ГЛАВА 11

Глориана сжалась в маленький комочек в мягком кресле, стоявшем перед камином. Происшедшее ошеломило ее настолько, что она не могла даже говорить. Сознание того, что такое с ней уже происходило раньше и что она ожидала подобного, не спасло ее от шока. Ее разум и чувства были в смятении. Когда она в первый раз перенеслась сквозь время, то была еще маленькой девочкой. Она была несчастна и одинока и мечтала о том, как станет принцессой и будет жить в сверкающем замке. Ее не слишком удивило, что однажды ее мечта осуществилась. Для такой фантазерки, какой была маленькая Глориана, грань между реальностью и мечтой очень тонка и легко преодолима.

Сначала она еще надеялась, что Кирквуд и весь этот мир всего лишь иллюзия, порожденная болью в голове, что охватила ее в Кенбрук-Холле на кладбище в то ненастное утро. Глориана ждала, что вот-вот эти странные люди и предметы растают, и она вновь окажется в тринадцатом веке. Но мир, в котором она очутилась, был вполне материален и никуда не собирался исчезать. Глориане пришлось смириться с мыслью, что она действительно перенеслась за одно мгновение на шесть сотен лет вперед.

Глориана закрыла глаза, пытаясь собраться с мыслями. В этом безумном мире ее Дэйна давно уже не было в живых. Все - Гарет, Эдвард, Джудит я леди Элейна - все были мертвы. В этом времени у нее не было никого, не считая тех людей, которые зачали крошку Меган, а потом отказались от нее.

Но, несмотря на свои страх и одиночество, Глориане и в голову не пришло разыскивать своих родителей. Они всегда были и оставались для нее чужими людьми.

Глориану окружало множество непривычных звуков: какая-то странная тихая музыка, тарахтение стиральной машины, тиканье часов - механизма, показывающего время, который стоял на камине, шуршание колес по мокрой мостовой. Глориана вздохнула и открыла глаза. Она увидела, что Кирквуд сидит рядом с ней на полу. Он задумчиво смотрел на нее, и в его глазах читалось сочувствие.

- Что же с вами случилось? - спросил он. На этот раз Глориане потребовалось уже куда меньше усилий, чтобы перевести его слова. Со смесью облегчения и отчаяния она поняла, что ее разум понемногу приспосабливается к новой обстановке, делая возможным общение с другими людьми. Это было, конечно же, необходимо, но это могло также означать, что ей суждено остаться здесь навсегда.

Она оглянулась по сторонам. Все еще не оправившись от шока, Глориана не могла говорить, поэтому искала пергамент и перо. Может быть, если она станет писать в ответ, этот человек сумеет понять ее.

Увидев рабочий стол, заваленный бумагами и другими предметами, назначения которых Глориана не знала или не могла вспомнить, она оставила чашку с чаем. Сбросив с плеч плащ Кирквуда и накинутое поверх него одеяло, она подошла к столу.

Глориана нахмурилась, разглядывая маленькие блестящие предметы, лежащие рядом с документами. Хозяин дома не поднялся вслед за ней, он лишь обернулся и стал с интересом наблюдать за ее действиями.

Она жестом показала ему, будто макает перо в чернильницу и пишет. Кирквуд улыбнулся, но взгляд его оставался по-прежнему задумчивым. Он встал с пола и подошел к гостье. Выдвинув ящик стола, достал оттуда блестящий металлический цилиндрик и лист бумаги. Еще ребенком Меган Сондерс любила рисовать, поэтому белый лист показался знакомым. Глориана застенчиво улыбнулась Кирквуду и коротко кивнула. Сев в мягкое кожаное кресло, она принялась оглядываться по сторонам в поисках чернил.

Кирквуд взял у нее металлический цилиндр и нажал большим пальцем на один конец. Послышался щелчок. Потом, чтобы показать Глориане, как обращаться с этим устройством, он нарисовал на листе несколько кружочков.

Глаза незнакомки расширились от восхищения. Подивившись, Глориана припомнила, что уже видела этот предмет. Он назывался ручкой. Ею часто пользовались взрослые, хотя маленькая Меган предпочитала разноцветные карандаши.

Неловкими пальцами она взяла ручку и принялась выводить на бумаге слова.

Меня зовут Глориана.

Эта первая надпись получилась какой-то неровной и неряшливой - отец Крадок отругал бы ее за такой почерк, - но Глориана теперь с большей уверенностью держала в руках ручку и написала следующую фразу уже более разборчиво.

Я не отсюда. Я хочу домой.

Она оглянулась на Кирквуда, который внимательно читал, склонившись над ней. Он серьезно кивнул ей в ответ, показывая, что понял ее слова. Это ободрило Глориану, страх перед одиночеством отступил. Быть может, в этом мире путешествия во времени уже стали обычным делом? Тогда, возможно, этот человек сможет помочь ей вернуться обратно в тринадцатый век.

Кирквуд взял еще одну ручку и стал писать.

Где ваш дом? Пожалуйста, скажите мне, откуда вы?

Глориана несколько мгновений всматривалась в изящные буквы с легким наклоном. Нахмурившись, она пыталась понять значение написанного. В конце концов это ей удалось. Ее родная речь сильно изменилась за несколько столетий, но на письме понять ее было легче, чем на словах.

Я - леди Кенбрук, живу в Кенбрук-Холле вместе с моим мужем и господином Дэйном Сент-Грегори. Год, из которого я пришла, 1254.

Кирквуд внимательно прочитал признание Глорианы и нахмурился.

- Где Джеффри Сочер, когда он мне нужен? - пробормотал он. Глориана даже не пыталась понять его слов. Некоторое время Кирквуд молча смотрел на нее.

Значит, вы и в самом деле совершили путешествие во времени, - написал он. - Это невозможно и потому должно было бы меня сильно удивить. Однако это не так, и я не удивлен. Сейчас, миледи, год 1996 от Рождества Христова.

Глориана побледнела. Ей было всего лишь пять лет, когда она, маленькая Меган, перешагнула через границу двух миров. Она была одаренным ребенком и уже умела читать и писать, но никогда не интересовалась, который шел год. Сейчас ее поразило, какая же бездна времени лежит между двумя мирами! Современное человечество наверняка стоит у порога Страшного Суда!

Она положила ручку, чувствуя себя оглушенной, и склонила голову на скрещенные руки.

Кирквуд, поколебавшись, положил руку ей на плечо.

- К этому надо привыкнуть, - сказал он мягко, а потом вздохнул и добавил: - И вам, и мне. А сейчас вам нужен отдых.

Глориана поняла смысл его слов. С каждым разом ей все легче и легче давался перевод давно забытого языка двадцатого века. Она подняла голову и кивнула. Забвение принесет с собой покой. Может быть, заснув здесь, она проснется вновь рядом с Дэйном в их спальне в башне Кенбрук-Холла, а все происшедшее окажется просто дурным сном.

Через несколько минут миссис Бонд отвела Глориану в маленькую комнату и уложила в постель. Уткнувшись в пахнущую чистотой подушку, Глориана съежилась под одеялом и почти сразу же провалилась в глубокий сон - сказалось нервное перенапряжение.

Проспав несколько часов, она проснулась внезапно, с сильно бьющимся сердцем. Оглядевшись, Глориана с ужасом увидела, что все еще находится в доме Кирквуда. Значит, то, что она приняла за ночной кошмар, случилось на самом деле. Ее охватило такое отчаяние, что она лежала как парализованная, не в силах даже пошевелиться или вскрикнуть.

Глориана застыла, уставившись в темноту. Из печальных глаз катились крупные слезы, блестя на ее щеках, как роса на лепестках роз. Странные звуки отдавались у нее в ушах, подобно отдаленному прибою. Постепенно этот шум превратился в голоса. Два тихих женских и один громкий, какой-то механический мужской, который рассуждал о мирных переговорах между британскими властями и лидерами Ирландской республиканской армии.

И тут Глориану пронзила ужасная мысль: она понимала, о чем говорили.

- Она должна быть в больнице, вот что я сказала, - раздался голос миссис Бонд. - Ей нужны успокоительные лекарства.

Глориана привстала на постели и внимательно прислушалась. Успокоительные лекарства? Она не знала, что это такое, но в этих словах ей почудился какой-то зловещий смысл.

В ответ раздался другой женский голос, как показалось Глориане, моложе и добрее, чем голос домоправительницы:

- Она здорова, ей не нужны лекарства. Это, наверное, медсестра Марж, о которой упоминал Кирквуд.

- Кроме того, Лин ведь врач. Я думаю, он знает, что делает.

- А мне все это не нравится, - проворчала миссис Бонд. - Представьте себе: появиться вот так, из ниоткуда, да еще к тому же на кладбище! А одежда? Будто из музея, да только шерсть новая и прочная, словно только что со станка.

Глориане не хотелось подниматься с постели. Лучше спрятаться под теплым одеялом от неизбежных вопросов и любопытных взглядов. Но ей сильно захотелось в туалет, поэтому она вздохнула и встала с кровати. Наклонившись, она поискала ночной горшок.

Его не было.

Она стояла, переминаясь с ноги на ногу. Порывшись в воспоминаниях, оставленных ей по наследству Меган, она подумала о блестящем керамическом предмете, служащем заменой ночного горшка. Этот предмет, наверное, расположен где-то в коридоре. Она на цыпочках подошла к двери и осторожно выглянула. Футболка Кирквуда доходила ей до колен.

В глаза ей ударил яркий свет. Глориана зажмурилась, на несколько мгновений совершенно потеряв ориентацию. Когда наконец открыла глаза, то увидела аккуратную комнатку. За столом сидела миссис Бонд, а напротив нее расположилась молодая рыжеволосая женщина. На плите кипел чайник, а все вокруг сверкало чистотой.

- Ей нужно в туалет, - сказала собеседница миссис Бонд приятным голосом и добавила: - Там, милая, в конце коридора.

Глориана догадалась о смысле сказанного, пошла в указанном направлении и нашла туалет. Поколебавшись несколько мгновений, воспользовалась им.

Подумав немного, она вспомнила, какой рычаг нужно нажать, чтобы спустить воду, и как открыть кран, чтобы вымыть руки в раковине. Когда Глориана вернулась на кухню, медсестра Марж встретила ее ласковой улыбкой.

- Не обращайте внимания на нашу Эльзу Бонд, - посоветовала она громким шепотом, наклоняясь к Глориане и беря ее за руки. - В сущности она не такая уж и плохая, просто ворчунья, вот и все.

Глориана кивнула. Она снова не смогла понять слов, но догадалась об их смысле.

- Хочешь перекусить, дорогая? Ты пропустила чай, но я сейчас соображу что-нибудь поесть.

За Глориану, слегка заворчав, ответил ее желудок, Марж предлагала еду, и проголодавшаяся Глориана кивнула в ответ.

Марж улыбнулась и жестом пригласила ее в ярко освещенную комнату - кухню, сильно отличавшуюся от средневековой. Кухня тринадцатого века была гораздо больше, не так хорошо освещена, там было очень жарко, везде сновали туда-сюда слуги, и собаки дремали у огня. На другом конце современной комнаты стоял ящик со светящимся экраном.

Глориана вспомнила, что это телевизор. Голос мужчины, рассказывающего об Ирландской республиканской армии, шел из этого устройства.

Присев к столу на предупредительно выдвинутый Марж стул, Глориана с интересом уставилась на экран. Миссис Бонд, бормоча, что день был тяжелый для всех, поднялась и вышла в коридор.

Марж тем временем занялась едой, не переставая оживленно болтать.

- Я сейчас выключу телевизор, если он тебе мешает, - сказала она. - Миссис Бонд смотрит все подряд, и он у нее тарахтит день и ночь. Если тебе интересно, куда подевался доктор Кирквуд, то он уехал на вечерний обход и скоро вернется.

Имя Кирквуда привлекло внимание Глорианы, и она, хотя и неохотно, оторвалась от ярких движущихся картинок. Ей хотелось ответить Марж, но все еще не доставало духу заговорить.

- Бедняжка, - пробормотала Марж, прищелкнув языком и покачав головой. У нее были коротко остриженные волосы, и мелкие кудряшки обрамляли румяное веселое лицо. - Один Бог знает, что с тобой стряслось. Это тоскливое выражение в твоих глазах просто разрывает мне сердце. - Марж тяжело вздохнула. - Ну что ж, не волнуйся, милая. Мы приглядим за тобой, доктор и я. И постараемся помочь тебе.

Глориана была настолько тронута добротой и дружеским участием Марж, что на глазах у нее выступили слезы. Но как бы ей ни хотелось ответить, она боялась говорить, так непривычно и непонятно звучала бы здесь ее родная речь. Глориана вновь обернулась к телевизору.

Потоки слов и звуков, музыка и изображения сменяли друг друга и сплетались в причудливые картины. Глориане сложно было привыкнуть к этому новому источнику информации - мосту, связывающему этот мир с ее далекой родиной. Глориана понимала, что если будет внимательно слушать и смотреть телевизор, то вскоре сможет общаться с окружающими людьми.

Марж поставила на стол тарелку и пододвинула ее к Глориане. На тарелке лежал сандвич - желтый кусок расплавленного сыра, запеченный между двух булочек. Глориана жадно набросилась на еду, не отрывая взгляд от телевизора, внимательно слушая, впитывая в себя информацию, запоминая новые слова.

Образы, мелькающие на телевизионном экране, воскрешали воспоминания Глорианы, и все же некоторые слова она воспринимала с трудом, потому что многие термины были ей незнакомы, а речь была слишком быстрой.

В этом мире все страшно спешили.

- Быстро ты расправилась с сандвичем, - рассмеялась Марж, кладя ей на тарелку второй бутерброд. - Хочешь еще?

- Спасибо, - произнесла Глориана. Ей с трудом дались незнакомые слова.

Марж просияла.

- Не за что, - ответила она.

Скоро Глориана начала уставать и пошла в свою маленькую комнатку, чтобы немного поспать. Ей приснился сон, очень похожий на реальность: Дэйн бродил по коридорам Кенбрук-Холла, зовя ее.

Было туманно. С дубовых листьев падали тяжелые капли. Маленький отряд уставших всадников медленно двигался в сумерках мимо замка Хэдлей и аббатства в сторону Кенбрук-Холла. Мечи их были затуплены и покрыты запекшейся кровью, а одежда заскорузла от пропитавшего ее пота и пыли. Воины все до одного были закаленными бойцами, но битва с людьми Мерримонта длилась больше двух часов, и силы солдат были на исходе.

Дэйн не отрывал взгляда от родного поместья, белеющего в сгущающихся сумерках. Там, куда бы он ни уехал, навсегда останется его сердце, принадлежащее красавице с чарующим взглядом. Дэйн устал от войны, устал поить кровью свой меч. Он возвращался домой по зову чувств, связавших его с Глорианой. Если бы она не притягивала его, у Дэйна не достало бы сил двигаться вперед. Ему сейчас хотелось только одного: опуститься на пол у ног супруги, положить голову ей на колени, чтобы она своими нежными пальцами гладила его светлые волосы.

Максин, едва держась в седле от усталости, ехал рядом с Дэйном. Его туника насквозь промокла от крови и дождевой воды. За собой он вел в поводу еще одну лошадь. Поперек седла был перекинут сраженный насмерть воин.

- Дьявольское отродье этот Мерримонт, будь он проклят! - пробормотал уэльсец. - Стоял на холме и глядел, как его люди поджигают неубранное поле. Видел? Он позаботился о том, чтобы держаться от нас подальше, мерзавец!

Дэйн молча кивнул. Он вместе с Максином и другими солдатами присоединился к Гарету на берегу озера через час после восхода солнца. Им не пришлось разыскивать Мерримонта: небо на западе потемнело от дыма, поднимавшегося над горящим полем.

Добравшись до кучки жалких крестьянских лачуг, они обнаружили, что все зерно обращено в пепел. Свиньи, домашняя птица были изрублены на куски, а соломенные крыши домов горели. Уцелевшие жители в страхе бежали под защиту деревьев. Всадники забавы ради преследовали их и, нагнав, убивали.

При воспоминании об этом Дэйн закрыл глаза. На дымящемся поле и произошло сражение между солдатами Гарета и людьми Мерримонта. Они по очереди то отступали, то, перегруппировавшись, вновь переходили в атаку. Звон стали все еще стоял в ушах Дэйна, а в глазах мелькали сверкающие мечи.

Кенбрук испытывал сильное желание настигнуть Мерримонта, расположившегося на безопасном расстоянии от места схватки. Но он не мог бросить своих людей, не мог оставить Эдварда, проходившего свое боевое крещение и уже окропленного кровью своих друзей и врагов. И Дэйн остался. Когда от усталости он уже не чувствовал правой руки, то перекладывал меч в левую и продолжал сражаться. Насколько это было возможно, Дэйн старался держать в поле зрения младшего брата. Внезапно схватка окончилась. Повинуясь сигналу, солдаты Мерримонта отступили вслед за предводителем, бросив своих убитых и раненых на произвол судьбы.

Трупы друзей и противников, павших в битве, и всех оставшихся в живых раненых погрузили в повозки. Их было решено отвезти в замок Хэдлей и в Кенбрук-Холл, дабы похоронить умерших и вылечить раненых.

Копыта лошадей стучали по обветшалым камням - Дэйн и Максин, проехав под аркой, достигли наконец замка.

Дэйну чудилось, что Глориана уже выбежала ему навстречу, что ее длинные волосы развеваются по ветру, а глаза горят тревогой за своего супруга и господина. Но ее нигде не было видно. Лишь мысль о том, что он вновь увидит Глориану, поддерживала силы Дэйна.

От разочарования, что она не вышла поприветствовать его, Дэйн покачнулся в седле.

Четверых убитых отнесли в часовню. После отпевания их должны были похоронить. Раненых, семеро из которых были людьми Кенбрука, отправили в аббатство под опеку сестры Маргарет и монахинь.

Дэйн отвел в конюшню своего верного скакуна, накормил и напоил его. Лишь после этого хозяин Кенбрук-Холла вошел в дом, чтобы справиться о жене.

Служанка Глорианы Джудит сидела, скорчившись, у огня и дожидалась господина. Увидев Дэйна, она задрожала и в отчаянии заломила руки.

- Где твоя госпожа? - стараясь держаться спокойно, спросил Дэйн. Однако он понимал, что случилось нечто ужасное. С того самого момента, как он въехал во двор замка и не увидел своей жены, он заподозрил что-то неладное.

Девушка сжалась, сгорбив худенькие плечики. По щеке ее катилась слеза, а губы дрожали.

- Ее забрали, милорд.

Дэйн выпрямился и замер, борясь с искушением схватить служанку за плечи и вытрясти из не вразумительных ответ.

- Что ты хочешь этим сказать? - хрипло спросил Дэйн, но он уже и так знал, что произошло.

- Она была на церковном дворе, милорд, - всхлипывая, проговорила Джудит, пару раз неуклюже присев. - Шел дождь, и я подумала, что госпожа может простудиться. Я сбегала за плащом... - Джудит замолчала, ее била сильная дрожь. - Когда я вернулась, то увидела, как госпожа упала на колени, будто от невыносимой боли. Я побежала к ней, но было уже поздно. Она... Милорд, она исчезла. - Девушка смотрела на Дэйна безумными глазами, в лице ее не было ни кровинки. - Говорят... говорят, что за ней пришел сам дьявол и утащил ее... - Последние слова служанка произнесла испуганным шепотом. - Утащил прямо в преисподнюю... Дэйна охватила бешеная ярость.

- Передай всем, - сказал он холодно, - что если я еще раз услышу подобную чушь, то выгоню всех вас прочь.

Джудит вспыхнула, вновь побелела как мел и вскинула на Дэйна полные отчаяния глаза.

- Вы ведь найдете ее, милорд? Вы сможете вернуть ее?

Волна такого сильного отчаяния захлестнула Дэйна, что он покачнулся на ногах. Он не знал, что за сила разлучила их с Глорианой, и не знал, как с ней бороться. Но он должен найти какой-то выход, должен отыскать Глориану.

Лишившись ее, Дэйн потерял свое сердце, свою душу. Ему не жить без Глорианы.

- Произошла какая-то ошибка, - произнес он наконец, сам не веря в свои слова. Ложь не принесет утешения ни ему, ни этой несчастной девочке, служанке Джудит. - Такого не бывает. Люди не исчезают, растворившись в воздухе, как привидения.

Джудит хотела было возразить, но передумала и промолчала. Вздохнув, она в знак согласия кивнула. Потеря Глорианы буквально сразила ее. О своих чувствах в этот момент Дэйн боялся даже подумать.

В конце концов какая теперь разница...

- Мои люди устали и проголодались, - сказал он. - Позаботься о том, чтобы в зал принесли еды и дров.

Джудит вновь кивнула и поспешила выполнять приказание. Дэйн так и остался стоять неподвижно, не в силах сделать ни шагу, потом поднялся в башню. В их спальне горела лишь одна лампа, слабо освещая комнату.

Дэйн зажег все светильники, заставив тень отступить, и принялся терпеливо обыскивать комнату. Он искал какой-нибудь знак, какую-нибудь весточку, какой-нибудь след Глорианы. Но нет! Бе одежда была на месте, шахматные фигурки расставлены в ожидании очередного сражения. Но в воздухе еще ощущалось незримое присутствие Глорианы. Казалось, она в любой момент могла вбежать в распахнутые двери и забросать Дэйна вопросами о сражении.

- Глориана, - прошептал он.

Потом отстегнул пояс, сбросил запачканную кровью одежду и быстро ополоснулся в тазу. Надев простые шерстяные штаны, тунику и сапоги из мягкой кожи, он взял со стола лампу и вышел из комнаты. Стараясь не думать об усталости, Дэйн обыскал весь замок сверху донизу, комнату за комнатой, коридор за коридором. Он спустился в римские бани, но и там не нашел ее. Он звал Глориану, умоляя вернуться к нему.

Глориана проснулась только утром. Ярко светило солнце. Открыв глаза, она поняла, что все еще находится во второй половине двадцатого века. Ей хотелось кричать от отчаяния, но она знала, что этим делу не поможет, и сдержалась, закусив губу.

О Глориане позаботились: на кресле лежала современная одежда, которая наверняка была одолжена у соседей или знакомых.

Глориана ни за что не хотела вылезать из кровати. Она лежала до тех пор, пока не захотела в туалет. Идя по коридору мимо кухни, она заметила Кирквуда, сидящего за столом. Он, конечно же, слышал ее шаги, но не поднял головы. Ему не хотелось стеснять Глориану, одетую в одну лишь футболку.

Вернувшись в комнату, она принялась рассматривать оставленную ей одежду - голубые потертые хлопковые брюки, запакованное нижнее белье и зеленую рубашку с короткими рукавами. Спереди на ней большими белыми буквами было написано: «Оксфорд».

Натянув узкие короткие штаны из тонкой ткани, которые Глориана смутно помнила, она взяла следующий предмет своего туалета. Это было странное приспособление, предназначающееся, очевидно, для того, чтобы поддерживать груди. Она никогда прежде не видела такого и долго пыталась разобраться, как это надевается. Справившись наконец со всей остальной одеждой, она вышла из спальни. На ней были футболка и джинсы, как подсказывала ей память.

На этот раз Кирквуд обратил наконец внимание на Глориану. Доктор улыбнулся и поднялся ей навстречу.

- Доброе утро, - сказал он.

Глориана остановилась в дверях, не решаясь войти в комнату. Она заглянула за спину доктора, надеясь увидеть дружелюбное лицо Марж или хотя бы миссис Бонд, но Кирквуд был один.

- Доброе утро, - эхом откликнулась она. Казалось, он обрадовался, услышав ее голос. Доктор указал ей на стул.

- Присаживайтесь к столу. Поешьте. Здесь сосиски и яйца. Не слишком здоровая пища, но что поделаешь.

Глориана нахмурилась, заняв предложенное ей место за столом. Она была в некотором замешательстве. Завтрак казался ей весьма аппетитным, и она не понимала, почему Кирквуд назвал яйца и сосиски «не слишком здоровой пищей».

Видя ее озабоченность, Кирквуд рассмеялся.

- Господи, - выдохнул он, - мне кажется, у меня ум за разум заходит. Если бы все эти люди в Кенбрук-Холле, миссис Бонд да еще Марж в придачу не видели вас своими глазами, то я решил бы, что выдумал вас. Скажите, вы на самом деле попавшая в беду принцесса?

Глориана аккуратно наполнила свою тарелку. Там, откуда она явилась, люди ели руками да еще иногда пользовались ножами, если нужно было отрезать кусок и поднести его ко рту. Здесь манеры были совсем другими. Прежде чем попытаться ответить, Глориана сто раз взвесила каждое слово Кирквуда, пытаясь уловить все оттенки смысла.

- Я хочу домой, - сказала она твердо. - В Кенбрук-Холл.

Кирквуд вздохнул.

- Да, - проговорил он, вынимая из рук Глорианы ложку, которой она собиралась есть сосиску, и заменяя ее заостренным прибором. - В этом-то и проблема - как вам попасть домой? Вы же сами видели, что Кенбрук-Холл просто груда развалин. Конечно, кроме башни, где правительство открыло музей.

Глориана старалась держаться, но боль и отчаяние, охватившие ее, звучали в ее голосе:

- Вы не знаете, как отослать меня обратно? Кирквуд вздрогнул, будто ее боль передалась ему.

- Моя дорогая, я не могу даже понять, как вы очутились здесь, не то что вернуть вас с ваше время. Я до сих пор вообще не догадываюсь, почему поверил в эту безумную идею путешествия сквозь века.

Глориана положила вилку и отодвинула от себя тарелку. У нее пропал аппетит. Такая печаль была написана на ее лице, что Кирквуд потянулся и взял ее руку своими сильными пальцами.

- Если я смогу чем-нибудь помочь вам, Глориана, - ответил он серьезно, - я сделаю это. Но нам придется запастись терпением.

Глориана кивнула. Жалобный стон замер у нее на губах. Она не могла примириться с мыслью, что всю оставшуюся жизнь ей придется провести в этом мире, в разлуке со своим мужем. Дэйн. Она сделает все, чтобы найти обратную дорогу и вернуться к нему. Поиски необходимо начинать с Кенбрук-Холла.

Глориана резко вскочила со стула и кинулась к двери. Должно быть, здесь недалеко. Возможно, если она просто окажется на том же самом месте, посреди церковного двора...

Пока она раздумывала, в какую сторону поворачивается дверная ручка, Кирквуд подошел к ней и ласково коснулся ее руки. Он догадался о ее намерениях.

- Я отвезу вас туда на машине, - сказал он. - Я не могу позволить вам бродить в одиночку. Этот мир - опасное место.

Спустя пять минут они уже ехали по дороге, ведущей вдоль берега озера к разрушенному замку. Они проехали аббатство, от которого осталось лишь несколько полуразвалившихся строений. Посмотрев по сторонам в надежде увидеть Хэдлей, Глориана обнаружила, что от его высоких стен не осталось и следа. Кенбрук-Холл представлял из себя груду серых замшелых камней, уцелела лишь одна гордая башня.

Кирквуд заплатил за проезд, как если бы они пересекли границу чужой территории. После этого ему разрешили по подъемному мосту въехать во двор замка.

Глориана поспешила мимо низкой стены на церковный двор к могиле Аурелии Сент-Грего-ри. Мраморные ангелочки давно уже рассыпались в пыль, но надгробная плита лежала на прежнем месте.

Замерев, закрыв глаза и едва дыша, Глориана беззвучно молила небеса вернуть ее домой, в тринадцатый век, к Дэйну.

Но ничего не произошло. Когда она решилась открыть глаза, то увидела стоящего неподалеку Кирквуда. Он сочувственно смотрел на нее, склонив голову на бок и засунув руки в карманы брюк.

- Почему? - прошептала она. - Почему это случилось со мной?

- Я не знаю, - мягко ответил Кирквуд. Глориана решительно направилась к башне. Если и тут ничего не получится, это означает поражение. Однажды, когда они с Дэйном еще были пленниками в своем собственном доме, она уже попадала в этот мир. Правда, всего на несколько мгновений. Может быть, именно в башне скрывается незримый коридор ведущий в прошлое.

Кирквуд не сделал попытки остановить Глориану, он молча последовал за ней в башню и поднялся по ступеням. Конечно, все вокруг сильно изменилось, но Глориана без труда нашла дорогу в свою спальню. Всю дорогу она мысленно проигрывала в памяти свой первый переход из этого времени в тринадцатый век. Она точно помнила, что там была калитка. Глориана прошла сквозь нее, когда была еще пятилетней девочкой, которую звали Меган. По другую сторону ее встретила леди Элейна. Прошло немного времени, и ее удочерила Эдвенна. Но где? Где была эта калитка? Этого ей никак не удавалось вспомнить.

Верхняя комната была украшена гобеленами, принадлежащими к более позднему времени, чем тринадцатый век. Вдоль стен стояли стеклянные шкафы, в которых лежали различные вещи, некогда принадлежавшие Кенбрукам. Кусочки плитки из римских бань, несколько шахматных фигурок, которые Дэйн любил вертеть в руках, обдумывая следующий ход. Там же был и кинжал с украшенной драгоценными камнями рукояткой. Его подарили Эдварду в день его посвящения в рыцари.

Глориана положила ладони на стекло. С сильно бьющимся от волнения сердцем она повторяла имя своего мужа, беззвучно, как молитву.

Кирквуд положил руки ей на плечи и повернул лицом к себе.

- Скажи мне, - попросил он, - что творится с тобой, Глориана?

Он дрожала. Как она могла объяснить ему, что чувствуешь, когда видишь знакомые и родные тебе предметы под мертвым стеклом, как музейные экспонаты чужой эпохи? Она не нашла бы для этого подходящих слов.

- Пожалуйста, помогите мне, - только и вымолвила она.

Кирквуд по-братски притянул ее к себе, и она положила свою усталую голову ему на плечо.

- Я попытаюсь, - пообещал он, но в словах его не было уверенности. То, о чем просила Глориана, выполнить было практически невозможно, и оба они знали это.