"Огонь луны" - читать интересную книгу автора (Миллер Линда Лаел)

Глава 1

Брисбейн, февраль 1887

И эмигранты, и пассажиры первого класса толпились на правом борту парохода «Виктория», глядя, разинув рты, на встретившее их разрушение. Были начисто смыты пристани, на которых могли бы стоять друзья и родственники, ожидающие прибытия путешественников; сорванные с якорей грузовые суда болтались на залитых солнцем сине-зеленых волнах. Туалеты плавали рядом с каким-то домиком, а многочисленные кролики сбились в кучки и дрожали на крохотных участках суши, остававшихся на поверхности. Лучшая часть города исчезла, смытая разлившимися водами реки Брисбейн.

Сердце Мэгги Чемберлен бешено колотилось под тканью серого шерстяного дорожного платья. В мозгу ее пронеслась мысль о том, что это платье, замечательно подходившее для унылой лондонской зимы, было слишком теплым для февральской жары Австралии. Мэгги дрожала, как те несчастные испуганные кролики на берегу. Она выбросила из головы мысли о неподходящем платье — не одежда была самой главной ее проблемой. Филипа Бригза, который уговорил ее предпринять это путешествие и который обещал жениться на ней, нигде не было видно. Что, если он не выжил в этой катастрофе?

До Мэгги дошло, что она изо всех сил вцепилась в поручни, и она разжала пальцы. Ее тяжелые льняные волосы упали на шею, и она нервным, ставшим уже привычным жестом подняла руку, чтобы заколоть шпильки.

— Да, классно, — жалобным тоном сказала Тэнси Куин, которая была единственной подругой Мэгги все эти пять недель пути из Лондона. Тэнси, маленькая толстушка с прямыми каштановыми волосами, ярко-синими глазами и забавной щербинкой на переднем зубе, эмигрировала в Австралию уже второй раз за свою еще недолгую, но полную событий жизнь. Она почти так же, как и Мэгги, хорошо перенесла путешествие, несмотря на тяжелое начало в Ливерпуле, и до сих пор проявляла несгибаемую веру в то, что ей легко удастся приспособиться к этой необычной стране, где времена года были поставлены с ног на голову, а ярко окрашенные птицы свободно порхали в воздухе, вместо того чтобы сидеть в золоченых клетках в дворянских гостиных. — Похоже, что тут почти все смыло в море.

Внезапно колени у Мэгги подкосились, и она снова схватилась за поручни. Большие, оттененные густыми ресницами серые глаза внимательно оглядели следы разрушений на берегу. Черное отчаяние комком подступило к горлу и тучей осело в душе. С маленьких лодочек, качавшихся на волнах, люди махали стоявшим на пароходе, но Филипа среди них не было. Она снова оказалась чужой на незнакомой земле, и некому было встретить ее. Она закрыла глаза, не в силах ответить Тэнси.

Тэнси ободряюще толкнула ее локтем.

— Не стоит так расстраиваться, дорогуша. Дела, конечно же, совсем гнилые, но мы поедем в Сидней. Или можем найти работу в Правительственном доме в Мельбурне.

Мэгги открыла глаза и уныло посмотрела на подругу. Тэнси никогда не верила в существование Филипа Бригза, хотя и не говорила об этом открыто. Она думала о нем с тем добродушным пренебрежением, с каким повзрослевшие дети относятся к святому Николаю.

— Филип велел мне встречать его здесь, — натянуто сказала Мэгги, — в Брисбейне.

— Филип, Филип, Филип, — проворчала Тэнси, качая головой. Вечернее солнце отражалось в веснушках вокруг ее носика, отчего они казались золотыми. — Филип то, Филип се. Ты еще цепляешься за этого распутника, как какая-нибудь истеричная старая дева, которая надеется на последний шанс заполучить кольцо и постель, но тебе-то всего девятнадцать!

— Филип мне нужен, — настаивала Мэгги, вытянув шею и вглядываясь куда-то вдаль за Брисбейном. Потом, как будто вспомнив что-то, торопливо добавила: — И я люблю его.

— Ты просто дурочка, — скептически отозвалась Тэнси. — Такая же независимая, как грудной младенец!

Краска залила скрытую, но правильной формы грудь Мэгги, бросившись ей в лицо. В серых глазах вспыхнула какая-то усталая ярость.

— Я такая же независимая, как и ты, Тэнси Куин, спасибо, что напомнила!

— Я, — задрав нос, фыркнула Тэнси, — не завишу от какого-то мужчины, который позаботится обо мне!

Мэгги воздержалась от комментариев по поводу флирта Тэнси с молодым рулевым и холодно заметила:

— Не могу понять, за что ты ненавидишь Филипа, ведь ты его ни разу не видела.

Тэнси немного смягчилась, хотя и не пожелала встретиться взглядом с Мэгги.

— Мне нет нужды встречаться с этим мерзавцем, чтобы понять, что тебе он так же нужен, как собаке пятая нога. Что это за тип такой, который тащит девушку на край света, а сам не может даже оплатить проезд? Ты заплатила всего фунт за свою поклажу, так же, как и остальные, Мэгги Чемберлен, так что стоило бы тебе вспомнить, что ты обещала взамен.

Мэгги прекрасно помнила о своем обещании: она согласилась отработать хотя бы три года, прежде чем уехать из Австралии. Однако как только она станет миссис Филип Бригз, контракт будет аннулирован, потому что если в Австралии и нужен был кто-то помимо нянь, прислуги, фабричных работниц и швей, так это жены для мужского населения.

— Я не забыла, — тихо сказала она, повернувшись спиной к поручням и опустошенному берегу.

Она чуть было не столкнулась с Джоном Хиггинсом, рулевым, с которым флиртовала Тэнси. Хиггинс, высокий мужчина, с плечами такими же узкими, как и бедра, и повязкой на глазу, делавшей его похожим на пирата, на взгляд Мэгги, был о себе слишком высокого мнения. Она посторонилась, стараясь сделать вид, что не заметила, как его глаза скользнули по ней, прежде чем вильнуть к лицу Тэнси.

— Нет смысла бросать якорь здесь, — сообщил он голосом, который давал понять, что несчастье Брисбейна для него лишь незначительное недоразумение. — С вечерним приливом мы уходим в Сидней.

— А это далеко? — вежливо поинтересовалась Мэгги, которой хотелось стоять сейчас подальше от Джона Хиггинса, от которого пахло чем-то, напоминавшим прокисший бульон.

— Дня два или что-то вроде того, — ответил Хиггинс. Он совсем некстати тайком ущипнул Тэнси за пухлую попку и пошел дальше по палубе, бросив Мэгги бесцеремонное: — Жаль, что вам не придется увидеть вашего мистера Бригза в ближайшее время, как бы вам хотелось.

— Два дня, — простонала Мэгги, подавленная таким оборотом дел, печальной судьбой, постигшей Брисбейн, и размолвкой с Тэнси. Она поплелась в каюту, служившую пристанищем для почти сотни женщин, и в задумчивости села на койку. Едва ли можно было предполагать, что Филип погиб во время наводнения. Скорее всего, он узнал о стихийном бедствии в Брисбейне, догадался, что «Виктория» не сможет здесь пришвартоваться, и благоразумно остался в Сиднее, выполняя свои обязанности в Королевском театре.

Жара была гнетущей, и Мэгги расстегнула свое серое шерстяное платье, потом и вовсе сняла его, повесив в ногах койки. Оставшись в муслиновом белье, растянулась на узкой скамье отдохнуть и помечтать. Закрыв глаза, она увидела красивое лицо Филипа, его темно-золотистые волосы и янтарные глаза. Мысленно она вернулась в захудалый театр в лондонском Уэст-Энде, в маленькую гримерную, которую она разделяла с другими актрисами… Мэгги как раз припудривала носик, когда в ее зеркале внезапно возник молодой австралиец, о котором она так много слышала. Его руки — гладкие и мягкие — на какой-то миг легли на ее голые белые плечи, а потом грациозно упали.

— Мисс Чемберлен? — спросил он. — Надеюсь, вы простите мое вторжение, но я был на вашем последнем спектакле и должен поговорить с вами лично.

Мэгги поспешно встала, натягивая потрепанное шелковое платье, унаследованное ею от матери. Когда-то эта полинявшая вещь была лазурным платьем, невероятно великолепным, таким же великолепным, какой когда-то была мать Мэгги.

— Да? — нерешительно сказала она. — А в чем дело?

Ангельская улыбка выступила на мягких губах Филипа, осветив его веселые глаза.

— Вы американка, — заметил он дружелюбно-обвиняющим тоном.

Мэгги кивнула, а сердце ее забилось где-то возле горла. Платье полностью закрывало ее тело, под ним был надет костюм, но она, тем не менее, чувствовала себя перед этим мужчиной абсолютно голой. Она даже вспыхнула от этого не совсем приятного ощущения и пробормотала в ответ что-то невразумительное.

Филип Бригз засмеялся, лаская Мэгги теплыми золотистыми глазами, и спросил, нравится ли ей быть актрисой.

Мэгги, совершенно растерявшись, пожала плечами.

— Это ведь второсортный театр, — выдавила она.

А потом, хотя до выхода на сцену оставалось менее пятнадцати минут, она выложила ему всю историю своей жизни, словно ее кто за язык тянул. Она рассказывала мистеру Бригзу о своих родителях, американских циркачах, умерших не от своих рискованных трюков — мать Мэгги была воздушной гимнасткой, а отец укротителем львов, — а в результате крушения поезда высоко в горах Швейцарии. Она даже поведала ему о своей учебе в Штатах, когда каждую осень ее совали в разные приюты, а весной, когда цирк приезжал в город, снова забирали с собой.

— Значит, ваши собственные родители вас удочерили? — подсказал мистер Бригз, когда история подошла к концу.

Мэгги улыбнулась. Странно, но она чувствовала себя одновременно спокойной и взволнованной. В тот миг ей показалось, что она любит мистера Филипа Бригза, хотя она почти ничего о нем не знала.

— Восемь раз по меньше мере, — ответила она. — Я ненавидела те зимы, но ни о каких пансионах говорить не приходилось — это стоило слишком дорого, — так что раз в год я превращалась в сироту.

В это время в гримерную просунула голову другая актриса и выпалила:

— Чемберлен, наш выход!

Теперь, выложив практически все подробности своей неустроенной жизни, Мэгги ужасно смутилась. Она отвела глаза, сняла накидку, открыв взору убогий, расшитый блестками костюм, и направилась к двери.

Филип нежно взял Мэгги за руку. Дрожь пробежала по ее обнаженной руке, комком подкатила к горлу.

— Вы поужинаете со мной? После спектакля?

Мэгги кивнула и бросилась из гримерной в длинный полутемный коридор, ведший к кулисам.

За этим последовало ухаживание, о котором таким девушкам, как Мэгги, оставалось только мечтать. Каждый вечер Филип водил ее ужинать, рассказывал ей об Австралии, где он руководил несколькими театрами, и, после нескольких пролетевших как вихрь недель, предложил ей две вещи, которых ей хотелось больше всего на свете: жениться на ней и главную роль в шекспировском «Укрощении строптивой». Она слишком мила и слишком красива, чтобы сыграть Катарину, уверял он, учтиво целуя ей руку. Нет, нет, она должна играть Бьянку, кроткую сестру.

Мэгги предпочла бы роль Катарины — Бьянка казалась ей слишком скучным персонажем, — но она не была дурочкой и знала, как редко мужчины предлагают женщине не только свое имя, но и настоящую работу.

— Мэгги, скажи, что согласна, — умолял ее Филип в последний их вечер, когда они ужинали в роскошном лондонском клубе, куда прежде она и думать не могла войти. — Скажи, что приедешь в Австралию. Я встречу тебя в Брисбейне — корабль пристанет сначала там, — и мы поженимся в ту же минуту, как ты сойдешь на берег. Медовый месяц проведем в Куинсленде — там белые пляжи, Мэгги, а ракушки там разноцветные, как драгоценные камни, — а потом вернемся в Сидней…

Мэгги колебалась главным образом из притворства: она была уверена, что любит Филипа Бригза, а в Лондоне ее ничто не удерживало. Она попросту осела там после того, как родители погибли в Швейцарии, настоящих подруг у нее не было, было только одно хорошее платье и маленькая комнатка в доходном доме, выходившая окнами в переулок. Ей казалось, что терять здесь нечего.

Открыв глаза, Мэгги отогнала сладкие воспоминания прошлого и приготовила себя к предстоящему событию. Конечно же, Филип ждет ее в Сиднее, готовый жениться на ней и освободить от эмигрантского договора.

Тэнси уже вернулась в каюту, сидела сейчас на своей койке и, высунув язык, что-то записывала в свой дневник. Очевидно, почувствовав взгляд Мэгги, она спрятала язык и выпрямилась.

— Думала, ты спишь, — сказала она как бы между прочим.

У Мэгги никогда не было такой преданной подруги, как Тэнси, и ей не хотелось обижать ее. Она зевнула и села, выпрямившись, насколько позволяла высота койки.

— Спала, — солгала Мэгги. — Увидишься опять с мистером Хиггинсом после того, как пристанем в Сиднее?

— Едва ли, — ответила Тэнси. — Моряки не по мне: слишком часто в плавании. Мне нужен парень, к которому я могу прижаться ночью.

Мэгги улыбнулась и обхватила себя за плечи, чувствуя прохладу и уют своего часто стиранного белья. Совсем скоро Филип будет прижиматься к ней ночью. И она узнает, чем оборачивается такая страсть, как ее, на супружеском ложе.

— Думаешь, это приятно, ну, то, чем занимаются мужчины с женщиной в постели?

Тэнси как-то непристойно хихикнула и прошептала:

— Господи, я знаю, как это здорово, происходит ли это ночью или средь бела дня!

Мэгги густо покраснела. Из иллюминаторов, расположенных в дальнем конце каюты, дул освежающий ветерок, который приятно обдувал ее руки и ноги. Тугая грудь Мэгги, казалось, набухла в ответ ветерку.

— Ты просто хвастаешь, Тэнси Куин! Ты об этом и понятия не имеешь!

— Да нет же, — настаивала Тэнси низким голосом, с блеском в глазах. — В Правительственном доме в Мельбурне есть один шафер, который может заставить меня выть, как лучшую гончую его светлости!

Мэгги была откровенно потрясена, на что Тэнси и рассчитывала, но ее еще и распирало любопытство. Мэгги смутно помнила, как еще маленькой девочкой лежала в своем углу циркового фургона и слышала странные приглушенные стоны по ночам. Она решила, что мать с отцом объелись сладких яблок, и у них сделалось несварение желудка, но теперь она засомневалась.

— Давай, давай, как же! — фыркнула она, покраснев.

Тэнси была довольна.

— Так, значит, Филип Прекрасный еще не занимался с тобой этим. Это кое-что, если вспомнить, как этот мерзавец дурачил тебя до сих пор.

— Ну вот, опять! — крикнула Мэгги, сложив руки на груди и вздернув подбородок. — Ты просто ревнуешь, Тэнси Куин, потому что в Сиднее тебя никто не ждет!

— Не очень-то рассчитывайте на это, мисс, — веско парировала Тэнси. — Я подцепила там несколько парней, в Правительственном доме. — Она фыркнула. — И еще я не говорю в нос, как кое-кто из американцев.

Мэгги была уязвлена, чего как раз и добивалась Тэнси. Она повернулась на бок, лицом к стене, и не обращала внимания на подругу, пока та не ушла. Когда Тэнси и все остальные женщины ушли ужинать — гордость Мэгги заставила ее воздержаться от такой роскоши, — она слезла с койки и принялась вышагивать взад-вперед по каюте. Как бы она ни старалась отрицать, но ее беспокоила мысль о том, что Филип побудил ее отправиться в Австралию в качестве эмигрантки, а не своей жены. Значит, если что-то случится, если он не женится на ней, ей придется отработать три года, а так как она никогда раньше не делала ничего, кроме выступлений во второсортном лондонском театре, то выбор у нее был крайне мал. Она закончит тем, что будет скрести полы и мыть ночные горшки, это как пить дать.

Слегка дрожащими руками Мэгги достала из-под койки свою дорожную сумку и вытащила из нее свои документы, лежавшие под другим платьем, еще более теплым и темным, чем то, что она сбросила незадолго. Среди них были ее свидетельство о рождении и об американском гражданстве. Оно понадобится ей, если она когда-либо решит вернуться в Штаты, но такое вряд ли вероятно, учитывая большое расстояние. Вместе с сертификатом лежало объявление, которое Филип вырезал из лондонской «Тайме» и преподнес ей широким жестом. Сидя сейчас в одиночестве на койке, сложив ноги по-индейски, Мэгги читала стершиеся буквы, хотя и знала их наизусть.

СВОБОДНАЯ ЭМИГРАЦИЯ!

Австралии нужны молодые женщины и мужчины

старше восемнадцати лет!

— Просто тебе имеет смысл поехать таким образом, — восторгался Филип. — Ты платишь фунт за свою поклажу — одеяла, простыни, мыло и все такое. И тебе не придется заполнять эмиграционные документы, подписанные врачом, священником и театральным менеджером, которые бы доказывали твою добропорядочность и все такое. Не будет никаких проблем, а сэкономленные деньги мы используем на покупку фарфоровых тарелок или нового коврика для гостиной.

Мэгги вздохнула и засунула потрепанное газетное объявление между других бумаг, остановив взгляд на маленькой фотографии родителей, сделанной за несколько месяцев до их гибели. Мама, бесстрашная белокурая воздушная гимнастка, дерзкая и красивая. Папа, красивый укротитель львов, а сам кроткий, как ягненок. Как сильно любили они друг друга и свою дочь!

Подавленная одиночеством, которое обычно нападало на нее по ночам, Мэгги прижала фотографию к сердцу, на глазах у нее выступили слезы. Потом она взяла себя в руки. Филип будет ждать ее в Сиднее, и он сдержит свое обещание. Просто она должна верить и держать высоко голову. Шмыгнув носом, Мэгги вынула потрепанный экземпляр «Укрощения строптивой» и стала учить свою роль. Это было вовсе не нужно, потому что она давно уже выучила не только роль Бьянки, но и большую часть роли Катарины и даже Петруччо, чтобы хоть чем-то заполнить долгие дни пути. Но нельзя быть до конца уверенным, когда дело касалось таких вещей.

Почти час спустя из столовой вернулась Тэнси и принесла Мэгги ее порцию чая, ломтик ветчины и намазанный маслом кусок черного хлеба, аккуратно завернутые в льняную салфетку, явно позаимствованную из ресторана первого класса.

— Это вовсе не значит, что я изменила свое мнение, — сказала Тэнси, тряхнув головой, когда Мэгги принялась энергично жевать. — Я по-прежнему считаю, что Филип Бригз и в подметки не годится милашке Рори из Правительственного дома, но теперь я буду держать это мнение при себе.

Глаза Мэгги сверкнули, когда она взглянула на подругу; она поверит ей, когда коровы научатся летать, но у Тэнси явно были самые мирные намерения. Мэгги быстро проглотила хлеб с ветчиной, а чай растянула подольше.

— Спасибо, — не забыла она сказать, когда у подруги появилось на лице раздраженное выражение.

Тэнси моментально смягчилась.

— Некоторые пассажиры высаживаются на берег, — сообщила она, — наводнение их не волнует. Их отправляют на лодках.

Мэгги вдруг представила себе Филипа, стоящего среди сидящих на мели кроликов и развалин Брисбейна, пытающегося разглядеть ее на одной из лодчонок, спущенных с корабля и гребущих к берегу. В мгновение она соскочила с койки и стала натягивать свое серое шерстяное платье.

— И куда это ты намылилась? — строго спросила Тэнси, уперев руки в боки.

— В Брисбейн, разумеется! — ответила Мэгги, вытаскивая из-под койки свою сумку. Волосы рассыпались по ее плечам неряшливыми прядями, но заколоть их не было времени. Прихватив с собой все имеющиеся пожитки, Мэгги выбежала из женской каюты на палубу.

Действительно, четыре лодки поплыли к берегу. Последние лучи заходящего солнца сверкали на поверхности воды так, что смотреть на нее было почти невозможно.

Вдруг над поручнями возникла голова в соломенной шляпе, уставившаяся на Мэгги так бесцеремонно, что она отскочила и стала хватать ртом воздух, прижав руку к груди.

С загорелого обветренного лица ее рассматривали сине-зеленые глаза, потом мужчина, взобравшись на борт по веревочной лестнице, ловко перемахнул через поручни и оказался лицом к лицу с Мэгги. Наглая ухмылка обнажила ровные белые зубы, напыщенным жестом он снял шляпу, под которой оказалась копна черных спутанных волос. Мужчина был огромный, и даже когда он отвесил Мэгги лихой пиратский поклон, ей показалось, что он возвышается над ней подобно башне. Придя в себя, Мэгги метнула на дикаря испепеляющий взгляд и повернулась к нему спиной, собираясь спуститься по лесенке в лодку, а потом переплыть по гладкой водной поверхности в Брисбейн.

— Боюсь, ты опоздала, милашка, — сказал в это время Джон Хиггинс, подняв веревочный трап и переваливаясь через поручни. — Последняя лодка уже уплыла.

Отчаяние Мэгги дошло до предела. Она переступила с ноги на ногу и махнула свободной рукой в сторону «дикаря».

— Если этот — джентльмен — поднялся на борт, значит, какая-то лодка привезла его сюда! А если есть лодка, которая его привезла… — Она замолчала и посмотрела через перила. Лодка, доставившая этого необычного пассажира, выгребала к берегу.

— Вернитесь! — закричала Мэгги.

— Она Янки, — заметил «дикарь» тоном, выражавшим сочувствие и понимание.

— Ага, — согласился Хиггинс, тяжело вздохнув.

Мэгги снова переступила с ноги на ногу, а потом пнула борт парохода.

— Черт, черт, проклятье! — завопила она.

— Ну, все не так уж плохо, — сказал «дикарь», становясь рядом с Мэгги у поручней. Ухмылялся он как-то весело-непристойно, а в голосе слышались ирландские нотки.

— Разумеется, — внезапно вставила Тэнси со вздохом, и взяла Джона Хиггинса под руку. — Этот жеребец… — Тэнси замолчала, явно вспомнив обещание держать свое мнение при себе. — Этот ее мистер Филип Бригз будет ждать в Сиднее, держу пари.

«Дикарь» выгнул черные, как уголь, брови и ловким мужским движением бронзово-загорелой руки надел шляпу.

— Значит, вы проделали весь этот путь затем, чтобы встретиться с Филипом Бригзом?

Глаза Мэгги округлились, встретив спокойно-презрительный взгляд незнакомца.

— Ну да. А вы знаете мистера Бригза?

На щеке австралийца дрогнул мускул.

— Да, знаю. Он работает на меня.

Мэгги порылась в памяти и наткнулась на имя, которое как-то упоминал Филип.

— Значит, вы, должно быть, мистер Маккена.

Вместо ответа последовал короткий, выразительный, хотя и не слишком вежливый кивок. Глаза мистера Маккены скрывала тень шляпы.

— Должно быть, — ответил он. На груди среди темных завитков в вырезе рубашки блеснул золотисто-медный кружок.

Мэгги вдруг осознала, что неотрывно смотрит на него, и она моргнула.

Ее неприятно насторожила холодность, с которой было произнесено имя Филипа Бригза, и она призвала на помощь все свое сценическое мастерство, чтобы обаятельно улыбнуться.

— Тогда вы, должно быть, знаете, что мы с Филипом собирались пожениться.

— Вот как? — сказал мистер Маккена с вежливым участием. — Уверен, это будет новостью для всего Сиднея.

Мэгги провела в море пять долгих недель, наконец, добралась до Брисбейна, а Филип попросту отказался встретить ее, на что она так рассчитывала. А тут еще и босс ее будущего мужа ни словом не поддержал ее, не ободрил. Возможно ли, что Филип не упоминал о своих планах жениться?

К горлу Мэгги подкатил комок, и она почти в отчаянии всматривалась в Брисбейн, пока «Виктория» разворачивалась в сторону Сиднея. Тэнси со своим ухажером прогуливались по палубе, а мистер Маккена остался возле Мэгги, глядя туда же, куда и она, перегнувшись через поручни своим огромным телом.

Стайка бело-серых птичек с прелестной розовой грудкой чудесным видением пронеслась на фоне сумеречного неба. Несмотря на свои сомнения Мэгги улыбнулась.

— Они называются галас, — сообщил мистер Маккена.

Мэгги не могла и не смотрела на своего незваного попутчика. Но если бы посмотрела, то увидела бы жалость в его сине-зеленых глазах, которая была бы для нее невыносима.

— Они очень милые, — сказала она, по-прежнему наблюдая за красивыми птицами, парившими высоко над водой. — Бежите от наводнения, мистер Маккена?

— Не совсем, — последовал хриплый и все же нежный ответ. — У меня дело в Сиднее.

Мэгги глубоко вздохнула и заставила себя посмотреть в эти невероятные глаза.

— Ведь Филип Бригз ждет меня в Сиднее, правда, мистер Маккена? — спросила она.

— Конечно, — вздохнул австралиец, натягивая шляпу на глаза.

Получив слабое утешение, Мэгги расправила плечи и, полная достоинства, зашагала по палубе в свою каюту.