"Сокровище Серебряного Озера" - читать интересную книгу автора (Май Карл)

Глава шестнадцатая. НА СЕРЕБРЯНОМ ОЗЕРЕ

Величественный пейзаж открылся взору белых, когда они несколько дней спустя приблизились к цели своего тяжелого путешествия. Они двигались в слепящем глаза переливе цветов по медленно поднимающемуся каньону, со стен которого безмолвно взирали вниз огромные застывшие скалы. Кругом стремились ввысь колоссальные пирамиды из песчаника, расположенные одна подле другой или друг за другом подобно сдвинутым театральным кулисам. Эти пирамиды, состоявшие из окрашенных в различные цвета пластов, то образовывали прямые, совершенно отвесные стены, то своими колоннадами с выступающими краями и углами либо торчащими вверх шпилями были сравнимы со старинными замками и крепостями. Солнце стояло в зените, чуть в стороне от этого чуда природы, переливающегося в его лучах неописуемым великолепием красок. Скалы то сияли лазурью, то казались золотисто-красными, а всюду виднелись желтые, оливковые, или сверкающие огненной медью пласты, с затаившимися в складках густыми синими тенями. Но эта роскошь, при виде которой разбегались глаза, была мертвой, ибо жизнь и движение отсутствовали. Ни капли воды не стекало со скал, ни один стебель не мог найти себе приюта на глубоком дне, а на затвердевших стенах не было видно ни ветки, ни листочка, чья зелень радовала бы глаз.

Но иногда вода появлялась здесь, и в немалых количествах, о чем говорили следы, оставленные ею на горной породе по обеим сторонам каньона. В такие времена ныне сухой каньон тотчас становился руслом реки, изливающей свои бурные глубокие потоки в Колорадо. Тогда ущелье неделями становилось непроходимым, и, пожалуй, едва ли даже смелый вестмен или индеец рискнул бы довериться волнам на шатком ветхом каноэ.

Дно каньона почти напоминало морское побережье, ибо состояло из глубоко застрявших в нем окатанных камней, промежутки между которыми были заполнены песком. Это очень затрудняло путь, поскольку округлые камни выскальзывали из-под копыт и так утомляли животных, что всадники время от времени вынуждены были останавливаться, чтобы дать им отдохнуть.

Олд Файерхэнд, Олд Шеттерхэнд и Виннету скакали впереди. Первый уделял окрестностям необычайное внимание. Со стороны казалось, что он разыскивал место, имевшее для него большое значение. Там, где две громадные накренившиеся скальные колонны опирались вверху друг на друга, оставляя внизу проход, который едва ли имел ширину в десять футов и внутри, казалось, сужался еще больше, охотник остановил жеребца, окинул место испытующим взглядом и произнес:

— Похоже, здесь я тогда вышел после того, как нашел жилу. Не думаю, что ошибаюсь.

— Так ты хочешь туда, внутрь? — спросил Олд Шеттерхэнд.

— Да. И вы должны ехать со мной.

— Разве щель ведет далеко? Такое впечатление, что скоро она сузится совсем.

— Посмотрим. Возможно, я ошибаюсь.

Олд Файерхэнд хотел было спешиться, чтобы обследовать местность, но апач направил своего коня в скальную теснину и спокойно, но твердо сказал:

— Пусть мои братья следуют за мной, поскольку здесь начинается путь, который сократит большое расстояние. Для лошадей он намного удобнее, чем окатанная порода каньона.

— Ты знаешь эту расщелину? — удивился Олд Файерхэнд.

— Виннету хорошо помнит все горы, долины, ущелья и трещины, и ты знаешь, что он никогда не ошибается.

— Это правда. Но то, что ты знаешь именно это место и утверждаешь, что здесь начало пути, все же странно. Тебе ведом район, куда он выведет?

— Да. Сначала эта трещина станет еще теснее, потом она расширится и перейдет не в узкое ущелье, а в скалистую равнину, которая постепенно поднимается ввысь, как гигантская плита.

— Верно. Стало быть, я на правильном пути. Плита поднимается вверх на многие сотни футов. А что будет потом? Ты знаешь?

— Потом ее верхняя кромка внезапно оборвется в бездну, в большой глубокий и круглый котел, из которого запутанный скальный проход выведет наверх, в широкую прекрасную долину Серебряного озера.

— Так оно и есть. Ты был в этой котловине?

— Да.

— Ты нашел там что-нибудь примечательное?

— Нет. Я там ничего не нашел — ни воды, ни травы, ни зверей. Ни одно насекомое не ползает там по навеки высохшей горной породе.

— Тогда я хочу вам сообщить, что там все же имеется кое-что более ценное, чем вода и трава.

— Ты имеешь в виду серебряную жилу, которую ты открыл?

— Да. Там есть не только серебро, но и золото. Именно этот скальный котел и есть цель моей дальней поездки. Вперед, здесь свернем направо!

Они поскакали в проем друг за другом, поскольку иначе в нем нельзя было проехать. Но вскоре скальные стены стали расходиться все дальше, появились гигантские колонны, и теперь перед всадниками лежала врезающаяся в дно расщелины своим нижним углом, твердая и гладкая треугольная скала, медленно поднимавшаяся вверх меж уходящих вправо и влево стен. Она была в виде перевернутой крыши и наверху своим прямым, как трос, основанием отчеркивала полоску светлого неба.

Всадники направили лошадей прямо на треугольник. Казалось, будто животные взбирались на огромную гладкую крышу, но все же подъем не был таким уж значительным и не создал слишком больших трудностей. Прежде чем отряд добрался до верха, прошло, пожалуй, около часа, и теперь перед всадниками точно на запад протянулась многомильная скалистая равнина, на переднем плане которой открывалась глубокая котловина, о которой говорили Олд Файерхэнд и Виннету. Отсюда, сверху, было видно, что слева, на юг, по ломаной траектории вилась темная линия. Это был упомянутый скальный проход, через который из котла можно было выйти к Серебряному озеру.

Теперь дорога вела вниз, в ущелье. Спуск был довольно крутым, и путникам пришлось спешиться. В какие-то моменты проход становился весьма опасным. Естественно, пленников сняли с коней и освободили им ноги, чтобы они могли сами спуститься вниз. Молодой навахо неотступно следовал за ними и не спускал с них глаз. Уже внизу индейцев снова посадили на лошадей и крепко связали.

Теперь Олд Файерхэнд хотел показать спутникам свою находку, но юта не должны были знать о ней. Поэтому их перевели в скальный коридор, и несколько рафтеров вместе с навахо остались их охранять. Остальные вовсе не имели желания снова садиться в седло. Весть о том, что они находятся в районе искомого месторождения, привела их в большое возбуждение.

Диаметр котловины был не меньше английской мили. Все ее дно оказалось засыпано глубоким песком, смешанным с перетертыми голышами величиной с кулак. Чувствовалось, что два человека — Олд Файерхэнд, обнаруживший жилу, и инженер Батлер, который должен был оценить находку и рассмотреть возможность разработки с технической точки зрения, — стали теперь центром внимания. Исследовательский взгляд последнего долго блуждал по окрестностям, после чего инженер заметил:

— Очень может быть, что мы натолкнемся здесь на богатую жилу. Если тут действительно есть драгоценный металл, то стоит ожидать, что его довольно много. Это чудовищное углубление прорыто за века. Вода текла с юга через скальный коридор, и здесь, в низине, она не могла идти дальше, в результате чего образовался водоворот, отделивший горную породу и растерший ее гравием и песком. Грунт, на котором мы стоим, сложен за счет постоянных осадков и должен содержать в себе вымытые металлы, которые из-за своего веса глубоко опустились в глубину и, таким образом, лежат под песком. Если мы раскопаем песок на несколько локтей, то увидим, успешно ли наше путешествие или нет.

— Нам не нужно копать. Разве не достаточно доказать, что берег этой большой водной артерии содержит искомый металл? — скорее утверждал, чем спрашивал Олд Файерхэнд.

— Конечно, Если в этих стенах есть золото или серебро, то, совершенно определенно, и дно котла насыщено металлами.

— Так идемте! Я хочу предъявить вам доказательства.

Он уверенно направился к месту, которое, похоже, точно знал. Другие в большом волнении последовали за ним.

— Кузен, у меня екает сердце, — признался Хромой Френк альтенбуржцу. — Если мы найдем тут серебро или даже золото, я набью себе полные карманы, а потом поеду домой, в Саксонию. Там куплю виллу на красивом пляже Эльбы и буду с утра до вечера торчать в окне, чтобы все видели, каким знатным и великолепным парнем я стал.

— А я, — ответил Дролл, — куплю себе крестьянскую усадьбу с двадцатью конями и восемьюдесятью коровами! Я займусь только творогом и козьим сыром и осяду в Альтенбургии.

— А если не найдем?

— Ну, если не найдем, не сможем ничего этого сделать. Но думаю, что нам выпадет счастье, поскольку, само собой, вблизи Серебряного озера должно быть серебро.

Его уверенность не оказалась бесплодной. Олд Файерхэнд остановился у скальной стены в том месте, где она была раскрошена и подмыта. Он вытащил из нее сначала один шаткий камень, затем другой, а потом еще и еще. Образовалась расщелина, прежде закрытая от постороннего глаза камнями. Эта расщелина возникла под влиянием природных сил и, как сейчас стало очевидным, была искусственно расширена. Олд Файерхэнд запустил руку внутрь и сказал:

— Из того, что я здесь нашел, я взял с собой немного на пробу и отдал на исследования. Сейчас я хотел бы узнать, каково заключение Батлера.

Когда он теперь вынул руку, в ней лежал белый, слегка побуревший образец, который охотник передал инженеру. Едва тот его взял и окинул взглядом, как громко воскликнул:

— О, Боже! Это же чистое, самородное серебро! И оно изначально находилось здесь?

— Да, вся расщелина была заполнена им. Серебро, похоже, глубоко вошло в породу, и она теперь должна быть очень богата металлом.

— Тогда гарантирую, что мы здесь наладим исключительно прибыльные разработки. Во всяком случае, тут полно таких трещин и расщелин, содержащих самородки.

— Не только самородки, но и рудные жилы, как я сейчас покажу, — сказал Олд Файерхэнд и улыбнулся.

Он вытащил другой, еще больший предмет и отдал его инженеру. Это был большой кусок руды величиной более чем в два кулака, который Батлер осмотрел очень внимательно, а потом радостно крикнул:

— Химический анализ, конечно, намного надежнее, но готов поклясться, что здесь мы имеем дело с хлористым серебром, а значит, с роговой серебряной рудой, кераргиритом!62

— Это верно. Анализ в итоге дал хлористое серебро.

— Сколько процентов?

— Семьдесят пять процентов чистого металла, — констатировал Олд Файерхэнд.

— Какая находка! Однако в штате Юта преимущественно встречается роговая руда. Где же эта жила?

— Дальше, на другой стороне котла. Я ее прикрыл толстым слоем породы и потом покажу вам. А теперь что это?

Он выгреб из расщелины кучу зерен размером с лесной орех.

— Самородки, золото! — не веря своим глазам, воскликнул инженер. — Тоже отсюда?

— Да. Мы спрятались тогда здесь и не могли уйти от подстерегавших нас краснокожих. Вода отсутствовала, и я раскопал песок, чтобы посмотреть, есть ли влажная земля. Воды не было, а вот таких самородков нашел я великое множество.

— Значит, золотые жилы тоже есть здесь, как я прежде и говорил! Олд Файерхэнд, тут лежат миллионы! А нашедший их — богатый, очень богатый человек!

— Только нашедший? Вы все получите свою долю. Я — первооткрыватель, Батлер — инженер, а остальные помогут нам в разработке. Для этой цели я и взял вас с собой! Условия, при которых мы будем вместе работать, и долю, которую получит каждый, мы еще определим.

Слова вызвали всеобщий восторг, тотчас выросший в несмолкаемое ликование. Теперь Олд Файерхэнд показал очень богатую серебряную жилу рогового серебра, которая была очень богата. Оставалось надеяться, что она здесь не единственная. Большинство выразили желание разведать место прямо сейчас, но Олд Шеттерхэнд не допустил этого и предостерег:

— Не так спешно, господа! Мы должны прежде всего подумать о другом. Здесь, наверху, мы ведь не одни!

— Но мы опередили краснокожих, — заметил лорд, который не очень претендовал на находку, но испытывал не меньшую радость, чем другие.

— Опередили — да, но не больше. Находящийся среди нас навахо точно знает путь отступления своих. Он рассчитал, что они прибудут на озеро всего лишь несколько часов спустя после нас, а за ними обязательно последуют юта. Стало быть, мы не должны терять времени — нам надо приготовиться к встрече.

— Верно, — согласился англичанин. — Но я все же хотел бы знать, с какими большими трудностями столкнется здесь разработка. На то, чтобы поведать об этом, мистеру Батлеру потребуется всего минута. Итак, Батлер, дайте нам ответ!

Мистер Батлер снова испытующим взором оглядел окрестности, сказав при этом:

— Вода, прежде всего вода, — вот что нам нужно. Где мы найдем ее?

— Ближайший источник — Серебряное озеро.

— Как далеко оно отсюда?

— В двух часах езды.

— Оно лежит выше этого места?

— Значительно выше.

— Тогда необходимый уклон существует. Спрашивается только, есть ли возможность подвести озерную воду сюда?

— Скальный коридор — единственный проход к этому котлу — ведет наверх и выходит вблизи озера.

— Это очень важно, поскольку я полагаю, что прокладка подводящего трубопровода натолкнется на серьезные трудности. Но нам нужны трубы, пусть сначала из дерева, железными мы их заменим после. А здесь есть дерево?

— В избытке. Серебряное озеро окружено лесами.

— Великолепно! Возможно, нам не понадобится устилать трубами все расстояние. Нам нужно чуть выше этого места соорудить резервуар, в который вода из озера будет стекать по поверхности. Но оттуда она должна затекать в трубы, чтобы мы получили необходимое давление.

— Итак, нужны насосы?

— Да. Естественно, придется остерегаться перерабатывать горную породу лопатами и кирками. Ее нужно размывать водой, и только там, где не хватит давления, будем использовать порох. Так же обработаем водой содержащую металл землю.

— Но потом придется спускать воду, иначе котел переполнится и мы не сможем работать.

— Да, нужен сток! Здесь его нет, и все же он должен быть сооружен. Думаю, поначалу хватит водокачки или патерностера63, которым мы поднимем воду на высоту гор, с которых мы сюда спустились. Оттуда вода сбежит вниз сама, а через расщелину попадет и в каньон. Пока мы будем двигаться наверх, к озеру, я посмотрю, можно ли осуществить то, о чем мы говорили, и как лучше это сделать. Конечно, нам нужны машины, которых у нас нет, но пока это не создаст больших трудностей — в течение месяца можно собрать все необходимое. Меня беспокоят только два момента.

— Какие?

— Во-первых, индейцы. Разве они смирятся с этим?

— Этого не стоит опасаться. Олд Шеттерхэнд, Виннету и я — все мы так хорошо дружим со здешними племенами, что нам легко будет найти с ними общий язык.

— Хорошо! Но земля? Кому она принадлежит?

— Тимбабачам. Влияние Виннету склонит их продать ее нам.

— А признает ли эту покупку правительство?

— Хотел бы я посмотреть на человека, который потом стал бы оспаривать мои права! Уж этот пункт точно не готовит мне головных болей, — подвел итог Олд Файерхэнд.

— Тоща я удовлетворен. Самое главное — подвести воду озера, а удастся ли это — я узнаю во время нашей поездки. Итак, едем дальше!

Маленькая расщелина снова была закрыта, рудную жилу так же основательно засыпали, после чего компания села на коней, чтобы снова тронуться в путь.

Дорога наверх, ведущая через выточенное водой древнее ущелье, в котором ожидали пленные краснокожие с их охраной, часто петляла, при этом ширина скального коридора колебалась от десяти до двадцати футов. Внутри не было никакой растительности. Бывшее водяное русло оказалось высушенным до основания, и лишь к весне там появлялось немного влаги, все же недостаточной, чтобы возродить к жизни растения.

Прошло почти два часа, пока высушенное русло реки внезапно не стало шире и не превратилось в окаймленную скалами долину, где местами появились озерца стоячих вод. Здесь в первый раз после долгой скачки появилась трава. Кони уже достаточно натерпелись от жары, недостатка воды и плохой дороги. Они больше не хотели слушаться поводьев и испытывали голод, поэтому всадники спешились. Они сели плотным кольцом и завели беседы о богатствах, которые в будущем надеялись получить. Враждебных индейцев здесь опасаться не стоило, к тому же люди хотели сделать лишь короткий привал, а потому не думали о том, чтобы выставить часовых.

В течение пройденного пути инженер внимательно следил за окрестностями и теперь хотел сообщить о своих наблюдениях:

— До сего момента я полностью удовлетворен. Ущелье позволит не только провести трубопровод, но также и транспортировать различные средства, которые нам потребуются. Если наши требования и дальше будут так же удовлетворяться, мне придется констатировать, что природа идет нам навстречу в высшей степени дружелюбно.

— Эй! — произнес Хромой Френк, ткнув в ребро альтенбуржца. — Ты слышишь? Из моей виллы что-нибудь получится.

— Из моей усадьбы тоже! Так радуйся, Альтенбург, когда знаменитейший из твоих сынов приедет с денежным мешком высотой в двадцать локтей! Кузен, иди сюда, я должен тебя обнять!

— Еще не время! — парировал Френк. — Богатство пока скрыто в недрах конфернальной формы будущего времени, и мы, как люди осторожные, должны ожидать, что моя вилла и твоя усадьба рассеются в субстанциальное ничто. Как уроженец Саксонии и ученый плут, я вовсе даже не сомневаюсь, что мои надежды воплотятся в прекраснейшем исполнении, но все же еще не время для поцелуев. Я…

Он прервался, поскольку раздался озабоченный голос инженера:

— Эллен! Где Эллен? Я не вижу ее!

Девочка за прошедшие дни увидела не только первую траву, но и несколько цветов и поторопилась сорвать их, чтобы принести отцу. Влага лежавшего поблизости озера проникала в землю, поэтому здесь зародилась растительность, которая наверху становилась все гуще и даже покрывала ведущее к озеру ущелье. Эллен беззаботно брела вперед по скальному коридору. Она шла, срывая цветы, все дальше и дальше, пока не достигла очередного витка лабиринта. Тут ей показалось, что она забрела слишком далеко, и она захотела было вернуться, но в этот миг из-за поворота вышли три вооруженных индейца. Девочка застыла от страха, хотела позвать на помощь, но не смогла произнести и звука. Индеец, благодаря своему воспитанию, всегда сохраняет присутствие духа, он действует в любом положении быстро и решительно. Едва трое заметили девушку, двое из них сразу бросились к ней. Один вытащил нож и пригрозил на ломаном английском:

— Молчи, иначе умереть!

Третий шмыгнул вперед, чтобы проверить, кому принадлежит белая девочка, поскольку, само собой разумеется, она не могла быть одна. Он вернулся через две минуты и шепнул своим спутникам несколько слов, которые Эллен не поняла, после чего ее увлекли вперед, не позволяя издать ни звука.

Очень скоро ущелье закончилось — оно выходило на невысокий горный склон, нижний край которого порос кустами, выше переходившими в лес. Эллен потащили прямо через кусты, а потом к деревьям, где сидела группа индейцев. Их оружие лежало рядом, но они тотчас его подхватили и вскочили, когда увидели своих людей с девочкой.

Эллен не понимала ни слова из того, что они говорили, но видела обращенные к себе взгляды и догадывалась, что находится в большой опасности. И вдруг она вспомнила о тотеме, который подарил ей на пароходе Маленький Медведь. Он сказал ей, что надпись на нем будет защищать ее от любого проявления враждебности. «Его тень — моя тень, а его кровь — моя кровь, он — мой старший брат» — так было написано на куске кожи. Вытянув шнур, на котором висел тотем, она быстро развязала его и подала кожу индейцу, которого по его свирепому виду посчитала самым опасным.

— Нинтропан-Хомош, — сказала она при этом, повторив имя Маленького Медведя на его родном языке.

Краснокожий развернул кожу, рассмотрел нанесенные на ней фигуры и знаки, издал крик удивления и дал тотем следующему. Кусок кожи пошел из рук в руки. Лица краснокожих стали дружелюбнее, а тот, с кем Эллен заговорила, спросил ее:

— Кто давать тебе?

— Нинтропан-Хомош, — ответила девочка.

— Юный вождь?

— Да, — кивнула она.

— Где?

— На пароходе.

— Большое огненное каноэ?

— Да, — сообразила Эллен.

— На Арканзас?

— Да.

— Верно быть. Нинтропан-Хомош быть на Арканзас. Кто люди там?

Он указал назад в ущелье.

— Виннету, Олд Файерхэнд, Олд Шеттерхэнд.

— Уфф! — вырвалось у воина, и его восклицание подхватили остальные. Он хотел спросить еще, но тут зашуршали ветви и белые во главе с тремя только что названными людьми прорвались сквозь кусты, чтобы тотчас взять краснокожих в кольцо.

Виннету обнаружил следы девочки, и остальные быстро последовали за ним. Индейцы не сделали даже попытки защититься, поскольку знали, что все это было бесполезно. Разведчик не сразу заметил Виннету, хотя раньше его видел, а теперь, когда узнал, воскликнул:

— Великий вождь апачей! Эта белая девочка владеть тотем Маленького Медведя и есть наш друг. Мы взяли ее с собой, поскольку не знать, друзья ли те люди, к которым она принадлежит, или враги.

На лицах краснокожих виднелись следы голубой и желтой краски, что дало повод Виннету задать вопрос:

— Вы воины тимбабачей?

— Да.

— Какой вождь ведет вас?

— Чиа-ницас.

Имя означало Длинное Ухо. Скорее всего этот человек был знаменит своим острым слухом.

— Где он? — спросил Виннету снова.

— У озера.

— Сколько воинов там?

— Сотня.

— У озера собрались и другие племена?

— Нет. Но придут еще две сотни навахо, чтобы бороться против юта. Мы прибыть туда, чтобы с воинами навахо ехать на север — за скальпами юта.

— Остерегайтесь, чтобы они не сняли ваши. Вы выставили часовых?

— Зачем? Мы не ждать никакой враг.

— Их придет больше, чем вы могли думать. Большой Медведь на озере?

— Да, и Маленький Медведь тоже.

— Ведите меня к ним!

В этот момент из ущелья появились рафтеры с лошадьми и пленниками, ибо белые, отправившиеся в погоню, естественно, шли по следу Эллен пешком. Рафтеры поднялись наверх, а тимбабачи стали впереди отряда как проводники. В этот миг не было человека радостнее инженера, который сильно перепугался за свою дочь.

Отряд преодолел горный склон и потом некоторое время двигался по его гребню среди деревьев. Затем всадники спустились вниз, на другую сторону, и вскоре увидели блеск воды.

— Серебряное озеро, — пояснил Олд Шеттерхэнд, обернувшись к спутникам. — Наконец мы у цели.

— Но спокойствия, пожалуй, не ожидается, — заметил Файерхэнд. — Похоже, пороху мы еще понюхаем.

На некоторое время всадники задержались, чтобы обозреть окрестности, которые воистину можно было назвать величественными.

Высочайшие скальные бастионы, отливавшие, как в каньоне, всеми цветами радуги, окружали долину, которую едва можно было пересечь верхом и за два часа пути. За бастионами вновь и вновь вздымались еще более величественные горные великаны, гордо вознесшие свои головы над более мелкими собратьями. Все эти горы и скалы не были голыми. Даже в многочисленных ущельях, которые их испещрили, росли деревья и кусты. Чем глубже вниз, тем теснее вставал лес, выходивший, казалось, из самого озера, но на самом деле оставивший между опушкой и водой узенькую полоску прибрежной травы. В этой траве стояло несколько хижин, вблизи которых у берега были привязаны каноэ.

Посреди озера находился зеленый остров с причудливой постройкой из необожженного кирпича. Казалось, этот дом сохранился с тех времен, когда нынешние индейцы еще не вытеснили коренных жителей. Остров оказался круглой формы и в диаметре имел более сотни шагов. Старую постройку полностью покрывали цветущие вьюны, а остальное пространство острова было отведено под сад и засажено цветами и кустами картофеля.

В воде озера отражались верхушки леса, а горные вершины отбрасывали на него свои тени, которые не были ни зелеными, ни голубыми, ни вообще темными, а мерцали скорее серо-серебряными тонами. Ни одно дуновение не рябило воду. Можно было подумать, что это не озеро, а полная ртути чаша, если бы такое только было возможно.

Рядом с упомянутыми хижинами лежали индейцы, те самые сто тимбабачей. Они переполошились, когда увидели приближающийся отряд белых, но поскольку во главе его находились их соплеменники, быстро успокоились.

Белые еще не достигли хижин, а там, на острове, из древней постройки вышли две фигуры. Апач приложил руку к устам и крикнул:

— Нинтропан-Хауей! Это пришел Виннету!

Раздался ответный окрик, после чего двое спустились в каноэ, собираясь грести к берегу. Ими оказались Медведи, отец и сын. Их удивление, когда они увидели знакомые лица, явно было велико, но они ничем не выдали его. Когда Большой Медведь вышел на берег, он подал Виннету руку и произнес:

— Великий вождь апачей успевать повсюду. Куда бы он ни прийти, везде радовать сердце. Я приветствую также Олд Шеттерхэнда, которого знать, и Олд Файерхэнда, который был со мной на пароходе!

Как только Большой Медведь заметил Тетку Дролла, по его лицу скользнула улыбка — он вспомнил о встрече с этим забавным малым и сказал, подав руку:

— Мой белый брат — храбрый человек. Он убить пантера, и я горячо приветствовать его.

Так он неторопливо шел от одного к другому, каждому подавая руку. Его сын был слишком молод, он еще не имел права считать себя равным воинам и охотникам, но говорить с Эллен ему не запрещалось. Привязав каноэ, парень приблизился к девочке, которую тем временем спустили на землю из паланкина. За время своего путешествия ему не раз представлялась возможность увидеть, как приветствуют друг друга дамы и господа, и теперь он посчитал удобным показать, что еще ничего не забыл. Поэтому он снял с головы шляпу, защищавшую от солнца, слегка махнул ей, поклонился и сказал на ломаном английском:

— Маленький Медведь и не думать, что снова увидеть белая мисс. Что за цель ее путешествия?

— Она лежит не дальше, чем Серебряное озеро, — игриво ответила девочка.

Румянец радости окрасил его лицо, но при этом он не смог подавить удивление:

— Значит, мисс некоторое время быть здесь?

— И даже довольно долго, — по-взрослому ответила Эллен.

— Тогда я просить позволить мне всегда быть при ней. Мисс должна узнать все деревья, все растения и цветы. Мы будем рыбачить на озере и охотиться в лесу, но я должен всегда быть вблизи, поскольку есть разный звери и враждебный люди. Она мне позволять?

— С большим удовольствием. Я чувствую себя с тобой намного безопаснее и очень рада, что ты есть здесь.

Девочка протянула ему руку, а он, он притянул ее к губам, совершив при этом поклон поистине настоящего джентльмена!

Лошади прибывших тотчас были отведены тимбабачами в лес, где находились также и их животные. Вождь индейцев до сих пор гордо сидел в своей хижине и лишь теперь медленно вышел наружу, весьма недовольный тем, что никто не хотел замечать его присутствия. Он оказался мрачным типом с бросающимися в глаза длинными конечностями. Он был не менее, чем остальные, удивлен внезапным появлением стольких белых, но посчитал ниже своего достоинства показать это и сделал вид, что воспринял их присутствие как нечто само собой разумеющееся. Поэтому он на удалении остановился и обратил свой взор в другую сторону, к горам, как будто и не собирался заводить с белыми даже разговора. Но он просчитался, ибо Тетка Дролл сам подошел к нему и спросил:

— Почему Длинное Ухо не подходит? Он не хочет приветствовать знаменитых воинов бледнолицых?

Вождь пробормотал на своем языке что-то неопределенное, но явно не на того напал, ибо Дролл хлопнул его по плечу как старого знакомца:

— Говори по-английски, старина! Я не учил твой диалект.

Краснокожий снова что-то пробормотал, а Дролл продолжил дальше:

— Не понимаю тебя! Я же знаю, что ты сносно говоришь по-английски.

— Нет! — солгал вождь.

— Нет? Ты знаешь меня?

— Нет!

— Стало быть, меня ты никогда не видел?

— Нет!

— Хм! Припомни! Ты должен вспомнить.

— Нет!

— Мы виделись внизу, в Форт-Дифайенсе!

— Нет!

— Да замолчи ты со своим «нет!». Я могу тебе доказать, что говорю правду. Тогда нас было трое белых и одиннадцать краснокожих. Мы немножко поигрывали в карты и чуть-чуть выпивали. Но краснокожие выпили гораздо больше и, в конце концов, забыли, как их зовут и где они находятся. Позже они проспали весь остаток дня после полудня и всю ночь. Может, теперь ты вспомнишь, старина?

— Нет!

Казалось, что, кроме «нет», краснокожий действительно не знал ни одного слова из языка белых.

— Прекрасно! Но все же ты мне отвечаешь, а значит, понимаешь меня. Потому я хочу продолжить дальше. Мы, белые, тоже улеглись под дощатым навесом рядом с краснокожими, поскольку другого места не было. Когда мы проснулись, те ушли. Ты знаешь куда?

— Нет!

— А с ними «ушли» мое ружье и сумка для пуль. Когда-то я выгравировал на стволе «Т. Д.» — Тетка Дролл. Странно, но те же буквы видны и на стволе твоего ружья. Может, ты знаешь, как они туда попали?

— Нет!

— А моя сумка для пуль была украшена бисером, и на ней тоже было написано «Т. Д.». Я носил ее на поясе, прямо как ты свою. И, как я к своей радости заметил, на ней те же буквы. Знаешь, как попали мои буквы на твою сумку?

— Нет!

— Зато я знаю, как мое ружье попало в твои руки и как моя сумка для пуль оказалась на твоем поясе. Вождь носит только те вещи, которые являются его добычей, но ворованными предметами должен пренебрегать. Я хочу освободить тебя от них.

В один миг толстяк рванул ружье из рук краснокожего, а сумку — с пояса и спокойно отвернулся от него. Но индеец молниеносно прыгнул следом и заявил ему на достаточно хорошем английском:

— Отдай!

— Нет, — на манер вождя ответил Дролл.

— Это ружье мое!

— Нет!

— И эта сумка тоже!

— Нет!

— Ты вор!

— Нет!

— Верни, или я заставлю тебя!

— Нет! — улыбнулся Дролл.

Тут рассвирепевший краснокожий выхватил нож. Те, кто не знал Дролла, были уверены, что сейчас начнется драка, но лицо Тетки расплылось в улыбке:

— Мне приходится отбирать свои собственные вещи! Разве такое возможно? Все же не будем ссориться. Ты — Длинное Ухо, я знаю тебя, хотя, собственно, ты должен называться Длинной Лапой. Не криви душой и сможешь оставить себе то, что имеешь — я ведь давным-давно возместил пропажу. Итак, откровенно — ты знаешь меня?

— Да! — против ожидания ответил индеец.

— Ты был со мной в Форт-Дифайенсе?

— Да!

— Ты был пьян?

— Да!

— А потом исчез с моим ружьем и моей сумкой?

— Да!

— Хорошо, тогда бери и то и другое. Вот также моя рука. Давай будем друзьями, но ты должен говорить по-английски и больше не воровать. Понятно!

Странный весельчак схватил руку краснокожего, потряс ее и вернул ему свои собственные вещи. Краснокожий взял их, скорчив при этом кислую мину, но дружелюбно произнес:

— Мой белый брат — мой друг. Он знает, что он прав и справедлив, ибо нашел вещи у меня и снова отдал их. Он — друг красных людей, и я его люблю!

— Да, дружок, ты мне тоже по нраву. Сейчас ты узнаешь об этом. Ведь если бы мы не пришли, вы скорее всего потеряли бы свои скальпы!

— Наши скальпы? Кто должен их взять?

— Юта.

— О, они не придут — их разбили навахи, и мы скоро будем преследовать их, чтобы добыть много скальпов.

— Тут ты ошибаешься! — серьезно заметил Дролл.

— Но мы видим здесь пленных вождей и воинов юта, а значит, они побеждены.

— Этих мы взяли на собственный страх и риск. Но навахо были позорно разбиты и убежали, а юта скачут за ними и, возможно, сегодня будут здесь, на Серебряном озере.

— Уфф! — воскликнул Длинное Ухо, открыв от удивления рот.

Его подчиненные также издали громкие возгласы и в растерянности переглянулись.

— Это возможно? — спросил Большой Медведь. — Тетка говорить правда?

— Да, — вмешался Виннету, знавший лучше всех окрестности Серебряного озера. — Мы вам все подробно расскажем, но лишь после того, как убедимся, что противник не захватит нас врасплох. Его появление ожидается с минуты на минуту. Пусть пятьдесят воинов тимбабачей тотчас скачут вниз, в каньон. Горбатый Билл и Дядя Шомпол пойдут с ними.

— Я тоже! — предложил Хромой Френк свою кандидатуру.

— И я! — добавил Дролл.

— Хорошо, — согласился Виннету, — вы также поскачете с ними. Поедете вниз до места, где каньон начинает сужаться, и закрепитесь за скалами. Там достаточно выступов и углублений, которые послужат укрытием. Юта будут сильно теснить навахов, чтобы одновременно с ними достичь Серебряного озера. Вы должны оказать друзьям помощь и, как только увидите врагов, вышлите нам гонца, чтобы мы тоже пришли. Сначала напоите коней, утолите жажду сами, ибо там, внизу, нет никакой воды, а Большой Медведь даст вам с собой поесть.

Мяса было достаточно. Оно висело и сушилось на ремнях, растянутых на деревьях. Питьевой воды хватало с избытком. Со скал вниз стекало множество ручьев, питавших озеро. К одному из них направили коней, чтобы дать им вдоволь напиться.

Вскоре пятьдесят воинов с четырьмя белыми были готовы к отъезду. Маленький Медведь упросил своего отца скакать с ними, что ему тотчас было позволено. Он лучше, чем тимбабачи, знал озеро и каньон, и его присутствие могло стать большим преимуществом.

Горная долина Серебряного озера, тянувшаяся с севера на юг, с восточной и западной стороны оказалась полностью непроходима, поэтому попасть в нее можно было только на севере через скальный коридор, откуда пришли белые, а на юге озеро изливало свои воды в ущелье.

Появления врага с юга не ожидалось, оттуда скорее должны были появиться дружественные навахи. Стало быть, там не нужны никакие меры предосторожности.

При внимательном взгляде на северные окрестности Серебряного озера можно было прийти к выводу, что раньше оно имело сток не на юг, а на север. Во всяком случае, озеро сбрасывало излишек своей воды в каньон. Но теперь между озером и каньоном вырос занимающий солидную площадь холм, очень похожий на плотину. Сама по себе плотина возникнуть не могла, а значит, предположение о том, что ее кто-то искусственно насыпал, лежало недалеко от истины. Руки, которые выполнили эту работу, давно обратились в прах, ибо все возвышение поросло деревьями, которым было определенно не менее полутора сотен лет. С какой целью ее соорудили? Существовали ли еще люди, способные ответить на эти вопросы?

Высланный Виннету отряд преодолел плотину, за которой начинался каньон. Последний в ширину едва достигал и десяти локтей, поначалу был пологим, а потом постепенно расширялся и врезался глубже в землю. Растительность, похоже, была только вблизи озера — очень быстро за плотиной исчезли деревья и кусты, а вскоре пропала даже трава.

Не проскакали они и десяти минут, как стены каньона превысили в высоту сто футов, а еще через четверть часа они, казалось, достигли неба. Здесь снова появились гладкие скальные обломки, сильно затруднявшие передвижение верхом. Когда минули три четверти часа, каньон вдруг сильно расширился — почти в два раза по сравнению с тем, каким он был прежде. Теперь не только сверху, но и снизу стены оказались рассеченными многочисленными трещинами. Проход выглядел как крытая галерея, в которой легко можно было спрятаться.

— Здесь мы остановиться, — произнес Маленький Медведь, скакавший впереди вместе с белыми. — Тут достаточно расщелин и пещер, в которых мы сможем найти укрытие.

— А лошадей отведем подальше, — заметил Дролл. — Тут в любой момент может начаться борьба, и их не должно быть видно.

Его предложение было разумным, и животных быстро увели. Пятьдесят пять человек спрятались по обеим сторонам прохода в углублениях и ложбинах. Белые оставили с собой Маленького Медведя, поскольку тот мог дать им любые необходимые сведения. Он серьезно и обстоятельно, как взрослый воин, справился о происшествиях последних дней и не сразу поверил, что навахи проиграли сражение. Тем больше была его признательность бледнолицым, пришедшим на помощь.

— Мои белые братья действовать как мужественные, но осмотрительные люди, — сказал он, — а навахи стать слепы и глухи. Они должны были победить, ибо юта не ожидать их. Если они спокойно пробраться в долину и наброситься на юта, то полностью их уничтожить, но они закричать раньше время и стрелять, а потому должны были отдать свой скальп. Теперь юта превосходить их, и если борьба прийти вблизи озеро, тогда…

— Тогда мы вставим свое словцо, — подытожил Дролл.

— Да, поговорим, — добавил также и Фрэнк. — Мне это по нраву, ибо я смогу опробовать на этих типах подаренное лордом ружье. Как же обстоит дело? Есть ли в каньоне другие проходы?

— Нет. Иметься только один — расщелина, через которая вы прийти в котел и которая юта не знать.

— А навахи?

— Лишь немногие из них. Им не прийти в голову воспользоваться этим путем, ибо он…

Индеец прервался, чтобы прислушаться — его острое ухо уловило шорох. Другие также его услышали. Звуки напоминали шарканье о камни усталой лошади. Через короткое время показался один-единственный всадник-навахо, чей конь едва мог двигаться. Человек был ранен, поскольку его одежда оказалась испачкана кровью, но, несмотря на это, он беспрерывно работал руками и ногами, чтобы новыми усилиями привести своего коня в чувство.

Маленький Медведь оставил укрытие. Как только навахо заметил его, он остановил животное и радостно крикнул:

— Уфф! Мой юный брат! Ожидаемые воины навахо уже подошли?

— Еще нет.

— Тогда мы погибли!

— Как может воин навахо дать себе погибнуть!

— Великий Дух оставил нас и повернулся лицом к псам — юта. Мы напали на них в Долине Оленей, чтобы задушить прямо там, но наши вожди потеряли разум — юта оказались сильнее. Мы выстояли, но сегодня утром большая группа присоединилась к нашим врагам. Они теперь во много раз превосходят нас и сильно теснят сзади.

— Уфф! Значит, вас уничтожили?

— Почти. В десяти ружейных выстрелах отсюда бушует борьба. Меня послали, чтобы позвать помощь с озера, ибо мы думали, что ожидаемые воины уже пришли. Но теперь наши люди погибли.

— Еще нет. Слезай с коня и отдохни! Помощь придет.

Каково было удивление раненого человека, когда он увидел пять десятков тимбабачей и четверых белых! Те не поняли сообщение навахо, ибо не владели языком, поэтому Маленький Медведь перевел слова гонца. Когда все остальные услышали, что произошло, Дролл сказал:

— Если так, то навахо нужно тотчас возвращаться. Пусть кто-нибудь быстро поскачет к ним и скажет, что мы примем их здесь. А второй должен мчать к озеру, чтобы привести наших людей и остальных тимбабачей.

— Что тебе взбрело в голову! — прервал его Хромой Френк. — По твоему плану навахи обречены!

— Почему? — удивился Дролл. — Ты думаешь, я не вестмен?

— И лучший вестмен может иметь худшие мысли. Навахи противостоят такой сверхсиле, что тотчас будут уничтожены, как только обратятся в бегство, ибо юта потом просто сомнут их. Безусловно, они должны остаться, должны держаться до последнего! О том, что будет дальше, мы позаботимся.

— Браво, Френк, ты прав! — согласился Горбатый Билл.

И Дядя Шомпол тоже вставил:

— Да, да, стоят пусть до последней крови,

Пока всех юта мы там не разгоним!

— Хорошо! — кивнул Френк, весьма удовлетворенный одобрением, которое он снискал. — Пускай воин тимбабачей быстро скачет к озеру и позовет на помощь, трое останутся здесь у лошадей, чтобы те не наделали глупостей, а мы все побежим что есть мочи на помощь навахам. Вперед!

Все тотчас было исполнено, как сказал Хромой Френк. Четверо белых во главе с храбрым Маленьким Медведем и тимбабачами помчались вперед так быстро, как позволяла плохая дорога. Они еще не удалились достаточно далеко, когда услышали выстрел, потом еще один. Как друзья, так и враги были вооружены преимущественно луками и стрелами, поэтому никаких ружейных залпов, кроме одиночных выстрелов, быть не могло. Спешившие на помощь тотчас услышали крики сражающихся и вскоре увидели их.

Да, с навахами дело обстояло худо. Большинство их лошадей погибли, и теперь они нашли единственное укрытие лишь за трупами животных, поскольку стены каньона в этом месте были совершенно гладкими и не позволяли скрыться за ними. Стрелы у навахов, похоже, заканчивались, ибо они пускали их редко и только когда могли хорошо прицелиться. Несколько самых смелых из них бегали вокруг, чтобы подобрать стрелы юта и послать их назад. Многочисленные юта заполнили всю ширину каньона, стоя рядами друг за другом; они боролись пешими, отведя своих лошадей назад, чтобы не подставлять их под выстрелы. Для навахов это оказалось большим счастьем, поскольку, если бы юта вскочили в седло и бросились бы на врагов, ни одного из них не осталось бы в живых.

Вдруг на миг смолк боевой клич — навахи увидели, что пришла подмога. Четверо белых совершенно открыто остановились прямо в центре каньона, когда юта оказались в области досягаемости их пуль, вскинули ружья, прицелились и выстрелили. Вой со стороны врага доказал, что пули не пролетели мимо. Еще четыре выстрела — снова яростный вой. Тимбабачи пригнулись и стали пробираться вперед, чтобы также открыть стрельбу.

Горбатый Билл считал, что все четверо не должны стрелять одновременно, поскольку во время перезарядки получалась слишком долгая пауза. Двое заряжали, двое стреляли — так было лучше, и все согласились с горбуном.

Очень скоро оказалось, что четверо стрелков с хорошими ружьями в состоянии задержать противника. Каждый их выстрел достигал цели. Юта, имевшие огнестрельное оружие, теперь целились не в навахов, а в белых, благодаря чему первые получили передышку.

Чуть в стороне от охотников на коленях стоял Маленький Медведь, он не хуже белых управлялся со своим ружьем и посылал в цель пулю за пулей. Юта отступили назад. Остались только воины с ружьями, но их пули не долетали, а подойти ближе они не рисковали. В этот момент Хромой Френк крикнул Маленькому Медведю:

— Мы впятером останемся здесь. Пусть навахи отступят за наши спины. Скажи им это!

Сын вождя повиновался, а краснокожие вскочили и помчались назад, чтобы расположиться в тылу бледнолицых. Отступившие индейцы представляли собой плачевное зрелище. Лишь теперь все увидели, какие потери они понесли. Их осталось шестьдесят человек, едва ли половина из них имела коней. К счастью, они смогли беспрепятственно отступить, поскольку оставшиеся тимбабачи не давали противнику передышки. Для юта было позором, что они не рискнули на быструю атаку всеми силами, но тогда многие из них оказались бы убитыми, а этого индейцы всегда избегают. Они предпочитают нападать в тот момент, когда нечего опасаться.

И такой момент, как показалось юта, очень скоро настал — навахи продолжали отступать, то же самое теперь проделали и белые с Маленьким Медведем, а потом и прикрывавшие их тимбабачи. Юта совершенно спокойно и уверенно бросились вдогонку. Они берегли свои стрелы и продолжали обстреливать противника из немногих ружей. Так одни шаг за шагом отступали, другие преследовали их, пока первые не достигли места, где они прятались вначале. Белые посоветовали быстро разбежаться в поисках ям и углублений. Маленький Медведь снова выступил в роли переводчика, и до сих пор теснимые врагом беглецы внезапно исчезли. Наконец, все были в безопасности, ибо находились в укрытии, в то время как юта не имели возможности спрятаться. Теперь можно было спокойно дожидаться помощи.

А помощь была уже в пути. Еще раньше Виннету вкратце рассказал Большому Медведю, что произошло в Долине Оленей, на что тот задумчиво ответил:

— Я предупреждать навахо. Я советовать им ждать, пока не собраться все их воины. Но они думать, что юта еще не объединились, и хотеть уничтожить их отряды поодиночке. Теперь их постигла та участь, которую они готовить врагам.

— И все же нет! — возразил Олд Шеттерхэнд, — Их не уничтожили.

— Ты думаешь? Я думать другое. Я знать места собрания юта. Когда навахо спасаться бегством из Долины Оленей, они могли много раз наткнуться на эти места и попасть в окружение. И даже если им удастся ускользнуть в горы, число юта от места к месту будет увеличиваться, и может легко случиться, что мы увидеть здесь, на Серебряном озере, тысячи их воинов. Я сомневаться, что навахо достигнут его при эти обстоятельства.

— А что будет потом с тобой? Посчитают ли юта тебя врагом?

— Да.

— Тогда ты находишься в большой опасности.

— Нет.

— Только потому, что имеешь здесь тимбабачей и ожидаешь нескольких навахов?

— Нет, я не полагаться ни на тех, ни на других, а только сам на себя.

— Я не понимаю тебя.

— Я не бояться и тысяча юта.

— Не могу взять в толк.

— Стоит мне поднять руку, и они все пропали. Один короткий миг убить их всех!

— Хм! Всех?

— Не веришь? Да, ты можешь что-то не понять. Вы, бледнолицые, очень умные люди, но до такой мысли никому из вас не дойти!

Старик сказал это гордым тоном. Взгляд Олд Шеттерхэнда прошелся по озеру, затем метнулся к горам, после чего губы охотника тронула легкая улыбка:

— Но ты тоже не из тех, кому в голову пришла эта идея.

— Нет. Кто сказать тебе это?

— Я сам.

— Ты хочешь сказать, что знать, почему я не бояться тысяча врагов?

— Да.

— Скажи!

— Я должен при этом выдать твою тайну?

— Ты не выдать ее, ибо не сможешь правильно угадать. Это тайна, которая теперь известна только двоим — мне и моему сыну.

— И мне!

— Нет! Докажи это!

— Хорошо! Итак, ты убьешь тысячу юта в один миг?

— Да.

— Если они находятся в каньоне?

— Да.

— И не воспользуешься никаким оружием?

— Нет.

— Совсем хорошо! Тогда это можно сделать только силами природы. Воздух или буря здесь ни при чем. Огонь? Тоже нет. Значит, с помощью воды!

— Твои мысли хороши, они умны, но больше тебе ни о чем не догадаться!

— Давай посмотрим! Где у тебя столько воды, чтобы погубить так много людей? В озере. А разве эти люди пойдут в озеро? Нет. Значит, озеро должно прийти к людям, оно должно внезапно влить свои потоки в каньон. Как? Между озером и каньоном стоит высокая крепкая плотина! Ну, в древние времена она не существовала, а была возведена позже, и при этом ее соорудили так, что она в любой момент может быть открыта и высушенный каньон мгновенно превратится в гигантский водоем. Я отгадал?

Вопреки спокойствию, которое индеец, и особенно вождь, должен хранить в любой ситуации, Большой Медведь едва не подпрыгнул и воскликнул:

— Ты знаешь все?

— Нет, просто я размышляю.

— Ты отгадать! Ты действительно это отгадать! Но откуда мне известна тайна?

— Ее передали по наследству.

— А как открываться плотина?

— Если ты позволишь мне разведать, я очень скоро отвечу и на этот вопрос.

— Нет, я не могу тебе позволять. Но сможешь ты отгадать, зачем соорудить плотина?

— Да.

— Ну?

— По двум причинам. Во-первых, для защиты. Завоеватели юга продолжали наступать с севера, и этот большой каньон был любимой их дорогой. Соорудили плотину для того, чтобы перегородить им путь и при случае внезапно спустить воду.

— А вторая причина?

— Сокровище.

— Сокровище? — глаза старика сверкнули, и он отступил назад. — Что ты о нем знаешь?

— Ничего, но догадываюсь о многом. Я смотрю на озеро, его берег, его окрестности и размышляю. Перед тем как воздвигли плотину, не было никакого озера, лежала лишь глубокая долина, через которую протекали ручьи, имеющиеся здесь, и сегодня они и вырыли этот каньон. Богатый народ жил здесь, он долгое время боролся с завоевателями, но люди понимали, что им придется уйти. Они зарыли свои драгоценности, свои священные сосуды где-то здесь, в долине, и соорудили плотину, образовав большое озеро, чья вода стала бы немым и надежным стражем этих сокровищ.

— Молчи, молчи, иначе откроешь все! — в ужасе повысил голос Большой Медведь. — Будем говорить не о сокровищах, а о плотине. Да, я могу ее открыть, я могу утопить тысячи и тысячи юта, если они оказаться в каньоне. Я должен это сделать, если они приходить?

— Ради всего святого, нет! Пока есть другие средства, чтобы одолеть их.

— Какие? Оружие?

— Да, и потом заложники, которые лежат там, в траве. Это знаменитейшие их вожди. Юта пойдут на большие уступки, чтобы спасти их. Поэтому мы схватили их и привели с собой.

— Позже мы должны отводить эти пленники в безопасное место.

— У тебя есть такое место?

— Да, там они смогут лишь есть и пить, и больше ничего. Мы доставить их туда.

Пленным освободили руки, они получили мясо и воду, после чего снова были связаны. Затем с помощью нескольких тимбабачей их перенесли в стоявшие у берега каноэ. Олд Файерхэнд, Олд Шеттерхэнд и Виннету также отправились на другую сторону. Они были любознательны и хотели взглянуть на дивную постройку изнутри.

Та была одноэтажной и внутри имела два разделенных стенами помещения. В одном находился очаг, а другое служило жилой комнатой. Обстановка жилого помещения была чрезвычайно бедной — гамак и примитивное ложе. И все!

— Здесь должны оставаться пленные? — спросил Олд Шеттерхэнд.

— Нет, тут не так безопасно. Есть другое, лучшее место.

Большой Медведь отодвинул в сторону ложе, основание которого состояло из поперечин с растянутыми над ними тростниковыми циновками и покрывалами. Под ложем зияло четырехугольное отверстие, через которое вниз вел толстый древесный ствол, имевший вместо ступеней зарубки. Вождь спустился вниз, Олд Шеттерхэнд последовал за ним, а другие должны были спустить пленников.

Через отверстие внутрь напоминающего подвал помещения падал свет, и Олд Шеттерхэнд легко мог ориентироваться. Помещение было больше жилой комнаты. Выложенные из необожженного кирпича стены не имели ни дверей, ни отверстий. Когда охотник постучал в одну из них, раздался пустой звук. Похоже, за ней находился второй подвал, который, наверное, лежал под местом очага в верхней комнате. Дальнейшего прохода вниз нигде не было видно.

Пленных спустили вниз и положили рядом друг с другом. Олд Шеттерхэнд опасался, что им может не хватить воздуха. Когда он спросил об этом, Большой Медведь ответил:

— Воздуха им хватит. Здесь, с крыши этого дома, вниз, через стены, вести отверстия — древние жители вставлять пустотелый кирпич. Они очень хорошо знать, что делать.

Олд Шеттерхэнд несколько раз, как бы непроизвольно, а на самом деле с умыслом, потоптался по полу. Пол подвала «звучал» также пусто. Наверняка, остров возник прежде, чем появилось озеро, и потом был обнесен крепкими, непроницаемыми для воды земляными и каменными стенами. Может быть, тут, внизу, на дне острова, и хранились сокровища?

На дальнейшие обследования времени не оставалось, ибо был положен последний пленник, и вождь снова поднялся наверх. Олд Шеттерхэнд должен был следовать за ним. Под крышей постройки висели большие куски высушенного и копченого мяса. Часть его оттуда перенесли в большое каноэ и быстро отчалили от острова. Когда каноэ уткнулось в противоположный берег, на взмыленном коне показался гонец, посланный за помощью. Тимбабачи и Большой Медведь никак не могли поверить, что враги уже рядом. Все схватились за оружие и поспешили к лошадям.

Эллен, естественно, должна была остаться, но не без защиты. Никто не хотел уклониться от схватки с юта, и, в конце концов, роль стража должен был исполнить ее отец, который всегда оставался с ней в момент опасности. Большой Медведь посоветовал ему грести с дочерью к острову, поскольку там было безопаснее всего. На озере больше никто не остался. Хотя, пожалуй, страшного ничего не было, все же осторожность не помешала бы. Батлер сел с девочкой в каноэ, взял с собой свое оружие и оттолкнулся от берега в тот момент, когда другие ускакали прочь.

Те вовсю гнали своих животных, они мчали галопом, не разбирая дороги, и через четверть часа покрыли путь, на который первому отряду потребовалось три четверти. Там они наткнулись на оставленных коней. Совсем рядом звучали выстрелы. Всадники спрыгнули вниз и, также оставив лошадей, молниеносно разделились на две группы, пробрались вдоль стен незамеченными и скрылись в скальных расщелинах, послуживших укрытием для их друзей.

Естественно, те обрадовались быстрому прибытию подмоги. Улучив момент во время перестрелки, Горбатый Билл рассказал, что произошло, а Хромой Френк снова возгордился похвалой, которую ему воздали по окончании рассказа.

Юта все еще полагали, что имеют дело только с теми, кого видели. Им казалось, что решительными и неожиданными действиями они смогли бы положить конец борьбе и хотели в ближайшее время что-то предпринять. Защитники каньона, лежавшие впереди в укрытии, заметили, что юта собрались вместе, и тотчас сообщили об этом остальным. Таким образом, люди были готовы к встрече.

Внезапно раздался дичайший вой, и юта двинулись вперед. Но не прошло и двух минут ожесточенной пальбы с обеих сторон, как они откатились назад и исчезли из поля зрения, оставив лежать множество мертвых и раненых. Олд Шеттерхэнд стоял за скальной колонной и вел прицельный огонь, но при этом не убивал противников, а только ранил их, делая неспособными к борьбе. Как только юта отступили, он заметил, что тимбабачи кинулись скальпировать павших, их вождь был с ними.

— Стой! — крикнул охотник громовым голосом. — Оставьте их!

— Почему? Их скальпы принадлежат нам! — в растерянности ответил Длинное Ухо.

При этом он уже вытащил свой нож и нагнулся, чтобы срезать с головы одного из раненых кусок кожи. В следующий миг Олд Шеттерхэнд уже стоял рядом, а дуло его револьвера было направлено в голову тимбабача.

— Если сделаешь надрез, я пристрелю тебя! — предупредил охотник.

Длинное Ухо не имел, пожалуй, желания оказаться застреленным, потому он выпрямился и миролюбиво произнес:

— Что можешь ты иметь против? Юта также скальпировали бы нас.

— Если бы я был рядом, они бы не сделали так. Я не потерплю этого, по меньшей мере, пока они еще живы.

— Тогда пусть они оставят себе свои скальпы, но с мертвых я их сниму!

— По какому праву?

— Я не понимаю тебя! — воскликнул пораженный краснокожий. — Убитый враг должен быть оскальпирован!

— Здесь лежат много врагов. Разве ты всех их победил?

— Нет. Я попал в одного, — начал юлить вождь.

— В какого?

— Не знаю.

— Он мертв?

— Этого я тоже не знаю.

— Итак, покажи того, кого убила пуля твоего ружья, и ты будешь иметь право снять с него скальп, но скорее, нет!

Вождь с ворчаньем отступил в укрытие, и его люди безмолвно последовали за ним. Вдруг снизу, там, где снова собрались юта, раздался крик. Поскольку охотник находился среди тимбабачей, юта не могли его рассмотреть, теперь же он один стоял посреди ущелья с оружием в руках, и они узнали его:

— Олд Шеттерхэнд! Волшебное ружье!

Для них было непостижимо, как этот человек мог находиться здесь. Его присутствие напрочь лишало их мужества. Тем больше отваги показывал он. Он медленно зашагал вперед, приближаясь к ним, и крикнул, когда оказался в том месте, откуда они могли хорошо его слышать:

— Заберите мертвых и раненых! Мы отдаем их вам!

Наступила пауза, после чего показался один из предводителей.

— Вы будете в нас стрелять! — не спрашивал, а утверждал он.

— Нет.

— Ты говоришь правду?

— Олд Шеттерхэнд никогда не лжет!

При этом он развернулся и зашагал в укрытие.

Как бы вероломны ни были юта, к этому охотнику, к этому бледнолицему, они не испытывали ни капли недоверия. К тому же, индеец считает большим позором оставлять на произвол судьбы своих мертвых, а тем более, раненых. Поэтому юта выслали вперед для проверки только двух человек, которые медленно приблизились, подняли одного раненого и отнесли его прочь. Они вернулись снова и сделали то же самое со вторым. Когда и теперь не было никаких враждебных действий, юта поверили, и их пришло больше. Олд Шеттерхэнд снова вышел из укрытия — краснокожие испугались и хотели было бежать. Но он крикнул им:

— Стойте! С вами ничего не случится!

Они нерешительно остановились, а он подошел к ним совсем близко и спросил:

— Сколько вождей теперь с вами?

— Четверо.

— Кто из них самый знатный?

— Нанап-веррентон, Старый Гром.

— Скажите ему, что я хочу с ним говорить! Пусть он пройдет половину пути, я пройду другую, и мы встретимся посередине ущелья. Оружие брать с собой не будем.

Индейцы ушли и тотчас принесли ответ:

— Он придет, и с ним еще три вождя.

— Меня будут сопровождать только двое, которых он, возможно, узнает. Как только вы будете готовы, пусть вожди идут сюда.

Вскоре четверо юта приблизились с одной стороны, а Олд Шеттерхэнд с Файерхэндом и Виннету — с другой. В центре они встретились, обменялись приветствиями и сели на землю напротив друг друга. Гордость запрещала краснокожим тотчас начинать разговор. Черты их лиц невозможно было рассмотреть из-за толстого слоя боевой раскраски, но их взгляды выражали удивление, когда они заметили рядом с Олд Шеттерхэндом двух знаменитостей. Так они сидели, временами глядя друг другу в глаза, и молчали, пока наконец самый старый краснокожий — именно Старый Гром, не потерял терпение и не решил заговорить. Он поднялся, полностью распрямил свою исполненную достоинства фигуру и начал:

— Когда большие земли еще принадлежали сыновьям Великого Маниту и у нас не было никаких бледнолицых…

— Вы, конечно, можете тут держать свои речи столько, сколько хотите, — прервал его Олд Шеттерхэнд, — но бледнолицые любят говорить кратко, они не собираются изменять своей привычке и теперь.

В своем потоке красноречия краснокожий едва может остановиться. Подобные разговоры отняли бы, возможно, целые часы, если бы Олд Шеттерхэнд не сократил вступление. Старый индеец бросил на него полуудивленный-полугневный взгляд, сел снова и сказал:

— Старый Гром — знаменитый вождь. Он насчитал больше зим, чем Олд Шеттерхэнд, и не в его обычае позволять перебивать себя молодому человеку. Если бледнолицые хотят меня оскорбить, им не нужно было меня звать! Я сказал. Хуг!

— Я не имел намерения обидеть тебя. Человек может быть стар, но иметь опыта меньше, чем более молодой. Ты хочешь говорить о временах, когда еще не было ни одного бледнолицего, но мы собираемся говорить о сегодняшнем дне. Если я тот, кто вызвал тебя, значит, я и должен быть первым, кто скажет, чего он хочет. Я сказал. Хуг!

Олд Шеттерхэнд расставил все по своим местам. Он дал понять краснокожим, что он тот, кто имеет право требовать. Индейцы молчали, и поэтому он продолжил:

— Ты назвал мое имя и знаешь меня. Знаешь ты также и двух воинов, которые сидят здесь рядом.

— Да. Это Олд Файерхэнд и Виннету, вождь апачей.

— Тогда ты должен знать и то, что мы всегда были друзьями красных людей. Ни один индеец не может сказать, что мы покарали невиновного. Мы часто отказывались от нашей справедливой мести и прощали, когда должны были наказывать! Почему вы преследуете нас?

— Потому что вы наши враги.

— Это неправда. Большой Волк взял нас в плен, хотя мы не были его врагами. Он неоднократно посягал на нашу жизнь и не раз нарушал слово. Мы вынуждены были защищаться от юта, чтобы спасти свои жизни.

— Разве не вы убили в Лесу Воды Старого Вождя? Разве не вы взяли в плен других вождей и воинов?

— Опять только для того, чтобы спастись.

— А теперь вы среди навахов и тимбабачей, наших врагов!

— Так получилось. Нам нужно было пройти к Серебряному озеру, и мы встретили их здесь. Мы слышали, что между вами и ими вырыт топор войны, а потому поторопились утвердить мир.

— Мы хотим мести, а не мира, тем более из ваших рук!

— Примете вы его или нет — дело ваше, но мы считаем своим долгом предложить.

— Мы победители!

— Раньше — да, но теперь — нет. Вы тяжело были обижены — мы знаем это, но с вашей стороны несправедливо мстить невиновным. Наша жизнь неоднократно ставилась на карту. Если бы вам удалось схватить нас, мы долго умирали бы у столбов пыток, как и другие бледнолицые в Долине Оленей.

— Что ты знаешь об этом?

— Все. Мы похоронили этих людей.

— Так ты был там?

— Да. Мы были у вас в самом центре вашего лагеря. Мы слышали, что говорили юта, видели, что они делали. Мы стояли под деревьями, когда пришли навахи, и видели, как вы оттуда их прогнали.

— Это невозможно, это неправда!

— Ты знаешь, что я не лгу. Спросите вождей юта, которые были при этом.

— Они исчезли.

— Куда?

— Мы не знаем!

— Они были убиты навахами? — осведомился Олд Шеттерхэнд.

— Нет. Мы так думали, но не нашли их тел. Потом мы решили, что они были взяты в плен, но мы шли за ними по пятам и ни одного пленника у навахов не видели, зато многие из них оказались в наших руках. У навахов нет вождей юта!

— Но не могли же они исчезнуть!

— Великий Дух взял их к себе.

— Нет. Великий Дух и знать ничего не хочет о таких вероломных и лживых людях. Он отдал их в наши руки.

— В ваши руки?

— Да, во власть бледнолицых, которых они хотели погубить.

— Твой язык лжив, он говорит такие слова, чтобы вынудить нас заключить мир.

— Да, я хочу и буду вынуждать вас заключить мир. Я говорю правду. Когда мы вечером были в Долине Оленей, мы взяли в плен трех вождей.

— И этого не заметили воины?

— Никто не смог заметить или услышать. Мы свалили их на землю, не дав опомниться. Или меня зря зовут Олд Шеттерхэндом?

— Это неправда. Тебя должны были видеть.

— В Долине Оленей есть укрытие, которое знаем мы, но не знаете вы. Я хочу доказать тебе, что говорю правду. Что это?

Охотник вытащил из сумки тонкий шнурок, унизанный украшениями, вырезанными из раковин моллюсков, и поднес к лицу вождя.

— Уфф! — не смог сдержаться Старый Гром. — Вампум Желтого Солнца! Я его хорошо знаю.

— А это?

Охотник вытащил еще один шнурок.

— Вампум вождя Четыре Бизона! Я тоже его знаю.

— А этот, третий?

Когда Олд Шеттерхэнд показал еще и третий вампум, слова застряли в горле старика. Он сделал какое-то непроизвольное движение и буквально вытолкнул из себя:

— Ни один воин не даст своего вампума другому добровольно. Для него вампум — самое святое! Кто владеет чужим вампумом, тот либо убил, либо взял в плен его хозяина. Трое вождей еще живы?

— Да.

— Где они?

— У нас в плену и хорошо охраняются.

— На Серебряном озере?

— Ты спрашиваешь слишком много. Подумай, кто, кроме них, еще находится у нас? Известные и храбрые воины, которые позже, конечно же, станут вождями.

— Что вы хотите с ними сделать?

— Жизнь за жизнь, кровь за кровь! Заключите мир с навахами и тимбабачами, тогда мы освободим пленных!

— У нас тоже есть пленные. Обменяемся: человека на человека!

— Или ты считаешь меня мальчишкой и думаешь, будто я не знаю, что один вождь обменивается по меньшей мере на тридцать воинов? Обдумай мое предложение, и ты поймешь, что лучше вернуть свободу вашим предводителям, чем убить еще сотню или две сотни врагов.

— А добычу ты не считаешь?

— Добычу? Хо! О добыче не может быть и речи, поскольку у вас ее не будет — вы больше не победите. Теперь против вас стоим мы, пятьдесят белых охотников. Мы были пленниками юта, но посмеялись над ними — они вынуждены были нас отпустить и даже дать в придачу своих вождей. Нам удалось такое, даже когда мы лежали связанные. Что мы сможем, когда свободны и никто не стоит у нас на пути! Я скажу тебе одно — если ты не заключишь с нами мир, мало кто из вас снова увидит родные вигвамы!

По лицу Старого Грома было видно, что последнее замечание не прошло бесследно. Он угрюмо опустил глаза. Олд Шеттерхэнд продолжил, не давая вождю опомниться:

— Ваши вожди хотели отнять наши жизни, теперь они оказались в наших руках, и мы не только имели право, но даже должны были их убить! Мы не сделали этого, ибо желаем добра им и вам. Если мы теперь советуем вам заключить мир, то так же желаем вам добра, поскольку точно знаем, что разобьем вас. Решайся, или будет слишком поздно!

Тут решительно поднялся Олд Файерхэнд, распрямив свою гигантскую фигуру:

— Хо! К чему слова, если у нас есть оружие! Пусть Старый Гром нам сейчас же скажет — хочет он войны или мира. А как поступать потом, мы знаем и дадим ему то, что он пожелает — либо жизнь, либо смерть!

Это подействовало, поскольку тотчас прозвучал ответ:

— Так быстро мы не можем решиться.

— Почему нет? Вы мужчины или скво?

— Мы не бабы, а воины! Но мы должны сначала поговорить с нашими людьми.

— Если вы действительно вожди, это вовсе не нужно. Я вижу, что вы хотите выиграть время, чтобы замыслить какую-нибудь хитрость, поскольку таков ваш обычай, но никакие уловки не помогут вам против нашей силы!

— Пусть Олд Файерхэнд говорит спокойно, как и мы, которые ему спокойно отвечаем. Человеку не подобает иметь кипящую кровь! Мы пойдем и обдумаем, что должны делать.

— Тогда подумай, что через полчаса наступит ночь!

— Мы и ночью сможем сказать о том, что решили. Если кто-то из нас или вас захочет говорить первым, пусть выстрелит, а потом громко крикнет. Ему ответят. Я сказал. Хуг!

Старый Гром поднялся, слегка кивнул и гордо удалился, другие последовали его примеру.

— Мы снова умничаем, как в прошлый раз! — в сердцах разошелся Олд Файерхэнд.

— Мой брат говорил слишком гневно, — произнес Виннету спокойно, как и всегда. — Он должен был позволить договорить Олд Шеттерхэнду. Старый Гром был в раздумье и начал колебаться.

Файерхэнд, казалось, осознал, что упрек небезоснователен, ибо не возражал. Когда они вернулись, Длинное Ухо сразу задал вопрос:

— Юта было четверо. Почему вы пошли только втроем?

— Потому что и троих достаточно, — неприветливо ответил Олд Файерхэнд.

— Я тоже вождь и принадлежу к совету так же, как и вы.

— Это ни к чему — нам не нужен четвертый.

Длинное Ухо смолчал, но затаил злобу. С момента прибытия белых он вообще находился в дурном расположении. Сначала его опозорил Дролл, а потом и Олд Шеттерхэнд, помешав ему скальпировать юта, тяжело оскорбил его перед своими людьми. Вождь был трусом, поскольку открыто никому не возражал, но гнев, который он старался не показывать, накрепко засел в его душе.

Смеркалось, и вскоре ночь вступила в свои права. Хотя не предполагалось, что юта рискнут напасть, все же меры, чтобы не допустить неожиданного нападения, были необходимы — требовалось выставить посты. Длинное Ухо добровольно со своими людьми вызвался взять это на себя, и ему не смогли отказать. Но чтобы ничего не упустить, Олд Шеттерхэнд сам указал тимбабачам их места и строго приказал не покидать их.

С вождем было пять человек, которых выставили поперек каньона в одну линию. Как только это было сделано, Олд Шеттерхэнд лег на землю и пополз вперед, чтобы по возможности подслушать неприятеля. Это ему удалось, хотя юта и выставили трех часовых, но те не заметили охотника. Он даже рискнул пробраться между ними и увидел потом, что враги раскинули свой лагерь в том месте, где каньон начинал внезапно расширяться. Оглядев лагерь, удовлетворенный охотник повернул назад.

Длинное Ухо, бывший в цепи часовых самым крайним справа, заметил, что охотник ходил на разведку. Его рассердило то, что белый ему не доверял. Он, вождь краснокожих, понимал в этих делах непременно больше, чем бледнолицый. Злоба глодала его душу, он хотел показать этим белым, что он важная персона, без которой нельзя обойтись. А что, если краснокожие что-то замышляли и ему удалось бы подслушать их! Внезапная мысль не давала ему покоя, и, в конце концов, он решился. Вождь пополз вперед, все дальше и дальше. Но все оказалось труднее, чем он представлял, ибо круглые камни выскальзывали из-под его длинных конечностей. Он вынужден был больше смотреть под себя, нежели перед собой. В какой-то миг, когда из-под его ноги снова выскочил камень, рядом внезапно появилось что-то темное и перед ним тоже. Две крепкие руки, как железные клещи, сдавили ему горло, а две других обхватили тело — его дыхание остановилось, и он потерял сознание.

Когда Длинное Ухо пришел в себя, он лежал между двумя мужчинами, приставившими к его обнаженной груди острия ножей. Его руки и ноги были связаны, а во рту торчал кляп. Вождь задвигался, что сразу заметил третий, сидевший у него в изголовье. Последний тихим голосом сказал, положив тимбабачу руку на голову:

— Мы узнали Длинное Ухо. Я Старый Гром. Если Длинное Ухо умен, с ним ничего не случится, но если он глуп, то вкусит клинок, который чувствует сейчас на своей груди. Пусть он мне кивком даст понять, слышит ли он мои слова!

Пленный вождь кивнул. Теперь он находился между жизнью и смертью и, само собой, выбирал жизнь. Он вдруг почувствовал большое удовлетворение при мысли о том, что у него есть возможность отомстить этим гордым, возомнившим о себе белым за пренебрежение и нанесенные ему обиды.

— Пусть Длинное Ухо и дальше даст понять, будет ли он говорить тихо, если я выну из его рта кляп, — продолжал предводитель юта.

Тот снова кивнул, и кляп тотчас был удален, но Старый Гром предостерег:

— Если ты заговоришь громко, то умрешь. Но если ты станешь нашим союзником, я тебе все прощу, и ты получишь часть нашей добычи. Ответь мне!

Добыча! При этом слове в голову тимбабачу закралась мысль, большая и поистине драгоценная. Как-то он подслушал разговор между Медведями, разговор, который до сих пор звучал в его ушах почти дословно. Добыча! Да, такая добыча, которую еще никогда не сулило ни одно сражение! С этого момента он был предан юта душой и телом.

— Я ненавижу и презираю этих белых, — ответил он. — Если ты мне поможешь, мы уничтожим их.

— И Медведя тоже?

— Да. Но мои воины должны остаться живыми!

— Обещаю тебе это. Но почему ты раньше был моим врагом?

— Потому что не знал тогда всего, что знаю сейчас. Бледнолицые так оскорбили меня, что я должен умыться их кровью!

— Тебе это удастся. Но сперва я посмотрю, честен ли ты со мной или хочешь обмануть.

— Я буду верен тебе и докажу это лучше, чем ты думаешь.

— Скажи мне сначала — правда ли, что бледнолицые взяли в плен наших вождей?

— Правда. Я их видел.

— Тогда эти псы в союзе со Злым Духом, иначе им не удалось бы подобное, поскольку простому человеку это невозможно! Где находятся вожди юта?

— В доме на острове.

— Кто их охраняет?

— Один-единственный бледнолицый и девчонка, его дочь.

— Это правда? Один человек и ребенок крепко держат стольких храбрых и знаменитых воинов юта! Ты лжешь!

— Я говорю правду. Пленники связаны.

— Тогда в это еще можно поверить. Ну, хорошо, это на острове, а сколько воинов находятся на берегу?

— Ни одного.

— Да где твой разум?

— Там были белые и мои тимбабачи, больше никто. Но они все поскакали в каньон, чтобы бороться с вами.

— Какая неосторожность! И я должен в это поверить?

— Это не беспечность, ибо белые псы уже считают тебя безвредным, поскольку уверены, что без их знаний ты не сможешь прийти к озеру.

— А это возможно?

— Да. Именно этим я могу тебе доказать, что честен с тобой.

— Уфф! Разве путь наверх в этот каньон не единственный? Есть еще один?

— Да. Если хочешь, я проведу тебя.

— Где эта тропа?

— Внизу, недалеко отсюда, между двумя скальными столбами есть проход, по которому можно попасть в глубокий скальный котел, откуда к озеру ведет ущелье. Я прошел этот путь вместе с Большим Медведем.

— И на озере действительно нет ни одного воина?

— Нет, если не придут две сотни навахов, которых все еще ждут.

— Их пока нет, иначе они тотчас поспешили бы сюда, в каньон, чтобы бороться против нас. Сколько нужно, чтобы отсюда тем, другим, путем достичь озера?

— Три часа.

— Это много, слишком много!

— Но награда очень велика — все враги падут от твоих рук, ты освободишь своих вождей и воинов, и…

Он запнулся.

— И… Говори дальше! — потребовал юта.

— …и, кроме того, ты найдешь такую добычу, которую не получал еще никто!

— Добычу? У навахов? Ты говоришь об их конях и оружии? Ведь больше у них ничего не найти.

— Я говорю не о навахах, а о двух Медведях и их Серебряном озере, на дне которого хранятся несметные богатства. Там в огромных количествах есть то, что бледнолицые называют золотом, серебром и драгоценными камнями.

— Кто тебе это внушил?

— Никто. Я сам это слышал от обоих Медведей. Вечером в темноте я лежал под деревьями. Они пришли и остановились, не зная, что я был рядом. И тут они заговорили об этих огромных сокровищах.

— Как же они оказались в озере?

— Народ, который давно жил здесь и потом был покорен, хранил их там.

— Так они давно погибли. Как их заполучить, если они лежат на дне озера? Озеро нужно вычерпать!

— Нет. Там, где теперь озеро, раньше была сухая долина. Тот народ построил башню, чья вершина и есть этот остров. От башни вырыли большой проход, который шел через долину и заканчивался там, где теперь начинается каньон. Затем соорудили крепкую широкую плотину, чтобы вода больше не могла течь на север. Долина наполнилась водой, и образовалось озеро, из которого теперь вершина башни торчит как остров. Когда озеро переполняется, вода стекает на юг. Но выход из прохода закрыт камнями.

— Это все правда?

— Да. Я убедился сам, когда тайно убрал камни и осмотрел подземный ход. Там, где он начинается, лежат факелы, которые необходимы для освещения пути, ведущего по дну озера к острову, к башне, в самом низу которой лежат сокровища. Кроме того, через этот проход можно спустить воду и погубить возможных врагов, оказавшихся в каньоне. Вода по проходу проникнет внутрь башни, выливаясь в каньон, и тогда все, что там есть, должно потонуть.

— Уфф! Это было бы нам на руку! Если бы мы смогли утопить всех бледнолицых!

— Этого я сделать не позволю — тогда потонут и мои воины.

— Это верно. Но если все действительно обстоит так, как ты говоришь, белые все равно погибнут. Посмотрим, откровенен ты или нет. Теперь ты хочешь вести нас к озеру?

— Да, я готов сделать это. Но какую часть получу я?

— Это я определю, когда буду уверен, что ты сказал мне правду. Я развяжу тебя и прикажу дать коня. Но при малейшей попытке к бегству ты умрешь!

Вождь громко отдал приказ, и вскоре юта уже скакали по каньону обратно, сначала, естественно, с величайшей осторожностью, чтобы не вызвать ни малейшего шума. Они достигли места, где белые свернули из каньона в скальный котел, и последовали в том же направлении.

Путь ночью был намного труднее, чем днем, но краснокожие имели глаза кошек, да и их кони легко находили дорогу. Они прошли вверх по кривой равнине, спустились на другой стороне в котел, а потом въехали в скальный лабиринт — точно так, как проскакали белые. Последняя половина пути стала легче, ибо выглянула луна и теперь освещала дорогу.

По приблизительным оценкам Длинного Уха прошло три часа, когда юта прибыли к месту, где росли деревья. Они остановились и выслали вперед разведчиков, которые должны были узнать, можно ли идти дальше. Не прошло и пяти минут после их ухода, как раздался выстрел и тут же еще один. Через короткий промежуток времени они вернулись, неся на руках одного из своих. Он был мертв.

— Бледнолицых больше нет в каньоне, — сообщили разведчики, — они спрятались у выхода к озеру и выстрелили в нас. Нашему брату пуля пробила сердце. Он был так неосторожен, что попал под свет луны.

Эта новость пробудила у Старого Грома недоверие. Он полагал, что был обманут Длинным Ухом, и думал, что тот состоит в сговоре с белыми, а те поручили ему позволить схватить себя, чтобы потом он смог привести юта под пули. Но Длинному Уху удалось рассеять эти подозрения. Он доказал, что вовсе не собирался этого делать, и добавил:

— Бледнолицые намного слабее вас и не считали себя в безопасности в темноте каньона, поэтому они вышли к озеру, где, они думают, вы не сможете на них напасть. Вход в долину так узок, что его легко защищать, и вам этой ночью не удастся завладеть им силой, но вы можете зайти с тыла.

— Как это?

— Через проход, о котором я тебе говорил. Он выходит в нескольких шагах отсюда. Мы отбросим прочь камни, откроем его и спустимся внутрь. Если зажжем факелы, то легко сможем по нему следовать, достигнем башни, поднимемся внутри наверх и выйдем на острове. Там всегда имеются несколько каноэ, в которых мы подгребем к берегу озера, окажемся в тылу у противника и легко одолеем его. К тому же, мои тимбабачи, как только я им прикажу, станут на нашу сторону.

— Хорошо! Половина наших воинов останется здесь, а другая последует за нами в проход. Покажи нам его!

Юта спешились. Длинное Ухо повел их в сторону, к месту, откуда каньон брал свое начало. Там, у скалы, была сложена груда камней.

— Эти камни нужно убрать, — пояснил тимбабач, — тогда вы увидите отверстие.

Груда быстро была разобрана, и действительно, показалась темная дыра в пять локтей шириной и в три высотой. Вожди ступили внутрь и на ощупь нашли целый запас факелов, которые были вымазаны оленьим и бизоньим салом. С помощью трута тотчас разожгли огонь и подожгли факелы, после чего поделили их между собой. Потом все протиснулись в проход.

Там царил затхлый воздух, но сырости не чувствовалось. Должно быть, весь проход был выложен очень крепким камнем, покрытым сверху тщательно утрамбованным, толстым слоем земли, а потому до сих пор не пропускал озерную воду.

Чтобы не слишком долго дышать этим воздухом, который от чада факелов становился еще хуже, они как можно быстрее продвигались вперед, пока через показавшееся бесконечным время не очутились в широком зале, вдоль стен которого штабелями лежали закутанные в циновку тюки.

— Тут должен быть самый нижний этаж башни, а значит, и острова, — произнес Длинное Ухо. — Может, в этих тюках сокровища, о которых я говорил? Давайте посмотрим!

— Хорошо, — согласился Старый Гром. — Но долго мы не задержимся — надо поспешить выбраться на остров. Позже у нас будет еще много времени.

Когда они удалили обертку с одного из тюков, то увидели блеснувшую в свете факелов фигурку идола. Одна лишь эта фигурка представляла собой целое состояние. Цивилизованный человек потерял бы рассудок от радости, но краснокожие, в общем, остались равнодушными. Натянув снова циновку на идола, они стали подниматься выше.

Наверх вели прорубленные в камне узкие ступени, не очень напоминавшие нашу лестницу и рассчитанные только на одного человека, поэтому краснокожие вынуждены были взбираться друг за другом гуськом.

Длинное Ухо поднимался впереди, освещая путь факелом. Он еще не достиг верхней ступени этого этажа, как снизу раздался крик, за которым тотчас последовал многоголосый ужасный вой. Длинное Ухо остановился и глянул вниз. То, что он увидел, едва не заставило его душу уйти в пятки. Из прохода, в котором находилось еще много юта, клокочущим водоворотом быстро поднималась вода. Факелы бросали полосы света на темный бурлящий поток, уже внизу достигший половины человеческого роста и с ужасной скоростью стремившийся наверх. Те, кто находились в проходе, погибли — всех их тотчас поглотила вода. И те, кто еще не стоял на ступенях, также были обречены. Они толкались, пытаясь подняться — каждый искал наверху спасение, но один увлекал вниз другого. Многие даже побросали факелы, чтобы двумя руками защищаться от своих соплеменников. Время шло, но никому так и не удалось удержаться на ступенях. При этом уровень воды поднимался так быстро, что через минуту после того, как раздался первый крик, вода уже была по шею. Поток поднял людей, которые пытались удержаться на поверхности, напрасно борясь со смертью и друг с другом.

Только у пятерых или шестерых, оказавшихся уже довольно высоко, среди которых находился и Старый Гром, пока еще был шанс ускользнуть. У них имелся только один факел, который нес поднимающийся впереди тимбабач. Узкое отверстие вело через потолок на следующий этаж, откуда дальше, ввысь, поднимались точно такие же ступени.

— Дай мне огонь и пропусти вперед! — кричал охрипшим голосом предводитель юта, не давая тимбабачу подняться первым.

Он схватился за факел, но Длинное Ухо не отдал его. Вокруг огня началась возня, продолжавшаяся достаточно долго, а вода тем временем продолжала прибывать. Через отверстие она проникла уже и на этот этаж. Пространства было мало — этаж оказался намного теснее нижнего, поэтому поток поднимался вверх с десятикратной быстротой.

Длинное Ухо, будучи моложе и сильнее Старого Грома, вырвался из его рук и сильным толчком сбросил предводителя юта в воду. Но теперь к нему устремились остальные. У него не было оружия, и он мог защищаться только одной свободной рукой. Один из стоявших в воде индейцев уже прицелился в него из ружья, но тут вождь тимбабачей крикнул:

— Стой, иначе я брошу огонь в воду, и тогда все вы погибнете! Вы не увидите, куда нужно подниматься, и вода поглотит вас!

Это подействовало, поскольку юта согласились, что смогли бы спастись только при свете. Теперь они стояли в воде почти по бедра.

— Тогда держи факел, пес, и поднимайся первым! — прошипел разъяренный Старый Гром. — Но потом ты искупишь свою вину!

Вождь тимбабачей уже стоял на одной из ступеней и поспешил дальше. Снова ему удалось через узкое отверстие попасть на следующий этаж. Угроза старика была серьезной, и Длинное Ухо, пока поднимался, не переставал о ней думать. Он понимал, что, если юта погибнут в потоке, ему потом вообще ничего не грозит. Поэтому, выбравшись из отверстия, он остановился и посмотрел вниз. В дыре показалась голова Старого Грома.

— Ты назвал меня псом и хочешь отомстить мне?! — крикнул ему тимбабач. — Ты сам пес и умрешь как собака! Ныряй в воду!

Он с такой силой пнул юта ногой в лицо, что старик отшатнулся и исчез в отверстии. В следующий миг показалась голова следующего индейца, в шуме потока не услышавшего слов тимбабача. Он точно так же получил пинок и упал вниз. То же самое произошло и с третьим, у которого не было выбора между водной стихией и вождем тимбабачей — он собирался с ним схватиться, но не успел. Больше никто не появлялся, поскольку вода смыла остальных со ступеней и теперь уже клокотала в отверстии. Тимбабач единственный остался в живых.

Он поднимался выше и выше, преодолев еще один этаж, а вода неотступно следовала за ним по пятам с той же быстротой. Вдруг он почувствовал, что воздух стал чище, а подъем — совсем узким. Ступени кончились, и он увидел приставленный к стене вместо лестницы древесный ствол с зарубками. Он уже поставил ногу на насечку, чтобы взобраться наверх, но тут, словно с небес, раздался голос:

— Стой, оставаться внизу, иначе я пристрелить тебя! Юта хотеть нас уничтожить, теперь они сами все погибнуть, и ты, как последний из них, должен умирать!

Это был голос Большого Медведя. Тимбабач сразу узнал его.

— Я не юта! Не стреляй! — в ужасе закричал он.

— Кто же ты?

— Твой друг, вождь тимбабачей.

— А, Длинное Ухо! Так ты первым заслужить смерть, ибо изменить нам. Ты предатель!

— Нет, нет! Ты ошибаешься!

— Я не ошибаться. Ты каким-то образом проникнуть в моя тайна и сообщить ее юта. Теперь ты утонуть так же, как утонуть они.

— Я не предатель! — старался уверить старика краснокожий, поскольку вода поднялась ему уже до колен.

— Не лги!

— Дай мне подняться! Подумай, что я всегда был твоим другом!

— Нет, ты остаться внизу!

Тут зазвучал другой голос — голос Олд Файерхэнда:

— Позволь ему подняться! Достаточно ужасов на сегодня. Он искупит свои грехи.

— Да, я все вам расскажу! — оживился Длинное Ухо, а вода тем временем достигла его бедер.

— Хорошо, я подарить тебе жизнь и надеяться, что ты меня за это отблагодарить.

— Моя благодарность будет безгранична. Скажи, чего ты хочешь, и я это сделаю!

— Ловить тебя на слове! Теперь идем наверх!

Краснокожий бросил в воду факел, чтобы он не мешал ему подниматься, и поднялся наверх. Достигнув верха, он очутился в том помещении постройки, где находился очаг. Перед открытыми дверьми горел огонь, и в его всепроникающем свете он увидел Большого Медведя, Олд Файерхэнда и Олд Шеттерхэнда. В изнеможении от усталости и пережитого страха тимбабач опустился на пол, но быстро собрался с силами вновь, чтобы выскочить наружу:

— Прочь, прочь, на воздух, иначе вода придет прежде, чем мы сможем спастись!

— Останься здесь! — приказал Большой Медведь. — Ты не должен больше бояться воды — она внутри острова не может подняться выше, чем снаружи. Ты спасен и рассказать нам, как уйти с поста и оказаться здесь.

Когда ночью Олд Шеттерхэнд закончил смелую разведку в каньоне, он вернулся к своим спутникам. Те и тимбабачи молчаливо лежали в укрытии, поскольку все свое внимание направили на каньон, ибо краснокожие легко могли подкрасться в темноте.

Прошел приблизительно час, когда Олд Шеттерхэнду пришла мысль снова осмотреть посты. Он выполз из укрытия и прежде всего направился к месту, где остался Длинное Ухо, но оно оказалось пустым. Охотник подполз к следующему тимбабачу, чтобы справиться о вожде, и тот сказал, что его вождь уполз вперед.

— Куда?

— К юта. Он еще не вернулся.

— Когда он ушел?

— Уже почти час назад.

— Похоже, с ним что-то случилось. Я проверю.

Охотник снова лег и пополз туда, где раньше видел вражеских часовых, но те как сквозь землю провалились. Он пополз дальше. В том месте, где юта располагались по всей ширине каньона, теперь не было видно ни души. Олд Шеттерхэнд с крайней осторожностью стал пробираться дальше. Он не увидел и не нашел не только ни одного юта, но и вождя тимбабачей. Все это было более чем тревожно. Охотник тотчас вернулся, чтобы позвать Виннету и Олд Файерхэнда. Те также обшарили местность, но все их труды были напрасны. Все трое проникли в каньон на значительное расстояние, но, не натолкнувшись ни на одного врага, пришли к выводу, что юта ушли. Это было бы вовсе не так удивительно или даже не так страшно, если бы Длинное Ухо не исчез вместе с ними.

— Они схватить его, — нахмурился Большой Медведь, — он слишком рисковать, и теперь с ним что-то произойти.

— Пожалуй, и с нами тоже, — заключил Олд Шеттерхэнд.

— Почему с нами?

— Меня поразило их исчезновение. На это должны быть веские причины! То обстоятельство, что вождь попался им в лапы, само по себе не может быть причиной их неожиданного отступления. Скорее всего здесь кроется совершенно иное, но так или иначе связанное с вождем.

— Что именно?

— Хм! Я не доверяю Длинному Уху. Он мне никогда не нравился.

— Я не знать, почему мы ему должны не доверять. Он никогда не делать ничего враждебного против меня! — удивился Большой Медведь.

— Может, и так, и все же он не тот человек, на которого я стал бы полагаться. Он хорошо знает здешние места?

— Да.

— Он знает путь, который ведет через скальный котел к озеру?

— Он знать его, ибо быть там со мной.

— Тогда мне все понятно. Нам тотчас нужно отправляться в путь и выйти к озеру.

— Почему?

— Потому что он выдал эту дорогу юта.

— Это я от него не ожидать!

— Но мне кажется, он на такое способен. Я могу ошибаться или нет, он мог сделать это по доброй воле или по принуждению, но в одном я убежден — юта уже час как ушли и через два часа окажутся на озере.

— Согласен, — кивнул Олд Файерхэнд.

— Длинное Ухо не внушает доверия, — произнес Виннету. — Пусть мои братья быстро идут к озеру, иначе юта будут там раньше нас и схватят Батлера с его дочерью.

Поскольку эти трое придерживались одного мнения, что-то пошатнулось в доверии Большого Медведя, и он ничего не возразил против немедленного отправления. Вскочив на коней, они поскакали вверх по темному каньону.

Они гнали лошадей с добрый час, прежде чем достигли выхода в долину озера. Здесь оставили часовых, но только белых, поскольку тимбабачам после исчезновения вождя, безусловно, нельзя было доверять.

Тем временем Батлер сидел вместе с дочкой в доме на острове, а под ними лежали пленные, не перестававшие разговаривать друг с другом. Приглушенные их голоса с нижнего этажа доносились наверх и звучали как из загробного мира, так что Эллен стало страшно. Она попросила отца покинуть остров и отплыть на берег. Тот выполнил просьбу, перевезя девочку в каноэ на другую сторону. Когда совсем стемнело, он разжег огонь, но был осторожен и вместе с Эллен отсел подальше в тень, откуда оба, не будучи замеченными, могли обозревать освещенное место. Оставаться одним в таком одиноком и опасном месте было тревожно, поэтому можно понять их радость, когда вернулись белые и тимбабачи.

Поскольку прибытие юта ожидалось лишь в течение часа, на посту у входа достаточно было оставить половину всех рафтеров. Другие белые расположились лагерем вокруг костра, а тимбабачи разожгли второй, у которого сели, чтобы обсудить исчезновение их вождя. Они были убеждены, что тот попал в руки врагов не по своей воле. И белые их не разубеждали — то, что они подозревали Длинное Ухо в предательстве, благоразумнее было бы скрывать от его соплеменников.

С момента прибытия на озеро Уотсону, бывшему сменному мастеру, до сих пор не представилось никакой возможности поговорить с Большим Медведем. Но теперь, когда они сидели у огня близко друг от друга, завязался разговор, из которого стало ясно, что краснокожий знает о существовании людей, которым известно о местонахождении сокровищ.

— Значит, ты один из двух бледнолицых, которые здесь, наверху, проводить целую зиму? — скорее утверждал, чем спрашивал Большой Медведь после того, как Уотсон сам напомнил о давней истории. — Тогда еще жил Ихачи-татли, Великий Отец, который болеть, но вы двое ухаживать за ним, пока он не умирать.

Уотсон удивленно взглянул на старика. Похоже, что Ихачи-Татли перед смертью не только успел зарыть план, а еще и каким-то образом умудрился дать знать обо всем обоим Медведям. Возможно, он оставил им письмо и спрятал его.

— Да, мы ухаживали за ним, и он был благодарен за это. Он дал нам подарок, о котором Большой Медведь, может быть, знает.

— Да, — кивнул краснокожий, но было видно, что он неохотно вспомнил об этом обстоятельстве.

— Это была тайна, которую он доверил нам. Тайна сокровища, зарытого здесь!

— Да, но Великий Отец поторопиться, когда сказать об этой тайне. Он был стар и слаб, и благодарность заставить его забыть, что он должен хранить вечное молчание. Он иметь право раскрыть тайну только потомкам и передавать ее по наследству. Предметы, о которых ты говорить, не его собственность, и он не иметь право дарить даже малую их часть! И тем более его долг был молчать перед бледнолицыми!

— Значит, ты думаешь, что я не имею права даже говорить об этом?

— Я не могу запрещать.

— Но у нас был рисунок.

— Теперь он не пригодится тебе. Если пойдешь по нему, ты ничего не найти! Я убрать все в другое место.

— И я не могу знать — куда?

— Нет.

— Тогда ты не так благодарен, как Великий Отец!

— Я выполнять свой долг, но не забыть тебе, что ты присутствовать при его смерти. От тайны озера тебе придется отказаться, но любое другое желание я с радостью исполнить.

— Ты не шутишь? — вмешался в разговор Олд Файерхэнд.

— Нет. Мои слова всегда так понятны, как я их говорить.

— Тогда я вместо нашего спутника хочу высказать одно желание.

Олд Файерхэнд переглянулся с Уотсоном, а тот без особой охоты, но все же дал понять, что не против.

— Хорошо! Это в моих силах, и я его охотно исполнять.

— Кому принадлежит земля, на которой мы находимся?

— Мне. Я приобретать ее у тимбабачей и когда-нибудь буду оставлять моему сыну, Маленькому Медведю.

— Ты можешь доказать на нее свои права?

— Да. У красных людей иметь вес слово, но белые люди требовать бумага с черными знаками. Я составить бумага, и ее подписать белые вожди. На ней есть, то, что вы называть печать. Земля у Серебряного озера и окружающие его скалы — моя собственность. Я могу делать с этой землей, что захочу.

— А кому принадлежит скальный котел, по которому мы сюда пришли?

— Тимбабачам. Белые вожди вымерять всю местность и нарисовать ее, а потом Белый Отец в Вашингтоне подписать, что это собственность тимбабачей.

— Стало быть, те могут ее продать, сдать в аренду или подарить — как им понравится?

— Да, никто не иметь права сделать что-то против.

— Тогда я тебе скажу, что хочу купить у них скальный котел.

— Покупай!

— Ты согласен?

— Да. Я не могу запретить им продавать, а тебе покупать.

— Потому речь идет не об этом, а о том, приятно ли тебе или нет наше соседство.

— Ваше? Не твое? Вы все хотеть жить в котле? — Большой Медведь был явно шокирован.

— Конечно. Я хочу купить и область, в которой лежит скальная теснина, вплоть до самых твоих границ.

Лицо Большого Медведя приняло хитрое выражение, когда он спросил:

— Почему вы хотеть жить прямо там, где нет воды и где не расти ни один травяной стебель? Белый покупать только та земля, которая приносить ему большая польза. Но я отгадать ваши мысли. Этот камень, скала, иметь для вас ценность!

— Верно. Но она лишь тогда будет ценностью, если мы сможем получить воду.

— Берите ее из озера!

— Это и есть то, что я хотел выпросить у тебя.

— Ты будешь иметь ее столько, сколько нужно.

— Значит, ты позволишь проложить трубы?

— Да.

— Ты продаешь мне на это право, а я оплачиваю это?

— Если необходима продажа, я не возражать. Ты можешь определить цена, но я дарю то, что тебе нужно. Вы сильно помогать мне — без вас мы бы попасть в руки юта, и теперь я исполнять все твои желания. Этот человек, что прежде говорить со мной, хотеть завладеть тайной сокровищ, но я не могу это позволить, а потому помогать вам добыть сокровища скального котла. Ты понимать, что я отгадать, о чем идти речь. Я буду рад, если ваши надежды оправдаться.

— Ничего не имею против, — прошептал Хромой Френк своему кузену. — Воду, стало быть, мы уже имеем, а если потом и золото потечет так же услужливо, мы вскоре сможем стать как Красе.

— Может, ты имел в виду Креза?64 Разве не Крез был сказочно богатым царем?

— Не будь Толстяком Джемми, который всегда влезет в ложные контрпункции! Красе — вот истинная модуляция! Если хочешь остаться моим другом и кузеном, то… Чу!

Со стороны входа в долину раздался свист. Это был условный сигнал рафтеров. Белые вскочили и поспешили к расщелине, но краснокожие остались сидеть. Пройдя вперед, они узнали, что в районе скальной теснины слышен шум, похожий на стук копыт. Тотчас были отданы необходимые распоряжения. Белые легли под деревья либо спрятались за их стволами и стали с напряжением ждать, что произойдет дальше.

Впереди находились уже упомянутые кусты, промежутки между которыми достаточно хорошо освещались луной. Хромой Френк и Дролл, как всегда, легли рядом. Перед ними открывалось достаточно свободное пространство, с которого они не спускали острых глаз.

— Эй, — прошептал Френк, — там, слева, в кустах, что-то движется.

— Да. Я видел три темные точки. Должно быть, это индейцы.

— Хорошо! Сейчас они ощутят во мне владельца прекрасного ружья.

Он прицелился. В этот момент один из краснокожих поднялся, чтобы быстро перескочить освещенное пространство. В свете луны его фигура была видна четко. Грохнул выстрел Френка, индеец упал, пораженный в грудь. Оба его товарища подскочили, чтобы перенести соплеменника в безопасное место. Один из рафтеров выстрелил по ним, но не попал, и юта исчезли вместе с мертвым.

Прошло некоторое время, но больше ничего не было ни слышно, ни видно. Это наталкивало на размышления. Поэтому Виннету пополз вперед, чтобы осторожно обследовать лежавшее впереди пространство. Приблизительно через четверть часа он вернулся к месту, где его ждали Олд Файерхэнд, Олд Шеттерхэнд и Большой Медведь.

— Воины юта разделились, — сообщил он им. — Половина из них с лошадьми повернула налево, туда, откуда выходит путь из скального котла, другая — направо, к началу каньона. Там они открыли дыру и сейчас входят в нее.

— Дыру? — с ужасом в голосе переспросил Большой Медведь. — Значит, они узнать подземный ход, а моя тайна выдана! Это мог сделать только Длинное Ухо. Но как он узнать? Идите со мной! Я должен видеть, правда ли это.

Старик поспешил вперед, взбираясь на холм плотины, остальные трое последовали за ним. Вскоре, спрятавшись среди деревьев, они сверху как на ладони увидели место, где начинался каньон. Груда камней действительно была разобрана, а при свете луны наблюдатели узнали юта, которые почти все проникли в ход.

— Да, они узнать моя тайна, — сказал Большой Медведь с налившимися кровью глазами. — Они хотеть к острову, чтобы ударить нам в спину и забрать мои сокровища. Но это им не удастся! Мне надо быстро на остров. Пусть Олд Файерхэнд и Олд Шеттерхэнд сопровождать меня, а Виннету пусть оставаться здесь — я должен ему что-то показать.

Он вывел вождя апачей на несколько шагов вперед к месту, где плотина отвесно обрывалась в озеро. Там, на пирамиде странным образом упорядоченных маленьких камней, служивших подставкой, покоился большой многоцентнеровый скальный обломок. Большой Медведь указал на один из маленьких камней и сказал:

— Как только Виннету отсюда увидеть, что я на острове зажечь огонь, пусть он толкать вот этот камень, после чего скала скатится вниз, в воду. Но пусть мой красный брат быстро прыгать назад и не пугаться, когда он услышать большой грохот.

— Зачем скала должна упасть в воду? — спросил Виннету.

— Это ты позже увидеть. Теперь нет времени для объяснений, я должен идти. Быстро!

Он с удивительной прытью помчался прочь, а оба охотника последовали за ним. Подскочив к костру, он выхватил из него пылающее полено и прыгнул в одну из лодок. Пока он трудился, чтобы сохранить пламя, Файерхэнд и Шеттерхэнд взялись за весла, оттолкнулись от берега и направили каноэ к острову. На другой стороне Большой Медведь быстро выпрыгнул на сушу и поспешил в дом. Взяв из очага сухой хворост, он тотчас его вынес и поджег.

— Пусть мои братья прислушаться! — сказал он после, указывая рукой в сторону, где остался Виннету.

Там, с той стороны, донесся короткий, глухой звук скатывающегося с горы гигантского и тяжелого предмета, потом послышалось шипение вскипевшей под обваленной скалой воды, и, наконец, последовал раскатистый грохот, будто обрушился огромный дом.

— Удалось! — воскликнул старик, глубоко вздохнув. — Юта конец! Идем внутрь!

Он снова вошел в дом, в ту комнату, где находился очаг. Как теперь видели оба охотника, очаг располагался на подвижном основании, ибо краснокожий сдвинул его в сторону без особых усилий. Образовалось широкое отверстие, к которому Медведь поднес ухо и прислушался.

— Они там, они внизу, я слышать, как они идут, — сказал он. — А теперь воду!

Он выскочил наружу и побежал за дом. Что он там делал, никто не видел, но когда вождь вернулся, он указал на поверхность озера, невдалеке от острова, и пояснил:

— Смотрите, что там двигаться в воде? Это водоворот, воронка! Вода там уходить вниз, а потом затекать в ход, который я открыть.

— Бог мой! Ведь все юта потонут! — вырвалось у Олд Шеттерхэнда.

— Да, все, все! — глаза Большого Медведя горели. — Ни один не спасаться!

— Ужасно! Этого нельзя было избежать?

— Нет. Ни один не должен ускользнуть и рассказать, что он там видеть!

— Но ты разрушил свое собственное сооружение?

— Да, оно разрушено и никогда не будет восстановлено. Сокровища потеряны для людей! Никакому смертному теперь не поднять их, ибо остров наполняться вода до самого верха! Идем внутрь!

Обоих белых охватило отвращение. Поднимающаяся снизу вода гнала наверх затхлый воздух, которым сильно тянуло из отверстия в полу. Там, внизу, нашли смерть более сотни человек!

— Но наши пленники, которые здесь рядом! — вспомнил вдруг Олд Шеттерхэнд. — Они тоже утонули?

— Нет. Некоторое время стены будут противостоять. Потом, конечно, пленники надо вытащить. Прислушайтесь!

В этот момент они услышали раздававшийся снизу шум, а потом увидели краснокожего с факелом. Это был Длинное Ухо. Большой Медведь хотел утопить и его, но Олд Файерхэнд предусмотрительно отказался от этой жестокости. Едва тимбабач оказался в безопасном месте, уровень воды внутри острова тотчас стал соответствовать уровню воды в озере, а видимая прежде воронка исчезла без следа.

Длинное Ухо опустился у огня — стоять сил у него больше не было. Большой Медведь сел напротив, вытащил из-за пояса револьвер и угрожающим тоном произнес:

— Пусть теперь вождь тимбабачей рассказать, как он с юта прийти в подземелье. Если он налгать, я пустить ему в голову пуля. Он знать тайну острова?

— Да, — сознался тот.

— Кто же выдать ее тебе?

— Ты сам.

— Неправда!

— Правда. Я сидел на той стороне, под старым дубом, когда ты пришел со своим сыном. Вы остановились вблизи и говорили об острове, о его сокровищах и о подземном ходе, из которого вода может вытечь в каньон. Помнишь?

— Да, это правда. Мы стоять там и говорить об этом. Мы думать, что были одни.

— Из ваших слов я понял, что подземный ход начинается там, где лежит каменная груда. На другое утро вы охотились на оленя, а я использовал это время, чтобы разобрать камни. Я вошел в проход и увидел факелы. Я узнал достаточно и снова перенес камни на место.

— А сегодня ты идти к юта, чтобы выдавать тайна!

— Нет. Я хотел подслушать их, но на меня напали. Только чтобы спасти себя, я заговорил о проходе и об острове, — признался тимбабач.

— Это трусость! Если бы Олд Шеттерхэнд не заметить, что тебя нет, предательство удаваться, и наши души уже завтра были бы в Стране Вечной Охоты. Вы видеть, что лежать внизу, внутри острова?

— Да.

— А вы открывать пакеты?

— Только один.

— Что там находиться?

— Божество из чистого золота.

— Ни один человеческий глаз не увидеть его снова, а также и твой! Что ты заслужить?

Тимбабач молчал.

— Смерти, десятикратной смерти! Но ты был мой товарищ и брат, а эти бледнолицые не хотеть, чтобы я тебя убивать. Ты остаться в живых, но только если сделать то, что я от тебя потребовать.

— Чего ты хочешь?

— Я хотеть взять с тебя клятву, тяжелую клятву, что ты никогда и никому не сказать ни об острове, ни о том, что он содержать.

— Я готов поклясться.

— Не теперь, а позже. А потом я потребовать, чтобы ты сделать то, что хочет от тебя Олд Файерхэнд. Он будет жить в скальном котле и купить его у вас. Ты продать ему место и к тому же путь, который оттуда вести к Серебряному озеру.

— Нам не нужен котел, ибо от него нет проку — ни один конь не найдет там пастбища.

— Что ты требовать за это?

— Я должен лишь поговорить с другими тимбабачами.

— Они спросить тебя, что они получить, и ты определишь цена. Теперь я хочу сказать, какая цена ты иметь право установить. Олд Файерхэнд будет давать тебе двадцать ружей и двадцать фунтов пороха, десять покрывал, пятьдесят ножей и тридцать фунтов табака. Это немало. Ты соглашаться?

— Я согласен и поведу себя так, что и другие пойдут на это.

— Ты должен будешь идти с Олд Файерхэндом и другими свидетелями к ближнему вождю бледнолицых, чтобы там покупка получать законность. За это ты получить особый подарок — большой или маленький, много или мало — как ты заслужить или как пожелать Олд Файерхэнд. Ты видеть, что я обращать внимание на твоя выгода, и я надеяться, что ты сделать так, что я забыть предательство! Теперь кликни одного из своих людей, который пленных юта доставить на ту сторону, чтобы они не утонуть!

Длинное Ухо повиновался, и как раз вовремя, ибо, когда последний из пленников был положен снаружи постройки, до всех донесся треск и клокотание бурлившей воды, сломавшей тонкие стены и теперь проникшей и в подвал. Опоздай они минут на десять, и юта неминуемо должны были утонуть.

Пленных доставили в каноэ на другой берег, где их передали тимбабачам.

Вождя с ними не оставили, поскольку доверять ему все же было нельзя. Длинному Уху приказали идти с бледнолицыми ко входу в расщелину, который белые до сих пор еще охраняли, ибо оставшаяся половина юта пока не отступила.

Последние не знали, как им быть. Большинство тех, кто должен был идти к острову, уже проникли в проход, когда тот внезапно был завален камнями и земляными массами. Обломки породы и земля раздавили многих незваных гостей и засыпали проход так, что в него не могла проникнуть вода озера. А это входило в замысел Большого Медведя. Вода должна была выливаться не наружу, в каньон, а заливаться внутрь острова.

Напирающие сзади юта, которых не засыпало вместе с их собратьями, в ужасе отступили и поспешили к другому отряду, чтобы рассказать там о том, что произошло. Они не знали, все ли из тех, кто находился в подземном ходе, погибли или же те, кто остался в живых, достигли острова. Если последнее удалось, то эти воины должны были ударить по противнику с тыла. Юта в нетерпении ждали, что это вот-вот произойдет, но время шло, а надежды их не оправдывались. Теперь стало ясно, что все их соплеменники стали жертвами обвала.

Рассвело, а юта все еще топтались вместе с лошадьми на том же самом месте. Чтобы не оказаться захваченными бледнолицыми врасплох, они выдвинули вперед несколько постов. В этот момент они увидели показавшегося среди деревьев Олд Шеттерхэнда. Тот крикнул им, что желает говорить с их вождем. Очередной предводитель юта был убежден, что охотник не имел никаких вероломных намерений, и открыто вышел ему навстречу. Когда они поравнялись, Олд Шеттерхэнд сказал:

— Ты знаешь, что многие ваши вожди и воины находились у нас как заложники?

— Я знаю. Это самые знаменитые наши люди, — ответил юта мрачно.

— А знаешь ты, что случилось с вашими воинами, которые ступили в подземный ход?

— Нет.

— Проход рухнул, вода вошла туда, и они все утонули. Спасся только Длинное Ухо. Только что прибыли ожидаемые две сотни навахов, и мы намного превосходим вас, но не желаем вашей крови, а хотим дать вам мир. Заложники не верят нам, что так много ваших людей погибло в воде озера. Один из вас должен им сказать об этом, чтобы они убедились. Если они не заключат мир, то в течение часа умрут, а вас мы будем преследовать и травить, пока все вы не упадете без сил. Будь разумным и иди со мной! Я приведу тебя к вождям. Поговори с ними, а потом снова вернешься сюда.

Некоторое время индеец смотрел вниз перед собой, а потом сказал:

— Олд Шеттерхэнд не знает коварства. Ты сдержишь слово и позволишь мне вернуться. Я верю тебе и пойду с тобой.

Он сообщил своим людям о своем намерении, отложил оружие, после чего последовал за охотником к озеру. Там царило оживление, ибо навахи действительно пришли. Они страстно желали отомстить юта за свое поражение, и потребовались значительные усилия уговорить их склониться к мирному решению вопроса.

Заложники были освобождены от пут. Они находились все вместе и продолжали содержаться под усиленной охраной, когда Олд Шеттерхэнд привел их товарища. Последнему было разрешено остаться с ними, а потом к юта выслали Длинное Ухо, чтобы тот рассказал им о происшедшем. Больше никто не вмешивался в совет — юта дали время окончательно осознать, что извне они не получат никакой помощи.

Их беседа длилась долго, а когда потом завершилась, Длинное Ухо сообщил, что юта согласны на мирные предложения. После этого состоялось торжественное заседание, в котором приняли участие выдающиеся белые и краснокожие. Оно длилось много часов, на нем было сказано много речей, пока трубка мира не обошла, наконец, весь круг.

Заседание утвердило «вечную» дружбу между всеми участниками, а пленных, из которых никто не был наказан, освободили и все — юта, навахи и тимбабачи — обязались оказывать помощь и доказывать свою дружбу бледнолицым, которые хотели жить и трудиться в скальной долине.

За всем этим последовала большая охота, продолжавшаяся до самого вечера и принесшая богатую добычу, а потом, как водится, был великолепный ужин, колдовать над которым с большим успехом взялись краснокожие. Торжество длилось до рассвета. А когда герои укутывались в покрывала, чтобы заснуть, их коснулись первые робкие лучи пробудившегося солнца.

Тяжелым испытанием для белых было посчитать другом Большого Волка. Он больше всего выступал против них, на нем лежала вина за все, что произошло, но и его также простили.

Само собой разумеется, весь день люди спали, а на следующее утро наступил час расставания. Юта потянулись на север, навахи — на юг, тимбабачи тоже направились к своим родным вигвамам. Длинное Ухо обещал собрать совет, на котором должен был решиться вопрос о продаже котловины, и затем сообщить результат. Он вернулся уже на третий день и объявил, что собрание прошло и индейцы согласились на установленную Большим Медведем цену. Теперь еще требовалось заключить договор и заверить продажу в соответствующем месте.

Итак, место прииска стало их собственностью, а это значило, что надо браться за работу, и как можно скорее. Находившийся у рыжего Полковника рисунок бесследно исчез, да теперь он и не представлял интереса.

Всколыхнувшаяся волна надежд и мечтаний не захлестнула только одного человека — лорда. Он нанял Горбатого Билла и Дядю Шомпола сопровождать его до Фриско, но этим двоим и в голову не пришло сдержать слово в сложившихся обстоятельствах. Они имели на счету в записной книжке лорда кругленькие суммы, и, если бы пошли с англичанином, стоило ожидать, что до Сан-Франциско получили бы еще больший гонорар за множество грядущих приключений, но гораздо больше им обещал прииск, который собрался приобрести Олд Файерхэнд. Потому они жаждали остаться, и лорд был достаточно благоразумен, чтобы не обижаться на них. Впрочем, основная работа в скальном котле должна была начаться еще не скоро. Лорд, стало быть, имел достаточно времени облазить горы в поисках приключений вместе со своими проводниками.

Прежде всего Олд Файерхэнд с Большим Медведем и Длинным Ухом поскакали в Филмор-Сити, где обтяпали дело с покупкой. Там же одновременно были заказаны необходимые машины и инструмент. Тетка Дролл тоже поехал с ними, чтобы через свидетелей подтвердить перед нотариусом, что рыжий Полковник мертв — Дролл не собирался отказываться от премии, которую надеялся получить.

С этого момента Эллен и Маленький Медведь стали как брат и сестра. Он целыми днями не отходил от ее особы, а когда иногда заставлял себя ждать, она искала его везде и повсюду.

Наконец, почти через полтора месяца, пришло известие, что машины можно забирать. Все вместе новоявленные владельцы прииска отправились за ними, не исключая и лорда, получившего возможность достичь обжитых мест, где он легко мог найти себе других проводников.

Прибытие компании в Филмор-Сити возбудило всеобщее внимание. Жители предчувствовали, что речь шла о больших рудных разработках, и приложили все усилия познакомиться с этим делом поближе. Но заинтересованные хранили величайшее молчание, поскольку в их намерения никак не входило приобретать различного рода авантюристов в качестве соседей.

Лишь потом, когда все было перевезено на озеро, инженер начал свое дело. Сначала проложили водопровод, после чего сразу взялись за песок на дне котловины.

Что касалось пропитания, то муки и подобных запасов они привезли с собой предостаточно. О мясе каждый день по очереди заботились три человека, которые ходили на охоту, пока другие трудились на прииске. Приготовлением еды, в основном, занималась Эллен, чье присутствие оказывало поистине благотворное влияние на суровых мужчин.

Надежда, которую лелеяли все, оправдалась: песок был полон золота и стоило ожидать такую же богатую добычу твердых горных пород. Золотой песок и самородки множились изо дня в день, каждый вечер начинался процесс взвешивания и оценки новых находок, и всякий раз, когда результат, как всегда, был благоприятен, Дролл весело нашептывал своему кузену:

— Если так пойдет и дальше, я скоро куплю усадьбу. Дело движется блестяще!

На что Хромой Френк непременно отвечал:

— А моя вилла, похоже, уже готова, по крайней мере, у меня в голове. Это будет композантная постройка на прекраснейшем пляже Эльбы, а имя, которое я ей дам, будет еще композантнее. Я сказал. Хуг!