Глава 13

Закат в Кригиллах: огненный шар, пронзенный черным зазубренными пиком, западный горизонт сверкает волшебными грязно-бурыми цветами, и, наконец, звезды, одна за одной, более яркие и крупные, чем они видны над пыльной равниной.

Хаману вытянул руку и набрал кусочек звездного света в руку. Он играл со светом, как ребенок - или танцор - может играть, наматывая сияющие серебряные нити на движущиеся пальцы. Внутри себя он слышал мелодию дудки, которая заглушала все остальные мысли, убаюкивала опасения и тревоги. Один, в мире с природой, он забыл даже о том, где находился, пока не услышал голос Виндривера.

- Мир простирается далеко за пределы Центральных Земель. Есть роскошные леса в Поющих Горах и кто-знает-что на дальних берегах Илового Моря. За горизонтом лежат чудеса, - заявил призрачный тролль, как если бы они были двумя старыми купцами, ищущими новых рынков.

- Оставить Урик своей судьбе? Без меня?

- Ты сам выбрал Урик своей судьбой. Но ты Хаману; у тебя есть твоя собственная судьба. Ты будешь всегда. Ты можешь выбрать что-нибудь другое, в другом месте.

Хаману подумал о львиноподобном гиганте, стерегущем Черноту и Пустоту под ней. - Хаману это Урик, а Урик это Хаману. - Он стряхнул капли звездного света со своих ладоней. - Если я уйду куда-нибудь далеко, за моей спиной останется слишком много. Я сам останусь за моей спиной.

- А что о тебе самом, Хаману? Борс мертв. Тюрьма Принесшего-Войну не в состоянии удержать его. Если ты можешь поверить в то, что он сказал - если - ты ничего не сможешь сделать, чтобы спасти Урик. А если он лжет - как он это обычно делает - то что эти человеческие Доблестные Воины сделают дальше? Есть ли страх сильнее, чем жадность такого Воина? Что если один из вас станет следующим великим Драконом и за век спалит Центральные Земли? И нет другого пути.

- Должен быть! И я найду его! - крик Хаману эхом отразился от стен гор. Облако бледной пыли поднялось в воздух над окрестностями. - Я найду способ спасти Урик и мир без Дракона и без Раджаата.

Виндривер слился с оседающей пылью. - Здесь ты ничего не найдешь. Уже тысяча лет, как Кригиллы умерли. Здесь нет ответов на твои вопросы, Хаману. Забудь прошлое. Забудь это место. Забудь Дэш и Кригиллы, твою женщину и меня. Думай о будущем. И подумай о другой женщине, Садире из Тира. Раджаат приложил руку к ее созданию, это верно, и он использовал ее, обманул и тебя и ее саму. Но она не Доблестный Воин. Ее изменения начинаются каждый день на рассвете и заканчиваются на закате. Оне не бессмертна. Она не привязана к Черной Линзе. Она не как ты, Хаману, совсем не как ты, но и у нее есть магия, только днем, но есть. Найди способ, чтобы ее заклинания работали и ночью, и может быть ты сумеешь сохранить Атхас без всякого Дракона или Принесшего-Войну.

- Садира дура. - Он ясно увидел ее мысленным взором: высокая, какими бывают полуэльфы, очень экзотически выглядящая женщина тогда, когда солнечная магия бросает тень на ее кожу.

Садира из Тира была прекрасна, хотя давно прошло то время, когда на решения Короля-Льва влияли хорошенькие ножки или высокая грудь; а предубеждение Раджаата относительно двоюродных родственников человечества он разделял задолго до этого. Эльфы, дварфы, даже тролли и другие расы, которые Раджаат не смог бы себе вообразить, были под кожей в сущности те же люди.

Они не были неудачниками, отверженными или какими-то изувеченными душами, обзаведшимися плотью и кровью; внутри они были личностями, бесконечное разнообразие индивидуальных сознаний. Он сам был человеком, и не призирал себя за это. Да, это было проклятие Раджаата - одно из многих. Первый волшебник презирал сам себя, и из-за ненависти к самому себе сотворил Доблестных Воинов и Очистительные Войны.

Безумие Раджаата ничего не могло сделать с мнением Хаману о Садире. - Она дура, очень опасная дура. - Или с его мнением об ее управляемым городским советом городе. - Они там все дураки.

- И ты был таким же, когда-то. Ее учителями были только дураки, разве не так? У тебя есть только три дня, Хаману. Это достаточно много, если использовать их с умом.

Виндривер исчез прежде, чем Хаману сумел сочинить подходящий ответ. Он мог бы призвать тролля обратно. Виндривер приходил и уходил только по молчаливому согласию Короля-Льва; его свобода была не менее иллюзорна, чем смуглая и черноволосая человеческая личина Хаману. Когда его хозяин хотел его видеть, раб должен был явиться, и не имело значения, где он сейчас находится и насколько далеко.

Хаману решил, что тролль отправился в нижний мир, но вроде бы его там не было. Как и пыль, поднявшаяся от голоса Хаману, Виндривер мог колыхаться, невидимый и неощутимый, среди старинных остатков домов троллей. Он мог оставаться так и тогда, когда Хаману разрезал воздух, шагнул в Серость и из горной долины вышел на равнину, на северо-западе от Урика.

Лев из Урика знал дорогу в Тир, самый старый город в Центральных Землях. Калак, ныне умерший тиран Тира, стал бессмертным еще до того, как начались Очистительные Войны. В отличии от Дрегоша, Калак отверг предложение Раджаата и никогда не был Доблестным Воином, хотя в хаосе, начавшимся после преобразования Борса в Дракона, он и нашел то, что осталось от Сача Аралы и Виана.

Тиран Тира подчинил себе лишенные сознания головы, заменив их воспоминания ловко придуманными унижающими их выдумками. Он убедил их, что он - не они - был источником магии Темной Линзы, которую он передавал темпларам Тира и которую они использовали в бесконечных войнах с своими соседями, Доблестными Воинами.

Если бы он постарался, Хаману мог бы наказать как Грозу-Пикси так и Проклятие-Кобольдов, но он даже не пытался. Предатели в конце концов служили интересам Урика, потому что Тир контролировал самые большие на Атхасе залежи железа, как Урик контролировал обширные обсидиановые копи около вулкана Дымящаяся Корона. С магией Черной Линзы, пусть и исходящей от предателей, Тир уверенно управлял копями и плавильными печами, и сохранял их от жадных рук настоящих Доблестных Воинов.

Хаману не хотел, а другие никогда не потерпели бы того, что Урик контролирует как железо, так и обсидиан. Они все объединились бы против него, как они сделали сейчас, и сам Борс повел бы их. В течении тринадцати веков Король-Лев чаще поддерживал Тирана Тира, чем воевал против него, пока этот слабоумный дурак не решил, что может стать драконом - соперником Борсу.

Именно эта монументальная глупость, сделанная пятнадцать лет назад, привела Хаману этим ранним утром на Железную Дорогу. Превратившись в потрепанного бродячего купца, король Урика медленно брел по утреннему холодку, спрашивая других купцов:

- Где имение Астиклов? - в котором, согласно донесениям его шпионов, жила волшебница вместе с бывшими заговорщиками и бывшими рабами.

Ему указали утоптанную дорогу, которая вела мимо усадеб, ферм и орошаемых полей. Гутей пронес свои кольца над всеми Центральными Землями, не только над Уриком. Поля были роскошными и зелеными, хотя всходы были не так высоки, как в Урике. Негибкое Собрание Советников, которое горожане называли просто советом, не призвало ополчение для защиты возделываемых полей или для использования щедрости Гутея. Фермерам Тира пришлось ждать, пока их поля почти полность высохли, и только тогда они стали сажать. Впрочем Тир все равно соберет хороший урожай, хотя ничего похожего на то, что соберет Урик...если Урик все еще будет существовать через четыре дня.

Впрочем низкие урожаи были вызваны не только ошибками совета Тира. Тиряне страдали из-за своей неудачливой истории.

Несмотря на двухтысячелетнее правление Калак никогда не понимал, что мощь города измеряется не размерами его армии или великолепием его дворцов, но трудом его рабочих и фермеров. В хороший год Тир мог прокормить себя; в плохой ему приходилось покупать зерно в Урике или Нибенае.

Калак был человеком без широкого кругозора и воображения. В Урике жили свободные и рабы; вольные ремесленники и ремесленники, принадлежащие к гильдии; аристократы, жившие в своих имениях за стенами города, и аристократы, жившие как купцы около рыночных площадей. В Урике мужчины и женщины самых разных сословий могли найти приложение своим амбициям и предприимчивости. А в Тире народ был свободен, богат и знатен, или беден, порабощен и стоял на самом низу социальной лестницы. И в течении двух тысяч лет амбиции и предприимчивость считались уголовными преступлениями.

Впрочем мятежников Тира, чье безрассудство поставило Центральные Земли на уши, можно извинить, так они считали, что рабство является причиной всех их проблем. Намного проще увидеть страдающих рабов и освободить их, чем воскресить динамическое общество, страдающее от застоя. По меньшей мере управляемый советом город не стал жертвой буйной анархии, в отличии от Раама и Драя, которые до сих пор не могут придти в себя после смерти их королей-волшебников.

Садира и ее товарищи показали себя людьми - или полуэльфами - способными учиться на своих ошибках. Возможно Виндривер прав, и у Тира есть будущее в Центральных Землях.

Хаману сошел с утоптанной дороги. Он подошел к воротам, охраняемым двумя женщинами и стайкой детей, которые не могли бы удержать его даже в том случае, если бы он действительно был бродячим торговцем. И действительно, настоящей проблемой Короля-Льва было не попасть в поместье, а отбиться от любопытных женщин, которые хотели посмотреть и купить все его несуществовавшие товары. Осознав, что любопытство будет самым худшим из того, с чем ему придется столкнуться в поместье, Хаману подобрал несколько сухих листьев и булыжников, проходя через ворота.

- Для удовольствия вашей хозяйки, - объяснил он, показывая этот мусор сторожу у ворот.

Крошечное касание сознание - недостаточно сильное, чтобы пробудить чьи бы то ни было подозрения - и стражник увидел то, что он хотел увидеть.

- Я пришел, чтобы пожелать Садире удачи этим замечательным утром. Может быть мои безделушки развеселят ее.

Стражник хихикнул и потер руки, - Следуй за мной, добрый человек. Я уверен, что она захочет что-нибудь взять для Рикуса и Ркарда.

Хаману спросил себя, что именно увидел человек, но сохранил свой вопрос для себя самого, пока стражник вел его через последовательность коридоров и двориков в маленькую элегантную комнату, где - судя по горьковато-сладкому запаху воздуха - Садира из Тира предавалась маланхоличным мечтам.

Больше оставаться не нужно, внедрил Хаману мысль в сознание стражника. Я сам представлю себя твоей хозяйке.

Когда стражник скрылся за поворотом, Хаману стер всякое воспоминание о своем присутствии из памяти смертного. Потом переступил через порог и вошел в комнату Садиры.

- Дорогая леди-? - Он прервал ее так нежно, так немагически, как только смог, хотя помимо простой иллюзии бродячего торговца он никак не замаскировался, и Садира должна была узнать его немедленно.

Что она и сделала. - Хаману!

- Нет причин для тревоги, дорогая леди, - быстро сказал он, вытянув руки перед собой, ладонями вверх, хотя ему, как и ей, не надо было ни традиционных жестов ни традиционных источников, чтобы использовать магию. - Я пришел поговоритьПрежде, чем Хаману успел сказать что-либо еще, чтобы успокоить ее, волшебница сотворила заклинание. Оно вырвалось из нее быстрее мысли, и какую бы цель оно не приследовало, единственным результатом стало мгновенное уничтожение маленького камня, который Хаману хранил между черными костями левого предплечья.

Дымящаяся дыра возникла внутри иллюзорного бродячего торговца. Горячая вязкая кровь полилась на пол, испортив изысканную мозаику. Физическая боль была не слабой, но она не шла ни в какое сравнение с остановившим сердце шоком, когда серый дым повалил из раны. Хаману хлопнул правой рукой по дыре. Дым обвился вокруг его пальцев и принял форму Виндривера.

- Наконец-то мы пришли к концу истории троллей.

- Нет. - Тихое, бессильное отрицание.

- Хаману, дай прошлому уйти. Время пришло.

Еще одно отрицание, такое же бессильное. Дыра в руке опустела. Виндривер был настоящий, и вот он уходит. Страшный нерассуждающий гнев поднялся в Хаману, и он начал пить жизнь вокруг себя.

- Оставь это, Хаману, - посоветовал Виндривер, его едва теплая, едва ощутимая рука легла на раненую руку Короля-Льва. - Я знаю все, о чем ты думаешь. Ты думаешь, что это не случайность. Ты думаешь, что это моя месть. Нет, Хаману, ты не прав. Тринадцать веков слишком большой срок для любой мести. Мы и так сражались слишком долго, Хаману. Лучше подумай о будущем. - Дымные пальцы тролля начали исчезть. - Я буду ждать тебя, Ману из Дэша. Я приготовлю место рядом с собой, где камень еще молод...

Четыре грязные полоски сажи на руке и большое пятно на полу было все, что осталось последнего и самого великого командира когда-то великой расы, которую люди называли тролли.

Садира встала со своего стула. Ее нога опустилась рядом с пятном.

- Назад! - предупредил Хаману.

Внутри него была сила смерти, и он хотел использовать ее. Она жива только потому, что Виндривер хотел, чтобы она жила. Хаману хотел бы уважить последнее желание тролля - если будет в состоянии. Но если он не разрешит ей жить, тогда ему самому придется расхлебывать последствия этого, очень страшные последствия.

Садира почувствовала опасность и отступила. - Что-, - начала она, но затем поправила себя. - Кто это был? Еще один дракон?

Это был почти-честный вопрос. Полуэльфийка не имела понятия ни о троллях, ни о Сжигателе-Троллей. Вместо этого ее опыт связал Хаману с драконом. Он собрал свои разбежавшие мысли и попытался что-то сказать, но опоздал.

Садира не правильно истолковала его молчание. - Ты думаешь, что можешь придти сюда и испробовать твою лживую магию на мне? - высокомерно спросила она, а волшебство Раджаата уже бурлило в ее сознании. - Я знаю, как уничтожать драконов. Калак, Раджаат, Борс, ты - вы все на одно лицо. Вы уничтожаете наш мир. Атхас не будет в безопасности, пока жив хотя бы один дракон.

Клубок спутанных эмоций Хаману внезапно развязался. Гнев, который мог убивать мыслью, исчез, как холодный ветерок в полдень. Тоска и печаль, возникшие в тот момент, когда он остался один - совсем один - ушли. Он совсем забыл, по большей части, ради чего пришел, и о том, что обещанная Раджаатом смерть нависла над его городом. Остались железная воля, жестокость и эта девица-полуэльф, которая полностью заслужила его гнев.

Она была дура, и он собирался насладиться моментом, доказывая ей это.

- Ты слишком мало знаешь, Садира из Тира, если не видишь разницы между Калаком и Борсом, Борсом и Раджаатом, Раджаатом и мной.

- Нет никакой разницы. Вы все одинаковые. Зло. Выпивающие жизнь осквернители, - убежденно сказала она. - Я знаю, что ты черпаешь свою магию из Черной Линзы. Я знаю, что ты поработишь весь Атхас, если тебя не остановить. Я знаю все твои хитрости, всю твою ложь, ты уже говорил мне их в тот день в Ур Драксе, когда Ркард взял верх над Раджаатом. Ты, и другие детишки, вы восстали против вашего отца, но единственной причиной для этого была зависть. Вы хотели забрать его силу себе. Что еще я должна знать?

- Ты должна знать, что каждый дракон нечто совсем другое, и что Раджаат создал драконов тогда, когда создавал магию, и что это было задолго до того, как он создал Доблестных Воинов и развязал Очистительные Войны. Ты должна знать, что если волшебник живет достаточно долго, чтобы овладеть секретами Невидимого нижнего мира, этот бессмертный волшебник может превратить себя в дракона - но не в такого, каким был Борс. Борс не был волшебником, ставшим драконом; он был Доблестным Воином. Раджаат лепил своих Воинов из человеческой глины в своей белой башне. Он купал их в бассейне с темной водой и ставил в Хрустальный Шпиль под Черную Линзу. Дракон является частью природы Доблестного Воина - большей частью, неизбежной частью - но только частью, хотя и самой могущественной частью.

- Что-нибудь еще? - спросила Садира, притворяясь незаинтересованной.

Она притворялась назаинтересованной, так как у ней была своя черная кожа-броня и своя теневая магия, потому что она тоже погружалась в бассейн с темной водой и она тоже стояла внутри Хрустального Шпиля. Ее мысли выдавали глубокую тревогу, она не понимала силу, которую так свободно использовала. Черная Линза не была в своем настоящем месте, когда народ тени преобразовывал ее. И Раджаата не было там, к счастью, но теневой народ Башни стоял на стороне Раджаата, и они действовали по его приказам. Так что у Садиры был повод для беспокойства.

Хаману еще подогрел ее беспокойство.

- Борс был Доблестным Воином. Я - последний Доблестный Воин Раджаата, созданный для завершения Очистительных Войн. Калак не был Доблестным Воином-, - начал Хаману.

- Скажи это его темпларам.

- Сач Арала и Виан Бодах, Доблестные Воины Раджаата, были защитниками и миньонами Калака - а также дураками и предателями. Они давали темпларам Тира магию. Они могли сделать это для кого угодно - особенно после того, как Тихиан нашел Черную Линзу.

- Тихиан, - вздохнула Садира. В Тире все разговоры рано или поздно возвращались к Тихиану.

- Тихиан хотел всего: заклинаний Раджаата, бассейн, башню, Черную Линзу. Он не думал о драконах. Он думал, что хочет стать королем-волшебником, но на самом деле хотел стать Доблестным Воином.

- Мог бы он-, - волшебница не выдержала и уступила своему любопытству. - Мог бы Раджаат сделать из Тихиана кого-нибудь, вроде тебя или Борса? Раджаат охотился на королей-волшебников и убивал их, так что я не думаю, что он захотел бы сделать еще одного Доблестного Воина.

Силки были расставлены, жертва почуяла приманку, остались только меленький толчок и подножка. - Раджаат уже сотворил нечто новое: кое-кого получше, чем бессмертный Доблестный Воин, который так легко ускользает из-под контроля. Правда, это сделал не он сам, его миньоны выполнили за него всю работу в башне - с его разрешения, разумеется. Иначе они не вообще не смогли бы наделить ее магией. Она не может призывать Черную Линзу, не может передавать ее силу своим друзьям, потому что Ченой Линзы не было в Башне, когда ее делали. И, будучи смертной, она не сможет прожить настолько долго, чтобы стать драконом. Но она все еще служит его целям; она ужеСадира закипела от гнева на своем стуле. Ее кожа была темной, как всегда, когда кровавое солнце еще было над горизонтом, и магия бурлила в ее крови, магия, которую она собиралась обрушить на него. Но последний Доблестный Воин Раджаата - и настоящий - уже спустил пружину своей ловушки. Ракрыв рот пошире Хаману сильно вдохнул. Все тонкое покрывало теневой магии слетело с ее кожи и подхваченное легких вихрем полетело к нему, а Садира с широко раскрытыми от ужаса глазами ничего не смогла сделать, чтобы остановить его.

- Вот, - сказал Хаману бледной и трясущейся волшебнице, - несколько фактов о тебе самой, которые ты, конечно, не знала.

Он сбросил с себя то, что еще оставалось от бродячего торговца, и стал своей любимой иллюзией: могучий человек со смуглой кожей и черной гривой волос. Его глазах стали цвета серы. А украденное покрывало ее магии плавало, извиваясь, вокруг его рук.

Тогда она попыталась использовать обычное заклинание. Хаману поднял палец, и отрезал ее от всех видов волшебствя. Дракон может сотворить заклинание, пользуясь жизненной силой, запасенной заранее; смертная волшебница не может запасать силу, чтобы использовать ее потом. Садира скрестила руки на груди.

- Почему ты пришел? Почему ты пришел сюда именно сегодня? Ты мог бы убить меня в любой момент.

- Но я пришел вовсе не для того, чтобы убить тебя, дорогая леди. Я пришел поговорить с тобой, но ты не захотела выслушать меня, и из-за этого никто больше не увидит тролля - серебряную тень тролля - опять.

Слова извинения закрутились на поверхности сознания Садиры. Она сглотнула их не произнеся, что было мудро, потому что ее извинения были не искренни. Ей не было дела до троллей; ее не волновали потери Хаману. - Ты пришел говорить, говори, - сказала она, ее мысли были смесью страха и отвращения.

- Мы будет говорить о волшебстве. Твоем волшебстве. Его надо усилить. Ты знаешь-, - Хаману порылся в воспоминаниях Садиры. - Ты впервые узнала несколько заклинаний в двенадцать лет, когда Ктандео из Союза Масок пришел в-, - он копнул глубже и нашел имя, - имение Мериклов, принадлежавшее Тихиану.

Брови Хаману поднялись. Он даже не подозревал о такой старой связи между волшебницей и узурпатором, между рабыней и ее хозяином.

Садира скорчилсь на своем стуле. Когда он улыбнулся, она просто заледенела. В ее сознании сменялись один за другим ужасные картины того, что он может с ней сделать; к ним примешивались и обычные женские опасения, совершенно бессмысленные в его присутствии. Более глупых мыслей трудно было и представить: Король-Лев не насиловал женщин с тех пор, как Борс стал Драконом Центральных Земель.

- Я здесь не для этого, - устало сказал он. - От Ктандео ты научилась красть жизненную энергию растений и использовать ее в своих заклинаниях. Ты узнала, что с обсидианом между тобой и твоим заклинанием ты можешь украсть жизненную силу из вообще любого живого создания. Черная Линза тоже разновидность обсиадиана, дорогая леди, но очень особая разновидность: она крадет от солнца, источника жизни всего Атхаса. Я не знаю, где Раджаат нашел ее, но он ее не делал. Он использовал ее чтобы создать Доблестных Воинов, но главным образом для того чтобы красть энергию, красть прямо от солнца, как ты когда-то научилась красть ее прямо от растений.

- А народ тени? Раджаат уже нашел путь красть от солнца, когда он делал Умбру, Кодара и других теневых гигантов?

- Принесший-Войну нашел этот путь задолго до этого, - Хаману вытянул руку. Теневая пелена перестала извиваться и опустилась на его смуглую кожу, накрыв ее темным покрывалом. - Но мой путь, напротив, был совершенно независимым. Я восстал, отказался от своей судьбы. В результате все мы, Доблестные Воины, восстали против него и заточили его в тюрьму под Чернотой. Множество веков Раджаат исследовал солнце и свет; в Пустоте он изучил тьму и тени. Вот тогда он и сделал народ тени, а народ тени сделал тебя. Но одна вещь остается верной независимо ни от чего: что бы Раджаат не делал, его волшебство всегда имеет цену, за все надо платить. Каждый раз, когда ты используешь дар, который теневой народ Раджаата дал тебе, усиливаешь ли ты свое заклинание, или спасаешь чью-то жизнь, ты все глубже соскальзываешь в тенета судьбы Раджаата.

Садира встала. Она стояла в ярком солнечном свете, лившимся через открытое окно. Ее мысли двигались далеко под поверхностью ее сознания. Хаману оставил ее одну. Если волшебнице стало холодно, свет согреет ее. Если она думает, что ее теневой дар восстановится, она будет жестоко разочарована. Ее черная кожа вернется только завтра, и никакие солнечные лучи ей не помогут.

- Я хотела бы знать, - сказала она так тихо, что никакое смертное ухо ее не услышало бы, но достаточно громко для Короля-Льва. - Я хотела бы знать, не стала ли я одна из них. Это не правда. Это не может быть правдой. А Хаману известный лжец и обманщик.

Хаману молчаливо встал за ее спиной и мягко положил руки ей на плечи. Она вздрогнула, как если бы мысль о сопротивлении возникла в ее сознании, а потом умерла.

- Дорогая леди, у меня нет ни желания, ни необходимости обманывать тебя. Волшебство Принесшего-Войну живет как в тебе, так и во мне. Оно накладывает свет и тени на наши мысли. Мы сами обманываем себя. - Немедленно перед его мысленным взором возникло озеро лавы. - И мы обманываем друг другаСадира резко оборвала его. - Я не такая, как ты. Я пришла в Башню Пристин только потому, что Дракон должен был быть уничтожен, и народ тени дал мне силу, чтобы уничтожить его.

Озеро исчезло; вернулась жестокая необходимость заставить ее страдать, заставить ее заплатить полную цену за исчезновение Виндривера. - Народ тени Раджаата! Народ тени Раджаата помог вам, потому что Борс был ключом к тюрьме Принесшего-Войну. Как только вы все уничтожили Борса, Раджаат освободился-Раджаата освободил Тихиан! У него была Черная Линза.

- Тихиану помогал тот самый народ тени, который привел тебя в Хрустальный Зал башни.

- Я сражалась с Раджаатом. Он убил бы меня, если бы Ркард не использовал солнце и Черную Линзу против него. Я сотворила заклинания, которые вернули его обратно под Черноту. Я опустила его кости и Черную Линзу на дно озера из расплавленного камня, и никто не сможет вынуть их оттуда. Да как ты мог осмелиться даже подумать, не то что сказать, что я творение Раджаата и служу ему!

Хаману обнаружил, что ему приятно трогать ее волосы. Как и у Ману много лет назад, у Садиры в руке были все разрозненные части головоломки, но она не смогла увидеть общую картину. Но в отличии от Ману, рядом с ней был кое-кто постарше и поумнее, который сможет сложить куски вместо ее. И он покажет ей, что получается, без всякой пощады.

- Дорогая леди - что такое обсидиан?

- Черное стекло. Куски черного стекла, которые добываются рабами на копях Урика.

- А перед тем, как они стали черным стеклом? - Хаману не обратил внимание на вполне предсказуемую провокацию.

Она не знала, и он сказал ей.

- Обсидиан - это лава, дорогая леди. Расплавленный камень. Если лаву очень быстро охладить, она превращается в обсидиан. Ты, дорогая леди - как ты и сказала - опустила кости Раджаата и Черную Линзу в озеро лавы. Почувствовала ли ты Черноту, дорогая леди? Она очень холодная, и Раджаат, дорогая леди, находится как под Чернотой, так и на дне озера лавы. Подумай о Черной Линзе, запечатанной в горе обсидиана. Подумай о Раджаате - или о Тихиане, если он тебе больше нравится - творящим заклинания.

- Нет, - прошептала Садира. Она упала бы, если бы его руки не поддержали ее. - Мое заклинание связало их.

- Когда ты была в Ур Драксе в последний раз? Давно? - Хаману передал прямо в сознание Садиры образ окруженного туманом озера. - Твои заклинания слабеют с каждым днем. - Ее пульс замедлился настолько, что стал биться в унисон с мрачным красным трепетом лавовой расселины. - Раджаат сейчас только тень того, чем он был, но у Принесшего-Войну тень - это сущность. Тихиан служит ему, как когда-то служил Сач Арала, и Урурпатор настолько ослеплен собственными амбициями, что даже не замечает, как он глуп. А иногда глупый враг - самый опасный из всех враговБез предупреждения Хаману накинулся на сознание Садиры. Последний Доблестный Воин Раджаата обыскал всю память волшебницы, вытащил и подробно изучил все, к чему она была привязана, любое желание, которое она испытывала с детства, все, что только возможно, в поисках тени их общего создателя. Он был быстр и жесток; атака закончилась прежде, чем она успела вскрикнуть. Хаману забрал и ее голос, на всякий случай.

Садира извивалась в руках, держащих ее за плечи. Хаману освободил ее. Она закачалась и поплелась к окну, не удержалась на ногах, рухнула на пол и свернулась клубком, излучая ужас и несчастье. Глаза и рот были широко открыты, пальцы бессильно дрожали около бессловесного горла.

- Я должен знать, - объяснил он. - Я должен знать, на что ты способна.

Теперь Хаману знал, на что она способна - не только потому, что обыскал и перевернул вверх дном сознание женщины, но и потому, что сам внедрил в нее кое-что из своих тысячелетних воспоминаний о Виндривере. Теперь Хаману был уверен, что Виндривер не будет забыт женщиной, чье заклинание его как освободило, так и - в глазах Короля-Льва - убило. Что бы там Садира не помнила, командира-тролля она не забудет никогда. Это было грубое, злое правосудие: справедливость по Хаману, справедливость Льва, вообще не суд, а вина и наказание горем.

Волосы Садиры упали на лицо, пока она боролась с заклинанием Хаману. Пальцы глубоко зарылись в золотые локоны. Она вздохнула, громкий, судорожный вздох, руки и ноги остались прижатыми к полу. Тем не менее хоть какой-то звук. Волшебство Короля-Льва рассеивалось.

- Бояться нечего. И не надо кричать. Ты творение Раджаата, но у тебя есть свободная воля и ты не служишь ему.

Садира отбросила волосы с лица. Ее мрачные глаза отвергали с порога все слова Хаману. - Я скорее бы умерла, - прошептала она. - Я не творение Раджаата. Я бросила его кости и Черную Линзу туда, где, как я думала, они будут запечатаны навсегда. Вот если ты знаешь что-нибудь другое, тогда можешь меня проклинать. Я сделала то, то считала правильным. Если бы я была посильнее-, - Она подняла голову и посмотрела в пол. - Убей меня и покончим с этим.

- Я здесь совсем не для этого. Я был около лавового озера и пришел за помощью. Через триОна хихикнула, странный, режущий ухо звук, который смогло издать ее помятое горло, пока она с трудом поднималась на ноги. - Помощь? Мою помощь? Да ты долженСадира мигнула. Ее глаза уставились на пятно сажи, все, что осталось от тролля. Появились воспоминания, но не ее. Холодный пот выступил на ее и без того бледном лице, и Садире пришлось опереться о стенку, чтобы не упасть. Хаману быстро взглянул в ее мысли. То, что он нашел там, был Дэш, а не Виндривер, и Дорин, какой она была после того, как тролли закончили с ней.

Хаману был большой специалист в обманчивом псионическом искусстве внушения и манипулирования памятью. Он не делал много ошибок; а если и делал, то бысто исправлял. Но воспоминание о Дэше зазвучало в сознании Садиры быстрее, чем он успел удалить его. Картина, детальная и застывшая, стала частью опыта самой женщины-полуэльфа. И как воспоминание, оно больше не было ложью.

- Кто она была?

Не последовало ни извинений, ни объяснений, ни просьбы о понимании или сочувствии; таким понятиям не было места в жизни Хаману. - Называй ее Дорин. Она моя... она была моей женой. - Он оторвался от воспоминаний, которое теперь у них было одно на двоих. Это было не просто, но он был Королем-Львом. - И я был обманут, как и ты. Раджаат не должен освободиться, - сказал он, как если бы Дорин все еще не истекала кровью внутри его. - В последний раз для этого нам понадобился дракон. На этот раз-Дракон? Вот почему ты здесь? Ты хочешь, чтобы я помогла тебе заменить Борса. Да ты ничем не отличаешься от Тихиана-Я очень отличаюсь от Тихиана и Борса, дорогая леди. Я хочу сохранить и защитить как мой город, так и твой. Я хочу - я должен - найти способ, как сохранить Раджаата в тюрьме, который не требует от меня - или кого-нибудь другого - превращения в Дракона Тира. И я хочу быть уверен, что мы достигли соглащения-Мы не достигли никакого соглашения! - выкрикнула Садира, и мигнула опять. Еще одно чужое воспоминание.

На этот раз Хаману не стал рыться в ее сознании. Может быть она увидела Виндривера, а может быть что-то еще, не менее ужасное, но уже стало ясно, что он грубо ошибся, вбив в ее голову свои воспоминания. Он не должен был делать это, и никогда не сделал бы, если бы его не душил гнев после того, что она наделала своим заклинанием. Да, его гнев мог бы и убить ее, если бы Виндривер не пожелал другого.

Но не было бы ни гнева ни желания, если бы он и Виндривер не перестали бы быть врагами. Теперь он был в Урике, совещаясь со своими темпларами и пытаясь спасти город.

- Тогда я сделал ошибку. Я воспользовался помошью друзей-, - он мгновенно остановился: друзья, это слово было самой большой ошибкой. Доблестные Воины Раджаата не были друзьями ни для кого, и меньше всего друг для друга. Они не хотели иметь друзей, и никто другой не хотел иметь таких друзей. - Твои заклинания не достигли цели, дорогая леди. Сущность Раджаата совершенно свободно путешествует по миру. Он сказал, что Нибенай, Галг и Джиустеналь танцуют под его дудку. Он сказал, что они уничтожат наш мир, тот мир, который мы знаем и в котором живем, через три дня. Он лжет, дорогая леди. Принесший-Войну лжет. Я могу исправить твои заклинания или заменить их. Я установлю их правильно, и они должны будут сдержать его. Тебе нечего бояться-Бояться чего? - возмущенно спросила она. - Ты установишь мои заклинания правильно? Да ты ничего не можешь сделать правильно-Женщина! - выкрикнул Хаману. - Укороти свой язык, если ценишь свою жизнь!

Она не обратила внимание на его предупреждение. - Я видела, как ты все сделал правильно для Дорин.

Хаману не надо было никакой псионики, чтобы почувствовать оскорбление, когда оно еще было на кончике языка. Привычная жестокость Доблестного Воина прорвалась через маску вежливости. Он показал ей ее собственную слабость, а она в ответ насыпала ему соль на рану, и будет сыпать, пока он не убъет ее - и кто знает, скольких еще? Хаману уже слышал гонги, звеневшие по всему имению и топот ног, подбегавших все ближе. Услышав крики и стоны, половина поместья поняла, что волшебница и пришелец опасно беседуют между собой.

Рука Хаману перестала походить на человеческую. При свете солнца между ним и лицом Садиры сверкнули черные когти. Жест угрозы, конечно, но только угроза и только жест: он собирался прорезать щель в нижний мир и уйти отсюда до того, как как ему на самом деле станет о чем сожалеть.

Садира ответила ударом головы в живот. Независимо от никакой иллюзии, у Короля-Льва был вес и сила его преобразованного естества. Так что Садира не добилась ничего своей атакой - только усилила его гнев и растерянность. Он ударил ее в ответ, достаточно тихо по меркам Доблестных Воинов, но достаточно сильно, чтобы она перелетела через всю комнату, ударилась головой о дверь и осталась лежать без движения, с потолка и со стен посыпалась штукатурка.

Потрясенный, Хаману напряг слух, стараясь услышать удары ее сердца. Сердце билось, слабо, и еще слабее было ее дыхание. Один шаг, он оказался рядом с ней и опустился на колено. Иллюзия руки восстановилась, он осторожно прижал свои человеские пальцы к шее. Он нашел ее пульс и стал вслушиваться в него.

- Оставь ее в покое!

Все еще сосредоточенный на пульсе, Хаману не почувствовал, как кто-то прошел через дверь, пока не услышал мужской голос, на который не обратил внимания. Он пришел в имение Астиклов не для того, чтобы убивать кого бы то ни было; он не уйдет, пока Садира не придет в себя и не станет проклинать его опять.

- Я сказал: оставь ее в покое!

Хаману почувствовал, как всколыхнулся воздух, когда кулак ударил его. Удар был в висок, безусловно смертельный для любого человека, но приничинивший ему не больше вреда, чем удар Садиры, в который она вложила весь свой вес. Он поднял голову, и увидел человека-дварфа, мула, стоявшего в дверях.

- Я знаю тебя, - прошептал он.

Король-Лев не слишком хорошо умел общаться с детьми, а уж тем более совмещать внешний облик и свое внутренне восприятие их, а мулу, занесшему кулак для повторного удара, было еще несколько лет до совершеннолетия. Дети меняются, как тела так и мысли, но было только два мула, которые для Хаману ассоциировались с Садирой. Одним из них был Рикус, который был уже достаточно взрослый десять лет назад, и должен был бы знать получше, кто такой Король-Лев, когда повел когорту гладиаторов Тира в это идиотскую атаку на Урик. А вторым был еще совсем маленькой мальчик, который, тем не менее, обладал солнечной магией, которая позволила отделить сущность Раджата от его материальной тени.

- Ркард, - сказал Хаману, вытянув из памяти имя старинного врага Борса. - Ркард, уходи. Тебе нечего делать здесь.

Юноша мигнул и опустил свой кулак. На его приятном лице явственно читалось смущение. На какой-то момент Хаману показалось, что он сейчас сделает то, что ему сказали. Но момент прошел, и мул жестко толкнул Хаману в плечо.

- Отойди от нее. Я не знаю, кто ты и почему ты пришел сюда, но я сам позабочусь о Садире, и если окажется, что ты ранил ее... - Глаза юноши зажглись красным светом, когда он призвал кровавую энергию солнца.

Хаману осторожно опустил голову волшебницы на пол. Она, Рикус и все остальные горячие головы Тира воспитали этого молодого человека, который неприязненно глядел на него.

У Хаману мгновенно возникла очень правильная мысль о том, что произойдет, как только Ркард узнает его.

- Ркард, не делай этого.

Предупреждение запоздало. Три отдельные струи огня, одна оранжевая, вторая золотая, а третья цвета самого солнца, вылетели из обожженых солнцем рук юноши. Когда Ркард вскрикнул - солнечная магия брала свою цену и со своих жрецов - потоки огня слились вместе и в мгновение ока соединили Хаману и молодого мула огненным мостом.

Вот тогда вскрикнул и Хаману. Энергия солнца была совершенно реальна. Сейчас она сжигала только его иллюзорную плоть, и должно было пройти немало времени, прежде чем он будет серьезно ранен. Хаману мог сбросить с себя солнечную магию, но тогда она ушла бы в пол и, почти наверняка, обрушилась бы на беззащитное тело Садиры.

Он попытался воззвать к разуму мула и не нашел ничего другого, как произнести его имя, - Ркард...

Ркард вскрикнул опять: он призвал еще большую силу из своей элементали. Струи пламени стали ярче и горячее. Под действием солнечной магии иллюзия Хаману начала таять, он перестал походить на человека. Король-Лев отступил к открытому окну. Мул шагнул за ним, усмешка - глупая, наивная и ничего не понимающая - исказила его губы.

- Ркард, убери это, иначе кому-нибудь будет очень плохо.

Мул не мог говорить, пока он творил свое солнечное зклинание. Он дал говорить за него своим рукам, сжимая их в кулаки до тех пор, пока трехцветное пламя не стало раскаленным белым копьем, прижавшим к стене человека с смуглой кожей.

Хаману закрыл глаза. Тысяча лет испарилась, как будто ее и не было. Он опять был человеком, опять находился в клетке из ребер мекилота, и опять Мирон из Йорама глядел на него огненными глазами, а из глаз лилось пламя, но теперь он мог ударить в ответ. Солнца за его спиной, тень у его ног, они оба в его распоряжении. Все, что он должен сделать - открыть глаза, и его мучитель станет горсткой пепла.

И Хаману открыл глаза, но вместо того, чтобы произнести одно из мириада уничтожающих заклинаний, роившихся в его памяти, протянул руку к испепеляющему солнечному заклинанию Ркарда и обхватил его пальцами. Белый огонь мгновенно сожрал его иллюзию. Для того, чтобы сохранить кулак на том месте, где он должен был находиться, Хаману сложил свои деформированные и тонкие, похожие на веретено ноги под собой. Он сгорбил плечи и изогнул шею. Могучее усилие, и кровавая сила солнца стала пленником в кулаке Короля-Льва.

Хаману сжал посильнее. Боль была страшной, но он преодолел ее и...и нашел то, что искал там, где меньше всего этого ожидал.

Заклинания волшебства, формулы магии, которые открыл, усовешенствовал и передал всему Атхасу Раджаат задолго до того, как он решил очистить мир, должны были быть подготовлены, прежде чем произнесены. Чем-то надо было пожертвовать, прежде чем волшебство могло сдержать свое обещание. Перед любым волшебником, от самого строгого сохранителя из Союза Масок до последнего Доблестного Воина Раджаата, стояла дилемма - даже для самых простых заклинаний - чем пожертвовать, что уничтожить?

Сохранители прилагали все усилия, чтобы ограничиться немногими каплями жизненной силы из многих источников, главным образом растений, не уничтожая ни один из них; осквернителям было все равно. Те, кто могли, использовали обсидиан, чтобы подкрепить свои заклинания жизненной сущностью как животных, так и растений. Доблестные Воины могли запасать в себе энергию мертвых. Мало кто - Хаману, Садира и народ тени - использовали в заклинаниях солнечный свет, преобразовывая высшую сущность всей жизни в тень.

Черная Линза усиливала заклинания, но ни один волшебник - включая Хаману и Садиру - не мог использовать ее так, как Ркард использовал Черную Линзу против Раджаата: сначала сфокусировать кровавый солнечный свет внутри Линзы, а потом дать ему выйти наружу, поглощая тень Принесшего-Войну. Но теперь даже Ркард не смог бы повторить свой сверхъественный подвиг: Садира похоронила Черную Линзу и теперь Раджаат безусловно нашел для своей собственной жизненной сущности убежище получше, чем его тень.

Но сжав раскаленное белое копье и заключив солнечное заклинание Ркарда в кулак, Хаману обнаружил, что юный мул является живой линзой, которая может собирать и накапливать солнечную энергию до того, как заклинание будет произнесено. С Ркардом рядом с собой, Хаману мог запечатать кости Раджаата и Темную Линзу внутрь каменного холма или даже горы, размером с Дымящуюся Корону. Он мог противостоять всему, что бы другие оставшиеся Доблестные Воины не бросили на Урик, будь то заклинания, армии живых или армии немертвых. И в первый раз за тысячу лет в голову Хаману пришла шальная мысль, что, может быть, ему удастся даже остановить свою метаморфозу, превращение в дракона.

Но прежде всего Хаману должен освободиться от солнечного заклинания Ркарда, не самая простая задача, учитывая, что юноша полностью открыл себя силе солнца и не хочет - а может быть и не в состоянии - остановить энергию текущую через него. С красными, блестящими и застывшими глаза Ркард медленно приносит сам себя в жертву.

Хаману мысленно взмолился, псионически обратившись к молодому мулу.

Солнце сильнее нас обоих, Ркард. Вместе мы можем выковать заклинание, которое запечатает тюрьму Раджаата навсегда, но только в том случае, если ты сейчас отступишь. Будешь настаивать, и солнце сожжет тебя задолго до того, как уничтожит меня. Спасай себя, РкардНикогда! Предатель! Обманщик! Ты умрешь первым, или мы умрем оба, вместе.

Хаману вспомнил себя на пыльной равнине, молодого человека, снедаемого ненавистью и стремлением достичь своей цели. Он открыл кулак. Солнечное заклинание обхватило его руку. Он - Сжигатель-Троллей. Грязная и непристойная радость огненных глаз угрожала поглотить его. Он восстановил кулак; опасность отступила, но не исчезла.

Солнечный свет, подумал Хаману. Если блокировать солнечный свет, и отбросить свою собственную тень на Ркарда, можно прервать заклинание. Он напряг ноги, а потом взорвал потолок и стены комнаты.

Где-то, за пределами белого огня, закричала женщина.

Все еще держа солнечное заклинание в кулаке, Хаману рванулся к окну. Ркард упал, когда край тени Доблестного Воин коснулась его. Белый огонь потемнел, стал бледно-желтым; крошечные язычки пламени заплясли на руках юноши. Пока Хаману колебался, Ркард пополз, пытаясь освободиться от тени. Солнечное заклинание опять побелело. Юноша не собирался сдаваться - не больше, чем собирался сдаваться Ману, тысячу лет назад.

Мечта Хаману, родившаяся несколько мгновений назад, разлетелелась на мелкие кусочки: шанс найти другого молодого мула, уже привычного к безжалостной мощи солнца - и найти его вовремя - был ничтожно мал.

Он приготовился сделать еще один шаг, побольше, после которого вся его тень закроет Ркарда и его солнечное заклинание, а сам Ркард вряд ли останется в живых.

Женщина крикнула снова, и на этот раз это было имя мула, - Ркард!

Золотоволосая полоса пролетела через тень Хаману. Она обхватила юношу, отбросила его в сторону и сбила на пол. Заклинание лопнуло, крохотное, не больше кулака солнце затрепетало в локте над мозаикой. В следующий удар сердца она начала усиливаться. Еще один удар, и Хаману бросился на него сверху. Земля содрогнулась. На мгновение черные кости Хаману остались без хозяина: Король-Лев вышел из своего тела. Мгновение прошло, и он вернулся в тело, заодно воссоздав безупречную иллюзию человека со смуглой кожей.

Садира ласкала голову и плечи мула на своих коленях. Он был истощен, не способен ни говорить, ни двигаться, но судя по всему невредим. Дух Хаману опять воспарил.

- Это можно сделать! Мы можем сделать это. Мы отправимся в Ур Дракс и исправим твои охранные заклинания. Мы спасем Урик...и Тир. Никто и ничто не сможет сопротивляться нам, если мы будем вместе.

Глаза волшебницы сузились. Она охватила руками Ркарда, как если бы хотела защитить своего ребенка. - Вместе с тобой? - Выражение ее лица сказал остальное: да я скорее убью его сама, прежде чем дам ему сражаться вместе с тобой.

Хаману попытался объяснить, что случилось, когда солнечное заклинание Ркарда ударило в него. Садира молча выслушала его; глядя в загадочные спирали ее мыслей, пока она обдумывала его слова, Король-Лев понял, что ничто из ее выводов не поможет ему спасти его гибнущий город.

- Я поглотил солнечное заклинание, впустил его в мое сердце и дух. Твоя теневая магия не в состоянии проникнуть так глубоко, - предупредил он. - Оно сьест тебя.

- Это ты так говоришь, но я тебе не верю. Драконы всегда лгут, а ты дракон. Ты обманываешь и предаешь нас. Пока хотя бы один из вас существует, Атхас никогда не станет свободным.

- Свободным, - пробормотал Хаману. У него были тысячи доводов против этой глупости, и ни один из них не убедит ее. Лучше всего дать ей самой выучить свой урок, пускай тяжело и опасно, ведь она может не пережить лекцию такого учителя, и нет никакой гарантии, что даже после этого Ркард захочет иметь с ним дело. - Ну что ж, ради Атхаса и твоей драгоценной свободы - слетай сама в Ур Дракс, только очень осторожно, посмотри своими глазами на то, что происходит на берегах лавового озера, в котором ты запечатала кости Раджаата и Черную Линзу. Посмотри, а потом приходи на рассвете в Урик, ровно через три дня. Я буду тебя ждать.