"Горец IV" - читать интересную книгу автора (Макнамара Кристофер Лоуренс)30Конан во времена своего отрочества тоже один раз участвовал в казни колдуньи. А потом — и сам принят был за колдуна… Не с чужих слов знал он, что это такое. И — не мог допустить этого по отношению к другому человеку. Катрин пришла в себя уже в доме своего спасителя, сооруженном под кровом древнего донжона — осадной башни. Тогда она и узнала имя того, кто спас ее — Конан Мак-Лауд. Это имя ничего не говорило ей. Правда, потом Катрин заметила некоторые странности. Например, женщина, ухаживавшая за ней (имя ее было Герда) — годилась Конану в матери. Но не мать была она ему, а жена… И еще кое-что необычное заметила Катрин за Конаном. А он, в свою очередь — за ней заметил. Заметив же — понял, что неспроста свела их Судьба… Раны Катрин заживали неодинаково. На правом запястье — столь глубоко вошел гвоздь, что Конан, спеша отделить Катрин от жертвенного камня, протащил шляпку гвоздя сквозь руку насквозь. И уродливый черный крест остался на правой руке вместо маленькой круглой дырочки. Черный — потому что нечем было унять хлещущую из раны кровь. И пришлось присыпать ее золой от сгоревшей ветки. Той самой ветки… Впрочем, не только этот шрам — но и остальные три (даже — четыре, считая ожог на животе) должны были остаться на всю жизнь. И все они были припорошены черным. Именно поэтому Конан теперь в изумлении смотрел на руки Катрин Мак-Коннехи. Ведь никогда у смертных не бывало чего-либо подобного феномену Первой Раны! Но можно ли назвать смертным того, кто ни на год не состарился за прошедшие десятилетия? Можно. Как умел Конан чувствовать свою Силу — так и чужую мог распознать он. И не только Силу… Ауру «Долгой Жизни», определяющую бессмертие, он тоже определял безошибочно. Здесь — не было этой ауры. Наверняка не было! А вот Сила… Силы, как таковой, не было тоже. Было, однако, что-то похожее. И вспомнил Конан, как ступал он по тропинке, поросшей травой и цветами. Вспомнил живую изгородь, плющ, прикрывающий дом со старательностью разумного существа, и необычно смышленую овчарку. А потом он вспомнил свою мысль о том, что место это дышит какой-то непривычной гармонией. И по-новому оценил ее. — Как ты добилась этого, Катрин? Если бы женщина удивленно переспросила: «Чего — этого?», — тут бы и кончился их разговор. Но этого не произошло. Они понимали друг друга даже не с полуслова — с полумысли… — Не знаю… Но мне многого удалось достичь с тех пор, как ты привел меня сюда с гор и поселил в этом доме. — Я вижу… Но никогда не думал, что такое возможно. — Я тоже — не думала… И действительно: даже увидев в их встрече перст Судьбы, Конан сначала думал лишь о том, чтобы дать «ведьме» возможность жить дальше, не подвергая себя риску костра. Для того и купил он для нее этот участок в Равнинах, истратив на это все имевшееся тогда у них с Гердой золото. Он знал, что Герда не осудит его за это… А потом — забыл про Катрин. На сотни лет забыл. Впрочем, забыл ли? Наверное, не было случайности в том, что дорога вывела их сейчас к этому домику, пробудившему воспоминания. Не дорога — Путь. Путь… — Ты сумела найти свой Путь, Катрин? — Об этом не мне судить… — Значит, мне судить. Сумела! — Что ж, ты — сказал… И теперь, наверное, я… — Без «наверное». Да, теперь ты, не будучи одной из нас изначально, становишься таковой. — Становлюсь… — Значит, это возможно… Пусть сначала не для всех — для избранных. Но потом… Говорили в старину: разные пути существуют от подножья холма к его вершине. Но чем ближе вершина — тем меньше расстояние между ними. |
|
|