"Кроссворд для негодяев" - читать интересную книгу автора (Шахов Максим)Глава 28Очнулся Виктор от чьих-то легких прикосновений, чуть повернул тяжелую, словно с похмелья, голову и увидел озабоченное лицо Беляева. – Ты че, Логинов, с ума сбрендил? – спросил тот. – Нет. А что? – проговорил Виктор, с трудом оглянулся через плечо и увидел, что над его раной колдует рыжая докторша в цивильном. – Здрасьте… – Здравствуйте, – сказал она. – Хотя мы сегодня уже виделись… – Да? – Ты че, не помнишь уже ни фига? – подозрительно спросил Беляев. – Почему? Помню… – Короче, – сказал Беляев. – Давай мы тебя отвезем в больницу, и не майся дурью… – Какая больница, Леня? – «Какая больница, какая больница?» – перекривил Виктора Беляев. – Третья городская. Из которой ты смылся. Допрыгаешься, пока тебе задницу отрежут. Тоже мне – Павка Корчагин нашелся… Ну что – везем его? – В больницу я не поеду. – О господи! – вздохнул Беляев. – Хоть вы ему скажите!.. – Не ори, и так голова трещит. Ну что там, доктор, все на месте? – Все. Только вам действительно лучше в больницу. Не знаю, чем вы занимались, но… – А без больницы нельзя обойтись, а? Я знаю – вы волшебница! – Все, – вздохнул Беляев. – Понеслась!.. Он еще глазки строит… – В общем-то, можно, конечно, – вздохнула докторша, виновато посмотрев на Беляева. – Только у меня нет с собой… – Леня, – перебил ее Логинов. – Будь другом, привези, что нужно, а? – Слышь, Логинов, у тебя брата не было? – Нет, а что? – Да, знаешь, рассказ такой есть. Мол, жили два брата, и оба заболели менингитом. Один умер, а второй выжил. Это – про тебя. Ладно, давайте, что там нужно… Докторша начала перечислять, Беляев немного послушал и вдруг поднял руки: – Извините, только я этого ни в жизнь не запомню… Рыбин! – Я! – послышалось за дверью. – Возьми доктора и дуй в управление. Там где-то на втором этаже должен сидеть начальник нашей медсанчасти. – Полковник Гаврилов? Который медкомиссию подписывает? – Да. Вызовешь его в коридор и скажешь, что я очень просил… В общем, пусть он даст все, что скажет доктор. Понял? И побыстрее. Все, – повернулся Беляев к докторше, – езжайте. Я пока с ним посижу. Он за это время коньки не откинет? – Нет, – усмехнулась докторша, выходя. Когда за ней закрылась дверь, Виктор повернулся на бок и посмотрел за окно. На улице уже стемнело, часы показывали 22.35. – Как ты тут оказался? – спросил Логинов, потянувшись за сигаретой. – Водителю своему спасибо скажи. – Михеичу? – Михеичу. Увидел меня возле управления и все рассказал. Он тебе пару раз звонил, а тут никто не отвечает. Говорит – боюсь, кабы Виктор Палыч не помер. Мы по-быстрому приехали, номер открыли, а ты – горячий, как чайник, и ни бум-бум. – А докторша откуда? – Секрет фирмы. – А все-таки? – Да случайно мы ее встретили. Прямо у гостиницы. Знаешь поговорку – на ловца и зверь бежит. – А что она тут делала? – Не знаю, сам спросишь. Мне, Логинов, и с тобой забот хватает. Если начальство узнает, что я тут прохлаждаюсь, голову снимут… – А что с розыском? Ничего нового? – Пока – нет. Машину сгоревшую, которую нашли в посадке, установили. Номера на двигателе и шасси перебиты, но эксперты подсуетились – машина московская, уже месяц числится в угоне. Считается, что террористы избавились от нее, когда начались проверки всех иногородних автомобилей. Где они скрывались, пока не нашли. А так – город разбили на квадраты и прочесывают третий раз. Всех, кто без документов и подозрительных, прямо в чем есть свозят в «обезьянники». Человек семьдесят уже набралось, а к утру, я думаю, перевалит за полторы сотни. – А что на стройке? – Да что на стройке? Подземные инженерные сети – «ливневку», телефонную и обычную канализацию – обследовали, люки позаваривали, снайперов с приборами ночного видения порассаживали, кинологов с собаками подкинули… Только фигня это все. Я думаю, этот Щеколдин, если он не дурак, уже подъезжает к Кавказу… – Какой Щеколдин? – Ну, майор этот… А-а, ты же не знаешь. В общем, час назад пришла из Москвы развернутая ориентировка насчет этого пассажира, который в Волочаевской сошел. Фамилия – Щеколдин, коренной москвич. Специальность – минер. Служил во внутренних войсках, по всяким «горячим точкам». В девяносто шестом – за два года до пенсии – подорвался при разминировании. Пока валялся в госпитале, в Москве умерла мать, а квартира была не приватизирована, и ее забрали. В общем, выписали его из госпиталя и комиссовали по состоянию здоровья. Он в Москву приехал, а там везде клин – ни квартиры, ни прописки, а без нее и пенсию хрен получишь. Короче, бомж в чистом виде. Поселился он в своем старом дворе на чердаке, где-то на рынке подрабатывал и ясное дело – каждый день пьяный. И все насчет властей разорялся да насчет Лугового. А недавно прибился к баркашовцам. Пить стал меньше, с чердака съехал к одной женщине из «Памяти», ее пока не установили, но пару раз старые соседи видели его в фуражке и шинели у метро – с листовками и газетами РНЕ и «Памяти». А в прошлую субботу он вдруг заявился в свой бывший двор на такси. Пьяный в дупель. Пацанам раздавал деньги, а мужиков поил коньяком. Говорил, что уезжает за границу, мол, у него там нашлась богатая родственница. Ну и насчет Лугового что-то тоже бормотал. И все. Больше его в Москве не видели. Теперь ему одна дорога – в наемники по специальности. – Навряд ли он успеет пристроиться, – сказал Логинов, затолкав в пепельницу окурок. – Таких свидетелей в живых не оставляют. – Не знаю, только со своим эластитом ему тут делать уже нечего. – Каким эластитом? – В ориентировке указано, что, судя по описанию, Щеколдин вез с собой в рулоне эластит – взрывчатку нового поколения, которую изготавливают в виде обычных строительных материалов. Милое дело – подсунул конкуренту пару рулончиков, тот настелил себе пол, а потом – хлоп! – и дома как не бывало. Здорово они, конечно, придумали. На стройке на линолеум никто бы и внимания не обратил. Только не вышло. И на старуху бывает проруха. – А если они попробуют взорвать машину на трассе? – Не боись. По прогнозу синоптиков до завтра облачность рассеется, так что Лугового доставят на «вертушке». А тут – все под контролем. Все обочины три раза перепроверены. – Так-то оно так, – задумчиво протянул Виктор. – Только… – Ну, как тут наш больной? – послышалось из прихожей вслед за стуком открывшейся двери. – Как огурчик, – сказал Беляев. Рыжая докторша прошла к столу, осторожно опустила на него два шуршащих пакета и с улыбкой оглянулась на Логинова. – Такой же свежий? – Такой же зеленый, – вздохнул Беляев. – Ладно, мне пора – у меня там эксперты весь линолеум в новом доме проверяют. Рыбин! Останешься с подполковником. Когда доктор закончит, свяжешься со мной, я пришлю машину, чтобы ее отвезли домой… – Леня, не нужно, – проговорил Логинов. – Как не нужно? Мало ли что? Он хоть «Скорую» вызовет… – Правда, не нужно, – вдруг сказала докторша, как-то неловко сложив на груди руки и глядя куда-то в сторону. – Я с ним посижу… – А-а… э-э… гм-м, – произнес Беляев, переводя взгляд с Логинова на докторшу. – Ага. Ясно. Рыбин! Поехали. – В двери он оглянулся и сказал: – Счастливо оставаться… Когда дверь за ним закрылась, докторша наконец расцепила пальцы и отвернулась к столу. Она шуршала пакетами, доставая какие-то коробки, а Логинов смотрел на ее ладную фигурку, обтянутую джинсами и кофточкой, и думал, какой он все-таки болван. Неловкая пауза явно затягивалась. Виктор мучительно думал, что бы такое сказать, но так и не придумал. Последний раз с ним такое случалось сто лет назад – он даже не помнил когда. В конце концов он осторожно вздохнул и потянулся за сигаретой. Едва он щелкнул зажигалкой, докторша оглянулась. – Что вы делаете? – строго спросила она. – Курю, – виновато сказал Логинов. – Вам сейчас нельзя курить! Выбросьте эту гадость! – Но… – начал Логинов, но докторша уже двинулась к дивану, забрала у него сигарету и раздавила в пепельнице. – Вы – как малый ребенок, честное слово? – Ага. А вы – как большой… – Кто? Я? – Ну не я же. Что вы делали возле гостиницы? – Кто? Я? – Что вы все время «якаете»? – Не ваше дело, – рассердилась докторша, поджала губки и демонстративно вернулась к столу. – Может, и мое… – Не ваше… – А я говорю – может, и мое… – А я говорю – не ваше. К подруге я шла, ясно? Подруга тут у меня рядом живет. – Вранье, – ухмыльнулся Логинов. – Кстати, вы мужу привет передали? – Передала. – Ну и что он сказал? – Что нужно, то и сказал. – Ладно, – поморщился, переворачиваясь, Логинов. – С мужем ясно. Врать вы не умеете. А как вас, то есть тебя зовут? – Мы что, уже перешли на «ты»? Я, по-моему, повода не подавала. – Подавала, – ухмыльнулся Логинов. – И не один. Это я, дурак, за этой чокнутой работой ничего не замечал. Но я уже исправился. – Да? – с улыбкой оглянулась докторша. – Точно. Так как тебя зовут? – Марина. – Хорошее имя. У меня на старой квартире так газовая плита называлась. – Дуралей! – прыснула Марина. – Это точно. Многие так говорят. Только ты все равно в меня втюрилась. – Кто? Я в тебя втюрилась? Фу! Ну и словечки у вас, товарищ подполковник! – Конечно, втюрилась. – Ну и по чему же это видно? – Да по всему. Тут большим психологом не нужно быть. Когда кто-то находит удовольствие в том, чтобы ковыряться в чьей-то ране на определенном месте, то это может означать только одно – что эта «кто-то» влюбилась, как кошка. Или – она заодно с террористами. Признайся, ведь ты не террористка, а то я этого не переживу! – Террористка, – усмехнулась Марина. – И сейчас ты почувствуешь это на себе! Она сходила в ванную, вымыла руки, вернулась и начала натягивать перчатки. – Все. Поворачивайся на живот. Сейчас будет оч-чень больно, и ты пожалеешь о том, что так долго не замечал страданий бедной девушки. – Слушай, бедная девушка, – проговорил Виктор, поворачиваясь, – ты кто по знаку Зодиака? – Ты что, веришь в эту ерунду? – Нет. Но у меня очень серьезные намерения. Может, я тоже влюбился. Как кот. Жаль только, что мы уже сегодня не сможем закрепить наши отношения… – Тихо. Не дергайся. Сейчас буду делать укол. – Ой! Да… Интересно было бы посмотреть на тебя без этих тряпок. У тебя родинки где-нибудь есть? – Есть, – сказала Марина, отходя к столу. – А где? – Сам посмотришь… Если я разрешу. Ты всегда такой болтливый? – Только когда сильно болит. – Потерпи, сейчас начнет действовать укол. Станет легче. Потом поспишь… Кстати, ты ключи от наручников нашел? – невинным тоном спросила Марина, и Виктора вдруг словно ударило током. Быстро оглянувшись, он увидел, что рыжая докторша снимает перчатки, и только теперь все понял… О так и не найденных ключах от наручников Аверьянова знал только Матросов. Тут же в туманящемся от укола мозгу Виктора пронеслось все остальное. Матросов каким-то образом проник среди ночи в инфекционное отделение третьей горбольницы. Кто ему мог помочь, не вызвав подозрений? Рыжая докторша откуда-то знала, в какой гостинице живет Виктор. Откуда она это знала? И зачем она пришла? Когда он спросил, не террористка ли она, рыжая докторша засмеялась и сказала, что террористка, и он это почувствует на себе… И Логинов уже чувствовал, слабея с каждой секундой. Она убила его уколом, отомстив за Матросова, и теперь спокойно снимала перчатки. Невероятным усилием Виктор сунул ватную руку под подушку, но пистолета там не оказалось. Он лежал на тумбочке, в каком-то метре, но добраться до него Виктор уже не мог. Эта женщина все предусмотрела, переиграла его вчистую, и единственное, что мог попытаться сделать Виктор, это утащить ее с собой в могилу. Он вдруг представил, как ее стройное тело еще вчера обнимал Матросов, почувствовал дикую и глупую ревность и решил во что бы то ни стало убить ее. В какой-то момент, как это обычно бывает перед смертью, Виктор вдруг почувствовал прилив сил и решил, что на последний отчаянный рывок, на то, чтобы сцепить пальцы в мертвой хватке на ее прелестной шейке, их у него хватит. Он знал, что это ненадолго, что уже через несколько секунд сознание затуманится окончательно и все исчезнет, как на экране выключенного телевизора, и ему нужно спешить, чтобы успеть уйти в небытие в объятиях рыжей красотки, которая его убила. Собрав все силы и стараясь не выдать себя, он повернул голову и тихо произнес: – Марина, подойди, я тебе хочу что-то сказать… Это очень важно… Докторша не двинулась с места, копаясь в пакетах, и Логинов вдруг понял, что проиграл окончательно. Она все понимала и не собиралась подходить. Она просто убила его, а теперь просто ждала, когда он умрет. От бессилия ему хотелось завыть волком, он вцепился пальцами в подушку и тут вдруг услышал: – Сейчас, подожди… Где эти чертовы перчатки? – Ка-какие перчатки? – Обычные. Так боялась сделать тебе больно, что порвала одну об иголку. Теперь не могу найти другую пару… Тебе уже лучше, бедненький?.. – Да. А что? – Этот укол обычно очень плохо переносят, вначале возникает сильная слабость, а у некоторых даже бывают галлюцинации. Ага, вот перчатки. Сейчас удалю тебе гематому, и – баиньки. И больше никаких нарушений режима. Тебе нужно хотя бы пару дней отлежаться, чтобы не возникло осложнений. Виктор с удивлением почувствовал, что ему действительно вроде становится лучше, потряс головой и осторожно спросил: – А откуда ты узнала, где я живу? – Дружок твой, Беляев, говорил. – А ты что, действительно шла к подруге? – Нет, конечно. Тебя, дурачок, надеялась встретить. – А-а… зачем? – Родинки показать, – усмехнулась Марина. – С тобой точно все в порядке? – Почти, – сказал Виктор и вдруг спросил: – А давно ты знаешь Матросова? Она даже не вздрогнула, продолжая выкладывать что-то из пакетов. – Какого Матросова? Александра, что ли? А-а… это того, о котором ты всю ночь бредил? – Когда я бредил? – В больнице. Я просидела возле тебя почти всю ночь. Ты все куда-то порывался и кричал, что нужно во что бы то ни стало найти ключи от наручников. Кстати, ты так и не сказал – их нашли? – Не знаю. Это не важно… – проговорил Виктор, глядя, как Марина приближается с поднятыми в перчатках руками, и под тонкой кофточкой обозначились соски ее упругих грудей. Лифчик она не носила. Он ей был просто ни к чему. – Ну, что ты хотел мне сказать? – спросила она, наклоняясь. – Я тебя люблю, – вдруг проговорил Виктор. – И только что даже хотел убить… из ревности. – К кому, дурачок? – засмеялась Марина. – У меня уже сто лет никого не было… |
||
|