"Дитя понедельника" - читать интересную книгу автора (Бэгшоу Луиза)

Глава 8

— Но ты же обещала! — восклицает Джанет.

— Считай, что я передумала, — говорю ей.

Сейчас полдень пятницы, мне удалось пораньше уйти с работы, и теперь мы стоим перед гигантским торговым центром, где Джанет уговаривает меня купить новый наряд для завтрашней вечеринки. Я чувствую себя очень неловко рядом с моей неотразимой соседкой: все оборачиваются на нас, безусловно, отмечая, что мы прекрасная иллюстрация к «Красавице и чудовищу».

Джанет остается непреклонной.

— Так нечестно. Ты дала слово, Анна, что не будешь возражать, чтобы я выбрала тебе одежду.

— Я… не всегда сдерживаю обещания.

Господи, как я могла так легкомысленно согласиться! Представляю, до чего ужасно будет торчать за ширмой, пытаясь втиснуться в элегантные вещи, которые будут трещать по швам! В любом наряде я останусь похожей на помесь жирафа с мешком картошки. Или на Гонзо из «Маппет-шоу».

— Да у тебя просто комплексы, вот что! — Джанет — руки в боки — с укором смотрит на меня.

— На моем месте у тебя тоже были бы комплексы, — веско говорю я.

— Только не пытайся убедить меня, что ты готова отказаться от возможности изменить свой имидж! Где-то в глубине души ты очень хочешь выглядеть лучше, чем сейчас. Иначе с чего бы ты стала бегать по утрам? А диета, на которой ты сейчас сидишь?

Я краснею. Мне-то казалось, что моих усилий никто не замечает. Я выхожу из дома около шести, а прихожу в шесть вечера. Утром мои соседки еще спят, а вечером их часто не бывает дома.

Значит, Джанет знает о моих попытках похудеть. Почему-то мне становится неловко: толстая девица в годах вдруг начинает вести здоровый образ жизни — разве это не нелепо? Мне никогда не стать такой, как Джейн Фонда.

Господи, только бы Лили не узнала о моей диете! Да она засмеет меня!

— Ты выбросила все шоколадки, которые до этого не переводились на твоей полке, — продолжает Джанет.

Да уж, это было нелегко.

— А еще ты ешь низкокалорийные ржаные хлебцы и постоянно хрустишь яблоками, а не чипсами. И ты перешла на диетическую пепси.

— Чего ради ты за мной шпионила? — приходится ощетиниться мне, чтобы скрыть неловкость. — И кто разрешил тебе шарить в моем шкафчике?

— Эй, успокойся! Не забывай, это и мой шкафчик тоже, а твоя дверца постоянно приоткрыта. И вообще мы живем в одной квартире. Кстати, — усмехается Джанет, — по-моему, ты уже сбросила несколько килограммов.

— Ничего подобного. Ты просто хочешь меня поддержать.

— Пару-тройку наверняка, — не сдается Джанет. — Конечно, сначала уходит вода, но все равно процесс пошел.

Я пожимаю плечами.

— Ты занялась собой из-за мужчины.

— Что?! — Я вспыхиваю. — Чушь собачья!

— А вот и нет! Я вижу тебя насквозь. — Джанет прищуривается. — Ты копируешь его образ жизни. Как его там, Эли Рот, да? Ваш новоиспеченный хозяин.

— Ах, ты про него… Конечно. Я копирую Эли, да.

— А еще дело в любви.

— Что?! — Я делаюсь малиновой.

— Я про Чарлза. — Джанет пихает меня локтем в бок. — Готовишься к вечеринке и хочешь его обаять. Только какой смысл сидеть на диете и бегать по утрам, если ты снова напялишь на себя свое ужасное платье?

— Но ты притащила меня в торговый центр с кучей бутиков. Я не могу позволить себе такую дорогую одежду! А уж про стрижку в их салоне можно вообще забыть.

— За стрижку плачу я, и даже не спорь. Здесь работает мой хороший приятель, он сделает мне скидку. Я договаривалась с Паоло за неделю, не ставь меня в неловкое положение. Кстати, на одежду у меня есть дисконтные карточки.

— Ну ладно, — обреченно соглашаюсь я.

Какая в конечном итоге разница? Пара часов позора, и Джанет оставит меня в покое. Пусть попробует подобрать мне что-то помимо футболок от Гэп и джинсов (мой сегодняшний наряд). Сама-то она одета в белоснежные шорты, украшенные стразами, белую трикотажную маечку, на ногах изящные босоножки на высоких каблуках, со шнуровкой до самого колена. Руки унизаны браслетами, открытая полоска живота кажется темно-коричневой. Смешно даже представить, как выглядела бы я в подобном наряде. Уверена, даже сильных духом мужчин могло бы вывернуть наизнанку.

— Вот и славно. Тогда пошли! — Джанет тащит меня к раздвижным дверям.

— Я хочу домой, — плаксиво ною я по дороге. Мне безумно страшно.

На нужном нам этаже выставлены манекены в модных тряпках, на вешалках висит невообразимая мешанина лямок, цветочков, цепочек… у меня голова начинает кружиться от этой пестроты.

— Веди себя прилично, — смеется Джанет, выхватывая из сумки припасенный заранее сантиметр. — Итак, талия…

— Что ты делаешь?

— Снимаю мерки. Важно, чтобы одежда сидела по фигуре. Талия… бедра… ух ты! Теперь поглядим. — Джанет пробегает вдоль вешалок, хватая вещи. — Это… это тоже… и это…

Они висят на ее локте так непривлекательно, что мне становится совсем не по себе. По какому принципу Джанет отбирает одежду? Лично мне все эти вещи кажутся линялыми тряпками. Похоже, она относится к тому типу людей, что, заглядывая в магический шар, восклицают: «Ой, я вижу корабль под белыми парусами! На палубе стоят влюбленные, а в их руках по голубку и по белой розе».

Как будто подобную чушь можно увидеть в куске стекла!

— Так, идем в примерочную, — бодро возвещает Джанет. Только не примерочная! Я в страшных снах вижу, как в тесной каморке пытаюсь натянуть на себя узкие трикотажные брючки. Даже ванную комнату я ненавижу меньше, чем примерочную, потому что в ней не столь огромное зеркало и меньше проклятого яркого света. Господи, вот где можно разглядеть все пакости целлюлита и каждую складку жира!

Господи, клянусь, больше я не буду есть эти яблоки и уж точно не пробегу ни одного километра! Все усилия бесполезны.

— Что ты там копаешься? — раздается голос Джанет из-за занавески. — Оделась? Дай-ка мне взглянуть.

Я торопливо натягиваю какое-то платье, даже не взглянув на покрой. По крайней мере оно черное. Но что еще более странно, оно неплохо садится на фигуру. Правда, у платья короткие рукава, но это можно пережить.

Я выхожу из примерочной.

— Неплохо, — говорит Джанет, оглядев меня со всех сторон. — Очень неплохо для начала.

— Прекрати издеваться.

— Да ты себя вообще видела? — Она тащит меня к большому зеркалу примерочной, в которое я не решилась взглянуть.

Я в шоке. Конечно, я не напоминаю себе Кейт Уинслет на вручении «Оскара», и все-таки платье серьезно меня преображает. Во-первых, у меня появляется талия. Короткий рукав сглаживает линию плеч, необычный квадратный вырез частично открывает грудь, что выглядит почти аппетитно.

Я стою молча, не в силах шелохнуться. И до меня начинает доходить, что мне совсем не обязательно носить неприметные вещи. А это уже огромный плюс!

— Взгляни, юбка скроена таким образом, что отвлекает глаз от живота. А если ты сбросишь еще килограмм восемь, его вообще не станет. — Джанет протягивает мне новую вешалку. — Примерь брюки и пиджак. Нет, лучше вот этот.

— Хорошо, — послушно киваю я, заходя в кабинку. На этот раз я одеваюсь, разглядывая себя в зеркало. Кажется, живот и правда стал чуть меньше.

Спустя сорок минут я знакомлюсь с Паоло.

— Привет! — восклицает он, увидев Джанет.

Она сует пакеты с покупками девушке на ресепшене и бросается к нему в объятия.

— Здравствуй, мой гений!

Я стою у двери, понурив голову. Все в салоне выглядит таким дорогим, что я чувствую себя здесь не в своей тарелке. Я никогда не смогла бы позволить себе услуги Паоло. Вокруг хром и элегантная кожа, множество зеркал, удобные кресла для клиентов. Несколько женщин, беседующих с мастерами или расплачивающихся за услуги, одеты очень дорого. Сумочки в шкафчике с прозрачными дверцами, закрывающимися на ключик, сплошь от Шанель, Вюиттона и Гуччи.

Я не привыкла к такой роскоши.

— Теперь я понимаю, почему ты привела ее ко мне, — говорит Паоло с итальянским акцентом. — Ей нужна помощь, это точно.

— Можете говорить обо мне в третьем лице, мне не обидно, — бурчу я, но подошедшая Джанет больно наступает мне на ногу каблуком.

— Только ты можешь ее спасти, Паоло! — восклицает она, прижав руки к груди. — Она так мечтала попасть к тебе на стрижку! Столько об этом говорила!

Паоло стремительным шагом подходит ко мне (он здорово виляет бедрами, гораздо лучше, чем я) и запускает пальцы мне в волосы.

— Густые, это хорошо… прилизанные… жирные, серые… безжизненные.

Боже, это он о моих волосах?

— Да еще и концы секутся, и видимо, давно. Бесформенная прическа. Такой скучный крысиный цвет.

— Мышиный, — поправляет Джанет.

— Какая разница, — фыркает Паоло. — Отвратительно.

— Но ведь это очень распространенный цвет, — не выдерживаю я. — Что в нем отвратительного?

— Распространенный? Только не среди женщин, которые следят за собой. Таких в моем салоне не бывает! — Паоло театрально заламывает руки. — Как можно?

— Помолчи, — сквозь зубы цедит Джанет, глядя прямо на меня.

— Ладно, твоей беде можно помочь, — выносит вердикт мастер. — Джанет, оставь нас. Приходи через пару часов. Или даже через три.

Что? Он сказал «пару часов»?

— Джанет, постой, — начинаю я, но слишком поздно. Моя подруга ободряюще улыбается мне и выходит из салона.

— Что ж, милочка, — с демонической ухмылкой заявляет Паоло и тащит меня к креслу, — теперь ты в моих руках.

— Готова? — спрашивает Паоло спустя бог знает сколько времени.

Разумеется, я готова. Почти ко всему. Этот мастер — настоящий маньяк. Он колдовал над моей головой, запихнув меня куда-то в угол, носом к стене, чтобы я не могла наблюдать за его священнодействиями.

— Не хочу, чтобы ты отвлекала меня расспросами, — заявил он с самого начала. — Для меня ты — просто холст, дорогуша. А разве холст говорит художнику, что на нем рисовать?

— Нет, — вяло ответила я тогда, хотя всерьез опасалась, что результат приведет меня в ужас.

Судя по реакции Паоло, на голове у меня было настоящее воронье гнездо, так что хуже если и будет, то ненамного. Более того, в течение всего времени работы итальянец постоянно критиковал мою внешность. Джинсы ужасны, футболка — верх безвкусицы, глаза маленькие, шея короткая.

— Тебе нужно носить вещи с заниженной талией, — решил он посоветовать мне. — Тогда ты не будешь казаться такой огромной. Поняла? А это что? — Он схватил меня за ладонь.

— Рука, — испуганно пискнула я.

— Да не это. Вот это! — Он ткнул пальцем в мои коротко подстриженные неухоженные ногти. — Гадость какая!

— Простите? — проблеяла я.

— Клара! Клара, родная, подойди к нам! — Паоло щелкнул пальцами.

В помещение вошла юная девица, с которой мастер заговорил по-итальянски. Девица покосилась на мои ногти и неприязненно покачала головой. Похоже, сочла, что я ужасна до неприличия.

— Она сделает тебе маникюр. Раз уж ты подруга, на этот раз бесплатно. Va bene?[3]

— Э… да. В смысле, si.

Господи, только не маникюр! Ненавижу свои пальцы. Ненавижу привлекать к ним внимание! Они такие толстые, словно сосиски! Но разве можно сопротивляться напору этого итальяшки? Он все равно сделает то, что считает нужным.

Паоло успел окрасить мне волосы. Резкий запах, похожий на нашатырь, висит в воздухе.

Неужели женщинам нравится такое времяпрепровождение? По мне, так это просто пытка! Не могу припомнить, когда в последний раз я так маялась от безделья. Больше того, мне приходится вести светскую беседу. Когда Паоло узнал, что я работаю в киноиндустрии, он тотчас стал излагать мне свой вариант сценария, обреченного на успех. Разумеется, речь в нем шла о парикмахере, который жаждет принять участие в фестивале травести. Разумеется, парикмахер получает главный приз и любовь повара-гея, в которого весь фильм был влюблен. Мне приходится сделать вид, что я в восхищении.

Наконец все кончено. Я зажмуриваю глаза, а Паоло поворачивает мое кресло к зеркалу.

— Я готова, — говорю я.

Это чистая правда: я готова ко всему.

— Раз, два, три! — торжественно произносит мастер. Я открываю глаза.

Честное слово, мне показалось, что я смотрю не на собственное отражение, а на кого-то, кто сидит в кресле напротив.

Моих длинных густых волос больше нет. Осталось лишь несколько прядей до плеч, остальные волосы пышно взбиты вокруг лица. Представляете, мой нос теряется на фоне густой челки! Да-да, у меня теперь есть челка, которая скрывает почти весь лоб. И при этом почти не требуется никакой укладки, чтобы после мытья волосы вернулись к нынешнему состоянию.

А цвет!

Вот уж не думала, что цвет так меняет лицо. Вы не поверите, но теперь я блондинка! Не цвета латуни, как Клер, а просто светлая с миллионом разных оттенков золота, серебра, шампанского, меди, лимона, меда…

Кожа больше не кажется бледной и синюшной, оттого что серые пряди, обрамлявшие ее, исчезли.

Не подумайте, конечно, что я стала красавицей — так бывает только в сказках. Но я выгляжу как обычная, приятная, среднестатистическая женщина Англии.

— Даже не знаю, что сказать. — Мой голос дрожит. Паоло явно льстит моя реакция.

— Да-да, я просто волшебник, — улыбается он. — Но в другой раз тебе придется заплатить за мои услуги, дорогуша.

— О да, конечно! — с жаром отвечаю я. ~ Я готова разориться ради этого!

Честно говоря, если бы у меня было королевство, увидев себя настолько преображенной, я с легкостью отдала бы половину Паоло. И единственную дочь в придачу.

Тьфу ты, Паоло скорее польстился бы на сына.

После того как Джанет прощается с Паоло, мы подхватываем свои покупки и выходим из салона.

— Кстати, — говорит моя подруга, — когда пойдем к Чарлзу, ты позволишь мне подобрать тебе наряд из тех, что мы купили? И еще я собираюсь тебя подкрасить. Как считаешь, лучше надеть синее платье или зеленое?

— Зеленое.

— Нет, синее, — качает головой Джанет. — Что у тебя за вкус?

— Ладно. Пусть будет синее, — с улыбкой отвечаю я. — Спасибо тебе за все, ты настоящая волшебница.

— Да будет тебе! Я всего лишь поучаствовала в процессе. Как видишь, все дело в хороших шмотках и прическе. И ведь не я тебя стригла. И наряды шила не я.

Я снова улыбаюсь, не желая спорить. У меня так хорошо на душе, что я почти с нетерпением жду завтрашней вечеринки.

Какими глазами посмотрит на меня Чарлз! Я едва не рассмеялась, представив, как он падет на одно колено и предложит немедленно стать его женой, а окружающие будут плакать от умиления, хлопать в ладоши и улыбаться. Правда, в моих мечтах Чарлз выглядит несколько иначе: повыше ростом и помускулистее. Да и я не совсем такая, как в жизни: я тонкая и хрупкая, и носик у меня крохотный. Чарлз обнимает меня покровительственно, и мне с ним уютно, легко и почти так же хорошо, как с… Прекрати!

— Вот мы и на месте. — Джанет первой выпрыгивает из такси, сунув шоферу мелочь. — Тебе нужно будет еще разок примерить обновки. Ты отлично выглядишь, но все же требуется несколько уроков.

Мы болтаем до самой квартиры, и мое настроение с каждой минутой только улучшается. Я чувствую, что вполне способна заниматься собой, чтобы похудеть и похорошеть. Я даже сейчас готова натянуть тренировочные штаны и отправиться на пробежку — моя новая прическа делает меня смелой и безрассудной. Обычно же я бегаю в такое время, когда никто меня не видит.

Когда мы входим в квартиру, Джанет тут же принимается собирать для меня вещи на завтра.

— Ага, возьмешь вот это… и это пригодится…

Она так быстро собирает для меня сумку, что я только диву даюсь. У меня подобные сборы заняли бы полдня. Я не привыкла собирать вещи.

— Как тебе удается так быстро действовать?

— О, это дело привычки. Мне часто приходилось ездить на съемки, когда нужно было собраться за пять минут. — После этих слов лицо Джанет становится несчастным. — Разумеется, меня уже давно не приглашают работать за границу.

В этот момент распахивается дверь и в квартиру врывается Лили.

— О, привет, девчонки. И сразу пока, потому что я в ванную! — У своей двери она резко тормозит и поворачивается ко мне. — Ну и ну! Забавно!

— Не забавно, а здорово, — поправляет Джанет. — Анна потрясающие выглядит.

— Хм. Не надо преувеличивать, — смеется Лили.

На ней короткий розовый сарафанчик, подходящий по цвету кардиган с жемчужными пуговками и бледно-розовые сандалии. Похоже, Лили тоже была у стилиста: ее прекрасные платиновые волосы выглядят очень дорого, хотя и просто.

— Однако должна признать, — продолжает она, — Анна сильно изменилась, и это впечатляет. Но она по-прежнему толстая.

Мое радужное настроение дает крен. Все то счастье и возбуждение, которое бурлило у меня в крови, пропадает, сменяясь жгучей обидой.

— Отвали-ка, Лили, — зло говорит Джанет. — Анна потрясающе выглядит, и ты это знаешь. — Она смотрит на меня. — Не слушай ее, это она от неожиданности.

— Ладно, ладно, она выглядит потрясающе, — весело говорит Лили. — Анна, ты будешь королевой бала. Я в ванную — обновить косметику. — Она крутится перед зеркалом, напевая: — Анна выглядит потрясающе, а я выгляжу сногсшибательно. — Затем Лили исчезает в ванной.

— Плюнь на нее, — советует Джанет вздыхая. — Не позволяй этой пустоголовой испортить тебе день.

— Я и не позволяю. Я знаю, что выгляжу лучше, чем была до этого.

Но на душе погано. Я-то знаю, что рядом с Джанет и Лили я буду выглядеть уродливой сестрицей Золушки, косой и кривой. Я пытаюсь стряхнуть с себя это ощущение, но оно душит меня, не давая вздохнуть. И все из-за одного гадкого замечания Лили.

— Знаешь, а ведь у нее даже парня нет, — замечает Джанет негромко.

— Как так? — ахаю я. — А Клод?

— А, сахарный дедуля? Да брось, зачем он ей? И зачем она ему? — Джанет усмехается. — Если она так сногсшибательна, как о себе говорит, чего же она никак не найдет себе мешок с деньгами своего возраста? Почему мучается со старыми кобелями? — Она смеется. — Да стоит нормальному мужику пообщаться с ней пять минут, как он сбегает. — От этих слов мне почему-то становится легче. — Ладно, мне тоже надо одеться. Все, что тебе следует надеть в дорогу, я разложила у тебя на постели.

— Спасибо, Джанет, ты очень мне помогла, — искренне говорю я и порывисто обнимаю подругу.

— Как только я буду готова, займемся твоим макияжем, — обещает она.

Забросив в стиральную машину джинсы и футболку, я переодеваюсь в наряд, который выбрала Джанет: угольно-серые брюки с низкой талией и шелковая блузка серебристого оттенка. Именно в таком виде, по мнению Джанет, я и должна прибыть к Чарлзу. А уже там переодеться в платье.

Я кручусь перед зеркалом, пытаясь вернуть хоть часть той эйфории, что владела мной по дороге домой.

Ладно, пусть я не красавица, но Чарлз все равно будет потрясен переменой. Да и на работе народ попадает со стульев, когда я войду. Думаю, при моей работе уверенный вид не повредит. Пусть все шепчутся, что Анна Браун выбралась наконец из своей раковины.

А что скажет Марк Суон?

Думаю, он одобрит, но вряд ли перемена во мне сильно его заденет. Разве что он похвалит мой более свежий вид.

— Готова? — спрашивает Джанет, заглядывая ко мне.

Она переоделась в роскошное лимонное платье, сильно закрытое спереди и откровенное со спины, на шее тонкая цепочка с прозрачным желтоватым кулоном, на ногах — черные босоножки всего с парой тонких ремешков и на шпильках. Как она в них ходит?

— Ты выглядишь великолепно, — говорю ей.

— Серьезно? — польщено спрашивает она. — Ладно, сиди не двигаясь, это займет совсем немного времени.

Вокруг моего лица начинают порхать кисточки и маленькие губки, и я понимаю, что сейчас на мне гораздо больше косметики, чем было за всю мою жизнь. Под конец Джанет мажет мне губы ярко-красным влажным блеском из баночки.

— Можешь оценить.

Я в очередной раз потрясена. Несмотря на тонну косметики, макияж кажется легким и прозрачным. Глаза подернуты дымкой, на скулах — неяркий румянец, губы сочные и довольно пухлые. Нос кажется совсем небольшим…

Наверное, только сейчас я стала самой собой, вот что! Не другим человеком, а именно собой.

— Что ж, пора отправляться! — кричит Лили, появляясь из ванной. Ее пухлые губы поблескивают влажно-розовым. — Выходим?

***

Такси сбавляет скорость, и я смотрю на часы. Уже семь тридцать. Мы все трое подъезжаем к Честер-Хаусу в ужасно взвинченном состоянии. Джанет раздражена, потому что всю дорогу ругалась с водителем, Лили страшно недовольна, что нам не подали лимузин, а я так голодна, что готова отъесть ей руку, которой она машет перед моим носом.

Похудение невыносимо.

Обычно я довольно спокойно переношу долгую дорогу, слушаю плеер и таращусь в окно. Если едешь в автобусе, то на каждой остановке можно выскочить наружу, забежать в супермаркет и перехватить пару шоколадок или кексов. Мне всегда нравились жевательные клубничные мармеладки, хрустящие пшеничные колечки со вкусом бекона или упаковки «Чоко-пай», к тому же раньше мне не приходилось испытывать вину за каждый съеденный кусок — пусть даже очень калорийный. Я считала, что перекусы не считаются, так как они не слишком сытные. Как же я удивилась, узнав, что в пакете чипсов может содержаться до пятисот килокалорий!

Мы и на этот раз остановились на несколько минут, чтобы размять нога — до Честер-Хауса путь неблизкий. Лили забежала в какую-то лавчонку и приобрела для меня пакет луковых чипсов и «Милки-уэй». Однако по дороге Джанет тайком выкинула все это за окно.

В моем желудке творится настоящая революция, и я думаю только о предстоящем ужине. Желание поесть мучительно борется с желанием удержаться от соблазна.

— Мы пропустили поворот! — постоянно восклицает Лили. — Джанет, протри глаза! Нужно вернуться к предыдущему указателю.

— Ни черта мы не пропустили!

— А вот и пропустили!

— Там не было никакого поворота, бестолковая!

— Да в чем дело-то? — влезаю я, радуясь возможности отвлечься от мыслей об ужине.

— Она пропустила поворот, — жалуется Лили.

— Нет! — кричит Джанет почти на ухо водителю.

— Взгляните, леди, — произносит тот довольно учтиво, несмотря на весь этот бедлам, — разве вам не туда?

И верно, впереди мы замечаем огромное количество машин — «лендроверы», «ягуары» и прочие экзоты, и все они расставлены в строгом порядке вдоль аллеи, под нависающими кронами старых деревьев.

— А, так вот он, наш поворот, — с облегчением вздыхает Лили. — Джанет, скажи, чтобы этот олух притормозил.

— Зачем тормозить? — удивляется Джанет. Лили фыркает.

— Мы притащились сюда на такси! Не хочу, чтобы все видели наш позор.

— Да ладно тебе! — возмущаюсь я.

Остановиться и грациозно выйти все равно не получилось бы: мы едем бампер к бамперу с другими машинами, которые двигаются в направлении Честер-Хауса.

— Только поглядите! — восхищенно восклицает Лили.

Мы дружно поворачиваем головы туда, куда она тычет пальцем. У массивных ступеней особняка (или замка?) высятся огромные колонны, похожие на ноги гигантского слона, подле них лежат львы из серого камня.

— Ого! — уважительно произносит Джанет.

— Штамп, — выношу вердикт я, притворяясь, что окружающее не производит на меня никакого впечатления.

— Смотрите, какая шикарная аллея, — говорит Джанет.

В этот момент в потоке других машин мы как раз въезжаем в ворота. Аллея выложена брусчаткой, вдоль нее раскорячились старые дубы, которым давно перевалило за сотню, между ними мелькают ухоженные клумбы с желтыми и красными тюльпанами, чуть дальше видны ярко-салатовые газоны и аккуратно подстриженные кустарники, за которыми начинается чудесный парк.

Думаю, лет двести назад по этой аллее так же чинно двигались экипажи, запряженные лошадьми, когда хозяева поместья устраивали приемы. Черт, здесь можно было бы снимать фильм про Золушку — эпизоды на балу!

— Не может быть, чтобы всем этим владел твой Чарлз! — как-то неуверенно говорит Лили.

— Судя по всему, все-таки владеет, — смеюсь я.

— Боже! Ну почему ты?!

— Смотрите, какой роскошный дом! — почти визжит Джанет.

Нет, это скорее замок, из тех, куда водят туристов на экскурсии по теме «Старинные замки страны». Невероятное строение из того же серого камня, что и львы, с резными окнами, статуями и множеством шпилей. Портики и фронтоны, колонны, колонны, колонны… мне приходит на ум сравнение с собором Святого Петра в Риме.

Больше всего мне нравится, как густо увиты плющом стены. Вся претенциозность и напыщенность здания сразу теряются, и Честер-Хаус превращается хоть и в роскошный, но очень симпатичный особняк.

— Интересно, сколько здесь спален? — спрашивает Лили. — Двадцать? Или тридцать?

— Может, и больше, — отвечает Джанет.

— Господи, да это поместье, пожалуй, сравнимо с годовым бюджетом Лондона! — стонет Лили, хватаясь за голову. — Может, Честер-Хаус принадлежит Национальному тресту?

— А вот и нет! Я сверялась с Интернетом! — торжествующе восклицает Джанет. — Это все принадлежит только Чарлзу.

Что ж, неудивительно, что за ним охотится столько девиц. Я же вижу, с какой завистью, почти неприязнью смотрит на меня Лили из-под ресниц. И правда, почему я?

— Не надо исходить желчью, — советую я ей. — У нас всего-то было несколько свиданий.

— Вот именно! — оживляется Лили. — Это нельзя назвать отношениями, правда?

— Забудь о Чарлзе, — резко обрывает ее Джанет. — Не пытайся его подцепить. Анна, я думаю, это судьба, — говорит она мне.

Хотелось бы верить. Конечно, Чарлз мне приятен, но я не вижу своего будущего с этим человеком. Если начистоту, мне жутко представить нас с ним в постели. А какая может быть свадьба, если с человеком не спишь? Но, рискуя показаться вам меркантильной, добавлю, что отказаться от Чарлза я тоже не готова. Особенно после того, как увидела Честер-Хаус.

— Хорошо, что я привела тебя в порядок, — шепчет Джанет.

Такси подруливает к парадному входу вслед за каким-то «линкольном»; отсюда машины либо отъезжают через другие ворота, либо паркуются в глубине аллеи.

Мне приходится опустить стекло, чтобы сообщить человеку в униформе, кто мы такие.

— Анна Браун с гостями. Лили высовывает голову сразу следом за мной.

— Пусть нас тоже объявят! Мисс Лилиан Винус и мисс Джанет Микс.

— Хорошо, леди, — кивает вышколенный слуга и спешит к подъезду.

— Прибыла машина мисс Браун, — многозначительно говорит он церемониймейстеру.

Такси подъезжает к ступеням, шурша гравием. Прямо за нами следует вереница новеньких «порше», «феррари», навороченных джипов и старинных «вольво» с отполированными боками.

Кто-то из слуг тотчас подскакивает к нам, распахивает дверцу и услужливо выхватывает у нас из рук сумки. Я решительно забираю свою обратно. Не люблю излишней суеты и подобострастия. Кроме того, мне и так-то не по себе, а без сумки я вообще не смогу найти применения рукам.

— Анна, — тепло произносит знакомый голос. Обернувшись, встречаюсь глазами с Чарлзом. Некоторое время он рассматривает меня, затем моргает, словно пытаясь прогнать наваждение. — Боже мой! Боже мой!

Я нерешительно улыбаюсь. Чего он так уставился? Мне очень неловко!

К счастью, Чарлз берет себя в руки и торопливо целует меня в щеку.

— Я так рад, что ты приехала! Так рад! Нет, пожалуй, он еще не совсем оправился.

— Мы не могли пропустить эту вечеринку! — влезает Лили, протягивая Чарлзу руку. — Ни за что! Меня зовут Лили Винус.

Чарлз целует кончики ее пальцев, и Лили хихикает, хлопая глазами (очень отрепетированное движение, кстати). Господи, неужели она так и будет представляться под этой фамилией?[4] Это всего лишь творческий псевдоним, довольно пошлый, на мой взгляд. Так и приходит на ум сравнение с какой-нибудь порнозвездой.

— Очень рад, — настороженно говорит Чарлз, заметив, как призывно Лили облизывает губы. — Мне… очень приятно.

— А это моя вторая соседка, Джанет, — говорю я.

— Да, это я, — вступает Джанет. Она дружески улыбается Чарлзу. — Как делишки?

— О, отлично! — Чарлз тоже улыбается, но куда бледнее. — Позвольте проводить вас в отведенные вам покои.

Вестибюль заполнен людьми: это женщины в вечерних платьях и мужчины в смокингах, похожие на худощавых пингвинов. Все пытаются перехватить Чарлза, чтобы поцеловать или пожать ему руку. Однако он нигде не задерживается подолгу, а идет через толпу к огромной лестнице на второй этаж, плавно поворачивающей влево. В просторном холле, где мы оказываемся через пару минут, все стены украшены старинным оружием и портретами предков Чарлза.

— Мы почти на месте, — объявляет наш провожатый» когда мы минуем три коридора и два больших зала. — Это так называемая спальня Вильгельма Оранского. Надеюсь, она вам подойдет?

— А почему ее так называют? — с любопытством выспрашивает Лили, тогда как я снова думаю о плотном ужине.

— Ну… видите ли… Она очень нравилась Вильгельму Оранскому. Он был дружен с одним из моих предков, — сбивчиво объясняет Чарлз. — И всегда выбирал эти покои. Надеюсь, вы простите меня за спертый воздух в помещении. Большая часть спален давно пустует. — Он смущенно смотрит на меня. — Итак, леди, оставляю вас для смены наряда, можете устраиваться. Перед ужином будут коктейли, в главном холле. Просто идите туда, куда идут все, и не заблудитесь. — После этих слов Джанет и Лили исчезают в покоях Вильгельма Оранского. — Анна, ты выглядишь потрясающе!

— Спасибо, — отвечаю я, скромно опуская глаза и краснея от удовольствия.

Чарлз целует меня в щеку и уходит.

Я понимаю, что выгляжу не потрясающе, но комплимент Чарлза очень приятен. Столько девиц желали бы получить от него такой же, но только я удостоилась чести быть его девушкой.

— Ни черта себе! — слышу из покоев голос Лили. — Вот это роскошь! Должно быть, к хорошему быстро привыкаешь!

Я захожу в отведенную спальню. Действительно, ни черта себе! Такое ощущение, что в каком-нибудь музее меня пропустили в одно из помещений, вход в которые обычно загораживает красная бархатная веревка с золотыми кистями. Уверена, что вся мебель здесь — антикварная и бесценная. Стены драпированы дамасской парчой желтого цвета, есть гигантский камин и стол на четыре персоны. Ковры на полу, похоже, персидские, стулья времен Людовика XIV…

Джанет смотрит в большое стекло, украшенное по бокам золотистыми витражами. Прямо под окнами разбиты клумбы с орхидеями, и запах проникает внутрь. Аллеи парка залиты светом изящных фонарей.

— Анна, ты только представь, что все это может принадлежать тебе! — мечтательно тянет Джанет.

Мы переодеваемся со скоростью света: Джанет и Лили потому, что мечтают как можно скорее напасть на след какого-нибудь графа или иного именитого богатея, я же стремлюсь напасть на стол с едой — в противном случае я от голода начну грызть ногти.

Лили надевает платье из струящегося золотого шелка, которое удерживается на плечах парой тончайших лямок и сверкает при каждом движении. В ушах у нее искристые подвески — кажется, подарок последнего приятеля, на ногах — украшенные стразами босоножки, волосы забраны в элегантный французский пучок.

Джанет облачается в наряд цвета темной меди, настоящее бальное платье, с корсетом и пышной юбкой. Волосы она оставляет распущенными, и они сбегают черными струйками по плечам. Она напоминает мне Кэтрин Зета-Джонс в фильме про Зорро.

Я натягиваю синее платье, которое подобрала мне Джанет. Оно сшито из красивого переливающегося материала, с юбкой колоколом, которая отвлекает внимание от моего большого пуза. Рукавчики три четверти, нитка натурального жемчуга (Джанет всучила, не позволив надеть подделку).

Конечно, я выгляжу как обычная девушка с крупноватым носом. Но это уже большой шаг вперед! Даже странно, что я согласилась на такой светлый оттенок синего. Господи, платье почти голубое! Я много лет не носила цветной одежды, составив гардероб сплошь из черного, серого и маренго. Иногда мне кажется, что я могла бы целую неделю ходить на похороны, ни разу не повторив траурного одеяния.

Я стараюсь не смотреть на своих спутниц. Зачем мне лишний повод для расстройства?

Мы торопливо идем в сторону лестницы (и как Джанет ухитрилась запомнить дорогу?). Если мы задержимся в каком-нибудь темном коридоре хоть на минуту, я уже точно съем своих подружек.

К счастью, на коктейли было отведено всего полчаса, а затем нас провожают в необъятную столовую. Слава Богу! Еще один бокал на голодный желудок, и я бы могла станцевать джигу прямо в своем элегантном синем платье.

Чарлз уже в столовой, показывает гостям их места и предлагает не толпиться в проходе.

— О, леди! — говорит он нам. — Вы выглядите волшебно.

— Ни хрена себе, кто ж это такие? — удивленно спрашивает мужчина, стоящий рядом с Чарлзом. — Чтоб я сдох!

Несмотря на отлично поставленную речь, выдающую принадлежность к высшему обществу, выражается он довольно странно! Честно говоря, даже черный галстук не украшает этого здоровенного борова.

— Чарли, даты счастливчик! Надеюсь, ты не встречаешься сразу с обеими?

— Заткнись, Уильям, — довольно громко говорит Чарлз. — Прошу вас, простите моего друга. — Это уже нам.

— Ничего страшного, — щебечет Лили, улыбаясь здоровяку. Я заметила, как она ухмыльнулась, услышав «с обеими», а не «с тремя».

— Джанет, Лили, это Уильям Лайонс, — представляет Чарлз моих соседок. — А это Анна, моя подруга. — Странно, но в его голосе звучит настоящая гордость.

— А мы как раз совершенно свободны, — заявляет Лили.

Не успевает она договорить, как вокруг нас образуется целая толпа мужчин в смокингах. Некоторые из них искренне улыбаются мне и жмут руку, однако большинство глазеют только на Лили и Джанет, совершенно игнорируя меня. Нас с Чарлзом постепенно оттесняют в сторону. До меня доносится приглушенный разговор двух мужчин:

— Пара отличных кобылок, не так ли? Дуры с хорошенькими мордочками всегда нарасхват.

— Дуры или не дуры — не суть важно. Пару раз перепихнуться все равно приятно.

Раздается негромкий смех, и эти двое присоединяются к толпе страждущих. Я чувствую, как меня переполняют гнев и желание защитить подруг (даже бестолковую Лили). Как смеют эти богатеи судить о них по первому впечатлению? Конечно, они не выглядят как чопорные английские леди и не носят дурацких целомудренных имен, таких как Камилла или Пруденс, ну и что с того? Бедная Лили, она думает, что может играть здесь в кошки-мышки, не подозревая, что ее вот-вот сцапают. Она-то приволоклась к Чарлзу в поисках богатого мужа, а ее воспринимают как девушку на одну ночь. Это даже хуже проститутки, потому что той хотя бы платят!

Я протискиваюсь сквозь толпу мужчин к подругам.

— Простите… извините… дайте пройти…

Мужчины расступаются: они вынуждены это делать, потому что я женщина да еще и подруга хозяина вечеринки. Я подхватываю девиц под руки.

— Думаю, пора садиться за стол.

— Да пусти ты меня, — возмущается Джанет. — Иди общайся с Чарлзом. Мне офигенно и без тебя.

Те из мужчин, что оказываются поближе, криво ухмыляются, заслышав просторечные словечки в устах Джанет. Это выводит меня из себя. Я молча тащу подруг в сторону. В конце-то концов, я вешу вдвое больше каждой из них, а им совсем не нужны синяки на изящных ручках.

— Она права, — шепчет Лили. — Нужно уходить прежде, чем они успеют облизнуться. Это верная тактика.

Я нахожу их места.

— Ты будешь сидеть за четвертым столом, а ты — за девятым, — говорю им. — И обязательно найдите меня после ужина. Мне нужно с вами переговорить.

— Не нужно. — Джанет ободряюще смотрит на меня. — Я и без того достаточно для тебя сделала. Теперь сама разбирайся со своими отношениями.

Ужин просто сказочный. К моему огромному облегчению, на столе нет корзинки с выпечкой и хлебом, иначе я наелась бы раньше, чем дождалась первой перемены блюд. В ожидании, пока меня обслужат, я постоянно покашливаю, чтобы скрыть урчание желудка.

— Ты, случайно, не простыла, старушка? — заботливо спрашивает Чарлз. — Сделай глоток шампанского.

Мы сидим вдвоем за первым столом. Перед нами простираются вереницы столов и столиков, сдвинутых и отдельных, для пар. В глубине столовой расположен гигантских размеров камин — настолько гигантских, что каминная полка находится в трех метрах над полом. Потолок украшен лепниной, обрамляющей роспись маслом на тему охоты. Глядя наверх, так и представляешь, что столы должны быть мощными, окруженными тяжелыми скамьями, как в давние времена, но на самом деле столики очень изящные и современные, однако они не контрастируют с общим видом столовой. На стенах множество канделябров, и впечатление такое, что в них горят не электрические лампочки, а дрожат огоньки свечей. На каждом столе стоят вазы с живыми цветами и виноградными гроздьями; приготовлены бокалы для различных напитков, аккуратно разложены приборы, расставлены тарелки из тонкого фарфора.

— Я же предупреждая, что вечеринка будет небольшая, — скромно поясняет Чарлз. Я потрясение гляжу на него. — Знаешь, скоро у меня день рождения, вот тогда я бы хотел организовать шикарный прием. Ты поможешь мне все устроить? Я буду счастлив, если ты будешь участвовать в подготовке торжества вместе со мной.

— Я… может быть, — киваю я. — Вечеринка вышла на славу, Чарлз.

— Она только началась. — Он внимательно смотрит на меня. — Ты выглядишь иначе. Это платье, эти… перемены… — Чарлз делает неопределенный жест рукой, не найдя слов.

Я чувствую волну мурашек, бегущих по шее. Он так мил, так внимателен. И конечно, я ему небезразлична. Я делаю глоток шампанского.

В этот момент Чарлз кладет руку мне на бедро. Подавившись от неожиданности, начинаю судорожно кашлять. Чарлз явно смущен.

— Икры, мэм? — спрашивает подошедший официант.

— Ах, икры! Конечно! — Я вскакиваю с места, чтобы стряхнуть руку Чарлза, которая теперь покоится на моем колене.

Господи, да что со мной такое? Разве Чарлз не заслужил какого-то поощрения за все, что для меня делает? Человек с миллионами фунтов на счетах, с поместьем королевских размеров, человек, готовый носить меня на руках, — разве он не имеет права даже прикоснуться ко мне?

Но отчего же мне хочется немного отодвинуть стул? Почему у меня вдруг появляется желание немедленно сбежать домой?

Официант выкладывает мне в хрустальную вазочку горку черных блестящих икринок. Остальные гости тоже едят икру, перемешивая ее с желтком.

— А вот и севрюга, — объявляет Чарлз. — Знаешь, белуга мне не очень по вкусу, она слегка горчит…

Он явно пытается загладить неловкость светской беседой. Молодец!

Севрюга очень вкусна. До умопомрачения. Особенно с голодухи. Думаю, сейчас мне и собачьи консервы показались бы верхом кулинарного искусства. Я наслаждаюсь едой, рассеянно слушая беседу. Полная пожилая женщина, сидящая по другую сторону от Чарлза, постоянно что-то кричит бедняге в ухо, и в эти моменты я могу спокойно есть, не отвлекаясь на болтовню.

Основное блюдо выше всяких похвал. Часто ли вам удавалось попробовать жаркое из фаршированного фазана с картофелем и спаржей? Лично мне — нет, поэтому я всецело сосредоточена на содержимом тарелки. Наверное, я жру так, словно приехала из голодной страны.

— Привет, — раздается над ухом, и мне приходится оторваться от фазана. К счастью, я уже почти сыта. — Я — Эдвард Доусон.

— Анна Браун. — Пожимаю мужчине руку.

Он примерно моего возраста, может, на пару лет старше, ничем особенно не примечателен, с каштановыми волосами и темными глазами. На мой взгляд, слишком худощав, но улыбка располагающая.

— Думаю, Чарлзу очень повезло с девушкой, — говорит Эдвард.

— Мы… совсем недавно стали встречаться, — начинаю я, затем понимаю, что мои слова может услышать Чарлз. — Он прекрасный человек.

— Вот и славно, — искренне улыбается Эд. — А я, знаете ли, его кузен. Наша семья уже почти потеряла надежду, что Чарлз найдет достойную пару. Раньше он встречался только с красивыми дурочками.

— Э… я в курсе.

— Кстати, можно вопрос? — спрашивает Эд. Я киваю. — Те две девушки, что приехали с вами…

— Что? — резко спрашиваю я.

Улыбка сползает с его лица, вид становится обескураженным.

— Ничего. Я полагаю, у них есть приятели?

— Нет, но мои подруги — очень хорошие девушки, понимаете?

— Что вы, я совсем не об этом! Они такие красивые!

— Пожалуйста, не судите по внешности, — с жаром заявляю я. — То, что они красивы, не делает их дорогими игрушками.

— Боже, как вы могли подумать! Разумеется, нет.

— Мои подруги не пустышки. Они много работают, заботясь о своей карьере.

— А чем они занимаются?

— Они… в модельном бизнесе, — с запинкой отвечаю я. — Но для них это не просто способ добычи денег, это дело всей жизни. Они… копят деньги на собственное дело, — вдохновенно вру я.

— О, это так здорово! Расскажите мне о той светленькой, прошу вас.

— Ее зовут Лили. Лили Фру… Винус.

— Фрувинус? Какая странная фамилия.

— Просто Винус, — поправляюсь я. — А имя брюнетки Джанет.

В этот момент ко мне придвигается Чарлз с каким-то вопросом, и Эду Доусону приходится отвернуться к соседке с другой стороны.

Ужин продолжается в милой, приятной атмосфере. Я сознаю, что немного перебрала шампанского, но вполне контролирую свое поведение и происходящее вокруг. Например, я с мрачной решимостью провожаю глазами тарелочку с сыром, шербет и булочки, не прикасаясь к ним. Чарлз больше не делает попыток положить мне на колено ладонь, за что ему большое спасибо. Он старается развлечь меня беседой. Мне так хорошо после кофе с щедрой порцией бренди, что я не сразу подбираю ответ на его неожиданный вопрос:

— Ты приняла решение насчет моей книга? — А?

— Я о своей книге, — напоминает мне Чарлз. — Слушайте все! Анна рецензирует мою книгу, а потом ее компания снимет на ее основе фильм! — гордо говорит он, вставая.

Вот это поворот! Все смотрят на меня с любопытством.

Как же мне быть? Дело в том, что я даже попросила Джона полистать книгу Чарлза, наивно полагая, что он читает именно такую литературу, но мой коллега презрительно скривился на вопрос о впечатлении от книги.

— Жуткая тягомотина, — заявил Джон. — Второсортный закос под Пруста, но с полным отсутствием юмора. Похоже, автор считает себя семи пядей во лбу, а это далеко не так. Никаких личных находок, скучный сюжет — короче, никакого потенциала…

— Да-да, я как раз собиралась обсудить с тобой твою книгу, Чарлз, — бормочу я, с трудом находя слова.

— Тебе она понравилась, да? — Ни тени сомнения в его вопросе. — Анна читает мою книгу, — снова говорит он во весь голос.

Теперь даже те, кто до этого был занят беседой, смотрят на меня!

Я должна сказать правду! Я обязана покончить с этой нелепой историей, но как?

— Ну, — осторожно начинаю я, — мое мнение как рецензента таково: текст очень сложен и совсем не похож на легкое современное чтиво. Моя начальница… она… сказала, что книга Чарлза уникальна… в своем роде.

Тут я почти не лукавлю: столь паршивой книги я давненько не читала. Главное, не сказать это вслух.

— Я знал, — благодарно говорит Чарлз.

— Твоя книга, дорогой, очень необычна и многоплановая. За два года работы рецензентом я читала вещи и похуже.

Но всего пару раз.

— …замысловатый сюжет и богатый внутренний мир героев — такая редкость для сегодняшней литературы, — добавляю я.

— Ну так что? — спрашивает Чарлз, очевидно, почувствовав неуверенность в моем голосе. — Ваша компания берет мою книгу в оборот? Я мог бы работать на пару с режиссером. Если, конечно, это допускается.

У меня пересыхает во рту. Как можно обидеть столь наивного человека?

Неожиданно я вспоминаю ответ, который дала Чарлзу Ванна, и это вдохновляет меня.

— Но не думаю, что фильм сможет передать атмосферу книги, дорогой, — осторожно говорю, глядя в преданные глаза Чарлза. — Она так сложна, так неоднозначна. Фильм превратит ее в дешевку.

— Ага. — Чарлз кивает. Лицо застывает, словно маска.

— Значит, книга Чарли слишком хороша для киноиндустрии! — восклицает старая калоша, сидящая напротив меня. — Так им и надо, этим киношникам!

— Точно, — подхватываю я. — Так им и надо!

Я поворачиваю голову к Чарлзу и вижу, как он судорожно допивает свое виски. Мне становится очень стыдно. Он так много делает ради меня, а я не смогла придумать отговорку посолиднее.

— Чарли, — начинаю негромко.

Он качает головой, не глядя на меня.

— Итак! — вдруг говорит он в полный голос. — Ужин окончен. Переходим к танцам. Прошу всех в зал!

Танцевальный вечер ужасен; нет, пожалуй, я несправедлива. Помещение украшено очень изысканно: шелковые бледно-желтые занавеси, небольшой помост для музыкантов. После живой музыки начинается настоящая дискотека, пляшут почти все, невзирая на смокинги и длинные платья.

Я вижу в толпе Джанет и Лили. Когда начинается медленный танец, Чарлз приглашает меня, и я не нахожу сил ответить отказом. Выясняется, что он неплохой партнер, так что мне удается не опозориться, хотя пару раз я все-таки наступила Чарлзу на ногу. Потом мы танцуем с ним и быстрые танцы, и вскоре я уже падаю с ног от усталости. Оказывается, на часах лишь немного за полночь, хотя я была уверена, что уже не меньше трех.

— Прости, дорогая, — говорит мне Чарлз. — Я должен сделать круг по залу, пообщаться с гостями. Дань традициям, видишь ли… ты не обидишься?

— Конечно, нет, иди. Я буду возле бара.

Я заказываю себе еще шампанского. Интересно, стали бы все эти люди отплясывать такие танцы, если бы не солидное количество выпитых горячительных напитков?

Возле бара стоит Эдвард. Его взгляд неотрывно следит за Лили, окруженной поклонниками. Моя соседка держится довольно раскованно, и желающих потанцевать с ней немало.

— Ты мог бы пригласить ее на медленный танец, — предлагаю я.

— Боюсь, меня сомнут конкуренты, — неловко смеется Эдди.

Лили замечает меня и машет рукой. Спустя минуту она выбирается из толпы и присоединяется к нам с Эдом. И как ей удается плясать на таких шпильках?

— Боже, как мне себя вести? — испуганно спрашивает Эдвард, глядя на приближающуюся Лили.

— Шампанского! — Лили щелкает пальцами перед носом бармена и, не поблагодарив, хватает бокал. — Анна, — весело говорит Лили, — вечеринка отличная. Все только и говорят, что о тебе с Чарлзом. Ребята судачат, что недалеко и до помолвки.

— Это правда, — кивает Эд.

— Неужели он сделает тебе предложение? Вряд ли Чарлз простит меня за книгу.

— Брось, Лили, мы еще слишком мало знаем друг друга.

— Ерунда. — Лили оценивающе смотрит на Эда. — Вы в курсе, что Чарлз устал от красивых женщин? — говорит она с притворным вздохом сожаления.

— Тогда почему он снова наступил на те же грабли, начав встречаться с Анной? — галантно произносит Эдвард.

Лили хихикает. Ее высокая грудь зазывно прыгает.

— А вы милый. Как вас зовут?

— Эд Доусон. Приятно познакомиться. А вас, кажется, зовут Лили?

Появляется Джанет. Она слегка запыхалась, на лице широкая улыбка.

— Здесь так здорово! — восклицает она.

— Выпей шампанского, оно холодное, — предлагает Лили.

— Нет, я лучше воды со льдом. — Оказывается, танцевать на шпильках не так легко, как я думала. Джанет даже раскраснелась. — Знаешь, — говорит она мне, — у меня отлично вышла сальса, но сейчас прямо колени трясутся. А вы кто? — спрашивает она Эда.

— В смысле?

— Отстань от человека, Джанет, — ревниво говорит Лили.

— Мое имя — Эд, — представляется тот, оправившись от неожиданности. — А вы, наверное, очаровательная Джанет?

— Ага, — кивает Джанет.

— Итак, Эд, — мурлычет Лили ему на ухо…

Ну, все понятно! Сейчас начнется коварная пытка под названием «Узнаем размер твоего счета». Эдди и сам не заметит, как выложит все, что интересно Лили, а интересно ей лишь его финансовое положение.

— У вас та же фамилия, что и у Чарлза, — ласково улыбается эта бестия. — Доусон, да? Вы что, родственники? Или это совпадение?

— Я его кузен.

— А, значит, родственники, — довольно кивает Лили. — И притом близкие.

— Не такие уж и близкие. Мы троюродные братья.

— Хм. — Лили чуть хмурится. — А чем вы занимаетесь, Эдди? — Она немного наклоняется вперед, навстречу собеседнику.

— Я работаю на ферме, — следует ответ. Лили поджимает губы.

— Как интересно! — говорит она довольно холодно. — Думаю, это довольно трудное дело — управлять фермой. Особенно если она так же велика, как поместье вашего кузена. Вы живете в особняке?

— О, что вы! — смеется Эд. — Я живу не на ферме, а в городе. У меня маленькая квартирка в Бате.

— Ваша личная? — Лили лучезарно улыбается.

— Нет, я ее снимаю. И знаете, это чистой воды грабеж — сколько приходится платить за эту халупу! Правда, Бат — довольно приятный город, такой старинный, полный загадок. Я слышал о нем множество легенд…

— О, прошу меня простить, — обрывает его Лили. На ее лице ледяная улыбка. — Я обещала своим партнерам по танцам вернуться. Приятно было познакомиться.

Она отставляет недопитый бокал и тотчас уходит. И это не самый гадкий финт с ее стороны, бывали и похуже. Однажды мы были в клубе, и какой-то парень пригласил Лили на танец.

— На какой машине ты ездишь? — с места в карьер спросила эта красотка.

— На «форде-фиесте», — растерянно ответил тот.

Лили просто развернулась на каблуках, прошипев «жалкий недоносок», и скрылась в толпе.

Так что Эдди, можно сказать, еще повезло. Правда, он-то об этом не знает, поэтому в полном недоумении смотрит на оставленный Лили бокал.

Мы с Джанет обмениваемся многозначительными взглядами.

— Я так много слышала о Бате, — тепло говорит Джанет. — Мне всегда хотелось туда поехать.

— Неужели?

— Присаживайтесь, — предлагает Джанет. — Что вы стоите? И расскажите мне о фермерстве. Должно быть, это очень увлекательно?

Лицо Эдди светлеет.

— Минутку, я найду свободный стул. — Он начинает озираться. — Хотя нет, давайте лучше пройдем в соседний зал, там подают мороженое. Говорят, Чарлз заказал двадцать три вида мороженого!

— Я обожаю фисташковое. Конечно, идем, — кивает Джанет.

— У вас удивительное платье, — смущенно говорит Эд. — Желтый очень идет к вашим волосам.

Джанет улыбается. Видно, что собеседник ей нравится и его

комплименты доставляют ей удовольствие. Я вздыхаю с облегчением. Честно говоря, я ужасно устала и хочу спать.

— Желаю приятно поболтать, — вежливо говорю Джанет и Эду, но они уже увлечены беседой и едва мне кивают.

Я медленно перехожу из комнаты в комнату, надеясь отыскать Чарлза. Ага, вот и он! Да еще окруженный толпой девиц! Конечно, они выглядят не так потрясно, как Лили, но тоже хороши собой, и у каждой горят глаза. Уверена, все они хорошо осведомлены о том, сколько денег на счету Чарлза Доусона.

— Привет! — киваю я, подходя к этой толпе.

Завидев меня, Чарлз явно чувствует облегчение. Он улыбается мне как спасителю.

— Анна! — восклицает он, хватая меня за руку. — Это Анна, — говорит он толпе, состоящей в основном из молодых девушек. — Моя подружка, — добавляет Чарлз, чтобы окончательно расставить точки над i.

Черт, это уже переходит всякие границы! Интересно, как я буду выпутываться из этой истории? Как смогу расстаться с Чарлзом, не травмируя его?

Конечно, кто-то может и осудить мое равнодушие к авансам Чарлза. Ведь я явно обделена мужским вниманием, а тут еще и деньги вместе с титулом да искренняя забота со стороны их обладателя.

Но знаете, бросив взгляд на высокие каблуки Чарлза, я сразу понимаю, что не смогу долго их выносить. Я не сумею прожить с этим человеком до конца своей жизни.

Нужно с ним расстаться. Завтра же!

— Рада, что нашла тебя, дорогой, — громко говорю я, целуя Чарлза в щеку. — Хотела сообщить, что меня немного, — мне очень хочется сказать «достала», — утомила эта вечеринка. Пожалуй, я отправлюсь в постель.

— Хорошо, — согласно кивает Чарлз, явно расстроенный.

— Было очень весело, — пытаюсь его ободрить. — Увидимся утром.

Проснувшись, не сразу соображаю, где нахожусь. За стеной громко храпит Лили: ощущение такое, будто поезд едет. Сев в кровати, пытаюсь понять, откуда исходит другой звук.

Черт, да это же щебетание птиц! Снаружи раздаются трели и пощелкивания, свист и короткое, резкое «чив-чив». Словно я проснулась в лесу!

Итак, я в Честер-Хаусе.

Вылезаю из кровати и заглядываю в смежную комнату, где спят Лили и Джанет. Эти спящие красавицы уснули прямо в своих роскошных нарядах, косметика размазалась, волосы разбросаны по подушкам.

В голове начинает неприятно пульсировать. Последствия вчерашних возлияний, не иначе. В отличие от соседок я хотя бы смыла косметику и переоделась в ночную сорочку. Представляю, какими опухшими будут лица Джанет и Лили, когда они проснутся.

Залезая под душ, думаю о предстоящем разговоре с Чарлзом Сегодня я должна с ним объясниться. Нельзя и дальше обманывать этого доброго парня.

Я грустно оглядываю огромную ванную комнату: неужели эта роскошь и в самом деле могла бы стать моей? Ванна на изогнутых ножках, современный унитаз и биде стоят за ширмой, коммуникации спрятаны в стену, и только золотистые краны напоминают о том, что за век на дворе. Огромное зеркало в золотой раме, туалетный стол, элегантная старинная раковина.

Выглядываю в окошко и вижу сад с яблонями, аллею чуть дальше, зеленые газоны и живую изгородь.

Я сошла с ума, если хочу от всего этого отказаться!

Бедняга Чарлз! Женщины любят его лишь за эту роскошь, но никак не за доброту и ранимость души. Значит, и я точно так же растопчу все его светлые чувства ко мне, как эти расчетливые охотницы за приданым? С другой стороны, обманывая Чарлза и саму себя, я поступаю гадко. Чарлз заслуживает честности с моей стороны. Тем более что мы такие разные. Нам с ним не по пути, нет!

Я смотрю на себя в зеркало. Что за волшебник этот Паоло! Моя прическа сохранилась довольно неплохо. Расстегиваю косметичку, собранную для меня Джанет, наношу легкий макияж. Подойдет для утра.

Примеряю черное платье, купленное накануне. Простые босоножки на низких каблуках дополняют наряд. Что ж, нечасто я выгляжу так хорошо по утрам.

Причесываясь, слышу негромкий стук. Тихо выхожу из ванной и направляюсь к двери. Возможно, Лили не разбудить и стрельбой из пушки, но беспокоить Джанет (у которой более чуткий сон) мне не хочется. Особенно после того, что она для меня сделала.

За дверью стоит Чарлз.

— Уже проснулась? — спрашивает он шепотом. Я киваю.

— Мои подруги еще спят, — сообщаю на всякий случай. Чарлз несколько секунд неуверенно мнется.

— Ты не хотела бы прогуляться со мной?

— Прогуляться? В такую рань?

— Уже полдевятого, — тихо говорит Чарлз. У него довольно хмурый вид. — Если ты не хочешь, я пойму.

— Нет-нет! — торопливо восклицаю я шепотом. — Я совсем не прочь погулять. Сейчас, я только захвачу кардиган.

Мы спускаемся по главной лестнице.

— Можно было бы пройти через кухню, — сообщает Чарлз. — Но сейчас там полно народу. Некоторые из гостей вообще не ложились.

— Им подают завтрак? — с надеждой спрашиваю я. Мне безумно хочется есть. Я бы убила за хороший сандвич с беконом, яичницей… и парочкой грибочков, поджаренных на гриле… и еще хорошо бы с помидорами.

— Накинь плащ, — предлагает Чарлз, протягивая мне дождевик. — Повсюду роса. И вот резиновые сапоги. Ты же не хочешь промочить ноги?

Я послушно надеваю то, что мне предлагают. Почему Чарлз не ответил на вопрос о завтраке? Эта животрепещущая тема очень меня интересует.

— Мы выйдем через заднюю дверь.

Оказавшись на улице, всей грудью вдыхаю вкусный влажный воздух. Уже довольно тепло, но меж деревьев еще стелется туман, и трава густо покрыта росой. Чарлз ведет меня куда-то по дорожке из хрустящего гравия, мимо кустов лаванды и каменной беседки, увитой розами.

— Здесь нас не потревожат, — нервно говорит Чарлз.

— Славно, — так же нервно отвечаю я.

Что, если он окажется маньяком и нападет на меня в собственном парке? А может, мой ухажер ждет, что я брошусь ему в объятия и мы торопливо займемся сексом в плащах и резиновых сапогах?

— Анна… — начинает Чарлз. Взглянув ему в лицо, вижу, что он подавлен. — Моя жизнь — дерьмо.

— Да? — Я озадаченно смотрю на роскошный дом и обрамленные цветами лужайки. — Неужто?

— Не надо врать насчет книги, — жалобно говорит он. — Ночью Ванна напилась и сказала мне, что я отнюдь не талантлив.

— Но ведь…

— А я-то, дурак, думал, что моя книга гениальна! — горестно восклицает Чарлз. — Я писал ее много лет, — добавляет он.

— У тебя завидная выдержка, — пытаюсь ободрить его я. — Такой наделен не каждый…

Чарлз качает головой.

— Я неудачник. Все, к чему я прикасаюсь, превращается в мусор. Ты не представляешь, каково быть неудачником, Анна. Я пытался заниматься очень многим, но везде терпел неудачу. Попытки играть на бирже унесли полмиллиона. Я ни разу не выиграл ни пенса, понимаешь? — Он зажмуривается, и мне становится до слез его жаль. — Я купил отличного скакуна и нанял тренера. Я вложил кучу денег, но эта лошадь не выиграла ни одного заезда. Знаешь, я даже поступил на юридический, хотел стать адвокатом. И не сдал ни одного экзамена… — Чарлз качает головой, словно не может остановиться. — Теперь эта книга! Она стала делом моей жизни. Она значила для меня все, я должен был взять реванш за мои предыдущие проигрыши. Но я потерпел поражение, Анна. Я — ничтожество, я жалок. Я слишком мягок, и люди используют меня, а я не умею им отказать.

— Знаешь, когда мы встретились впервые, — осторожно говорю я, — ты показался мне заносчивым и наглым типом. Теперь-то я вижу, что ты не такой.

— Это была всего лишь маска. Если я открываюсь, надо мной смеются. Я не умею защищаться. — Чарлз отворачивается. — Мне приходится говорить окружающим, что я писатель, потому что тогда я не кажусь им бездельником. У меня было отличное прикрытие, в которое я поверил и сам.

— Ты не так беззащитен, как тебе кажется. Чарлз смотрит на меня и слабо улыбается.

— Не считай себя ничтожеством, дорогой, — уговариваю я. — Посмотри, сколько у тебя друзей. И девицы не дают тебе прохода.

— Где были бы все эти люди, если бы у меня не было денег? — веско говорит Чарлз.

— И ты умеешь защищаться, правда. Помнишь, что ты сказал о лишнем весе и самодисциплине тогда, у Ванны? Ты казался очень уверенным в себе.

— Я знаю все свои недостатки и пытаюсь превратить их в достоинства, понимаешь? Мне никогда не вырасти выше, чем я есть, но я задираю голову, и людям кажется, что я высокомерен. Я лысею, но пытаюсь думать о будущей лысине как о признаке мудрости. Я не столь хорош собой, чтобы за мной бегали поклонницы, но я научился делать вид, будто верю их авансам и не подозреваю их в расчетливости. До поры до времени так оно и было. — Неожиданно он берет меня за руку. — Ты совсем другая, Анна. Ты не гонишься за материальными благами. Ты хочешь всего добиться сама. У тебя богатая жизнь, ты делаешь карьеру, — говорит он с обожанием. — У тебя есть то, чего нет у меня. Я хочу, чтобы ты помогла мне найти себя. Только рядом с тобой я чувствую себя по-настоящему значимым. Если ты уйдешь, моя жизнь станет совсем беспросветной.

Пожалуй, именно сейчас и нужно сказать, что все кончено. После этих слов. Потом будет поздно!

— Ты — самое хорошее, что случилось со мной в жизни, — говорит Чарлз, шмыгая носом.

Меня охватывает ужас. Вот черт!

— Только не плачь! — умоляюще прошу я, шаря по карманам плаща в поисках платка или салфетки. Наконец выуживаю обрывок какой-то тряпицы. — Вот, держи.

Чарлз звучно сморкается и протягивает тряпку обратно.

— Оставь себе, — говорю я.

— Мне так повезло с тобой. Если ты меня бросишь, я не знаю, что буду делать.

И что я должна сказать?

— Не волнуйся, — отвечаю с натянутой улыбкой. — Я никуда не денусь.

В кухне и в самом деле полно людей. К своему большому удивлению, обнаруживаю среди них и Лили с Джанет. Быстро же они пришли в себя!

Лили облачилась в белые джинсы и обтягивающий розовый свитер. На Джанет красная юбка и короткий черный топ. Обе потягивают алка-зельцер.

И обе с парнями!

Все ясно. Ради этих ребят мои соседки и встали в такую рань. Джанет сидит на подоконнике рядом с Эдом. Лили устроилась на коленях незнакомого мне парня. Он моложе всех тех, с кем до этого встречалась Лили, смугл и очень красив.

Здесь же и Ванна с Рупертом, которых я так и не видела вчера вечером.

— Анна! — восклицает моя подруга удивленно. — Ты так похорошела. Что, две ранние пташки уже совершили романтическую прогулку?

— Да, — скромно говорит Чарлз. — Я… показывал Анне оранжерею и фруктовый сад.

Все хмыкают и обмениваются понимающими взглядами. Я чувствую себя довольно глупо.

— Отличная стрижка, — одобрительно кивает Руперт. — С ней ты выглядишь значительно лучше. И ты, кажется, похудела? Отличное начало, Анна. Но путь будет длинным… Ой, Ванна! — вскрикивает он. — Ты наступила мне на ногу!

— Ты знакома с моими соседками по квартире, Ванна? — спрашиваю подругу, чтобы замять неловкость.

— Нас познакомили, — вежливо кивает Ванна. Судя по всему, она невысокого мнения об обеих моделях. Она всегда считала, что признания и успеха заслуживают только те, кто много работает, а не порхает по жизни как мотылек.

— Надеюсь, ты выспалась, Анна? — осведомляется Лили. — Мы с Джанет не разбудили тебя, когда возвратились с танцев? — Я качаю головой. — Знаете, Анна работает с Марком Суоном, — сообщает Лили присутствующим. — Ее ждет большой успех!

Я молча таращусь на нее. Что случилось с нашей нахалкой Лили? Откуда этот предупредительный тон? Впервые слышу, чтобы она хвалила кого-то, кроме богатых «папиков».

И тут до меня доходит. Конечно, Чарлз так и не отпустил мою руку! Ванна и Джанет разглядывают моего спутника так, словно уже оценивают, какое кольцо он подарит мне на помолвку. Три девицы из тех, что вчера увивались вокруг Чарлза, смотрят на меня с неприкрытой ненавистью.

Похоже, все уверены, что мы скоро поженимся. Для окружающих я уже почти получила титул и миллионы. Так почему бы и не петь мне дифирамбы?

— А кто твой друг? — спрашиваю я у Лили.

— Я — Генри. — Парень протягивает мне руку. — Приятно познакомиться с девушкой Чарлза.

— А Генри будет моим парнем, — мурлычет Лили.

— Если тебе повезет, — смеется тот. — И если будешь хорошо себя вести.

Остальные тоже смеются, тогда как я недоуменно мигаю. Лили никому не позволяет так с собой разговаривать! Я ожидаю, что она ощетинится и ответит что-то резкое, но Лили лишь поглаживает Генри по плечу.

— Генри занимается недвижимостью, — сообщает она. — Это благородное занятие.

— Не благородное, а скучное, — поправляет ее приятель. — Семейный бизнес. — Он пожимает плечами.

— Его фамилия Марш, — добавляет Лили специально для меня.

Ах вот оно что! Наверняка парень работает в фирме «Марш и Страттер», которая занимается недвижимостью по всей стране. Все газеты пестрят их рекламой. Неудивительно, что Лили вцепилась в этого Генри!

Впрочем, у нее уж очень довольный и умиротворенный вид. Может, дело не только в положении Генри Марша, но и в его очевидной мужской привлекательности? Он ведь так не похож на тех богатых стариков, с которыми обычно встречается Лили.

— Генри Марш и Лили Винус, — произносит Эд, сжимая ладонь Джанет. — Женщины происходят с Венеры, а мужчины — из болота[5] ! — Он смеется.

— Винус — это псевдоним Лили, — поправляет Генри. — Эта дуреха считает его сексуальным. На самом деле она Фрутт.

Черт забери этого пронырливого Генри! Он начинает мне нравиться.

— Хочешь есть? — спрашивает меня Чарлз.

— О да! Просто умираю от голода. Очень хочется яичницы с беконом. И тостов с мармеладом! И пирожных… — Я перехватываю взгляд Джанет и осекаюсь. — С другой стороны, овсянка гораздо полезнее, — говорю покладисто.

Почти всю дорогу до дома я молчу. Джанет из вежливости задает мне пару вопросов про Чарлза, а затем они с Лили принимаются обсуждать Эдварда и Генри. Я смотрю в окно и прикидываю, как буду выпутываться из сложившейся ситуации.

— Генри регулярно ходит в спортзал, качает мускулатуру!

— Думаю, Бат — отличный город. Эдди приглашает меня на выходные.

— Насколько мне известно, у их фирмы сотни офисов по всей Англии! Это очень успешная компания.

— Эд сказал, что любит доить коров. Наверное, это весело, раз ему нравится. Ведь сейчас дойка механизирована.

— Думаю, у Генри полно собственности, — мечтательно тянет Лили.

— Эд любит регби. Девчонки, как вы думаете, я могла бы научиться играть в регби? Он сказал, что возьмет меня с собой на матч.

— Наверняка у Генри есть собственность в Сохо и квартира в каком-нибудь престижном районе!

— Эд приглашает меня в театр. Он собирается приехать в Лондон на той неделе.

— Эй! — вдруг приходит в себя Лили. — Ты же не собираешься поселить его в нашей квартире? У нас нет свободной комнаты!

— Он сказал, у него в Лондоне есть друзья.

— И зачем такой нужен? — брезгливо фыркает Лили. — Он же практически нищий.

— Деньги — это не главное, — ощетинивается Джанет.

— Конечно, если найти мужчину с деньгами не удается, можно утешаться тем, что деньги не главное, — язвительно замечает Лили.

— Ты просто толстокожая овца, Лили, — встреваю я. — Заткнись и оставь свои комментарии при себе! Эд очень мил. Что с того, что он небогат?

— Дорогуша, — с неподражаемой издевкой говорит Лили, — я просто хотела сказать, что Джанет могла найти себе мужика и получше. У Чарлза было полно гостей. И не надо говорить, что деньги не главное. Карьера модели быстротечна, и надо думать о будущем. Слышишь, Джанет? Тебе недолго осталось работать. — Она довольно ухмыляется.

— Джанет еще получит кучу выгодных предложений, — вступаюсь я, видя, что Джанет уставилась на собственные ладони, лежащие на коленях.

— Не надо меня защищать, — вдруг говорит она. — Мне нравится Эд. С ним интересно. Он умный и обходительный.

— Как всякий фермер, — фыркает Лили.

— А мне нравятся домашние животные! — В голосе Джанет вызов. — И я буду встречаться с Эдди. Мы договорились поужинать во вторник.

— Ага, в «Макдоналдсе», — хохочет Лили.

— Зато ему не девяносто, как Клоду Ранье, — вставляю я. — Он молод и довольно симпатичен. — Правда, красавцем его не назовешь.

— Симпатичной рожей счетов не оплатить, — веско говорит Лили, изучая свой маникюр. — Вы взгляните на Генри! Он и молод, и красив. И богат, заметьте!

— И наверное, глух как тетерев, — добавляю я. — Или ты еще не болтала с ним в своем обычной манере, детка?

Лили самодовольно улыбается.

— Он считает меня идеалом женской красоты, если хочешь знать.

Неужели? Меня так и подмывает пересказать Лили тот диалог, что я подслушала на вечеринке у Чарлза, когда два парня обсуждали стати моделей, но это было бы слишком жестоко. Ведь тогда я расстрою и Джанет, что не входит в мои планы.

— Идеалом красоты, значит? — переспрашиваю я. — Что ж, хорошо, если это надолго. И когда у вас свидание?

— Думаю, в субботу. Если я сочту, что он заслужил свидание, — заносчиво говорит Лили.

— А мне показалось, что из вас двоих решает он. Может, постараешься немного удержаться от своих обычных закидонов?

— Каких это? — невинно осведомляется Лили.

— Сама знаешь. Заставлять ухажера ждать тебя на улице целых двадцать минут, пока ты сидишь у окна и читаешь «Кос-мо», — начинаю перечислять я. — Отсылать назад блюда в ресторане под глупыми предлогами. Вышвыривать цветы в окно прямо перед носом поклонника…

Я действительно не раз видела, как Лили это проделывает. Правда, про рестораны рассказывала она, но это не важно. Мужчины преклонных лет, состоявшиеся в жизни, достойные уважения, терпеливо сносили ее гадости, не говоря ни слова — разве что извиняясь.

— Я не уверена, что с Генри подобные штучки пройдут, — предупреждаю я.

— Пройдут и не такие, вот увидишь. Главное, захомутать его получше. Ему еще понравится!

Мне вспоминается, каким тоном Генри говорил о настоящей фамилии Лили.

— Как скажешь, Лили Фрутт, — пожимаю плечами.

— Заткнись! — взрывается она. — Лучше продолжай и дальше таращиться в окно, как ты делала до этого! Кстати, Джанет, прежде чем слушать советы Анны, вспомни, что она-то отхватила себе лакомый кусочек.

— Я в курсе, — говорит Джанет холодно. — Но думаю, что Чарлз еще и очень хороший.

Я вздыхаю. В моей душе полная неразбериха.