"Все вейры Перна" - читать интересную книгу автора (Маккефри Энн)

Глава 18

К счастью для заговорщиков, мастер Робинтон оправился от чудовищной дозы сонного зелья, отделавшись только синяками – следствием бешеной скачки по бездорожью. Пока Главный арфист не удостоверился, что Заир тоже выживет, он и слышать не хотел ни о каком послаблении негодяям, но, когда все обошлось, стал заговаривать о том, что в общем-то никто не пострадал.

– Они стали жертвами заблуждения, – начал он в очередной раз.

– Хорошенькие жертвы! – в один голос возмущенно воскликнули Лайтол, Д'рам, Ф'лар, Пьемур и Менолли с Сибелом.

– Одно то, что они задумали похитить тебя, – в голосе Лессы зазвенела такая ярость, что Робинтон удивленно вытаращил глаза и приоткрыл рот, – чтобы вынудить нас уничтожить Айваса… и чуть не угробили и тебя, и Заира! И ты еще смеешь называть их жертвами!

– Да, у меня на языке вертится совсем другое слово, – вставил лорд Грох. Лицо его побагровело от сдерживаемого гнева. – Уверен, подавляющее большинство лордов-правителей согласится со мной, когда услышит то, что пришлось выслушать нам. Норист-то никогда не скрывал своих взглядов, но чтобы Сигомал стал оказывать ему поддержку, да еще какую! И хоть Норист зовет Айваса «Мерзостью», это они с Сигомалом показали себя мерзавцами и негодяями!

– Судьбу Нориста будут решать мастера, – бесстрастным голосом заявил Сибел. Олдайв согласно кивнул. Внеочередные заседания Конклавов лордов-правителей и Главных мастеров были назначены на следующий же вечер. Членам обоих собраний предстояло вместе выслушать обвинения в адрес преступников, но приговор каждая группа должна была вынести самостоятельно, опираясь на собственные понятия о правосудии.

– В Летописях Перна нечасто встретишь упоминания о подобных заседаниях, – проговорил Лайтол, пытавшийся найти какой-нибудь похожий прецедент в восстановленных архивах Руата.

– В них редко возникала необходимость, – фыркнул лорд Грох. – В общем и в целом, холды, цеха и Вейры умудрялись без лишнего шума сами управляться со своими людьми. Каждый знал свои права, обязанности и привилегии и поступал сообразно с ними.

– Какая жалость, – все еще слабым после пережитого голосом проговорил Робинтон, – что эти люди сбились с пути.

– Особенно если учесть, что они бессовестно пользовались тем, что дал нам Айвас, и в то же время продолжали его поносить, – возмутился Лайтол.

– Но ведь должно быть хоть какое-нибудь оправдание их поступку, не сдавался Робинтон.

– Да что вы с ним разговариваете! – рассердилась Менолли. – Он, наверное, еще не пришел в себя, если несет такой вздор! – Верная помощница Робинтона сделала присутствующим знак выйти из комнаты.

– Это не вздор, Менолли, – ворчливо произнес Робинтон, беспокойно ворочаясь в постели, где он продолжал оставаться по настоянию мастера Олдайва. Заир, который уютно свернулся у него в ногах, зарывшись в меховое одеяло, протестующе чирикнул. – Значит, нам, арфистам, не удалось…

– Очень даже удалось! – сердито огрызнулась Менолли. – Подумать только, эти безмозглые ублюдки чуть было не погубили тебя… а заодно и Заира! Ага! – воскликнула она, увидев, что лицо Главного арфиста омрачилось. – Значит, о нем ты все-таки беспокоишься, хоть свою жизнь и в грош не ставишь! Ну-ка, выметайтесь все немедленно! Робинтон должен набраться сил, если собирается завтра присутствовать на Конклаве.

Гости, заподозрив неладное, не спешили разъезжаться с ярмарки, и когда всадники вернулись в Руат, препроводив туда же Робинтона и его похитителей, их ожидало многолюдное сборище. Всадникам пришлось защищать девятерых злоумышленников, не то разъяренная толпа разорвала бы их в клочья. Джексом велел запереть пленников по одному в темных и тесных внутренних помещениях холда, снабдив только тусклыми светильниками и водой. Отыскали девчонку, которая на ярмарке подала Главному арфисту отравленную еду и, хотя она выглядела явной простушкой, ее тоже взяли под стражу.

Оказалось, что капитан злополучного корабля – один из сыновей Сигомала, что только подтвердило предположение, что правитель Битры причастен к заговору.

– Просто удивительно, – заметил Н'тон, – как быстро у человека развязывается язык, после того, как дракон схватит его когтями и пронесет по воздуху!

Когда бенденское крыло прибыло в Битру, Сигомал принялся громко и возмущенно отрицать малейшую причастность к столь мерзкому и преступному делу и сурово осуждал сына, запятнавшего позором отца и родной холд. Позже Ф'лар признался, что едва не заткнул кулаком лживый рот Сигомала. Битранского лорда спас только Мнемент – чуя гнев своего всадника, бронзовый великан до того распалился, что из его пасти вырвалось огненное облачко, мгновенно лишившее Сигомала дара речи. Г'нериш, предводитель Вейра Айген, вместе со своими бронзовыми всадниками взял под стражу мастера Нориста, пятерых его мастеров и девять подмастерьев, замешанных в заговоре. Повозку, которая была орудием похищения, и измученных скакунов доставили в Руат. Двоих животных пришлось прикончить. В довершение ко всему оказалось, что они украдены из конюшен холда.

Пока руатанский смотритель стад занимался несчастными животными, Бендарек и Фандарел тщательно обследовали повозку, в которой пытались умыкнуть мастера Робинтона. Деревянных дел мастер обнаружил на подножке имя изготовителя: им оказался Тосикин, столяр-подмастерье из Битры.

– Сделана по специальному заказу, – пробормотал Фандарел.

– Вне всякого сомнения, – согласился Бендарек. – Вон сундук какой длинный и глубокий – рассчитан на высокого человека, вроде мастера Робинтона, и к тому же обит изнутри. А взгляни на дополнительные пружины, на усиленную ось, на большие колеса с уширенными ободами – экипаж специально создан для быстрой езды по бездорожью. – Бендарек нахмурился, заметив плохо пригнанные доски и торчащие гвозди. – И рассчитан на один раз. Не стоило ставить свое имя на такой наспех сляпанной поделке.

– Может, и его доставить для допроса? – потирая огромные ручищи и недобро сверкая глазами, спросил Фандарел.

– Пожалуй. Навряд ли Сигомал не попытается вывернуться и остаться в стороне.

– Сомневаюсь, чтобы на этот раз ему удалось, – зловеще проговорил Фандарел.

Поначалу это чрезвычайное собрание хотели провести в Большом зале Руата. Но в холд собралось столько народа, не считая оставшихся с ярмарки гостей, что Джексом, посовещавшись с Грохом, Лайтолом, Д'рамом и Ф'ларом, перенес слушание на передний двор. Погода, несмотря на осенние заморозки, стояла ясная, а если заседание затянется, можно будет ярко осветить двор, перенеся в него фонари с танцевальной площадки. Драконы заняли наблюдательный пост на сигнальных высотах и ярко горящими глазами следили за происходящим. Файры, не находя себе места от возбуждения, с пронзительными криками носились вокруг. Когда от лорда Бергамона пришла весть, что он не сможет присутствовать на разбирательстве. Ф'лар отправил за ним Ф'нора с двумя крыльями всадников – было доказано, что лорд Нератский тоже замешан в этом деле. Что же касается юной служанки, то ее отпустили восвояси. Поговорив с ней по-доброму, Шарра, Лесса и Менолли убедились, что девчушка бесхитростна до глупости. Какой-то мужчина «в новом нарядном платье» велел ей позаботиться о том, чтобы мастера Робинтона кормили особыми блюдами, которые специально для него доставили издалека. И бурдюки с вином, из которых следовало наливать Главному арфисту, ей тоже показали, добавив, что для Заира приготовлена отдельная миска с мясом.

– Совершенно ясно, что бедняжка не ведала, что творит, – сказала Лесса после разговора со служанкой. Лицо ее приняло суровое выражение. – Тем более отвратительно с их стороны воспользоваться наивностью этой простушки.

– И к тому же хитро, – недобро усмехаясь, добавила Менолли. Заир наверняка почуял бы, вздумай злоумышленники угрожать Робинтону открыто, вот они и решили использовать ничего не подозревающую глупышку.

– Хитро, да не очень, – возразил Джексом. – Кстати, откуда она родом?

– Из холда у большой горы, – со вздохом ответила Шарра. – Она была так рада, что ей посчастливилось попасть на Встречу да еще прислуживать такому милому господину в синем. Я хочу оставить девочку у себя. В Руате она будет в безопасности. Повар говорит, что она хорошо управляется с домашней живностью.

К вечеру прибыл лорд Корман и сразу решительной поступью направился к Джексому, который стоял, беседуя с Грохом, Ранделом, Асгенаром и Ларадом.

– Я заявляю свое несогласие с тем, что вы творите с Перном. Мне не нравится, когда нашими обычаями и традициями пренебрегают в угоду какой-то машине. Впрочем, вы сами себе хозяева. Но и я – тоже!

Ларад согласно кивнул. Каждому свое.

– Это я так… чтобы вы знали, на чем я стою, – заявил Корман, сурово хмуря тяжелые брови.

– Никто не сомневается в твоей искренности, лорд Корман, – ответил Джексом.

Корман вскинул брови, как будто его оскорбили слова младшего собрата, но, видимо передумав, снова нахмурился и позволил Бранду проводить себя на отведенное ему место.

Во дворе наспех соорудили помост в виде широкой эстрады, одна сторона которой предназначалась для лордов-правителей, другая – для цеховых мастеров. Кресло Джексома, как правителя холда, находилось посередине, между Лайтолом и Д'рамом. Ниже, лицом к обвиняемым, которым были отведены места на скамьях между крыльями, должен был сидеть мастер Робинтон.

Лайтол, опираясь на судебную практику, о которой он читал в Айвасовых архивах, попытался найти непредвзятого человека, который защищал бы интересы обвиняемых. Обычно подобные обязанности возлагались на арфистов, но поскольку на сей раз ни одного арфиста нельзя было считать по-настоящему непредвзятым, а никого другого отыскать на эту роль не удалось, было решено, что обвиняемые будут защищаться сами – если, как заметил Пьемур, у них найдется что сказать в свою защиту, ибо их вина полностью доказана.

В назначенный час обвиняемых вывели во двор, где их встретили насмешки и оскорбления собравшейся толпы, в которой смешались представители всех краев Перна. Потребовалось некоторое время, чтобы навести порядок, но вот, наконец, все участники разбирательства заняли свои места.

Джексом поднялся и вскинул руки над головой, призывая к тишине. Потом заговорил:

– Вчера вечером мастера Робинтона усыпили и увезли со Встречи без его ведома и согласия. На его месте был оставлен неопознанный труп в одежде, похожей на ту, которая была на Главном арфисте. Таким образом, сегодня нам предстоит рассмотреть два преступления: похищение и убийство. Эти трое, – Джексом указал на каждого по очереди и, прежде, чем продолжать, был вынужден снова поднять руки, чтобы усмирить гневный ропот толпы, – находились в экипаже, который увозил бесчувственного мастера Робинтона. Остальные шестеро ожидали на борту корабля, чтобы доставить мастера Робинтона в неизвестное нам место и держать там опять же без его ведома и согласия. Сейчас я зачитаю их показания, сделанные в присутствии Главного арфиста Сибела, моем и мастера Фандарела, представляющего интересы цехов. Каждое из показаний предварялось именем и происхождением преступника и описанием работы, для которой его наняли. Лорд Сигомал и мастер Норист тоже были названы – они отдавали распоряжения и снабжали злоумышленников деньгами и всем необходимым для осуществления преступного плана. Мастера стеклодувы и подмастерья, также причастные к делу, общались с исполнителями заговора и передавали им денежные средства. Мастер Идаролан представил купчую на корабль, подписанную неким Федереном, мастером-стеклодувом, который ныне сидел среди обвиняемых. Оказалось, что он также участвовал в первом нападении на батареи, снабжающие Айваса питанием, и являлся старшим братом одного из преступников, пытавшихся уничтожить Айваса. Когда его брат оглох и был наказан по всей строгости, он затаил месть. Лорд Бергамон тоже оказался причастен к делу: ему вменялись в вину денежная помощь преступникам, предоставление им лошадей во время неудавшегося нападения на Айваса и гавани для корабля.

Подмастерье Тосикин, робкий, перепуганный парень, показал, что необычную повозку ему заказал Гомалси, сын лорда Сигомала и капитан корабля. Сам подмастерье понятия не имел, для чего она предназначена и даже пытался убедить заказчика выбрать другой экипаж для перевозки «хрупкого груза» – так ему объяснили назначение повозки. Нет, ему даже в голову не пришло, что в ней собираются везти человека. Брестолли сам попросил слова, чтобы рассказать о том, что ему удалось услышать. Возчик опознал трех битранцев с корабля – именно их беседу он подслушал в пивной. Его заявление вызвало замешательство и взаимные попреки в рядах обвиняемых.

– Всем вам будет предоставлена возможность сказать слово в свое оправдание и уведомить собрание о любых смягчающих обстоятельствах, если таковые имеются, – приговорил Джексом, обращаясь к троице, которая пыталась скрыться с Робинтоном. Но не успел ни один из них и слова сказать, как лорд Сигомал, внезапно пробудившись от апатии, вскочил на ноги.

– Я невиновен, невиновен! Клянусь вам! Моего сына сбили с пути его дружки, как я ни пытался заставить его порвать с ними, хоть и не подозревал, что они замышляют…

– Протестую! – взвившись с места, закричал Гомалси, злобно сверкая на отца глазами. – Это ты велел мне всеми силами подрывать у людей доверие к машине! Ты велел разбить батареи и подсказал, где они находятся. Ты дал мне денег, чтобы нанять людей…

– Идиот! Дубина! – заорал в ответ Сигомал и, рванувшись вперед, с такой силой ударил сына по лицу, что тот не устоял на ногах и, запнувшись о скамью, упал навзничь.

Джексом подал знак страже отвести Сигомала на место и помочь Гомалси.

– Еще одна такая выходка, и тебя лишат слова, хоть ты пока и носишь титул лорда-правителя, – сурово бросил он Сигомалу. Потом жестом приказал стражникам встать позади двух битранцев, после чего сделал знак одному из трех похитителей. – Можешь говорить в свою защиту. Для начала назови свое имя и звание.

Обвиняемые тихо посовещались, после чего поднялся старший из них.

– Зовут меня Хейлфор. Звания у меня нет, поскольку я не принадлежу ни к одному цеху или холду. Я служу тому, кто больше заплатит. На этот раз таким человеком оказался лорд Сигомал. Мы трое ударили с ним по рукам , и он заплатил нам половину вперед, чтобы мы захватили Главного арфиста и доставили в повозке к кораблю. Он хотел от нас только этого. Об убийстве речи не было. Это вышло случайно. Бисви пришлось выпить того вина, чтобы от него пахло, но чтобы он от этого помер – нет, такого никто не ожидал. Да и мастеру Робинтону мы не хотели причинить никакого вреда. Мне вообще все это пришлось не по нраву, да только лорд Сигомал сказал, что нужно похитить именно Главного арфиста: мол его все так любят, что согласятся разбить машину, лишь бы вернуть мастера Робинтона. – Он обвел глазами сначала лордов-правителей, потом Главных мастеров, коротко поклонился и сел.

Люди из команды Гомалси рассказали примерно ту же историю: их наняли, чтобы провести корабль от Руата до маленького островка у восточного побережья Нерата. Услышав это, лорд Бергамон застонал и закрыл лицо руками. И продолжал стонать весь остаток заседания. Когда мастер Идаролан строго спросил горе-моряков, есть ли среди них ученики или подмастерья, двое ответили, что ходили пару сезонов с рыболовной флотилией, но выучиться на моряков так и не удосужились. Узнав, что члены его цеха не замешаны в этом позорном деле, старый мореход заметно приободрился.

Джексом вполне понимал его желание разрешить этот вопрос в присутствии собратьев по цеху и лордов-правителей. Во многих приморских холдах мальчишки и девчонки с детства умеют обращаться с парусами. Да и можно ли считать преступлением, если человек разбирается в кораблях? Но что задело Идаролана до глубины души, так это самонадеянность Гомалси – мало что смысля в морском деле, он взялся вести утлое суденышко от Руата до восточного побережья Нерата, через коварные течения, и самые опасные моря на всем Перне, на каждом отрезке пути рискуя жизнью мастера Робинтона!

Мастер Норист, в отличие от других, держался гордо и вызывающе.

– Я сделал то, что подсказывала мне моя совесть – попытался избавить мир от Мерзости и его гнусных дел. Он порождает среди нашей молодежи лень и праздность, отвлекая от насущных дел, освященных традицией. Я предвижу, что он до основания разрушит наши холды и цеха. Отравит жизнь на Перне коварными ухищрениями, которые только лишают честный люд работы и права гордиться плодами своего труда. Отвратит целые семьи от того, что вот уже две с половиной тысячи Оборотов почиталось нужным и достойным. И я поступил бы так снова и снова! Я сделал бы все, что в моих силах, лишь бы уничтожить проклятье, которое наслала на вас эта Мерзость! – он простер руки к сидящим за столами мастерам, собравшимся, чтобы осудить его. – Вы впали в заблуждение! И поплатитесь за это! А вместе с вами – весь Перн! И виной всему – ваша слепота, ваше пренебрежение тому, что завещано нам незыблемой традицией.

Двое мастеров и пятеро подмастерьев поддержали его речь одобрительными возгласами.

Джексом видел, что остальные Главные мастера неприятно поражены. Лорды хранили непроницаемый вид. Торик с нескрываемым презрением посматривал в сторону Сигомала и Бергамона. Корман был возмущен и не пытался скрыть свои чувства, как не скрывал и недоверия к Айвасу.

Лорд Нерата не стал оправдываться. В ответ на повторное приглашение Джексома он лишь со стоном замотал головой, отказываясь от последнего слова.

– Лорд Джексом, – поднимаясь с места, заговорил мастер Олдайв, – коллеги только что передали мне заключение, касающееся причины смерти неизвестного.

– Слушаем тебя, мастер Олдайв. – Есть достаточно оснований утверждать: смерть произошла от сердечного приступа. На теле нет никаких ран или прочих повреждений. Однако губы и ногти трупа посинели, а это часто свидетельствует о сердечной недостаточности. – Олдайв откашлялся. – В желудке обнаружена большая доза сонного зелья, которое, скорее всего, и послужило причиной остановки сердца.

– Вышеназванные обстоятельства позволяют предположить, что человек умер от несчастного случая, а не по злому умыслу обвиняемых, так что обвинение в убийстве снимается. – Джексом заметил, что Хейлфор с облегчением вздохнул. – Можно ли считать вопрос об умышленном похищении мастера Робинтона решенным?

Не обращая внимания на единодушные утвердительные возгласы разгоряченных слушателей, Джексом обратился к лордам-правителям. Они подняли руки – все, даже Корман. Бранд записал число голосов. Джексом повторил вопрос, на этот раз обращаясь к цеховым мастерам. Все до одного подняли руки, Идаролан – выше всех.

– Теперь можете удалиться в Большой зал для вынесения приговора, – произнес руатанский лорд. Неожиданно руку поднял мастер Робинтон. Джексом удивился, но предоставил ему слово. Главный арфист, как жертва, имел право быть выслушанным. Джексом, однако, побаивался, как бы Робинтон не обратился с просьбой о помиловании преступников – это только вызвало бы всеобщее негодование, тем более, что в деле был замешан такой злобный и мстительный тип, как Норист.

– Я обращаюсь ко всем присутствующим, – начал Робинтон, адресуя свою речь не лордам-правителям и не цеховым мастерам, а всем тем, кто собрался за пределами двора, толпясь вдоль стен и въезда в холд и даже на крышах прилегающих построек. Голос его звучал слабо, но отчетливо. Он откашлялся и начал снова. – Вот что я хочу сказать всем вам: Айвас не научил нас ничему такому, чего бы не знали наши предки. Он не дал нам ни машин, ни механизмов, ни приспособлений, которых бы они не имели и не использовали, когда впервые высадились на Перне. Он вернул цехам только те знания, которые были утрачены в наших Летописях за долгие Обороты. И если посчитать эти знания злом, то получается, что и все мы с вами – тоже порождение зла. Но я не могу допустить, чтобы кто-нибудь из вас верил, будто все мы по природе своей злы или хотим причинить зло своим цехам. Если же взять холды, то Айвас заполнил пробелы в их истории, и теперь все знают о своем прошлом и о тех смельчаках, прилетевших на Перн в поисках новой жизни, которые заложили каждое из поселений. Разве можно считать всех нас злом или потомками злых людей? – Мастер Робинтон в упор посмотрел на Нориста, но тот глядел в сторону.

– Что же касается Вейров, Айвас обещал избавить их от долгой, нескончаемой борьбы, и это избавление станет возможным благодаря чудесным способностям наших драконов, которых тоже создали предки, и отваге их всадников. И в них тоже нет зла, ибо в противном случае они, воспользовавшись мощью своих драконов, давно поработили бы нас. Но, как видите, ничего подобного не случилось. Но то зло, которое причинили мне эти люди, продиктовано худшим из возможных намерений: стремлением вынудить нас разорвать нить, связующую с прошлым, лишить возможности осуществить мечту наших предков – сделать нашу планету мирной, процветающей, изобильной. А ведь я не сделал этим людям ничего плохого, – продолжал Робинтон, махнув рукой в сторону Сигомала, Бергамона и Нориста. – Никогда я не желал им вреда, да и сейчас не желаю. Мне их жаль: их терзает страх перед новым, неизведанным, они рабы своей злобы и неосознанной скудости мыслей и чувств. Мастер Робинтон перевел взгляд на тройку похитителей.

– Я-то вас прощаю, но вы взяли деньги за неправое дело, а это очень дурно. И, что еще хуже, вы хотели заставить замолчать арфиста: ведь когда правде затыкают рот, страдают все вокруг. Он тяжело опустился на место, будто силы покинули его, но когда Менолли хотела прийти на помощь, Робинтон покачал головой.

Грох наклонился к сидящему рядом Уорбрету и тихо перешептывался с ним и Баргеном. Торик, который со своего места не слышал их, встал и, обойдя стол, подошел поближе. Рандел, Дектер и Лоуди последовали его примеру. Нессел чувствовал себя весьма неуютно между Ларадом и Асгенаром. Сэнджел и Торонас о чем-то негромко спорили между собой. Цеховые мастера тоже сбились в кучку вокруг Фандарела, который, понизив мощный голос до хриплого рокота, что-то втолковывал. Морилтон подал голос всего один раз, предпочитая внимательно слушать, что скажут другие. На разбирательстве он представлял Цех стеклодувов: никто из других мастеров не пожелал принять на себя столь сомнительную честь.

– Уважаемые лорды и мастера, если желаете, можете удалиться для обсуждения, – повторил Джексом.

– Нам и тут хорошо, – зычно ответил Грох.

Решив, что Робинтону не повредит стакан вина, Джексом налил арфисту и, прежде, чем передать, отпил сам и ободряюще усмехнулся. Мастер Робинтон разыграл маленький спектакль: сначала изобразил на лице недоверие, но потом, подняв бокал, осушил его до дна и одобрительно причмокнул. Эта пантомима не укрылась от глаз зрителей, и по толпе пробежали смешки и аплодисменты, несколько разрядив сгустившееся напряжение.

– Больше всего меня пугает, – обращаясь к Джексому, тихо проговорил Главный арфист, – что люди, увидев меня спящим на Встрече, могли подумать, будто я разучился пить.

– Мы приняли решение, лорд Джексом, – объявил лорд Грох. Лорды-правители вернулись на свои места.

– Мы тоже, – поднявшись, провозгласил Идаролан.

– Каково ваше решение, лорд Грох? – спросил Джексом.

– Наш Конклав счел, что Сигомал и Бергамон недостойны сохранять свое звание и управлять холдами, ибо навлекли на себя позор. Во-первых, тем, что замышляли преступные действия и осуществляли их в чужом холде, а также в общественном владении, коим является Посадочная площадка. И, во-вторых, тем, что похитили человека против его воли с целью вымогательства, направленного в ущерб интересам всей планеты. Сигомал выслушал приговор, сохраняя некоторые остатки достоинства, Бергамон же, разразившись рыданиями, сполз со скамьи и упал на колени. – Большинство из нас знает Соузмала, третьего сына Сигомала. Мы порешили, что временно править холдом Битра будет он – до тех пор, пока Конклав лордов-правителей не вынесет другое постановление. Поскольку у Бергамона нет взрослых детей, которые могли бы пока занять его место, мы назначаем временным правителем его брата Кипариса – тоже до особого распоряжения. Гомалси вместе с отцом приговаривается к ссылке за участие в нападении на Айваса, за участие в похищении и за то, что он, не обладая должным умением, объявил себя капитаном морского судна, чем нанес оскорбление Цеху мореходов. В качестве места ссылки предлагаем один из островов Восточного архипелага.

Сигомал застонал, а у Гомалси вырвался вопль протеста.

– Мастер Норист также лишается звания, как и остальные члены цеха, принимавшие участие в заговоре, – объявил Идаролан. – Все они должны отправиться в изгнание в то же место, где обретут общество себе подобных. – Он бросил взгляд туда, где в толпе стояли другие ремесленники из Цеха стеклодувов. – Наш совет постановил, что отныне вы должны подчиняться мастеру Морилтону в качестве главы цеха до тех пор, пока мы, ваши старшины, не придем к решению, что вы способны беспристрастно избрать человека более широко мыслящего и дальновидного, нежели Норист.

Лайтол кивнул Джексому, в чьи обязанности входило объявить приговор другим преступникам. Джексому еще никогда не приходилось осуждать человека на вечную ссылку, но он постарался снова вызвать в себе ту ярость, которую испытал во время бешеной погони за похитителями мастера Робинтона.

– Ссылка! – провозгласил он. Большинство обвиняемых смирилось со своей участью, только двое самых молодых впали в такое отчаяние, что Джексом добавил: – Ваши близкие могут последовать в изгнание вместе с вами, если пожелают.

Наградой ему были улыбка Шарры и одобрительный кивок Лессы.

– Осужденных препроводят в камеры, а завтра утром отправят в ссылку. Впредь они не принадлежат ни к холдам, ни к цехам и не пользуются защитой Вейров. – Джексом повысил голос, чтобы заглушить испуганные причитания Бергамона. – Судебное заседание закончено. Осужденных окружила стража, а судьи проследовали в холд.

Каким-то образом удалось приготовить достаточно пищи, чтобы накормить весь народ, так неожиданно нахлынувший в Руат. В те редкие мгновения, когда Шарре и Джексому удавалось побеседовать наедине, она рассказала, что все холды, цеха и Вейры оказали большую помощь, прислав столько провизии, чтобы никто не остался голодным.

– Кстати, ты, дорогой мой, был просто великолепен, – добавила Шарра. Конечно, для разбирательства тебе досталось ужасное дело, но при таких бесспорных уликах и показаниях никто не посмеет тебя упрекнуть. Они заслуживают более строгого приговора, – сердито нахмурясь и стиснув кулаки, добавила она. – Когда я видела, до чего они довели мастера Робинтона…

– Он выздоровеет? – Джексом подумал, что, возможно, проявил излишнюю снисходительность, хотя смертного приговора он никак не мог потребовать. Вот если бы мастер Робинтон погиб или Бисви умер не от сердечного приступа, тогда ему пришлось бы принять иное решение.

Тут его нашел лорд Грох и поспешил заверить, что, случись такое разбирательство в его холде, он поступил бы точно так же. К удивлению и даже некоторому удовлетворению Джексома, позже вечером к нему подошел лорд Корман.

– Отлично справился, Джексом. А при сложившихся обстоятельствах ты принял единственно правильное решение.

Правитель Керуна не остался на вечернее угощение, и на Посадочной площадке его больше не видели.

Но впредь он не запрещал своим холдерам использовать вводимые Айвасом новшества. Из всего того, что изготавливали цеха с помощью Айваса, сам лорд Корман покупал только бумагу; да и то как-то он заметил в присутствии своего арфиста, что Бендарек сам додумался до ее производства – еще до того, как пробудилась «машина».

На следующее утро три крыла из Форт Вейра прибыли в Руат, чтобы отправить осужденных в изгнание. Им обещали доставить письма, которые те написали своим близким. Родственников, которые пожелают последовать за ними, привезут на остров, как только они будут готовы.

Место поселения ссыльных выбрал мастер Идаролан.

– Не слишком тесно и не слишком просторно, полно рыбы и дичи хватает. Есть и фрукты и кое-какие корнеплоды. Им придется бороться за жизнь, но ведь и мы в таком же положении.

– А Падения? – напомнил Джексом.

Мастер Идаролан пожал плечами.

– Там есть пещеры, а что будет дальше – посмотрим. Пока от них самих зависит, выжить или погибнуть. Еще там есть потухший вулкан и следы того, что когда-то остров был обитаем. Он куда гостеприимнее Западного архипелага, где, куда ни глянь, одни пески да змеи.

Когда изгнанники взобрались на драконов, им вручили мешки с инструментами и кое-какими припасами, и вскоре крылья растворились в Промежутке.

Джексом ощущал небывалую тоску и упадок духа.

Но ранг лорда-правителя Руата обязывал – приходилось вежливо и любезно беседовать с гостями, многие из которых сыпали язвительными и гневными нападками в адрес преступников. Те же из лордов, с кем он был наиболее близок, говорили мало или вообще молчали.

Асгенар с Торонасом отбыли в Битру, чтобы на первых порах помочь молодому Соузмалу. Д'рам и Робинтон по пути в Прибрежный собирались забросить Лайтола в Нерат, чтобы он ввел в курс дела Кипариса, который при Бергамоне исполнял обязанности дворецкого.

Бранд с помощниками сбился с ног, готовя в дорогу многочисленных гостей, – нужно было позаботиться, чтобы у всех была с собой провизия на обратный путь. Прислуга уже начала убирать мусор и наводить порядок после нашествия нескончаемых толп народа.

Джексом был даже рад, когда Шарра, которая разрывалась между многочисленными заботами по холду, спросила, нужна ли ему еще ее помощь – Ты ведь, кажется, хотела вернуться на «Иокогаму»? – спросил он.

– Да, вместе с Олдайвом. У нас дела в лаборатории.

Молодой лорд порывисто прижал жену к себе и нежно поцеловал. Пожалуй, так будет лучше. Он должен сам разобраться в своих мыслях, не тревожа ее тоскливыми сомнениями.

– Я присмотрю за мальчиками, – сказал он. – Пока у меня нет срочных дел ни на «Иокогаме», ни на Посадочной площадке.

Это было не совсем так, и Шарра знала. Она окинула мужа быстрым взглядом, печально улыбнулась и поцеловав Джексома в щеку, вышла, оставив его наедине с невеселыми думами.

Из окна он наблюдал, как Шарра с Олдайвом взобрались на молодого голубого дракона, который теперь нес стражу в Руате, и это, к несчастью, напомнило ему о Г'ланаре.

«Я с тобой», – донесся до него из вейра тихий голос Рута.

«Ты всегда со мной, дружок», – ответил Джексом, чувствуя невыразимую печаль.

«Ты поступил, как велели долг и честь. Твоей вины здесь нет».

«И все же на душе тяжело».

«Ты, в отличие от других, поступил по совести. Что еще можно было сделать, кроме того, как поступить по совести»?

«Хороший вопрос, Рут. Просто отличный. – Джексом вытянулся на постели, сцепив пальцы за головой. – Мог ли я предотвратить такой исход?»

«Каким образом? Не помочь в тот день Пьемуру с Джейнсис откопать Айваса? Все равно машину обнаружил бы кто-то другой. Эта своя работа принесла самое большое благо – если, конечно, не считать дня, – услышав в тоне Рута самодовольный оттенок, Джексом слабо усмехнулся, – когда мы вернули Рамоте ее яйцо. И еще вчерашнего дня, когда мы перенеслись в будущее, чтобы обеспечить выполнение нашего плана..» Джексом улыбнулся шире – ему стало легче, когда он представил глаза друга, лукаво переливающиеся прозрачной голубизной.

«Драконы думают иначе, чем люди, – задумчиво продолжал Рут. – Чаще всего они понимают своих всадников. Но иногда, например сегодня, мне трудно сообразить, почему ты так расстроен. Ты позволяешь людям думать по-своему, пока они не начинают навязывать тебе свое мнение. Ты стараешься выслушать обе стороны. Я тебя слышал. Ты позволяешь людям поступать, как они хотят, лишь бы они не причиняли другим вред, особенно тем, кого ты любишь и ценишь».

«Да, но когда мы узнали, что Сигомал готовит заговор против Робинтона, нужно было сразу пресечь его замысел в корне», – сказал Джексом.

«Разве вам были известны его планы»?

«Ну, не совсем…»

«Ведь вы сделали все, чтобы защитить Главного арфиста».

«Но из этого мало что получилось, не так ли»?

«Ты тут ни при чем. Кто мог подумать, что они осмелятся на похищение прямо на Встрече, когда вокруг столько народа? Брось ты эти бесполезные угрызения, Джексом! Ты только зря терзаешь себя. Мы должны думать о будущем…»

«Я только это и делаю»! – Джексом перевернулся на живот и зарылся лицом в подушку, понимая, что он только откладывает решение вопроса. Он заставил себя прямо подумать о нем: должны ли они с Рутом браться за рискованную задачу, которую поставил перед ними Айвас?

«Какая же эта задача, Джексом, если она уже решена? Айвас ведь сказал тебе об этом. И показал».

«И ты с ним согласен? Ты пойдешь на такой риск»?

«Ведь мы уже были в будущем и убедились, что все получилось. И мы справимся, потому что уже справились. Это настоящий подвиг! – В голосе Рута звучали воодушевление и триумф. Джексом так удивился, что приподнялся на локтях. – Это даже более захватывающее приключение, чем случай с яйцом Рамоты, – продолжал Рут. – И более важное для будущего нашей планеты. Вот о чем нужно сейчас думать, а не о том печальном и бесполезном, что осталось в прошлом. Что было, то прошло и быльем поросло».

quot;Наверно, Шарра перекинулась с тобой словом перед отлетом? – Джексом подумал, что с жены вполне станется поручить его заботам дракона.

«Разве в этом есть необходимость? Разве мои мысли и чувства не с тобой – всегда»?

«Всегда, дружок, всегда»! – Джексом вскочил с постели. Сколько всяких дел предстоит переделать в Руате, прежде чем он сможет с чистой совестью вернуться на Посадочную площадку к Айвасу…