"Поиски Акорны" - читать интересную книгу автора (Маккефри Энн, Болл Маргарет)Глава 6Едва преодолев шок от того, что ее окружили четверо людей-единорогов вместо одной Акорны, Карина сообразила, что наткнулась на золотую жилу. Вся населенная галактика до последнего человека полагала, что Акорна – единственная в своем роде. Но вот они, еще четверо единорогов, и она, Карина, была Избрана служить им проводником и переводчиком! Когда, при помощи бурной жестикуляции, пожатия плечами, мотания головой и потряхивания гривами, ей удалось выяснить, что Акорны среди этой четверки нет, целительница пришла к выводу, что именно девушку они и ищут. Странно – если Карина просто слушала гнусавые звуки чужого языка, не пытаясь вникнуть в их значение, смысл фраз сам собой откладывался в сознании. Фокус заключался в том, чтобы не сосредотачиваться на этом, убедить рассудок, что тот занят чем-то своим, а беседу так – подслушивает случайно. В первые минуты на борту звездолета единорогов Карине это удавалось без труда. Все вокруг было таким чужим, таким…. волшебным? Или просто нечеловеческим? Она так и не решила. Мягкие, просторные одеяния этих существ, полупрозрачные сияющие рожки во лбу, ложа, где они простирались столь изящно, даже нежное мерцание, озарявшее салон звездолета – все говорило ей о Высшей Реальности, где правят любовь и мудрость, о Тонком Мире, с которым она так долго искала связи. Но когда один из единорогов прошел в соседнее помещение, отодвинув узкие ленты занавеси, целительница увидала пульт, усыпанный мерцающими циферблатами; торчащие из него тонкие длинные рычаги явно не были приспособлены для человеческой руки. Это ее встревожило настолько, что Карина решила не думать об этом вовсе, а сосредоточиться на установке телепатического контакта, дабы перевести общение на сугубо духовный уровень. Но всякий раз, как ее охватывало то особенное спокойствие, которое предположительно давала связь с духом-покровителем и доступ к высшим планам бытия, она теряла ощущение почти-понимания единорожьей речи. Это ужасно раздражало, и было совершенно непонятно. «Мелиренья, ты добыла из его мыслеобразов достаточно данных, чтобы запустить ЛАНЬЕ?» «Не вполне, хотя я выяснила, что это самка». «Ничего удивительного, с таким-то выдающимся выменем. Неужто ей не неудобно?». «Может быть, это какая-то болезнь. Выглядит совершенно противоестественно, да? Но образы отчетливо женственные… когда читаются. Заметили, как слабо она транслирует? И всякий раз, когда мне кажется, что мы установили контакт, что-то его прерывает, и я вижу только образ продолговатого остроконечного кристалла – вот, смотрите!» «Может, она пытается донести до нас, что они пользуются чем-то подобным, чтобы усиливать свои слабые от природы способности?» «Хорошая мысль! Я и не подумала. Сделаем ей такой?» «Можно попытаться. Если нам придется набирать данные для ЛАНЬЕ, тыча рогами в разные вещи и прислушиваясь к ее хрюканью, мы до конца вечности не закончим». Что-то тяжелое и остроконечное шлепнулось Карине на колени, грубо прервав ее медитацию и искренние попытки установить связь с миром духов. – Эй! – воскликнула целительница, открывая глаза. – Осторожней кидайтесь, тут… ой… – Возмущенное восклицание плавно перешло в изумленный вздох. Карина обеими руками подняла десятидюймовый монокристалл горного хрусталя. – И где вы, интересно, взяли такое чудо? «Вот это было ясно и отчетливо. Ей не нравится, когда мы швыряем в нее камнями». «А камень ей по душе. Смотрите, как она его вертит!» «Вот и славно, из генератора запчастей мы сможем добыть таких сколько угодно. Может, сгодятся в качестве безделушек на обмен. Давай, выжми из нее хоть пару полных предложений. ЛАНЬЕ нуждается не только в словарном запасе, но и в образцах синтаксиса, сама знаешь!» «Варвар! Ты можешь… зараза, опять я контакт потеряла». Сжимая в руках кристалл кварца, Карина погрузилась в медитацию, визуализуя токи сил, струями золотого света проникающими в хрусталь, чтобы пронизать руки экстрасенса, все тело, окутывая затем Ведущих по Пути. Она фантазировала так бурно, что совершенно не замечала мыслеобразов, которыми осыпала ее Мелиренья. «Мы получили всплеск активности, когда вручили ей кристалл. Может, она хочет еще один?» «А может, уронить ей что-нибудь тяжелое на копыто, и послушать, что она скажет?» «Таринье, когда ж ты вырастешь?..» После некоторых уговоров генератор запчастей смог произвести на свет не только кристаллы кварца, но и образцы других минералов. Начали с разновидностей горного хрусталя, осыпав (с осторожностью) Карину розовым кварцем, аметистом и цитрином; затем Таринье ради разнообразия перепрограммировал генератор на производство других силикатов: турмалина и иолита, ортоклаза и микроклина. Особенно он гордился большим, пластинчатым кристаллом ортоклаза с его голубоватым блеском и характерным двупреломлением. Их подопечная имела совесть впечатлиться. «У нее определенная тяга к группе полевых шпатов. Из того, что она наболтала в этот раз, я набрала массу полезных данных». «Само собой! Смотрите – у нее на шее подвешен полевой шпатик. Может, это ее тотем?» Поэтому в подставленные ладони целительницы сыпались лунный камень, лабрадорит, анортит и прочие минералы той же группы, покуда Карину чуть ли не с головой покрыла куча сверкающей гальки, а Мелиренья с облегченным вздохом не переключила ЛАНЬЕ из режима накопления в режим анализа данных. «Как я измучилась! Эти существа совершенно не способны сосредоточиться». «Ну, что сделано, то сделано. Давайте перекусим, покуда машина работаем, потом переведем ЛАНЬЕ в режим гипнообучения, и через полсуток мы сможем общаться с этим существом, то есть с этой самкой, устно». «Как думаешь, чем она питается?» «Надеюсь, ей понравятся проростки». Карина ничуть не обиделась, когда ей предложили вегетарианскую трапезу. Хотя хозяева корабля изрядно беспокоились, что пища скверная, а выращенные на борту овощи и фрукты безвкусны, целительница сочла, что именно так и должны питаться духовно продвинутые существа. Поначалу она волновалась, что люди-единороги так далеко ушли по дороге кармической эволюции, что вообще не нуждались в пропитании – разве что в паре глотков воды. Однако салат, которым ее накормили – хрусткая зелень, чей аромат прекрасно оттеняла острая заправка из молотых семечек, напоминавших не то горчицу, не то укроп – вполне разубедил ее в этом заблуждении. Конечно, на десерт неплохо бы получить печенье с соевым сыром или кекс на проросшем зерне, но миска ягод вполне их заменила. Маленькие бурые ягодки оказались удивительно сладкими и ошеломляюще сочными – первая же, которую целительнице вздумалось раскусить, взорвалась во рту приторным соком, и Карина чуть не подавилась. После этого она относилась к ягодкам с уважением, и только закусывала ими терпкие желтые плоды, немножко похожие на абрикосы – вместе они составляли превосходный десерт. После трапезы ее проводили в крохотную кабинку, достаточно высокую для рослых людей-единорогов, но для Карины несколько… узковатую, где целительница, немного поэкспериментировав, разобралась, как выглядят здешние удобства и как ими пользоваться. Этим решилась еще одна проблема, о которой Карина не решалась даже подумать, и экстрасенс осталась совершенно уверена, что сможет теперь справиться с любыми неожиданностями. После таких волнений и очень сытного на самом деле ужина она очень устала, и без спора позволила уложить себя на кушетке в салоне, где ради нее приглушили свет. «Я подежурю в эту смену», вызвалась Кхари. «Самка поспит на моей кушетке, а вы трое можете воспользоваться ЛАНЬЕ. Я не желаю ломать себе голову еще одним варварским наречием». «Кхари! Мы все должны иметь возможность общаться с этим народом!» «Почему? Кто-то должен будет остаться на корабле. Я назначаю на это место себя, потому что я единственная могу привести корабль домой». «Эгоизм – это не черта линьяри». «Ха! Я линьяри, и это моя черта, так что она по определению линьяри». «Это мне молодое поколение», со вздохом обернулась Нева к Мелиренье. «Мы бы так никогда не огрызались. Кто может предугадать, до чего еще додумаются Кхари с Таринье». «Тогда, может, и к лучшему, что Кхари не хочет учить их языка. На мой взгляд, и Таринье этого делать не стоит». Последняя реплика вдохновила Кхари все же воспользоваться обучающим устройством. Правда, задремать ей для этого пришлось в раскладном кресле у пульта управления, потому что на ее кровати дрыхла пленная самка. Что касается Таринье, тот уже растянулся на кровати, натянув на голову шлем, соединявший его с ЛАНЬЕ. Он не стал даже дожидаться, покуда варварка устроится поудобнее… но в последнем Неву и Мелиренью уверил тихий храп, доносящийся с кровати Кхари. Старшие женщины переглянулись – взгляды их красноречивей мысленной речи говорили об импульсивности молодого поколения – а потом тоже натянули шлемы, примирившись с тем, что вся ночь будет занята утомительным гипнообучением. К началу следующей вахты, когда Кхари включила свет в салоне, все четверо уже могли общаться с пленницей на ее языке. А это означало, фактически, что они освоили основы всеобщего языка, на котором велись деловые, дипломатические и военные переговоры на всех планетах, заселенных сородичами Карины. Так что им не составило труда объяснить, что они – родственники Акорны, взявшиеся за ее поиски. «Это не совсем правда», беспокоилась Нева . «Это даже совсем неправда, если мы позволим этой самке поверить – а она непременно поверит, – будто мы забрались в этот сектор галактики только лишь в поисках затерявшейся малышки. Не следует ли поведать ей о кхлеви, и о том, что мы явились предупредить ее расу о грядущем нашествии, и искать с ними союза?» «Всему свое время», откликнулась Мелиренья. «Вспомни, жители первой планеты так перепугались, что замкнулись за непроницаемым щитом? Если те, кто приютил ‘Кхорнью», иначе языки линьяри не в силах были произнести имя девушки, «поступят так же, мы можем НИКОГДА ее не вернуть!» «Вначале надо найти нашу ‘Кхорнью», согласился Таринье. «Подумай, Нева: она, несомненно, расскажет нам все, что следует нам знать об этих варварах, и мы сможем решить, линьяри они, или скорее кхлеви, пожелаем мы заключить с ними союз, или скрыться незаметно, прежде чем они обрушатся на наши миры». Неслышная беседа протекала так быстро, что Карина едва замечала паузы в разговоре; она до сих пор восхищенно квохтала над тем, как быстро хозяева корабля освоили ее язык. А послы линьяри, в свою очередь, пришли в восторг, когда Карина подтвердила их ожидания: Акорна находилась совсем рядом, на лунной базе, куда направлялся перехваченный челнок. – Я получила по Решетке письмо от нее, с этого самого узла, всего пару дней назад, – небрежно обронила целительница. – О, так ты снаа… заанако… Ты занать нашу малую ‘Кхорнью?, – жадно поинтересовалась Нева. – Как она? Хорошо ли с ней обиходятьися? Карина потупилась. Как бы ни хотелось ей представиться подругой Акорны, но не имело смысла врать, когда через пару часов будет доказано обратно. – Лично мы не встречались, – уклончиво ответила она, – только переписывались. Однако наши ауры, несомненно, гармонируют. – Тогда она… – Нева запуталась в незнакомых терминах. Определения, почерпнутые аппаратом из воспоминаний самки, были расплывчаты и невнятны. Может, ЛАНЬЕ барахлит? – Ваши кармы сойединены… она тебя жедет? Карина окинула любовным взглядом кучку лунных камней в ладонях. Она перебирала свою коллекцию с той минуты, как открыла глаза. – Будет она бес-по-коени… волноватьися, – Таринье выбрал слово попроще, – что тебя нье было на челнокье? – О, нет! – легкомысленно бросила Карина, и тут же поправилась. – То есть, – добавила она с журчащим смешком, – мы не договаривались конкретно. Сошлись на том, что если она не напишет, что сейчас определенно не время, то я через пару дней явлюсь на Маганос. Принцип синхронности, понимаете, – она неопределенно развела пухлыми ручками, – все является в свое время, мы лишь должны поддерживать в себе соответственный настрой. Но я вполне уверена, – искренне добавила она, – что она ждет встречи со мной в этой сфере бытия. – В сфере – это под поверхностью? – недоуменно промолвил Таринье. – Ваша база не на луне есть? Карина снова рассмеялась. – В плоскости физического бытия. В духовной сфере мы от века были близки. «О чем она толкует? Эти существа способны путешествовать между измерениями?» «На мой взгляд, они, как мы и все остальные разумные создания во вселенной, существуют в трех пространственных измерениях, и движутся в четвертом с постоянной скоростью», отозвалась Кхари. «Тебя, наверное, смутила какая-то идиома их языка. Как это будет по-линьяри?» «Я вообще не уверен, что это переводится на линьярский». – Понятно, – проговорил Таринье вслух, хотя ничего не понял – этот универсальный оборот он подхватил от ЛАНЬЕ, и был уверен, что это значит «Представления не имею, о чем это вы, но спорить не стану». К тому времени, когда корабль Рафика вошел в зону прямой связи с лунной базой Маганос, капитан Надежда готов был бегать по потолку. Ни один его вопрос так и не получил ответа – а ему всего-то и хотелось узнать, в порядке ли Акорна! А от связистов за пультом он получал вместо информации шорох помех, постоянных обрывы связи, пока в конце концов чей-то вежливый голос не сообщил, что все вопросы, касающиеся Акорны, должны направляться непосредственно Дельзаки Ли. – Отлично, – рявкнул Рафик, – тогда соедините меня с мистером Ли. Но Дельзаки Ли спал… или был занят на совещании… или осматривал какие-то конструкции вне зоны действия местной системы связи… или его просто не могли найти – смотря в какой момент Рафик пытался с ним связаться, и на кого из связистов при этом попадал. – Не верю, – отрезал Рафик, когда его второй раз попытались уверить, что Дельзаки Ли посещает новые шахты на оборотной стороне Маганоса. – Старик парализован, и прикован к антиграв-креслу. Он не может прыгать по всему Маганосу, как блоха дрессированная! – У мистера Ли очень хорошее инвалидное кресло, – обиделась связистка. – Самое современное. И, э, тяготение здесь невысокое. Значит, у него сил больше. Мышцы не так напрягаются, понимаете? – К десяти тысячам шайтанов и паршивому шакалу инвалидное кресло! – заорал Рафик в микрофон. – Старик не может – Слышу вас неотчетливо, – безразлично отозвалась связистка. – Уменьшите громкость. Сигнал пропадает… Голос ее растаял в треске помех. Рафик, исходя паром, решил, что проще будет дождаться посадки на Маганосе. А там уж он сам посмотрит. Даже посадка отняла больше времени, чем обычного. Перед Рафиком очередь занял звездолет незнакомой конструкции, чей пилот, очевидно, был незнаком ни со стандартными командами, ни с обычной процедурой стыковки, и безнадежно задержал всех, дожидавшихся посадки. – Не обижайтесь, вы там, на «Ухуру», – легкомысленно заметил диспетчер второй смены. – Эти идиоты, что стояли перед вами в очереди, явились из какой-то черной дыры, где правила космического движения придумывают на ходу – так, во всяком случае, сказала пилот. Она команды-то с трудом выполняла – все твердила «понимаю, понимаю», а сама шпарит в другую сторону! На миг Рафик с тоскою вспомнил давно прошедшую эпоху Первого Пророка, когда в некоторых регионах Земли учение Пророка, помимо всего прочего, толковали и в том смысле, что женщину нельзя пускать к рулю. Так что к тому времени, когда «Ухуру», наконец, прилунился, Рафик слишком торопился добраться до апартаментов Дельзаки Ли, чтобы обратить внимание на странную конструкцию корабля, стоявшего перед ним в очереди, или на пухленькую невысокую женщину в пышном сиреневом платье, что спускалась по трапу, слишком крутому для ее коротеньких ножек. Помахав часовым, он двинулся вперед, минуя таможенный и пограничный контроль, который задерживал всех новоприбывших на базу Маганос. Старый приятель, знакомый еще по временам работы на КРИ, а сейчас заведовавший блоком обогащения и выделения, позволил Рафику срезать дорогу, против всех правил техники безопасности прокатившись на ленте конвейера, доставлявшей минеральную пыль в фабрику по добыче кислорода. Так что в лунный особняк Дельзаки Ли Рафик прибыл почти сразу же после посадки, и на добрых десять минут раньше, чем его ожидали. – ГДЕ ОНА?! – рявкнул бывший горняк, проталкиваясь через дверь-диафрагму, не дождавшись, покуда гибкая мембрана растянется полностью. – С ней все в порядке? В приемной сидели, держась за руки, заплаканная Джудит и Гилл, при словах Рафика мучительно покрасневший. – У нас нет причин полагать, – осторожно выдавила Джудит, – что у Акорны какие-то проблемы. Гилл сглотнул. – Конечно, нет. Акорна справится с любой проблемой, а Калум… ну, Калум же у нас голова, Рафик, ты знаешь… – Калуму, – отрезал Рафик, – Пророки в мудрости своей выделили меньше здравого смысла, чем канарейке, и если он присматривает сейчас за Акорной, неудивительно, что дядя Хафиз разволновался. ГДЕ ОНА?! – Хафиз?! – воскликнула Джудит. – Он-то как прознал?! – – Ну… – Джудит беспомощно развела руками. – А о чем он волновался? – Не знаю! И уже не узнаю. – Рафик рассказал о прерванном помехами сообщении, которое он получил перед тем, как планетарный щит отрезал Лябу от всей остальной вселенной. – И ты полагаешь, что Акорна может находиться в опасности? – Я не понимаю, что это означает, – отозвался Рафик, – но ничего хорошего, головой ручаюсь. Богатства Дома Харакамянов основаны на торговле и связи. Сейчас, когда Лябу отрезана от мира, дядя Хафиз не может контролировать свои, э… межзвездные операции, или приглядывать за конкурентами, или, э… заниматься финансово-деловыми вопросами. Он не поступил бы так, если бы не был перепуган до смерти. – Он поразмыслил секунду. – Собственно, я не подумал бы, что есть сила, способная так встревожить дядю Хафиза, чтобы тот отказался от прибыли в четверть процента на скаррнесской эстафете… которые он потерял бы, потому что не мог лично заверить банковский перевод, прежде чем новости о результатах эстафеты дойдут по обычным каналам. – Хафиз получает предварительные результаты скаррнесской эстафеты?! – переспросил пораженный Гилл. – Как он исхитрился? Рафик усмехнулся. – Помнишь поющие камни Скаррнесса у него в саду? Это не просто раритет – а еще и система связи. Хафиз расколол их код. Эти камни знают, что происходит на Скаррнессе, в какой бы уголок галактики их ни занесло. – Как? – А как устрица в аквариуме посреди пустыни знает, что наступил бы прилив, когда бы на месте пустыни был океан? – Рафик пожал плечами. – Знают, и все тут. Поначалу от камней не было особого толку, потому что людские дела их мало интересуют – с их точки зрения, мы слишком быстро шевелимся и слишком недолго живем, чтобы нас изучать – но дядя Хафиз уговорил один из них последить для него за эстафетой, и они втянулись. Перед там, как отправить мне то, последнее сообщение, и поднять Щит, он приказал мне снять все ставки… но без его ручательства я не могу этого сделать! – Как ни любопытны могут быть подробности вашего жульничества на тотализаторе, – заметила Джудит, – мне лично куда интереснее узнать, что тебя привело к нам в такой спешке. Ты не выяснил, в чем могла заключаться угроза? Рафик покачал головой. – Нет. Но она должна была исходить из космоса, а не от соперников дяди Хафиза с самой Лябу – иначе не было смысла ставить Щит. Так что Юката Батсу и все прочие с южного континента исключаются. Дядя Хафиз фактически поделил Вселенную на два отсека, – угрюмо добавил он. – В одном помещается планета Лябу, а в другом – все остальное… включая ту угрозу, что сподвигла дядю на этот шаг. И это имеет какое-то отношение к Акорне. Джудит глубоко вздохнула. – Тогда… может, оно и к лучшему, что так вышло. Гилл, ты согласен? – Может быть, – поддержал ее Деклан. – В конце концов, если мы сами не можем найти Акорну, какова вероятность, что это удастся ее загадочным врагам? – Не можете найти? – повторил Рафик, задыхаясь от возмущения. – Что… Как… Скудоумные порождения шайтана, как можно потерять девчонку на лунной базе такого размера?! – Рафик, – машинально укорила его Джудит, – тебе не стоит перенимать дядину манеру речи. – Не на базе, – тяжело промолвил Гилл в тот же момент, – а вне ее. Они с Калумом смылись. С некоторой помощью от кое-кого, – добавил он, нехорошо покосившись на Джудит. Та покраснела, но оправдываться не стала. На два голоса они объяснили Рафику, как бесконечные задержки с ремонтом «Акадецки» заставили Акорну и Калума не просто угнать не до конца подготовленный к рейсу корабль, но и отбросить составленный Калумом план полета, так что к тому времени, когда их исчезновение было обнаружено, последовать за беглецами было уже невозможно. – Так-таки невозможно? – переспросил Рафик, чуть приподняв смоляные брови. Гилл беспомощно развел руками. – Ты же знаешь Калума. Он не просто гениальный математик – он хитрющий сучий потрох! Способов добраться отсюда до квадранта Волос Вероники великое множество, и можешь мне поверить, Калум выбрал не самый удобный – тот, что значился в его полетном плане, – но и не самый нелепый, потому что тот мы сразу проверили. Я не вижу, каким образом можно было предсказать его дальнейший путь. Рафик готов был с этим поспорить, и даже вызвал на экран звездные карты в разных масштабах, чтобы изучить различные маршруты к Волосам Вероники, однако его прервал секретарь, объявив, что к Акорне явилась гостья. Карина, не столь тесно знакомая с планировкой базы, и не столь длинноногая, как Рафик Надежда, добиралась до апартаментов Дельзаки Ли значительно дольше. И тем фактом, что ей вообще удалось добраться до цели, она была обязана не столько способности со всевозрастающей уверенностью объявлять, что Акорна лично пригласила ее в гости, сколько умению линьяри успокаивать находящихся рядом, и внушать им простейшие идеи. Нева и Мелиренья рискнули показаться дежурным охранникам на стыковочном узле на несколько минут, чтобы внедрить в их рассудки два убеждения: «Я не вижу ничего необычного» и «Это друг Акорны». Но, проникнув вглубь базы, Карине пришлось продвигаться без помощи телепатов-линьяри. Справлялась она неплохо. Из якобы случайных бесед со встречными рабочими ей удалось выяснить, что Акорна или находится в особняке мистера Ли, или этот джентльмен будет осведомлен о ее местонахождении. В том, что Карина – подруга Акорны и долгожданный гость на Маганосе, никто не подумал усомниться; в конце концов, если бы у нее не было весомой причины посетить базу, охрана стыковочного узла бы ее попросту завернула, не так ли? А небрежное брошенное «я так торопилась, что полетела на частной яхте, не дожидаясь рейсового челнока» объясняло, почему гостью не встретили, а заодно окружало ее аурой богатства и роскоши, подавлявшей в собеседнике критическое мышление. Настоящее сопротивление целительница встретила только здесь, в приемной подлунного особняка Дельзаки Ли. Секретарь, охранявший уединение мистера Ли, знал Рафика в лицо, и пропустил без лишних вопросов. А вот Карину он видел впервые, и не желал пропускать в приемную кого бы то ни было, кто не попал в список желанных гостей, столь же отчаянно, как сама целительница – отступиться от столь близкой цели. В результате шум привлек внимание сначала Джудит, потом – Рафика, и в конце концов – Гилла. Дверь-диафрагма растворилась перед ними как раз, когда Карина с некоторой горячностью втолковывала секретарю, что они с Акорной находятся в переписке, что ауры их гармонизированы в духовной сфере, и что такова их судьба и воля звезд – соединиться, наконец, в мире тварном. – Звезды не прислали мне уведомления, – с полнейшей серьезностью отрезал секретарь. – Ох, гос-споди, – простонал Гилл, – это должно было когда-то случиться, но почему именно сейчас, в самый неподходящий момент? – Что должно было случиться? – жалобно поинтересовался Рафик. С момента своего возвращения на Маганос он постоянно обнаруживал себя не в курсе последних событий – положение вполне объяснимое, учитывая, сколько он отсутствовал по делам Дома Харакамянов, но оттого не менее обидное для человека, сколотившего состояние на своей осведомленности. – Психи, – ответил Гилл, отступая во вторую, за постом секретаря, приемную, чтобы объясниться. – Знаешь, рассказы об исцелениях, которые Акорна совершала на Кездете, далеко разошлись. Такие вещи в тайне не сохранишь. Мы пустили слух, что способности ее исчезли с наступлением зрелости, но по-настоящему упертых шизофреников так просто не остановишь. Еще мы распустили байки, что она находится в полудюжине особняков, специально для нее купленных мистером Ли по разным солнечным системам. Но откуда взялась эта особа, я могу догадаться – потом объясню, – закончил он вполголоса, когда Джудит снова растворила диафрагму и подошла к секретарскому столу. – Мне очень жаль вас разочаровывать, – мило прощебетала она, – но Акорна в данный момент… Она запнулась всего на секунду, но этого оказалось достаточно, чтобы все ее добрые намерения полетели коту под хвост. – Больна, – твердо закончил Рафик. – И никого не принимает. – Отсутствует, – проговорил Гилл одновременно. – Уехала к старым знакомым. А Джудит, не успев спохватиться, договорила: – …Страшно занята. Возмущение и гнев Карины, неприглушенные никакими сознательными попытками «сфокусировать» или «направить» ее телепатические способности, обрушились на тревожно ожидающих новостей линьяри, точно маленький взрыв. «Ох, моя голова!», пожаловался Таринье. «Скажите, кто-нибудь, этой самке, чтобы умерила модуляции!» «Я лично ничего ей не могу сказать», едко отмыслила Мелиренья. «Она полагает, что ты у нас главный, забыл?» «Она с первого взгляда распознала природный талант». «Хм. Должно быть, в ее культуре довольно странная система каст или рангов. Вероятно, градация по росту». «В таком случае, сама она из низкой касты. Я поглядывал через камеры наблюдения на других представителей ее расы, что носятся вокруг нас. И, если ты заметила…» «Хватит вам обоим!», перебила их Нева. «Мелиренья, тебе полагалось следить за этой самкой… Кхариньей. Что там происходит? Кто „они“, и о чем ей лгут?» «Не знаю! Это первый сигнал от нее с тех пор, как она прошла охрану на выходе из стыковочного узла. Я попробую с ней связаться…» Карина хотела уже потребовать, чтобы ее проводили к Акорне немедленно, но некий, не вполне осознанный импульс заставил вначале потребовать ответа: – Да кто вы вообще такие?! – Два следующих вопроса она задала уже по своей воле. – Почему вы не пускаете меня к Акорне – и почему врете в лицо? – Не ваше дело, – отрезал Гилл. – В эти апартаменты допускаются только те, кто внесен в список желанных гостей, сударыня. Вас в списке нет, так что я вам настойчиво советую уйти, покуда не вызвали охрану, чтобы вас выпроводить. Карина ощутила, что краснеет под насмешливым, пристальным взглядом секретаря, но сдаваться не собиралась. – Я должна увидать Акорну! Правда… вы не понимаете… а я не могу сказать никому, кроме нее… но это не ради меня одной. Она должна узнать кое-что. Прошу вас! – Целительница едва не расплакалась. – Прошу вас, вы не понимаете, это ужасно важно! Если бы она только знала, она бы сама меня пригласила, я знаю! – Милочка, – проговорил Деклан чуть помягче. – Я уверен, что для вас это жутко важно, но увидать Акорну вы просто не можете. Я скажу вам святую правду: ее нет на базе, и мы не знаем, когда она вернется. – Он взял Карину за руку. – Слово чести, – добавил он, глядя на нее пронзительно-синими глазами, которые стольких глупых девчонок заставили поверить любому вранью. Но сейчас – какая бы аура не окружала его прежде – от него исходило сияние искренности. Заключенный в серебряную клетку опал на шее экстрасенса был холоден и тускл. И, как не старалась Карина, она не могла убедить себя, будто ощущает присутствие Акорны где-то поблизости. – Я… понимаю, – пробормотала она уныло. Синие очи Деклана Гилоглы полыхнули таким торжеством, что подозрения целительницы ожили вновь. Карина сделала глубокий вдох и постаралась думать о Любви и Согласии. – Ну, в таком случае, – проговорила она, – мне остается только двинуться дальше. Я не могу тратить времени на то, чтобы искать ту, кого здесь нет! Журчащий смешок в этот раз прозвучал глуховато, а голос слегка дрогнул, но это могли списать на разочарование скорей, чем на снедавшую экстрасенса ярость. «Она в полнейшем бешенстве, но с какой стати – не понимаю. Злосчастная дура не думает, она просто перемешивает отдельные мысли, как коренья в похлебке, и что всплывет следующим – не разберешь». «Она в беде? Где она?» «Откуда мне знать? Она и вокруг не смотрит! Невозможно передать образ своего окружения, если не вглядываться, а у нее перед мысленным взором сплошная синяя пелена». Подняв брови, Карина сверлила Гилла взглядом, покуда тот не отпустил ее пальцы. – Ну… тогда до свидания, – проговорил он. – Извините за беспокойство. Целительница мысленно окружила себя синим ледяным облаком, поглощавшим и гасившим снедавшую ее злость. «Зараза! Теперь я ее вовсе потеряла!» Когда дверь в кабинет Дельзаки Ли затворилась за спиной Деклана Гилоглы, секретарь покосился на Карину с жалостью во взгляде. – Не у вас одной слезливая байка наготове, понимаете, – объяснил он. – Чтобы повидать Акорну, этого мало… даже когда она на месте, – добавил он, вспомнив версию Гилла. Поскольку секретаря никто о самовольном отлете девушки не уведомил, тот счел самоочевидным, что горняк наврал, чтобы защитить покой своей подопечной. – Лучше отправляйтесь-ка домой. Здесь вам ничего не светит. А то, знаете, могут и охрану вызвать. – Я не мо… Карина осеклась прежде, чем успела пожаловаться на стесненные обстоятельства. Собственно говоря, финансов целительницы не хватило бы даже, чтобы оплатить перелет до Кездета, не говоря уже о родной ее планете. Чтобы купить билет в одну сторону, она истратила все, чем владела, и почти все, что смогла подзанять. Но тут ей пришло в голову, что у нее есть личный транспорт… в некотором роде. И она была обязана линьяри хотя бы тем, чтобы вернуться и рассказать… ну, не совсем все, что случилось с ней… нюансов они уловить не смогут; в конце концов, следуя канве низменных фактов, она исказит духовную истину, скрывающуюся за ними, не так ли? – Вы совершенно правы, – ответила она. – Я сейчас же вернуть на На обратном пути она занималась дыхательной гимнастикой, покуда ее не охватила нирвана высшей духовности. Наружность явлений более не отводила ей взгляд, и теперь Карина чувствовала себя в силах пересказать своим друзьям-линьяри истинное положение вещей. Тщательно обдумав формулировки. – Ее держат в плену! – объявила Карина, едва ступив на борт корабля. Целительница запыхалась не только потому, что ей пришлось карабкаться по трапу, но и прежде того – от раздражения, проталкиваясь через уплотняющуюся толпу зевак, завороженных золотыми завитушками поверх ало-изумрудных спиральных узоров, покрывавших корпус звездолета. – Ты видела нашу ‘Кхорнью? – спросила Нева, медленно и отчетливы проговаривая каждое слово новоизученного языка. – Акорну, – поправила Карина, усаживаясь на койку в салоне, – не Корнию. Нет. Я же сказала – ее держат в плену! Там этот совершенный негодяй охраняет ее апартаменты, не пускает никого, и еще рыжебородый великан-викинг, который врет в глаза не краснея!.. Верите ли, он пытался меня уверить, будто Акорны там вовсе нет! А остальные двое никак не могли держаться одной версии! Нева сосредоточенно нахмурилась, пытаясь проследить за ходом мыслей целительницы. – Но ты сказала, что она жедет тебя… пригласила тебя в гости. Почему ей уезжать? – В том и дело! – Карина расправила плечи. – Я ни на минуту не поверила, будто она улетела куда-то! Один мне твердил, что она больна, другая – что занята. Ясно же, что все они лгут. Не знаю уж, зачем, но они твердо решили не допускать к Акорне никого, кто не принадлежит к их клике. Силы всевышние, – воскликнула она, от возмущения забыв об осторожности, – может, она и первые мои пятьдесят шесть писем не получала! – Твои что-что? – переспросила совершенно сбитая с толку Нева. Целительница вспомнила, что ее считают близкой подругой Акорны. Собственно, так оно и было… на духовном уровне… – Ничего, это неважно. А важно то, – провозгласила она, – что здесь дело нечисто, и я намерена найти Акорну и спасти ее от этих ужасных людей! Четверо линьяри долго-долго переглядывались, и у Карины возникло даже престранное чувство – будто ее спутники бурно спорят о чем-то, хотя слышно не было ни слова. Целительница закрыла глаза, и попыталась ощутить их ауры. «Дыши спокойно, – напомнила она себе. – Слушай свое дыхание, освободи разум, расширяй сознание…» Утро выдалось очень утомительное. Возможно, если она приляжет, то освободить разум и расширить сознание будет легче… Покуда линьяри обсуждали следующий свой шаг, Карина успела мирно и крепко заснуть. «Со стороны Кхариньи предложить свои услуги весьма отважно и великодушно», твердо заявила Нева, «но принять их мы не вправе. Уже то плохо, что нам пришлось воздействовать на мысли пассажиров челнока, заставив забыть, что их полет прерывался. Мы не можем подвергать эту самку опасности со стороны ее же сородичей». «Кроме того, покуда она почти ничего не добилась». «Она выяснила, где держат ‘Кхорнью, и удостоверилась, что та находится в плену. Этого достаточно. Освобождать девочку придется кому-то из нас». «О-хо-хо-хонюшки. Похоже, нас ждет очередной сеанс промывки мозгов». «Нам в любом случае пришлось бы на это пойти. Ты не смотрела в последнее время на экраны внешнего обзора?» «Нет, конечно! Я пыталась разобрать, что лепечет эта… Кхаринья» «Так вот, другие варвары ведут себя странно». «И что? Можно подумать, мы знаем, как им полагается себя вести». «По-моему, наш корабль вызывает у них любопытство». «Почему? Скромное, неприметное суденышко, аскетичная раскраска…» «Не по их меркам. Приглядись к остальным судам на этом причале». Всмотревшись в обзорные экраны, Нева вынуждена была признать, что Таринье прав. По обводам своим звездолет линьяри мало отличался от других кораблей, но суда варваров были такие… такие унылые! Голый металл и слепые зеницы иллюминаторов; ничто не скрывало уродливые ряды дюз, не сглаживало очертаний вытянутых корпусов, и прежде всего – ни пятнышка цвета, ни хотя бы скромной позолоты или алой черточки, чтобы порадовать глаз. К этому моменту низкорослые, безрогие существа обступили звездолет линьяри уже так плотно, что обзорные камеры не могли показать их в полный рост; туземцы возбужденно переговаривались, тыкая пальцами в разводы на корпусе. «Может, они восхищаются дизайном?» без особого убеждения предположила Нева. «Боюсь, что не только». Мелиренья, пусть и с неохотой, приняла сторону Таринье. «Никто по доброй воле не станет строить такие унылые и тусклые корабли, так что эта раса, вероятно, попросту не умеет защищать окрашенные поверхности от атмосферной абляции или метеорной коррозии. Наш звездолет смотрится на их причале несколько странно». «Как может раса достичь такого уровня технологии, что путешествует между звезд, колонизирует планетные системы, строит базы на лишенных атмосферы спутниках вроде этой вот, и все же остаться в неведении относительно базовых принципов защиты поверхностей?» раздраженно поинтересовалась Кхари. «Это нелогично!» «Неважно, дело это принципа или вкуса», вмешалась Нева, «но наш корабль слишком приметен в таком окружении. Боюсь, что наша попытка ненавязчиво вступить в контакт успехом не увенчалась…» «Мы не можем позволить этим существам вступить на борт… или хотя бы привлечь их внимание». «Боюсь, что ты права». Нева подавила тревожный вздох. Вот нарушишь моральный кодекс линьяри хоть чуть-чуть, а чем это кончится – сами Предки не ведают. Остальные члены команды убеждали ее, что все ограничится одним сомнительным дельцем – когда они заставили экипаж и пассажиров челнока забыть о случившемся во время рейса. Но одним своим прилетом, как оказалось, линьяри столкнули безрогих братьев по разуму с технологией, превосходящей их собственную. Теперь кому-то придется покинуть корабль, чтобы подавить явное любопытство многочисленных зевак. А к чему это приведет – кто знает? «Не волнуйся, Нева, я обо всем позабочусь», жизнерадостно объявил Таринье. У Невы заныл рог, у самого основания. Вообще-то Таринье она бы отправила успокаивать безрогих последним… Но, в конце концов, задача не самая сложная, так что какая разница? И все-таки лоб саднило, будто рог пытался предупредить хозяйку о грядущей беде. Возможно даже, что рог был прав. Таринье не ограничился тем, чтобы высунуться из люка и подчинить внушению скопившихся вокруг корабля безрогих. Скрытый телепатическим облаком из «Ты ничего особенного не видишь» и «Все в порядке», он спустился по трапу и прошелся вокруг звездолета. Толпа уже рассеивалась, безрогие карлики торопливо расходились, будто каждый вспомнил вдруг о каком-то несделанном, но очень важном деле, и понятия не имел, что вдруг на него нашло – глазеть на какой-то звездолет, подобных которому на причалах Маганоса сотни. Мелиренья хихикнула. «Таринье, наверное, подпустил в свои проекции немного „У тебя срочное дело“, раз они так быстро разбежались!» «Зря. Не стоит вмешиваться в мыслительные процессы этих существ больше необходимого, и… Таринье! Куда это ты собрался?» Молодой олух следовал за компанией безрогих к охраняемому выходу с причала. «Нева, ты только не волнуйся!» Мыслеобразы Таринье, хотя и ослабленные расстоянием, все же явственно передавали чувство легкого раздражения. «Мы же согласились, что кому-то из нас придется отыскать ‘Кхорнью, разве не так? А поскольку я уже справился с тем, чтобы затуманить мысли этих двуногих, и убедить, что я из их числа, то почему бы мне не проникнуть на базу и не отыскать ‘Кхорнью прямо сейчас, покуда ее пленители не спохватились?» «Нева, а он может быть прав! Визит Кхариньи мог взбудоражить варваров». «Но ты не знаешь даже, где она! База велика…» «Не настолько, чтобы скрыть присутствие линьяри. Я просто пройдусь незаметно по коридорам, покуда не смогу ощутить ее присутствие, а там прямо у нее поинтересуюсь, где она, и как проще всего будет ее освободить. Нева, я ведь не полный идиот!» И, поскольку лучшего плана у нее не было, глава делегации согласилась без лишних возражений. Выйдя за пост охраны, в первые минуты Таринье постоянно забывал поддерживать облако успокоительных проекций, отвлекаясь на ту или иную непривычную деталь окружения, а потом, спохватываясь, воздействовал на умы окружающих с излишней резкостью, заставляя расслабиться и отвлечься от увиденного. По мере того, как юноша отмечал для себя все новые особенности, характеризовавшие эту расу, за ним оставался след из слегка встревоженных работников маганосской базы, которым казалось, будто они только что забыли нечто ужасно важное, или будто рядом случилось что-то чудесное, неповторимое, и упущенное теперь безвозвратно. В тоннелях, соединявших причалы с центральным куполом базы, а тот – с остальными частями подлунного комплекса, было так темно и тесно, что Таринье казалось, будто он забрел в какую-то пещеру. Приложившись теменем о выступающую вентиляционную решетку и здорово ушибив рог о створку раздвижных дверей непривычной конструкции, молодой линьяри усвоил, что идти следует не торопясь, пригнувшись, а главное – не зевать. Высокие своды центрального купола принесли Таринье не меньшее, почти физическое облегчение, чем глоток чистого кислорода. Однако сама конструкция подвесных дорожек, паутиной поднимавшихся к экстравагантной смотровой площадке под самым потолком, на несколько мгновений отвлекла его до опасной степени. Тенета дорожек и подвесок были сплошь увиты зелеными лозами, чьи побеги свисали так призывно… а при низком тяготении на Маганосе юноша без труда мог бы до них допрыгнуть. Что у них тут – закусочная? Кто-то из прохожих вздохнул изумленно, напомнив юноше о необходимости поддерживать телепатическую защиту. «Ты ничего не видела», внушил он, подбавив «У тебя срочное дело где-то не здесь», чтобы побыстрее расстаться с ненужной свидетельницей. Безрогая самка торопливо усеменила куда-то. Позже она рассказывала своей соседке по отделу приема и отгрузки, что, проходя через Центральный, столкнулась с невероятно красивым парнем, и непременно бы остановилась с ним поболтать, если бы так не задержалась с ежемесячным отчетом, на что соседка тревожно на нее покосилась и заметила, что до сдачи отчета еще шесть смен, и не сходить ли тебе к врачу, подруга? Отступив к слегка изогнутой стене, Таринье усилил телепатический щит и понаблюдал немного за снующими туда-сюда варварами, покуда не пришел с некоторой неохотой к выводу, что зелень служит исключительно средством регенерации воздуха, а не закуской, потому что никто не покушался на маняще-свежую листву. «Таринье, проглот ты этакий! Ты же собирался искать ‘Кхорнью, а не закуску на обед!» «Да, да, я помню, но, Нева, ты бы видела эти листья!» Однако, повинуясь долгу, Таринье оторвал от болтающихся прямо перед глазами сочных побегов голодный взгляд, и мысленно обшарил центральный купол в поисках сородичей. Но он не ощутил ничего, кроме мутного потока спутанных мыслей тысяч чужаков, замкнутых каждый в собственной скорлупке. Большей частью эти сигналы были слишком слабы и невнятны, чтобы восприниматься раздельно, но порой среди них проскальзывал образ, усиленный изумлением или другим сильным чувством: «Ох, Юсси, почему ты меня бросила?… бу-бу-бу… на той смене зарплата, и НОГИ отсюда делать… бу-бу-бу… Лукия, госпожа Света, помоги мне!». Ошеломленный Таринье обернулся, пытаясь поймать взглядом источник этой мысли – неряшливого мальчишку, петляющего под ногами у взрослых так ловко, что юноша вовсе потерял бы его из виду, когда б не сила его молитвы. Слова ничего не значили для Таринье, но сопровождавший их образ сияющей девы-линьяри в белоснежных шелках приковал внимание юноши. Выхваченное из сумятицы мыслей «Святые угодники, ЭТ-ТО еще что?!», сопровожденное отражением самого Таринье, увеличенным до десяти футов роста и обрамленным бледным нимбом, напомнило юноше, что мысленный щит следует поддерживать, даже пробираясь в толпе вслед мальчишке, столь явственно вспоминавшего о девушке-линьяри. Юноша до сих пор не мог уловить и следа присутствия своей соплеменницы на этой тесной, вонючей базе, но детеныш определенно сталкивался с ‘Кхорньей когда-то, раз ее облик так четко запечатлелся в его памяти. Горняк, призывавший на помощь святых, оглянулся вслед Таринье, но не увидел ничего примечательного в бурлящей толпе. Рамон Тринидад утер лоб и решил, что никому из товарищей не расскажет, что ему примерещилась Акорна. И так уже его все подкалывают, оттого, что он на пульт своей операторской кабины в грузовом доке прилепил суперклеем образок Святой Девы Гваделупской. Если он заявит, что ему видения являются, то покоя не будет до смертного часа. И все-таки Дева не просто так ему явилась на миг, во вспышке света, чтобы тут же исчезнуть. Она предупреждала его, наверное – говорила, что он избран для чего-то важного. И Рамон Тринидад зашагал по коридору, ведущему к шахте номер 3-Д, веселей, чем когда-либо со дня прибытия на Маганос. Поначалу он наивно думал, будто эта работа – учить беспризорников из трущоб Кездета управляться с горнопроходческим оборудованием – станет сущей синекурой. Потом серьезно собирался уволиться, напомнив отделу кадров, что он горняк, а не воспитатель в детском саду. А потом, к своему изумлению, привязался к своим подопечным. Кроме того, они-то не смеялись, когда он призывал на помощь Святую Деву и всех святых всякий раз, заходя в длинные, слабо защищенные коридоры новых разработок. У этих детей были свои святые – Лукия-госпожа Света, Эпона, Сита Рам… Мальчишка, за которым следовал Таринье, тоже направлялся в шахту номер 3-Д, и отчаянно молился о том, чтобы добраться туда прежде Рамона Тринидада. Так что образ Лукии, госпожи Света, не покидал его мыслей, притягивая линьяри, словно магнит. Наскучив наблюдать за Рафиком, самозабвенно изучавшим звездные карты, спроецированные на стены личного кабинета Дельзаки Ли, Гилл поднялся – размять ноги, а заодно присмотреться к той единственной стене, которую не покрывали карты изведанных и неизвестных окраин Галактики. Воспользоваться и ею Рафик не мог, потому что ее сплошь занимали видеоэкраны, позволявшие заглянуть в разные места лунной базы. Дельзаки Ли испытывал большое удовольствие, наблюдая за повседневной жизнью Маганоса – от школы для беспризорников до самых дальних дальних штреков, за исключением только жилых комнат. Прежде, чем прогрессирующий паралич отнял у старика способность шевелить правой рукой, система позволяла ему вызывать на экраны любое место по желанию, одним касанием сенсорной панели. Когда это короткое движение стало для Ли слишком изнурительным, инженеры предложили ему перевести экраны на управление голосом, как новое антигравитационное кресло, но старик отказался, заметив, что лишние слова и так даются ему с превеликим трудом, и попросил вместо того переключать камеры наблюдения в случайном порядке. И теперь изображения на двадцати с лишком экранах постоянно сменялись, в порядке, диктуемом генератором случайных чисел, составляя бесконечно изменчивую панораму лунной базы Маганос. Гилл взирал невидящими глазами на центральный купол Маганоса, на многогранный хрустальный свод, увитый изнутри лозами, покуда тот не сменила пекарня, где кондитер вынимал из печи подносы свежих булочек в ожидании пересменки на руднике, а потом – на панорамный обзор четырех главных карьеров с вершины срединного купола. Эти случайные кадры угнетали его, напоминая о неуклонном распространении паралича, сковавшего дряхлое тело Дельзаки Ли. Успеет ли Акорна, вернувшись, застать своего благодетеля в живых? Образ ее запечатлелся в сердце горняка так явственно, что на миг ему показалось, что это память поместила его на один из экранов. А потом Гилл заорал так, что Рафик от испуга уронил лазерную указку, которой чертил по карте возможный путь «Акадецки» для Пала Кендоро и мистера Ли. – Что, во имя всех джиннов Джибути… – начал было Рафик, прежде чем вспомнить и уважить просьбу Джудит – не ругаться, как пристало потомку двадцати поколений армяно-арабских торговцев коврами. – Гилл, что за шутки?! Мы тут, между прочим, работать пытаемся, если ты не заметил! – Акорна, – прохрипел Гилл. – Я ее видел… на экране. Она никуда не улетала, Рафик! Она здесь, на Маганосе! – Не может быть!… – начал Пал, и осекся. – Или может? Акорна здесь, на базе, и скрывается от него? Эта мысль была почти невыносима. – Я ее видел, говорю вам! – настаивал Гилл. – Она была… Он опустил руку. Экран, в который он собрался было ткнуть, показывал ряды парт, и ребятишек, разучивавших алфавит интерлингвы одновременно с языком жестов. – …Вот тут, – закончил горняк, – только не в школе, а в каком-то коридоре, и чертов таймер переключил камеры прежде, чем я сумел разобрать, в каком! – Вон она! – воскликнула Джудит, указывая на экран в верхнем правом углу панели. – Это новые туннели, – заметил Гилл, – где-то в третьем секторе. – Но это не Акорна, – вмешался Пал в ту же минуту. Изображение сменилось – теперь экран показывал доки. – Пропади он пропадом, этот таймер! Отключить его никак нельзя? – взорвался Гилл. – А ты, Пал, из ума совсем выжил? Сколько у нас тут еще шляется шестифутовых личностей с золотыми рогами? – Очевидно, несколько. – Пал сложил руки на груди с видом человека, готового отстаивать свою точку зрения до последнего, какой бы нелепой и невероятной она ни казалась всем остальным. – Акорну я бы узнал среди тысячи ее сородичей. – Откуда тебе знать? – фыркнул Гилл. – Ты же никогда не видел тысячи ее сородичей? – Я бы ее узнал, – настаивал Пал, – и это не моя дама. Отвернувшись от экранов, Джудит принялась обшаривать стол Дельзаки Ли. – Джудит! – рявкнул Гилл. – Что за фокусы?! Иди сюда, следи за экранами! Подстрахуешь меня, если она опять появится! Нет, сначала позвони кому-нибудь, пусть бегут в третий… Нет, я же не знаю, какой подсектор, мы всего шесть открыли, но должно же на все хватить охранников? На кой ляд тебе сейчас скрепки понадобились? У нас катастрофа! – Ищет пульт ручного управления, – перебил его Дельзаки Ли сухим, слегка ироничным шепотком, перекрывшим могучий рев встревоженного горняка. – Я предложил. Ты против? Гилл уставился на старика. – Он еще работает? – Отключает таймер, – прошептал Ли. – Удобно, если хочешь на чем-то сосредоточиться… только кому-то придется нажимать. Джудит нырнула в гору нефритовых фигурок, лазерных ручек, исчерканных билетов тотализатора, фактлистиков с небрежно начерканными на обороте паролями доступа, и датакубиков без этикеток, и с триумфальным воплем выдернула из ее глубин панель управления. – Перепробуй все камеры в третьем, – наставлял ее Гилл. – Будем перелистывать по одной, пока не… – Глупый, – перебила его Джудит, – экранов куда больше шести, можем включить все камеры разом. Дрожащими руками она набрала код камеры наблюдения в секторе 3-А, потом 3-Б, 3-Ц, 3-Д… – ВОТ ОНА! – хором воскликнули Гилл и Рафик. – Нет, не она! – настаивал Пал. Дельзаки Ли шепотом отдал приказ, и послушное кресло двинулось через комнату, поближе к тому экрану, что показывал происходящее в штреке 3-Д. – Вот он! – хором завизжала вся группа, когда Хаджнал вылетел на открытое место позади рамонова пробойника и последние двадцать футов одолел, скользя на пятой точке, чтобы остановиться под самой горой лунного щебня, громоздившейся в конце штрека. – Достал? Достал? – Хаджнал, гроссмейстер воров с Кездета, наносит новый удар! – похвастался мальчишка, распахивая куртчонку, чтобы продемонстрировать приятелям перепуганного до смерти ушастого, белогрудого шизайца. Зверек, пронзительно пискнув, метнулся прочь из сомнительного убежища, ударив Хаджнала в грудь мощными задними лапами, и вся компания с гиканьем бросилась его ловить. – Ай! Он царапается! – Ирунда ета, ты гля, как он меня располосовал – я же не выронил! – Задрав футболку, Хаджнал с гордостью показал всем длинные кровоточащие царапины на груди и животе. – Да поскорей же, пихайте его в ящик за операторской кабиной! Я по дороге Рамона видал. Не поверит он, что тут привидения водются, если увидит клятую животину. – Бе-едный шизайчик, – проворковала одна из девочек, прижимая к себе напуганную зверушку и поглаживая по спине, покуда шизаяц не перестал нервно поводить ушами и закатывать глаза. – Ты же не хотел никого поранить, бедняжка? Ты сам напугался? Хаджнал, по-моему, не стоит его сувать в ящик, он со страху околеть может. – Эва, если ты не перестанешь с ним носиться, он у тебя на руках задрыхнет, и вся затея накроется! Бесенята из первого выпускного класса уже не первую неделю обрабатывали Рамона Тринидада, пытаясь убедить суеверного шахтера, что проходческий комбайн, на котором тот работал, одержим духом рудничного рабочего, погибшего при обстоятельствах столь ужасных, что никто из тех, кто слышал его историю, не соглашался больше работать на этом месте. Успех своей затеи они измеряли количеством образков и иконок, которыми Рамон увешивал злосчастный комбайн, дружно винили рабочих следующей смены за то, что те «теряли» большую часть образов, и даже устроили негласное соревнование – кто обронит больше душераздирающих намеков о судьбе несчастного мифического рабочего. Однако Рамон уже начал сомневаться в ничем не подтвержденных ребячьих байках, и пора было подкинуть ему свидетельства посерьезней. Расчет был на то, что писк и поскребывание принадлежащего пекарю с третьей смены ручного шизайца, запертого в ящике для инструментов позади кабины, прозвучат достаточно призрачно. А Хаджнал, страшно гордившийся своим прошлым – на Кездете он был не крепостным на фабрике, как остальные, а свободным воришкой – вызвался «одолжить» шизайца без ведома пекаря. – Это низко – сажать его в темный тесный ящик! – пропищала другая девчонка. – Не надо! Он такой сла-авный! – Славный, – пробурчал Хаджнал. – Вы бы так не думали, я вам доложу, если бы вам пришлось его волочь через весь Централь под рубашкой, а гадский зверь при каждом шорохе вам пытался брюхо распороть! – Сите Рам это не понравится, – отрезала Эва. – Ха! Лукия не против. Она мне помогла удрать, – похвастался Хаджнал. Внезапно глаза Эвы расширились, и вся компания глянула куда-то вверх, и за спину Хаджналу. Мальчик неохотно обернулся, уверенный, что Рамон раскусил их выдумку, и добрался до штрека прежде, чем они успели спрятать шизайца. Но за спиной его стоял не Рамон, а некто выше, и светлей низкорослого горняка. Это создание окутывал свет, от кончика золотого рога до серебристой шерстки вокруг Ее копыт. – Эпона… – шептали дети, – Сита Рам… Лукия… И тут они все разом ринулись к сияющему созданию. – Я знала, что ты с нами, Акорна! – пищала Кетала, которой девушка-единорог была знакома как личность, а не как небесное видение. – Я знала, что ты не можешь нас бросить, не попрощавшись! – И она стиснула среброгривое виденье в нежданных – и вовсе нежеланных – объятьях. – Слезь с меня! – выдавил Таринье на родном наречии, от испуга позабыв все слова, несколько часов назад внедренные ЛАНЬЕ в его подкорку. Девчонка поменьше вцепилась в полу туники, до этого так изящно расправленной, а какой-то мальчишка, подпрыгнув, повис на плече юноши, словно тот был каким-то гимнастическим снарядом. Почему та жирная самка не предупредила, что эта база кишит детенышами? Да вдобавок – неполовозрелыми. Их телепатический способности оставались скрыты до поры созревания, и внушение, так легко подчинявшее взрослые особи, не действовало на них… и, очевидно, это явление было общим для всех видов, или, во всяком случае, для этой странной расы так же, как и для сородичей Таринье. А другой защиты, иного выхода у него не было! «Вы ничего особенного не видите», отчаянно внушал он, и «Ничего не происходит», и «Возвращаемся к работе». – Но я тебя вижу, госпожа Эпона! – пискнула самая маленькая девчонка. – Правда-правда! Кетала – самая старшая в группе – разомкнула объятья и отступила на шаг, недоуменно тряхнув головой. С чего она взяла, будто перед ней Акорна. Это просто рослый шахтер… она прищурилась… серебряные волосы… и рог… – Госпожа Акорна, вы не узнаете меня? – обиженно и недоуменно спросила она. Хаджналу успех его проделки так вскружил голову, что внушение его вовсе не коснулось. – Что вы тут верещите? Я-то знаю нашу светлую Лукию! Заскрипев зубами, Таринье с удвоенной силой попытался воздействовать на умишки обступивших его варварят, но те только прыгали, бормоча что-то, в таком возбуждении, что, даже если бы возраст позволил им откликнуться на телепатические импульсы, успокоительная аура юноши все равно не оказала бы на них никакого влияния. И хуже того – они все явно были безумны. Они ожидали, что он станет их тискать. Они думали, будто он… От расстройства Таринье перестал мучительно подбирать слова чужого языка. Те сами шли на язык. – Си-илушайтье, ви, гирубые детеньиши! – прошипел он яростно. – Йя – не – есить – женищинья! И Таринье распахнул полы своей безупречной синей туники, демонстрируя неоспоримое свидетельство тому, что он никак уж не может быть той «госпожой», которую столь самозабвенно приветствовали эти создания – как раз в тот момент, когда в штрек вбежал вызванный Гиллом охранник. На охранника, в отличие от ребятишек, телепатические команды Таринье воздействовали, поэтому зрелище семифутового мужчины с рогом во лбу и ниспадающей на плечи серебряной гривой не показалось ему необычным. А вот то, что этот мужчина вытворял, было на лунной базе Маганос не только необычно, но и настрого запрещено. – А вам, мистер, придется пройти со мной, – строго заметил охранник. |
||
|