"Путешествие на восток" - читать интересную книгу автора (Федорова Любовь)

Глава 3

Гадательная книга покойного Дарга лежала у государя на столе, открытая на случайной странице. «Опасайся призраков прошлого» — было написано там большими красными буквами. Государь злился. В каюту, заменявшую ему на «Ивис» кабинет, давно должны были доставить Иная. Но посланные за священнослужителем люди замешкались с этим простым поручением, задерживая отплытие. Прислали государю сказать, что эргр Инай внезапно почувствовал себя плохо и, нравится это государю или нет, а ждать все равно придется. Принц Ша тихо сидел в углу, опустив взгляд. Он прекрасно видел, что отец раздражен, и, как в детстве, ни словом, ни движением старался не привлечь к себе внимание.

Наконец послышался шум на пристани. Инай прибыл. Выглядел он на самом деле неважно. Очень бледный, с лихорадочным блеском в глазах. Болезненный вид духовника сильно встревожил отзывчивого Ша, но спросить о причинах недомогания он при отце не посмел. Что же касается государя, то ему выяснять такие мелочи было некогда.

Государь стоял посередине каюты без маски.

— Рассказывайте, эргр Инай, — велел он.

— О чем, мой государь? — вежливо склонившись, спросил слуга Единого.

— Не мне. — Государь указал рукой на поднявшего голову принца. — Вы собирались посвятить моего сына в ваши с киром Аксагором тайны. Как вы там сказали… «Нельзя быть палачом и действовать осторожно. Нельзя быть врачом и не причинять боли»? Пожалуйста. Ша вас внимательно слушает.

Эргр Инай медленно выпрямился. Он молчал. Бледность его приобрела зеленоватый оттенок.

— Ну что же вы? — удивился государь. — Может быть, подождем кира Аксагора — он подскажет вам, с чего лучше начать ваш сложный разговор? За ним послали, только он отлучился куда-то. Но его непременно догонят.

— Отец! — Ша встал. — Государь!.. Это я решил взять в жены кирэс Таани, за мой выбор эргр Инай и кир Аксагор никак не отвечают!

— Молчи, — государь махнул на сына рукой. — Речь не о тебе с Таани. Эргр Инай с киром Аксагором вели беседы о государстве и власти. И твое счастье, что тебя они еще не посвятили в свои планы. Иначе бы мы разговаривали не здесь и не так.

Эргр Инай пошатнулся и прижал ладони к нижним ребрам.

— Вы больны, эргр Инай? — с тревогой спросил Ша.

Вместо ответа Инай согнулся пополам и боком повалился в ноги государю. Дернулся несколько раз и затих. По подбородку его текла желтая пена.

Государь, только что собиравшийся произнести: «Не всякая болезнь к смерти», — смотрел то на Иная, то на побелевшие трясущиеся губы своего сына.

— Что, Ша, ты никогда не видел смерть вблизи? — спросил он. — А если б на его месте сейчас оказался я, что бы ты делал?

Ша замахал руками и бросился прочь из каюты, ему стало дурно.

Государь позвал охрану. Но прежде чем тело Иная вынесли, поворошил его одежду и отыскал в кисточке на левом сапоге свою булавку. Самостоятельно и случайно в такое место она попасть могла, лишь проделав головоломный эквилибристический трюк. Это было чьих-то рук дело.

Государь сжал теплое тельце булавки в кулаке. В отличие от своего прежнего хозяина, колдовская булавка была жива и довольна своей булавочьей жизнью. Император думал вот о чем: никогда раньше он не унижался до слежки за своими домашними. Но теперь он поставлен в такое положение, когда лишняя щепетильность идет только во вред. Не подложить ли седьмую булавку Ша?..

Окончательно обдумать эту мысль государь не успел, потому что от первого абонента поступил срочный вызов. Аджаннар поторопил телохранителей, сам закрыл за ними дверь и достал из секретера переговорную коробочку. Тихо произнес в нее:

— Слушаю.

— Чем ты там занимаешься?

— Я только что женился, у меня первая брачная ночь.

— У тебя война в савр-Шаддате! Северная армия разбита. Правое Крыло уничтожено, Левое отступает в Агиллею. А в Агиллее мятеж.

— Черт, — сказал государь. — Ты откуда знаешь? От твоего Ардана до Агиллеи три тысячи лиг.

— Эргр Скиллар Скей рассказал. Он сейчас в Ренне. Это с тобой он не разговаривает, а со мной — очень даже.

Государь молчал.

— Ладно, ты не грусти, — посоветовал абонент первый. — Я понял, что был неправ, я приеду. Вместе наведем порядок.

Через десятую часть стражи «Ивис» уже под всеми парусами летел в Столицу, а разговор с киром Аксагором был перепоручен Тайной страже.

Проснулся Нэль оттого, что пригревшегося рядом с ним пса кто-то тащил из постели за задние лапы.

— Ну и компанию ты себе нашел, — произнесла в темноте Шер. — Господин Якс — вор и кобель, каких поискать. Посмотри, с кем ты делишь постель: он сожрал весь твой ужин.

— Я разрешил, — отвечал сонно Нэль.

— Мы почти в Столице, пора вставать.

— Уже?

— В Царском Городе выспишься.

— А где государь?

— А он тебе нужен?

— Нет.

— Так зачем же ты спрашиваешь?

— Не знаю…

Шер тихонько засмеялась, и Нэль почувствовал ее руки у себя на коленках под одеялом.

— Государю не до тебя, — сказала Шер, и мягкие ладошки двинулись по его ногам выше. — И не до меня. Но нам без него тоже может быть неплохо, верно?..

В первый момент Нэль попытался осознанно воспринимать происходящее. Ему казалось, что он сбежал бы, если б не выпил вечером все оставленное вино. Или оттолкнул бы ее, если бы имел побольше выдержки. Она же была чужая. Совсем чужая и другая. Но когда Шер целиком оказалась под одеялом, расстояние между ними как-то вдруг исчезло и различия мгновенно сгладились. В тех полулюдях, к которым Нэль близко присмотрелся, присутствовало одно ценное качество, которым обделен был Лал: страстность. С ними Нэль не успевал застесняться, вспомнить о совести, о нравственном долге или остыть и подменить изначальные побуждения души и тела тупой привычкой. Он ухватил Шер за мягкие ляжки и посадил ее на себя. А что тут такого? С полулюдьми события шли стремительно. Именно так, как должны идти. Думать было некогда. Думать было незачем. Само собой все получилось так сладко, что Нэль не отказался бы еще разок.

Но на палубе офицеры начали выкрикивать команды, затопали ноги матросов и солдат, заскрипели снасти, поменял курс корабль, и Шер, оглянувшись на иллюминатор, выскочила из постели и засуетилась:

— Мы уже в Столице! Быстрей, быстрей, бегом, бегом! — и стала тормошить Нэля, сознание которого еще пребывало в сладком тумане.

«Если так пойдет дальше, — думал Нэль, пока она его одевала, — мне может здесь даже понравиться». Сейчас он чувствовал себя намного увереннее. Однако государя еще по-прежнему боялся. Настоящую разницу между мужчиной и женщиной Нэль понял: то, что женщина выклянчит лаской, то, о чем таю договорится и обменяет, для мужчины в порядке вещей — просто отобрать.

Дин спал в своем городском кабинете — при свете лампы, в сапогах и не раздевшись. Известий из Эгироссы он не ждал до рассвета, а к сильному нервному напряжению за последнее время притерпелся. Свадьба состоялась, хоть и наспех. В Столице уже нашлись недовольные, говорили: ну кто так женится, все впопыхах, никакого настоящего праздника, никаких ночных гуляний, ни подарков, ни фейерверков, ни застолий. Словно государь себе невесту украл, да и сбежал с нею. Ни к чему хорошему это не приведет. Другие, наоборот, оказались довольны и рассуждали, что не все же денежки из казны тратить на праздники, можно и приберечь на что-то полезное для государства.

Приснилось Дину вот что: на большой площади при стечении народа государь в справедливой маске вешает ему на шею награду за заслуги перед отечеством. Дин смотрел-смотрел, который из государей под маской — Аджаннар или Шаджаннар, — ничего не понял и проснулся. Взглянул на часы: без четверти вторая стража ночи. Сон был вещий, это ясно. Очень четкий и последовательный, будто наяву. Дин усмотрел в этом хорошее предзнаменование. Потянулся к колокольчику, чтобы вызвать слугу, а тот вдруг сам вошел. Парусник «Ивис» только что прибыл в Порт.

Господин Дин пригладил волосы и взял белую рысью маску. Для Царского Города его пропуск был действителен днем и ночью. С Ман Мираром дело обстояло хуже. Для того чтоб проникнуть в кабинет государя за указом о назначении Волка Первым министром, пришлось унизиться до подделки подписей и печатей. Хорошо еще, что бдительность охраны в моменты отсутствия государя в резиденции слегка ослабевала.

Дину хотелось зайти перед отъездом к жене и сыну, но он подумал, что этот визит слишком походил бы на прощание. А ему нужно было, чтобы сон сбылся. Поэтому он прощаться не пошел.

Нэль не понимал, куда полулюди постоянно торопятся. Шер объяснила, что при государе всегда так. Государь не может ждать. Как он говорит — так и надо исполнять, и хоть из кожи выпрыгнуть при этом. Нэль спросил: «Зачем такое сопровождение — целая армия вокруг?» Шер засмеялась и сказала: «Чтобы привлечь внимание».

Нэль подумал, о чем бы спросить еще. Его интересовала жизнь при дворе — пусть на время, но под нее надо будет подстраиваться. К своим Нэль собирался вернуться героем.

Государя он видел мельком, и опять без лица — в маске. Но то, что государь сильно на всех зол, понятно было по его приближенным.

— Он всегда такой сердитый? — спросил Нэль.

— Он не сердитый. — Шер проводила императора ласковым взглядом. — Он просто не терпит беспорядка.

Для них с Шер на пристань была подана карета. Государю подвели коня. Рядом с императором все время находился его взрослый сын в маске птицы с серебряными перьями. С сыном государь тоже не ладил.

Нэль наблюдал за лицом своей спутницы.

— Ты… его любишь, — догадался он.

— Конечно, — просто ответила она.

— А он тебя?

— Не знаю. Надеюсь, что, по крайней мере, ценит.

— А почему он на тебе не женится?

Глаза Шер погасли, и она пожала едва прикрытым кружевной накидкой нежным плечиком.

— Если б у меня могли быть дети, я стала бы Первой государыней не только до Яати, но и до бедняжки Аисинь, — заявила она, и поглядела на Нэля так, как при первой их встрече — свысока.

Подлинный смысл ответа разумения Нэля не достиг, но зато он понял, что спросил лишнее.

— Извини, — тихо проговорил он.

— Да все равно тебе расскажут, — усмехнулась Шер. — Не я, так другие. Я восемнадцать лет с ним. Каждая юбка в Царском Городе мне смертельно завидует.

Они некоторое время молчали. Процессия двигалась сначала по темным улицам Порта, потом въехала в Столицу и прибавила скорость.

Нэль еще раз пощупал свой браслет: не пропал ли. Звено с маленьким оружием было на месте. Аптечка находилась где-то среди свадебных мелочей, сложенных в круглый расписной короб.

— Шер, ты точно знаешь, что я ему неинтересен? — на всякий случай решил уточнить Нэль. Ему было трудно молчать.

— Хочешь еще пьяного гриба? — вместо ответа поинтересовалась Шер.

— Спасибо, у меня пока прежний из головы не выветрился.

Глаза Шер сузились и настроение, кажется, портилось с каждым оборотом колес, приближающим их к Царскому Городу.

— И почему ты все время задаешь вопросы о государе? — с подозрением спросила она. — Тебя заботит твоя безопасность, или наоборот?

Нэлю пришло в голову, что она ревнует. Он потряс головой:

— Что ты, Шер, я не собираюсь занимать твое место. У меня тоже есть человек, которого я люблю. Там, в моем мире… Шер, я… я просто не знаю, можно ли верить мужчинам. У меня был странный опыт с их участием…

— Верить, малыш, нельзя никому, — наставительно сказала Шер. — А насчет государя… Если сам к нему не пристанешь — он тебя и не заметит. — Она погладила Нэля по щеке, слегка повернув его лицо к себе. — Ты хорошенький. Ты очень хорошенький. Ты можешь ему понравиться. Один раз я чуть не потеряла его из-за такого, как ты. Не приставай к нему, ладно?

— Не буду, — пообещал Нэль, и Шер его поцеловала.

Так они въехали в Царский Город.

Увидев, как освещена площадь перед дворцом и какое количество людей их встречает, Нэль опять застеснялся. На корабле вместо свадебного красного платья Шер напялила на него другое цветом, белое, но в остальном такое же. Нечего было надеяться, что этот разврат когда-нибудь прекратится и Нэлю позволят ходить в нормальной одежде. Хорошо еще, при выходе из кареты голову ему накрыли покрывалом. Он, правда, не был уверен, что от взглядов окружающих теперь скрыт. Зато он сам перестал видеть толпу вокруг. Поле зрения ограничилось несколькими ближайшими смутными фигурами и дорогой под ногами.

Шер шла рядом и держала Нэля под руку. Государь в сектор обзора пока не попадал.

— Шер! — громким шепотом позвал кто-то из идущих позади. — Шер! Откуда он явился такой взбешенный? Что с государем? Чужеземка ему не дала, что ли?

— Прикуси язык, — шикнула на любопытствующего Шер. — Понятия ни о чем не имею. И что тебя так поразило в государе, кстати?

— Видел только, как желваки по скулам ходят, про остальное мне неведомо…

Нэль занервничал и стал оглядываться.

— Цыц, — немедленно заявила ему Шер и сдавила локоть. — Хоть ты не паникуй. И вообще, будь самостоятельнее. Ты теперь государыня, Натаниэль.

Они поднялись по широченной лестнице к парадному входу и вошли во дворец. От одежд почтительно сгибающихся перед Нэлем придворных стоял несмолкаемый шелест. Но стоило пройти — за спиной тут же возникал сдержанный гул голосов. На Нэля сыпали розовые лепестки и брызгали ароматной водой. Холодные капли падали на голые плечи, и Нэль вздрагивал.

Никакого целостного впечатления Царский Город на него произвести не успел — из-под покрывала ничего не было видно, кроме некоторых деталей. Полированный мрамор колонн и лестниц, массивные двери, драпировки из тяжелых, затканных золотом тканей, крученая золотая бахрома на коврах и занавесях, неподъемная мебель, узорные решетки на окнах и в арках переходов, навощенный до зеркального блеска паркет, огромные кисти на портьерах — такими можно драться, наверное… И кругом люди, люди, люди. У Нэля закружилась голова, и он снова начал спотыкаться.

Вот, наконец, императорская спальня. Толстенные двери открылись, чтобы пропустить его внутрь, и с гулким звуком сомкнулись за спиной. Государь свернул в сторону еще по дороге сюда. Шер осталась по ту сторону дверей.

Нэль стащил с головы покрывало. В огромном зале — комнатой это помещение язык не поворачивался назвать — было холодно и пахло сыростью, несмотря на ярко пылающий камин. Невидимая высь потолка терялась в непроглядном мраке. Черно-золотые ковры глушили звук шагов. А посередине, на возвышении из нескольких ступеней, стояла кровать, под балдахином которой мог бы свободно разместиться десяток-другой человек.

Закусив губу, Нэль постоял на пороге.

Гобелены на стенах шевелились от сквозняков. Из-за этого казалось, будто вытканные на них сцены живут своей внутренней жизнью. Там человек поворачивает голову и смотрит. Здесь виляют хвостами охотничьи собаки. Тут колышутся листья деревьев и перебирает ногами ветвисторогий олень.

Нэль поборол нерешительность и маленькими шажками приблизился к фамильному ложу таргских государей. Все-таки, под одеялом неприятностей ждать теплее, чем просто так. Снял туфли, осторожно залез в мягкую темноту. Раздеться он не осмелился: мало ли что. Но потом подумал немного и расстегнул несколько крючков и пуговиц, чтобы жесткий лиф не мешал дышать. Закрыл глаза и представил, что все хорошо.

Получилось не очень. Во-первых, мешало беспокойство вообще. Во-вторых, неприятное чувство открытого пространства в частности. Стены находились слишком далеко, а где потолок, взгляду было и вовсе недоступно. Нэлю еще никогда не приходилось пытаться заснуть в одиночку на середине необъятного спортзала. Спальня в его понимании являлась убежищем, а не чистым полем под бездонным куполом небес.

В-третьих, у него было дурацкое ощущение, будто с гобеленов на него смотрят ожившие картинки. То ли это пьяный гриб так на него действовал, то ли проявилась скрытая до сего часа агорафобия. Раньше он за собой не замечал необоснованных страхов, но сейчас никак не мог с ними справиться.

Дрова в камине стали прогорать, тени сгустились и подступили вплотную к парчовому пологу. Внутри, над маленьким алтарем духов-хранителей горела лампадка — вскоре она осталась единственным источником света в необъятной спальне. Нэль забился в угол и со всех сторон воздвиг баррикаду из подушек. Снял с запястья браслет, лихорадочно его ощупал: на месте ли лазер. Наличие оружия в руках его немного успокоило. Он закрыл глаза. Но, когда спасительный сон был совсем близок, вслед за очередным, похожим на сквозняк шорохом раздался металлический щелчок и сдавленный писк: кажется, где-то за гобеленами сработала крысоловка. Нэль подскочил от неожиданного и мерзкого звука, с перепугу уронил часть подушек на пол и понял, что теперь заснуть не сможет — будет подсознательно ждать повтора. Сел, поджав по своей привычке колени к подбородку, и обхватил их руками. Чтобы привести себя в чувство, укусил коленку — больно, почти до крови. Обычно это помогало. На этот раз не помогло.

Еще примерно через полчаса Нэль пришел к однозначному выводу: он не может здесь больше находиться. От попытки разглядеть что-то в темноте уже болели глаза, а тишина, наполненная дыханьем сквозняков, звенела в ушах. Нэль терпел, пока было возможно. Но терпение подошло к концу. Нужно было выйти отсюда или хотя бы позвать кого-нибудь. Он вылез из постели и подбежал к двери, через которую вошел в спальню. Толкнул — заперто. Минуту постоял, твердя себе, что паниковать глупо, и, в то же время, ясно чувствуя, как его охватывает паника. Под кроватью ему мерещились крысы, за гобеленами — привидения. Он ринулся в противоположную сторону, чудесным образом натолкнулся на какую-то маленькую дверку. Она поддалась. Впереди маячила полоска света. Подхватив юбку, чтоб не путалась в ногах, Нэль пролетел десяток ведущих вверх крутых ступеней и вломился в государев кабинет.

Здесь горели свечи, протоплено было гораздо лучше, и потолок занимал свое законное место прямо над головой, а не неизвестно где. Император, листавший за письменным столом бумаги, поднял голову и посмотрел на Нэля. Кажется, государя его появление даже не удивило.

— В чем дело? — сказал он, переворачивая следующий листок. — Мы же договорились: я не мешаю жить тебе, ты не мешаешь жить мне. Чего не хватает в нашем договоре?

— Там… — сказал Нэль, — темно и… крысы в углах. Я… боюсь.

Это было не самое умное оправдание из возможных, зато чистая правда.

Государь несколько раз моргнул. Нэль опомнился и торопливо застегнул жемчужные пуговки на груди. Император кивнул ему на небольшой диванчик возле портьеры. Там лежало стеганое шелковое одеяло и несколько подушек. Нэль бочком пробрался у государя за спиной, устроился на диванчике и завернулся в одеяло. Его отпустило. Через несколько минут он уже крепко спал.

Принц Ша не знал, что и думать. Ему срочно необходим был Дин, чтобы разобраться в чудовищных вещах, которые наговорил ему царственный родитель. Будто бы в Эгироссе готовился государственный переворот. Что эргр Инай и кир Аксагор — зачинщики заговора против государя и государства. Что его, Ша, не втянули в это дело лишь по чистой случайности — не выбрали удобного случая и сопутствующих обстоятельств для разговора, а свадьба с кирэс Таани как раз предоставила бы и обстоятельства, и случай.

В первое мгновение Ша поддался отцовскому дару убеждения и поверил в его слова. Потом ему на выручку пришел здравый смысл: у всех упомянутых в государевом рассказе людей было слишком много врагов при дворе. И у самого Ша зложелателей предостаточно. Все поведанное государем больше было похоже на клевету, на чью-то злую сказку, подпитанную крохами правдивой информации. И Ша набрался смелости и первый раз в жизни возразил государю. Сказал ему: «Не верю». Сказал твердо, как подобает мужчине. И еще повторил потом несколько раз. Доказательств своей правоты отец ему привести не сумел. Ведь смерть эргра Иная у Ша на глазах не могла считаться доказательством чего бы то ни было.

На том и остановились.

Отец пообещал предоставить доказательства утром, но Ша очень загорелось предпринять что-либо, чтобы близкие ему люди не пострадали. Неожиданная смерть эргра Иная прямо у ног государя сильно потрясла принца. Ша засомневался: а заслуживал ли отец хотя бы той доли доверия, что еще испытывал к нему сын? Ша никогда еще не был замешан в интриги крупнее перемены собственного телохранителя. Жизнь и смерть впервые оказались ставками в его игре. Поэтому первоначально он растерялся и, кроме «не верю», ничего другого отцу сказать не смог. Но о том, что он будет возражать на так называемые «доказательства», у него есть время подумать.

Кроме всего этого, государыня Натаниэль в самом деле оказалась удивительно красива. Маленькая и нежная, как фарфоровая кукла, она могла стать настоящей угрозой судьбе Ша.

Что именно в такой ситуации сделать и как — должен был посоветовать Дин. Дину принц верил. Вот только советника угораздило остаться на эту ночь в нижнем городе. Поэтому Ша выждал, пока суета из-за прибытия государя с новой государыней уляжется, а Царский Город перестанет гудеть, словно растревоженный улей. Принц собрал своих немногочисленных верных людей и отправился с ними к Золотым воротам. Но здесь его ждала новая неожиданность. Ему было категорически отказано в выходе за пределы стен. Если вначале неясное ощущение опасности лишь слегка холодило спину, то тут Ша всерьез испугался. Он вспомнил все, что говорил ему Дин о властителях и власти. Отец Ша был всесилен. Подлинная ситуация с заговором Ша неизвестна. Один единственный неверный или неверно истолкованный государем шаг — и отец может приказать все, что угодно. Например, убить Ша и его людей прямо на площади, под окнами собственной спальни. Многие государи так поступали, почему бы и императору Аджаннару этого не сделать? Бежать из Царского Города невозможно, и принцу нечего противопоставить государевой власти.

Если оговорили эргра Иная, кира Аксагора, Бог знает кого еще, долго ли добраться до самого Ша? А как же Таани? Ей тоже грозит опасность. Раз имя ее попало государю на язык — любимую надо спасать.

В замешательстве Ша сделал полукруг по дворцовому парку и, по дороге к северному крылу, где располагались его комнаты, нос к носу столкнулся с киром Лауром, министром дворцовых церемоний. Неожиданная идея пришла Ша в голову. Кир Лаур слыл человеком недалеким, но высокого о себе мнения. Ша подумал: «Не попросить ли помощи у него?» — однако ничего сказать не успел. Кир Лаур сам предложил ему выход из затруднительного положения.

— Неприятности, мой принц? — с какой-то странной интонацией поинтересовался он. И Ша даже показалось, что министр дворцовых церемоний ему подмигнул. — Не нужно ли вам, случаем, выйти в город?

— Да, у меня там важная встреча, — признался Ша, — ее невозможно отложить. А у Золотых ворот сменили пароль…

— Уж не к советнику ли Дину вы собрались? — громким шепотом осведомился кир Лаур.

— У меня действительно срочное дело, кир Лаур. — Ша удивился, но правды не выдал. Для самодовольного дурака кир Лаур и так высказал слишком точную догадку.

— Передайте ему, что у нас все идет отлично, — загадочно сказал министр церемоний и поманил Ша рукой, приглашая следовать за собой. — Разыграем, как в театре. За нас пусть не волнуется.

Ша и его спутники вышли за пределы стен через Малые ворота в южной стене. Пароль оказался совсем не тот, который якобы сообщили на разводе ночной стражи. Видимо, чуть позже комендант или даже сам государь велели сменить.

Кир Лаур любезно проводил принца до самых ограждающих Царский Город стен. По всему поведению дворцового министра было заметно, что настроение у того приподнятое и в целом день удался.

— Не забудьте, мой принц, что не позже перемены второй ночной и утренней страж вы должны вернуться, — сказал кир Лаур на прощание. — Все уже будет сделано.

Ша пожал плечами, поблагодарил кира Лаура и по крутому спуску Градной улицы поспешил на набережную Зеленного рынка, где находился особняк Дина.

Самого советника он дома не застал, но управляющий сказал, что господин Дин вот-вот должен вернуться из Ман Мирара. Ша подумал немного и решил отправиться навстречу. Он спешил, ему не сиделось на месте. Велико было бы удивление принца, если б он узнал, что недалеко отсюда, на перекрестке Коробовой и Большой, стоит кир Аксагор, прибывший из Эгироссы в Столицу в одиночку, без свиты, загнавший в пути двух лошадей, и сильно злой на государя практически по тем же причинам, что и Ша. С бывшим эгиросским наместником принц разошелся на два квартала.

Кир Аксагор в это время размышлял, куда ему повернуть: к Дину или к северянину Волку. Искать помощи у Волка было унизительно. У Дина не только унизительно, но еще и опасно. Высокорожденные мало доверяли этому выскочке. Поэтому кир Аксагор выбрал Волка.

Начальник охраны Ман Мирара и тайный советник Дин знали друг друга вдоль и поперек много лет. Однако служебные обязанности требовалось выполнять внимательно, и кир Улар долго рассматривал поддельные документы Дина, прежде чем позволил тому пройти на этаж с государевым кабинетом.

— В столе у государя заперт указ, который срочно требуется доставить в Царский Город, — в пятый раз терпеливо повторил ему Дин, и его наконец-таки пустили. К счастью, Дин не в первый раз приезжал с подобными поручениями.

Дин торопился. Из-за задержки в порту Эгироссы и добросовестности охраны Дин и так потерял много времени. В этот момент должны были брать в оборот государя. По плану, Дину следовало сейчас уже находиться на пути к Царскому Городу.

Замок на ящике стола тоже оказался не из самых простых. Пришлось повозиться, пока он расковырял его отмычкой.

Подписанных бумаг в столе лежало несколько. В кабинете горели лишь две лампы из восьми, и опознал нужный ему указ Дин по зеленой печати и золотому ковчежцу. Ухватил его, выдернул из стопки, поднес к свету. Прочел верхнюю строчку — от души отлегло. Вот оно, Дин не ошибся. Подписи и печати — все на местах. Теперь Волк зажат у Дина в руках так же крепко, как эта бумажка. Начал скручивать, чтобы убрать в рукав. Взгляд по вязи строчек добежал до имени Первого министра…

Сердце превратилось в тяжелый камень и упало в желудок.

— Мама дорогая… — шепотом произнес господин Дин. — Какой же я дурак…

В указе кир Ариксар Волк и близко не упоминался.

Первым министром назначен был господин бывший тайный советник Дин Дамгадан.

Дин сел на край стола, дожидаясь, пока тяжесть в груди отпустит. Где-то капали часы. Вода вверх не течет, однажды сделанного назад не вернешь.

Видимо, он просидел в государевом кабинете слишком долго, потому что через некоторое время дверь приоткрылась.

— Дин, — с сомнением произнес кир Улар, укладывая на плечо пятнистую маску гиены, — ты уверен, что действуешь согласно воле государя?

— Уверен, — хрипло ответил Дин.

— Какой указ ты забираешь? Позволь прочесть.

— Очень глупый указ. Тебе он не понравится.

— Я сказал: позволь прочесть, — в голосе начальника стражи прозвенел металл. Ладонь как бы невзначай погладила рукоять саврской сабли с малым изгибом и тяжелым клинком. Своему хозяину Улар был предан больше, чем пес.

Где-то в предваряющей кабинет приемной раздался легкий шелест извлекаемого из ножен оружия. Кто там и чем на самом деле занят, Дин не видел, поскольку в кабинет Улар вошел один. Зато слышал он все прекрасно.

Дин помедлил. Потом протянул руку с указом и выронил его на крышку стола недалеко от себя. Пусть читает. Хуже, чем получилось, уже не станет.

— У тебя есть сердечные капли? — спросил Дин, когда зеленая бумага с печатью вернулась к нему в ладонь.

— Да, господин министр. — Почтительный, без притворства, поклон.

— Семнадцать капель в холодную воду, — приказал Дин.

— Слушаю, господин министр.

— Подать хорошую лошадь к подъезду и дюжину сопровождающих.

— Будет исполнено, господин министр.

Может, еще не поздно, думал Дин. Может, он еще успеет. Только бы ноги не подкосились не вовремя.

Теперь, когда Нэль не мог следить за порядком в своем шпионском хозяйстве, Фай вынес один из жучков на препарирование.

Что он ожидал увидеть? Небольшое устройство для оцифровки информации и, может быть, для передачи ее точечными шифрованными пакетами — но последнее даже не обязательно. Наверное, информацию можно было время от времени снимать с накопителя вручную, чтобы не вызвать лишних подозрений.

Что Фай нашел? Живое существо. Вернее, не совсем живое, хотя пылью и светом оно питалось весьма успешно. Штучка была довольно занятная. Тут и живущие внутренней жизнью наноцепочки, и вкрапления чисто биологических материалов, и все это тонко сплетено в усатой маленькой вещи. Нарушив сложную структуру, Фай жучка убил. Но прежде, чем тот рассыпался в пыль, Фай успел пригласить коллегу биолога, и кое-что они из знакомства с жучком почерпнули. На всю ночь Фай засел в лаборатории, продолжив свою заброшенную еще до высадки на Бенеруфе работу. В эту ночь он завершил одно открытие, перевернувшее бы все представления Нижнего Мира Тай о пространстве и времени, попади оно домой. В предыдущих разработках у него кое-чего не хватало. Фай подбирался близко, но решения не находил. Знакомство с жучком дало ему недостающие элементы конструкции. Теоретическая модель была готова — оставалось воплотить ее на практике. Плохо оказалось одно — на Верхнем Тай открытие Быстрого Света уже было сделано. Фай всего лишь шел по чьим-то следам. Очень жаль.

Последнее пробуждение Нэля было наиболее скверным из всех, происходивших за эту сумасшедшую ночь. Едва небо за окнами из непроницаемо-черного превратилось в темно-синее, как Нэлю приставили к горлу нож, силой вытащили из-под одеяла и завернули локти за спину — в таком положении даже со спасительным браслетом на руке ничего уже не сделаешь. Первая мысль, которая спросонья пришла Нэлю в голову: с чего он взял, что Шер ему друг и хорошо к нему относится? Ее кажущееся расположение и ласка могли иметь в своей основе одну лишь цель — обезвредить опасного противника. Вдруг она выбрала момент и стала действовать?..

Впрочем, десятью секундами позже Нэль убедился, что Шер он обвинил зря. Ситуация оказалась намного серьезнее: в неприятности влип не только он лично, но и весь Тарген вообще.

В кабинет императора каким-то образом проникли четверо мужчин. Зажав рукой в жесткой перчатке Нэлю рот, один из них сволок его по крутым ступеням обратно в государеву спальню. Остальные топали следом.

В спальне, при слабом полусвете расположенных высоко под потолком окон, Нэль увидел государя: тот медленно отступал от огромной кровати к камину. Здесь тоже находились четверо посторонних.

— Не удастся, — произнес один из ночных гостей, угадывая намерение императора. — И этот шнур перерезан, им тревогу не поднять.

Государь остановился.

— Вы уверены, что обдумали все? — поинтересовался он.

Нэль заметил, что из рукавов двух нежданных гостей на государя смотрят жальца маленьких карманных самострелов.

— Да, мы подготовились неплохо. Государь Аджаннар, если вы не позволите нам проводить вас в другие, более подходящие для переговоров апартаменты, боюсь, государыню Натаниэль придется принести в жертву вашему упрямству. Своей жизнью вы распоряжайтесь как хотите, но она… Разве вы не находите, что она слишком молода и красива, чтобы прямо сейчас умереть?

Нэль дернулся и попытался закричать. Как и следовало ожидать, у него мало что получилось.

— Не надейся, Ионкар, что этим ты чего-то добился, — отвечал государь, бросая перед собой словно из воздуха вынутый легкий меч — только что руки у него были совершенно пустыми. — Убить государя — еще не значит поменять свою судьбу к лучшему.

— Я знаю, чего хочу добиться от своей судьбы. Вы идете с нами, мой император?

Государь вздернул подбородок и направился к ним. Двое из негодяев расступились, пропуская его, но потом один сказал:

— А вот тут придется обойтись без вашего позволения, уж не будьте в обиде.

Кажется, при этих словах государю связали руки. Точно Нэль не видел, потому что заговорщики, во-первых, обступили императора со всех сторон, а во-вторых, повернули самого Нэля лицом прямо к морде оленя на гобелене.

То, что происходило дальше, было полным кошмаром. Задрав гобелены, их с государем втолкнули в какой-то крысиный лаз и заставили идти вперед. Рот Нэлю по-прежнему держали заткнутым. Мерзавец, который крепко прижимал его к себе и дышал ему в затылок с самого начала вторжения в кабинет, кажется, получал от близости большое удовольствие, а Нэля, насильно притиснутого к нему, трясло от отвращения и ужаса.

Что же касается государя Аджаннара — тот соблюдал царское достоинство и молчал по собственному выбору. Лаз привел их в узкий коридор без окон, коридор — к винтовой лестнице, начинающейся под люком в полу. Шедший впереди человек зажег факел и нес его над головой, но куда наступать, чтоб не поскользнуться, не свалиться со ступенек и не переломать ноги, все равно было не видно. Где они оказались в результате двадцатиминутного похода, Нэль не знал и знать не желал. После плутания в темноте в обнимку с грубым, сопящим от похоти самцом, понятно ему стало лишь одно: и в Царском Городе есть помойки — и в сердцах, и в подвалах.

Нэля втолкнули в квадратную камеру вслед за самостоятельно вошедшим государем и с лязгом захлопнули за ними толстенную ржавую дверь — такой же продукт гигантомании, как все прочие предметы Царского Города. Рядом упали красные бархатные башмачки и зашипел в липкой луже факел. Если бы Нэль не выхватил его, они с государем остались бы в темноте.

Дурацкое спокойствие императора Аджаннара возмущало Нэля. Надо было поднять шум — кто-нибудь прибежал бы. В огромном дворце полно людей. Уж, наверное, похитить государя незаметно можно только в том случае, если сам государь ведет себя глупо: послушно выполняет все, что от него требуют. Нэль поднялся с четверенек и впервые прямо посмотрел на человека, из-за которого оказался в беде. У государя было красивое белое лицо, ухоженные руки, а волосы черные и блестящие, как вороненый металл. А еще государь был похож на Лала. Не просто похож — очень похож. Только не чертами лица, а выражением. Нэль непроизвольно сделал шаг назад. Он боялся, искал сочувствия и желал обрести хоть какую-то поддержку. Но абсолютная бесчувственность товарища по несчастью отбросила его назад, словно ведро ледяной воды, выплеснутое в лицо. Государь смотрел сквозь Нэля, а думал, видимо, о делах государства. Никто, кроме Лала, никогда не смотрел на Нэля так.

Губы государя чуть тронула снисходительная улыбка. Он был настолько спокоен — не надменен, не самоуверен, а именно спокоен, — что не казался живым. Как будто вокруг него никого и ничего нет. Серебряная маска или собственное лицо — Нэль не увидел разницы.

С демонстративным отсутствием выражения на лице государь отошел в сторону, сел на какой-то чурбачок, стоявший в дальнем углу, зубами распустил узел на стянутых шейным платком запястьях и снова застыл, как изваяние. Нэль понял так, что со стороны властей этого государства помощи ждать не приходится.

Тогда он внутренне сжался в комок и заставил себя не дрожать, не трястись от нервного напряжения и страха. Он обулся, воткнул факел в какое-то приспособление в стене, повернулся к государю спиной и прижался лицом к шершавой ржавчине двери.

С той стороны беседовали два грубых голоса.

— Веревку принес? — говорил один.

— Принес, — отвечал второй.

— Не короткая?

— В прошлый раз хватило.

— Ты проверь. Чтобы потом не суетиться.

— Вот обе веревки. Сам смотри. Эта… так… странно… Короткая. А эта… хм. Еще короче.

— Я же тебе говорил.

— Но в прошлый-то раз…

Нэль оторвался от холодного металла.

— Нас убьют? — задал вопрос он.

Государь ничего не ответил.

— Почему? — спросил Нэль, имея в виду все сразу. Государь его понял.

— Драться со мной в открытую бесполезно, — после некоторой паузы объяснил он. — Я сильнее.

«Был», — чуть не сказал вслух Нэль. Он обошел камеру по периметру. Еще раз. Потом в другую сторону. Стащил с руки браслет и уставился на него. Погибнуть в одной компании с местным государственным режимом? Никогда.

Государь вдруг поймал его за руку и потянул к себе.

— Присядь, — сказал он. — Не мелькай перед глазами.

Нэль уселся ему на колено и дрожащими руками прямо под носом императора стал разбирать браслет и монтировать оружие. Он отчаялся и потому обнаглел. Держать нервы под контролем долго у него не получалось. Пока приступ решительности не миновал, нужно пользоваться.

— Что ты делаешь? — спросил государь.

На этот раз ничего не ответил Нэль. Когда устройство было готово, Нэля настигла очередная волна страха: а ведь теперь придется убивать. По другому свободен не будешь. Государь смотрел на держащие оружие руки Нэля.

— Дай-ка, — вдруг сказал он, крепко перехватив Нэлю запястья. — Что это за штучка? Лазер?

Нэль панически дернулся: слово было произнесено на языке таю.

— Откуда вы знаете? — ошеломленно прошептал он.

— Ты разговариваешь во сне, — невозмутимо ответил государь, и ловко высвободил из ослабевших на мгновение пальцев оружие. Нэль попытался отстоять свое имущество, но было поздно. Во-первых, у государя оказалась железная хватка, а во-вторых, за ржавой дверью зашумели.

Государь Аджаннар легонько подтолкнул Нэля и встал сам, чтобы встретить визитеров.

Чудовищная дверь отворилась на треть, и в камеру торопливо протиснулись три человека в придворных одеждах и в масках, и с ними восемь солдат. Лазер Нэля был зажат у государя в кулаке, и от сознания того, что в придачу к дому, семье, свободе и, практически, жизни он потерял и оружие тоже, у Нэля пересохло во рту. Да и сам лазер — он был действенен против одного-двух человек, но при таком количестве вооруженных и закованных в броню солдат — увы, эффективность его катастрофически падала.

Государь слегка подтолкнул Нэля свободной рукой к себе за спину и на полшага выступил навстречу парламентерам от заговорщиков.

— Мой государь, — начал один из вошедших, кланяясь так, будто государь принимал его в тронном зале, а не в вонючем каменном подвале, — то, что задумано нами, мы исполняем исключительно для блага нашего народа и государства. Нас много, и, когда Порядок и Справедливость в стране оказались под угрозой, у нас не было другого пути, кроме объединения. В северных землях сейчас начинается великая война, которую вы не в силах сдержать и успокоить. Напротив того, война эта началась и продолжается только из-за вашего имени. Государи смертны, государство вечно, поэтому государство перед лицом истории обладает бульшим весом и перед лицом народа бульшей ценностью, нежели государь.

— Опустите вступление, кир Наор, говорите короче, — велел император.

— Вы подпишете документ о признании вашего сына Ша законным наследником таргского престола и о переходе власти до его двадцатилетия к регентскому совету, который возглавит назначенный вами Первый министр. Если указ о назначении министра еще не подписан — мы сейчас составим новый. Достаточное количество свидетелей, чтобы подтвердить законность печатей и подписей на документе о наследовании, мы привели.

— Мой Первый министр назначен, но он должен умереть вместе со мной, если вы об этом помните.

— Мы еще посоветуемся, как лучше решить эту проблему. Быть может, вы не умрете здесь и сейчас. Жизнь ваша зависит от вашей сговорчивости.

— Я знаю, кто есть государь и что есть государство. Благо государства — великая цель, — проговорил государь. Лица государя Нэль не видел, но сказано это было так, будто решение далось государю с трудом. — Подайте ваши бумаги. И снимите маски. Свидетели должны выступать с собственными лицами.

Среди кучки заговорщиков произошла небольшая перегруппировка. Согласие государя ослабило всеобщее напряжение. Осторожные улыбки показались из-под звериных личин. Предатели поочередно кланялись государю, укладывали маски на плечо и выстраивались в линию.

«Я всегда знал, что Таргеном правит мудрый император», — льстивым голосом успел произнести один из придворных, и в следующую долю мгновения камера наполнилась криками и запахом горелого мяса. Тоненьким лучиком бессмысленно было вести по кирасам солдат и металлическим маскам придворных. Это почти ни к чему не привело бы. Но лазерный резак прошел по незащищенным лицам людей, и вмиг все одиннадцать оказались на полу. Они были обожжены, но пока живы. Кто-то на четвереньках бросился на государя, кто-то к двери. Государь оказался быстрее. Одновременно схватив Нэля за шкирку и выдернув из рук ослепленного солдата оружие, он повлек таю к выходу из камеры, попутно утопив гвардейский меч в чьем-то теле почти по рукоять, а другому заговорщику, пытавшемуся заступить дорогу, разрубив горло. Вопрос, кто научил государя так ловко пользоваться лазером, в голове Нэля даже не возник. Ему прямо по ногам хлестнул фонтан крови, чаша страданий и ужаса наполнилась до краев, и Нэль заорал как сумасшедший.

Господин Дин летел навстречу принцу Ша во главе небольшого отряда конных гвардейцев. Как Ша ночью рассмотрел, что это Дин, он и сам не понял. Просто подумал, что, наверное, во всей Столице некому больше куда-то так спешить, кроме тайного советника государя. Дин тоже пролетел бы мимо по широкой Градной, если бы Ша его не окликнул.

— Почему ты здесь? Ты должен быть в Царском Городе! — крикнул господин Дин принцу, круто осаживая горячего саврского коня. — Что там происходит?

— Свадьба, — пожал плечами Ша. — Я тебя ищу, ты же тоже дома не сидишь.

— Коня принцу! — велел новоиспеченный Первый министр.

Один из гвардейцев спешился, и Ша был вынужден сесть на лошадь. Он, видимо, упустил основное течение в череде событий, и не понимал сейчас, что именно ему следует делать. Однако Дина слушаться он привык.

— Быстрее, вперед! — как заправский полководец скомандовал Дин и дал коню шпоры.

— Дин, что случилось? — еле успел спросить Ша, бросаясь вслед за ним.

— Моли Небо, сынок, чтобы твой отец был еще жив, — обернулся к нему Дин. — Иначе завтра меня похоронят вместе с ним, и ты останешься совсем один против целого города заговорщиков.

Но Ша не совсем расслышал из-за топота копыт и свиста ветра в ушах. Понял только, что происходит нечто серьезное. Господин Дин зря суетиться не будет.

Несмотря на перемены в режиме охраны, попасть в Царский Город оказалось проще, чем выйти из него. У Дина в рукаве лежала какая-то бумажка — по печатям похоже, что именной указ — из-за которой мигом прибежали и заспанный комендант, и начальник государевой охраны. Им понадобился один лишь взгляд на свиток и несколько слов Дина, чтобы освободить дорогу. Принца Ша никогда не баловали такими почестями, какие были сейчас оказаны Дину. Но по переменившемуся поведению военных чиновников Ша понял, что Дин привез важную новость и что дела в Царском Городе, кажется, не в порядке.

Они спешились перед парадным крыльцом, Ша сразу же схватил Дина за рукав:

— Что происходит, Дин? — повторил он.

Воспитатель резким движением освободил одежду.

— Сейчас узнаем, — бросил он, и устремился вверх по лестнице.

На второй этаж и к государевой спальне они примчались почти бегом. По пути к охране, прибывшей с Дином из Ман Мирара, присоединились два гвардейских десятника со своими людьми, личные государевы телохранители и чиновники из Тайной стражи. Спальни для почетных гостей, располагавшиеся вокруг государевой, в эту ночь пустовали, и нескольких дворцовых приживалов, заспанно выползших из каких-то щелей на шум, гвардейцы быстро водворили обратно в постели. Дин остановился перед высокими дубовыми дверьми родовой опочивальни таргских государей. Охраны здесь почему-то не оказалось. Женщин в соседних комнатах — тоже.

Дин занес кулак, но постучал не сразу. Как будто пересилил себя, заставив нарушить церемониальный устав. Потом, когда уже на несколько ударов из-за двери никто не отозвался, Дин дернул тяжелое дверное кольцо. Дверь была заперта — и похоже, что изнутри.

— Черт, — Дин оперся о темное дерево ладонями. — Где другой вход? — обратился он к подоспевшему коменданту.

Тот махнул куда-то в сторону.

— У кого вы в подчинении? — спросил Дин гвардейских десятников.

— У капитана Шериба.

— А капитан Ионкар?

— Под его охраной первый этаж и подвалы.

— Отлично. Стойте здесь и никого не подпускайте — ни прямо, ни в обход. Все остальные — за мной!

Перебежали еще несколько комнат, поднялись по лестнице. Комендант первым вошел в маленькую дверцу в стене, остальные следом. Предваряющее государев кабинет караульное помещение пустовало. В кабинете тоже было пусто. Бумаги со стола сметены на пол, побросаны в разные стороны диванные подушки. Равнодушная маска Справедливости зацепилась серебряной сеткой за шишечку на спинке стула. Ша, по пятам ступавший за Дином, услышал, как тот скрипнул зубами. В спальню они ворвались, уже не пытаясь даже соблюсти видимость протоколов — толпой, оружие наголо. Здесь было холодно и полутемно. Никаких следов погрома или борьбы. Никаких следов вообще. Помещение словно нежилое. И — ни государя, ни его новой жены. А большие двери вместо засова заложены изнутри гвардейским мечом в узорных ножнах.

Дин обернулся к коменданту:

— Где еще здесь ход?!

Комендант ткнул пальцем в гобелен с оленями. Дин отвел в сторону ткань, затем посмотрел на начальника охраны:

— Найдите кира Лаура и капитана Ионкара — живыми или мертвыми. Всех гвардейцев Ионкара — отстранить от службы и немедленно под замок. Не будут сдаваться — убивайте. Но если прольется хоть капля крови беспричинно — невиновного, непричастного, незнающего человека, — я уничтожу провокатора сам. Своими собственными руками. Неуправляемый бунт мне не нужен. За стены Царского Города никого не выпускать и никого не впускать ни под каким предлогом. Пройти будет можно лишь по моему личному приказу. Перекрыть не только ворота, но и все крысиные норы, чтобы ни мышь, ни змея, ни муха — никто не проскользнул по собственной воле туда или обратно. Отныне мы на осадном положении. Обо всем происходящем знаем я, вы, вы, вы, — Дин обвел взглядом присутствующих. — Больше никто. Ослушаетесь — дальше будете жить без языка. Сейчас — нарочного в мою канцелярию, моих помощников немедленно в Царский Город. Мне нужны еще люди, которым я могу доверять. По второму этажу и на всех выходах из дворца выставить усиленные караулы. Привлеките Тайную стражу. А принц — пусть посидит в спальне. Ему незачем бегать по дворцу и рисковать жизнью. Ведь он ЕДИНСТВЕННЫЙ наследник.

— Да, господин министр, — отирая холодный пот со лба, откликнулся начальник охраны.

Ша тут же оттеснили от гобелена.

— Где мой отец, Дин? — крикнул Ша.

— Хорошо бы, если б еще на этом свете, — на мгновение обернулся тот, прежде чем исчезнуть в тайном переходе.

Ша сел на ступеньку возле огромной кровати. У него мелко дрожали руки. В груди было холодно и пусто. Произошло что-то ужасное и непоправимое. Все эти размолвки по пустякам казались такой ерундой, а жизнь такой несправедливой… Он чувствовал страх. Не только за себя. Ша не был врагом своему отцу. Ну, пусть они частенько не понимали друг друга. Но за возможность все исправить, вернуть назад, переменить, поговорить по-другому, найти, наконец, понимание Ша в этот момент отдал бы половину самого себя.

Однако сказать: «Прости меня, папа, я вел себя очень глупо», теперь могло оказаться поздно.