"Королевский подарок" - читать интересную книгу автора (Линк Гейл)

ГЛАВА 10

Кэм услышал пистолетный выстрел. Он остановил огромного белого жеребца и постоял, прислушиваясь. Выстрел послышался на дороге сзади, – Кэм верхом опередил карету. Грум на втором жеребце тоже остановился и спросил Кэма:

– Что это, милорд?

– Тревога! – отозвался Кэм, доставая из-под широкого плаща пистолет, засунутый за пояс. Кроме того к – левому сапогу был прикреплен кинжал – больше оружия при нем не было. Черт побери его гордость и желание выказать холодность жене! Он должен был находиться с женщинами в карете – ведь известно же, что на дорогах неспокойно. А он ускакал вперед, даже не позаботившись взять в поездку вооруженную охрану. Теперь остается только мчаться назад и молить Бога, чтобы прибыть вовремя.

Он пришпорил жеребца, и тот рванул бешеным галопом.

Мариза услышала выстрел и отбросила свою вышивку. С испуганным вскриком проснулась Чарити.

– Это грабители? – шепотом спросила Брайенна.

– Боюсь, что так, – ответила Мариза. Глаза Чарити округлились от страха:

– Что же нам делать, миледи? Мариза была растеряна. Пистолеты в ящике на запятках. В карете никакого оружия не было, если не считать оружием ножницы из рабочего ящичка с вышиванием, который она поставила рядом с собой на сиденье.

Через несколько секунд карета остановилась – какой-то человек схватил лошадей под уздцы, другой открыл дверцу и хриплым голосом крикнул:

– Выходите! – В грязной руке он держал пистолет, лицо ниже глаз было скрыто темной повязкой.

Брайенна и Чарити посмотрели на Маризу, которая подала им знак повиноваться. «Лучше не сердить бандита», – подумала она.

Женщины вышли из кареты; Чарити робко прижималась к Брайенне. Мариза увидела, что кучер и его помощник, дрожа, сидит на козлах, а около кареты осадил свою лошадь всадник с пистолетом.

– А где мужчина? – рявкнул первый бандит, направив пистолет на Маризу.

– Какой мужчина? – Мариза отступила назад.

– Ах ты шлюха! – Он размахнулся и грязной потной рукой влепил ей пощечину; Мариза еле удержалась на ногах. Ее ударили впервые в жизни, и первая ее реакция была схватить хлыст и отхлестать мерзавца, но она сразу поняла, что сила на его стороне.

– Мариза, он тебя ранил? – тревожно закричала Брайенна. Она бросилась к кузине, но бандит оттолкнул ее.

– Стой на месте! А ты, красотка, – он повернулся к Маризе, – объясни-ка, где лорд Дерран? Ехал он с вами? Где он сейчас?

Теперь Мариза поняла, что это не просто грабители – идет охота на Бьюкенена. Но кто его преследует, с какой целью?

– Я не знаю, где он, – твердо ответила она.

– Лжешь! – прошипел он.

– Как ты смеешь ублюдок, – гордость Фицджеральдов вспыхнула в Маризе.

Второй бандит соскочил с лошади, подошел к женщинам и с нескрываемой похотью уставился на Брайенну и Чарити. Сдернув с лица грязную повязку, он облизнул толстые губы.

– Ну-ка, выкладывай все, что знаешь, – настаивал первый, по-видимому, главарь, а не то мой дружок живо с вами разделается.

Мариза бросила взгляд на кузину и служанку: Чарити била дрожь, Брайенна замерла, как будто оцепенев, взгляд ее остекленел. Мариза увидела, что второй бандит, минуя Чарити, подошел к Брайенне и сорвал с ее шеи крестик на золотой цепочке.

– Я выбираю темноволосую девку, – сказал он своему сообщнику, хватая Брайенну за грудь.

– Оставь ее! – вскричала Мариза.

– Здесь командую только я, леди, – возразил ей первый, снова наставив на нее пистолет и упиваясь сознанием власти.

– Тогда скажи этому грязному скоту, чтобы он не смел трогать мою кузину.

– Слышишь, Дреке? – глумливым тоном обратился тот к приятелю. – Графиня отдала распоряжение!

Толстогубый только покосился на Маризу и с похотливым блеском в глазах схватил Брайенну за грудь уже обеими лапами. Мариза рванулась к ней, но первый бандит так резко сжал и дернул к себе ее руки, что зеленые глаза Маризы потемнели от боли.

Вдруг второй бандит, который уже прижимал к себе Брайенну, покачнулся и упал на землю лицом вниз. В спине его торчала рукоятка кинжала. Бандит, державший Маризу, обернулся, чтобы увидеть, кто метнул оружие, и увидел Кэмерона Бьюкенена с пистолетом в левой руке.

– Отпусти мою жену! – приказал он.

– Нет! – решительно ответил бандит, охватив рукой талию Маризы и приставив к ее виску пистолет.

Кэм стоял неподвижно, думая: надо блефовать, хотя это рискованно. Он смотрел на Маризу, стараясь внушить ей: «Доверься мне! Ты должна доверигься мне!» Между ними протянулась ниточка понимания, и Мариза улыбнулась ему. – Стой на месте, или я застрелю ее! – крикнул бандит. Он глядел на Кэма, готовый спустить курок при малейшем его движении.

– Ну, что ж, быть по сему! – спокойно сказал Кэм.

Бандит взглянул на него с изумлением. – У нас с тобой по одному выстрелу, – продолжал Кэм, – ты застрелишь ее, а я – тебя. И у тебя, и у меня – по одной пуле, но наши шансы не равны. Пойми – я-то не останусь в накладе. Или я стану богатым вдовцом и, лишившись красавицы-жены, найду для своей постели другую, либо десяток других. Или тебе не удастся застрелить ее. Но тебя-то я убью в обоих случаях.

Кэм отвлекал внимание разбойника от Маризы, и тот, действительно, не отпуская женщину, уставился на человека с черной повязкой на глазу. «Разве кривой может быть хорошим стрелком?» – подумал он.

– Ты что, так уж уверен, что не промахнешься? – спросил он, и в голосе его послышалась неуверенность.

– Да, – отчеканил Кэм.

Пока мужчины мерились взглядами, правая рука Маризы скользнула в мешочек, привязанный к ее поясу, и в ее мозгу прозвучало: «Сейчас!»

Бандит взвыл от боли, отпустил Маризу и уронил пистолет. Он в недоумении смотрел на свою покрытую кровью ляжку. «Эта шлюха ранила меня ножницами!» – подумал он, увидев позолоченные ножницы, тоже упавшие на землю. Это была его последняя мысль – через мгновение он упал с пулей во лбу.

Чарити вскрикнула, Брайенна, упав на колени, с трудом переводила дыхание. Мариза кинулась к ней:

– Все кончено, сестричка, опасность миновала! – успокаивала она дрожащую Брайенну, в золотисто-карих, глазах которой еще метался ужас.

– Прости меня, – прошептала Брайенна, – мне стыдно, что я так испугалась. Мариза нежно обняла ее. – Чего же тут стыдиться? Опасность, действительно, была велика.

– Ах, ты, лгунишка, – улыбнулась Брайенна, – уж ты-то ничего и никого не боишься.

– Я не лгу тебе, – уверяла Мариза, обнимая Брайенну и помогая ей подняться на ноги, – поверь, я тоже испугалась.

Она подвела Брайенну к карете и с помощью Чари – ти усадила, положив ей за спину подушки. Сама Мариза вышла из кареты, подошла к лошадям и увидела, что помощник кучера перевязывает ему раненую руку – тот был ранен первым выстрелом грабителя, который и привлек внимание Кэма.

– Рана серьезная? – озабоченно спросила Мариза.

– Нет, миледи, я смогу править… Я должен благодарить небо, что этот бандит был никудышный стрелок.

Мариза посмотрела – действительно, красноватое задубелое лицо кучера даже не побледнело. – И все – таки пусть лучше правит Дикон, – сказала она, – а вы, Палмер, сберегите силы на завтра.

– Как прикажете, миледи…

Мариза вернулась к открытой дверце кареты. Ее муж по-прежнему сидел верхом на белом жеребце, второй был привязан сзади, чтобы следовать за каретой. Мариза встретила взгляд Кэма и глубоко вздохнула. Она обязана ему жизнью! Он спас и ее, и Брайенну, и Чарити, подвергаясь смертельному риску. Как тут сказать скудное «благодарю вас!» Нужно как-то по-иному выказать свою великую благодарность, которая горячей волной приливала к ее сердцу и учащала его биение. Благодарность… А, может быть, и еще какое – то, не осознанное ею до конца чувство.

– Мы не похороним их? – спросила она Кэмерона, глядя на убитых.

– Нет… пусть эта падаль сгниет! Вы согласны со мной?

Мариза подумала о христианском милосердии, но потом вспомнила, какой опасности подвергалась только что ее женская честь и сама жизнь, гневно сузила глаза и сказала:

– Да, так тому и быть!

– Ну, так не будем терять на них времени, – лучше продолжим путь без задержки! Вы умеете управляться с пистолетом? – Кэм взял оружие из руки бандита, зарядил и передал его Маризе.

– Умею, хоть и не так искусно, как вы, милорд! – ответила она.

– Положите его рядом с собой на всякий случай. Собрав поводья лошади одной рукой, он, нагнувшись к Маризе, ласково погладил ее по распухшей щеке левой рукой без перчатки.

– Этот негодяй достоин был бы медленной смерти под пытками! – Потом он выпрямился и, натягивая перчатку, сказал, глядя Маризе в лицо: – Вы храбрая женщина! И мужчина мог бы сплоховать в такое переделке! – Шотландский акцент усилился в его речи, и в голосе слышалось восхищение. Он гордится ею, Маризой? Кровь прихлынула к ее щекам.

– Это вы проявили отвагу, супруг мой! – прошептала она и юркнула в карету, спасаясь от его пристального взгляда. Любующегося ею?..

Она уселась рядом с Брайенной, которая, после недолгого молчания, сказала обеспокоенпо: – Наверное, это были не простые грабители… Что они замышляли? Убить твоего мужа?

– Да, похоже, это был наемный убийца, – согласилась Мариза. Она подняла рабочую корзинку с шитьем и положила в нее пистолет, который дал ей Кэмерон. – Ведь он же спрашивал именно о графе. Видимо, кто-то хочет его устранить, и готов заплатить за это. Надо поговорить с ним сегодня в гостинице, может быть, он доверится мне, расскажет о своих врагах. – Она сложила руки на коленях; и, закрыв глаза, вспоминала нежность и доброту, осветившие его лицо, и ласковое прикосновение его руки. Он приласкал ее… словно возлюбленный… – подумала она. Но это нелепая мысль! Он не может быть ее возлюбленным. Если они станут фактическими супругами, то это будет только для продолжения рода, для обеспечения законных наследников графского титула. Любовь здесь ни при чем, речь идет только о долге и ответственности. Они оба разделяют эту ответственность.

Снова и снова замелькала в ее голове мысль: когда он решится стать ее супругом, неужели он возьмет ее так же холодно и грубо, как сделал бы это насильник с большой дороги?..

Мысли Кэма были в полном смятении. Быстрая расправа с разбойниками не утишила его гнев. Он с яростью вспоминал грубые руки, схватившие Маризу, и свою внезапную растерянность. Он сотни раз встречался лицом к лицу со смертью на службе короля, всегда действовал быстро и четко, и уверенно ориентировался в окружавшем его мире интриг и опасности. Но теперь его положение стало иным – более трудным. Теперь, когда он принял на себя ответственность… За кого же? За женщину, к которой он испытывал нежность и уважение. Да, он уважал женщину, на которой женился. Мариза Фицджераль т показала себя сегодня отважной и умной и доверилась ему, Кэмерону. Он пристально глядел на нее, когда говорил с разбойником, надеясь, что она поймет его уловку и не примет его циническое хладнокровие за чистую монету. И она поняла… Понимание блеснуло в ее зеленых глазах, и уголок рта изогнулся в лукавой улыбке. Дело шло о жизни или смерти, и она поверила ему, вручила ему свою жизнь.

Кэм налил в кубок остаток вина и выпил залпом. Он занял отдельную комнату, и если хозяйке гостиницы показалось странным, что граф и его жена остановились раздельно, то пусть думает, что хочет.

Он подошел к окну, которое оставил открытым. Еиядя в ночь, он чувствовал, как отчаяние сгущается и душит его. За дверью соседней комнаты спит его жена и ее кузина. Она спит, измученная волнениями, свернувшись в клубочек. Как ему хотелось, когда он помогал ей выйти из кареты, схватить ее в объятья, прижать к себе, зажечь в ее теле – после дрожи страха – сладостный трепет… Утвердить жизнь, восславить ее – после того, как она подверглась смертельной угрозе. Вместо жажды крови – жажда любви.

Кэм взял в руку единственную свечу, которую он зажег, и подошел к умывальнику, над которым висело позолоченное зеркало. Он увидел свое лицо: лицо, от которого даже родная мать отшатнулась в ужасе. Она пронзительно закричала, увидев обезображенного сына, и убежала. Его белокурая мать, от которой он унаследовал свою красоту… А он надеялся на материнскую любовь, нежность и заботу. Так разве сможет другая женщина вынести постоянный вид его уродства!

А ему показалось, что в ее душе возникает доверие к нему, и может возникнуть нежная привязанность.

Да, Мариза доверила ему свою жизнь, ей пришлось это сделать – она была лишена выбора.

И он тоже лишен выбора. Он должен поступать так, как поступает.

Она выскользнула из постели, не разбудив крепко спящих Брайенну и Чарити – служанка даже похрапывала. Мариза же была не в состоянии ни спать, ни спокойно лежать в кровати. Она подошла к столику, зажгла свечу в полированном медном канделябре и села в глубокое кресло. На столике стояло блюдо с конфетами – Мариза взяла одну и сосала, ощущая медовый вкус нежного шарика. Мысли ее были в полном беспорядке: события дня потрясли ее, да еще эти двое убитых и непогребенных – хоть это и были убийцы, бандиты, но все же человеческие существа. Но страшнее всего было вспоминать о том, что именно ее мужа они хотели убить. Почему? А вдруг будет повторное покушение? Как он был отважен! Он спас их, и необходимо отблагодарить его. Он смело рисковал своей жизнью, а Фицджеральды не привыкли оставаться в долгу. Маризе пришла в голову удачная мысль: она подарит ему то, что принадлежит ей, лично ей. Мариза подошла к высокому гардеробу, тихонько открыла дверь, вытащила из кармана своего платья кошелек и вынула из него серебряное колечко с ключами. Найдя нужный ключ, она подошла к секретеру и, открыв один из ящиков, достала оттуда сложенную бумагу. Это была дарственная, сделанная ее отцом по случаю рождения дочери. Она нашла чистый лист бумаги, окунула перо в чернильницу и начала писать.

Потом, с листком в руке она прокралась в коридор, и, рассчитывая, что муж еще не спит, тихонько постучала в его дверь. Никто не ответил.

– Наверное, он спит, – подумала Мариза и повернулась, чтобы уйти с бумагой в руке. Но в это время раздался легкий щелчок и дверь приоткрылась.

– Э – эй? – раздался низкий голос.

– Это я, муж мой. Я пришла поговорить. Можно мне войти?

Дверь открылась шире, и Мариза проскользнула в спальню. Огонь в камине потух, и в комнате было холодно.

– Почему вы не позвали слугу подбросить дров? – спросила она, ставя свечу на маленький круглый столик; язычок пламени осветил пустую бутылку из-под вина.

– Неважно, – возразил Кэм. Добравшись до кровати, он отвязал от пояса кинжал, взбил кулаком подушки и растянулся одетый, не сняв сапог. Кинжал он положил у изголовья.

Мариза осталась в невыгодном положении – его лицо было в тени, в то время как она сама была освещена ярким пламенем пропитанной ароматами све^и.

– Зачем вы пришли? – спросил он.

– Чтобы выразить вам свою признательность за то, что вы спасли меня сегодня.

– Могли прийти для этого утром. – Голос был раздраженный. «Черт ее побери, – думал он, – она что, не сознает, что делает, явившись к нему ночью и стоя у его постели в нимбе света, блики которого играли в ее каштановых кудрях, сияли в глубине ее зеленых глаз?» Его левая рука непроизвольно сжалась в кулак. Эта женщина влекла его, словно морская дева, влекущая корабль в опасный водоворот.

Под его взглядом Мариза вдруг оробела. Надо ли было ей приходить? Может быть, он прав, и лучше было встретиться с ним утром. Особенно смущало ее то, что выражение его лица она не видела.

– Мне хотелось увидеть вас поскорее, – сказала она, поняв свое смятение. Голос ее зазвучал нежно и чарующе. – Мне хотелось выразить вам свою благодарность за спасение моей жизни. За ваше великодушие и отвагу. Я хочу сделать вам памятный подарок. Я не думала, что вы рассердитесь, если я приду ночью. Не знала, что вам хочется видеть меня как можно реже.

– Да, вы правы. Так оно и есть!

– Я верю вашим словам! – пылко вскричала Мариза, протягивая к нему руку, в которой держала документы.

Он взял бумаги. Она отступила назад, к дверям спальни, но он удержал ее.

– Что это такое? – спросил Он, показывая на бумаги.

Мариза почувствовала тепло его сильной руки, сжавшей ее пальцы.

– Это – дарственная, – пробормотала она. – На поместье.

– Какое поместье? – спросил он, непроизвольно гладя ее нежные пальцы, гладкую кожу руки.

– Фицхолл, в долине реки Уай, – выдохнула она. Хотя в комнате стоял пронизывающий холод, Мариза почувствовала, что ее тело охватывает жар.

– Это тот дом, который вы восстанавливаете? – удивился Кэм, вспомнив эскизы на ее конторке, которые она показывала ему.

– Да, тот самый, – подтвердила Мариза. – Этот дом и имение – моя личная собственность, подарок отца. Этой частью владений Фицджеральдов я могу распоряжаться по своему усмотрению, и дарственную никто не может оспорить. – Мариза говорила взволнованно, щеки ее пылали румянцем.

– Достаточно было просто сказать мне «спасибо», девочка, – недоуменно возразил Кэм, снова употребляя шотландское слово «лесси» – «девчонка», «милка». В минуты волнения в его речи усиливался шотландский акцент и вкрадывался шотландский говор. Он действительно вовсе не рассчитывал на подарок, да еще такой щедрый.

Мариза увлажнила кончиком языка пересохшие вдруг губы.

– Разрешите мне судить, какой платы заслуживает подобный поступок. Я доверила вам наши жизни, и вы защитили их. Теперь я вручаю впм то, чем владею с самого своего рождения.

Кэм потянул ее запястье и ей пришлось склониться к его распростертому телу. Она упала на кровать рядом с ним. Он впился губами в ее свежий и сочный, как спелая ягода, рот, очертил языком изгиб ее губ, впивая их нежный аромат. Кэм склонился над ее грудью и охватил ладонью чашу полной груди, прикрытую тончайшей сорочкой. Он чувствовал, как сосок затвердевал под его жадным и горячим языком, увлажнившим натянутую на груди ткань, и начал сосать его, слегка прикусывая зубами; Мариза застонала. Тогда он сдернул вниз ночную сорочку, и, восхищенный лунной красотой белоснежной груди, начал лизать и сосать ее, в то время как его левая рука опустилась вниз, скользя по ее животу, пока не достигла нежных кудрявых завитков.

Он снова стал целовать ее рот властными и нежными поцелуями, потом поцеловал шею, ощутив в ней бурное биение пульса.

Мариза едва не потеряла сознание под его ласками; ей казалось, что она плывет, омываемая потоком никогда не изведанного прежде чувственного наслаждения… и уплыла бы неведомо куда, если бы ее не удерживало, словно якорь, тяжелое мужское тело. Его пальцы раздвигали ее ноги и ласкали межножье, ее руки охватили его тело, лаская и поднимаясь все выше. Но когда он впился поцелуем в ее шею, стесняя ее дыхание, ее рука, непроизвольно отталкивая его голову, коснулась шрама, длинного шрама вдоль его шеи. Он мгновенно отбросил ее руку и отпрянул от нее. Прозвучал холодный голос:

– Убирайся!

Ее словно сковало морозом, и она не могла понять, чем она провинилась, чем нарушила взаимные восторги.

– Что случилось, муж? – прошептала она.

– Я сказал – убирайся немедленно! – бесстрастно повторил он.

– Но почему? – спросила она жалобно, натягивая сорочку. Вдруг горячей волной ее затопило чувство стыда. Она позволила ему… ее тело откликнулось ему… – Пресвятая Матерь Божья, – подумала она, – он сочтет меня развратной женщиной!

Хлынули слезы.

– Прости меня! – с трудом выговорила она, и вытирая лицо тыльной стороной руки, выбежала из комнаты.

Дыхание Кэма выровнялось, он лежал, прикрыв рукой глаза. «Нет, это ты меня прости, дорогая жена», – прошептал он. Еще несколько мгновений – и он взял бы ее. И сразу раздался бы вопль ужаса – она ощутила бы… и увидела бы все его страшные шрамы, увидела бы вблизи Чудовище и потеряла бы сознание.

Нет, этого он бы не вынес.