ЭПИЛОГ

Зулу сидел за столом в обсерватории, прислушиваясь к шуму, доносившемуся из коридоров дворца. И Федерация с ее строгими правилами, и грозный военный трибунал казались невероятно далекими. Его окружали изображенные на мраморных стенах фигуры мифических существ, именами которых назывались ангирийские зодиакальные знаки; пол, как орнаментом, был расписан причудливыми астрономическими символами. На каменном пьедестале возвышался телескоп в медной оправе, напоминая скорее артиллерийское орудие, чем астрономический прибор.

Неожиданно из включенного коммуникатора Спока донесся громкий голос капитана Кирка:

– Мы с Маккоем определили ваше местонахождение, мистер Спок. Так что не пытайтесь сбежать.

– И не собираюсь, капитан, – ответил Спок, лежавший на тюфяке в углу обсерватории. Спокойствие коллеги неприятно поразило Зулу, но он тут же одернул себя: с какой стати мистеру Споку нервничать? Ведь он же, в отличие от Зулу, не сделал ничего противоправного.

С тяжелым сердцем лейтенант встал и застыл в почтительной позе, не сводя глаз с двух мерцающих столбов света, появившихся в помещении, и прислушиваясь к хорошо знакомому легкому шелесту материализующихся хрусталиков.

Вынырнув первым из своего столба, Маккой, чуть не столкнувшись с телескопом, отскочил в сторону.

– Господи! Куда меня занесло по милости нашего дорогого Скотти? Я чуть было не материализовался прямо в трубе этой штуки.

Появившийся следом Кирк с любопытством глянул на телескоп.

– Ты упустил редчайшую возможность стать уникальным украшением праздничного стола.

– Мне пришлось разложиться на атомы, чтобы пробиться через толщу космического пространства. Неужели за все свои мучения я не заслужил если и не сочувствия и симпатии, то хотя бы приветственного слова, – проворчал Маккой.

– Добро пожаловать, – отозвался Спок. Маккой, держа перед собой, как щит, сумку с медицинскими инструментами, неторопливо приближался к вулканцу.

– Думаю, оставляя вас двоих здесь, капитан не предполагал, что вы зайдете так далеко. От вас требовалось всего лишь держать приоткрытую дверь, а не ломиться в нее.

Зулу с виноватым видом снял цилиндрический колпачок с пишущего пера, давая понять, что готов дать объяснения хоть в устном, хоть в письменном виде. Он не сомневался, что за несколько дней контакта с «Энтерпрайзом» Спок подробно описал все преступления, совершенные на Ангире лейтенантом, вырвавшимся из-под контроля старшего офицера.

– Я это понимаю, доктор.

Капитан слегка качнул телескоп, труба плавно отклонилась на несколько градусов.

– А ты помнишь, что дипломатия не подразумевает активное участие в самой гуще событий гражданской войны? И уж тем более не позволяет самолично брать на себя командование одной из враждующих армий.

Зулу залился краской:

– Да, сэр, но…

– Что «но», мистер Зулу? – требовательно повысил голос Кирк.

Лейтенант осознал, что оправданий его поступку нет и не могло быть.

– Ничего, сэр.

– Скажи, Зулу, – капитан навалился локтем на пьедестал, не замечая того, что рискует стать живым памятником. – Разве в Академии перестали изучать такой предмет, как ксенополитика?

– Нет, сэр, изучают, – тихо ответил Зулу. Он хорошо помнил этот один из самых трудных курсов.

Кирк задумчиво переплел пальцы.

– И среди всего прочего, разве преподаватель не говорил вам о принципе невмешательства во внутренние дела других планет?

– Говорил, сэр, – лейтенанту вдруг почудилось, что он присутствует на генеральной репетиции заседания военного трибунала.

– И ты, видимо, успешно сдал этот курс, не так ли?

– Джим, ты же сам знаешь, что сдал, – вмещался Маккой, осторожно снимая повязку с раны Спока. – В противном случае он не находился бы здесь.

– Я подробно изложу свои объяснения в рапорте. – Зулу имел в виду прошение об отставке, не решаясь сказать об этом вслух и не имея сил на дальнейшее присутствие на этом судилище.

Спок поднял глаза от восковой дощечки, на которой делал вычисления.

– Капитан, с каких пор ты стал инквизитором? Что-то я не припомню случая, когда бы ты так долго и так умело мучил кого-нибудь. Должен со всей ответственностью заявить, что по незначительности прегрешения дело лейтенанта Зулу не подлежит суду инквизиции. Хватит с него собственных переживаний.

Считая разговор оконченным, Спок снова погрузился в вычисления.

Потянувшись в сумку за трикодером, Маккой проворчал себе под нос:

– Если капитан хочет кого-то проглотить, то делает это быстро и без лишнего шума.

Вдруг Зулу с удивлением увидел расплывающееся в улыбке лицо Кирка.

– Сэр?

Капитан резко выпрямился. Узнав от Спока о всех злоключениях своих подчиненных, он еще несколько дней тому назад пережил немало нелегких минут, укоряя себя за то, что возложил на плечи молодого рулевого тяжкое бремя ответственности и самостоятельности. И только узнав о благоприятном исходе событий, решил с притворной строгостью поговорить с Зулу.

– Я просто хотел заставить тебя немного попотеть, чтобы в следующий раз ты дважды подумал перед тем, как броситься спасать еще какого-нибудь принца, подсаживая его на трон всей планеты. Тем более, что не всегда рядом с тобой может оказаться такой вот мистер Спок, чтобы помочь советом и предостеречь от опасности.

Офицер-ученый к этому времени закончил свои подсчеты и положил восковую дощечку на пол, прямо к ногам лейтенанта.

– Значит, можно считать, что командование Звездного флота принимает мою версию событий на Ангире?

Подготовив трикодер, доктор начал обследовать рану Спока.

– Пока мы просто заложили все данные в компьютер. Когда он переведет твою информацию на язык чиновников, мы получим окончательный ответ. Но насколько мы поняли, командование признало ваши действия вполне обоснованными.

– В изложении событий я руководствовался законами логики и учитывал самые важные положения работ профессора Фарзами, посвященных процессу изменения общественных формаций.

Спок потянулся к стопке чистых восковых дощечек и взял одну из них.

– Я очень рад тому, что мои доводы признаны разумными.

Он нахмурился, когда доктор нечаянно заслонил ему свет.

– Доктор, я, между прочим, работаю. А ты мешаешь мне.

– Между прочим, я тоже не бездельничаю, мистер Спок, – фыркнул Маккой. – Именно мне, а не кому-то другому, приходится ставить заплаты на дырявые шкуры наших путешественников, когда они возвращаются из очередной авантюры.

Вулканец принялся за новую дощечку.

– Значит, ты не оставишь меня в покое? Впрочем, ничего удивительного. Бандиты тоже не приняли во внимание мое неудовлетворительное физическое состояние.

– Но что вы сообщили капитану? – поинтересовался Зулу. Он все еще не мог прийти в себя и поверить, что с него сняты все обвинения.

Спок, видимо, уже целиком поглощенный новой проблемой, ответил монотонным голосом:

– Я объяснил, что по стечению обстоятельств мы находимся в стане законного главы государства. И…

Заканчивая подсчеты, он некоторое время помолчал.

–… Я предложил расценивать Раху как мятежника, рвущегося к власти насильственным путем.

– Если даже он не являлся таковым, то вполне успешно имитировал, – как бы вынужденно согласился Зулу, скрывая радостное удовлетворение от поддержки Спока.

– Серьезные политические выступления, как правило, не сопровождаются бессмысленными кровопролитиями.

Спок ткнул иголкой в начальную цифру следующего уравнения.

– Находясь в плену, я много беседовал с лордом Раху. И насколько я понял, основным мотивом всех его поступков была личная месть, а не благородные цели по преобразованию Ангиры.

Маккой отключил трикодер.

– Спок, ты чересчур вдаешься в подробности.

Вулканец, не моргнув глазом, спокойно дописал до конца уравнение.

– Мистер Зулу всего-навсего сделал лишь то, что сделал бы принц, находись он в сознании. Между прочим, энергия, с которой принц взялся за создание программы переустройства Ангиры, произвела на меня сильное впечатление. – Он бросил на доктора изучающий взгляд. – И он неплохо справляется, не так ли, Зулу?

– Уж не намекаешь ли ты на то, что сразу же по достоинству оценил принца, а я заблуждался на его счет?

С нескрываемым интересом доктор разглядывал примочку, наложенную на рану Спока.

Вытянув шею, вулканец посмотрел на ангирийскую звездную карту, висящую на стене, сверяя с нею свои расчеты.

– Не скрою, доктор, такая мысль приходила мне в голову. Впрочем, она верна не только в данном конкретном случае, но и во многих других.

– Так я и знал. – Маккой потянулся за инструментами. – Похоже, ты прямо-таки запрограммирован на выяснение, что во мне хорошо, а что плохо.

Глаза Спока критически изучали карту.

– Но, по крайней мере, не говори хотя бы о том, что я начисто лишен гибкости в суждениях, если признаю за тобой не только одно плохое. И в отличие от некоего лорда Бхимы, я не настаиваю на своей точке зрения как на единственно верной.

– О-о, дай волю твоим логическим хитросплетениям – и не оберешься хлопот, – Маккой тщательно подобрал антибиотик, соответствующий физиологическим особенностям вулканца.

Спок снова перевел взгляд на дощечку, которую держал в руках.

– Я всего лишь пытаюсь убедить людей, что именно логика является лучшей стратегией в борьбе за жизнь. Но признаю и другие методы, хотя считаю их менее эффективными.

Доктор вставил ампулу с антибиотиком в гипопульверизатор.

– Понятно. Значит, мы, по-твоему, такие непрактичные только потому, что стремимся добиться счастья, вместо того, чтобы посвятить всю свою жизнь решению таких важных проблем, как, например, вычисление точного количества ангелочков, способных уместиться на острие булавки.

Спок резко поднял голову, отрываясь от расчетов. Казалось, он решил вступить в ожесточеннейший спор с доктором.

– Маккой, даже понятие счастья весьма относительно. Лично я получаю удовольствие от знаний, а конечной целью процесса познания считаю познание самого себя.

Маккой проверил гипопульверизатор.

– А может быть, ты был бы действительно счастлив, находясь в обществе себе подобных?

– Нет, доктор. Большинство самых необходимых знаний можно приобрести только на стыке двух разных культур, там, где наиболее резко видны контрасты. Как, например, между светом и тьмой, между человеком и обезьяной, или… – Спок поднял дощечку, – между мной и тобой.

Кирк, прислушивавшийся к разговору, перекинул ногу на ногу.

– По-моему, доктор, тебе только что нанесли оскорбление.

– Безусловно, – Маккой поднес гипопульверизатор к бедру вулканца и с мягким шипением распылил антибиотик по ране. – Благодаря этой примитивной повязке инфекция не попала в рану, но сейчас нужны более действенные средства.

– Просто поразительно, как легко найти тебе замену, Маккой. – Спок снова энергично заскрипел пером, вычерчивая аккуратные линии на восковой поверхности дощечки. – Стоит лишь отправиться в знакомую деревню и найти там старика, знающего секреты трав. Правда, сейчас он занят тем, что восстанавливает сожженное и разрушенное. А он многому научил бы тебя.

Аккуратно сложив повязку, пропитанную целебной мазью, Маккой спрятал ее в сумку, чтобы впоследствии подвергнуть анализу.

– В данном случае я не вижу его заслуги. Все знают, как трудно убивать вулканцев. Даже когда их тела умирают, в головах еще несколько дней продолжают крутиться какие-то логические колесики. – Несмотря на резкие, откровенно грубые слова, доктор тем не менее начал добросовестно обрабатывать рану.

Усмехнувшись, капитан подал знак Зулу занять место рядом с собой.

– Не знаю, как ты вытерпел постоянное присутствие мистера Спока, но доктор Маккой без него был просто невыносим. Он извел своими придирками весь экипаж, от него нельзя было спрятаться.

Сняв колпачок с пишущего пера, Зулу принялся переписывать вычисления с восковой дощечки на кусок пергамента.

– У нас с мистером Споком нашелся другой выход для отрицательных эмоций, сэр. И было куда направить избыток энергии.

Капитан легонько подергал лейтенанта за рукав.

– Если даже и так, то это не повод для профанации мундира.

И Зулу, и Спок до сих пор носили широкие тупики, брюки и сандалии армии принца.

– У нас был небогатый выбор капитан: либо носить эти костюмы, либо те лохмотья, в которые превратились наши парадные мундиры. А поскольку мы не хотели, чтобы ангирийцы думали, будто офицерам Федерации мало платят, мы выбрали одежду, сшитую специально для нас личным портным принца.

На отдельном листе пергамента Зулу делал заметки, готовясь к серии лекций для ангирийских астрономов.

Не успел капитан ответить что-либо на слова Зулу, как послышался стук: дверь в обсерваторию была открыта, поэтому Урми стучала по косяку.

– Мы даже предложили им обоим высокие посты в императорской армии, но они почему-то отказались, – она, не дожидаясь приглашения, переступила через порог: четверо мужчин увидели на ней простую металлическую кирасу. – Ума не приложу, почему. Они получили бы в свое распоряжение отдельную палатку и яства из аммы в неограниченном количестве. – Урми лукаво улыбнулась вулканцу. – Вы не передумали, мистер Спок? Кто же кроме вас расскажет мне о лунах и о других планетах?

– Мы с Зулу оставим более чем достаточно материала для самостоятельного изучения звездного неба.

Спок, положив уже исписанную дощечку на грудь, пошарил рукой по полу в поисках еще одной.

Урми поспешила на помощь и, взяв дощечку, подала ее вулканцу.

– Но, к сожалению, кусочек высушенного пергамента не заменит вашего очарования.

– О, как интересно! Продолжайте, продолжайте, я ничего подобного не слышал, – оживился Маккой, накладывая свежую повязку на рану.

В дверном проеме появился принц, облаченный, как и Урми, в кирасу.

– Полагаю, мистер Спок уже достаточно наглотался нашей пыли и нашего дыма. – Викрам подошел к вулканцу. – И все же мне бы хотелось, чтобы вы остались с нами еще хоть ненадолго.

Растерявшись от такого обилия внимания, Спок смутился и, с досадой тряхнув головой, принялся за новые расчеты.

– «Энтерпрайз» пришлет вам небольшую группу советников. А позднее Федерация еще направит на Ангиру необходимое количество специалистов. Можете не сомневаться – это будут умные и дельные люди.

– Но будут ли они обладать вашей чуткостью и интуицией?

Викрам вежливо склонил голову перед Споком, затем поприветствовал Маккоя кивком.

Доктор с изумлением вскинул голову на принца.

– Чуткость и интуиция у Спока?! Только не говорите о том, что вам удалось обнаружить у него черты характера, которые он умело скрывал на звездолете.

– Возможно, сам того не подозревая, мистер Спок проявляет именно те черты своего характера, которые нужны его окружению, – пошутил Викрам.

Капитан, скрестив руки на груди, полюбопытствовал:

– И что же пробудило в нем чуткость?

– Я бы сказал не «что», а «кто», капитан, – уточнил принц, кивнув головой Кирку.

Ответив не менее вежливым кивком, капитан указал пальцем на доспехи принца.

– Видимо, дела обстоят не столь блестяще, коли вы явились сюда, блистая доспехами?

Викрам провел пальцем по гладкой поверхности кирасы.

– Мы еще не покончили с последними очагами сопротивления. Так что я пришел попрощаться.

Тем временем Урми с любопытством разглядывала доктора.

– Вы мистер Маккой?

Доктор слегка склонил голову.

– К вашим услугам.

– Вот видишь, моя дорогая, – принц жестом указал на доктора. – Он может быть таким же вежливым, как Зулу.

Не сводя глаз с улыбающегося Маккоя, женщина подалась вперед.

– Да уж вижу. Но я-то надеялась увидеть у него клыки, – с явным разочарованием ответила Урми.

Рассмеявшись, принц подтолкнул ее к двери.

– Должно быть, он сточил их ради встречи с тобой, – потом с виноватым видом повернувшись к объекту насмешки, пояснил:

– Боюсь, ваша популярность, доктор, несколько опережает вас.

Сдвинув брови, Маккой взглянул на Спока.

– Ах так! Думаю, мне придется воспользоваться услугами адвоката, – он театрально взмахнул руками. – И если мне повезет, то вполне возможно, что последующие десять лет мистер Спок будет выплачивать мне кругленькую сумму из своего жалованья за пятно, брошенное им на мое имя.

– Но вы глубоко заблуждаетесь: мистер Спок не имеет никакого отношения к слухам, – возразил принц. – Ему и в голову никогда не придет смаковать отдельные пикантные подробности, которые как раз и отличают плохие слухи от хороших. – Викрам покосился на Зулу. – Жизнь на борту «Энтерпрайза» описал ни кто иной, как Зулу.

– Неужели? – Кирк посмотрел на лейтенанта с явным интересом.

Зулу нерешительно прокашлялся, сосредоточенно обдумывая свой ответ, чтобы снова не попасть в ловушку.

– Поверьте, сэр, я старался ради искусства. Придворный поэт умолял меня рассказать подробности для эпической поэмы, которую он собирается написать.

Доктор криво усмехнулся:

– Неужели о вас со Споком можно написать поэму?

Принц взглянул на вулканца преувеличенно внимательным взглядом, словно заново оценивая его достоинства.

– А по-моему, лавровый венок героя будет мистеру Споку к лицу.

Урми присела на корточки рядом с углубленным в свою работу офицером-ученым.

– Поколения за поколением будут восхвалять в песнях ваши подвиги, мистер Спок.

– От души сочувствую вашим потомкам, – проворчал Маккой.

Вулканец смущенно поерзал по тюфяку.

– Я просто выполнял свои обязанности.

– Восхитительно, просто восхитительно, – вполголоса произнес Викрам. – Я обязательно запомню эту строчку: из нее получится прекрасный рефрен, не правда ли? – он ткнул пальцем в вулканца. – О, чуть не забыл, мне потребуется ваше полное имя.

– Вам лучше не знать его, – поспешил вставить Маккой. – Ваш поэт сломает язык, пытаясь выговорить его. У всех вулканцев длинные, запутанные имена и титулы.

– «Спока» будет вполне достаточно, – согласился и сам вулканец. – И для поэзии, и для всего прочего.

– Но я хочу воздать вам по заслугам, – настаивала Урми. – Особенно после того, как я проявила к вам такое чудовищное недоверие.

Подняв восковую дощечку к лицу, Спок отгородился ею от всех.

– Но я просто шел туда, куда вы нас вели.

– Ну, ну, мистер Спок, – пригрозил Викрам пальцем. – Не стоит чересчур скромничать. Так вы доведете дело до того, что я напишу письмо профессору Фарзами с просьбой прислать команду исследователей, которая займется вами, как феноменом. Ведь именно вы предложили внести интереснейшие дополнения в роль «Пришельца».

– Не отказался бы посмотреть на это, – напыщенно заявил Маккой. – Представьте себе картину: целая команда антропологов изучает нашего Спока в его естественной среде обитания.

– Уверен, профессор Фарзами согласится с тем, что мы с Зулу послужили всего лишь катализаторами, – сухо заявил вулканец, демонстративно отворачиваясь к карте. – Надеюсь, Ваше Высочество, вы извините меня, но я должен вернуться к работе. Наша совместная экскурсия по Ангире… Протянув руку, Викрам помог Урми подняться на ноги.

– Пойдем, дорогая. Нас ждут великие дела.

Ангирийцы подошли к капитану Кирку, который стоял у окна, любуясь открывшимся его глазам видом.

– Искренне сожалею о том, что нет времени. Я показал бы вам настоящую красоту нашего мира, – печально вздохнув, произнес принц. – Есть и более эстетические, и более спокойные маршруты, чем тот, по которому я водил Зулу и мистера Спока.

– Я, разумеется, понимаю, что вы торопитесь, но неужели вы не можете выкроить время, чтобы отобедать на борту «Энтерпрайза»? – Кирк повернулся к Урми. – А может, вы захотите совершить небольшую экскурсию по звездолету?

– О нет, я не могу упускать из виду этого увальня. – Урми демонстративно взяла Викрама под руку. – В любой момент в его голову может прийти мысль организовать очередную дуэль.

– Но я же не давал тебе клятву в том, что никогда и никому впредь не брошу вызов, – приняв оскорбленный вид, Викрам добавил:

– Ведь я потерял своего учителя, а спортивную форму надо соблюдать.

– Сейчас вам нужны преданные люди не спортивного, а государственного ума, которые помогли бы вам в построении современной конституционной монархии, – заливаясь почему-то румянцем, сказал Зулу.

– Возможно, найдутся такие и помогут мне разобраться в сложностях управления государством, но в хитросплетениях сердечных дел они, увы, бессильны. – Принц достал из-за складок соропа пистолет. – Он был со мной на поле сражения, и я им очень дорожу. – Увлекая за собой Урми, принц шагнул к Зулу. – Возьми и храни его в память обо мне. И вспоминай иногда, как ты с его помощью изменил судьбу целого мира.

Дрожащей от волнения рукой лейтенант взял пистолет и осторожно, почти трепетно, положил на раскрытую ладонь, как бесценное сокровище.

– Он займет почетное место в моей коллекции.

Урми жестом указала на слова, выгравированные на рукоятке. Надпись гласила, что пистолет является памятным подарком другу от двух ангирийцев.

– Ты можешь сделать для нас гораздо больше: обещай вернуться, чтобы увидеть рождение новой Ангиры.

Викрам ласково похлопал Зулу по плечу.

– Поэты и прозаики уже начали приукрашивать нашу историю. Если ты задержишься в пути слишком долго, то, боюсь, по возвращении не узнаешь себя в эпических романах и героических поэмах.

Зулу положил пистолет на стол.

– Обязательно сообщи, когда начнут ваять монументы. Я хотел бы сам позировать.

– Хорошо, обещаю прислать официальное извещение с императорской печатью.

Викрам слегка пожал плечо друга, потом, неохотно опустив руку, попятился назад.

– Не забывай, что отныне у тебя на Ангаре есть корни, – напомнила Урми. – Если на твоем корабле к тебе будут плохо относиться, ты можешь в любой момент вернуться сюда. – Ее вытянутая рука, задрожав, повисла в воздухе. – Человеку нужен дом, даже в том случае, если он никогда не будет жить в нем.

Викрам вдруг принялся размахивать рукой, отражая и нанося удары воображаемым мечом.

– Извини, если со временем Ангира потеряет многие прелести семнадцатого века.

– Теперь это, похоже, уже неважно, – усмехнулся Зулу. – После того, как меня чуть не закололи, чуть не утопили, не изжарили, и не сожрали, я почти разочаровался в этом времени.

С любопытством глянув на рулевого, капитан криво усмехнулся:

– Так значит, теперь ты снова начнешь нажимать кнопки и клавиши, забыв о том, что это занятие не очень увлекательно?

– Я понял, капитан, что семнадцатый век лучше рисовать в воображении, чем испытывать на собственной шкуре.

Переведя взгляд на пистолет, Зулу залюбовался этим мастерским творением древнего оружейника, не замечая, что глаза выдают его душевное состояние.