"Свадебное путешествие" - читать интересную книгу автора (Станюкович Константин Михайлович)IIОни вернулись на платформу обе веселые. – Ведь ненадолго прощаемся, Мета… Не правда ли? – На месяц, мама. «Никс так меня любит!» – подумала Мета, ища глазами мужа. Никс, плотный, цветущий, красивый блондин одних лет с женой, с решительными, слегка наглыми голубыми глазами, с подстриженной маленькой бородкой и пушистыми, кверху вздернутыми усами, в темно-синем вестоне [4] и в мягкой шляпе, ходил по перрону под руку со своим товарищем по лицею, старым другом и сослуживцем по министерству. Далеко не счастливый по виду, молодой, озабоченный и раздраженный, он сдержанно-тихо говорил другу: – Ради самого черта, Венецкий! Сделай все… все… – Сделаю, Никс… – Не забудь… Не зарежь меня… Завтра же поезжай к Александре Эсперовне. Всего удобнее в два часа… Прежде был мой час, и муж на службе… Успокой. Ври… ври, объясняя, почему я уехал, не простившись… И скажи, что, как вернусь из Крыма, буду у нее… А то, что обещал, пришлю из Алупки… – Разве ты, Никс, и у Александры Эсперовны занял? – А ты думал, что я ей дал взаймы?.. Откуда? От американского дядюшки, что ли, наследство?.. Или ты мне дал?.. Одним словом, будь чрезвычайным послом… И благословляю тебя… В качестве утешителя сделайся другом сердца… Она… – Свинья ты… – Охотно верю… Но, главное, уговори моих подлецов кредиторов… Я их просил… Верят мало… Убеди, что получу же за женой средства… Со всеми расплачусь. – Много ли берешь за женой? – Не меньше двухсот тысяч… Есть пензенское имение. Продают… Конечно, дурак! – раздраженно прибавил Никс. – На всякого мудреца довольно простоты… – Еще если бы был влюблен до одурения… Решил утром сегодня предложить генеральше ультиматум… Сколько? И немедленно двадцать пять тысяч… И понимаешь, какое-то идиотство нашло… Ни слова!.. Неловко было сказать, что, кроме долгов, ничего… А ведь мог бы сегодня заткнуть все дыры… Так и обещал подлецам… И теперь, если они предъявят векселя ко взысканию… Скандал!.. – Скажи жене… – Еще бы!.. Не броситься же под поезд!.. Я хочу жить как порядочный человек… Для чего же ты держал сегодня над моей головой венец?.. Мета будет прелестной женой… Влюблена, не глупа, не terre a terre [5] с ревнивыми сценами и записными книжками. Душевное спокойствие. Звонки не будут раздражать… Мирный очаг в уютном гнезде. Пора избавиться от моей каторги… Вдруг Никс нахмурился и раздраженно промолвил: – Повернем… Сейчас полюбуешься вот этим мерзавцем, который пришел сюда… «Мерзавец» в образе почтительного швейцара подошел к Никсу и, снимая фуражку с галуном, чуть слышно прошептал: – Когда же? Все вам отдал, Николай Иваныч! – Видите, женился… Получу… Вернусь через месяц… Все получите, – почти тихо, чуть слышно промолвил Никс. И внушительно и громко прибавил, сунув швейцару золотой: – Так смотри же, Викентий!.. Ступай! Никто, разумеется, не догадался в чем дело. Швейцар, по-видимому, мало обнадеженный, что скоро посмотрит на свои деньги, не особенно горячо поблагодарил и, надевши фуражку, с мрачным видом пошел к выходу. – Нет!.. Это черт знает что… Скотина вообразил, что удираю из-за его тысячи рублей… Пробил второй звонок. – Так будь другом, Венецкий… Все, что просил… – Постараюсь, Никс. – Один месяц пусть подождут… Один месяц – и все до копейки… Телеграфируй в Алупку… Разумеется, условно… – Конечно… Друзья вернулись к вагону. Начались пожатия рук, объятия, поцелуи и пожелания. – Счастливец Никс! – говорили приятели. – Прелестная пара! – заметила какая-то дама. Все посторонились, когда пожилой господин в фетре подошел к племяннице. Он три раза поцеловал Мету, наскоро перекрестил ей лоб и сказал: – До свидания, Мета… Если удосужишься, напиши – как погода в Крыму. – Непременно, дядя… Будь здоров! – Какое тут здоровье? – недовольно промолвил его превосходительство, точно Мета осмелилась желать здоровья человеку, который постоянно считает себя нездоровым и все-таки работает с утра до ночи, удивляя по временам авторов восторженных статеек «железной энергией и неусыпным трудолюбием» его превосходительства. – Ты, дядя, взял бы отпуск… Нельзя так работать! – с трогательным участием проговорила Мета. – Приезжай в Крым… – Отдохни ты за меня, Мета! – шутливо сказал дядя. Мета уж была в объятиях матери, а пред его превосходительством словно выплыл из-за жены Никс, почтительно наклонив обнаженную, коротко остриженную белокурую голову. – Ну, доброго пути, Николай Иваныч! – довольно равнодушно говорил пожилой господин, и взгляд его стал еще застланнее и, казалось, непроницаемее. Он протянул маленькую руку в лайковой желтой перчатке и, слегка пожав руку нового родственника, не внушавшего доверия ни к его способностям, ни к его средствам, ни к его основательности, прибавил чуть-чуть мягче, но все-таки деловым тоном: – Благоразумно сделали, что везете жену в Крым. Отдыхать и тратить деньги лучше дома, чем за границей! Никс согласился и поспешил отойти, чтобы проститься с родными и приятелями. Его превосходительство не стал ожидать третьего звонка. Он сделал общий любезный поклон, сделал приветствие рукой Мете и твердой, быстрой походкой направился к выходу. «К себе не возьму!» – бесповоротно решил он о Никсе. И его превосходительство стал думать о весьма важной записке, которая лежала на столе в его кабинете. Его лицо оживилось. Он не сомневался, что запиской «подложит свинью» одному из своих коллег. С уходом пожилого господина в фетре почти все провожавшие Руслановых словно бы почувствовали облегчение от необходимости льстить и от невозможности позлословить насчет его превосходительства. Тотчас же пошли сдержанные обмены впечатлений. Сестра его превосходительства, молодящаяся генеральша, первая же шепнула дочери: – Я думала, что он хоть теперь тебе даст пакет, Мета… Он ведь знает, что мои дела не блестящи… И я не могла… – Скряга! – ответила Мета… – Эгоист был, эгоист и остался! Какая-то родственница Меты говорила блестящему офицеру: – Кажется, мог бы подарить что-нибудь приличное племяннице… А то скверненький браслет в сто рублей… И ведь одинок… Старый холостяк… – Ну, не совсем одинок, – заметила другая дама. – Не очень-то ему стоит эта дама. – Скуп! – И жалуется, что, кроме жалованья, ничего. – Знаем мы эти «ничего»… И вдруг где-то имение в триста тысяч. – Не мудрено. Рыцари без страха и упрека обязательно выигрывают на свой билет двести тысяч! – проговорил какой-то статский смеясь. Красивый седой генерал говорил другому генералу. – Ты знаешь… Я командовал полком, а он был в то время каким-то незначительным «чинушей». Красивый генерал подернул плечами, точно был обижен и удивлен. – А ловкая шельма… Слышал, недавно? – ответил генерал. И не без завистливого смеха говорил что-то на ухо другому. – Неужели? – Все говорят. Пробил третий звонок. Поезд тихо тронулся. Мета и Никс весело кивали из открытого окна купе в ответ на поднятые шляпы мужчин и воздушные поцелуи дам. Генеральша, отирая слезы, крестила в воздухе дочь и воскликнула: – Да хранит тебя бог! Пиши, Мета! Разбившись на группы, провожающие пошли к выходу. Слышались замечания о новобрачных. – Никс прогадал… У Меты ничего. – А пензенское? – Один из воздушных замков матери… Кругом должна. – А у Никса? – Долгов еще больше. – Бедная Мета… Она так любит. – Этого мало… Бедняга Никс! – Толком узнай, что получает. – Влюбились… – Никс!? Едва ли… – Но как они будут жить? – Дядя устроит… Заплатит долги Никса ради Меты… – Не из таких американских дядюшек. – Никс сам виноват. Не женись! – И зачем Мета пошла за нищего? |
|
|