"Флетч" - читать интересную книгу автора (Макдональд Грегори)

Глава 16

– Фараоны. Фараоны. Фараоны.

Два коктейля. Сэндвич с сыром. Три джина с тоником. Флетчу не хотелось вставать. Солнце уже скатывалось за горизонт, но песок еще не остыл и согревал кожу накопленным за день теплом.

Флетч заснул.

Сандо потряс его за плечо.

– Фараоны. Спрячь все, что у тебя есть. Облава. Тьма. Двойные зажженные фары патрульных машин за парапетом набережной. Тишина. Тени с дубинками, спускающиеся на пляж. Люди на берегу, поспешно расползающиеся во все стороны, некоторые заходили в океан, другие шли по кромке воды чернеющими в лунном свете силуэтами. Лисицы забрались на птичий двор. Толстяк Сэм вышел из лачуги и сел на песок, скрестив под собой ноги. Гамми Монтгомери приподнялся на локтях. Флетч остался лежать. Бобби он не видел.

Полицейские обошли Флетча справа и слева. Их было семеро. В защитных касках, с опущенными прозрачными щитами, закрывающими лицо. Впереди выступал Каммингс – высокий, широкоплечий начальник полиции.

Они окружили Монтгомери. Каммингс уперся дубинкой в живот подростка.

– Пошли, Гамми!

– О господи! Почему я? Почему всегда я?

– Твой папуля беспокоится о тебе.

– Скажите ему, чтоб он катился ко всем чертям.

– Пошли, пошли. – Каммингс навалился на дубинку посильнее.

– Я ничего не сделал! У меня нет наркотиков!

Дубинка провалилась чуть ли не до позвоночника.

– Это насилие! – Гамми попытался сбить дубинку рукой, но только зашиб пальцы.

– Насилие. Громкое слово для восемнадцатилетнего.

– Мне семнадцать. Оставьте меня в покое!

Другой полицейский, плотный коротышка, внезапно наклонился над Гамми и двинул его в ухо. Тот вскочил, чтобы избежать второго удара.

Флетч после короткого раздумья подошел к не успевшему выпрямиться толстяку и толкнул его в зад. Голова толстяка воткнулась в песок, где только что лежал Гамми.

Третий полицейский поднял дубину.

Флетч изо всей силы ударил его в живот.

Четвертый, здоровенный детина, сбросил каску и двинулся на Флетча. Тот успел ударить его дважды – в глаз и в челюсть.

Затем что-то треснуло, вспыхнула яркая звезда, и Флетч почуствовал, как подогнулись его колени.

– Дерьмо. – успел пробормотать он.

Его голова лежала на коленях Бобби. В небе сияли настоящие звезды.

– Господи, – выдохнул он.

На пляже царила тишина.

– Голова болит? – спросила Бобби.

– Господи, – повторил Флетч.

– Ко мне прибежал Сандо. Я решила, что тебя убили.

– Голова просто раскалывается.

– Он сказал, что ты ударил полицейского.

– Двух. Трех. Почему я все еще на пляже?

– Ты думал, что окажешься в космосе?

– Нет, в тюрьме.

– С тобой все в порядке? Они ушли.

– Почему они не арестовали меня?

– Я рада, что они оставили тебя здесь.

– Я ожидал, что меня заберут. Я ударил трех полицейских.

– Они могли сгноить тебя в камере.

Появился Сандо. Он жевал запеченную в тесте котлету.

– Эй, парень? Ну как ты?

– Что случилось? – спросил Флетч.

– Они опять забрали Гамми.

– Только его?

– Да.

– Почему они не забрали меня?

– Они хотели. Пара этих горил потащила тебя за ноги.

– А потом?

– Шеф велел им бросить тебя. Наверное, боялся, как бы они не перетрудились затаскивая тебя на набережную.

– Не арестовали... Давно они смылись?

– Не знаю. Полчаса, час.

– Чем тебе помочь? – спросила Бобби. – Пойдем домой?

– Ты иди. Я не могу пошевелиться.

– Давай, отведу тебя, – предложил Сандо.

– Нет. Полежу тут.

– Сегодня суббота, напомнила Бобби. – Мне надо работать.

Она была в белых шортах, легкой блузе и сандалиях.

– Иди работай, – ответил Флетч. – Я оклемаюсь.

– Ты уверен? Ведь сегодня суббота.

– Не беспокойся обо мне.

– Ночка-то долгая будет, – заметил Сандо. – У Толстяка Сэма ничего нет.

Гримаса боли перекосила лицо Бобби. Пагубное пристрастие давало о себе знать.

– Это точно?

– У него нет даже аспирина.

– Господи, – выдохнул Флетч.

– Я все равно обработаю пару клиентов, – голос Бобби дрожал. – После субботы обязательно наступит завтра.

– Да, – кивнул Сандо. – Воскресенье.

После ухода девушки Сандо посидел еще немного около Флетча, помолчал, затем тоже ушел.

Флетч подгреб песок под голову. Он лежал между стеной на набережной и лачугой Толстяка Сэма, которая просматривалась со всех сторон. Никто не мог войти или выйти из лачуги незамеченным.

Мозг Флетча, казалось, отделился от черепа. Каждое движение и даже мысль вызывали боль.

В волосах запеклась кровь, смешавшаяся с песчинками. За ночь кровь, песок и волосы превратились в единое целое.

Через два с половиной часа Флетч осторожно встал, отошел на тридцать шагов и опустился на колени. Его вырвало.

Затем он вернулся к песчаному ложу.

В лачуге Толстяка Сэма было темно.

Кто-то шел вдоль набережной.

– Кризи, – позвал Флетч.

– Привет! – Кризи подошел вплотную. – О боже, я готов повеситься!

Кризи был в одних шортах, без рубашки, босой. Руки его дрожали, глаза беспокойно шныряли по сторонам.

– Это правда? У Толстяка Сэма ничего нет?

– Да.

– Я видел Бобби. О боже!

– Попробуй разбудить его. Вдруг что-то осталось?

Кризи глубоко вздохнул.

– Придется. Другого выхода нет. Без порошка не обойтись.

Под пристальным взглядом Флетча он доплелся до лачуги, наклонился, исчез в тени. Послышались голоса: один – пронзительный, отчаявшийся, другой – успакаивающий, хладнокровный.

Кризи вернулся.

– О боже. Ничего. Совсем ничего.

– Я знаю.

– О боже!

По телу Кризи пробегала крупная дрожь.

– Толстяк Сэм говорит, что тебе досталось от фараонов. Бобби сказала то же самое.

– Меня стукнули по голове.

– Ты можешь двигаться?

– Не хочу.

– Проклятые фараоны!

Кризи начал глубоко дышать. Может, он надеялся, что гипервентиляция легких поможет ему. Позволит расслабиться. Живот втягивался, грудь раздувалась, как воздушный шар, затем опадала. Снова и снова. В лунном свете ярко блестели его глаза.

– Извини, старик, – сказал Флетч.

– У тебя ничего нет?

– Абсолютно.

– А Бобби?

– Сам знаешь, у нее всегда чисто.

– Я знаю. Она ничего не оставляет. Использует сразу. Всегда. Сразу и всегда.

– Что сказал Толстяк Сэм?

– Ничего он не сказал. Ничего. Ничего.

– Когда принесут товар?

– Он сказал, что начнет продавать завтра утром.

– Утром. В десять. В одиннадцать.

– Ты доживешь, – заметил Флетч.

– Да, – кивнул Кризи и поплелся вдоль набережной.

Флетчу и раньше случалось драться, терять сознание и проводить ночь на пляже. Самыми трудными были предрассветные часы. Он лежал, не спуская глаз с лачуги Толстяка Сэма и не давая себе заснуть. Выпала роса. Джинсы и рубашка набухли влагой. От холода его стало знобить. Сон сняло как рукой.

Он думал об Алане Стэнвике, ждущем смерти через несколько дней, его жене, дочери, особняке. Флетч чувствовал, что еще не добрался до самой сути. Проверил не все. Не до конца. Выяснил многое, но далеко не все. Флетч старался не строить догадок. Он перебирал лишь факты, не вызывавшие сомнений, которые можно было доверить диктофону. Достоверные факты. Припоминал, что еще нужно проверить. Набиралось многовато. А источники информации? Он уже переговорил практически со всеми близкими к Стэнвику людьми. Он сосчитал оставшиеся дни: один, два, три, четыре полных дня.

А ведь он должен еще поспать. Он обещал себе, что обязательно выспится. Когданибудь.

Небо на горизонте порозовело.

За всю ночь, если не считать Кризи, никто неприближался к лачуге Ватсаяны. Не выходил из нее и Толстяк Сэм.

Без четверти девять Флетч уже обливался потом от жарких солнечных лучей.

Пляж оживал. Те, кто спал не песке, поднимались. Некоторые уходили за дюны справить нужду. Никто не разговаривал. Они лишь обменивались взглядами, понимая без слов, что у Толстяка Сэма ничего нет. Сам Толстяк сидел у двери, наслаждаясь утренним солнцем. К нему никто не подходил. Для постороннего взгляда мирная картинка – молчаливые молодые люди, разморенные жарой. Флетч видел страх, озабоченность, отчаяние, бесчисленное количество выкуренных сигарет, подавляемую дрожь рук. Он слышал это кричашее молчание. Некоторые из них ничего не принимали два или три дня.

В половине одиннадцатого на пляж вернулся Гамми, в джинсах и широкой гавайской рубахе на выпуск. Его узенькие плечи, казалось, сливались с шеей. Он сидел, не шевелясь, глядя прямо перед собой.

Пришли Бобби, Кризи, Сандо, Джули. Они сели неподалеку от Флетча. Никто не произнес ни слова.

Толстяк Сэм скрылся в лачуге.

– Господи, – прошептал Сандо.

К лачуге потянулись люди. В шортах, джинсах, без рубашек. Торговля началась. Они не несли с собой ничего, кроме денег. Первым – Кризи. Затем – Бобби. Они стояли у двери, глядя себе под ноги, не разговаривая, стыдясь своего отчаяния. Джули, Бинг Кросби, Гамми, Флорида, Окурок, Колдун. Флетч пристроился к ним. Люди входили и выходили из лачуги. Товар Сэму доставили. На все вкусы. Сэм торговал во всю. Толпа редела. Получившие товар спешили утолить свою страсть. Ушел и Флетч. Бобби упорхнула еще раньше.

Отойдя подальше от лачуги, Флетч бросился в океан. Холодная соленая вода помогла соединить бултыхающиеся мозги в единое целое. Вымыть кровь и песок из волос ему не удалось.

Вернувшись в каморку, Флетч услышал колокольный звон. В воскресный полдень жизнь била ключом.

Флетч проспал до поздней ночи.