"Жизнь дается лишь дважды" - читать интересную книгу автора (Флеминг Ян)

22. Воробьиные слезы

Когда Кисси увидела падающего в море человека в черном развевающемся кимоно, она мгновенно поняла, кто это, и двести ярдов от основания стены прошла со своим личным рекордом.

Приводнение было жестким, но жажда жизни победила, и, когда Кисси добралась до него. Бонд ожесточенно сдирал с себя кимоно.

Поначалу он принял ее за Блофелда и попытался ударить.

— Я Кисси, — настойчиво повторяла она, — Кисси Сузуки! Ну, вспомни!

Он не помнил. Он видел лишь лицо своего врага и отчаянно хотел уничтожить его. Но силы убывали и, тихо матерясь, он прислушался к умоляющему голосу и позволил выпутать себя из кимоно.

— Плывите за мной, Таро-сан. Если устанете, держитесь за меня. Я выдержу.

Но он за ней не поплыл. Он шел кругами, как раненое, потерявшее ориентацию животное. Она еле сдерживала слезы. Что с ним случилось? Что они сделали с ним в «Замке Смерти»? Она остановила его и тихо заговорила, и он послушно позволил обхватить себя под мышками и спрятал голову у нее на груди и, работая ногами, она поплыла.

Ей пришлось нелегко — полмили против течения, лишь луна да изредка брошенный через плечо взгляд помогали держать направление, но она сделала все, вытащила Бонда на берег в своей маленькой бухточке и рухнула на плоские камни рядом с ним.

Она очнулась от стона. Он сидел, зажав голову руками, и тускло смотрела море остекленевшими глазами лунатика. Когда она попыталась обнять его, он рассеянно повернулся к ней.

— Ты кто? Как я здесь оказался? Где я? — Он посмотрел на нее внимательнее:

— А ты красивая.

Кисси остро взглянула на него, внезапная мысль мелькнула у нее в голове:

— Вы что, ничего не помните? Не помните, кто вы и откуда пришли?

Бонд провел рукой по лбу, по глазам.

— Ничего, — устало сказал он. — Лицо только помню. Думаю, это был труп. Думаю, одной сволочи. Как тебя зовут? Ты должна мне все рассказать.

— Я Кисси Сузуки, и мы любим друг друга. Тебя зовут Таро Тодороки. Мы живем здесь, на острове, вместе выходим в море. Здесь здорово. Ты можешь идти? Я отведу тебя домой и вызову доктора. И поесть надо. У тебя страшная рана на голове, бок рассечен. Ты, должно быть, упал, когда лазил на скалы за птичьими яйцами. — Она встала и протянула ему руки.

Бонд ухватился за них и с трудом поднялся. Поддерживая его, она повела его по дорожке, ведущей к дому Сузуки. Но они прошли мимо и поднялись к зарослям карликовых кленов и кустов камелий. Они вошли в пещеру за синтоистским алтарем. Пещера была большая, с сухим земляных полом. Она сказала:

— Здесь ты живешь. И я живу с тобой. Я убрала постель. Я ее принесу и еды немного принесу. Ложись, милый, отдыхай, а я займусь делами. Ты болен, но доктор тебя вылечит.

Бонд лег и, положив голову на руки, мгновенно заснул.

Кисси помчалась вниз с горы, счастье переполняло ее. Многое предстояло сделать и организовать, но теперь, заполучив своего мужчину, она не собиралась упустить его.

Светало, родители ее уже встали. Подогревая молоко, скатывая «футон», складывая лучшее кимоно своего отца, возбужденным шепотом она рассказывала им обо всем. Собрала вещи Бонда, нельзя чтобы что-то напомнило ему о прошлом. Родители привыкли к ее сумасбродству и независимости. Отец лишь заметил кротко, что будет замечательно, если «каннуши-сан» даст свое благословение. Потом, смыв с себя морскую соль и одев простое коричневое кимоно, они стремглав помчалась вверх по холму в пещеру.

Позднее ее принял синтоистский священник. Казалось, он ждал ее. Он был печален. Он поднял руку и обратился к коленопреклоненной фигуре:

— Кисси-сан, мне многое известно. Порождение дьявола и его жена мертвы. «Замок Смерти» полностью разрушен. Сделал это, как и предсказывали наши Хранители, человек, пришедший из-за моря. Где он сейчас?

— В пещере за алтарем, «каннуши-сан». Он тяжело ранен. Я люблю его. Я буду ухаживать за ним. Он потерял память. Я хочу выйти за него замуж и пусть он навсегда останется на Куро.

— Это невозможно, дочь моя. Со временем он выздоровеет и вернется в свою страну. Его будут искать люди из Фукуока, может быть, даже из Токио, он ведь не простой человек.

— Но, «каннуши-сан», если вы прикажете старикам, они сделают вид, что ничего не знают, что этот Тодороки уплыл на Кюсю, и с тех пор о нем и слуху не было. И тем людям придется уйти. Я хочу, чтобы он оставался со мной как можно дольше. Если придет день, и он захочет уехать, я не буду мешать ему, наоборот, помогу. Ему так нравилось здесь со мной и Дейвидом, он сам говорил. Я все сделаю, чтобы он был счастлив. Неужели Куро не может позаботиться о герое, которого сами боги перенесли на наш остров? Неужели Хранители не хотят, чтобы он немного пожил здесь? И неужели я не заслуживаю маленькой награды за помощь и спасение Тодороки-сан?

Священник молчал, закрыв глаза. Посмотрел на умоляющее лицо у своих ног. Улыбнулся:

— Все, что можно, я сделаю, Кисси-сан. Позови ко мне доктора, а потом проводи его в пещеру. Я поговорю со стариками. Но будь осторожна, а «гайджин» не должен показываться на людях несколько недель. Когда все утихнет, он может перебраться в дом твоих родителей.

На полу рядом с Бондом доктор разложил огромную схему человеческой головы, разграфленной на испещренные цифрами и иероглифами сегменты. Осторожно ощупал рану Бонда. Кисси стояла на коленях рядом, держа Бонда за руку. Доктор нагнулся, приподнял по очереди веки, и через большое увеличительное Стекло глубоко заглянул в тусклые глаза. Потом послал Кисси за кипятком и принялся чистить касательное пулевое ранение на голове. Пуля чиркнула прямо по огромной опухоли, вскочившей после падения Бонда в ловушку. Доктор засыпал рану сульфамидом, ловко забинтовал голову, заклеил пластырем порез на боку, встал и поманил Кисси из пещеры.

— Опасности для жизни нет, — сказал он, — но пройдут месяцы, может быть годы, прежде чем вернется память. Повреждена височная доля мозга, там расположен центр памяти. Нужны будут тренировки. Старайтесь все время напоминать ему о прошлом. И, со временем, отдельные эпизоды превратятся в целую цепь ассоциаций. Его наверняка отправили бы на рентген в Фукуока, но я думаю, что переломов нет, и, в любом случае, «каннуши-сан» сказал, что вы о нем позаботитесь и что не следует распространяться о его пребывании на острове. Я буду приходить сюда по ночам. Но вам придется поработать; неделю ему совершенно нельзя двигаться. Слушайте меня внимательно, — сказал доктор и принялся за объяснения. После этого он ушел.

Так дни превращались в недели, и приезжала полиция из Фукуока, и чиновник из Токио по имени Танака, а еще позже появился огромный человек, который сказал, что он из Австралии, и с ним Кисси пришлось труднее всего. Но остров Куро хранил свою тайну, и у стариков были каменные лица «ширан-као». Бонд потихоньку поправлялся, и по ночам Кисси выводила его подышать свежим воздухом. Иногда они купались в бухточке, играли там с Дейвидом, и Кисси рассказывала Бонду об «ама» и о Куру и хитроумно уводила его от вопросов о большом мире.

Пришла зима, и «ама» уже не выходили в море, чинили сети на берегу, ремонтировали лодки, возились на маленьких участках на горных склонах. Бонд перебрался в дом, плотничал, а Кисси учила его японскому языку. Глаза его прояснились, но взгляд еще оставался отсутствующим и каждую ночь снились странные сны о мире, где в больших городах жили белые люди, и мелькали перед ним полузабытые лица. Но Кисси уверяла, что это всего лишь ночные кошмары, совершенно бессмысленные, и постепенно мир Бонда замкнулся стенами маленького каменного домика и бесконечной линией горизонта. На южный берег острова Кисси его не пускала, но в мае начнется летний сезон, и она с ужасом думала, как увидит он громадную черную стену и воспоминания нахлынут на него.

Доктора удивляло, почему не возвращается память и он решил, что амнезия его пациента неизлечима, но физически Бонд был уже здоров и вполне доволен своей участью, и визиты доктора прекратились.

Лишь одно глубоко печалило Кисси. Еще с первой ночи в пещере она спала вместе с Бондом и каждую ночь ждала, когда же он займется с нею любовью. Иногда он целовал ее, но тело его оставалось безразличным, как бы она ни прижималась к нему и не помогала себе руками. Неужели он стал еще и импотентом? Она поговорила с доктором и тот объяснил, что с ранами Бонда это никак не связано, но он мог просто забыть, как совершается любовный акт. И в один прекрасный день Кисси объявила, что отправляется на Фукуока за покупками, нашла в городе секс-шоп, называвшийся «Лавкой Счастья» (неизменная деталь всех уважающих себя японских городишек), и объяснила свои проблемы стоящему за прилавком седобородому грешнику. На прилавке не было ничего порочнее презервативов и соблазнительнее настойки женьшеня. Он спросил, есть ли у нее пять тысяч иен, порядочная сумма, и когда она сказала, что есть, закрыл входную дверь и повел ее в глубь магазина.

Торговец сексом нагнулся и вытащил из-под скамьи нечто, напоминающее маленькую клетку для кроликов. В ней на подстилке из мха сидели пять больших жаб. Потом он извлек какую-то хитроумную металлическую конструкцию, похожую на электроплитку, опять же с клеткой посередине. Одну жабу он осторожно засунул в клетку, подтащил большой автомобильный аккумулятор к «плитке» и подключил провода, что-то ласково сказал жабе и отошел. Жаба задергалась, и темно-красные глаза ее сердито уставились на Кисси. Бородавчатая кожа покрылась крупными каплями какой-то жидкости, и секс-торговец радостно потер ладони. Взял в руки ложку и маленький пузырек, приподнял клетку и осторожно собрал ложкой жидкость в пузырек, всего что-то около половины чайной ложки. Закупорил склянку и отдал ее Кисси, схватившейся за нее, как за драгоценную находку. Секс-чудодей отсоединил провода, запихал невозмутимую жабу назад в клетку и закрыл дверцу.

Он повернулся к Кисси и поклонился:

— Достопочтенная покупательница должна увидеть процесс производства. Иначе она вправе предположить, что это всего лишь вода из крана. Вы убедились, жаба с помощью слабого электрошока добросовестно выполняет свой долг, труды ее будут вознаграждены дополнительной порцией мух и кузнечиков. А вот, — он подошел к стенному шкафу и достал маленькую коробочку, — порошок из высушенной ящерицы, оба ингредиента, добавленные в ужин вашего возлюбленного, совершат чудо. А для возбуждения его чувств я могу предложить за лишнюю тысячу иен великолепный секс-проспект.

— А что это такое?

Энтузиаст сексуального образования залез в шкаф и вытащил простенькую книжку в бумажной обложке. Кисси открыла ее, потом рот, и отчаянно покраснела. Но, будучи девушкой основательной и не желая отдавать деньги неизвестно за что, принялась перелистывать страницы: крупным планом изображены были на них в самых невероятных позах любовные игры самого непристойного свойства.

— Вот это да! — прошептала она и протянула книгу старому сатиру: — Заверните как следует.

Она вытащила кошелек и принялась отсчитывать банкноты. Вернулись в магазин; чертов старикашка, низко поклонившись, протянул ей пакет и отпер дверь. Кисси небрежно сунула чаевые и вылетела из магазина с чувством, как будто бы она заключила договор с самим дьяволом. И вот дьявол овладел ею, и на борту идущего на Куро почтового пароходика она радовалась, и волновалась, и придумывала, чем бы оправдать ей покупку сногсшибательной книжонки.

Бонд ждал ее на причале. В первый раз она оставила его, и он затосковал. Они обрадовались друг другу и, взявшись за руки, пошли вдоль берега, и люди улыбались, но делали вид, что не замечают их: ведь священник сказал, что «гайджина» нет на острове, а его слово было законом.

Дома Кисси весело захлопотала на кухне, готовила она «сукияки», острое тушеное мясо. Одним словом, пир горой, мясо они ели очень редко, но Кисси не хотела рисковать даже малостью и, к тому же, не знала, каков на вкус ее любовный напиток. Когда все было готово, она дрожащей рукой высыпала коричневый порошок и вылила жабий пот в тарелку Бонда тщательно перемешала и вынесла тарелки к сидящему за низким столиком на «татами» семейству.

Исподтишка она наблюдала, как Бонд с удовольствием подобрал все до последней крошки, вытер тарелку щепоткой риса) воздал должное хозяйке, выпил чай и отправился в свою комнату. По вечерам перед сном он обычно чинил сети. Помогая матери мыть посуду, Кисси думала, чем же занимается он сейчас.

Кисси долго причесывалась и приводила себя в порядок и наконец, с бьющимся сердцем вошла к нему в комнату.

Бонд оторвался от сексуально-образовательного трактата и расхохотался:

— Кисси, ради Бога, где ты это раздобыла?

Она хихикнула:

— А, это! Я и забыла. Какой-то скот привязался в магазине, сунул ее мне в руку и назначил свидание вечером. Я и согласилась, чтобы избавиться от него. У нас это называется «книга под подушку». Забавные картинки, правда?

Бонд содрал с себя кимоно. Кивнул на мягкий «футон» на полу. Сказал хрипло:

— Кисси, раздевайся и ложись. Начинаем с первой страницы.

Пришла весна, начался новый сезон, и теперь Кисси ныряла обнаженной, как и другие девушки, и Бонд и Дейвид ныряли вместе с ней, и случались удачные дни, и случались плохие. Но ярко сияло солнце над голубым морем, и дикие ирисы покрывали склоны гор, и все обрадовались, когда зацвела сакура.

Кисси ждала ребенка и выбирала случай, чтобы сказать об этом Бонду и тогда, быть может, он женится на ней.

Но вот однажды, пока они спускались к бухточке, Бонд выглядел рассеянным и все время думал о чем-то и, наконец, сказал, что им нужно серьезно поговорить, и сердце ее упало, и она опустилась рядом с ним на плоский камень, обняла его, и замерла в ожидании.

Бонд вытащил из кармана смятый клочок бумаги и протянул ей, она поняла, в чем дело и ей стало страшно. Она опустила руки и посмотрела на бумажку: это была газетная четвертушка, снятая с гвоздя в уборной. Она всегда рвала их сама и следила, чтобы на них не оказалось английских слов — так, на всякий случай. Бонд просил:

— Кисси, что это за слово «Владивосток»? Что оно значит? Я его знал когда-то и связано оно с большой страной. По-моему, она называется Россия. Верно?

Кисси вспомнила свою клятву священнику и закрыла лицо руками:

— Да, Таро-сан, верно.

Бонд прижал кулаки к глазам, сильно надавил:

— По-моему, в прошлой жизни у меня там были какие-то дела. Но вот что? Я обязан вспомнить, откуда я появился на Куро. Помоги мне, Кисси!

Кисси подняла лицо и посмотрела на него. Тихо сказала:

— Я помогу тебе, любимый.

— Нужно добраться до Владивостока, и тогда, может быть, я все вспомню.

— Как прикажешь, милый. Завтра в Фукуока идет почтовый пароход. Там я посажу тебя на поезд, дам денег и все объясню. В туристических агентствах предлагают путешествия на Сахалин, это уже Россия. Туда можно добраться с северного острова Хоккайдо. А Владивосток — большой порт к югу от Сахалина. Но будь осторожен, у нас сложные отношения с русскими.

— Разве им опасен простой рыбак с Куро?

Кисси задохнулась. Она встала и медленно пошла вниз к лодке. Она столкнула лодку на воду, села на свое обычное место на корме, поджидая, когда он заберется в лодку, и его колени коснулись ее колен.

Бонд взялся за весла, на носу величественно застыл баклан. Бонд взглянул на рассыпавшиеся по горизонту лодки и начал грести.

Кисси улыбалась ему в глаза, и над головой сияло солнце, и для Бонда это был замечательный день, как и все прочие — совершенно безоблачный день. Но, конечно, он и не подозревал, что зовут его Джеймс Бонд. И по сравнению с удивительным смыслом одного единственного русского слова, прочитанного на клочке бумажки, и жизнь на Куро, и любовь его к Кисси Сузуки не стоили, по словам Тигра, и воробьиной слезинки.