"Предательство" - читать интересную книгу автора (Макинтош Фиона)

Глава 19 Ксантия

Покидая трапезную Академии, Элисса обогнала Ксантию. Во время обеда здесь всегда становилось слишком шумно, так что лучше было уединиться в библиотеке.

— Возвращаешься в свой склеп, Элисса? Подальше от солнышка?

Девушка обернулась. Во имя Света, как ей это надоело! Ксантия и ее сообщницы снова взялись ее дразнить… Как же, дело к обеду, а день еще не испорчен!

Элисса до сих пор не могла понять, когда и из-за чего их дружбе пришел конец. Все говорили, что они словно созданы под пару друг другу: Элисса — сдержанная, зеленоглазая, золотоволосая… и Ксантия — порывистая, смуглая, с волосами цвета воронова крыла. Обе выросли настоящими красавицами. Но их дружба исчезла вместе с той угловатостью, которая отличает девочек-подростков от взрослых женщин.

Они были ровесницами. Пять лет назад, когда Элисса столь впечатляющим образом появилась в стенах Академии, У Ксантии не было ни одной подруги. Озлобленная, одинокая, она тяжело сходилась со сверстницами и выплескивала обиду во вспышках гнева. В то осеннее утро большинство женщин покинули Академию и гуляли по Илдагарту. По уставу, раз в месяц, в восьмерик, на восьмой день от новолуния — послушницам позволялось съездить в город за покупками, и мало кто отказывался от такой возможности. Однако Ксантию приглашали редко: ее нрав был слишком известен. Девущед хотели насладиться свободой и знали, что она непременно испортит им удовольствие. А бродить по рынкам в одиночестве пока другие веселятся… Вот почему Ксантия предпочитала оставаться в Карембоше.

И вот почему в тот день она одной из первых услышала шум и первой поднялась на крышу. Там уже стояла незнакомая старушка, которая пару часов назад заходила к Старейшине Айрис. Незнакомка была встревожена и сбивчиво рассказывала что-то про свою внучку Элиссу, которая осталась за стенами Академии и попала в ловушку.

Остальные женщины прибежали слишком поздно, чтобы увести Ксантию и помешать ей увидеть отвратительную сцену, которая разыгралась у ворот. Юная послушница видела, как инквизиторы и их урод-предводитель, не обращая внимания на яростную брань незнакомки, издеваются над беспомощным пленником. Позже Ксантия узнала, что несчастного звали Саксен Фокс и он был акробатом знаменитого цирка Зорроса. Вместе со старушкой и ее внучкой Саксен бежал от инквизиторов и сопровождал женщин в Карембош.

За годы, проведенные в Академии, Ксантия не раз слышала упреки в равнодушии, а некоторые даже называли ее бессердечной — правда, обычно это говорилось за глаза. На самом деле она ненавидела свою жизнь. Как в тюрьме: каждый день одно и то же, ничего не меняется, ничего не происходит… Поэтому она с каким-то нездоровым оживлением следила, как пытают Саксена. Она отметила, что циркач почти не издавал звуков и лишь изредка глухо рычал, как зверь. Потом у нее на глазах застрелили двух мальчиков, которые появились во дворе. Ксантия еще долго помнила их странные улыбки, которые явно были вызваны не только удивлением… хотя прыжок Элиссы казался настоящим чудом. Эти улыбки словно приклеились к их мертвым лицам — Ксантия видела это, когда тела перенесли во двор Академии.

Старейшины и послушницы еще долго не могли оправиться от потрясения. Но хуже всего пришлось Элиссе. Шли недели, а она все сидела неподвижно, глядя прямо перед собой остекленевшими глазами, не слышала, когда с ней разговаривали, не обращала внимания на прикосновения. Она не могла даже есть: приходилось заталкивать ей в рот бульон и жидкую кашку. Ксантия, очарованная незнакомцами, не сомневалась: Элисса осталась жива лишь благодаря стараниям Соррели — той самой старушки, которую поначалу сочли ее бабушкой.

И лишь когда клук, которого инквизиторы оставили у ворот Академии, посчитав мертвым, приковылял в крошечную комнату Элиссы, к девушке начали возвращаться чувства. Правда, поначалу она только дрожала и целыми часами плакала.

Ксантия немедленно попросила разрешения помогать гостям, и Старейшины согласились. Юная послушница наконец-то проявила участие к другим людям и интересовалась кем-то, кроме себя самой. Тем временем Ксантия наблюдала за клуком и Элиссой. Между ними как будто была натянута невидимая нить: никто из них не произносил ни слова, однако они несомненно общались. Послушницу одолевало любопытство.

Саксен выжил лишь благодаря неустанным заботам Соррели и Старейшин. Однако инквизиторы жестоко искалечили его, выкололи глаза, а язык вырвали и бросили бродячим собакам. Кажется, в его теле не осталось ни одной целой кости. Руки и ноги срослись неудачно и напоминали кривые сучья. Бывший циркач едва двигался, а его спина… Даже Ксантия понимала, что Саксен никогда не сможет ходить прямо… а ведь он еще молод!.. Говорить клук тоже не мог и только изредка кряхтел, но предпочитал вообще не издавать звуков, только пожимал плечами, кивал или качал головой. Ксантия заметила, что он обожает Элиссу… Нет, скорее поклоняется ей. Это была еще одна загадка, которую девушке очень хотелось разгадать.

Недели шли за неделями. Миновала осень, наступила зима, а странная троица не выражала желания покидать Академию. Все шло к тому, чтобы Элисса стала послушницей. Из разговоров с Соррелью Старейшины уже знали, что девушка обладает даром Чувствующей, а значит, только в стенах Академии может чувствовать себя в безопасности.

Это было щедрое предложение. Однако Соррель поставила условие: Саксену позволят остаться в Карембоше. Разумеется, в саму Академию вход мужчинам был запрещен, но карембош — это не только Академия. Клук ухаживал за животными, выполнял мелкие поручения. Спал он на сеновале, есть старался в одиночестве, в одном из маленьких двориков, что во множестве окружали главное здание.

Ксантия снова посмотрела вслед Элиссе. Если бы не ее упорство, эта златовласка так и сидела бы в своей раковине. Может быть, Саксен помог своей богине сохранить рассудок… Но никто иная, как она, Ксантия, вернула ей присутствие духа. Теперь, пять лет спустя, трудно поверить, что это все то же робкое создание. Лишь иногда напоминают о себе шрамы, которые остались у нее в душе. Так, Элисса отказывалась говорить о своем прошлом, а при одном имени Инквизитора Гота застывала, словно превращалась в статую.

— Мне надо закончить работу в архивах, Ксантия.

Все-таки ответила! В любом случае, Ксантия не собиралась так легко отпускать свою жертву. Тем более, когда вокруг столько зрителей- молодых послушниц, на которых следует произвести впечатление.

— Элисса, у тебя с головой все в порядке? Ты слышала, что говорила Старейшина Мей? Со дня на день здесь будет гость из Тала. И не королева Найрия — ты слышала? Она заболела, поэтому не приедет. И король тоже не приедет, а он такой милый…

— Если честно, меня это не интересует,- ответила Элисса.

Ксантия пихнула в бок одну из своих подружек.

— Ах, какие мы правильные. Нам же запрещено касаться мужчин… Но мы все равно созданы из плоти и крови. И нам никто не помешает испытывать…

Она замолчала, подыскивая подходящее выражение, но пауза получилась весьма выразительной.

— … плотское влечение.

Последние слова Ксантия произнесла с совершенно неописуемой миной, к вящему восторгу зрительниц. Девушки хором рассмеялись.

Элисса сделала над собой усилие. Она не хотела читать мораль или изображать снисходительность, однако последнее время в разговоре с Ксантией неизменно чувствовала себя Хорошей Девочкой.

— Ты играешь с огнем и знаешь это. Зачем мучиться из-за того, чем тебе никогда не позволят насладиться?

Ксантия сделала вид, что пропустила замечание мимо ушей. Она улыбнулась своим подружкам, и Элисса словно увидела прежнюю, некогда обожаемую Ксантию.

— Обычно к нам присылают старого лекаря, из которого уже песочек сыпется. Но я знаю, что на этот раз приедет не он. Я выясняла. Так что… Только представь: молодой, высокий, красивый до безумия… Ах! — Ксантия закатила глаза.

— Или толстый коротышка, которому хорошо за тридцати — фыркнула одна из послушниц. — У которого одышка и изо рта плохо пахнет.

На этот раз Элисса не выдержала и улыбнулась. В любом случае, надо уходить. Если Ксантия решила ее задеть, то непременно добьется своего. Так что лучше не дожидаться.

Ксантия трагически скрестила руки на груди.

— О нет. Только не в этот раз. Я отказываюсь в это верить.

— А о чем вообще разговор? — спросила другая девушка.

— Да о том, что нам всего раз в десять лет выпадает возможность потанцевать с мужчинами, глупенькая! На время празднеств мы получаем послабление! А наша Элисса…

«Ну вот, начинается».

— … такая красотка, что перед ней никто не сможет устоять. Элисса с презрением посмотрела на Ксантию.

— Думай побольше о работе, а о мужчинах поменьше. Или ты забыла, кто мы такие?

Она тут же пожалела о том, что сказала.

— Как я могу об этом забыть, Элисса? Мне жаль, что меня вообще сюда привезли. Лучше бы я попытала счастья и померилась силами с Инквизитором Готом!

Элисса всегда следила за своим лицом. Но сейчас Ксантия увидела, как оно становится ледяным — прежде, чем ее золотоволосая подруга развернулась и скрылась в коридоре. Ксантия пожала плечами. Отлично. Ей все-таки удалось поддеть эту гордячку.

У Ксантии были все основания считать себя пленницей. Она не боялась Гота, хотя знала, что сделали инквизиторы с ее собственной матерью, которая была Чувствующей. Найти бы этих деревенских доброхотов, которые передали ее, Ксантию, в руки Старейшин Академии… Ох, она соберет все крохи своих сил и разделается с ними! Этот гнев до сих пор кипел в ее сердце. Здесь, в Академии, все было ненавистно — и эти показное благочестие, и строгие порядки, и отношение к мужчинам, противное человеческой природе… и прежде всего — невозможность пользоваться своим даром. В отличие от большинства женщин Ксантия оказалась в Карембоше не по доброй воле. Девушка знала, что гораздо сильнее матера и будь у нее выбор, предпочла бы свободу.

Она коснулась архалитового диска, который блестел у нее на переносице. Только бы от него избавиться… Но как? Ксантия постоянно ломала над этим голову, но все без толку. Чего она только не пробовала! Порой она, как маленькая девочка яростно, до крови раздирала кожу ногтями, пытаясь содрать ненавистный камень. И каждый раз Старейшины торжественно напоминали ей, что архалит прикрепляется лишь ко лбу Чувствующих и остается там навечно.

— Нет в Королевстве ни грубой силы, ни волшебства, что поможет снять этот камень, дитя мое, — твердила Старейшина Айрис. — Считай его частью себя.

Но Ксантия не могла так считать. Она не желала быть послушницей, и со временем это превратилось в навязчивую идею.

Однако двенадцать месяцев назад умерла Хелен, и вскоре весь монастырь узнал, что новую Старейшину выберут из числа старших послушниц. Ксантия не верила своим ушам. Она провела в Академии семнадцать зим, и ни разу за это время здесь не выбирали Старейшин. Да, это ее шанс. Наконец-то она сможет сбросить оковы. Наконец-то сможет добиться хоть какого-то подобия свободы, положения, власти… А может быть, даже права путешествовать по Королевству.

Ксантия грезила наяву. Она- Главная Старейшина… Да, вот к чему стоит стремиться. Эта мысль настолько захватила ее, что ни о чем другом думать было просто невозможно. Вскоре девушка убедила себя, что подходит на этот пост лучше, чем кто бы то ни было. Она провела в Академии дольше остальных послушниц, она очень умна — это признавали даже ее недруги. А главное, она выбрала для исследований тему, за которую никто не желал браться. Ксантия изучала Темное Искусство. Это была ее вотчина. Никто так не разбирался в природе этих сил, никто не знал их историю так хорошо, как Ксантия. Ее заметки о Темном Искусстве успели прославиться едва ли не на все Королевство.

И вдруг… Это было как гром среди ясного неба — в буквальном смысле слова. Однажды, солнечным весенним утром, Ксантия решила пройти через сад, вместо того, чтобы обойти его. Здесь она случайно услышала, как две самые уважаемые Старейшины обсуждают каждую из четырех девушек, которых прочили на пост Старейшины. К отчаянию Ксантии, обе собеседницы решительно поддерживали Элиссу. Ксантия знала, какой вес их голоса имеют в Круге Старейшин. Если они проголосуют за Элиссу, ее шансы значительно сократятся. А Главная Старейшина в восторге от Элиссы, и это куда хуже.

Этого было достаточно, чтобы к концу весны Ксантия превратилась из лучшей подруги Элиссы в ее самую яростную противницу. Сначала это проявлялось в приступах дурного настроения, однако Элисса, неизменно терпимая, мирилась с ними. Но к началу лета трещина между ними стала глубже. Казалось, Ксантию раздражало все, что напоминало об их прежней дружбе.

В последнее время Ксантия стала действовать по-другому: она старалась выставить свою соперницу перед остальными послушницами в неприглядном свете. Пока из этого ничего не вышло: к Элиссе как будто не липла никакая грязь. И лишь однажды ее терпение лопнуло. Она обвинила Ксантию в обмане, клевете… и узнала, что страдает мнительностью и болезненным самомнением.

В этот миг Элисса поняла, что их дружбе пришел конец. С этим оставалось лишь смириться. Вот уже три месяца она старалась пореже сталкиваться с бывшей подругой, а при встрече держалась холодно и вежливо. Ксантия же пользовалась любой возможностью, чтобы задеть ее.

Последний раз случай представился ей сегодня утром.

Ксантии совершенно не нравились младшие послушницы, которые постоянно увивались за ней. Но благодаря этой парочке остальным могло показаться, что Ксантия пользуется любовью и поддержкой; к тому же они очень вовремя начинали хихикать. Однако сейчас их щебет становился утомительным, и она попросила девочек удалиться. Свою роль они сыграли.

Она бесцельно бродила по коридорам Академии. Взгляд девушки скользил по великолепным фрескам, но она словно ничего не замечала: мысли унесли ее очень далеко от Карембоша. Очнулась Ксантия лишь в зале, который служил ве-стиоюлем Академии. Посетитель, который впервые попадал иода, не мог остаться равнодушным к этим величественным мраморньм сводам. Однако Ксантия провела здесь почти всю жизнь, и у нее, что называется, замылился глаз.

Ее внимание привлек Саксен, который ковылял по двору, направляясь к воротам. Вот глупый, все равно ничего не увидит… Что ему там понадобилось? Может быть, привезли еду? Но сегодня не тот день; к тому же товары обычно доставляют к задним воротам. Вот Саксен открывает глазок и прикладывает к нему ухо. Конечно, ему только и осталось, что слушать… Некоторое время клук постоял неподвижно, затем распахнул небольшое окошко, и чья-то рука просунула снаружи пергаментный свиток. Он не был запечатан и легко развернулся.

Зрение у Ксантии было великолепное, поэтому она успела заметить королевский герб на большой восковой печати. Затем пальцы Саксена заскользили по воску, читая рисунок.

— Во имя Света! — прошептала девушка. — Он здесь. Клук отпер ворота и застыл в почти раболепном поклоне, пропуская внутрь высокого молодого человека, который вел под уздцы лошадь. Потом метнулся вперед, на удивление ловко подхватил повод, вернул пергамент и указал пальцем прямо на Ксантию — во всяком случае, ей так показалось. Смущенная, девушка поспешила укрыться за одной из колонн, поддерживающих свод. И тут же украдкой выглянула снова.

У нее перехватило дыхание.

Пара самых изумительных темно-голубых глаз, какие ей только доводилось видеть, пристально изучали затененный угол зала, где она стояла. Неужели ее молитвы услышаны? Да, вот она — долгожданная возможность насладиться обществом мужчины. В следующий раз такая удача выпадет только десять лет спустя. К тому времени она состарится, ей будет почти тридцать.

Но сегодня она свой шанс не упустит.

И плевать на устав. Ксантия сделала глубокий вдох, одернула платье и вышла из своего укрытия.

— Добрый день, сударь. Добро пожаловать в Академию. А теперь реверанс. Как хорошо, что платье послушницы словно нарочно придумано, чтобы подчеркивать стройность фигуры. И вдвойне хорошо, что именно сегодня Ксантия не заплела волосы. Гость остановился.

— А-а… значит, это вы. Мне показалось, что в зале кто-то есть. Спасибо… э-э-э?

— Меня зовут Ксантия. Простите, что вас не встречают — обычно представителям королевской фамилии оказывают более радушный прием. Но мы не ждали вас так скоро.

Она улыбнулась, создав короткую паузу в разговоре, и окинула его взглядом, словно стараясь запечатлеть в памяти.

Тора это позабавило. Интересно, откуда она знает… Он хотел спросить, но сбился с мысли. Как давно ему не доводилось видеть таких красавиц! Ну, конечно, не с тех пор, как он расстался с Эйрин… Следующей была мысль об Элиссе. Но как устоять перед таким искушением? Тор наслаждался, хотя предостережение Меркуда все еще навязчиво звучало у него в ушах. Девушка вежливо ждала.

— Да… я добрался немного быстрее, чем ожидал. Надеюсь, это не создаст неудобств, Ксантия?

Даже его голос оказался восхитительным.

— Никаких. Наоборот: немного приятного разнообразия жизни местных обитателей не помешает.

Она откровенно кокетничала — и с удовольствием наблюдала, как у него загораются глаза.

— Меня зовут Торкин Гинт. Я младший придворный лекарь и имею честь представлять королевскую…

Шум полных нетерпения голосов прервал их беседу. Сюда спешили Старейшины Айрис, Мей и Эллин, что было весьма некстати.

Ксантия поклонилась и густо покраснела.

— Послушница Ксантия! — пристыдила ее Старейшина Айрис.

Ксантия не сомневалась, что позже, наедине, старуха обрушит на нее потоки праведного гнева. Пару мгновений она разглядывала мраморную прожилку у себя под ногами, потом украдкой покосилась на главу Академии. Да, на период Праздника действуют определенные послабления, но даже с учетом любых послаблений ее поведение было недопустимым. И непонятно, что больше потрясло Старейшин — появление именитого гостя или столь вопиющее пренебрежение правилами. Молодой лекарь разрядил напряжение, учтиво поклонившись женщинам.

— Приветствую вас, Старейшины… Я- младший придворный лекарь Торкин Гинт. Я приехал сюда по поручению и от имени Их величеств короля Лориса и королевы Найрии и присутствую здесь вместо Старшего лекаря Меркуда, который неважно себя чувствует и не отважился совершить столь долгое путешествие… Прошу простить за столь раннее появление… — похоже, эту официальную тарабарщину он выучил заранее, потому что продолжал более живым тоном. — Наверно, я что-то неправильно понял. Тот слепец, привратник ничего мне не сказал, только показал пальцем… и я подумал что мне следует ждать здесь…

Тор выдержал паузу. Его широкая улыбка заставила дрогнуть не только поджатые губы Старейшин. Однако дамы сумели сдержаться.

— … А эта любезная девушка — Ксантия — проходила мимо и очень вежливо меня приветствовала. Как я понимаю, она собиралась сразу идти за вами, а я задержал ее своими расспросами о местных красотах…

Он обвел рукой зал и под прикрытием этого жеста незаметно подмигнул Ксантии.

Девушка заставила себя дышать ровно. Только бы ничего не испортить… Но он подмигнул! Она его обожала.

— … Может быть, Ксантии позволят показать мне Академию и ее окрестности, пока я нахожусь здесь? Я имею в виду — то, что дозволено видеть посторонним.

Ксантии пришлось сжать зубы, чтобы маску смирения не смыло волной смятенных чувств. Этого не может быть! Ясно, что Старейшины не откажут в такой просьбе — по крайней мере, в открытую. Тем временем Тор Гинт поцеловал руку каждой из пожилых дам, как того требовал этикет, и торжественно вручил Старейшине Айрис пергаментный свиток с посланием от короля.

— Почтенный Гинт, — голос Старейшины звучал строго, но Ксантия уже знала, что гроза миновала. — Мы рады, что вы добрались благополучно и что вас ничто не задержало. Как себя чувствует Ее величество?

— Я осматривал ее незадолго до отъезда. Она уже выздоравливает…

Он выжидающе смолк. Взгляд его широко раскрытых голубых глаз мог обезоружить кого угодно.

— Это добрая весть, — женщина попыталась улыбнуться. — А как наш дорогой друг, лекарь Меркуд?

— Ему тоже гораздо лучше, Старейшина Айрис. Он недавно болел и все еще слаб, но опасность уже миновала. Конечно, он весьма сожалеет, что не может праздновать вместе с нами…

— Нам будет его не хватать,- вставила Старейшина Мей.

Тору все-таки удалось растопить лед. Ксантия была просто счастлива — еще и потому, что о ней самой забыли — по крайней мере, на время. Старейшина Эллин, которая отличалась относительно легким нравом, уже улыбалась.

— Саксен забрал ваши вещи, почтенный?

— Конечно, благодарю вас. Вы позволите немного освежиться с дороги? Я скоро к вам присоединюсь, расскажу вам все новости и передам подарки от Меркуда.

Лекарь и Старейшины снова поклонились друг другу, затем Старейшина Айрис повернулась к Ксантии:

— Проводи нашего гостя в его покои.

Удивленная, счастливая, девушка поспешно поклонилась.

— И, Ксантия…

Она обернулась и отметила, что лицо Старейшины снова стало строгим.

— Да, Старейшина Айрис?

— Час досуга почти закончился. Пожалуйста, после того, как проводишь почтенного лекаря, немедленно возвращайся к своим обязанностям.

Нотки, которые звучали в ее голосе, были слишком знакомы Ксантии. Они служили предупреждением: в ближайшее время распорядок желательно не нарушать.

— Спасибо, — пробормотала Ксантия, убедившись, что Старейшины не слышат.

— Не стоит благодарности. А они всегда такие веселые?

— Я вас не понимаю… У Старейшины Айрис сегодня прекрасное настроение, — она рассмеялась. — А насчет того, чтобы я стала вашим проводником — это тоже шутка?

— Конечно, нет! Но я сомневаюсь, что эти сестры из ордена радости нам разрешат.

Ксантии пришлось скрыть восторг, в который ее привела эта бесцеремонность. Она всю жизнь считала Старейшин занудами. О да, этот Торкин Гинт восхитителен, как глоток свежего воздуха! И она позаботится о том, чтобы надышаться им вволю.

Для начала Ксантия выбрала самую длинную дорогу к маленькому домику недалеко от конюшен, где еще несколько недель назад все было готово к приему гостя.

— Уже пришли? — спросил Гинт.

Звучала ли в его чудном голосе хоть тень сожаления? Позже Ксантия снова и снова вспоминала его слова, пытаясь это понять.

— Надеюсь, вам тут будет уютно, почтенный, — она распахнула дверь и вошла первой.

Вскоре приковылял Саксен. Тор чувствовал, что не в силах оторвать взгляд от его пустых глазниц. Где несчастный мог получить такие страшные раны? Саксен кивком указал на седельные вьюки Тора, которые уже стояли в комнате, и исчез в конюшне.

— Да, этот человек слов на ветер не бросает, — заметил Тор.

— Ему нечего бросать — он немой. Инквизитор Гот выколол ему глаза и вырезал язык… и это еще не все, что этот изверг с ним сотворил, — Ксантия заметила, насколько эти слова потрясли молодого лекаря. — Вы, конечно, знаете Инквизитора?

— Предпочел бы не знать, — холодно ответил Тор. — Простите, что затронул эту тему.

— О, все было гораздо хуже. Долго рассказывать… Простите, но с меня сдерут кожу, если я не вернусь на занятия.

— Спасибо, Ксантия. Приятно было познакомиться. Надеюсь, мы еще сможем поболтать, и ты расскажешь мне историю Саксена…

Тор взял руку девушки и легко коснулся ее губами. Ксантия почувствовала, как по коже пробегает дрожь.

«Осторожно, Тор», — прозвучал в голове юноши голос Клута — сокол сидел на крыше Академии.

«Ох, птичка… лети и поищи себе другую добычу».

«Не стоит играть с огнем, — предупредил Клут. — Но ты прав: пожалуй, полечу поохотиться — я проголодался. А вот тебе в этих местах охотиться не стоит!»

И прежде, чем Тор ответил, оборвал связь.

О да, они непременно поболтают, что бы ни говорили Старейшины! При этой мысли Ксантия покраснела. Девушка нарочно сделала крюк, чтобы пройти под окнами кабинета Старейшины Айрис: пусть видит, что она одна и спешит снова приняться за дела.

Однако ее неумолимо тянуло обратно. Только бы увидеть этого Гинта — хоть одним глазком! Некоторое время девушка беспомощно бродила по коридорам Академии… и вдруг замерла. Лекарь стоял у колодца, обнаженный по пояс, вода блестящими ручейками текла по лицу и капала с мокрых волос. Конечно, он не мог видеть Ксантию. Она укрылась за ближайшей колонной и, чувствуя себя в безопасности, любовалась его стройным мускулистым торсом.

Ксантия ошибалась: Тор знал, что она наблюдает за ним. Он улыбнулся, словно подумал о чем-то приятном, потянулся, потом помотал головой, чтобы отряхнуть волосы. Пусть смотрит в свое удовольствие. И какая жалость, что когда-нибудь эта очаровательная юная послушница превратится в желчную старуху… наподобие той троицы, что встречала его сегодня.

Не смея больше задерживаться, Ксантия покинула свое укрытие и на цыпочках удалилась. Тор скорее почувствовал, чем услышал, как она уходит. Какая красавица… Наверно, ровесница Элиссы. Не слишком надеясь на успех после стольких лет молчания, Тор снова послал мысленный зов. И снова почувствовал вязкую пустоту. Однако на этот раз пустота как будто стала не такой плотной. Тор замер и повторил попытку. Да, несомненно. Густой туман начинал понемногу рассеиваться, хотя солнце еще не выглянуло.

Тор почувствовал, как сердце бьется чаще. Лисс сказала ему, что Элисса жива, и обещала помочь найти ее. Может, это и есть начало. И Элисса где-то рядом.

Вопреки надеждам Ксантии, Элисса не разозлилась. Она была просто выбита из колеи. Одного имени Инквизитора Гота было достаточно, чтобы лишить ее присутствия духа. Недели, которые последовали за тем кошмаром у ворот Академии, не отложились в памяти, а если и отложились… Саксен, страдающий под пытками, мальчики… Нет, лучше об этом не вспоминать. Даже сейчас.

Первые недели она плавала в Зелени и не хотела покидать свое убежище. Каково же было потрясение, когда она услышала Саксена. Клук искал ее, пытался до нее докричаться… Но ведь его убили! Как он может с ней разговаривать? Сначала Элисса решила, что ей чудится, однако устремилась на зов… потом открыла глаза и увидела подтверждение своей догадке. Саксен Фокс был жив.

Он очень изменился. Но черные провалы на месте сияющих фиолетовых глаз не пугали Элиссу, а изломанные очертания некогда прекрасного тела не оскорбляли ее взгляда. Когда клук обращался к ней мысленно, его голос звучал совсем как прежде, и этого было достаточно. А объятия его искалеченных рук возвращали ей спокойствие.

Что же касается Ксантии… Поначалу Элисса не осознавала ее присутствия, хотя позже поняла: эта девушка, похоже, с первых дней находилась рядом — всегда внимательная и даже готовая помочь. С Саксеном и Соррелью можно было разговаривать мысленно… пока несколько лет назад она не лишилась этой возможности, став послушницей.

Соррель подтвердила, что Старейшины приняли. Они знают, что Элисса — Чувствующая, и предложили ей защиту. Потом была церемония. Девушку вызвали в главный зал Академии, где собрались все насельники[1] Карембоша. После короткой речи Старейшина Айрис взяла с зеленой подушечки красивый зеленый кружок и прижала его ко лбу Элиссандры, где он и оставался по сей день. Теперь она стала полноправным обитателем Карембоша, Неприкосновенной, и могла чувствовать себя в безопасности.

Ксантия заполнила эту пустоту, став ее подругой. Живая, с легким нравом, она снова научила Элиссу смеяться. Девушки быстро сблизились, однако даже ей Элисса никогда не рассказывала о своем прошлом. Надо было начать все сначала. Ей нравилась спокойная жизнь Академии. А вскоре выяснилось, что никто не справляется с работой в архивах лучше, чем Элисса.

— После Старейшины Ами у нас таких не было, — заметила однажды Старейшина Айрис. — Это не просто талант, это призвание.

Наверно, она была права. В окружении книг Элисса чувствовала, как душу наполняет мир, и проводила за чтением целые дни. Но это было не единственным, что она открыла для себя в библиотеке. Недавно девушка совершенно случайно обнаружила небольшую потайную дверцу, о существовании которой, похоже, никто не знал. Скорее всего, просто потому, что здесь уже давно не наводили порядок. В самом деле, это была непростая задача: Элиссе потребовался почти год упорной работы, прежде чем она сюда добралась… она подозревала, что примерно столько же уйдет на то, чтобы завершить задуманное. Передвигать книжные полки ей помогал Саксен. И вот однажды, заглянув за очередной стеллаж, Элисса заметила, что одна из каменных плит в полу лежит неплотно, и ее можно отодвинуть.

Ничего необычного под ней не обнаружилось — только пара очень старых пыльных томов. Но для Элиссы это было настоящее сокровище. Остальные послушницы надеялись, что в тайнике окажутся драгоценные камни или что-нибудь в этом роде, и были разочарованы. Что же до Старейшин, то они ожидали увидеть, например, полуистлевший остов, а потому вздохнули с облегчением. Книги же поступили в распоряжение Элиссы.

— Какое-то странное наречие… никогда с таким не сталкивалась, — заметила Эллин, пролистав их — а она была, вероятно, самой образованной из Старейшин.

Элисса тоже впервые видела подобные письмена, однако с удивлением обнаружила, что понимает все, что написано в таинственных книгах. Каким образом, почему? Это была еще одна загадка.

Она как раз дочитала первый из манускриптов, когда звон колокола оповестил о начале обеда. Только это и заставило ее покинуть подземелье, где располагалась библиотека. Не то чтобы Элисса проголодалась… но Соррель взяла с нее слово, что она будет каждый день ходить на обед — не столько ради самого обеда, сколько для того, чтобы пообщаться с другими девушками. Старушка считала это очень важным. Однако с тех пор, как начались ссоры с Ксантией, пребывание в трапезной превратилось для Элиссы в пытку. Девушка тяжело переживала их разлад. Что случилось, из-за чего? Элисса снова и снова перебирала в памяти все, что произошло до этого. Почему Ксантия вдруг так изменилась, почему стала нападать на нее?

Элисса вернулась в библиотеку, но злость все еще не прошла. Ксантия помянула при ней Инквизитора Гота… После такого уже не до чтения — хотя книга лежала на столе, а обложка в кожаном переплете так и просилась, чтобы ее открыли. Первый из манускриптов оказался настоящим откровением. Элисса убедилась, что древнее предание о чародее по имени Орлак, который несколько сотен лет назад принес в эти места смерть и разрушение — не выдумка. Какой ужас… Пожалуй, пока не стоит никому об этом рассказывать.

В конце концов, она отложила книгу и решила заняться переводом свитков для Старейшины Эллин… когда почувствовала мягкое, тянущее прикосновение к своему сознанию. Не может быть. Это ошибка. Вот уже пять лет она не могла не то что установить мысленную связь, но даже почувствовать, когда кто-то пытается к ней обратиться. Последним ее разговором стало прощание с Саксеном.

Элисса нахмурилась. Однако ощущение появилось снова — очень знакомое, хотя и смутное. Если бы не глубокая сосредоточенность, она бы просто ничего не заметила. Кто-то явно пытался до нее достучаться. Девушка задумчиво коснулась переносицы. Архалитовый диск никуда не исчез. О каком обмене мыслями можно говорить после того, как его прилепили ей на лоб? Элисса покачала головой. Ей просто почудилось — здесь так тихо…

Однако странное ощущение напомнило ей о Торе. Интересно, чем он сейчас занимается? Может быть, это он пытается с ней связаться?.. И тут же Элисса одернула себя. Тор — просто воспоминание… воспоминание, в которое не стоит погружаться. Они больше никогда не увидятся.

Сделав над собой усилие, Элисса развернула свои пергаменты и занялась переводом.

— Послушница Ксантия очень впечатлительна. В Карем-боше ей никогда не было… скажем так, уютно.

Тор услышал предупреждение, скрытое в этих словах.

— А разве женщины остаются в Академии не по доброй воле? — спросил он, чтобы сменить тему разговора.

— Не всегда, почтенный. Например, Ксантия оказалась здесь ребенком четырех лун от роду. Ее мать, Чувствующую, заклеймили, а односельчане боялись за девочку и привезли ее в Академию.

— Понимаю…

— Подождите, я не закончила. Когда Ксантия немного выросла и поняла, что может не рассчитывать на свободу, она взбунтовалась, и этот бунт не прекращается до сих пор. Никто из послушниц не выказывает столько недовольства, как Ксантия. Из нее могла бы получиться великолепная Старейшина — но, к сожалению, никогда не получится. При том, что она очень умна, прекрасно разбирается в Темном Искусстве… Хотя мы, конечно, никогда не прибегаем к этим знаниям, — быстро добавила Старейшина. — Ксантия хорошо понимает, по каким причинам человек может пасть жертвой тьмы.

— Однако взялась именно за эту тему? — у Тора разыгралось любопытство.

— О да. Она знает все древние заклинания и заговоры, которые давно вышли из употребления. Но ей тоже запрещено их применять. Наша задача — просто изучать историю. Работу Ксантии трудно переоценить. Она не потеряет значения для Таллинора еще много сотен лет.

— Конечно, — Тор кивнул, потягивая чай с лимоном, и мельком оглядел прелестную комнату, где они сидели. — Я немного побродил по Академии, Старейшина Айрис. Это просто потрясающе. Искренне надеюсь, что мне будет позволено увидеть больше… но, насколько я понимаю, ходить по этим великолепным залам в одиночку посторонним запрещено. Мне нужна провожатая.

— Я позволю Ксантии стать вашей провожатой, почтенный Гинт, — в голосе Старейшины снова появились ледяные нотки, — поскольку понимаю, что именно этого вы и добиваетесь. Не могу вас осуждать. Полагаю, одна мысль о променаде в обществе какой-нибудь пожилой Старейшины превращает его из удовольствия в скучную обязанность…

Она подняла руку, пресекая его возражения.

— Ксантии это тоже пойдет на пользу. До Празднеств осталось три дня, и я рада, что вы проведете это время среди нас, посвятив его осмотру Карембоша. Осмелюсь лишь напомнить о правилах, которые здесь действуют.

— Простите, что перебиваю вас, Старейшина Айрис. Почтенный Меркуд не жалел сил, чтобы втолковать мне, на чем стоит Академия и какие правила обеспечивают насельникам особое положение и… неприкосновенность.

Тор приблизился к ней, и на его лице не было даже тени насмешки.

— Я приехал сюда учиться. Я никоим образом не собираюсь добиваться, чтобы ради меня изменяли порядки, принятые для всех. И тем паче не собираюсь их нарушать. Я понимаю ваши опасения, но… Поверьте, Старейшина, у меня на уме только наука.

Айрис глубокомысленно кивнула.

— Я дам Ксантии соответствующие указания. Думаю, для нее это будет ценный опыт. И, надеюсь, вы воспользуетесь возможностью пообщаться со всеми Старейшинами. Вы увидите, своими глазами, почтенный: Академия — это удивительное место.

— Спасибо, — пылко ответил Тор. — Мне будет что рассказать во Дворце.

— И непременно посетите наши архивы. Там вы сможете узнать много любопытных вещей. Скажите Ксантии, чтобы она представила вас нашему архивариусу… — Старейшина грустно улыбнулась. — Сама она вам этого не предложит. Скоро у нас выборы Старейшины. Ксантия боится, что выберут девушку, которая работает в архиве, а не ее. Должна сказать, я очень разочарована. До сих пор они так славно дружили…

На этом аудиенция была закончена. Тор был счастлив покинуть аудиторию: сварливая старуха подвергла его настоящему допросу. Но уже через несколько минут все забылось: на главном дворе Тора ждала Ксантия.

— Доброе утро, почтенный Гинт.

Наверно, все мужчины заглядываются на такую красавицу! Сегодня девушка искусно заплела свои блестящие темные волосы — словно для того, чтобы подчеркнуть совершенный овал лица. Сейчас, при ярком солнечном свете, Тор отметил, что оливковая смуглота лишь оттеняет белизну ровных зубов, а глаза сияют еще ярче, чем вчера.

И еще его позабавило то, как она его разглядывает.

— Простите? Ксантия рассмеялась.

— Я спросила: как вам такое удалось?

— Сестры Скорби не устояли перед моим обаянием.

— Позвольте усомниться. Старейшины не поймут, что имеют дело с мужским обаянием. Даже если оно подойдет к ним и укусит за…

— О, Старейшина Мэй! — Тор поклонился пожилой женщине, которая пересекала двор. Девушка стояла к ней спиной и не заметила, как та появилась. — Ксантия как раз рассказывает о вашем исследовании целебных трав. Блестящая работа!

Старейшина расцвела. Тор тут же получил приглашение посетить ее покои, от которого «не посмел отказаться», и взглядом показал Ксантии, что ей следует быть осторожней.

Это утро показалось Ксантии слишком коротким. Он был просто великолепен, этот Торкин Гинт — или Тор, как он предложил себя называть. Остроумный, образованный, знающий толк в шутке… Как с ним интересно! Прогулка по залам Академии стала подлинным наслаждением. К тому же познания Ксантии явно произвели на него впечатление.

Но тут, к ее досаде, зазвенел обеденный колокол.

— Ты к нам присоединишься? — Ксантия подарила Тору соблазнительную улыбку. — Я хочу показать тебя другим послушницам.

— Какое искушение… Старейшина Айрис как раз настаивала, чтобы я встретился с вашим архивариусом. Как я понимаю, она может рассказать какие-то захватывающие истории?

Улыбка сошла с лица Ксантии, и он это заметил.

— Впрочем… Должен тебя успокоить: у меня будет еще не одна возможность это сделать. Спасибо за приглашение, но сегодня я буду обедать у себя. Мне нужно отправить несколько писем в Тал. Как я понимаю, в ближайшее время мы будем очень заняты. А письма ждать не могут.

Пожалуй, это будет разумно, подумал Тор. Старейшина Айрис наверняка обедает в трапезной. Она спишет его отсутствие на счет нежелания слишком сближаться с Ксантией и успокоится.

С нетерпением жду тебя после обеда, — добавил он напоследок.

Тор уже подходил к своему домику, когда ему на плечо опустился Клут.

«И сколько священных правил ты успел нарушить за утро?»

«Ни одного».

«Лиха беда начало», — проворчал сокол, ероша перья.

В комнате горел камин. Скорее всего, это постарался Саксен; он же оставил на столе поднос с едой. Рядом с тарелками лежала записка от Старейшины Айрис — с выражением надежды, что уважаемый лекарь получил удовольствие от утренней экскурсии, и пожеланием приятного аппетита. Тор улыбнулся. О да, это было мудрое решение — обедать в одиночестве.

Едва Тор прибыл в Академию, Соррель немедленно оповестила об этом Меркуда. Старик был потрясен. Неужели его ученик уже успел пересечь пол-Королевства?! Может быть, она что-то перепутала?

Соррель раздраженно фыркнула.

«Я ничего не путаю. Его зовут Торкин Гинт, верно?»

«Да-да, именно так. Но я не понимаю… Чтобы преодолеть такое расстояние, нужно не меньше семи-восьми дней. Перебраться через горы…»

«Могу сказать тебе только одно: он здесь. И если я что-то понимаю, встреча, которую ты так старательно готовил, произойдет завтра».

«Кто с ним?»

«Никого», — ответила она ядовито.

«Ни птицы, ни воина?»

«Знаешь, Меркуд, тебе нужно отдохнуть. Птица, говоришь? Нет с ним никакой птицы. Он приехал один, без сопровождающих».

«Странно…»

Связь прервалась.