"Певица Перна" - читать интересную книгу автора (Маккефри Энн)

Глава 1

Сбылось – скоро она, Менолли, дочь морского правителя Януса, увидит Цех арфистов! И явится она туда не как-нибудь, а верхом на бронзовом драконе, восседая между Т'гелланом, его всадником, и самим мастером Робинтоном, Главным арфистом Перна. И это она, которой столько лет вбивали в голову, что девушке нечего и мечтать о ремесле арфиста, которая сбежала из холда и жила в пещере, ибо не мыслила жизни без музыки… Да, такой исход можно по праву считать триумфальным успехом. Но в глубине души притаился холодок страха. Ясно, что в Цехе арфистов ей никто не запретит заниматься музыкой. Правда и то, что она сочинила несколько песенок, которые Главный арфист слышал и высоко оценил. Но ведь это так, пустяки, ничего серьезного… Что ей, простой девчонке, – пусть даже она и обучала детвору обязательным песням и балладам – делать в Цехе арфистов, где все эти песни рождаются? Да к тому же девчонке, которая ненароком умудрилась Запечатлеть целых девять файров, в то время как любой перинит отдал бы все на свете, чтобы заиметь хотя бы одного? Что думает сам мастер Робинтон о ее будущем в Цехе арфистов?

Менолли так устала, что мысли путались у нее в голове. В Бендене, на другом конце материка, где уже давно царит ночь, ей довелось пережить беспокойный, хлопотливый день. А здесь, в Форт холде, еще только начинает темнеть…

– Потерпи еще несколько минут, – крикнул ей в ухо Робинтон. Девочка услышала, как он рассмеялся: бронзовый Монарт затрубил, приветствуя сторожевого дракона Форт холда. – Держись, Менолли, я знаю, как ты устала. Сейчас приземлимся, и я велю Сильвине позаботиться о тебе. Взгляни-ка вон туда. – Проследив направление его жеста, девочка увидела освещенный квадрат здания у подножия образующего Форт холд утеса. – Вот он – Цех арфистов!

Менолли почувствовала, что вся дрожит – от усталости, леденящего перелета через Промежуток и смутных опасений. Монарт начал спуск, и, пока он описывал плавные круги, из здания Цеха высыпала толпа народа. Собравшиеся во дворе люди бешено размахивали руками, приветствуя возвращение Главного арфиста. Менолли как-то не ожидала, что Цех арфистов такой многолюдный.

Пока огромный бронзовый дракон садился посреди двора, толпа расступилась, чтобы дать ему место, но приветственные крики по-прежнему не утихали.

– Я привез два яйца огненной ящерицы! – прокричал мастер Робинтон. Бережно прижимая к груди меховые мешочки, он ловко соскользнул с плеча бронзового Монарта – видно, ему частенько приходилось путешествовать на драконах. – Слышите – два! – торжествующе повторил он, подняв головой мешочки с драгоценным содержимым, и стал обходить толпу, демонстрируя свое сокровище.

– А как же мои файры? – Менолли тревожно озиралась по сторонам. – Скажи, Т'геллан, они найдут нас? Не затеряются в Промежутке?

– Не бойся, Менолли, – успокоил ее всадник и показал на черепичную крышу здания. – Я попросил Монарта, чтобы он велел им до поры до времени посидеть там.

У Менолли отлегло от сердца – на фоне темнеющего неба она безошибочно различила на коньке крыши знакомые силуэты своих питомцев. – Только бы они не стали безобразничать, как в Бендене…

– Не будут, – беспечно проговорил Т'геллан, – если ты об этом позаботишься. Тебе удалось добиться от целой стаи больше, чем Ф'нору от его маленькой королевы. А ведь Ф'нор – опытный всадник. – Перекинув левую ногу через шею дракона, он спрыгнул на землю и протянул руки, чтобы помочь Менолли слезть. – Спускай ноги – я тебя подхвачу, а то ушибешь больные ступни. Ну вот, девочка моя, ты и в Цехе арфистов! – Т'геллан широким жестом обвел окрестности, как будто ему одному Менолли была обязана тем, что попала сюда.

Девочка оглядела двор – на противоположной стороне над толпой возвышалась долговязая фигура мастера Робинтона, все взоры были прикованы к нему. Может быть, Сильвина тоже там? Менолли мечтала, чтобы Главный арфист поскорее отыскал ее. Девочка не могла всерьез положиться на легкомысленные заверения Т'геллана: мол, файры будут вести себя тише воды ниже травы. Ведь они только-только начали привыкать к Бендену, где люди умеют обращаться с этими крылатыми непоседами…

– Да не волнуйся ты так, Менолли, – успокаивал ее всадник, неловко обнимая за плечи. – Ты только подумай: все арфисты Перна сбились с ног, разыскивая пропавшего Петиронова подмастерья…

– Только потому, что были уверены: этот подмастерье – парень…

– Однако то, что ты – девочка, не помешало мастеру Робинтону пригласить тебя сюда. Времена меняются, дорогуша, и все остальные тоже воспримут это нормально, вот увидишь! Не пройдет и недели, как тебе станет казаться, что ты прожила здесь всю жизнь. – Бронзовый всадник ухмыльнулся. – Клянусь Великой скорлупой, малышка! Ведь ты как-никак выжила, не имея крыши над головой, умудрилась убежать от Нитей… и Запечатлеть девять файров! Тебе ли бояться арфистов?

– Где же Сильвина? – перекрывая общий гомон, прогремел голос мастера Робинтона. После минутного затишья кого-то отправили на поиски. – И хватит с меня вопросов. Я уже и так сообщил вам все главные новости. Подробности – позже. Эй, Сибел, смотри не урони яйца! А сейчас – еще одно приятное известие! Я разыскал пропавшего Петиронова подмастерья! Пока вокруг звучали удивленные возгласы, Робинтон, выбравшись из толпы, сделал знак Т'геллану подвести к нему Менолли. На какой-то миг у девочки возникло искушение повернуться и убежать. Если бы только не ступни, еще не зажившие после состязания с Нитями, да не Т'геллан… Как будто почувствовав ее порыв, всадник крепко сжал пальцами плечо Менолли.

– Арфистов нечего бояться, – снова сказал он ей на ухо, шагая рядом через двор, Робинтон встретил их на полпути и, довольно улыбаясь взял Менолли за руку. Потом взмахнул другой рукой, требуя тишины.

– Перед вами Менолли – дочь Януса, правителя Полукруглого морского холда. Она и есть пропавший Петиронов подмастерье!

Ответной реакции арфистов Менолли так и не услышала – все заглушили донесшиеся с крыши пронзительные крики файров. Менолли испугалась, как бы они не набросились на собравшихся и, оглянувшись, увидела, что ящерицы уже расправляют крылья, готовясь взмыть в воздух. Девочка строго-настрого приказала им сидеть на месте, а потом ей все же пришлось повернуться лицом к толпе, к целому морю лиц: кто-то улыбался, кто-то разинул рот от изумления, но все не отрываясь глазели на нее и на ее файров. – Да-да, все это – питомцы Менолли, – продолжал Робинтон, без труда возвышая голос над ропотом толпы. – Они по праву принадлежат ей, равно как и прелестная песенка про королеву файров. Только гнездо от волн спас не юный рыболов, а сама Менолли. А когда после смерти Петирона ей запретили петь и играть, она убежала из Полукруглого и поселилась в пещере на морском берегу. Там-то, сама того не желая, она и Запечатлела девять новорожденных ящериц. А кроме того, – тут он заговорил еще громче, заглушая одобрительные возгласы слушателей, –… кроме того, она нашла еще одну кладку, из которой я и получил два яйца!

Тут крики одобрения слились в единый восторженный хор, который эхом прогремел по двору и снова вызвал пронзительные вопли замолкнувших было файров. Все добродушно расхохотались, а Т'геллан, воспользовавшись общим шумом, шепнул Менолли на ухо: – Ну, что я тебе говорил?

– Так где же все-таки Сильвина? – с заметной ноткой нетерпения снова осведомился Робинтон.

– Я-то здесь, а вот вам, Робинтон, должно быть стыдно, – заявила женщина, проталкиваясь через кольцо зрителей. Менолли сразу бросились в глаза ее белоснежная кожа и большие выразительные глаза на полном лице, обрамленном темными кудрями. Сильные и в то же время ласковые руки оторвали Менолли от Робинтона. – Это ж надо додуматься – выставить ребенка на всеобщее обозрение! Эй, вы, а ну-ка утихомирьтесь! Пошумели и хватит. А файры-то, бедняжки, перепугались до полусмерти, боятся даже с крыши спуститься! Есть у вас, Робинтон, голова на плечах или нет? Быстренько перебирайтесь в зал, там можете беседовать хоть всю ночь напролет, если сил хватит. А я немедленно укладываю девочку спать. Если бы ты, Т'геллан, мне помог…

Честя всех подряд, Сильвина принялась пробираться сквозь толпу, увлекая за собой Менолли с Т'гелланом. Арфисты с готовностью расступались – почтительно и чуть насмешливо.

– Уже слишком поздно, чтобы вести ее к Данке, где живут остальные девочки, – решила Сильвина. – На эту ночь устроим ее в комнате для гостей.

Не разглядев в темноте каменных ступней, Менолли больно ушибла пальцы ног. Невольно вскрикнув, она вцепилась в руки спутников. – Что с тобой, дитя мое? – встревожилась Сильвина.

– Ноги… я ушибла пальцы, – сквозь слезы проговорила Менолли. Ей не хотелось, чтобы Сильвина посчитала ее плаксой и трусихой.

– Давай-ка я лучше тебя понесу! – предложил Т'геллан и, не успела девочка возразить, как сильные руки всадника уже подхватили ее. – А ты, Сильвина, показывай дорогу.

– Ох уж этот Робинтон, – ворчала Сильвина. – Сам может не спать ночи напролет, так думает, что и остальные…

– Что вы, он не виноват! Он так много для меня сделал… – перебила ее Менолли.

– Скажешь тоже, Менолли! Он сам у тебя в большом долгу, – с загадочной усмешкой изрек всадник. – Сильвина, по-моему, стоит показать ее ноги вашему лекарю, – продолжал он, поднимаясь с Менолли на руках по широкой лестнице, что вела от главного входа. – А знаешь, как мы ее нашли? Она пыталась обогнать передний край Нитей!

– Да неужто? – Сильвина оглянулась на Менолли, ее зеленые глаза от удивления стали еще больше.

– И это ей почти удалось. Только вот ступни сбила до самых костей. Один всадник из моего Крыла заметил ее сверху и отвез в Вейр Бенден.

– Сюда, Т'геллан. Постель слева, у стены. Сейчас приоткрою светильники…

– Я и так вижу. – Т'геллан бережно опустил девочку на постель. Пожалуй, я отворю ставни и впущу сюда ее файров, пока они чего-нибудь не натворили.

Менолли в изнеможении погрузилась в мягкое тепло тюфяка, набитого душистой травой. Перевязанный бечевкой узелок с вещами она положила рядом, но на то, чтобы натянуть на себя сложенное в ногах постели меховое покрывало, сил уже не осталось. Дождавшись, когда Т'геллан распахнет вторую створку, она позвала файров. – Я столько слышала про огненных ящериц, – говорила тем временем Сильвина, – а вот видеть довелось только маленькую королеву лорда Гроха, когда… Силы небесные!

Услышав испуганный возглас женщины, Менолли с трудом выкарабкалась из толстого тюфяка и увидела, что вокруг Сильвины кружится разноцветный хоровод файров. – Так сколько, говоришь, их у тебя?

– Всего-навсего девять, – посмеиваясь над растерянностью Сильвины, ответил за Менолли всадник.

А женщина вертела головой, стараясь получше рассмотреть без устали кружащихся непосед.

Менолли строго приказала своим питомцам немедленно приземлиться и сидеть смирно. Крепыш и Нырок уселись на стол, а самая смелая, Красотка, по привычке примостилась у Менолли на плече. Остальные устроились на подоконнике, их сверкающие глаза тревожно и недоверчиво горели оранжевым огнем. – В жизни не видела более прелестных созданий! – воскликнула Сильвина, не в силах оторвать взгляд от пары бронзовых. Поняв, что слова женщины относятся к нему, Крепыш что-то чирикнул в ответ и, сложив крылья, поклонился. – Добро пожаловать к нам, бронзовый красавец, – рассмеялась Сильвина.

– Если не ошибаюсь, этого юного нахала зовут Крепыш, – пояснил Т'геллан, – а второго бронзового – Нырок. Так, Менолли? – Девочка кивнула – она так устала, что была только благодарна всаднику за то, что он взял объяснения на себя. – Зеленые – это две Тетушки, первая и вторая. – Парочка принялась стрекотать, и сразу стала до того похожа на двух болтливых старушек, что Сильвина так и прыснула. – Голубой малыш зовется Дядюшкой, а вот трех коричневых я еще не научился различать… – Он обернулся к Менолли, ожидая подсказки.

– Это Лентяй, Кривляка и Рыжик, – сказала Менолли, указывая на каждого по очереди. А вот это – Красотка. Познакомься, Сильвина. – Менолли нерешительно произносила имя женщины, не зная, какую должность она занимает в Цехе арфистов. – Настоящая Красотка, тут уж ничего не скажешь. Вылитая королева драконов, только маленькая. И такая же гордая, сразу видно. А как ты думаешь, – Сильвина с надеждой взглянула на Менолли, – из яиц мастера Робинтона вылупится хоть одна королева?

– Я почти уверена, честное слово, – с жаром воскликнула Менолли. – Вот только очень трудно угадать, какое из яиц – королевское.

– Не сомневаюсь, он будет в восторге независимо от цвета, а уж коли речь зашла о королевах, то знаешь, Т'геллан, – Сильвина повернулась к всаднику, – расскажи-ка, мне скорее, удалось ли Брекки Запечатлеть новорожденную королеву драконов? Мы все так переживаем за нее, с тех пор как погибла ее Вирент!

– Нет, Брекки никого не Запечатлела, – Т'геллан улыбнулся, успокаивая встревожившуюся было Сильвину, – ее файр не позволил.

– Да что ты говоришь?

– Так оно и было. Представляешь, Сильвина, ее бронзовый малыш налетел на новорожденную королеву, кудахча как наседка! Ни за что не подпустил к ней Брекки! Но зато он помог Брекки избавиться от своей напасти, и теперь Ф'нор надеется, что она пойдет на поправку. А все малыш Берд!

– Надо же, – Сильвина задумчиво и даже с некоторым уважением посмотрела на бронзовых. – Значит, в сообразительности им не откажешь…

– Похоже на то, – подхватил Т'геллан. – Ф'нор, например, посылает Гралл, свою маленькую королеву, с посланиями в другие Вейры. Хотя, конечно, – всадник насмешливо ухмыльнулся, – обратно ее порой приходится дожидаться довольно долго… Файры Менолли лучше обучены.

Да ты и сама убедишься. – Т'геллан, который уже направился к выходу, не сдержался и широко зевнул. – Прошу прощения…

– Это я должна попросить прощения, – возразила Сильвина. – Пустилась в расспросы, когда у вас обоих глаза слипаются! Отправляйся домой, Т'геллан, и спасибо тебе, что помог нам с Менолли.

– Счастливо, Менолли, – сказал Т'геллан, – я просто уверен, что спать ты сегодня будешь как убитая, – и, весело подмигнув, вышел. Менолли так и не успела поблагодарить его за помощь.

– Так, сейчас мы быстренько взглянем на твои ноги, – проговорила Сильвина, осторожно снимая с Менолли шлепанцы. – Гм… Да тут все уже почти зажило. Манора знает толк во врачевании, но мы завтра все-таки пригласим мастера Олдайва, пусть тоже посмотрит. А это что такое?

– Это мои вещи. У меня их не много…

– Ну-ка, покараульте, да смотрите не балуйтесь, – сказала Сильвина, опуская узелок на стол между Крепышом и Нырком. – А теперь, Менолли, снимай юбку и укладывайся. Выспаться хорошенько – вот что тебе нужно в первую очередь. А то у тебя глаза не глядят.

– Нет, мне хорошо, правда-правда!

– Еще бы, ты ведь теперь у нас. Т'геллан сказал, что ты жила в пещере – подумать только! А в это время все арфисты Перна разыскивали тебя по холдам и цехам! – Сильвина ловко распустила шнуровку юбки. – В этом весь старик Петирон – забыл упомянуть самое главное, что ты – девочка!

– Не думаю, чтобы он забыл, – проговорила Менолли, вспоминая мать с отцом и то, как они во что бы то не стало хотели отлучить ее от музыки. – Он ведь сам сказал мне, что девочки не могут быть арфистами. Сильвина пристально взглянула на нее.

– Может быть, раньше, при другом Главном арфисте, так оно и было. Но Петирон слишком хорошо знал своего сына, чтобы…

– Что? Петирон – отец мастера Робинтона?

– Неужели он никогда не говорил об этом? – Сильвина помолчала, укутывая Менолли меховым покрывалом. – Старый упрямец! Решил уйти в тень после того, как его сына избрали Главным арфистом… а потом и вовсе перебрался куда-то на край света… извини, Менолли.

– Но Полукруглый – это действительно край света.

– Значит, не совсем: ведь Петирон отыскал там тебя и позаботился о том, чтобы переправить к нам, в Цех арфистов. Давай-ка отложим разговоры до утра, – добавила она, притушив светильники. – Ставни я оставлю открытыми, а ты спи, сколько душе угодно, слышишь?

Менолли что-то пробормотала в ответ, но глаза у нее закрывались, несмотря на то, что из вежливости она изо всех сил старалась – не заснуть, пока Сильвина не уйдет. Наконец, дверь тихонько закрылась, и Менолли с облегчением вздохнула, Красотка сразу же свернулась клубочком рядом с ее ухом. Девочка почувствовала, как остальные файры тихонько возятся, устраиваясь вокруг нее. Теперь можно заснуть… вот только ноги гудят, да болят забинтованные пальцы.

Ей было тепло и удобно, тюфяк мягкий и толстый, ни одна травинка не колется, но сон почему-то все не шел. Девочка лежала, не в силах пошевелиться, в голове нескончаемым хороводом проносились невероятные события минувшего дня, а тело было словно чужое – оно отказывалось повиноваться и существовало как бы само по себе.

В комнате терпко пахло шкуркой Красотки, душистыми травами, которыми был набит тюфяк. Из окна доносился влажный аромат земли, принесенный ночным ветерком, иногда к нему примешивался горьковатый запах дыма. Весна еще не вошла в полную силу, поэтому по вечерам по-прежнему топили.

Странно не чувствовать запах моря… Ведь все пятнадцать Оборотов ее жизни, кроме самых последних дней, запахи рыбы и морской соли были ее постоянными спутниками. Какое счастье, что с морем и рыбой покончено навсегда. Больше никогда ей не придется потрошить голованов, рискуя снова располосовать себе руку! И пусть пока она не может пользоваться поврежденной кистью так, как ей хотелось бы, это дело поправимое. Теперь, когда, несмотря на все препятствия, она все же добралась до Цеха арфистов, для нее больше нет ничего невозможного. Она снова будет играть на гитаре и на арфе. Манора уверяла ее, что со временем пальцы обретут прежнюю подвижность. А ноги заживут уже совсем скоро. Теперь смешно вспомнить, как она безрассудно пыталась обогнать передний край Нитей. Но это состязание не только спасло ее от ожогов – оно привело ее в Вейр Бенден, к Главному арфисту Перна и к началу совершенно новой жизни.

Надо же, оказывается ее дорогой друг Петирон – отец мастера Робинтона! Она всегда знала, что старый арфист – замечательный музыкант, но ей никогда не приходил в голову вопрос: почему его заслали в Полукруглый, где только она одна могла оценить его талант? Если бы только Янус позволил ей сыграть на гитаре в тот день, когда в холд прибыл арфист… но ее родные так боялись, что она опозорит Полукруглый. Нет, этого не случилось и никогда не случится! Когда-нибудь отец с матерью убедятся, что она, Менолли, вовсе не позор для родного холда.

Так Менолли уносилась все дальше на крыльях мечты, пока мысли ее не прервал посторонний шум. В ночной тишине отчетливо раздались мужские голоса и смех. Это голоса арфистов – тенор, бас и баритон – оживленно беседуя, они, казалось, кого-то уговаривали. А вот и еще один голос, постарше, – дрожащий и брюзгливый. Менолли он сразу не понравился. Вот бархатистый баритон заглушил ворчливый тенор, мягко его увещевая. Потом, успокаивая расшумевшихся арфистов, раздался сильный баритон мастера Робинтона. Слов Менолли не могла разобрать, но звук его голоса убаюкал ее, и она уснула.