"Александр Невский - Великий князь" - читать интересную книгу автора (Хитров М. И.)Глава 2Рождение св. Александра.- Постриги.- Книжное учение -Религиозный характер обучения.- Светские науки.- Физическое воспитание.- «…От младых ногтей всякому делу благу научен…» - Посажение на стол.- Свадьба.- Домашняя жизнь князей.- Влияние среды. 30 мая 1219 года жители Переяславля узнали радостную новость: у князя Ярослава Всеволодовича родился второй сын, названный при святом крещении Александром; но более всех, конечно, обрадованы были родители и, без сомнения, отпраздновали рождение сына светлым пиром13. К сожалению, нам мало известны первые годы детства св. Александра, но, несомненно, он воспитывался точно так же, как вообще воспитывались юные княжичи в Древней Руси. Они отдавались обыкновенно на воспитание кормильцам или дядькам из боярского сословия, которые должны были ходить за ними и оберегать их. Впоследствии упоминаются в качестве воспитателей Александра и старшего брата его Феодора боярин Феодор Данилович и судья Иоаким. По третьему или по четвертому году справлялись постриги. Обряд погтрижения в Древней Руси имел важное значение и в кругу семейном, и в быту гражданском. Он вытекал из понятий и взглядов наших предков на мужчину как на главу семьи, на его обязанности и отношения к обществу как самостоятельного члена этого общества. Пострижение было как бы символом признания прав личности за постригаемым: с момента пострижения он становился мужем, гражданином. Поэтому его брали от женщин-нянек и отдавали под. присмотр мужчин. Православная церковь освятила древний обряд, сообщив ему христианский характер. На пострижение стали смотреть как на посвящение дитяти Богу, как нг» выражение преданности воле Божией, и его остриженные волосы были как бы первою жертвен", приносимою Богу непосредственно от самого постригаемого. Обряд происходил обыкновенно в храме. Отрока ставили пред царскими вратами. Сыновья князей постригались обыкновении епископом, который произшх-мл молитву, призывая на постригаемого благословение Божие. После совершения обряда отрока сажали на коня. Это означало его будущую саместо-ятелыть. Б руки давали оружие, обыкновенно лук со стрелами,- это указывало на обязанность князя защищать родину от внешних врагов. Затем следовала веселая пирушка, светлое семейное торжество, на которое приглашались родственники. Родители одаривали гостей дорогими подарками, конями, золотыми и серебряными сосудами, одеждами и т. п. С молодых лет князей учили грамоте. Наши князья высоко ставили образование. Потомки Ярослава Мудрого подражали его ревности к распространению книжного учения. Суздальские князья не менее других, если не более, заботились о просвещении. Про дядю Александра, Константина Всеволодовича, рассказывается, что он часто и прилежно читал книги и всех умудрял духовными беседами. У него было богатое собрание книг, как греческих, так и русских. Он сам писал и усердно собирал сведения о подвигах древних славных князей. И наверное, не раз начинавшим свое обучение княжичам приходилось слышать от своих родителей наставления Мономаха: «Его же не умеючи, а тому ся учите… Леность бо всему мати: еже умееть, то забудет, а его же не умееть, тому ся не учить; добре же творяще, не мозите ся ленити ни на что же доброе*. Наставниками, конечно, были лица духовные, да и самое обучение, имея, главным образом, целью ознакомление с истинами христианской веры, было проникнуто духом христианского благоче-. стия. «Родители святым книгам научиша его»,- говорится в жизнеописании св. Александра. По сохранившимся памятникам того времени мы можем хорошо представить себе, какие уроки и наставления преподавались тогда юношам «Ведай, княже, что душа наша создана дуновением Божиим и по образу Божию. В ней три силы; разум выше других: им-то мы отличаемся от животных; им познаем небо и прочия творения; им восходим к уразумению Самого Бога… Таково правильное употребление разума! Но есть и неправильное: разумен и денница - ангел, ныне диавол, но, низвратив свой разум, возмечтав быть равным Богу, пал с чином своим…» «Вторая сила - чувство, выражается в ревности по Боге и в неприязни к врагам Божиим. При неправильном же употреблении обнаруживается злобою, завистью. И вот Каин убил брата своего Авеля…» «Третья сила - воля: при добром направлении ея человек стремится к Богу, не думая о всем прочем, ждет от Него просвещения и наслаждается веселием в самых злостраданиях ради Бога». «Милые дети, не надейтесь на себя, и в употреблении всех сил и даров ваших душевных и телесных взирайте на пример Христа, святых апостолов и святых отцов, хоторые за Христа страдали во все дни своей жизни. А ослушания остерегайтесь, чтобы не погибнуть, как погиб первозданный Адам чрез Еьу, приведенную в непослушание Богу. Любовь имейте ко всем, со всеми пребывайте в мире, как Христос весь мир возлюбил, без выбора, и подал нам совершенный образец в Себе. Ибо пришел Он, Господь милостивый, с небес и родился в вертепе от Девы - для нас; жил с человеками и принял крещение, не имея греха; светло преобразился для нашего уверения; был связан и затворен в темнице, внушая нам не унывать в таком же несчастии; был распят на кресте, все для того, чтобы наше спасение устроить; возлег во гробе не зз Свои грехи; воскрес, чтоб нас извести на свете; вознесся на небеса, чтобы и нам, по апостолу, быть восхищенными в сретение Его. Все сие сотворил Он премудро, с любовию и уверенностью, что Своим примером нас приведет ко спасению, и для того, чтобы нас избавить от муки в будущем веке». При обучении старались юношу ознакомить с книгами Священного писания, главным образом с Евангелием и Псалтирью, которая надолго сделалась особенно любимой книгою для русского народа. Чтение книг Священного писания, без сомнения, сопровождалось необходимыми объяснениями, вроде следующего; «Читай, княже мой, читай третий псалом первого часа: Милость и суд воспою Тебе, Господи, и проч. В нем верное изображение, каков должен быть царь и князь. Если ты будешь испытывать и соблюдать то, о чем говорится в этом псалме, он просветит еще более умные очи твои, отвратит от них всякую суету, освятит твой слух, очистит сердце, исправит стопы, предохранит ноги твои от поползновения… И воссияет тебе свет, сияющий праведникам, на много лет останешься неосужденным и неповинным, а потом от царства дольного вознесешься в горнее В тишине ночной имел обыкновение повергаться пред иконами Христа и Его Пречистой Матери». Эти простые, задушевные наставления глубоко западали в сердце. Книги Священного писания оставались неразлучными спутниками на всю жизнь, к ним прибегали, ища вразумления, в трудных обстоятельствах жизни. Можно вообразить, с каким вниманием относился юный Александр к словам наставников! С ранних лет он отличался глубоким религиозным настроением и живым чувством долга. Всякое дело, всякую свою обязанность он старался исполнить вполне добросовестно, «преподобие и праведне» и «яко верный раб благоуготови себе во благих угодити Господу своему». Серьезный не по летам характер его не дозволял ему предаваться пустым забавам. Любимым его занятием кроме чтения священных книг было пение церковных песнопений. Без сомнения, с ранних же лет св. Александр приучал себя к посту и воздержанию, чем укреплялись и его физические силы22. Благочестивые упражнения согревались молитвенным настроением духа, чему способствовали частые посещения храма, и местные святыни Переяславля и Новгорода ему были хорошо известны. Говорить ли о том, что юный князь, душа которого с детства согрета была любовью к Богу, в тишине ночной имел обыкновение повергаться пред иконами Христа и Его Пречистой Матери и изливать свою душу в горячей молитве? Кроме книг Священного писания известны были в то время и святоотеческие творения: Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Лествичника, Кирилла Александрийского, Ефрема Сирина и других. Наши пред и особенно любили Златоустого, В общем употреблении были и жития святых, переведенные, вероятно, с греческого языка, поучения русских пастырей и т. п.. Не были в пренебрежении и светские знания. Юные князья обучались иностранным языкам, преимущественно латинскому и греческому. Знание языков, пи словам Мономаха, давало почет от иностранцев. Для знакомства с событиями всемирной истории служили «книги Бытийскыя, рекомыя Палея» - обозрение событий от сотворения мира до христианства и до погибели «жидовьства*. Но с особенным усердием юных князей знакомили с событиями родной старины. Для этой цели служили наши летописи. И нет никакого сомнения в том, что св. Александр «зскоры извыче вся граматикия», потому что, как свидетельствует жизнеописатель, «потщакно бе ему от отеческих ни в чесом же отстати» Наряду с книжным обучением, разумеется, обращалось большое внимание и на воспитание физическое: для этой цели служили верховая езда, стрельба в цель, военные игры и т. п. упражнения. Военные игры сменялись ловами. Прекрасны были эти ловы! Лишь только утренняя заря начинала золотить верхушки дерев, толпа охотников, молодых товарищей-дружинников, собиралась близ княжеского терема. В городе подымался шум, сбежавшаяся толпа глазела на убранство охотников; к княжескому терему подводили коней. Выходят молодые князья. Они сияют красотой и бодрым, веселым видом. Слуги подают князьям охотничьи копья с железными остриями, «ловчий наряд», другие ведут привязанных за шею собак. Рога трубят, и звуки весело разносятся по воздуху. Князья выезжают из города. Все общество собирается на опушке леса. Собаки освобождаются от цепей и бросаются в лес отыскивать дичь. Много водилось в то время на Руси в непроходимых дебрях всякого рода зверей: туров, медведей, волков, кабанов и других. Небезопасны были эти ловы, но здесь же развивались удаль молодецкая, ловкость и присутствие духа. «Вот как я трудился на ловах,- рассказывает про себя Владимир Мономах.- Два тура метали меня на рогах своих с конем, олень бодал, один лось топтал ногами, другой бодал рогами; вепрь сорвал меч с бедра, медведь около колена седло прокусил, лютый зверь вскакивал мне на плечи и повергал на землю и меня, и коня. Но Бог меня сохранил невредимо. С коня я падал много раз, дважды разбивал себе голову, повреждал и руки, и ноги, особенно в юности, когда не дорожил жизнью, не щадил головы своей… Сам я заботился об охотничьем наряде, о конях, о соколах, о ястребах… Дети мои! Не осуждайте меня, так как я не хвалю ни себя, ни своей храбрости; я хвалю Бога и прославляю Его милость, так как Он меня, грешного и недостойного, сохранил от стольких опасностей и сотворил меня неленивым на все дела, достойные человека». Без сомнения, юным Феодору и Александру не раз удавалось отличаться на этих охотах. Множество убитой дичи служило наградой охотникам. Помногу убивали «куниц, лисиц И диких зверей, черных соболей, Больших поскакучих заюшек, Малых горностаюшек Аи волку, медведю спуску нет». Солнце садилось; наступала ночь, и нередко усталые охотники ложились отдыхать от дневных трудов в палатках среди зеленого леса. Охота на зверей сменялась соколиного. Запевалась старинная песня: Вейте силышка шелковыя, Становите силышка на темный лес, На темный лес, на самый верх, Ловите гусей, лебедей, ясных соколей И малую птицу-пташицу. Предстоит и здесь добыча богатая: белые гоголи, чернеди, сизые орлы, галицы, кречеты, черные вороны, сороки, чайки, соколы, дятлы. Все это вместе - игры и охоты - должно было укрепить и развить физические силы отрока и приготовить из него будущего защитника родины, доброго страдальца за землю Русскую, каким и явился впоследствии св. Александр, «от юна возраста и от младых ногтей всякому делу благу научен быв»26. Выдающимся событием в жизни князей было «посажение на стол» 7. При отъезде Ярослава Всеволодовича в Киев и при вокня-жении Александра Ярославича в Новгороде в 1236 году обряд посажения на стол был совершен в Новгороде у св. Софии. Этот обряд считался необходимым, без него князь не был бы князем. Поэтому в летописях к выражению «вокняжился» обыкновенно прибавляется: «и сел на столе». Благословляя сына своего на княжение в Новгороде, Ярослав Всеволодович, подобно отцу своему, говорил ему: «Крест будет твоим хранителем и помощником, а меч твоею грозою! Бог дал тебе старейшинство между братьями, а Новгород Великий - старейшее княжение во всей земле Русской» Софийский собор в Новгороде Народ новгородский толпами окружает свой знаменитый храм. Обыкновенно царствующий в нем полумрак сменился ярким освещением от множества возжженных свечей. В числе собравшегося во множестве народа благоверный князь Александр возносит теплые молитвы Царю царей. Он высок ростом, строен, прекрасен собой и еще прекраснее в своем молитвенном одушевлении. По красоте наружности его сравнивают с Иосифом Прекрасным, а по силе и величественному виду - с Сэмпсоном. Его звучный и сильный голос, подобно громогласной трубе, гремел в народе. Но теперь слезы блестят в прекрасных очах и обильно струятся по щекам. Благочестивый князь знает, что все усилия человека, как много даров ни дано ему, не принесут надлежащей пользы без Божия благословения, и теперь, в этот торжественный час, готовясь отдать все свои силы в жертву дорогой земле Русской, он смиренно преклоняет колена и испрашивает Божией помощи. Усердно вместе со своим юным князем молятся и граждане… Слышится стройное пение духовного чина, благовонной волной струится фимиам. Все в этом храме действует на душу и усиливает молитвенное настроение: и воспоминания, связанные с прошлыми судьбами города и Святой Руси, и почивающие нетленно мощи святых. Вот почти у самых южных врат рака с мощами св. князя, строителя храма, Владимира Ярославича. Здесь же покоятся и мать его Анна, первый новгородский владыка Иоаким, корсунянин, присланный сюда св. Владимиром, Лука Жидята, св. Никита, бывший затворником Киево-Печерской лавры, архиепископы: св. Иоанн и св. Мартирий; здесь и знаменитый прадед Александра св. Мстислав Ростиславич Храбрый.,. А с вышины, точно с небес, взирает на все собрание величественный и строгий лик Спасителя. При возложении руки на главу князя архипастырь вознес молитву Царю царей, чтобы Он «из святого жилища» Своего благословил верного раба Своего Александра, укрепил его «силою свыше», утвердил его «на престоле правды», оградил «вооружьст-вом» Пресвятого Духа и показал его доблестным защитником святой соборной церкви и сподобил его «небесного царствия». Затем весь новгородский народ принес торжественно присягу на верность князю. Все целовали крест и громко, одушевленно воскликнули: «Ты наш князь!» Посажение совершилось. Между тем бирючи разъезжали по улицам, «зовучи к князю на обед, от мала и до велика». Народ толпами шел на двор Ярослава. Там в изобилии приготовлено вино, мед, перевара, всякое кушанье и овощи. Без сомнения, не один день продолжалось светлое пиршество. Князь веселился радостью народа; народ радовался, любуясь и гордясь своим князем. Через три года, в 1239 году, новгородцам снова пришлось быть свидетелями и участниками семейного торжества по случаю брака своего юного князя. В 1239 году литовцы, воспользовавшись разорением Русской земли от татар, сделали опустошительный набег на Смоленскую область. Великий князь Ярослав Всеволодович поспешил на освобождение Смоленской земли, победил литовцев и взял в плен их князя, устроил дела в Смоленске и приобрел этим походом великую честь и славу. В то время в тесной связи со Смоленском, если не в полной зависимости, находилось Полоцкое княжество. Таким образом, обороняя Смоленскую землю, Ярослав являлся в то же время защитником и земли Полоцкой. Полоцким князем в то время был Брячислав. Его-то дочь, Александру, Ярослав Всеволодович высватал за своего старшего сына. Мы очень мало имеем сведений о супруге Александра Ярославича; но есть полное основание утверждать, что это было благословенное супружество. Незадолго до того времени в Полоцке жила и скончалась (23 мая 1173 года) знаменитая полоцкая княжна, преподобная Евфросиния32. Она рано постриглась в монахини и в затворе занималась переписыванием книг, а выручаемую плату раздавала бедным. Впоследствии она основала свой монастырь и построила каменный храм Спасителя, сохранившийся до нашего времени и известный в народе под именем Спас-Юрьевичи. До нашего же времени сохранился и драгоценный напрестольный крест, устроенный Евфросиниею, с замечательной надписью: «Честьное древо бесценно есть; а кованье его, злато и сребро и каменье, жьнчуг, в 100 гривен, а др… 40 гривен». В преклонных летах Евфросиния совершила путешествие ко святым местам в Царьград и Иерусалим, где имела утешение поклониться Живоносному Гробу и поставила над ним лампаду. Во время этого путешествия она и скончалась. Жизнь и подвиги преподобной, конечно, с детства хорошо были известны невесте Александра Ярославича, находившейся с ней, без сомнения, в родстве. Не раз во время своего детства она посещала храм преподобной и входила в две тесные кельи на хорах. В одной из них жила преподобная и слушала богослужение; а сквозь небольшое пробитое в стене оконце любовалась на мир Божий, на открывавшиеся во все стороны обширные поля и на вид города. После Евфросинии остался замечательный образ. Из трех икон, писанных, по преданию, евангелистом Лукою, одна хранилась в Ефесе. Император Мануил по родству с Евфросинией (сестра ее вышла замуж за сына Алексея Комнена) прислал ей эту икону. Отправляясь на брак с Александром Яросла-вичем, совершение которого назначено было в Торопце, невеста, княжна Александра Брячиславовна, взяла с собою из Полоцка знаменитую икону и поставила ее, в память своего венчания, в Торопецкой соборной церкви. Святая икона сохранилась в Торопце до нашего времени и известна под именем Корсунской34. Очевидно, юная княжна желала, чтобы на ее брачной жизни пребывало благословение преподобной Евфросинии и Царицы Небесной. О свадьбе Александра Ярославича в Новгородской летописи кратко сказано: «Венчася в Торопци, ту кашу чини, а в Новгороде другую». Но мы скажем о ней. поподробнее. Русские люди того времени называли свадьбу «вторым, земным почетом». «Немного дошло до нас памятников, сохранивших сведения о старых свадьбах русских людей,- говорит описатель старинных русских обычаев.- Но и в этой малости мы видим все величие нашей семейной жизни; и в этих остатках мы узнаем свой родной дух, дух наших предков…» (Сахаров). К свадьбе созывались издалека князья, родственные и союзные. За невестами отправлялись многочисленные поезды. Когда все сборы и приготовления оканчивались, начинался самый обряд совершения свадьбы. «Древняя русская свадьба есть целая поэма в действии, состоящая из знаменательных обрядов, с присоединением множества разнообразных песет (Погодин). Прежде всего молодые готовились к свадьбе говеньем и исповедью, испрашивали благословения у своих родителей. Не прошу я, батюшка, Ни злата, ни серебра. Прошу я, батюшка, Благословенья твоего. В день свадьбы собирались все участники торжества: тысяцкий и тысяцкого жена, дружки, свахи, поезжане, бояре и боярыни, конюший, ясельничий, свечники, каравайники, носильщики с ковром, с подножками и т. д., все должностные лица. Бояре уряжали людей и, когда все было готово, извещали жениха, который убирался в палатах. Конюший подводил резвого аргамака, которого обязан был стеречь во время венчания. В то же время происходили сборы и наряжание в дорогие уборы невесты. При этом волосы не заплетали в косу, а оставляли распущенными по плечам. Затем невеста и боярыни садились за стол. Перед ними стояли разные должностные лица со свечами, караваем и ширинками в ожидании известия от жениха. Все были при деле: старший дружка жениха резал сыр и перелечу; старший дружка невесты должен был поднести каравай, а меньший раздавал дары - ширинки, платки и полотенца, вынизанные жемчугом и шитые золотом и шелками. Путь к храму устилался дорогими тканями и коврами, в храме возжигали свечи, а пол устилали хмелем и льном. По получении известия от жениха к палатам невесты боярин подавал богато убранные сани, и начиналось шествие к храму: свечники, каравайникн и другие в дорогих нарядах несли обручальные свечи и святую богоявленскую воду. Священники кропили путь святою водою, Особые сторожа наблюдали порядок среди народа и смотрели, чтобы кто-нибудь не перешел дороги. При входе в церковь молодых осыпали хмелем. Венчание князей нередко совершалось епископом. После совершения таинства новобрачные, по прекрасному обычаю того времени, причащались святых тайн. После венчания, оставив новобрачного в церкви на венчальном месте, свахи отводили молодую в трапезу или на паперть. Здесь с ее головы снимали девичий убор и, разделив волосы надвое, заплетали в две косы, которыми окружали голову. Накрыв голову кокошником, покрывали ее фатой и подводили к новобрачному. На другой день свадьбы косу обрезывали, при слезах и рыдании новобрачной. Затем следовали поезд от венчания, шествие в палаты и пир, или столованье. Свадебный пир назывался княжим столом. Свадебная комната богато убиралась. Дубовые столы покрывались браными скатертями и устанавливались яствами. Молодым приготовляли место в углу под иконами. Прежде всего новобрачные вкушали каравай, который был символом их брачного союза. На особом столе ставилась перепеча. Она приготовлялась из сдобного хлебного теста в виде конуса, с гранью, похожею на ананасную. Перепеча также заранее приносилась в палату, вместе с сыром и солью. Чинно шло честное столованье, со строгим соблюдением установленного порядка. В определенное время старший дружка, благословясь у посаженого отца и матери, разрезал перепечу; в свое время большой дружка, обернув сосуд соболями, подавал новобрачным кашу, приготовлявшуюся с особыми обрядами, и т. д. Светлое пиршество продолжалось три дня. Оно сопровождалось музыкой и играми. Гости разъезжались, получив богатые подарки. За княжнами родители давали большое приданое, «многое множество без числа злата и серебра». При расставании с дочерью родители проливали слезы, «занеже бе мила има». Таким-то образом Александр Ярославич «чини кашу в Торопце, но он повторил свадебные пиршества и по приезде в Новгород, «не из любви к пирам,- по справедливому замечанию историка,- а из желания делиться своею радостью с народом. Он хотел, чтобы его домашняя жизнь имела тесную связь с государственною». «Сии народные угощения,- по справедливому замечанию Карамзина,- обыкновенные в Древней России, установленные в начале гражданских обществ и долго поддерживаемые благоразумием государственным, представляли картину, можно сказать, восхитительную. Государь, как истинный хозяин, потчевал граждан, пил и ел вместе с ними; вельможи, тиуны, воеводы, знаменитые духовные особы смешивались с бесчисленными толпами гостей всякого состояния; дух братства оживлял сердца, питая в них любовь к отечеству и венценосцам» В Новгороде с молодой супругой Александр Ярославич поселился в обычном местопребывании новгородских князей - в Городище. Окрестности Великого Новгорода изобилуют водою. По выходе из Ильменя Волхов отделяет от себя рукав Волховец, а близ самой торговой стороны Новгорода - другой рукав Жилотуг, соединяющийся потом с Волховцем. На правом берегу реки между истоками этих рукавов находится возвышение, имеющее около квадратной версты. Здесь мы встречаем теперь простое село, жители которого занимаются рыбной ловлей и разведением овощей, но некогда это было так называемое Городище, или загородный княжеский двор, где большею частию жили князья Великого Новгорода. Князья любили соединять в своих загородных жилищах все удобства для жизни, какие представляло то время: недаром они называли их «раем», «красным селом» и т. п. Княжеский терем, от которого теперь не осталось никаких следов, со множеством пестрых узорчатых украшений, с позолоченным гребнем и смотревшими в разные стороны коньками на его концах, с резными карнизами представлял весьма красивый вид. Внутри терема особенным убранством отличались сени, или столовая комната, где происходили пиршества. Полы устилались дорогими коврами, а стены расписывались. Но, разумеется, самой священной принадлежностью и лучшим украшением жилища были святые иконы. Посетители при входе и выходе из дома прежде всего обращались к ним и набожно крестились. Члены семейства усердно молились пред ними и утром и вечером, пред обедом и ужином. Древние русские люди в присутствии святых икон не дозволяли себе, под опасением тяжкого греха, чего-либо предосудительного. Иконы у князей богато украшались золотыми и серебряными окладами, жемчугом и драгоценными камнями. К сеням пристраивалась лестница с крытой площадкой наверху, или крыльцо, также затейливо украшенное красивыми точеными столбиками. К крыльцу вели расчищенные дорожки, усыпанные желтым песком. На дворе близ терема можно было увидать княжеских слуг, конюхов и дворников, коротающих свой досуг за игрою н шашки или бабки. Нередко число таких слуг избиралось до нескольких сот человек. Близ терема располагались хозяйственные постройки, где складывалось всякого рода добро,, кладовые, погреба, в которых в изобилии хранились «меды стоялые, питьица медвяные, зелено вино». Скотные дворы и конюшни вмещали множество добрых коней, крупного и мелкого скота. На дворе стояло по нескольку сот стогов. Обширность построек и всякого рода запасов будет для нас вполне понятна, если вспомним, что при кнчзе неотлучно находилась часть его дружины, так называемые «.отроки, детские пасынки», у князя же хранилось оружие и содержались запасы коней для военного времени. Сверх того некоторые князья отличались самой широкой благотворительностью. «Дивная и снятая милостыня» недаром считалась наиболее священной обязанностью древнего русского человека. Наиболее ценное имущество состояло в золотых и серебряных сосудах, мехах, паволоках, дорогом оружии, камнях, жемчуге и т. п. Делались большие запасы одежды. Одежда князей состояла из кафтана, спускавшегося немного ниже колен. Кафтаны шились из дорогих привозных тканей разнообразных цветов: синего, зеленого, красного. Сверх кафтана - корзно, или мантия. На корзно употреблялись самые дорогие ткани, например: оксамит, золотая или серебряная ткань, привозимая из Греции, расшитая шелковыми разводками и узорами. Его застегивали на правом плече запоною. Кафтан перехватывался золотым поясом с четырьмя концами. Атласный воротник, рукава, или «поручи, подол кафтана и края корзна наводились золотом. От шеи до пояса по кафтану иногда шла золотая обшивка с тремя поперечными золотыми полосами. Сапоги носились цветные с острыми носами. На голове шапка с наушниками, называвшаяся клобуком, цветного бархата с соболи-ною опушкой. На груди носили кресты. Ношение креста на груди скоро на Руся вошло во всеобщий обычай. Святой крест считался крепкой порукой в верности данному слову. Вера в силу креста и надежда на его помощь была столь сильна в русском человеке, что он, вооружившись крестом, бесстрашно шел в бой с врагами. Наши князья вели бодрую, деятельную жизнь40. С молодых лет их уже посылали участвовать в походах. О св. Александре также можно сказать, что у него «из(ъ) млада не бы покоя*. В мирное же время день их проходил в следующем порядке: вставали они рано поутру, вместе с рассветом, и прежде всего шли в церковь. Службу слушали по большей части на полатях, в домовых церквах. Некоторые благочестивые князья имели обыкновение приходить в церковь до начала службы и сами возжигали свечи, «Первое к церкви,- говорит Владимир Мономах,- да не застанет вас солнце в постели… Заутренюю отдавше Богови хвалу, и потом солнцу восходящу и узревше солнце, и прославити Бога с радостью*. Живое религиозное чувство одушевляло князей на молитве, и пример их имел могущественное влияние на народ. Храмы в Древней Руси имели огромное значение. Они были не только главною святыней города, но и символами гражданской жизни. «Постоять за св. Софию, как впоследствии в Московском государстве «за дом Пречистыя Богородицы», значило постоять за свою родину, за ее целость и независимость. Храм в глазах наших предков был живою благодатной силой. Этой силе они приписывали все свои удачи, победы над врагами, избавление от бедствий. Как место, посвященное Богу, храм считался неприкосновенным убежищем: там часто находили себе защиту спасавшиеся от буйства мятежной толпы. Но прежде всего храм был училищем веры и благочестия, главным просветительным и образовательным центром. Красота храма и богослужения имели неотразимую прелесть для наших предков. Потому-то они «вельми болезновали духом, зря подписанием неукрашену церковь». Понятно, что всякое построение и украшение храма было важным событием жизни, в высшей степени занимало всех и каждого - от князя до простолюдина - и соединяло всех в чувстве радости и умиления. Ко дню освящения все спешили во вновь построенный и украшенный храм и испытывали высокое духовное наслаждение, ч«видяще превеликое создание церкви и многочудную подпись, воистину мнящеся яко на небеси стояти». После освящения храма следовал пир, иногда всенародный. Князья одаривали подарками «вся яже от первых и до последних, не токмо ту сущая, но и прилучившаяся тогда». При таком отношении к храму наши князья, естественно, желали видеть храм вблизи своего жилища. Так, в обычном местопребывании новгородских князей, на Городище, было несколько храмов, и между прочими церковь Благовещения, построенная Мстиславом, сыном Мономаха. Там хранилось богато украшенное Евангелие, сохранившееся до нашего времени,- дар благочестивого строителя храма. Без сомнения, этот храм был особенно часто посещаем св. Александром во время его новгородской жизни… После божественной службы князья завтракали и затем садились думать с дружиною, или творить суд, «людей оправливать». Без сомнения, при этом оправливании людей Александр Ярославич имел случай проявить свою проницательность и мудрость, которую сравнивали с мудростью Соломона. Он особенно любил правосудие и строго требовал от бояр, чтобы они справедливо судили, не потворствовали сильным и не обижали слабых, чтобы отнюдь не брали неправедной мзды и довольствовались законным вознаграждением. Не одной прекрасной наружностью, не одним именем он напоминал современникам великого македонского героя: юный князь умел держать бояр в повиновении. Кроткий и ласковый в обращении, он невольно внушал уважение к себе своими выдающимися душевными качествами, а непокорных смирял грозой своего гнева и примерного наказания. За отсутствием дел князья развлекались охотой, о чем было уже сказано раньше. Иногда князей навещали духовные лица. Как самые образованные люди своего времени, пастыри церкви пользовались великим уважением со стороны князей, которые советовались с ними о всех важных делах и ни одного предприятия не начинали без пастырского благословения. В полдень был обед. Стол был изобильный, подавалось «брашно многое»: тетеря, гуси, жеравие и ряби, голуби, кури, заяци и елени и т. п. За столом служили повара и домашняя прислуга. Обыкновенными напитками были: квас, мед, вино, олуй (норманский напиток, oel). Сам всегда воздержный, Александр Ярославич был очень радушным хозяином, но все хорошо знали его взгляд на излишество в пище и питии. Посты соблюдались очень строго. Послеполуденное время посвящалось отдыху. Это вполне понятно, если вставали до рассвета. «Спанье есть от Бога присужено полудне,- говорит Мономах,- от чина бо почивает и зверь, и птици, и человеки». Вечер отдавался, по всей вероятности, заботам о домашних делах по управлению селами, дворами, стадами; принимались и выслушивались счеты и расчеты с тиунами и т. п. День оканчивался ужином. Сну предшествовала молитва. «Ночным поклоном и пением человек побеждает диаьола»,- замечает Мономах. Но, чем бы князья ни занимались, мирным ли строением или ратным делом, высшим идеалом истинно христианской жизни они считали иночество. В течение всей жизни их не покидала «мысль на пострижение»; они стремились к отрешению от «многомятежного жития* к «мнишьскому чину». Такой взгляд, несмотря на всю воинственность эпохи, естественно налагал заметный отпечаток на всю домашнюю повседневную жизнь. Закончим наш очерк следующим замечанием. Несомненно, са- ^ мое могущественное влияние на человека оказывает среда. Христианская вера, вполне отвечавшая мирному характеру русского народа, сделала решительный поворот в умственной и нравственной его жизни. Справедливо сказано, что христианство «не клином врезалось в народное миросозерцание и стало в нем особняком, а привилось к народу после продолжительного процесса переработки народных воззрений, усвоилось народом, сделалось неотъемлемою, и, пожалуй, существенною частью его духовной природы». Христианство давало русскому пароду ответы на все запросы его совести, определяло все частные случаи жизни христианина и мало-помалу вводило новые начала в глубину семейного и частного быта. Можно сказать, вся жизнь древнего русского общества была проникнута христианским духом. Все, в чем только выражалась умственная жизнь народа, все его думы, убеждения, чаяния и идеалы,- все носило сильный отпечаток новой веры. Летописи, сочинения и письма светских лиц проникнуты религиозным настроением и наполнены текстами Священного писания. Самые повести, сказки, былины и песни той эпохи носят характер религиозный. Правда, в народной массе еще довольно крепко держались пережитки язычества в виде суеверий разного рода, но это происходило не от сознательного противодействия новым началам: здесь, скорее, сказывалась сила привычки, застарелость традиций. Правда, в действительной жизни еще господствовали часто необузданные страсти и пороки, святые слова очень часто были в разладе с делом. Но ведь «и слова,- по справедливому замечанию историка,- имеют силу, когда беспрестанно повторяются с убеждением в их правде, когда их пбвторяют и сами князья, и духовенство, и народ». Действительная жизнь далеко не соответствовала высоким требованиям христианства, но в духовной сфере христианское начало царило безусловно, сообщая удивительную цельность миросозерцанию тогдашних людей, и души, особенно восприимчивые, всецело с пламенным усердием отдавали всю свою жизнь на служение христианскому идеалу. Такова была среда, в которой росли и воспитывались русские люди того времени. Глава 3 Пребывание св. Александра в Новгороде до начала самостоятельного княжения.- Владения и политическое устройство Великого Новгорода.- Отношение к суздальским князьям.- Князь Ярослав Всеволодович,- На родные бедствия и волнения в Новгороде.- Торжество Ярослава.- Смерть Феодора Ярославича.- Оставление Александра на княжение в Новгороде.- Удаление кн. Ярослава в Киев,- Влияние новгородской жизни на характер Александра. Не суждено было Александру Ярославичу мирно расти и развивать свои силы под кровом родительским, вдали от тревог и забот житейских. Слишком рано ему пришлось стать лицом к лицу с действительной жизнью и испытать ее суровые уроки. Уже в раннем возрасте он должен был познакомиться со всеми треволнениями тогдашней вольной новгородской жизни, но зато, с другой стороны, трудно было бы указать какой-нибудь другой город или область, где нашлись бы столь благоприятные условия для образования великих качеств правителя, где можно было бы пройти наилучшую школу политической мудрости, как именно в Новгороде. Богат и славен был господин Великий Новгород! Широко раскидывался он сиоими пятью концами по обоим берегам реки Волхова: на левой, Софийской, стороне виднелись зубчатые стены кремля, а за ними, венчаясь крестами, возвышалась соборная церковь Софии Премудрости Божией - главная новгородская святыня, символ новгородской свободы и самостоятельности. На другой стороне стоял заветный двор Ярославов. Когда-то звучал там свободный Народный язык вечевой.. ' Когда созывал новгородцев На вече, на суд иль на бой. Обширны были владения Новгорода! Ему принадлежала Новгородская земля, простиравшаяся на восток до Торжка, на запад до Финского залива, до реки Наровы, Чудского и Псковского озер, до самых границ Ливонской- земли, на юг до Великих Лук и на север до Ладожского и Онежского озер. Далее за пределами Новгородской земли простирались новгородские области, занимавшие громадное пространство земель до Ледовитого океана на севере и до Оби в Сибири… Однако не обширное пространство подвластных земель было главным источником силы новгородской: Новгород был самым торговым городом в Древней Руси, чему, конечно, более всего способствовали близость Балтийского моря и удобные водные пути, соединявшие его с внутренними частями России. Большие богатства стекались в Новгород! Но больше всего Великий Новгород гордился и дорожил своей вольностью. Недаром водились там в старину «удалые добрые молодцы», называвшиеся повольниками, неугомонные, буйные головы. Не зная, куда девать свою удаль молодецкую, свою силу богатырскую, они бросались, подобно скандинавским викингам, в дальние и опасные предприятия под руководством отважного и опытного вождя, прославленного песнями за удалые подвиги. И море Варяжское, и берега Студеного моря, и Поволжье были свидетелями их буйства и грабежей, равно как и их бесстрашного мужества, сметливости и ловкости. Оживлялись пустыни, в темных дебрях звенел топор, по вековым трущобам росли новые поселки, и из конца в конец по краю звонко раздавалась, высоко залетая над глушью лесов и степей, песня Руси молодой, и в песне той - вольный клич лихих борцов, орлиный клекот, сила бурная, неудержима»… Но куда бы судьба ни занесла повольника, он нигде и никогда не должен был забывать ни Великого Новгорода, ни своего имени христианского: горячая любовь к родине, защита бедных и, несчастных, великодушие в отношении к побежденным составляли главные его доблести. Нагулявшись и натешившись досыта, повольники возвращались домой и приносили свою опытность, свою закаленную в опасностях энергию на службу Великого Новгорода, а иногда и открывали для новгородской торговли новые земли и рынки. Новгород считал себя государством самостоятельным, не то что другие уделы земли Русской. Правительство новгородское составлял сам господин Великий Новгород и власти, им избранные. Верховной властью, распоряжавшейся судьбами города и не признававшей никого выше себя, было вече. На вече он творил свой суд И изгонял князей, На вече избирал рладык И отличал друзей. Но это же вече очень часто превращалось в бурную сходку, кончавшуюся кровопролитием и грабежами, и только иногда вмешательство новгородского архипастыря, являвшегося в полном облачении и с крестным ходом, прекращало буйство враждующих сторон. Тем не менее Новгород никогда не мог обойтись без князя, выбор которого, однако, вполне зависел от самого Новгорода. Навязать князя против воли народа было нельзя, иначе в Новгороде не примут его. Но если князь, избранный и принятый Новгородом, полюбится ему, сумеет ужиться с новгородскими порядками, он смело мог рассчитывать на верность и преданность граждан. Новгородцы не любили нововведений и, окруженные со всех сторон врагами, хорошо сознавали необходимость княжеской власти. «Ка-мо, княже, очима позриши ты, тамо мы головами своими вержем!» - говорили они князю, жившему с ними в ладу. Беда была в том, что ужиться-то князю с новгородцами, при крайне стеснительных условиях княжеской власти, было очень трудно. Недаром еще древний Святослав говорил новгородцам, просившим у него князя: «Да кто к вам пойдет?» И действительно бывало так, что в течение ста лет ни один князь не жил в Новгороде более пяти лет… Слишком уж ревниво охраняли новгородцы свою вольность и подчас злоупотребляли ею49. Но вот показалась гроза на востоке!.. Андрей Боголюбский решительно объявил новгородцам: «Ведомо вам буди - хочу искать Новогорода и добром и лихом!» Пришло время новгородцам призадуматься, почуяло их сердце, что настают и для них иные времена. Правда, они не задумались отважно вступить в борьбу с суздальскими князьями и в этой борьбе выказали много энергии, тем не менее с тех пор суздальское влияние, как какой-то неотразимый рок, начинает тяготеть над новгородцами. «И оттоле начашася новгородци мясти и вечи часто начата творити». Хотя вече составлялось из всех членов новгородской общины, как богатых, так и бедных, но в сущности всеми делами и решениями веча орудовали знатные и влиятельные боярские роды, принадлежавшие к различным враждебным друг другу партиям. Появлялось ли какое-нибудь народное бедствие в Новгороде - и враждебные партии уже спешили воспользоваться возбуждением черни и народным горем для своих целей. Бедный люд, таким образом, был не более как орудием в руках враждующих между собой боярских родов, которые нередко готовы были жертвовать благом родины, лишь бы добиться торжества над противниками. В своих стремлениях к установлению единовластия в Русской земле суздальские князья для утверждения своей власти в Новгороде первоначально также старались заручиться поддержкою своей партии. Восставая против их притязаний, противники суздальского влияния возбуждали народ во имя старинных прав и вольностей, во имя свободы и независимости родины, выступая таким образом защитниками отечества против князей, стремившихся будто бы к его порабощению. Только впоследствии выяснялось все более и более, что бояре, волнуя народ и продавая отечество различным князьям, имеют в виду далеко не благо народа, а преследуют свои эгоистические цели. Под конец боярская аристократия окончательно разошлась с народом, став в резкое противоречие с его кровными интересами и духовными стремлениями. Ясно стало, что князь, желавший прочно и навсегда владеть Новгородом, должен взять под свою защиту весь новгородский народ, обижаемый боярами, в твердой уверенности, что он не пойдет за своими притеснителями. Таков внутренний смысл продолжительной борьбы, начатой с Новгородом суздальскими князьями и окончившейся при Иоанне III… Особенно замечательны были отношения новгородцев к отцу св. Александра - князю Ярославу Всеволодовичу. Новгородцы несколько раз приглашали и снова прогоняли его от себя вследствие его крутого и самовластного нрава. В 1228 году Ярослав Всеволодович, разгневавшись на новгородцев за их непослушание, удалился в Переяславль, оставив в Новгороде своих несовершеннолетних сыновей Феодора и Александра с их воспитателями, Тотчас по отъезде князя в Новгороде начались беспорядки. В 1228 году в Новгородской земле стояла необыкновенно дождливая осень. С самого Успеньева дня начали лить дожди и продолжались непрерывно до Николина дня. «За все это время мы не видали ни одного светлого дня,- замечает летописец.- Нельзя было ни сенокоса окончить, ни убрать с полей хлеба»53. Очевидно, Бог прогневался на новгородцев. Нужно было найти виноватых. В то время владыкой в Новгороде был инок Арсений, избранный в архиепископы приверженцами Ярослава Всеволодовича. Враги последнего воспользовались народным возбуждением по случаю небывалого ненастья. Собралось бурное вече. Раздались крики: «Владыка Арсений во всем виноват. Из-за него стоит ненастье. Зачем он неправильно сел на владычнем столе, заплативши мзду князю!» Толпа бросилась на владычен двор. Кроткий Арсений едва успел укрыться в храме св. Софии, но его оттуда вытащили, «акы злодея пьхающе за ворот». Владыка едва спасся от смерти. Тогда толпа принялась за истребление других приверженцев Ярослава. Весь город поднялся на ноги. Никогда не бывало столь бурного веча. Ярославовы сторонники решились защищаться до последней крайности. Готовилось ужасное кровопролитие, но, к счастью, под самый Николин день, на 6 декабря, произошло страшное наводнение, сломало Волховский мост и таким образом разделило противников, собравшихся с оружием в руках на противолежащих сторонах. Восторжествовавшая партия послала сказать князю, что он может приехать в Новгород, но должен отказаться от всех затеянных им новин, должен уважать новгородскую старину и вольности. В противном случае, замечали послы, «ты себе, а мы себе». Но Ярослав вовсе не был такой князь, который бы легко отказывался от своих стремлений. Среди зимы, в ночь на вторник в сыропустную неделю, новгородцы узнали, что юные княжичи, Феодор и Александр, по приказанию отца покинули Новгород. Это внезапное исчезновение было ответом Ярослава на новгородские требования. Новгородцы поняли, что Ярослав сильно разгневался на них. На следующее же утро собралась вече. «Князь задумал какое-нибудь зло на св. Софию… Мы не гнали князей от себя и самому князю не сделали никакого зла, казнили только свою братью. Пусть судит им в том Бог и честный крест, а мы промыслим себе князя!» - кричали на вече. Такого именно результата и добивались противники суздальского влияния. Решено было послать в Чернигов и звать князя Михаила Всеволодовича. Но последнему недолго пришлось пробыть в Новгороде. После его отъезда снова начались волнения. Борьба партий разгоралась все более и более, и беспорядкам, казалось, не было конца. Новгородцы решили снова призвать Ярослава Всеволодовича. Очевидно, твердый, строго последовательный образ действий этого князя производил сильное впечатление на новгородцев, которые, как будто сами утомившись от внутренних волнений и мятежей, спешили под защиту сильного князя. Ярослав не замедлил явиться на зов новгородцев и прибыл в Новгород 30 декабря 1230 года. Прожив здесь около двух недель, он вторично оставил своих сыновей Феодора и Александра и удалился в свой Переяславль54. Юным князьям и на этот раз пришлось быть свидетелями ужасных народных бедствий. Глубокое, неизгладимое на всю жизнь впечатление должны были производить на юные души их потрясающие картины посетившего Новгород страшного несчастья. Не дай Бог никому переживать ничего такого! Но подобные испытания, потрясая душу, воспитывают серьезный взгляд на жизнь: жизнь - не веселый праздник, но подвиг… В грозные минуты народных бедствий умолкают себялюбивые стремления, и чужое горе, живо ощущаемое, порождает у благородных натур желание принести себя в жертву, лишь бы облегчить чужие страдания. Не может пройти без важных последствий, когда правителю народа, как св. Александру, приходится так близко ознакомиться с народными бедствиями и так рано заботиться об их облегчении. Здесь-то научился св. Александр быть «сиротам и вдовицам заступником и беспомощных помощником», «не изыде бо из дому его никто же тощь». Вследствие раннего мороза все озимые посевы погибли в Новгородской области, и «оттоле горе уставися велико»: цены на хлеб стали быстро возрастать и дошли до небывалой высоты - по гривне серебра (около фунта) за четверть ржи. На подвоз не было никакой надежды, потому что бедствие постигло на этот раз не один Новгород. По всей земле Русской терпели голод, кроме Киева. Несчастные новгородцы сначала ели мох, липовую и сосновую кору, желуди, ильмовый лист, потом принялись за конину, собак и кошек, но, видно, под конец и этой пищи не хватило56. Множество непогребенных трупов умерших от голода людей валялось по улицам. «Что сказать о постигшей нас каре Божией! - восклицает летописец, продолжая свой ужасный рассказ.- Кто не прослезится, видя мертвецов, разбросанных по улицам, и младенцев, которых пожирали псы!?» Голод заглушал, казалось, все человеческие чувства; отцы и матери продавали детей в рабство, только бы добыть хлеба. Брат брату, отец сыну, мать дочери отказывали в куске хлеба57. Тупо и бессмысленно смотрели родители на муки умиравших голодною смертью детей своих… «Не бысть милости межи нами, не бяше, туга и печаль, на уличи скорбь друг с другом, дома тска, зряще дети плачущие хлеба, а другая умнрающа». Люди обращались в голодных зверей: обезумев от голода и отчаяния, несчастные принялись поедать человеческие трупы, а некоторые доходили до такого неистовства, что нападали на живых людей, резали и пожирали их. Тщетно старались остановить злодейства ужасными казнями: пойманных и уличенных в зверских злодеяниях жгли огнем, вешали, но голод пересиливал страх смерти. Весь гражданский порядок приходил в разрушение: начались грабежи, поджоги жилищ с целью отыскать какие-нибудь запасы хлеба. Пошла резня… Немудрено, что среди такого крушения всякого порядка в начале 1231 года произошел страшный пожар, обративший в пепел весь Словенский конец. Огненное море распространялось во все стороны и грозило гибелью всему городу из-за вихря, переносившего огонь даже через Волхов. Уцелевшие от голода становились жертвою пламени или тонули в реке, спасаясь от огня. «Уже бяше при конци город сей!»60 Настала весна. Немцы привезли из-за моря хлеба, муки и жита. Народ начал оживать и поправляться, но чаша бедствий еще не переполнилась… «Горькая и бедная память» о той весне осталась в народе! Противники князя Ярослава Всеволодовича не дремали и спешили воспользоваться народным горем и нуждою, чтобы снова возбудить народ против князя. Легко можно представить себе, какие возгласы раздавались на вече. «Князь целовал икону Пресвятой Богородицы на том, что будет княжить по старине, но это оказалось только на словах!.. Зачем он уехал из Новгорода и увез с собою наших лучших мужей? Не старается ли он вконец погубить Великий Новгород? Не он ли произвел у нас голод, захвативши все обозы? Поищем себе другого князя!» Отправлено было посольство к князю Святославу Трубчевскому. Городу грозило страшное междоусобие. К счастью, Ярослав, вовремя получив об этом известие, поспешно приехал в Новгород, переловил подстрекателей и засадил их под стражу на Городище в гриднице, но некоторые из мятежников бежали к немцам в Медвежью Голову и начали вместе с заклятыми врагами Новгорода нападать на новгородские земли, как будто для восполнения пережитых бедствий нужно было присовокупить еще иноземное нашествие. Что пережили, что перечувствовали за все это время в Новгороде юные князья? Как глубоко должна была проникнуть в их сердца жалость к бедному люду, который, только что перенеся невыразимые бедствия, сделался игрушкою в руках своевольных людей, которые ставили свои интересы и честолюбивые стремления выше блага народного? Впоследствии мы увидим, какой глубокий след оставили в душе Александра происки и мятежи, волновавшие Новгород во дни его юности. Отголоском чувств, которые питали в то тяжкое время все добрые граждане, служат безыскусственные рассуждения летописца: «По делам нашим воздал нам Бог, видя наши беззакония, ненависть друг к другу, зависть, непокорство и нарушение клятвы!» Ярослав Всеволодович привел в Новгород свои переяславские полки и вместе с новгородцами весною 1234 года зыступил против немцев, разбил их наголову и опустошил их землю. Немцы поклонились Ярославу и заключили с ним такой мир, какой ему хотелось. Летом того же года Ярослав одержал еще славную победу над литовцами, сделавшими набег на Русу61. Торжественно после этих побед вступал в Новгород Ярослав Всеволодович. Народ встречал его с великой честью, как защитника Новгородской земли. Преступ-ный союз партии его противников с иноверцами уронил их в глазах всего народа. Каждый честный новгородец считал за лучшее повиноваться русскому князю Ярославу и держаться его стороны, чем дружить с изменниками, которые приводят немцев опустошать родину. Враги Ярослава ничего лучше не могли придумать для полного торжества этого князя, как именно вступить в союз с немцами. Теперь они оказались врагами св. Софии, а князь Ярослав - защитником свободы и земли Новгородской. Так после продолжительной и страстной борьбы с суздальскими князьями Новгород, истомленный междоусобиями, голодом, мором, пожарами, пал окончательно и почти сделался простым уделом дома Ярослава. Теперь Ярослав Всеволодович мог распорядиться им по своей воле и отдать своему сыну, а тот - своему и т. д. Можно было в скором времени ожидать и в Новгороде полного торжества княжеской власти над старым вечевым устройством, и только неожиданный и страшный погром монгольский отвлек надолго внимание князей от дел новгородских в другую сторону. Около года прожил Ярослав Всеволодович в Новгороде и в 1236 году отправился в Киев для занятия киевского престола, оставив княжить в Новгороде сына своего Александра, потому что старшего его сына Феодора в живых уже не было. В истории народов нередко приходится встречаться с событиями, в которых нельзя не видеть явного проявления Высшей Воли, направляющей течение их по Своему всеблагому усмотрению. Видно, при тех тяжких испытаниях, которые суждено было пережить русскому народу, во главе его должен был стоять не другой кто-нибудь, не старший брат Феодор, а именно Александр. В 1232 году великий князь Георгий Всеволодович, старший брат Ярослава, посылал в поход против Мордвы своего сына Всеволода. Феодор Ярославич также принял участие в этом походе своего двоюродного брата, вместе с князьями рязанским и муромским63. Отсутствие Феодора из Новгорода на этот раз, однако, не было продолжительно: в следующем, 1233 году он уже снова был в Новгороде, где родители готовились отпраздновать его свадьбу. Но вместо светлого брачного пира предстояло другое… Все приготовления к свадьбе были уже сделаны, как жених внезапно скончался, 5 июня 1233 года, и был погребен в Юрьеве монастыре. «Еще млад и кто не пожалуеть сего? Сватба пристроена, меды изварены, невеста приведена, князи позвани, и бысть в веселия место плач и сетование, за грехы наша; Господи, слава Тебе, Царю Небесный! Извольшю Ти тако…» Можно представить себе неутешную скорбь родителей и Александра Ярославича! Ярослав Всеволодович не мог оставаться в Новгороде и уехал в Переяславль65. Несчастная мать до самого гроба не могла забыть сердечной раны. Прошло около 10 лет, и она, без сомнения, по собственному выбору, нашла себе место вечного покоя в том же монастыре «сторонь сына своего Феодора». Глубоко должно было поразить горестное событие и Александра Ярославича. Среди последних треволнений, без сомнения, не раз приходилось ему отводить душу в братской беседе с Фсодором, поверять друг другу свои думы и чувства. И наверное, в эти горькие минуты приходили ему на память сетования другого брата, также в самое сердце пораженного подобной же утратой: «Увы мне, Господи! Лучше бы мне умереть вместе с братом, чем жить на этом свете! Дорогой брат и друг, уж не видать мне более твоего ангельского лица, не слыхать твоих ласковых речей…» Теперь он одиноким должен был оставаться в Новгороде. Но среди печали и слез о почившем, без сомнения, не раз возникала в голове Александра мысль о предстоящем ему великом служении, и решение его родителя оставить его в более или менее близком будущем самостоятельным князем в Новгородской земле не могло быть для него неожиданностью. «Ежели бесспорно,- говорит историк,- что обстоятельства, сопровождающие нашу жизнь в молодости, имеют большое влияние на образование нашего характера, то несомненно, что Александр Невский твердостью воли, обдуманным и постоянным преследованием раз принятой цели, уменьем видимо уступать, выждать время и действовать решительно, когда этого требуют обстоятельства, вполне обязан своей постоянной новгородской жизни в молодости. Здесь Александр по необходимости должен был приучить себя к постоянной осторожности, к неусыпному надзору за своими поступками и к уменью достигать своих целей, не раздражая противников и в то же время не поблажая их своеволию. Ибо в Новгороде он жил как бы между двух огней, т. е. завися, с одной стороны, от непреклонной воли отца, постоянно стремившегося развить княжескую власть в вольнолюбивом краю, и с другой - от свободной воли новгородцев, хорошо понимавших виды Ярослава и старавшихся по возможности отстоять свою самостоятельность и народную независимость. Отец требовал безусловного исполнения своих приказаний, явно противных новгородцам, а Новгород хотел, чтобы его князь был в согласии с интересами и волею народа. Не исполняя отцовских приказаний, Александр лишался его поддержки и не мог жить в Новгороде; исполняя же их, он рисковал не только утратить любовь народа, но даже лишиться свободы или подвергнуться оскорбительному изгнанию, чему примеров так много видел между своими предшественниками. Но Александр умел так хорошо поставить себя и так мудро приноровиться к обстоятельствам, что и отец оставался им доволен, и новгородцы не восставали на его распоряжения. Нет сомнения,;что Александр первые годы своей жизни в Новгороде, будучи еще малолетним, не мог сам управлять народом, и за него правили отцовские бояре, его пестуны, под руководством и при деятельной помощи самого Ярослава; следовательно, все успехи за это время принадлежат собственно Ярославу и его боярам. Но тем не менее в продолжение этих лет незаметно вырабатывался характер Александра; складывались те черты, которые впоследствии составили то прекрасное целое, которое доставило Александру уважение современников и славу в дальнем потомстве. Чтобы быть точкою соприкосновения между Новгородом и Ярославом,, Александр еще в ранней молодости должен был приобрести внимание новгородцев своею обходительностью с народом, своим умом и своими поступками, которые бы обличали в отроке и юноше будущие доблести мужа; и Александр вполне исполнил это назначение своей молодости; ибо в противном случае новгородцы в продолжение десяти лет двадцать бы раз успели послать к Ярославу с просьбою переменить неугодного князя. Но во все это время Новгород ни разу не выказывал своего неудовольствия против Александра, хотя опека Ярославовых бояр, без сомнения, была не по сердцу вольному народу; следовательно, Александр еще в ранние годы молодости успел снискать любовь новгородцев, а это по тогдашнему времени был уже великий подвиг даже и для взрослого князя; ибо со времени Всеволода Мстиславича в продолжение почти ста лет ни один князь не жил в Новгороде более пяти лет, а Александр прожил там десять лет И современники вполне ценили достоинства Александра, слава о нем гремела далеко; по свидетельству летописей, в целой России не было области, которая бы не желала иметь его своим князем» |
||
|