"Восход черного солнца" - читать интересную книгу автора (Фридман Селия)

41

Пещеры. Не такие, как туннели Потерянных, — где выдолбленные, где заваленные, скрепленные штукатуркой и покрытые рисунками для удобства и удовольствия жильцов. Здесь камень буравили пустые проходы, совершенно безжизненные, и лишь изредка нарушало тишину падение капли, просочившейся сквозь какую-нибудь трещинку. Коридор шести футов высотой поначалу вскоре стал норой, по которой можно было только ползти. Полости, которые могли вместить четверых, чем дальше, тем больше сжимались, превращаясь под конец в простые расщелины, и приходилось стаскивать с себя рюкзаки, то и дело ударяясь о стены, — иначе пройти было невозможно. Крутые спуски упирались в глухие стены, обрывались в неведомую глубину, мелкие озерца, как черные зеркала, таили неизвестные опасности.

Так что продвигались они очень медленно. Обманчивое освещение, нехватка самого необходимого снаряжения, враг, который мог использовать против них их же Творения, — все это сводило с ума. Они знали, что цель близка, но здесь не было прямых путей, а неимоверно запутанный подземный лабиринт вызывал бессильную ярость. Иногда казавшийся наиболее верным путь поворачивал назад и замыкался в кольцо, приводя их на место, которое они оставили много часов назад. Утыканный делал вид, будто ведет их, но даже его ракханское чувство направления мало помогало в этих местах. Шаг за шагом, поворот за поворотом они тащились вперед, надеясь, что хотя бы не отдаляются от цели.

Им помогало сознание того, что у них, собственно, нет иного пути. Если они не могут вломиться в цитадель снаружи, то должны попытаться хотя бы попасть в лабиринт под нею. И они упорно пробирались дальше, сжимая в руках оружие, отдавая себе отчет, что, если демоны нападут на них, им не дадут ни света, ни времени, ни милосердия.

Наконец, совершенно выбившись из сил и понимая, что сейчас они — легкая добыча, они отыскали нишу, более защищенную, чем другие, и заснули в ней. Мгновенно. Не имея понятия, сколько времени прошло с тех пор, как они впервые вошли в этот лабиринт, и ночь или день сейчас наверху. Они дежурили попеременно, как делали на поверхности, но Дэмьен про себя сомневался в эффективности такого распорядка. Если демоны, за которыми они гоняются, сбросят человеческие личины, от них здесь не укрыться: толща земли пронизана бесчисленными трещинами и щелями, провалами, выводящими на новые уровни подземного лабиринта. Так что он пододвинул поближе меч, уселся поудобнее и положил арбалет на колени.

Сколько времени уйдет у них на поиски? Хотел бы он знать. Даже Творение Тарранта, благодаря которому отряд получил прикрытие, работало только до тех пор, пока были живы их двойники. В тот момент, когда несчастные обреченные достигнут кратера Санша и ловушка захлопнется, обман навсегда потеряет силу. И в тот же момент враг, который знает — или хотя бы догадывается — о цели их пути, начнет прочесывать свои владения частым гребнем в поисках настоящего отряда.

Он надеялся, что подделка продержится дольше, чем понадобится им для достижения цели. И ненавидел себя за эту надежду. Ненавидел себя за то, что полагался на обман, за то, что вместо него шли на смерть невинные. Но хуже всего было сознание, что он благодарен Тарранту за то, что тот сделал свое дело, не спрашивая их разрешения. За то, что не позволил им вмешаться. Вот что разъедало его душу, и он не знал, как выжечь эту постоянно растущую язву. Или не хотел выжигать.

«Это то, что он обещал сделать со мной, — мрачно думал Дэмьен. — В точности, как он описывал». И при мысли о том, что этого-то человека они и собираются выручать, ему стало совсем плохо. Но чем дальше продолжался путь, чем ближе становилась цель, тем скорее Дэмьен готов был признать, что Охотник им нужен. Что до последствий… Он подумает об этом позже.

И когда он заснул, ему приснился огонь. Пламя вспыхнуло в его мозгу с такой силой, что, проснувшись, он увидел, что кожа его лихорадочно багровеет, как будто внутри него еще горел огонь. С того места, где, скрючившись, лежала Сиани, доносились мучительные стоны, и он знал, не спрашивая, что ею овладел тот же сон. Ни Хессет, ни утыканного эти видения вроде бы не тревожили, но кто знает, может быть, их сны порождаются не тем механизмом, что у людей? Трудно было сказать, в чем дело, то ли потоки отзываются только на людей, то ли — и это звучало куда тревожнее — сам Таррант служил причиной этих видений, используя свою связь с Дэмьеном и Сиани, чтобы передать им через символы то, чего был лишен возможности передать на словах. Но огонь? От Охотника? Пока они шли, Дэмьен перебрал ряд возможных причин, и все они вызывали нервный озноб.

После одного такого сна — они отдохнули в чистой, сухой пещере — ему пришло в голову посоветоваться со своими спутниками-ракхене. К его удивлению, утыканный немедленно ответил.

— Это «огонь земли», — перевела Хессет. Судя по ее колебанию, фраза была более сложной и не имела соответствия в ее языке. — Он живет в том месте.

Дэмьен услышал, как Сиани со свистом втянула воздух; его тоже охватило возбуждение:

— Огонь земли? Что это, спроси его!

Красти спросила. Выслушала ответ, переспросила еще о чем-то и только тогда повернулась к людям.

— Я не очень уверена, его язык темен. Сплошь состоит из символов. Но похоже, что где-то здесь, в этих пещерах, издавна горит огонь, и сама земля поддерживает его. Он говорит, огонь вспыхнул, когда его народ впервые пришел сюда, и горел все то время, что они здесь жили. Пока их не прогнали отсюда. Он имел… духовное значение, что-то вроде того.

— Религиозное, — поправил Дэмьен. — Продолжай.

— Это все, что он знает. Они не пересказывают легенды и истории, как мы; он помнит только отрывочные сведения, видимо, они были очень важны. — Хессет слегка улыбнулась. — Думаю, они пугали своих малышей, что бросят их в огонь, если те слишком расшалятся.

— Огонь земли, — прошептала Сиани.

Дэмьен кивнул. Отвечая не словам ее, а мыслям. Спорить было не о чем: огонь земли и был огнем Тарранта, тем ярым пламенем, которое врывалось в их сны, в их мысли, которое хранило секрет исчезновения их темного спутника. Как только Дэмьен уловил возможную связь, он понял, что это правда. Как будто в мозгу сомкнулись звенья цепи — или канал между ним и Таррантом наконец открылся во всю ширину и дал пройти знанию через расстояние и разобщенность, разделявшие их. И он знал, не спрашивая, что Сиани испытывала то же самое.

— Огонь Тарранта, — пробормотал он. — И земля его кормит? Похоже на какие-то горючие ископаемые. Или твердые, или выходят из какой-нибудь трещины в земле.

— Несмотря на то, что земля здесь давно не трескалась, — заметила Сиани.

— Вряд ли так уж совсем. Может, это была маленькая подвижка, неспособная потрясти большую массу, а может, ее вообще никто не заметил, но она была. Должна была быть. — Он повернулся к Хессет. — Спроси его, знает ли он, где это. Спроси, сможет ли он объяснить нам, как туда попасть.

Красти вновь обратилась к утыканному, и на этот раз он явно оказался в затруднении. Запинаясь, он объяснял, а Хессет переводила:

— Глубоко внизу. Очень глубоко. Не пойму, он говорит о нижних туннелях в этой системе или о нижних туннелях, не залитых водой. Или о нижних туннелях, не проделанных ракхами. Здесь должны быть проходы, прокопанные ниже этого уровня, но позже.

— Этого достаточно, — задумался Дэмьен.

— О чем ты? — Сиани коснулась его руки; он заметил, что она дрожит. — О чем ты думаешь?

— Должен найтись безопасный путь. — Священник положил ладонь поверх ее руки и ободряюще сжал. — Мы не можем Познать пещеры, потому что наш враг сразу же Увидит нас. Мы не можем Выследить Тарранта, потому что в тот же миг откроется канал, через который наш враг нападет на нас. Но огонь? Простой огонь? Творение, направленное только на него… это вдвойне безопасно, потому что этого враг никак не ожидает. Откуда он узнает, что мы что-то услышали об «огне земли»? Как он может предвидеть, что мы поняли его значение? Это можно сделать, Сиани. Это безопасно. Мы узнаем, как туда попасть.

Очень тихо, очень осторожно Сиани спросила:

— Ты пойдешь за ним?

Ледяное молчание подземной тьмы повисло меж ними; потом, тщательно подбирая слова, священник ответил:

— Я сказал, что отыщу туда дорогу. Я сказал, что выполню все, что нужно для успеха дела.

«Тебе не понять, во что обходится мне попытка освободить Охотника. Во что обойдется миру его свобода. Но Хессет права. Если его сила, его знания помогут положить конец беде, могу ли я колебаться? Надо использовать любое пригодное оружие».

— Может быть, таким образом мы доберемся до цели. Видит Бог, нам это необходимо. — Дэмьен взял ее руки в свои, согревая ладони. — Между вами такие отношения, что ты должна знать его лучше меня. — Он пытался придать словам нейтральный оттенок, ни жестом, ни голосом не выдавая, как ему больно. — Охотник знает, что я испытываю к нему отвращение. Что я презираю его и все, что он собой представляет. Скажи мне, если можешь… Если он оказался в беде, если его схватили, если он терпит мучения, если он беспомощен, — разве он подумает, что я приду к нему на помощь? — Женщина не ответила, и он продолжил: — Подумает, что я позволю кому-то из вас помочь ему? А может быть, он уверен, что я брошу его подыхать, да еще и спасибо врагу скажу?

Сиани долго молчала, в упор глядя на священника, как будто желая прочитать его мысли. Но его лицо было непроницаемым. Наконец она отозвалась:

— Сомневаться не приходится, так ведь?

— Он думает именно так.

Она нехотя кивнула:

— Он совершенно уверен.

Теперь она кивнула быстрее.

— К чему все это? — осведомилась Хессет.

— Если наш враг из народа ракхене — ни к чему. Но будем исходить из того, что наш враг поступает подобно колдуну-человеку, что он использует Тарранта, как фокус любого связывающего нас Творения.

— Он извлекает из его мозга информацию о наших планах?

— Вот именно, или использует, как… фильтр, скажем. Применяя обычное Познание, отфильтровывает нужное. В любом случае… — Дэмьен сжал руку Сиани. Знакомое возбуждение пробежало по его жилам, гоня прочь усталость и расстройство. Вот он, тот подступ, который им нужен; многолетний опыт подсказывал ему, что он прав. — Таррант не ожидает нас. Таррант уверен, что мы не придем. Почему враг должен думать иначе? А значит, там почти не стерегут, может, совсем не стерегут. И нет Творения против нас. Но самое главное… Мы можем не бояться, что нас подстерегают в этом чертовом лабиринте, слава Тебе, Господи. — Он передохнул. — И если есть надежда, что мы освободим этого ублюдка…

Он отпустил Сиани, поднял арбалет и проверил механизм натяжения.

— Он еще должен будет отработать свое.

Пещеры. Так глубоко под землей, что земное Фэа почти не напоминало о себе — слабый след влияния, едва щекочущий нервы. Мелкая лужица, не пригодная для Творения, ничем не походила на мощные, вихрящиеся потоки, текущие по поверхности планеты. Но для того, что собирался сделать Дэмьен, хватало и этого. Он сконцентрировал волю на зеркальной глади и тихонько попытался взволновать ее — медленно, осторожно, — и вот уже появилась легкая рябь. Он даже не увидел, а почувствовал ее — тень мысли, промелькнувшая в мозгу, — и Фэа сдвинулось. И медленно потекло. Не так, как на поверхности, где потоки постоянно подпитывала энергия сейсмических сдвигов. Но оно явно двигалось, и сохраняло направление. Этого было достаточно.

— К огню, — прошептал Дэмьен.

Они задействовали свое Видение и последовали за проводником. Шлепая в подземных ручьях, они шли за еле уловимым движением, а ручеек Фэа полз по источенному водой камню, отмечая, где им идти. Утыканный молчал, звенящие украшения его прикрыли обрывками одежды, чтоб те не выдали отряд. Он и слова не сказал и пробирался через пещеры, занятый своими мыслями. То ли общался с богами, то ли размышлял о своем мужестве и отваге. Как бы то ни было, Дэмьена его молчание устраивало как нельзя больше.

И вот они подошли к месту, где пещера сузилась до узкой щели, низкий потолок едва давал возможность проползти под ним. Сверху свисали каменные натеки, совсем как зубы; из пола росли сталагмиты толщиной в мужскую руку. Дэмьен с сомнением посмотрел на все это и вдруг услышал за спиной резкий вздох.

Он схватился за оружие, но это была Сиани. Бледная, точно призрак, она дрожала, как будто увидела — или услышала — что-то немыслимо ужасное. Ладони ее вскинулись к лицу — она отбивалась от неведомой ужасной опасности, но Дэмьен, повернувшись туда, куда она смотрела, не увидел ничего. Только пустые проходы в камне, слабое мерцание Фэа и поблескивающие кальцитовые натеки.

— Запах, — прошептала женщина. — Боги, я вспомнила…

Он подбежал к ней, отшвырнув арбалет ракханке — та уже стояла наготове, — и крепко обнял бывшую посвященную. И прикрыл ее ото всех страхов, как щитом, своим телом.

— Здесь пахнет, — причитала она, — разве ты не чуешь? Я бежала… Боги, я ходила здесь… но у меня не было света… не было сил… это ведь те самые пещеры! Боги… разве ты не понял, я была здесь…

Тихо всхлипывая, она спрятала лицо на его груди. Дэмьен нежно гладил ее волосы, страстно желая хоть часть своей силы передать ей. Это должно было случиться, он ждал этой вспышки… но худшее еще впереди. Он ласково обнимал Сиани, давая ей выплакаться. Боже, как долго она сдерживалась…

«А потом она вспомнит все. Все. Поимку, плен, мучения, которые претерпела в руках этих тварей… все внезапно вернется к ней. Одним ударом. Что же это будет? Какой ужас испытает она, когда память о годах мучений оживет в одно мгновение? Не с чем даже сравнить. Но в самый свой тяжкий миг она станет тем, чем мы хотим ее сделать. Она станет самою собой».

Когда Сиани пришла в себя настолько, что могла слушать, он стал ласково убеждать ее:

— Ты не могла здесь быть. Если б тебе пришлось проходить сквозь этот лаз, ты бы сбила натеки. Вот эти, видишь?

— Этот запах, — шептала она, сотрясаясь всем телом, цепляясь за него в отчаянии. — Он везде, ты слышишь? Я бежала от него и не могла спастись…

Дэмьен принюхался и уловил слабый кисловатый душок откуда-то из глубины туннеля. Очень слабый, непонятный; так и не распознав, он повернулся к Хессет.

— Трупы, — угрюмо буркнула она, и утыканный кивнул. — Гниющие трупы.

«Место-нет. Место смерти».

— Ладно, — пробормотал он. — Мы пройдем. Фэа проведет нас прямо к огню, а если мы встретим что-нибудь живое, мы его подстрелим, а пожалеем как-нибудь потом. Согласны?

Сиани кивнула. Хессет тоже, потом перевела утыканному. Тот вызывающе оскалил зубы, зашипел, задергал хвостом. Должно быть, согласился.

Дэмьен принялся внимательно осматривать узкий лаз. Если его очистить от грязи и натеков, освободится довольно широкий проход, а так не пролезть.

— Эти штуки крепкие? — спросил он утыканного, показывая на один из тонких сталагмитов.

Сообразив, о чем речь, утыканный ответил:

— Когда маленькие, очень хрупкие. Когда большие, — он ткнул в два сталагмита, растущие из грязного пола, — можно сломать, если стукнуть очень сильно.

— Ну ладно. — Дэмьен отстегнул пряжку перевязи, снял ножны с мечом и протянул Сиани. — Подашь мне, как я пролезу.

Меч Тарранта висел на той же перевязи, но Дэмьен его отвязал. Не хватало только схватить его по ошибке. Даже сквозь толщу одеял, в которые тот был завернут, он излучал недобрую власть, и Дэмьену казалось, что он чувствует… голодную дрожь. Не потому ли, что меч тянулся к своему господину и создателю? Или он предвкушал битву, и раны, и вожделенную боль?

Дэмьен освободился от мешающей одежды: стащил куртку, шерстяной свитер, толстую рубаху. Остался в плотной, столько раз спасавшей ему жизнь, кожаной рубашке, надеясь, что она не прибавит ему толщины.

— Бросьте все, — велел он. — Возьмите оружие, инструменты, немного еды и воды. Мы сюда потом вернемся.

«Если сумеем».

— Еще возьмите свет.

Он снял с пояса драгоценную сумочку с Огнем и перевесил ее на шею, под рубаху, чтоб она не мешала ему в узкой дыре.

И полез: головой вперед, задевая плечами шершавые стенки, медленно-медленно. Длинный нож он зажал в зубах; какая бы опасность ни ждала на том конце, его не застанут врасплох. Кальцитовые иголочки, по которым он полз, обламывались, застревали в рубашке и торчали как шипы. Ничего. Он полз на локтях, а туннель все сужался, пока не сдавил его со всех сторон. Тут он натолкнулся на один из сталагмитов и налег на него всем своим весом; тот хрустнул и сломался у основания. Второй также. Туннель чуть-чуть расширился, достаточно, чтоб проползти. И внезапно впереди открылась большая пещера.

Дэмьен протиснулся в нее, встал на ноги и обернулся к проходу. Сиани ползла сразу вслед за ним, так что его протянутая рука наткнулась на рукоять поданного ею меча. Вооружившись, он осмотрелся. Большой зал. Врагов не видать, но вонь свидетельствовала, что они недалеко. Дэмьен заметил, что напротив продолжается тот же туннель, но уже шире и удобней. Он усмехнулся с мрачным удовлетворением. «Вот оно. Здесь они и обитают».

— Сюда, — прошипел он. — Осторожней.

Его спутники выбрались из лаза без особых затруднений. Если им придется спасаться этим же путем, ему придется идти последним, чтобы не заставлять их ждать, пока он протиснется. Эта мысль его не порадовала.

— Ты можешь Видеть? — спросил он Сиани. Но его интересовал не столько ответ, сколько ее реакция. Однако женщина уже взяла себя в руки. Кивнула, посмотрела под ноги.

— Чуть-чуть. Фэа очень слабо.

— Хватит и этого. Нельзя зажигать настоящий свет — его увидят за милю.

Сиани опять кивнула, и он погасил лампу. Та и так-то едва тлела, но теперь угасла и последняя искорка. Он передал фонарь Сиани, она подвесила его себе на пояс. Теперь у них был только слабый свет земной Фэа, ручеек, ведущий их к цели.

— За мной, — шепнул священник и повел отряд в самое сердце логова демонов.

Там было темно и холодно и смердело смертью. Ее леденящее дыхание замораживало сильнее, чем холод подземного царства, словно некая сила выпила последнее тепло из окружающего камня; Дэмьен подумал о мече Тарранта — тот вновь висел на его поясе — и поразился сходству. «Пожиратель душ» — так его назвал утыканный. Как и тех, за кем они сейчас охотятся. До чего похоже.

Хессет предостерегающе зашипела, и Дэмьен попятился. Прижавшись к каменной стене, он невольно прислонился к мечу Тарранта, и ледяная боль пронзила его мышцы. Он заставил себя молчать и не шевелиться, пока его спутники также прятались, выжидая, когда опасность выдаст себя звуком или движением. И дождались. Шлепанье шагов, шелест одежды. Хриплое дыхание того, кому нет нужды прятаться, негромкий разговор тех, кому нечего бояться.

Они завернули за угол, и Дэмьен помедлил ровно столько, чтобы убедиться, что их всего двое. Он вложил всю силу в удар, зная, что незаговоренная сталь невидима для тех, чье зрение поддерживает Фэа. Свистнув, меч прорезал воздух, с хрустом врезался в шейные позвонки и прошел насквозь, даже не замедлив движения. Брызнула кровь, голова ударилась о стену и отскочила наземь, тело медленно сползало по стене, словно не веря в собственную смерть. Дэмьен быстро повернулся ко второму, ожидая, что тот окажет сопротивление, но у лица, смотревшего на него, вместо одного глаза зияла черная дыра, из нее струился едкий дым и сыпались золотые искорки. Он заметил оперение металлической стрелы. Существо судорожно извивалось, Огонь жег его, как смертельный яд. Священник обернулся к Сиани. Та держала арбалет, и лицо ее горело румянцем не то недоверия, не то гордости.

— Кажется, я сделала то, что надо, — выдохнула она. Дэмьен наклонился и осмотрел безголовое тело. По виду похоже на человека. Одежда как с чужого плеча, плохо подобранная. Босой. Дэмьен потрогал тело. — Теплое. Живой. Кто угодно, только не демон. Живой во плоти.

— И что это означает? — спросила Хессет.

— Что они истекают кровью. Что они мертвы. — Он снизу вверх посмотрел на нее, сдерживая злость. — Это значит, что кем бы они ни были, на нашей стороне небольшой перевес.

Они спрятали тела как смогли. Остались, правда, кровь на камнях и запах паленого мяса, но тот, кто пройдет здесь достаточно быстро, не заметит ничего. Земное Фэа здесь слишком слабо, чтоб помочь разглядеть детали. Темное Фэа гораздо сильнее, но оно не любит мертвецов, оно обтекает трупы, как обтекает холодный, мертвый камень, и ничего не освещает.

— Ну хватит, — распорядился Дэмьен.

Они пошли дальше. Дэмьен впереди, Хессет справа от него. Красти улавливала звуки и запахи не в пример лучше человека, так что он доверился ее чутью. Сам он следил за потоком, разглядывал стены, пытаясь определить, где они находятся. Эта система пещер была явно перестроена, так что люди могли пройти не сгибаясь. Дэмьен отдал свой арбалет ракханке, другой несла Сиани. Священник предпочитал меч; не потому, что тот эффективнее — ничего подобного, — и не потому, что он берег его на крайний случай — хотя это действительно так, — нет, просто меч был ему как-то… ближе. Это оружие послужило ему в стольких битвах, выручало из стольких бед, что как будто и вправду стало частью его тела. Второй натурой. «А кроме того, — думал священник, — его не нужно перезаряжать». Утыканный нес тонкое деревянное копье, которое захватил в родной пещере. Судя по его хватке, он знал, как с ним обращаться.

«Вооружен и очень опасен», — хмуро подумал священник.

Они миновали множество переходов и залов, несколько раз встречались перекрестки. В этих случаях Дэмьен останавливался, пытаясь запомнить схему пути. Здесь он не осмеливался делать отметки на стенах, как во время спуска в пещеры; любые отметки скорее выведут врага на их след, чем хоть как-то помогут им самим.

И вот он, конец пути. Утыканный почуял первый и предостерегающе прошипел что-то, обращаясь к Хессет.

— Жарко, — перевела она. — Над головой.

Путники переглянулись. Ракханка прошептала:

— Я ничего не чувствую.

— Ты и не можешь, — шепнул в ответ Дэмьен. — Это особое чувство. Температура в пещерах всегда постоянная, малейшее изменение должно быть ему заметно.

Он с одобрением — с восхищением — посмотрел на утыканного. И тщательно проверил поток, прежде чем они двинулись дальше.

Теперь они шли еще осторожнее, чем раньше, если только это было возможно. Если это место охраняют, стража должна встретить их именно здесь. Дэмьен почувствовал, как легкое дуновение погладило его по лицу. Больше походило на ветерок наверху, чем на движение воздуха в этом подземном муравейнике. Он понял: это огонь. Горение создает тягу, и сюда подходит свежий воздух. Как иначе он горел бы столько времени, даже если бы не было нехватки в топливе?

— Очень близко, — прошептал он. Знаком показал, чтобы отряд остановился, и до предела напряг все чувства.

Здесь еще сильнее смердело зловонным логовом демонов: должно быть, огонь притягивал и запах. Не надеясь, что даже Хессет различит отдельный запах в этой отвратительной смеси, он вслушивался, ловя шорох движения. Ничего. Ни звука, ни запаха, ни намека на присутствие чужих ни в этом помещении, ни в примыкающем туннеле. Почти наверняка — никого.

«Здесь они нас не ждут», — напомнил он себе. Значит, существует вероятность, — только вероятность — что огонь не охраняют. Вообще. Раз так, они могут встретиться с Таррантом раньше, чем станет известно, что они здесь…

«И ад сорвется с цепи». Что бы ни сотворил с Таррантом враг, он наверняка чертовски внимательно следит за результатом. И значит, как только они вмешаются в его планы, враг мгновенно узнает и об их появлении, и об их целях. Хорошо еще, если не уничтожит их на месте. Но если он на такое не способен, то уж своих слуг за ними пошлет наверняка. И не стоит соревноваться с ними в умении ориентироваться в их родном подземном лабиринте.

«Вот тогда и будем об этом думать».

Показался свет. Мерцающий, еле уловимый, но вполне настоящий золотистый свет, как будто от далекого костра. И Дэмьену почудилось, что и он теперь чувствует кожей тепло, с каждым шагом приближаясь к его источнику. Спиной же он чуял ледяной зуд — меч Тарранта недовольно жужжал, реагируя на тепло. «Вот сволочь». Дэмьен наткнулся на острый угол, осторожно двинулся вперед, огибая препятствие, — свет стал гораздо ярче, и слышен был отдаленный рев пламени. И вдруг…

Огонь. Он полыхнул так внезапно, что Дэмьен попятился. Но и за это мгновение огонь успел опалить до красноты кожу его лица. Какое-то время Дэмьен не видел ничего, кроме пылающего пламени, что вырывалось из узкой щели футов на пятьдесят вверх. Жарким языком облизывая камень, огонь исчезал в широком проломе в потолке пещеры. Потом уже священник разглядел зал — шириной сорок футов, а то и больше, посреди пола дыра, через которую и выходил горючий газ. Когда, в какие времена его подожгли и кто или что это сделало — осталось неизвестным. Легенды не сохранили истории. Потерянные считали, что огонь горел всегда.

Дэмьен посторонился, чтобы вошли другие. А сам осматривал пещеру, ища следы присутствия врага. Но насколько могли видеть его привыкшие к темноте глаза в этом ослепляющем свете, путники были одни. Только охапка тряпок была свалена под дальней стеной, да на ней валялось что-то длинное, тонкое…

И священник пошел туда, уверенный, что остальные следуют за ним. В нем поднималось страшное предчувствие. Он всей душой надеялся ошибиться, но вот груда оказалась прямо перед ним, и он понял, что не ошибся. Темно-голубой шелк, тонкая серая шерсть были слишком ему знакомы. И пустые ножны, на которых выгравированы древние символы. Ножны Тарранта. Одежда Тарранта. Когда Дэмьен понял, почему все это здесь лежит, его чуть не вывернуло.

Он обернулся к огню, щурясь против света, присмотрелся внимательнее и наконец негромко сказал:

— Он там. Внутри.

Сиани содрогнулась, глядя на пламя.

— Но это не Творение. Как он может…

— Он не может Творить с огнем, — твердо заявил Дэмьен. — И ни с чем подобным.

Вдруг он понял, что это означало, как это было сделано: сила, обращенная в бессилие, сведенная на нет, совершенно уравновешенная система. И эта боль, и это унижение были столь сильны, что он отшатнулся, точно его ударили. Человеку, надменному, как Таррант, и так попасться… Он усомнился, сможет ли безумный гордец вообще пережить это. Сможет ли тот, кого они знали как Джеральда Тарранта, выйти из этого испытания невредимым или хотя бы узнаваемым.

— Что меня больше всего пугает, — задумчиво произнес Дэмьен, — так это то, как хорошо наш враг знает нас. Он отлично знает, как подобраться к каждому.

Он медленно приблизился к огню. Глаза его слезились от жара, опалявшего лицо. Но он подошел как мог близко и всмотрелся. В самую пылающую сердцевину, в средоточие кошмара.

Там, среди пляшущих языков, чернело человеческое тело. Растянутое поперек щели, наподобие распятия. Пальцы вытянутых рук — если там еще были пальцы — почти что выступали за границу огня. Дэмьен разглядел под ним толстые стальные брусья, опиравшиеся на края щели. Металл был раскален добела даже там, где касался камня. Он лежал на этом каркасе, видимо, прикованный к нему… Боже милосердный! Наверное, восходящий воздушный поток уносил смрад горелого мяса, потому что Дэмьен его не ощущал. Но сомневаться не приходилось.

— Надо убрать огонь, — пробормотал Дэмьен. Его разум стремительно перебирал и отбрасывал множество способов, как это сделать. — Не могу же я подобраться к нему, пока он горит!

— Потушить? — спросила Сиани. Она стояла рядом, рукой загораживаясь от яркого света.

— Не выйдет. Тяга его только раздувает, воздух подходит отовсюду. — Он указал на мелкие трещины в полу. — Снизу тоже.

— Тогда перекрыть? — предложила Хессет.

Закусив губу, Дэмьен прикинул возможности.

— Попробуем. Земное Фэа слабо, но есть еще один вариант. — Священник повернулся ко входу в пещеру — там стоял на страже утыканный. — Как только я начну Творение, они появятся здесь. Может быть, им понадобится какое-то время, но они прибудут достаточно быстро. Очень быстро. Как только я Изменю огонь.

— Надо их встретить, — оскалилась ракханка, поднимая арбалет.

Дэмьен отошел туда, где лежали вещи Тарранта. Внимательно рассмотрел их. Потом осторожно раскутал ледяной меч. Заговоренная сталь вспыхнула холодным голубым сиянием, заискрилась, как снег на морозе, и потухла, когда он осторожно вложил ее в колдовские ножны. Потрогал рукоять и не ощутил ничего зловещего. «Спасибо небесам хоть за это».

Он разместил своих бойцов так, чтобы как можно лучше быть готовыми к появлению слуг врага. «Но лучшего иной раз недостаточно», — мелькнула мрачная мысль. Без могущества Тарранта они не смогут противостоять ордам демонов, воплощенных или бесплотных. Следовало побыстрее провести операцию и убраться отсюда, в надежде, что Таррант сможет восстановиться до того, как начнется настоящая битва.

Он покосился на тело в пламени. В душе его поднималось отчаяние. «Если он только сможет восстановиться, — горько подумал он. — А если все окажется напрасным?»

Он мотнул головой и сосредоточился на Творении, пристально глядя в огонь. Не в самый огонь — ниже, туда, где устье в камне расширялось, уступая дорогу подземному газу. Он задействовал Видение — что само по себе было нелегко — и попытался проникнуть взглядом поглубже, разведать строение щели. Но стенки ее нигде не сближались. Вздохнув, он вернулся к верхнему краю и попытался Творить, напрягая все свои силы.

Вокруг ревел воздух, его жадно засасывало пламя. Земное Фэа ускользало из рук, настолько слабое, что не ухватиться. Он попытался укрепить поток собственной волей, придать ему форму и направление, но тот протекал сквозь пальцы, как дымок, и сочился наземь. «Слишком Мало. Слишком мало!» Там, на поверхности Эрны, текут мощные, глубокие потоки, и достаточно простейшей мысли, чтоб придать им форму, простейшего Творения, чтоб овладеть ими… но здесь Творение над Фэа было подобно дыханию в вакууме. Энергии было просто слишком мало.

«Но действовать надо. У нас же нет выбора». Он уже чувствовал, как сгущается над ними злобная мысль врага, точно сжимается кулак. Сколько можно ждать, пока он ударит? Вряд ли больше нескольких минут. Он вложил в Творение все, что мог: всю силу ненависти к Тарранту, всю любовь к Сиани, все отчаяние от того, что у него дважды отобрали любимую женщину — сперва те, кто напал на нее в Джаггернауте, потом предательская власть Тарранта. Если бы душевный порыв мог подчинить земное Фэа! Его равно жгло и желание, и страдание, он пытался удержать ускользающую власть, соткать из нее препону огню, дорожку, по которой он смог бы пробраться к пылающему устью. Но снова и снова ему не хватало сил. Снова и снова он начинал сначала, и тело его содрогалось от непомерных усилий, и душа его содрогалась от боли. Но связующие заклятия рассыпались, как только он их накладывал, и сила огня прорывалась сквозь любое Творение.

— Не могу, — выдохнул он. — Не могу.

Голова его пылала, мышцы дрожали, в сознании все смешалось. «Что теперь, — задыхался он в отчаянии, — что теперь?» А за спиной стояла Сиани, и ее отчаяние убивало его вернее смерти. «Я проиграл».

Сколько времени он сражался с земной Фэа? Он не смел спросить. Но с каждой секундой росла опасность. Может быть, уже отрезаны пути к бегству…

«Думай. Думай! Земное Фэа не помогает. Темное Фэа не может связать огонь. Голыми руками мы ничего не сделаем. Дальше что? Что еще?»

Вдруг он понял. И обернулся к Хессет.

— Энергия прилива…

— Нестабильна. Нельзя положиться на то, что сделано с ее помощью. Это опасно.

— К дьяволу опасность! Больше нам ничего не осталось. — Он обливался потом, но упорно не желал отходить от огня. — Ты можешь справиться с ней?

Глаза красти устремились на его лицо, но смотрела она куда-то за него. Сквозь него. Ему припомнилась Фэа прилива, растекающаяся над Морготом, яркая радуга энергии, которая внезапно вспыхнула в небесах и так же внезапно исчезла. Неустойчивая, изменчивая энергия. Опасно неустойчивая. И теперь только она была их последней надеждой.

— Я попробую, — кивнула ракханка. — Но ты же понимаешь…

— Так скорее! — Он отсчитывал в уме секунды, гадая, сколько еще времени понадобится наймитам врага, чтобы добежать сюда. — Быстрей! — Может, внимание врага не сразу обратилось на них, может, он промедлил с откликом? Дэмьен молился, чтобы это оказалось правдой. Каждая минута на счету.

Хессет повернулась к огню, и священник проследил за ее взглядом. Он попытался Увидеть силы, которые она привела в действие, но столь тонкая энергия была неподвластна наблюдению. Сколько Фэа она сумеет подчинить, и надолго ли? Рисунок приливных энергетических линий постоянно меняется, пока волна прилива огибает планету. И даже сумей она соткать колдовской мост, продержится ли тот, успеют ли они?..

— Получается, — прошептала Сиани, указывая на трещину. На одном ее краю явственно сгущался темный туман, уплотнялся на глазах, заслоняя огонь. Кровь застучала в ушах Дэмьена, взгляд его не отрывался от темного сгустка — вот он стал расти, вот протянулся к середине расщелины на несколько дюймов, на фут, два фута… Влажным от пота рукавом Дэмьен утер лоб. «Давай, Хессет. Ты можешь». Пламя яростно взревело, будто сопротивляясь невидимым путам, темно-багровые языки метались в поисках выхода, из мелких трещин потянулись струйки дыма. Дэмьен испугался, что огонь пересилит, что Творение Хессет заставит его прорваться сквозь камень в другом месте, прямо под их ногами. Последний оранжевый язык, рванувшись, лизнул высокий потолок и вдруг исчез, как не бывало. Тень затянула устье.

Теперь они хорошо увидели, что враг сделал с Таррантом: раскаленный стальной каркас, служивший ему ложем, давал достаточно света. На толстых стальных брусьях лежало тело, сожженное до угольев, исцеленное, сожженное вновь — и так до бесконечности, так что кожа его представлялась теперь бесформенной массой спаянных воедино шрамов. Через трещины медленно сочилась кровь и шипела, вскипая и испаряясь, едва коснувшись пышущей жаром обугленной кожи. На лицо Дэмьен старался не смотреть, — на то, что от него осталось, — но в горле у него стоял глухой ком, пока он осматривал конечности Тарранта. Запястья, предплечья, лодыжки и шею охватывали широкие металлические полосы, надежно приковавшие его к пыточному станку; раскаленные, они глубоко прожгли плоть и врезались в кости.

— Сколько же…

— Восемь дней, — прошептала Сиани. — Если его притащили прямо сюда. — Она посмотрела на Дэмьена; лицо ее было мокрым от пота и слез. — Что нам делать? Как мы освободим его?

Он подавил растущую тошноту и попытался Творить. Разрушить оковы с помощью Фэа не составляло труда: разбить молекулярную решетку — одно из самых простых упражнений. Но то ли Творение Хессет совсем подавило земное Фэа, то ли сам он слишком устал — у него уже темнело в глазах, и пещера кружилась вокруг него, но наконец он признал, что потерпел поражение. Что бы он ни делал, Фэа в пещере не прибавлялось, а та энергия, что была, совсем ослабла. Таррант бы что-нибудь придумал. А он не мог.

Он поднял взгляд и встретился глазами с Сиани. В ее зрачках почему-то не было отчаяния — лишь лихорадочное возбуждение. И безумный страх. От этого сочетания у Дэмьена прошел мороз по коже.

— Холодный огонь, — прошептала она. — Меч.

Он не сразу понял.

— Но это же опасно!..

— Не для меня.

Дэмьен вспомнил нечеловеческую злобную силу, исходящую от клинка, и вздрогнул.

— Ты можешь подчинить его?

— Он подчиняет его, — чуть охрипшим голосом выдохнула Сиани. — Но я могу его использовать. Ради Джеральда.

И она пошла за мечом. Дэмьен пытался справиться с тошнотой, с ужасом понимая, на что она решилась. Если она попытается овладеть этой энергией и не справится, чем ей придется заплатить? Он вспомнил голод, что передался ему, когда он стиснул рукоять. Как называли его Потерянные? Пожиратель душ?

Сиани вернулась с ножнами в руках. Помедлив мгновение — он знал, какой страх она испытывает, он сам его испытал, — женщина вынула клинок из ножен. Охранительные чары утратили силу, и леденящая власть холодного огня вырвалась на свободу.

Жар против холода. Расширение и сжатие. Если она удержит в повиновении эту ледяную силу, если только сможет ею управлять… она разрежет оковы и освободит Тарранта. Если же нет…

Темный заслон задрожал, из-под него прорвалось пламя, лизнуло туловище Тарранта и погасло. Дэмьен увидел, что Хессет вся дрожит от напряжения, едва удерживая свое Творение. «Держи крепче», — взмолился он.

Сиани коснулась клинка и закричала, когда бело-голубая молния ударила ее в плечо. Кожа ее приобрела оттенок трупной бледности, ногти покрылись инеем. Но она крепко сжала рукоять — казалось, пальцы ее сковало морозом. Она медленно приблизила заговоренное оружие к ближайшей стальной полосе; Дэмьен видел, что она старается навязать ему свою волю, подавить его сущность своею. Острие клинка коснулось раскаленного металла. Брызнули искры. Ослепительно белая дуга встала над местом соприкосновения, холодный огонь затрещал, подобно грозовым разрядам. Вдруг меч с силой отшвырнуло, дуга погасла… Стальной наручник рассыпался на куски, окалина разлетелась, подобно шрапнели, пробив теневой заслон.

Снизу вырвался дым, склубился над колеблющимся заслоном. Сиани вновь подняла меч. «Хессет, держись!» Лицо Сиани побелело до того же трупного оттенка, что и рука. Дэмьен почти слышал, как колотится ее сердце, сбиваясь, когда убийственный холод вторгался в ее плоть. Будь он проклят! Неужели, чтобы избавить его от смерти, нужно убить ее? Вторая стальная полоса рассыпалась на хрупкие осколки. Лицо Сиани сморщилось от боли, от страха, но она продолжала. Вот освободилась шея Тарранта. Дэмьен изо всех сил стискивал рукоять своего меча. Можно ведь отрубить Тарранту другую руку, даже ступни — пусть регенерируется на досуге. Потому что уже приближались быстрые шаги, топот многих ног. Разрезана четвертая полоса. Пот на лице Сиани смерзся в кристаллы льда, застывшие слезы висели на ресницах. Пятая. Дэмьен рванулся — перед ним выросла стена огня. «Сиани!» Но стена так же быстро упала. Сиани, кажется, уцелела — только опалило волосы и покраснела кожа.

«Удержи его, Хессет. Еще чуть-чуть».

Когда Сиани разбила шестую полосу и перешла к седьмой, Дэмьен ухватил Охотника за руку. Горячая кровь ошпарила его ладонь, но беречься уже было некогда. Как только распалась последняя полоса, он рванул тело со всей силой. Оно подалось легко, как сломанная кукла; корка обгорелого мяса, прижарившаяся к раскаленному каркасу, отвалилась, рубцы потрескались, когда Дэмьен проволок его по стальным брусьям, — и вот они уже за пределами трещины, и как раз вовремя. Тонкий красный язычок прорвался сквозь заслон — и внезапно пламя с ревом взлетело к потолку, забушевав с новой силой. Слыша, как трещат в жару волосы, Дэмьен молился, чтобы Сиани успела отскочить.

Он оттащил тело подальше и протер глаза от заливающего их пота. Рукав его был весь в крови — его или Тарранта? Какая разница. Руку, которой он схватился за Охотника, покрывали волдыри. Правую руку тоже — черт! Как теперь держать меч?

— Идут! — прошипела Хессет.

Схватив меч, он взвыл от боли в обожженной руке. И увидел, что Сиани заворачивает тело в кусок материи — плащ Тарранта? — так, чтобы его можно было нести.

Вот они. Их было много, как он и боялся, но первыми прибежали не обученные воины, а шестеро пожирателей душ, из тех, что обитают в подземном логове. Это, конечно, лишь первая волна — те, что оказались ближе всех к огню, когда в их дела вмешались враги. Потом подоспеют и другие, числом поболее, лучше вооруженные и гораздо более опасные. Но на первый раз хватит и этих.

Дэмьен повернулся лицом к нападающим, и жар опалил его спину. Над ухом просвистела стрела — стреляла Сиани, но взяла слишком высоко и попала в стену. Хессет тоже вскинула арбалет и всадила стрелу точно в поясницу одной из тварей; острие пропороло живот и вышло через спину, но страшилище успело дотянуться до руки красти и попыталось вырвать арбалет, длинные когти вонзились в руку; свистнула еще одна стрела, и на этот раз попала — когтистая рука задымилась. Только двое из нападающих были вооружены здоровенными мечами, но держали их неуклюже, точно не привыкли сражаться. Дэмьен, вступив в бой с первым, оставался спиной к огню — как можно ближе, чтоб не зашли с тыла, — и лихорадочно думал, каким образом можно поразить их насмерть. Просто коснуться? Разрубить тело? Он отбил меч противника книзу — тот звякнул о каменный пол — и быстро ударил по клинку ногой. Плохая сталь с хрустом переломилась, а противник, качнувшись вперед, наткнулся прямо на меч Дэмьена. Тот выдернул лезвие, застрявшее меж ребер, и вовремя увернулся от удара с другой стороны; ему, правда, задело руку, но не сильно, и он поспешил перехватить инициативу. Куда, к дьяволу, смылся утыканный? Он увидел, что Хессет и один из нападающих схватились врукопашную, смутно вспомнил, что один загорелся, один наступал на Сиани, с двоими он разбирался сам… А где еще один? Исчез, как и утыканный. Дэмьен всем сердцем понадеялся, что тот сумеет выпутаться, — не хватало еще самим искать отсюда выход.

Сзади вдруг раздался вопль — вроде бы не одного из его спутников, — и чье-то тело шлепнулось на металлический каркас. Вопль перешел в дикий визг, послышалось шипение горящего мяса — это Сиани отшвырнула тварь прямо в огненное жерло.

«Молодец!» Он парировал удар, который чуть не снес ему голову, и быстро откинулся спиной к стене. Один, второй, третий… еще одного недостает. Он увидел, как Хессет упала, противник навалился сверху — Дэмьен до тошноты испугался за красти, зная, что сейчас происходит, но ничем не мог помочь — в живот ему целилась острая сталь, в лицо — острые когти. Перехватив меч двумя руками, он отбил одного и как следует пнул другого, угодив прямо в коленную чашечку. Из чего бы ни состояла их плоть, они были уязвимы в суставах, как и люди, и противник с воем покатился по полу. Следующий пинок попал ему в лицо. Хрустнули кости, плеснула кровь — с этим было покончено; второй же неудачно открылся и рухнул, заливаясь кровью, с огромной дырой в боку.

Дэмьен огляделся — кругом были только кровь и смерть. Он перепрыгнул через одно из тел и поспешил туда, где лежала Хессет и где поднимался на ноги ее противник. Глаза ракханки были пустыми, бессмысленными, как у рыбы, выброшенной на берег. И совершенно ясно было, почему ликовала насытившаяся тварь. Глаза страшилища на мертвенно-бледном лице настолько походили сейчас на глаза Хессет — та же форма, то же выражение, — что Дэмьена охватил леденящий ужас. Он занес меч, но рядом просвистела стрела…

…И вспыхнул яркий свет, когда острие, напитанное Огнем, проткнуло глаз чудовищу и глубоко вонзилось в его мозг. Взвизгнув, тварь опрокинулась на спину, из отверстия хлынула черная кровь и вместе с ней потекла слизистая пена. Тварь судорожно извивалась, а Огонь пожирал ее мозг, и волны боли пробегали по телу, бившемуся в беззвучной агонии.

Сиани помогла Хессет подняться — удивительно, но ракханка, похоже, не понимала, где она и что происходит. Вдруг ей на глаза попалось тело твари. И вся память разом вернулась к ней. Красти пошатнулась — Сиани помогла ей удержаться на ногах — и тихо всхлипнула от ужаса.

— Потерянный… — начал было Дэмьен, но Сиани не дала ему закончить, показав на стену пещеры как раз над входом в туннель.

Там, вцепившись в неровный камень, утыканный гордо демонстрировал тело поверженного врага. Оно болталось вниз головой, подвешенное за ногу, а веревкой служил обвившийся вокруг щиколотки цепкий хвост пещерного ракха. Горло твари было вырвано напрочь. Когда утыканный заметил, что они его увидели, он отпустил тело, и оно шлепнулось на пол как мешок с песком, только хрустнули кости. Потерянный пополз вниз, цепляясь за незаметные выступы гибкими пальцами и помогая себе хвостом.

Дэмьен пересчитал трупы. Шесть. Вроде бы все. Но скоро здесь их появится куда больше.

— Пора бежать, — пробормотал, он. Поднял тело Тарранта, завернутое в тряпье, и взвалил на плечо. Неизвестно, оставалась ли жизнь в этом искалеченном обрубке, но хотя бы жар немного остыл. Потом выяснится.

И они побежали. Не так чтобы очень быстро — ведь Хессет была изранена, а Дэмьен нагружен. Ракханка пару раз обернулась, как будто Творя что-то, но Дэмьен не мог понять, откуда у нее силы на это. Сам он прижимал к груди раненую руку, чтобы кровь не капала на пол, — если они оставят в этом демонском лабиринте такой ясный след, никакое Творение их не спасет.

И вот он, узкий лаз, через который они попали в логово. Сиани, которая, убегая, захватила вещи Тарранта, теперь расстелила длинную шелковую тунику поверх острых каменных крошек и ползком нырнула в проход. Меч Тарранта, заботливо спрятанный в ножны, она тащила с собой. За ней поползла Хессет, вымазав кровью расстеленный шелк. Потом утыканный. Дэмьен уже слышал слабый шум погони позади. Он опустил наземь тело Тарранта — еще горячее, еще кровоточившее, еще совершенно безжизненное — и с усилием протолкнул его как можно дальше в проход, чтобы там его подхватил утыканный. Накидка, которой Сиани обернула израненное тело, предохраняла посвященного от острых режущих граней, но Дэмьен увидел, что у выхода из туннеля темная кровь, просочившись сквозь шерсть, испачкала каменный пол. Священник быстро освободился от оружия, протянул его в узкую дыру, туда же бросил смятую, пропитанную кровью тунику Тарранта. Потом, неловко придерживая руку, пополз сам — ногами вперед. Когда он добрался до выхода, за ноги его ухватились руки товарищей, потянули, но он отпихнул их и, застряв на полпути, нащупал в темноте два отломанных по дороге вниз сталагмита.

Земной Фэа по-прежнему было мало, но для такого Творения много и не требовалось: всего пара секунд ушла на то, чтобы прирастить их на свои места. Проход был закрыт. Дэмьен продвинулся к выходу, его потянули за ноги и помогли выбраться наружу. Острые камни ободрали ему бока и шею, но проход остался позади — и как раз вовремя. На другом конце норы вспыхнул свет, и совсем рядом послышались голоса.

Они припали к земле и ждали с колотящимися сердцами. Хессет Затемняла их путь, но насколько ей это удалось? За ними мог остаться предательский след крови или просто запах пота, по которому демоны их выследят. Потому и рисковал Дэмьен, тратя бесценные секунды на Творение со сталагмитами. Насколько можно было судить, хитрость сработала. Твари некоторое время осматривали дыру, видимо, зная, что здесь можно выбраться с их территории. Но через отверстие явно не мог протиснуться ни один человек, не повредив каменные наросты. Погоня отправилась дальше.

— Они вернутся, — шепнула Сиани. — Они не поняли, куда мы исчезли, но их хозяин поймет.

— На это уйдет время, — хрипло отозвался Дэмьен. — А нам надо перевязать раны, а то найдут по крови. — Он кивнул на Хессет, чью золотистую шкуру покрывали глубокие рваные раны, и показал свою окровавленную руку. — Потом отойдем насколько сможем, чтобы хватило времени на устройство хорошего Затемнения. Если получится. А потом… — Его обдало болью, накатила внезапная слабость. Насколько серьезно он был ранен? Сколько потерял крови? — …посмотрим, кого мы спасли. Посмотрим, жив ли еще Джеральд Таррант. Посмотрим, сможет ли он помочь нам.

— А потом? — спросила Сиани.

Он выдавил усмешку. То есть просто с усилием искривил губы. Лицо свело болью.

— Потом начнется настоящая работа.