Глава 27

– Джесси, ты скажешь мне наконец, что происходит? Люк не успел выключить мотор, как Джесси уже выскочила из «мерседеса» и почти бегом направилась к усадьбе. Собранные в свободный узел волосы развевались у нее за спиной. Люк тоже выбрался из машины, спрашивая себя, что же заставило ее наплевать на риск получить штраф за превышение скорости. И почему она молчит?

– Куда ты идешь? – крикнул он ей в спину.

– В мою спальню, – ответила она, не оборачиваясь. Оказавшись у себя, Джесси первым делом полезла в ящик с грязным бельем.

– Вот он! – пробормотала она, вытягивая за рукав черный кардиган. Исследовав его карманы, она извлекла оттуда нечто похожее на бумажную салфетку, расправила его и прочла надпись.

– Так я и думала, – сказала она, пытаясь перевести дыхание. – То же самое.

Люк подошел к ней, чтобы посмотреть, что именно вызвало такую реакцию. Салфетка была усеяна красными пятнами, которые можно было принять за кровь; нацарапанные на ней слова разобрать было крайне трудно. Сделав это. Люк смутился и рассмеялся одновременно.

– «Глубокое дерьмино»? Что это означает?

– Дело не в словах, – нетерпеливо ответила Джесси, – а в почерке.

И она указала на маленькие палочки над обеими «i».

Люк немедленно все понял.

– Кто это написал?

– Роджер Мэткалф, управляющий. Как-то раз Мэтт отвез нас всех в итальянский ресторан, и Мэл пыталась выяснить, как ругаться по-итальянски.

– Это был вклад Роджера в просвещение Мэл?

Джесси не ответила. В задумчивости она мяла пальцами края салфетки.

– Роджер послал тебе это письмо с угрозой, да, Люк? Но зачем?

Она взглянула на него в явной растерянности. Люк медленно кивнул, вдруг услышав тиканье часов где-то неподалеку. Он не знал, как ей ответить. У Люка были определенные догадки по поводу того, зачем управляющий затеял все это, но это было столь же неправдоподобно, сколь и ужасно.

– Вполне возможно, что деяния Роджера этим не ограничиваются, – сказал он через некоторое время.

Джесси в смятении посмотрела на него.

– Вторую записку – с адресом – я нашел на ступеньках крыльца на Пасифик Хайте. Она явно пролежала там достаточно долго. Бумага намокла, а потом высохла, некоторые цифры расплылись так, что я разобрал их с трудом. Может быть, это следствие тумана, но я подозреваю, что она намокла во время дождя в тот вечер, когда мы ездили в оперу.

– Я все еще не понимаю.

Люк тоже не был уверен в том, что понимает все до конца, но он был полон решимости как-то разобраться в том странном сценарии, который захватил все его сознание.

– Когда на тебя напали, Джесси, ты ведь тоже ударила его?

– Да, я как следует дала ему, пытаясь освободиться, – сказала она, – а потом я взяла зонтик и нажала на кнопку. Зонт раскрылся около его лица и заставил потерять равновесие.

– Но ведь в этой суматохе он вполне мог потерять бумажку. Разве она не могла выпасть у него из кармана или откуда-нибудь еще? – спросил Люк. – Мы должны признать, что это не было случайное нападение, что негодяй искал именно этот дом, в противном случае он не стал бы писать адрес. Вопрос в том, Джесси, что уронивший записку вырвал листок из блокнота, висящего на кухне «Эха».

Джесси не хотелось верить в разгадку того ребуса, который ее разум собирал по кусочкам.

– Ты считаешь, что в тот вечер на меня напал Роджер? Но зачем ему это делать? Зачем Роджеру причинять мне вред?

– Не знаю. – Люк спрятал салфетку в свой внутренний карман, рядом с остальными двумя бумажками. – Пойдем в сторожку и все выясним.

На пороге Люк обернулся и увидел, что Джесси замешкалась.

– Что с тобой? – Он уже научился читать язык ее жестов. Джесси странно вела себя с той самой минуты, когда обнаружила бумажки у камина, – как будто разрывалась между необходимостью установить личность писавшего их и страхом. Люка нисколько не удивляло, что ей будет не слишком-то легко иметь дело с Люком, особенно если она была уверена в том, что это он на нее напал. Но тут явно было что-то еще. Черт побери, сколько еще загадочного оставалось в этой Джесси.

– Я не бывала в сторожке больше десяти лет, – призналась Джесси. – С той самой ночи, когда я обнаружила там тебя, Люк ощутил удивление и сожаление одновременно. Прошлое управляло ее жизнью не в меньшей степени, чем их сегодняшние заботы. Это объясняло ее нежелание идти туда, но все же Люку казалось, что она чего-то не договаривает.

– Тебе не нужно никуда идти, – сказал он, чувствуя, что должен ее защитить. – Я сам могу разобраться с Роджером.

Джесси внимательно изучала подол своего платья, как будто принимая наиболее важное решение в жизни. Платье было длинным, из полупрозрачной синей ткани, и заставляло ее казаться ранимой – очень ранимой.

– Джесси, позволь мне этим заняться, – сказал он.

– Нет! – Ее реакция была такой неожиданно резкой, что, казалось, она удивила саму себя. – Нет, Люк, я пойду, – продолжала она с тяжелым вздохом. – В конце концов, напали именно на меня. Если это действительно был Роджер, я должна посмотреть ему в глаза. Яхочу знать, что его на это подвигло, и хочу, чтобы он сам мне все рассказал.

Через несколько секунд, когда они были уже у выхода, их догнала Джина, громко выкрикивая имя Джесси. Эхо повторяло ее слова, придавая им гротесково-отчаянный оттенок.

– Aspetti un momento[16]! – кричала она. – Подождите!

– Что случилось? – спросила Джесси, когда Джина подбежала ближе. – Мэл? Ей хуже?

– Нет, Мэл в таком же состоянии, – сказала няня. – Полиция… – Она прикоснулась к груди таким жестом, как будто собиралась перекреститься. – Они были здесь утром, двое, я думаю, что это полицейские. Они ничего не объяснили, только спрашивали про вас и мистера Уорнека. Они хотели знать, где вы и когда вернетесь.

Казалось, Джина вот-вот испустит дух от напряжения.

– Ничего страшного, – заверил ее Люк. – Наверное, какая-нибудь чепуха. Может быть, кто-нибудь пожаловался им на то, что во время последней бури упало дерево.

– Нет, я думаю, дело в другом…

– Джина, успокойся, – настойчиво повторил Люк, еле подавляя нетерпение. – Все будет хорошо. Что бы это ни было, я позабочусь об этом.

Он сделал знак Джесси, желая поскорее добраться до домика и расспросить Роджера. Люку уже пришло в голову, зачем именно являлись полицейские, но он не хотел говорить об этом при Джине. В кармане у него лежала записка с предупреждением, что ему лучше не стоит возвращаться в Хаф Мун Бэй. Если Роджер или другой человек, написавший ее, не блефовал, то вполне возможно, что он решил осуществить свою угрозу и привлечь полицию.

– Нет, мистер Уорнек! – торопливо сказала Джина. – Вы не поняли! Полиция приходила не из-за дерева. Они хотели поговорить с Джесси. Они приходили за Джесси!

– За мной? – побледнела Джесси. Ее рука бессильно повисла в воздухе, а потом поднялась ко рту и закрыла его. – Что ты имеешь в виду, Джина? Что им было нужно?

– Я не знаю. – Няня переводила взгляд с Люка на Джесси, словно желая, чтобы они еще раз успокоили ее. На этот раз она действительно перекрестилась.

Но Люка мало волновало состояние испуганной Джины. Он внимательно изучал выражение лица своей прекрасной жены. Она скрывала от него многое, внезапно понял он. Она хранила тайны, которые нельзя было разделить ни с кем, даже с ним. Неужели они в конце концов выйдут наружу?

Дверь в сторожку не была заперта. Либо Роджер очень торопился, либо был очень беспечен, подумала Джесси, добежав вместе с Люком до маленького каменного строения.

Люк поднял руку, знаком приказывая Джесси оставаться там, где она была, – на усыпанной гравием дорожке. Сам он направился к домику и осторожно приоткрыл скрипнувшую дверь. Внутри, на первый взгляд, никого не было.

Через минуту они с Джесси стояли на кухне сторожки, одновременно служившей гостиной. В комнате слабо пахло фимиамом, по стенам были развешаны постеры рок-групп, в углу стоял набор штанг, а на столе было разбросано внушительное количество комиксов.

Этот беспорядочный интерьер не вызвал у Джесси воспоминаний, которых она избегала. Как ни странно, сейчас ей казалось, что свою первую ночь с Люком она провела где-то еще.

– Где, как ты думаешь, Роджер… – Звук спускаемой воды в туалете оборвал вопрос Джесси. Она повернулась, и в этот момент дверь туалета распахнулась. Застегивавший джинсы Роджер Мэткалф был похож на подростка, которого поймали за кражей в магазине. Он переводил глаза с Джесси на Люка.

– Что вы здесь делаете?

– Надо поговорить, Роджер, – сказал Люк, указывая на грязноватую кушетку в гостиной. – Может быть, тебе следует сесть.

Однако, глядя на Роджера, нельзя было сказать, что ему очень хочется сесть. Он выглядел так, как будто очень хочет убежать. Разве мог этот мальчишка-студент напасть на нее, спрашивала себя Джесси, глядя, как он нервно заправляет майку в джинсы. Он не казался ей большим или угрожающим. Насколько она помнила, ее преследователь был огромным ужасным мужчиной.

– В чем дело? – спросил Роджер, настороженно глядя на них.

Люк достал из кармана записку с угрозой и подошел к управляющему, высоко держа ее в руке.

– Ты можешь объяснить мне, что это такое?

Внезапно Роджер сорвался с места и, пробегая мимо Люка, ударил его в плечо, словно желая сбить с ног. Люк схватил его за майку и остановил, чуть не сорвав с Роджера одежду.

Тот отбивался руками и ногами, пока Люк тащил его от двери. Потом он завел ему за спину руки и прижал к ближайшей стене. Джесси рыскала по комнате в поисках какого-нибудь оружия, открывая шкафы и ящики, но к тому моменту, когда она взяла в руки настольную лампу, Люк уже прижимал Роджера к двери в ванную. Роджер был гибкий, но Люк оказался крупнее и сильнее.

– Мне всегда хотелось спустить кого-нибудь в унитаз, – прорычал Люк. Он поставил сторожа на колени перед унитазом и нажал на кнопку спуска. – Это моя извращенная фантазия, Роджер. Хочешь креститься?

– Нет! – огрызнулся Роджер.

– Ты явно в глубоком дерьме, Роджер, – продолжал Люк, вздергивая Роджера, чтобы тот встал на ноги. – Почему бы тебе не облегчить задачу всем заинтересованным лицам и не объяснить, зачем ты послал мне эту записку? А когда ты с этим покончишь, объясни, пожалуйста, зачем ты напал на Джесси, пытаясь изобразить меня.

Роджер явно не был героем и выдал потрясшую обоих слушателей истину сразу же.

– Мне велел это сделать Сэндаски – и то, и другое. Он заплатил мне за то, чтобы я погнался за миссис Уорнек и напугал ее.

Люк взглянул на Джесси.

– Мэтт Сэндаски? – Джесси покачала головой, чувствуя, как у нее ум заходит за разум. Нет, это не мог быть Мэтт. Он был ее другом, доверенным лицом, человеком, который поддерживал ее во время болезни Саймона и всех ее испытаний.

– Ты работаешь на Сэндаски?

– Он просил меня присматривать за происходящим в «Эхе», – признался Роджер, вытирая лицо и приглаживая мокрые волосы.

– Мэтт порекомендовал Роджера на эту работу, – вмешалась Джесси. Она все еще не хотела признавать существовавшую между ними связь. Но другого объяснения не было.

– Я думаю, ясно, кто будет нашим следующим собеседником, – сказал Люк.

– Я сама этим займусь. – У Джесси не было другого выбора. Мэтт был ее другом, и хотя у нее были некоторые основания предполагать, что именно он сделал то, в чем обвинил его Роджер, их дружбе это не должно было повредить.

– Нет, – возразил Люк. – Я не пущу тебя к Мэтту Сэндаски, пока сам не выясню его намерения.

Внезапно Роджер швырнул в Люка мокрое полотенце и кинулся прочь из ванной. Люк успел перехватить его на первом же шагу.

– Ты маленький дурачок! – почти ласково сказал он, заламывая управляющему руки за спину. – У меня уже достаточно данных, чтобы засадить тебя за решетку на двадцать лет! Еще одно подобное движение, и я отдам тебя полицейским. Понял?

Роджер покорно кивнул.

– Да, конечно. Я просто хотел сходить за чистой рубашкой.

– Привыкай к той, которая на тебе, – посоветовал ему Люк. – Тебе придется провести в ней некоторое время. – Он снял ремень и связал им руки управляющего. – Это для того, чтобы ты никуда не ушел, ни с кем не разговаривал и не предупредил Сэндаски.

Для того, чтобы Роджер действительно никуда не пошел и не смог ни с кем разговаривать, Люк положил на его лодыжки две двадцатипятикилограммовые гири и вырвал из стены телефонный провод. Когда Люк и Джесси уже повернулись к двери, какая-то синяя ленточка привлекла внимание Джесси.

– Подожди, – сказала она Люку и подошла к одному из кухонных шкафов, из которого торчала шелковая нитка. В самом дальнем углу ящика, за кухонными полотенцами и хваталками, она нашла синий талисман, который подарил ей Люк на счастье. Запах роз, трав и экзотический аромат наркотиков ничуть не ослаб. Теперь у нее не было никаких сомнений в том, что на нее напал именно Роджер Мэткалф.

Она почувствовала ладонь Люка на своей руке.

– Пойдем, – сказал он. Джесси вышла из домика и только потом поняла, как ее трясет. Люк поддержал ее, и она с благодарностью приняла его руку, хотя и понимала, сколько сил ей потребуется, чтобы справиться со всей этой ситуацией. Ее искала полиция, а ее добрый друг Мэтт Сэндаски, возможно, приказал студенту колледжа шпионить за ней и напасть на нее. Все это было достаточно страшно. Но Джесси был известен более глубокий смысл происходящего, и это пугало ее больше всего.

Принадлежавший Мэтту Сэндаски «БМВ-750» стоял в гараже около его дома в Сан-Франциско. Люк встал на противоположной стороне улицы и сквозь открытую дверь гаража увидел, что Мэтт сидит в машине и разговаривает по радиотелефону. Неужели кто-то предупредил его? Не Джесси же это сделала…

Люк осторожно подобрался к машине, чтобы Мэтт его не видел. Как только тот положил трубку. Люк постучал в боковое стекло.

Пораженный Мэтт поднял глаза.

– Какого черта ты тут делаешь, Уорнек? – спросил он через стекло, но потом опустил его и добавил, изучая лицо Люка: – Что-то случилось? Что-то с Джесси? Где она?

«Или он великолепный актер, или он говорил не с Джесси», – подумал Люк.

– Выходи из машины, Мэтт.

– Что, мать твою за ногу, происходит, Уорнек?

– Выходи из машины, скотина, и я тебе все объясню.

Мэтт выключил мотор и вышел из машины в явном раздражении. Он был почти такого же роста, как Люк, но весил на несколько килограммов меньше и не был таким натренированным. Люк понял, что справится с ним, если дело дойдет до драки, но это не должно было произойти. Для того чтобы сломить Роджера, нужны были мускулы. С Мэттом более действенной могла оказаться хитрость.

– Какая тачка, – сказал Люк, указывая на серебристый «седан» с четырьмя дверями, которым Мэтт явно гордился. Машина была в безупречном состоянии. Она сверкала первозданной чистотой от крыши до хромированных колес, украшенных крестовиной. Достав из кармана куртки ключи от машины, Люк провел пальцем по бородке одного из них и усмехнулся.

– Черт побери, острая штука, – сказал он. – Терпеть не могу, когда эти вандалы-подростки прикасаются к машине, которая стоит шестьдесят тысяч долларов. – Он хлопнул по двери «БМВ», все еще держа в руках ключи. – Ты умно поступаешь, что держишь эту малышку в гараже.

Лицо Мэтта стало такого же цвета, как его рубашка.

– Господи, Уорнек! Убери эту штуку!

– Ах, черт, – сказал Люк, осматривая машину. – Я ее случайно не поцарапал?

Серебристая сверкающая поверхность была нетронута. Мэтт вздохнул с явным облегчением и немного успокоился.

– Зачем ты приехал, Уорнек? Что тебе нужно?

– Меня привело сюда простое любопытство. Роджер Мэткалф сообщил мне, что ты велел ему послать по моему адресу письмо с угрозой. Кроме того, он заявляет, что это ты просил его напасть на Джесси. Теперь объясни мне, зачем тебе все это понадобилось?

Глаза Мэтта внезапно стали ярко-голубыми.

– Какой еще Роджер?

– Люк прижал ключ к почти светящемуся покрытию двери машины и провел небольшую прямую линию. Получился душераздирающий звук, как будто кто-то царапал ногтями по доске.

– Господи! – в ужасе воскликнул Мэтт.

– Эта машина должна беспокоить тебя меньше всего, Мэтт, – сказал Люк. Он выдержал небольшую паузу и поднял руку, показав, что пользовался всего лишь ногтем большого пальца. Никаких следов на двери не было. – Если бы я хотел причинить тебе неприятности, я бы попросту позвонил полицейским и рассказал бы им то, что мне известно. Роджер с радостью будет свидетельствовать против тебя, я уверен.

Мэтт вздрогнул, как будто его ударили, и Люк испытал мгновенное удовлетворение от того, что уличил его. Он был полностью уверен в том, что за делом с угрожающим письмом стоял Мэтт. Кроме того, он знал, что Мэтт блефовал. Если бы он действительно располагал доказательствами причастности Люка к смерти Хэнка Флада, он бы воспользовался ими сейчас.

– Зачем ты оскорбил Джесси, Мэтт? Я думаю, что ты должен объяснить мне это, и объяснить очень подробно.

– Я пытался защитить ее, – ответил Мэтт, прислонившись к своей драгоценной машине.

– Защитить ее? От кого?

– От тебя, – взорвался Сэндаски, весь пылая. – Ты опаснейший подонок, Уорнек. Я сказал ей, что ты способен на все. Я предупредил ее, что она рискует, что любое общение с тобой рискованно, но она мне не поверила. Джесси могла допустить чудовищную ошибку. Кто-то должен был заставить ее увидеть все это.

– И вы с Роджером решили напасть на нее?

– Напугать. Я велел ему напугать ее, вот и все.

– Чтобы она подумала, что это я? Какая инициатива, Мэтт. К сожалению, она не сработала.

– Нет, почему же, – ядовито заметил Мэтт. – Она ведь уехала от тебя, не так ли? Если бы Роджер не засветился, мы бы с тобой сейчас не беседовали.

Люк взглянул на ключи в своей руке и на мгновение испытал нечто вроде симпатии к протеже Саймона. Он был вассалом короля, верным до конца, и был готов на все, чтобы только предатель-принц не украл «ключи» от королевства. Если бы Люк оказался на месте Мэтта, он тоже разработал бы какой-нибудь сюжетец в духе Макиавелли. Правда, у него, наверное, получилось бы лучше. Затея Мэтта провалилась из-за недостатка порочности. Он был слишком хорошим для того, чтобы успешно творить зло.

– И что теперь? – спросил Мэтт. – Козыри у тебя в руках. Я думаю, что ты хочешь дать мне пинка под зад, не так ли? Чтобы я собрал пожитки и немедленно уехал из города?

– А я думаю, что мы можем прийти к некоторому взаимопониманию, – заверил его Люк. – Но сейчас я хочу получить от тебя информацию.

Мэтт выглядел так, как будто у него камень с плеч упал. Люк в двух словах пересказал ему запись допроса, которую он прочитал в библиотеке Хаф Мун Бэя.

– Там было сказано, что тебя тоже допрашивали, но никогда не привлекали в качестве свидетеля. Это возбудило мое любопытство, Мэтт, и я нанял частного детектива. Он сообщил мне, что тебя несколько раз видели в доме Хэнка Флада в последний год его жизни. Ты ходил туда регулярно, примерно раз в два месяца, и всегда рано утром, перед тем как Хэнк уходил на работу.

Мэтт согнулся над машиной, спрятав лицо в ладонях, словно ему было больно. Он выглядел совершенно разгромленным.

– Ты убил его, да? – тихо спросил Люк.

– Нет! Господи… Все было совсем не так.

– Тогда что же это было?

– Я кое-что доставлял ему.

– Доставлял? Как пиццу? Или цветы?

Мэтт поднял глаза – изможденный, за одну минуту постаревший на десять лет.

– Нет, это были деньги от Саймона. За молчание.

Внезапно Люк понял, как чувствуют себя люди во время сердечного приступа. Он не мог перевести дыхание.

– Хэнк делал для твоего отца некую работу, когда ты был еще мальчиком, – поторопился объяснить Мэтт. – Что-то перестраивал, кажется. Я не знаю подробностей, кроме того, что дело происходило в том крыле, где была спальня твоих родителей, и Хэнк слышал их ссору. Твоя мать хотела получить развод, но Саймон ей не позволил. Он сказал, что лишит ее родительских прав из-за тех препаратов, которые она принимала, и никогда не позволит забрать тебя. Когда она пригрозила ему, что покончит с собой, он начал смеяться над ней, говоря, что у нее никогда не хватит на это смелости, и стал провоцировать ее на это. В конце концов он подошел к аптечке, достал оттуда таблетки и кинул ей их на колени.

При этих словах Люк тоже прислонился к машине. Ноги его подгибались. Ему хотелось что-то сказать, но губы его не слушались. «Она убила себя из-за него, а не из-за меня, – думал он. – Причина была не во мне». На каком-то эмоциональном уровне Люк принял версию Саймона о смерти Фрэнсис Уорнек. И, хотя он все время пытался убедить себя в обратном, в глубине его души все равно жила вера в то, что его мать рассталась с жизнью такой молодой именно из-за своего непутевого сына.

– Хэнк нашел тело твоей матери в тот же день, – продолжал Мэтт. – С технической точки зрения это была передозировка, но Саймону при помощи Хэнка удалось представить дело так, как будто это был несчастный случай, как будто она смешала лекарства, которые противопоказано принимать одновременно. Я не знаю точно, когда именно Хэнк начал шантажировать Саймона. Мне тогда было чуть больше двадцати лет, и я работал личным ассистентом Саймона в «Глоб». Однажды он попросил меня доставить пакет в дом Фладов в Хаф Мун Бэе. Потом я стал делать это регулярно. Саймон никогда не говорил мне, что я доставляю, но однажды утром Хэнк был пьян и рассказал мне больше, чем был должен, хвастаясь своей властью над великим Саймоном Уорнеком. Я предупредил Саймона…

Люку не нужно было слышать все остальное. Теперь он понимал, почему Мэтт стал для Саймона приемным сыном и наследником. Старший Уорнек не просто платил Мэтту за верность, но и страховал себя. И еще Люк теперь знал, кто убил Хэнка Флада.

– Он сделал это, да? – прошептал Люк, скорее себе, чем Мэтту. – Саймон убил Хэнка – или приказал убить – и позволил следствию заняться мной.

– Что? – переспросил сбитый с толку Мэтт. – Нет, я не думаю…

Но Люк уже воображал себе – и с огромнейшим наслаждением – жестокий триумф публичного разоблачения Саймона Уорнека. Он был убийцей, нес ответственность за две смерти и хотел переложить ее на плечи своего родного сына. Просто невероятно!

Жажда мести и желание оправдаться захватили Люка, как никогда в жизни. Не успев остановить себя, даже не успев понять, что он делает. Люк прижал Мэтта Сэндаски к стене гаража, чуть не придушив его.

– Саймон сделал это или нет? Отвечай или я размажу по стенке не только твою машину, но и тебя, сосунок! Он допустил, чтобы полиция подозревала меня, а ты все это время знал правду! Ты соучастник!

– Нет. Господи! – задыхаясь, произнес Мэтт. – Я ничего не знаю! Я признаю, что у Саймона были основания убить Хэнка. Но, если он и сделал это, мне он об этом никогда не говорил, клянусь тебе!

Люк отпустил его. Руки дрожали так сильно, что он едва мог овладеть собой. Подобрав ключи, выпавшие из его рук во время дикой вспышки, Люк провел ими по зеркальной поверхности «БМВ», оставив отвратительную царапину с острыми краями.

Душераздирающий вопль Мэтта все еще звучал в ушах Люка, когда он вскочил в свой «мерседес» и завел мотор.