"Зигзаги судьбы" - читать интересную книгу автора (Ли Линда Фрэнсис)

Глава 4

В понедельник днем Грейс тихонько открыла дверь своей квартиры и прислушалась.

Вообще-то ей не надо было ходить на работу две недели. Вчера она заняла себя тем, что листала стопку промышленных журналов, скопившихся за последний месяц, потом долго лежала в ванной, добавив в воду мятное масло, затем плотно поела, приготовив куриный салат и добавив в него половинку авокадо, свежие фрукты и овощи, которые доставили из магазина на углу. И даже не помышляла выйти из квартиры, чтобы не проходить мимо двери Джека Беренджера.

Но в понедельник Грейс заставила себя подумать о том, что не может сидеть взаперти вечно. Упаковав оставшиеся пирожные в коробку, выложенную фольгой, она решила отправиться в офис. Надела твидовый костюм, туфли на низком каблуке, шерстяное пальто и закуталась шарфом.

Когда Грейс вышла в вестибюль, все было тихо. Сделав несколько шагов, она перегнулась через перила и оглядела лестницу, которая вела на первый этаж. На лестнице никого не было. Главное, она не увидела Джека Беренджера.

Когда Грейс бросилась в его объятия той сумасшедшей ночью, то совсем не подумала, что каждый раз, выходя из дома, придется проходить мимо его двери. Теперь, когда отступать было поздно, Грейс инстинктивно поняла – хотя и слишком поздно, – что ей в принципе следовало бы избегать таких мужчин, как Джек Беренджер. Как и ее отец, Джек был врачом, а по словам любопытной миссис Неймарк, за те несколько недель, которые доктор Беренджер жил в их доме, он приводил к себе не одну симпатичную гостью. Хотя это Грейс не удивляло. Она не знала ни одного из врачей, коллег отца, кто до седых волос был бы женат первым браком. Изобилие покладистых медсестер и прекрасных пациенток создавало соблазны, от которых мало кто из эскулапов мог отказаться.

Держа в руках сумку и коробку с пирожными, Грейс тихонько захлопнула дверь, заперла замки, затем осторожно прошла вниз первые два пролета лестницы. Затаив дыхание, она на цыпочках проследовала мимо двери квартиры, из которой сбежала в ту ночь. Но когда Грейс торопливо спустилась на первый этаж, удача отвернулась от нее.

Джек Беренджер стоял на крыльце, держа входную дверь открытой, и разговаривал с Тимми, сынишкой миссис Неймарк, и Марвином, его закадычным приятелем из соседней квартиры. Несколько секунд Грейс просто не могла пошевелиться.

Она слышала его голос, низкий и чистый, и ей казалось, что слова долетают до ее голой кожи и гладят ее, точно так, как его губы ласкали ее спину. Дрожь пробежала по телу Грейс, дыхание участилось.

При дневном свете он был так же красив, как и в сумраке ночи. Высокий и элегантный, широкоплечий, темные волосы спадали на воротник белой рубашки. Его бездонные глаза светились весельем, он внимательно слушал какую-то забавную историю, которую рассказывали мальчишки.

На нем была та же самая кожаная куртка, что и позапрошлой ночью, потертые голубые джинсы и черные ботинки. Выглядел он мужественным и симпатичным. Такой мужчина при обычных обстоятельствах и не взглянул бы второй раз на такую женщину, как она. Грейс почувствовала, что щеки залились румянцем от смущения при мысли о том, какой может быть его реакция, когда он увидит ее без искусно наложенного макияжа и хорошей прически.

Но эта мысль дала ей и надежду. Может, он не узнает ее?

Джек сказал что-то такое, от чего мальчики рассмеялись, и бросил беглый взгляд в вестибюль. Грейс подумала, что он не обратил на нее внимания, но в этот момент доктор осекся на полуслове.

Он медленно выпрямился, повернулся и посмотрел на нее. Их взгляды встретились. Изумление на лице Джека сменилось удивлением, а затем его выражение стало каким-то грозным, гневным.

А ведь она так надеялась, что он не узнает ее.

Грейс задержала дыхание, на несколько секунд застыла словно парализованная, затем машинально поднялась на три ступеньки.

Ничего не сказав Тимми и Марвину, Джек направился ко входной двери. Тогда Грейс повернулась и бросилась бежать, перескакивая через ступеньки, насколько позволяли каблуки.

– Холли?

Когда через мгновение Грейс поняла, что Джек окликает ее, ее охватила волна смущения и вины. Но что стоила невинная ложь по сравнению с той сексуальной распущенностью, которую она позволила себе в ту ночь? И неужели он поверил, что она назвалась настоящим именем?

– Холли!

Грейс продолжала бежать по лестнице.

– Кого вы так называете, доктор Беренджер? – заинтересовался Тимми. – Это Грейс.

– Грейс! – хором крикнули мальчики, и ее имя эхом отозвалось от стен, обитых панелями из дерева, и паркетных ступеней.

«Ох, да отвяжитесь!» – подумала Грейс. Она остановилась на лестничной площадке и посмотрела вниз. Одно дело не обращать внимания на нового соседа, но совсем другое дело – игнорировать крики мальчиков.

Изобразив на лице нечто похожее на улыбку, Грейс перегнулась через перила.

Приятели уже взбирались по ступенькам, задрав головы. А Джек Беренджер замер у лестницы внизу с таким видом, словно он отказывался верить в то, что она стоит выше этажом.

– Привет, Тимми, привет, Марвин, – поздоровалась Грейс.

– Доктор Беренджер думает, что вас зовут Холли, – сообщил Тимми. Шестилетнему мальчугану это показалось забавным.

А вот Джек, похоже, не находил ничего смешного в этой ситуации. Если минуту назад в его взгляде и было какое-то тепло, то теперь оно испарилось. Мужчина выглядел весьма грозно, и Грейс не понимала почему.

Потому что она назвалась чужим именем?

Потому что они соседи?

Потому что она сбежала тайком?

Грейс замедлила подъем, и Джек быстро догнал ее. Прижимая к бедру коробку с пирожными, Грейс надеялась, что выглядит спокойной и беззаботной.

Игривое настроение мальчиков сменилось неподдельной радостью, когда они увидели в руках Грейс кондитерскую коробку.

– А что вы сегодня приготовили? – полюбопытствовал Марвин. – Можно нам попробовать?

– Только если будете себя хорошо вести. – Грейс любила этих ребятишек, она вообще любила детей. И те отвечали ей взаимностью. Мальчики с улыбкой смотрели на нее, и сердце Грейс совсем растаяло. – Ладно, можете взять по кусочку. – Она открыла крышку коробки.

– Песочные, – разочарованно вздохнули дети. Джек, не отрывавший до этого взгляда от лица Грейс, тоже заглянул в коробку.

– Оказывается, они не очень любят песочные пирожные, – пояснила Грейс.

– А шоколадных нет? – Марвин даже поднялся на цыпочки, чтобы лучше рассмотреть содержимое коробки.

– Прости, нет. Так что либо берите эти, либо вообще ничего не получите.

Мальчики пожали плечами и взяли по пирожному. Несмотря на отсутствие энтузиазма, они быстро справились с ними.

Джек стоял рядом, вертел в руках перчатки и оглядывал Грейс с головы до ног.

– Вы ведь сказали, что вас зовут Холли. – Его тон был холодным, как зимний ветер. Было совершенно ясно, что он считает ее не только шальной распутницей, но и лгуньей.

Досада, окрасившая щеки Грейс румянцем, боролась с засевшим в глубине ее души чувством вины. Но что она могла сказать? Грейс давно уяснила для себя, что лучший способ справляться с рискованными и неловкими ситуациями – делать вид, что тебя это не волнует.

Небрежно пожав плечами, она переложила коробку из одной руки в другую, а затем закинула на плечо конец шерстяного шарфа щегольским жестом, который отрабатывала перед зеркалом.

– Это была литературная аллюзия. Я намекала на Холли Голайтли.

Джек прищурился, и Грейс не могла понять, то ли он сконфузился, то ли разозлился еще больше.

– Ну, вы, наверное, читали эту книгу.

Джек не проронил ни слова.

– Автор Трумэн Капоте, – подсказала Грейс. – Холли Голайтли из рассказа «Завтрак у Тиффани». В кино ее играла Одри Хепберн.

– О, да, – кивнул Джек с мрачным видом. – Девушка по вызову, которая жила над писателем в большом доме в Манхэттене.

Грейс уже почти улыбнулась, радуясь тому, что Джек понял, о чем она говорит, однако ей вовсе не понравилось сравнение с девушкой по вызову. Она с гораздо большим удовольствием сравнила бы себя с Одри Хепберн.

– К вашему сведению, она была девушкой для сопровождения, – поправила Грейс.

– А какая разница?

Грейс подумала, что, возможно, никакой разницы между этими, понятиями и нет. Надо было бы выбрать более положительный персонаж. Однако у нее не было опыта по мгновенному выбору фальшивых имен.

– Ну, вот мы и встретились, – сказала Грейс, пытаясь улыбнуться. – Однако у меня нет времени, тороплюсь на работу.

Джек посмотрел на часы, и Грейс непроизвольно съежилась, заметив, что уже почти три часа дня. Можно предположить, о какой работе он подумал. Однако Грейс не собиралась объяснять, что для нее безразлично, сколько сейчас времени, три часа дня или половина девятого утра, поскольку ее не ждали на работе в ближайшие две недели. Пусть думает, что хочет.

– Чао! – попрощалась Грейс.

– Чао, Грейс, – хором отозвались мальчики. – Спасибо за пирожные.

– Пожалуйста.

Она вышла из подъезда, спустилась по ступенькам, оглядела улицу в поисках такси. Машин еще не было. Морозный воздух затруднял дыхание, но небо было безоблачным, ярко-голубым. Надев солнечные очки, Грейс направилась в сторону Бродвея быстрым шагом, стараясь при этом, чтобы со стороны не показалось, что она бежит. Но не успела она пройти и тридцати метров, как Джек догнал ее.

– Нам надо поговорить, – заявил он.

– Неужели? Не вижу смысла. – «Господи, ну где же такси!» – мысленно взмолилась Грейс.

– Наверное, вы забыли, что мы спали вместе?!

Грейс поняла: Джек не намерен проявить благородство и сделать вид, что между ними ничего не было.

– Я всегда считала, что спать вместе с кем-то – это значит лежать в одной постели. А мы, если я не ошибаюсь, просто занимались любовью!

«Боже мой, что я говорю?» – Грейс сама испугалась своих слов. Но язык опережал мозг, она не принадлежала себе, как и той ночью.

– И после этого вы исчезли из моей квартиры, даже не попрощавшись, – упрямо продолжил Джек.

– А чего вы ожидали? Записки со словами благодарности, оставленной на ночном столике? Если для вас это так важно, я завтра пришлю вам такую записку!

Грейс была уверена, что он выругался сквозь зубы. Джек легко шагал рядом с ней, тогда как Грейс старалась выглядеть степенной, загадочной женщиной.

– Мне не нужна благодарственная записка. – Грейс поскользнулась, и Джек подхватил ее под руку. – Я просто ожидал...

Он осекся, и Грейс посмотрела на него. У нее затекла рука в том месте, где Джек держал ее, и Грейс не раздумывая отдернула руку.

– Чего вы ожидали?

Джек провел рукой по волосам.

– Не знаю. Но уж точно не ожидал, что вы вот так смоетесь!

Что-то в его голосе привлекло внимание Грейс. Она была эмоциональным и мечтательным человеком, наверное, даже надеялась, что та ночь что-то значит... если только он не посчитал ее холодной рыбиной. Нет, даже думать об этом не хотелось.

– А вы всегда такая дерзкая? – поинтересовался Джек.

– Стараюсь. – Она и впрямь старалась. Так было легче, отпадала необходимость вести серьезный разговор о вещах, которые так много значили для нее и могли больно ранить. Хотя и неохотно, с большой осторожностью она попыталась открыть душу Уолтеру – и получила. Так что резкие ответы и язвительные замечания гораздо лучше. Безопаснее.

– Вы переспали с незнакомцем, – выпалил Джек. – Как вы могли решиться на такое?

– На самом деле это вы переспали с незнакомкой, – парировала Грейс, не желая вступать в дискуссию. – Я-то знала, кто вы такой. – Она почувствовала напряжение, охватившее Джека.

– Откуда?

– Миссис Неймарк рассказала мне о вас все. Кто вы, чем занимаетесь, где работаете. Никто не даст о жильце более подробные сведения, чем руководитель правления кооператива. А вот вы понятия не имели, кто я такая. Так что вам должно быть более неловко, чем мне.

Сунув руки в карманы, Джек остановился. А Грейс продолжала идти.

– Неужели я не заслуживаю хоть какого-то объяснения относительно того, что произошло в ту ночь?

Грейс вздохнула, сделала еще пару шагов и тоже остановилась. Понимая, что впоследствии будет жалеть об этом, она все же повернулась лицом к Джеку. И при виде его у нее заныло сердце. Но просто разглядывая Джека Беренджера, его темные волосы и еще более темные глаза, точеный подбородок и широкие плечи, было трудно представить себе, что для этого супермена может иметь какое-то значение то, что произошло между ними. И тут Грейс заметила ту самую поволоку в его глазах, которую так хорошо запомнила.

– Что вы хотите знать? – тихо спросила она.

– Ваше настоящее имя. Ведь вы знаете мое.

Грейс невольно улыбнулась.

– Коулбрук. Грейс Коулбрук. И если вам будет от этого легче, то мне двадцать девять лет, я совершенно здорова, в этот дом въехала три месяца назад, хотя позвольте заметить, моя квартира значительно дешевле вашей. У меня всего одна спальня, а у вас дорогая двухъярусная квартира, где наверняка полно спален и ванных комнат.

Грейс знала, что, когда нервничает, способна тараторить без остановки. Но Джек, похоже, и не слушал ее рассуждения о квартирах. Он шагнул ближе.

– Очень хорошо, значит, Грейс Коулбрук, и вы совершенно здоровы. Но почему вы сидели на улице в свадебном платье? Вы что, в этот день выходили замуж? – Прищурившись, Джек бросил взгляд на руку Грейс. – Так вы замужем? Или свадебное платье было просто сценическим костюмом, а вы актриса из бродвейского шоу?

Улыбка исчезла с лица Грейс, а сердце билось все сильнее с каждым шагом Джека. Она хрипло рассмеялась:

– Актриса? Нет, это была бы плохая пьеса. Хотя на самом деле так и получилась. Я действительно собиралась выйти замуж в тот день...

Джек, помедлив, задал следующий вопрос:

– А почему же не вышли?

– Передумала. – Грейс меньше всего желала распространяться на эту тему. Она понимала, что слова ее звучат легкомысленно, однако горло сдавило так, что ей просто было трудно говорить.

– Неужели?

– Что в этом особенного? Но если вам так интересно, то я застала своего жениха в сомнительной ситуации.

– Вы говорите о финансовой ситуации?

– Нет, если только он не заплатил подружке моей сестры за то, чтобы пристроиться у нее между ляжек в последнюю минуту перед тем, как поклясться мне в любви и верности до самой смерти.

Темные глаза Джека, казалось, стали еще темнее.

– Вы шутите.

– Нет.

Джек сделал последний шаг, преодолев разделявшее их расстояние. И в эту секунду Грейс буквально почувствовала приступ гнева, охватившего его. Она могла поклясться: если бы сейчас Уолтер находился где-то поблизости, Джек избил бы его. Господи, она понятия не имела, откуда взялась эта нелепая мысль.

Но Уолтера рядом не было. Джек удивил ее другим – он протянул руку и осторожно снял с переносицы Грейс темные очки. В этот момент легкий ветерок растрепал ее волосы, закинув прядь на лоб. Джек сложил очки, а затем нежным движением убрал локон со лба Грейс.

Сейчас, стоя совсем близко, он казался еще выше. И несмотря на холод, Грейс чувствовала его тепло. В голове у нее все перепуталось, поэтому пришлось приложить усилие, чтобы вспомнить, о чем она говорила.

– Там же, в церкви, я решила, – торопливо продолжила Грейс, – что, пока слова клятвы не произнесены, я свободна. И убежала. Вот так, все просто.

– Мне очень жаль.

– Не стоит сожалеть. Жизнь продолжается.

Джек оглядел Грейс с головы до ног, затем отдельно губы, груди, словно припоминая. От этого взгляда ее бросило в такой жар, что казалось, того и гляди расплавятся кости. Но суровое лицо Джека смягчилось.

– Вы в порядке, Грейс? – тихо спросил он. Низкий грудной голос сделал этот банальный вопрос каким-то интимным и сексуальным, от чего у Грейс возникло желание упасть ему на грудь и раствориться в исходившем от него тепле. Но если она кое-как смогла простить себе одну безумную ночь, то уж две не простила бы вовеки. Резко повернувшись, Грейс направилась к Бродвею. Джек догнал ее и зашагал рядом. Улыбнувшись, продемонстрировал сверкающие белые зубы.

– Ладно, если не хотите говорить о той ночи, тогда расскажите мне что-нибудь о себе. Вы родились в Нью-Йорке? Где работаете? Или расскажите о своей семье. У вас наверняка есть семья.

Однако Грейс не так легко растаяла от обворожительной улыбки Джека, как Тимми и Марвин. Она плотно сжала губы, раздумывая о том, как сестра и мать настаивали на продолжении брачной церемонии, хотя сама Роберта Колдуэлл Коулбрук подошла сзади к ней как раз в тот момент, когда Уолтер натягивал брюки, а подруга Сюзанны улепетывала.

– У меня нет семьи.

– Ну что вы, у каждого есть семья.

– Я сирота.

– И явно обеспеченная сирота, если можете позволить себе жить в этом районе, – улыбка Джека стала еще шире, – пусть даже ваша квартира гораздо дешевле моей.

«Он что, играет со мной?» – подумала Грейс.

– Это не моя квартира, я снимаю, – солгала она.

– В этом доме не сдают жилье. Наверное, у вас очень хорошие отношения с домовладельцем.

– Совершенно верно. Очень хорошие. Я у него на содержании.

– Тогда непонятно, чего ради ему вас содержать. Возможно, я очень мало знаю о вас, но в ту ночь мне все же кое-что стало известно. У вас очень давно не было мужчины.

Эти слова ударили Грейс, словно током, самообладание, которое она изо всех сил старалась сохранять, улетучилось. Она резко остановилась и повернулась к Джеку.

– Так что вам нужно от меня? Извинений? Ладно, вы их получите. Простите за то, что переспала с вами! Простите, что назвалась чужим именем! Простите, что мы с вами снова встретились! Вы этого хотели?

Некоторое время Джек молчал, внимательно глядя на Грейс. На какое-то мгновение Грейс показалось, что вот сейчас он протянет руку и проведет пальцами по ее подбородку, как он сделал это в ту роковую ночь. При мысли об этом у нее участился пульс и зазвенело в ушах. Сколько будет жить, она никогда не забудет прикосновения его сильных ладоней к ее груди, его язык, ласкавший ее язык, их переплетенные ноги и то потрясающее ощущение, когда он мощным движением вошел в нее.

Губы Грейс разомкнулись, взгляд потупился. При дыхании у обоих вылетали изо рта клубочки пара... неудивительно, учитывая холод. Грей снова захотелось ощутить, как он прикасается к ней, почувствовать его тепло.

Но только она решилась прикоснуться к нему, как он заговорил:

– Я только хотел знать, почему это случилось.

Слова Джека озадачили Грейс. Внезапно она поняла, что не может больше прикрываться шуточками и отговорками. Ее охватило такое смущение, что стало трудно дышать. Как она могла позволить себе попасть в такую ситуацию? Сбежала с собственной свадьбы, вся семья в панике, а она кинулась в объятия к незнакомому мужчине.

– Потому что я вела себя, как идиотка, – ответила Грейс, подводя итог своим размышлениям.

После этих слов ей следовало бы повернуться и уйти, но выражение лица Джека остановило ее. Казалось, ему действительно был важен ответ на его вопрос, он так же был ошеломлен случившимся, как и она. И Грейс почувствовала настоятельное желание все объяснить.

Она глубоко вздохнула, обдумывая то, что собиралась сказать. Хватит скрывать правду.

– Это случилось потому, что мне было горестно и одиноко, а вы в этот момент вышли на улицу, такой красивый и полный энергии. – Грейс показалось, что это не те слова. Во всяком случае, они не объясняли, что она в действительности почувствовала, когда увидела Джека. – Я понимаю, это звучит глупо, но когда вы вышли, у меня появилось ощущение, что я знаю вас всю жизнь и только ждала этого момента. Больше всего мне хотелось, чтобы вы обняли меня. – Грейс снова вздохнула и посмотрела на Джека. – Вы поняли меня?

Поначалу Джек не вымолвил ни слова, какое-то время единственными звуками вокруг них был только шум, доносившийся с Бродвея. Наконец он кивнул:

– Понял.

Должно быть, боги сжалились над Грейс, потому что в эту секунду возле них притормозило такси. Она моментально распахнула дверцу машины, но не успела забраться внутрь, как Джек окликнул:

– Грейс!

То, что он назвал ее по имени, показалось ей даже чем-то более интимным, чем прикосновение его ладоней к ее коже. Грейс замерла, потом обернулась, не зная, что сказать, и не уверенная, хочет ли что-то вообще говорить.

– Да?

– Ваши очки.

Ей понадобилась целая секунда, чтобы сообразить, о чем он говорит.

– Ох, да, спасибо. – Она взяла у Джека очки, их пальцы соприкоснулись. Прежде чем убрать руку, Грейс внимательно посмотрела на ладонь Джека. – Как бы там ни было, никогда в жизни я не делала ничего подобного. Поверьте, это правда.

С этими словами Грейс юркнула в такси, и машина рванула с места. В конце квартала Грейс обернулась. Джек стоял там, где они расстались, и смотрел ей вслед. Это заставило ее пожалеть, как она еще никогда не жалела в жизни, что в ту ночь она вела себя так глупо.