"Женщины президента" - читать интересную книгу автора (Лобановская Ирина)5У Настиного отца, Михаила Ароновича, было в запасе всего три этапа воспитания дочери и три фразы, определяющие все. Сначала он категорически заявлял жене: «Ребенок хочет!» — и требовалось немедленно сделать все возможное, чтобы выполнить детские желания. Затем, когда Насте исполнилось двенадцать лет, он начал упорно, настойчиво твердить жене, что девочку в таком возрасте нужно щадить. А когда Настя окончила школу, Михаил Аронович стал удивленно повторять, поднимая брови: — Женя, чего ты от нее хочешь? Она уже взрослая! Жена давно махнула рукой на его педагогические способности. Удивительно, что при таких своеобразных принципах воспитания Настя выросла ласковой, тихой, послушной, любящей дочерью и милым человечком. , Она привыкла, что все в доме всегда решал и определял отец, что его мнение было законом, единственно верной точкой отсчета, что лишь отец мог делать все всегда правильно и верно. Она привыкла подчиняться и любить, любить и подчиняться. И была уверена, что в ее собственной семье, когда она определится и сложится, будет и должно быть точно так же. Но получилось иначе. Все по-прежнему решал и определял Михаил Аронович, а вовсе не Артем. Да он и не мог сам ничего решить. Более того, он постоянно обращался за помощью к тестю, ждал ее, мечтал о ней… Насте пришлось с этим смириться, особенно когда выяснилось — ситуацию не изменить. Во всяком случае, в течение ближайших лет. И почти с первых дней замужества Насте стало казаться, что на ней женились ради ее отца, что Артем вообще женился не на ней, а на ее папе. И в семье дочки Сашки главным будет тоже не ее отец, а дед, души не чаявший в малышке и готовый ради нее на все. Настя понимала, что сравнивать всех мужчин со своим отцом — страшная и распространенная ошибка, но поделать с собой ничего не могла. Родители старались при Насте своих мнений о зяте не высказывать. Мама сорвалась только один раз, когда Артем забыл поздравить жену с днем рождения. — Мужик! Чудище лесное! — резко сказала мама, сделав вид, что не заметила строгого, предостерегающего взгляда мужа. — Доченька, неужели ты рассчитываешь его расколдовать?! Да сначала она действительно на это рассчитывала но с иллюзиями приходится поневоле расставаться… — О боже! — продолжала, не в меру разойдясь, .мама. — Сын пивовара Таранова! То бишь Тарасова! Это почти о нем!. Конечно, отец сколотил на пиве неплохое состояние, как же иначе? Но, кроме этого, не приобрел ничего! Кто-то когда-то внушил несмышленой Насте — или она прочитала где-то об этом, — что именно мужики и становятся великолепными любовниками и классными партнерами в постели. Информация оказалась ложной: Артем и здесь никуда не годился. Впрочем, как раз тут Насте не с кем было сравнивать: Артем стал ее первым мужчиной. Обратись он к ней с определенной просьбой до свадьбы, она ему бы не отказала, но он не спешил, словно боялся чего-то, "страшился промахнуться, сделать неверный шаг и все испортить. Поэтому он тянул. И правильно делал. Он умышленно дождался той минуты, когда уже ничего нельзя было исправить, когда отступать было некуда и они с Настей остались с глазу на глаз… Она ждала сверхъестественного. По неопытности и молодости. Но любимый Тема в постели оказался неуклюжим и неопытным. Он постоянно придавливал Настю своим огромным весом, причинял боль, а главное — не открыл ей ничего нового и необычного, чего она так ждала. В постели он напоминал ей мешок с песком. Настя стала избегать беспомощных ласк и объятий мужа и иногда только остро его жалела, услышав, с какими мучениями он справляется с очередной согласной, нежелающей ему подчиняться. И еще… Артем сразу же влюбился в дочку и возился с Сашкой с такими нескрываемыми удовольствием и радостью, что Настя готова была ему многое простить. Но все равно не прощала. — Клякса, — нежно бормотал Артем, согнувшись пополам над детской кроваткой. Это прозвище привязалось к Сашке. Она платила отцу точно такой же бесконечной привязанностью. Хотя не меньше любила мать и московских деда с бабкой — Тарасовых она знала плохо. И Настя сразу начала ревновать дочь к мужу и ничего не могла с этой ревностью поделать. Она была почти уверена — хотя доказательств никаких, — что Артем изменяет ей. Да и как может быть иначе, если их ночи превратились в тяжкое испытание для обоих? Да, Настя была права: Артем женился не на ней, а на ее отце. Каждый день и каждая ночь неопровержимо доказывали это. Какие еще доказательства его неверности были ей нужны?.. Артем не стеснялся звонить тестю по любым вопросам и поводам, спрашивать совета и просить помощи. Ему ни в чем не отказывали. Он прекрасно знал это и пользовался. Хитрый подмосковный мальчик, привыкший просчитывать свои ходы заранее… И все-таки Настя иногда — очень редко! — ловила его мрачный, тоскующий, отчаянный взгляд, о чем-то, кажется, умоляющий — о чем? — и смягчающийся лишь при виде мирно воркующей или спящей Кляксы. Тогда Настя снова, в который раз, начинала нервничать и жалеть Артема, не понимая, почему и за что ей его так жалко, но справиться с этим чувством никак не могла. Артем искоса взглянул на Юлю и взял в свои большие, мужицкие лапищи — вечно невысказанный, молчаливый упрек Настиных родителей — Юлины пальцы. — Почему у тебя такие холодные руки? Ты замерзла? В такую жару? Тогда тебе стоит согреться. Я сейчас налью… Девчушка взглянула ярко-сине и ответила вполне серьезно: — Я что-то кофе сейчас не хочу Артем усмехнулся: о мама миа! Какая наивность… И это она стояла на площади Белорусского вокзала! — А потом, у меня всегда такие руки. И ноги, — объяснила Юля. — Это называется болезнь Рейно. Когда кровь не доходит до самых маленьких сосудиков. Родители меня таскали по врачам, но без толку. — Сейчас дойдет! Добежит куда надо! — ухмыльнулся Артем и повел Юлю за собой на кухню. Мебель здесь была красивая, редкая. Усадив девушку на высокий табурет, Тарасов уселся напротив. Вокруг тихо кружились разгорячившиеся за день пылинки — Настя домашним делам времени уделяла мало. Лучи заходящего солнца чертили на полу и стенах все те же ненавистные Артему геометрические фигуры. И он удивился: на Юлином лице почему-то не было теней. Он понимал, что так не бывает, просто не может быть, ему мерещится! Но эта девочка выглядела именно так. Она сидела перед ним, с удовольствием тянула яблочный сок пополам с вином — фирменный напиток Тарасова, — синела глазами, а у Артема сердце замирало от близости этого светлого и странного существа. Никогда не тоскующему по сухому и красному, не увлекающемуся шершавыми коньячными послевкусиями, Тарасову впервые в жизни захотелось выпить. Он уже нарушил свои собственные правила поведения, прихватив с собой незнакомую девочку, он рискнул привезти ее к себе, и теперь ему не терпелось изведать всю страшную цепочку грехов до самого конца. — А что ты собираешься делать дальше? — поинтересовался Артем. — Снова стоять у Белорусского вокзала? Пока не поймешь, что к чему и почему? Перепархивая и перепрыгивая из постели в постель? Но прыжки бывают затяжными, и тогда они отнимут у тебя не так уж мало времени. Курс обучения порой затягивается. Он запнулся на букве "п". — Ты как-то очень нехорошо это сказал, — заметила смышленая Юля. — Мне не понравился твой тон! Я никогда не думаю о том, что будет завтра. Сегодня я проснулась и встала — это правда! А что случится потом — случится потом! Я ничего не знаю об этом и не хочу знать. Может быть, я больше никогда не приду на площадь, а может, мне понравится — и я буду бывать там часто… Непонятки… Она дернула плечами. — Насколько я в курсе, — мрачно пробасил Артем, — это сплошные понятки. Ходить туда долго не придется: тебя сметут с дороги опытные проститутки. И их радетели сутенеры. Это тоже бизнес, как любой другой, и здесь такая же жесткая конкуренция, как и везде. Поэтому с площадью нужно побыстрее завязывать. Смекалистый синеглазик угадал его мысль. — Ты хочешь мне предложить что-нибудь другое? — спросила начинающая раба любви, лениво помешивая напиток вилкой. — Я недавно взял новую фирму.. — медленно сказал Артем. — Ну не совсем новую, в каком-то плане даже раскрученную. Но мне очень нужны люди. Сообразительные, энергичные и преданные. Мои люди… Свои… — «Команда, без которой мне не жить»? А почему ты думаешь, что я как раз твой человек? — поинтересовалась сметливая Юля и засмеялась. — Мы познакомились час назад. По-моему, ты сильно торопишься. — Наверное… — пробормотал Артем. — Но мне кажется, мы поймем друг друга всюду и всегда… И в постели тоже… Юля хихикнула: — Ну это полные невнятки! Я ведь тебе все очень доступно о себе объяснила! — И я тебе… — тихо отозвался Артем. Он посмотрел на девочку тяжелым, сумрачным взглядом, но она не смутилась. — Ты мне сразу понравился! — повторила она и погладила пальцами свое плечо. Умница Юля, хорошая Юля… Милый синеглазик… " — И я знала, что ты обязательно подойдешь ко мне! Ты просто не мог ко мне не подойти! Вероятно, она была права… — А чем я буду там у тебя заниматься? — деловито спросила девчушка, тотчас прокручивая в голове возможные варианты своего будущего жизнеустройства. — Будешь исполнительным директором! — не подумав, брякнул с ходу Артем. — Значит, исполнять все твои приказания и распоряжения? — засмеялся догадливый синеглазик и отодвинул пустой стакан. — Наверное, это мне подойдет! Я немного знаю компьютер, но не слишком хорошо. Пока те же самые невнятки… Артем не отрывал от девочки потемневшего, угрюмого взгляда. — Научим! Кроме учебы, пока от тебя ничего и не требуется! — буркнул Артем и встал: — Пойдем! — Куда? — с любопытством спросила Юля. — Странный вопрос! Учиться! Ведь ты сюда ради этого и приехала! А заодно исполнять все мои распоряжения! Сколько я тебе должен за такие услуги? Могу отдать заранее! Он потянулся за пиджаком, где лежало портмоне. Неожиданно Юля растерялась, возмущенно запыхтела и порозовела. Похоже, глупышка плохо себе представляла, на что отважилась, шагнув на площадь. Артем наблюдал за юной и отважной жрицей любви с откровенной насмешкой. — Но ты же собираешься мне платить какую-то зарплату! — сказала малышка. Тарасов хмыкнул: — Да, и немалую. Но когда ты еще ее получишь!.. А пока… Юля с силой ударила его по руке маленьким ледяным кулаком. Он не согрелся даже от вина: — Нет, мне от тебя ничего не надо!.. Я просто так… Ты… — ..мне понравился! — завершил ее фразу Артем. И оба дружно, с удовольствием рассмеялись. — У тебя маленький ребенок? — спросила вдруг Юля. Артем проследил за ее взглядом: на диване валялась забытая Сашкой кукла. — Да, Клякса… Я ее так зову. Теперь ты не останешься? Замялся перед последним словом… Юля пожала плечами. И ее напускное безразличие, и нарочито равнодушное покачивание косичек в разные стороны — туда-сюда! туда-сюда! — и словно слегка поблекшая от нехорошей новости, пронзительная синь глаз — все заклинило Артема отныне раз и навсегда… Юля Рыкова… Девочка с площади Белорусского вокзала… Она вошла следом за ним в спальню, огляделась с детским любопытством и села на широкую тахту, сбросив пыльные туфлишки. Разношенные, они ей казались великоваты. Позже Артем понял, что ей великовата почти вся обувка. Стопа у нее была слишком маленькая, смешная, с плотно прижатыми друг к другу пальчиками, которые, разминаясь, потихоньку двигались — туда-сюда! туда-сюда! И ноги очень забавные: напоминающие детские и одновременно по-женски притягательные. Юля поболтала ими в воздухе и сняла с себя платье, освободив Артема от почетной обязанности ее раздевать. Малышка снова угадала: эту обязанность, которую дамы обожают даровать как великую честь, да еще ожидая при этом обязательных восторгов, он не выносил. Она ему претила и раздражала хотя бы одними идиотическими поисками застежки, слишком часто оказывающейся не там, где ты ее, дурачина и простофиля, упорно тщетно разыскивал. — Начнем вместе учиться! — весело объявила Юля. Он прекрасно видел, что она боится: ее собственные фантазии оказались ей не по плечу. — Представь, что мы пришли в первый класс! — В таком виде? Это круто! И на редкость своеобразно! — усмехнулся Артем и сел рядом с ней. — Бедные учителя! На Юльке был маленький лифчик и узкие трусики, едва скрывающие юную, загорелую кожу. Светлые косички улеглись на кругленькие плечики и смотрелись там очень мило. Похоже, Юли об этом прекрасно знала и ее имидж был тщательно продуман. — С чего же мы начнем? — С самого начала! — сказала Юля. — Будем учиться целоваться! Артем чуть не выпалил: «Точно!», но вовремя удержался. Невозможно бесконечно признаваться и расписываться в собственной беспомощности. Юля встала на коленки, притянула к себе лицо Артема и языком открыла ему рот. Неумеха бедная!.. — Кнопка… — пробормотал Тарасов, привычно теряясь перед согласными. — Как ты меня назвал? — живо заинтересовалась она, забыв о поцелуях, и чуть-чуть отодвинулась. — Кнопка,.. — медленно повторил он и вернул ее на прежнее место. Юлька хихикнула, на минуту задумалась, потом моментально расстегнула его рубашку, просунула маленькие, совершенно ледяные и такие приятные в жару ладошки ему за спину и стала беспорядочно тыкать пальчиками в лопатки. Очевидно, изображая настоящую, опытную даму. Было смешно и щекотно. Артем с трудом удержался, чтобы не засмеяться — такая забавная, милая, светленькая зверушка! — Ну делай же что-нибудь! — обиженно сказала ему Юля, на минуту оторвавшись от его губ. — Что ты сидишь истукан истуканом? Не притворяйся, что ты действительно ничего не умеешь! Или ты ничего не хочешь? Тогда зачем… Артем осторожно взял в рот ее нижнюю губу, почему-то соленую на вкус, и расстегнул маленький лифчик, на редкость удачно справившись с застежкой. На него недоуменно уставились две лупоглазые, оставшиеся без контроля, небольшие твердые грудки с темными сосками. Кто ты таков? Откуда взялся? Нежные и тихие, страстью не тревожимые. Вроде своей хозяйки. Их можно было легко забрать обе в одну его ладонь. Но Артем жил все еще прошедшей минутой и никак не мог шагнуть в следующую. Он задержался на грани мгновения не потому, что оно было столь прекрасно. Отнюдь. Он просто вдруг подумал, что как раз здесь, возле Юли, этой маленькой девочки, найденной им на площади, он может быть большим и сильным. Именно рядом с ней он станет наконец человеком, а не прихлебателем, примаком, непрерывно просительно заглядывающим в рот тестя. И постоянно стоящим с протянутой рукой. Хотя Артем сам выбрал себе такую судьбу.. Но рядом с Юлей он сможет ничего не бояться, себя не стесняться и не презирать. Только возле нее… Он подхватил Юлю, поднял на вытянутых руках она была почти невесомая — и опустил себе на колени. Она завертелась, устраиваясь поудобнее, и прилипла грудками к его груди. Яркая синева придвинулась еще ближе, совсем прикоснулась к его лицу и заслонила собою все окружающее… В висках пронзительно зазвенело. Пленка пота на спине стала плотнее и жарче. И он напрочь забыл о том, что у него никогда ничего не получается толком в постели… |
||
|