"Королева-беглянка" - читать интересную книгу автора (Макголдрик Мэй)

2.

Ладони Мария содрала в кровь. Неловко удерживая весла локтями, молодая женщина пыталась унять боль, прижав пальцы к горящим ранам. Одно из весел вырвалось и больно ударило ее в подбородок.

— Да, моряк из тебя никудышный, дорогая. — Изабель еще пыталась шутить, но в ее глазах пряталась смертельная усталость.

Мария с грустью посмотрела на сидящую перед ней в лодке пожилую женщину. Отчаяние, стужа и голод одолевали их.

— Думаю, тебе лучше поспать, тетя.

Изабель вытянула онемевшие ноги и потрясла руками, стараясь разогнать застывшую кровь.

— Нет, спать я не буду. Если уж мне суждено стать кормом для рыб, то не хочу, чтобы они съели меня спящей. Нам осталось мучиться недолго, я чувствую. Ты так шумно гребешь, что нас непременно обнаружат, даже в этом тумане.

— Ты пока ничего не слышишь?

— Ты думаешь, потопив наш корабль, они дадут нам возможность уйти?

Как страшно, и холод пронизывает до самых костей. Сжав кровоточащими руками весла и расправив ноющие плечи, Мария в кромешном тумане направляла лодку вперед.

— Подумать только, сколько времени ты потратила зря, — сокрушалась Изабель, — на всякую там вышивку и прочую ерунду вместо того, чтобы учиться чему-то полезному!

Мария вздохнула, казалось, каждое слово тети отнимает у нее остатки сил.

Стараясь не обращать внимания на боль и растущее отчаяние, молодая женщина пыталась сосредоточиться на равномерных всплесках весел, но отвлечься от монотонных речей Изабель было почти невозможно.

Мысли путались в голове. Мария старалась не плакать, глядя на умирающего испанца, распростертого на дне лодки. Вот бы закрыть глаза и лечь рядом — пусть будет что будет. Моряк лежал совершенно неподвижно и уже не стонал. Непонятно было, жив ли он еще. Пуля из мушкета, слегка задевшая Изабель, попала ему в грудь. «Было бы лучше, если бы эта пуля досталась мне», — подумала Мария. Тогда бы она сейчас упокоилась с миром и не чувствовала пронизывающего холода, боли в мышцах, онемевших рук, этой чудовищной усталости. Она встряхнула головой, отгоняя от себя эти мысли…

«Может, попросить Изабель посмотреть, жив ли испанец, — пришла мысль, — но нет, это глупо — только лодку раскачаем».

Да, ее старая тетя права: моряк из нее никудышный.

— По-моему, мы крутимся на одном месте, — пробормотала Изабель.

— Пожалуй, ты права. Можешь добавить неумение ориентироваться в открытом море к списку моих недостатков, — пробормотала Мария. Ей казалось: еще немного, и голос перестанет повиноваться ей.

Джон Макферсон напрасно пытался разглядеть что-либо в плотной пелене тумана, окружавшей корабль. Не было видно даже флага, который безжизненно повис на главной мачте «Святого Михаила». Предсказать, когда туман рассеется, да еще в капризную мартовскую погоду, было вообще невозможно. Джон пытался рассмотреть три других корабля своей флотилии, застывших на ровной поверхности моря в миле от флагмана.

Утром до них доносились звуки пушечной канонады — где-то на юге, видимо, шла битва, но вот уже несколько часов все было тихо, как напряженно ни вслушивался Джон в тишину.

Словно угадав его мысли, к адмиралу подошел Дэвид Максвелл, шкипер судна.

— Если бы мы не завязли в этом тумане, сэр Джон, мы бы славно подрались.

— А, это ты, Дэвид, — повернулся к шкиперу Джон. — Да нет. У нас другие задачи.

— Ну тогда, может, туман специально послан нам всевышним?

— Не исключено, Дэвид. — Адмирал оглянулся, заслышав чьи-то шаги. К ним подходил невысокий коренастый человек. Последнее время Джон и шага не мог ступить, чтобы не натолкнуться на сэра Томаса Мола. А ведь Колин Кэмпбелл, граф Эргил, предупреждал его, что так и будет, но Джон не захотел менять что-либо в своих планах. Да кроме того, сэр Томас, несмотря на чрезвычайную властность, которую он проявлял где надо и не надо, был славным человеком, и Джон Макферсон не хотел лишать старого рыцаря чести доставить в Шотландию ее новую королеву.

Вообще-то Джон понимал, что причина тут кроется в супруге сэра Томаса — Каролине Дуглас, которая, как всем было хорошо известно, была до замужества любовницей Джона Макферсона. Но все также знали и то, что Джон положил конец их бурной связи задолго до того, как она приняла предложение руки и сердца сэра Томаса.

— Как вы считаете, шкипер, — обратился к нему Томас Мол, — как далеко от нас разыгралась эта битва?

— Трудно сказать, сэр Томас, — осторожно ответил Дэвид. — Любой моряк вам скажет, как коварен туман. Эта битва могла быть и в десяти, и в двух лье от нас. Я бы не стал гадать по этому поводу.

— Я рассчитывал на более определенный ответ. Но, видимо, тебе пока не хватает опыта. А вы, сэр Джон? Можете ли вы в таком тумане определить расстояние?

— Нет, я совершенно согласен с Дэвидом, — ответил Макферсон, взглянув на обиженное лицо шкипера. — Было бы глупо, потеряв бдительность, считать, что они находятся далеко от нас. Не исключено, что, почуяв запах крови, они на этом не остановятся. Но и не стоит предполагать, что они где-то совсем близко. Не будем утомлять наших людей усиленным наблюдением, пока нас скрывает от них туман. Когда он рассеется и паруса наполнит ветер, у нас будет достаточно времени, чтобы определить, следует ли нам с ними сражаться.

— Если бы не возложенная на нас миссия, сэр Джон, — Томас Мол любовно погладил висящий на поясе меч, — я бы с удовольствием вступил с ними в бой.

— Морские сражения сильно обличаются от битв на суше, — вставил слово Дэвид, все еще задетый резкостью сэра Томаса. — Твердая рука и острый меч немного стоят, если под ногами нет опоры.

Джон постарался скрыть улыбку. Путешествие уже утомило его людей, и большинству из них, как ни было им приятно смотреть на знатных дам, надоело бахвальство их отцов и мужей. Присутствие на борту судна этих аристократов создавало свои трудности для грубоватых и не привыкших выбирать выражения моряков, хотя пока все обходилось без конфликтов. Но на обратном пути в Шотландию могли возникнуть новые проблемы, ведь экипажу придется ублажать на борту саму королеву и ее свиту.

— Ну, положим, нас, тех, кто сражался при Флодден-Филд, не напугает сражение в открытом море, — возразил шкиперу старый вояка.

— Да, сэр Томас, — вмешался Макферсон, стараясь погасить разгоравшуюся ссору, — вы правильно сказали — если бы не наша миссия. Но пока вы отдыхайте. Мы можем надолго задержаться из-за тумана. Спасибо, шкипер, вы свободны.

Дэвид Максвелл поклонился и отошел. Джон смотрел, как шкипер в голубой шапочке с белым пером легко двигался по палубе, останавливаясь и обмениваясь парой фраз с матросами.

— Вы не считаете, что у этого парня совершенно нет чувства почтения к стоящим выше по рангу и положению? — спросил сэр Томас, посмотрев вслед молодому человеку.

— Мы все не свободны от недостатков, — ответил Макферсон. — Но Дэвид обладает умом не менее острым, чем ваш клинок, и не боится никого на свете. Он бесконечно предан Шотландии, хотя иногда, может быть, излишне горд своей причастностью к морской братии. — Он взглянул на старого рыцаря. — Среди людей, бороздящих море, не меньше героев, чем среди тех, кто сражается на суше. Но многим из них далеко не всегда воздается должное.

Сэр Томас потер подбородок пухлыми, похожими на сосиски, пальцами.

— Он лучший из всех шкиперов, которых я знаю, — продолжал Джон. — Он ходил в Новый Свет, обогнул на судне Африку, был у берегов Индии. Дэвид Максвелл — отличный молодой человек, сэр Томас.

Обсуждать больше было нечего. Сэра Томаса спокойно и с достоинством поставили на место. Кому, как не ему, было прекрасно известно, что Макферсоны вообще в совершенстве владели этим искусством, и Джон не был исключением.

Две большие белокрылые птицы, как пара призраков, вынырнули из тумана и стали кружить над судном. Их резкие крики наводили тоску.

Сэр Томас чувствовал себя не слишком хорошо, стоя рядом с высоким, крепким Джоном. Он невольно сравнивал себя с ним, не забывая, что этим постоянно занимается его жена. Нетрудно было предположить, к каким выводам она приходила. Он не обладал ни красивой внешностью, ни могучим телосложением, ни огромной силой сэра Джона. Но главное — у него не было его молодости. Джон Макферсон уже одним своим существованием отравлял жизнь сэра Томаса и вынуждал стареющего воина себя ненавидеть. Подсознательно он желал схватки с ним, мечтал изуродовать шрамом его красивое лицо. Но как он мог это сделать? На каком основании? Под каким предлогом?

Сэр Томас заставил себя преодолеть неприязнь к Джону. В этом не было смысла. Смысла вообще не было ни в чем.

Почему молодая красивая женщина предпочла его — дряхлеющего и имеющего дочь почти ее возраста, — было непонятно. Джон Макферсон долгое время делил с Каролиной ложе, и сэр Томас каждый раз, находясь в постели с ней, не мог отделаться от мысли, что Каролина представляет на его месте Джона Макферсона.

Доброжелатели уже шепнули сэру Томасу, что его жене не терпится вернуться к своему мореплавателю, и тот скоро пожалеет о допущенной ошибке и станет опять встречаться с Каролиной. Но Джон не проявлял ни малейшего интереса к жене сэра Томаса. Каролина не выходила из своей каюты, а сэр Джон не покидал палубу. Но беспокойство не оставляло стареющего война. Что-то тут не так. Они плывут уже третий день, а эти двое даже ни разу не встретились. И зачем только они отправились в это путешествие?

Время шло, а сэр Джон продолжал молча смотреть на море. На палубе появились вахтенные. Отсалютовав своему капитану, каждый из них направился на свое место. Через несколько минут те, кого они сменили, исчезли в кубриках команды.

Придворные, которым выпала честь встречать будущую королеву, на палубе почти не показывались, что вполне устраивало Джона.

Присоединившись к ним в корабельном салоне, Джон услышал все те же сплетни и пустые разговоры, которым предавались приближенные монархов во всех дворах Европы. Последний раз, когда он находился среди них, один из знатных господ разглагольствовал о королеве Венгрии и о том, что она оказалась не способна подарить королю наследника. «Дурной знак, — качал головой он, и все собравшиеся дружно ему поддакивали. — Будущая королева, — с видом знатока заявлял он, — несомненно, бесплодна. Что же ждет род Стюартов?»

Джон уклонился от участия в обсуждении столь волновавшего всех вопроса. Предсказание судьбы никоим образом не входит в его обязанности.

Воину просто претили подобные беседы, и ему с трудом удавалось это скрывать. Он сторонился титулованных сплетников, не слишком заботясь о том, что его сочтут нелюдимым. Впрочем, ему редко удавалось уединиться. За ним, как на буксире, постоянно тащился сэр Томас.

Джон знал, что ревнивый муж не спускает с него глаз. Это его вполне устраивало. Помня все уловки, используемые Каролиной в раскидывании любовных сетей, Джон размышлял, приступила ли она уже к травле сэра Томаса, заставляя его сходить с ума от ревности. Джон был готов отразить атаку, но подозревает ли несчастный супруг о том, что его жена уже вступила в борьбу?

Лицо адмирала омрачилось. Он понимал, насколько опасна сложившаяся ситуация. Сэр Джон Макферсон был доблестным воином и опытным мореплавателем, но против козней Каролины он был бессилен.

— Как вы думаете, сэр Джон, — сэр Томас тяжело оперся на перила, — почему Карл, глава Римской империи и могущественнейший монарх, согласился на это замужество и поручил нам доставить его сестру к ее будущему супругу?

— Трудно понять, чем руководствуются сильные мира сего, — не сразу ответил Джон, радуясь, что нашелся нейтральный предлог для беседы. — И потом, это сделка. Если мы не выполним поручения, император потребует возврата первой части приданого, которая хранится сейчас во дворце Стирлинг.

Его собеседник медлил, подыскивая подходящие слова.

— Все это может оказаться весьма… ну скажем так… сложно, — наконец осторожно выговорил он. — Я имею в виду этот брак.

— Многие так считают, сэр Томас.

— Но, знаете ли, может, это и не так. — Сэр Томас внимательно рассматривал свои руки. — У меня, как у человека, дважды побывавшего в браке, своя точка зрения.

Джон неопределенно пожал плечами.

— Я склонен считать, что не только королевские браки, но и большинство семейных союзов часто распадаются из-за денежных вопросов, которые подчас становятся основой брака. — Сэр Томас посмотрел на мореплавателя. — Как вы считаете, сэр Джон?

Джон знал, к чему сводился вопрос рыцаря, и ответил прямо:

— Я лично через это не прошел, но, думаю, вы правы, сэр Томас. Однако встречаются и исключения. А потом, любовь может укрепить союз.

— Но как вы думаете, что все-таки лежит в основе счастливого брака?

Волны тумана наплывали на судно, плотно окутывая его. И хотя это препятствие затрудняло выполнение возложенных на него обязательств, он не мог отвести глаз от моря и не признать, что в тумане есть необъяснимое очарование. Но как ответить на вопрос сэра Томаса?.. Лицо Джона омрачилось.

— Это надо не со мной обсуждать, сэр Томас.

Оба замолчали. Хотя имя Каролины и не было произнесено, они оба подумали о ней.

— Все ваши братья уже женаты, а вы нет, — решился приступить к мучившей его загадке сэр Томас.

— Да, действительно, — согласился с ним Джон.

— Тогда в чем же дело? — Сэр Томас вопросительно смотрел на него. — А вы, почему не женитесь вы?

Макферсон молчал. Ему не хотелось продолжать разговор на эту тему. Многие считали, что он рано или поздно женится на Каролине. Их связь длилась семь лет, но Джон так и не смог решиться на последний шаг.

Удачные браки братьев вызывали у него зависть. Жены его братьев оказались удивительными, редкими женщинами, Каролина не была похожа ни на Фиону, ни на Элизабет. И то, что происходило с ними, не соответствовало его представлениям о семейном счастье. Конечно, порой между ними действительно вспыхивала страсть, но к настоящей любви это упоение близостью вряд ли имело отношение.

— Ну что мне ответить? — наконец сказал Джон. — Я не чувствую склонности к браку. Во всяком случае, пока.

— И не передумаете? — с беспокойством спросил сэр Томас.

Джон посмотрел ему прямо в глаза. Как ни странно, в лице старого воина не было враждебности.

— Нет, не передумаю.

Громкие крики чаек вывели старую женщину из задумчивости.

Изабель с беспокойством смотрела на племянницу. Бог мой, что же с ней сталось! Порванный и окровавленный плащ Марии был в лучшем состоянии, чем его обладательница. А этот синяк на лбу, и еще один свежий на подбородке? Бледная кожа, бескровные губы, отсутствующий взгляд. Трудно поверить, что перед Изабель женщина, славившаяся блистательной красотой. Изабель проклинала себя за то, что она подбила племянницу пойти против воли ее брата, против этого бессмысленного брака.

«Карл, где ты? — безмолвно взывала она. — Неужели сердце твое не чувствует беды? Помоги своей сестре… Спаси ее, Карл».

Она обратилась к племяннице:

— О, Мария, как бы я хотела помочь тебе. Держись, моя девочка, нас непременно отыщут.

Мария слабо улыбнулась. Несмотря на свое ворчание и внешнюю суровость, тетя очень любила ее.

— Мне бы хотелось верить в наше спасение, но мы кружимся в тумане уже несколько часов. — С тех пор как они отплыли от тонущего судна, они вообще ничего и никого не видели. Мария огляделась. — Мы не представляем ни где мы, ни куда плывем.

— Не отчаивайся, дорогая, — откликнулась Изабель. — Удивительно, как это тебе удается грести, ведь ты делаешь это впервые. Мы можем в любую минуту оказаться у берегов Дании.

Мария прикрыла глаза. — Или у берегов Англии через месяц.

Наконец-то тетя перестала жаловаться, наконец-то поверила в нее. В том кромешном аду на горящем корабле, среди страшной паники, когда матросы спускали на воду баркасы, думать было некогда. На их корабле французский корвет заметили уже через день после того, как отплыли от Антверпена. Он пустился за ними в погоню. К несчастью, их судно плыло под испанским флагом, поэтому французы и атаковали их. Все пираты в Немецком море знали, что трюмы испанцев, возвращавшихся в Нью-Йорк, обычно набиты серебром и золотом.

Когда началась пушечная канонада, капитан попытался ускользнуть в открытое море, надеясь, что при сильном ветре у них будет больше преимуществ. Но французский корвет оказался быстрее. В сознании Марии запечатлелись звуки выстрелов, звон мечей, отчаянные крики умирающих. Она почувствовала, как к глазам подступили слезы.

— Прости меня, Мария.

Молодая женщина перестала грести и вопросительно посмотрела на тетю.

— Прости за то, что я увлекла тебя с собой. — Изабель мучило чувство вины. — Ты была бы вправе ждать от меня большей мудрости. Жизнь ничему не научила меня.

— Не надо на себя наговаривать, Изабель. Ты знаешь, как я люблю тебя.

Изабель виновато улыбнулась.

— Я не должна была вмешиваться в твою судьбу. Тебе на роду написано жить в роскоши, к которой ты привыкла.

Мария наклонилась над веслами, приблизилась к Изабель. В словах тети ей слышался страх перед тем, что их ожидает, страх смерти.

— Не говори так, Изабель. Мы обе знаем, что ты поступила правильно.

— Нет, не утешай меня. Разве ты не увидела перст судьбы? — с горечью воскликнула она. — Нападение пиратов — последнее доказательство. Знаешь, сколько раз я плавала на судне между Антверпеном и Испанией? И только раз корабль подвергся атаке. Но тогда…

— Тебе просто везло в прошлом. Надеюсь, повезет и на этот раз. — Мария крепилась изо всех сил. Она не могла допустить, чтобы Изабель винила себя в случившемся. Ей хотелось наконец обрести свободу и распоряжаться жизнью по своему желанию. К этому она стремилась так давно, за это она готова была заплатить высокую цену. — Моя дорогая Изабель. Мы можем погибнуть в море и стать кормом для рыб, как ты сказала, но знай: я предпочту смерть, но не стану снова послушной игрушкой в руках Карла.

— Неужели ты предпочитаешь умереть, чем быть королевой Шотландии! — изумилась Изабель. — Ты неискренна, мое дитя.

— Нет, — не согласилась Мария решительно. — Я, как видишь, даже решилась на этот побег… к матери в Кастилию. За двадцать три года своей жизни я впервые сделала что-то по своей воле. Знаешь ли ты, как трудно стать самостоятельной, когда с трех лет распоряжаются твоей жизнью? Тебе диктуют, с кем можно дружить, а с кем нет, что можно делать, а что нельзя. Какое надеть платье, за кого выходить замуж — я все делала по чужой указке. И все это… повторяется сейчас вновь!

Изабель не смогла спрятать улыбку.

— Знаю, дорогая, но все это, однако, не сломило твоего характера.

— Неправда! — Мария не смогла сдержать слез, и они покатились у нее по щекам. — Этот ненавистный брак, это стремление Карла видеть на всех европейских тронах Габсбургов. Эта шотландская эпопея — последнее, что сломило меня. Я не могу и не хочу пройти через все еще раз.

Изабель молчала. Мария прежде была покорной воле брата, но всему есть предел, племянница больше не может пройти через все, что она уже прошла в браке, вторично. И опять с шестнадцатилетним королем-мальчиком. Всем такое решение казалось безжалостным, всем, кроме Карла. Он не видел в этом браке ничего особенного. Изабель видела. И потому она пришла на помощь Марии.

— Мы справимся с божьей помощью, — сказала Изабель. — Но ты должна понимать, что Карл этого так не оставит. Если даже нам повезет и мы доберемся до Кастилии, он может осадить замок, чтобы добиться своего.

Мария кивнула.

— Конечно. Он считает, что я должна радоваться этому предложению. Пойти на этот проклятый брак.

— Но что ты будешь делать в этом случае, дитя мое? — спросила Изабель. — Нам нужно продумать план действий.

При каждом взмахе весел лицо Марии искажала гримаса боли. И все равно она ни за что не поедет в Шотландию. Она не подчинится воле брата и не станет женой Джеймса.

— Я сойду с ума, совсем как моя мать. Ее прозвали Сумасшедшая Хуана. Ничего странного — дочь унаследовала душевную болезнь матери. Я буду разговаривать сама с собой, неистовствовать и выть на луну. Буду рвать на себе платье, засовывать кости в волосы и бегать голой под дождем.

Мария подняла взгляд на Изабель и увидела в них странное выражение. Губы Изабель беззвучно шевелились, в глазах застыл ужас.

— Что такое, тетя?

— Назад, быстрее, — выдавила из себя Изабель. — Как можно быстрее!