"Шантаж" - читать интересную книгу автора (Малков Семен)

Глава 7 РАЗВОД РОЗАНОВЫХ

В это солнечное утро погожего весеннего дня Лидия и Чайкин еще нежились в постели. Сегодня суббота, можно никуда не спешить: редкий случай, когда Василий Семенович может себе позволить не ночевать дома – жена уехала на неделю погостить у двоюродной сестры.

После бурной любовной ночи он чувствовал, что еще не восстановил силы. quot;До чего же темпераментная баба моя Лидочка! И что еще мне, дураку, надо? – лениво думал он, вспоминая недавний разрыв со своей второй подругой, молодой журналисткой, – познакомился по делам службы. Несмотря на юность, эта особа имела изрядный сексуальный опыт. Худенькая, стройная, не так красива, как энергична и инициативна. Перед ее молодым натиском Чайкин не устоял: узнав о неудачном его браке, сделала его объектом своего внимания. Наверно, и отбила бы у Лидии Сергеевны, не зайди слишком далеко.

Что задумала, о Господи! Чтоб он с женой развелся! Пробы негде ставить, а туда же: «Все жене расскажу!»... А та, конечно, сразу – в партком. Аморалку пришьют – и все. Хорошо еще застукал ее с прежним возлюбленным, а то не отделался бы легким испугом. Счастливо избавился...

Лидия Сергеевна, дремавшая на его плече, открыла глаза, села, лениво потянулась.

– Ты уже проснулся, Васечка? Полежи, милый, отдохни от трудов праведных! – рассмеялась она хрипловатым со сна голосом. – Сейчас встану, займусь завтраком... Как хорошо не спешить... Мой дурак сегодня обещал Наденьку в зоопарк сводить – полдня в нашем распоряжении. Есть хочешь: кофе, яичницу? – И вопросительно вскинула на него большие черные глаза.

– Да чего-то есть еще не хочется... Приляг лучше рядом, поговорим за жизнь, поворкуем как голубки, – благодушно предложил он. – В общем, расслабься.

После вчерашних возлияний у Лидии тоже не было аппетита. Она охотно опять легла, прижалась к нему, стала любовно поглаживать.

– Э-э, да ты не в фо-орме, – упрекнула разочарованно. – А еще в гости звал... Да ладно, давай просто лоболтаем – ночью перетрудились. Ведь нам есть о чем поговорить?

– Начнем с моей благоверной, – предложил Василий Семенович. – Помоги мне как друг, как женщина разобраться наконец: что она за человек? Сколько живу – никак ее не пойму!

Последнее время Лида и Чайкин встречались у очередного его приятеля – тот отбыл с семьей за рубеж и предоставил квартиру в его распоряжение.

– А чего здесь не понять, – весело отозвалась Лидия. – Не любишь ты ее, а она – тебя.

– Чего же она тогда за меня цепляется? Папа-генерал, единственная дочка... На что я ей? Как собака на сене! – недоумевал Василий Семенович. – Сдается, она физически недоразвита: мужчины ее не волнуют. Фригидными, что ли, таких называют... – Невесело рассмеялся, поделился: – Понимает, конечно, что хоть иногда должна выполнять супружеские обязанности. И что же? Лежит колода колодой... Только меня терпит. Ну как жить с такой?

– А ты брось ее, Васенька, – осторожно предложила Лидия Сергеевна. – Неужели тебе это не надоело? Детей у вас нет. Так зачем же терпеть?

– Легко сказать, – возразил Чайкин. – Во-первых, уйти некуда, а во-вторых, такой скандал устроит! Я ее знаю. Чуть что не по ней – сразу жалуется в партком. Папаша научил. – И признался искренне: – А для меня, Лидочка, работа дороже всех баб на свете! Хоть и жить без вас не могу, такие вы сякие! – Рассмеялся, обнял ее, чмокнул в ушко.

– Положим, первую проблему решить можно. – Лидия мечтательно обволокла его бархатным взглядом. – Скоро квартиру получу – говорила уже тебе. Только развод с Розановым оформлю... – Она помолчала. – А ты не очень-то верил, что у меня это выгорит, а, Васенька? – напомнила она ему, торжествуя, гордясь своим успехом.

– Тут ты оказалась молодчиной! – похвалил он, нежно похлопав ее по мягкому месту. – А когда новоселье?

– Думаю, недельки через две, как суд состоится. – Довольная собой, она глубоко вздохнула, проговорила нежно: – Теперь нам, Васенька, не придется встречаться, как бездомным, по хатам твоих приятелей, одалживаться перед ними. А может, – она игриво покосилась на него с веселым вызовом, – тебе у меня понравится и расстанешься наконец со своей «колодой» ?

«Ну вот, и ты туда же! – насмешливо подумал Василий Семенович. – Фиг тебе с маслом!» Но вслух сказал:

– А что? Все может быть. Лучше тебя, черноокой, мне все равно никого не найти!

Он уже почувствовал прилив новых сил и привлек Лидию к себе, умело возбуждая у нее ответное желание, и, позабыв о завтраке, они погрузились в любовную игру.

Как всегда, быстро – она вечно торопилась – Розанова шла к зданию с вывеской «Юридическая консультация», заметной издалека. Двое мужчин, беседовавших у входа, прервав разговор, восхищенно воззрились на нее. Несмотря на скромное, короткое платье, а может быть, именно благодаря ему, она выглядела очень эффектно: высокая, с пышной прической, красивыми, длинными ногами...

Ей нравилось, когда на нее смотрели мужчины, и она не осталась равнодушной. Бросив на них жгучий взгляд, порозовела от удовольствия; вошла в вестибюль, отыскала нужную дверь, постучала:

– Здесь консультируют по бракоразводым делам? – И вошла.

Ей указали нужный стол, она села в предложенное кресло и обратилась к юристу:

– Мне хотелось бы выяснить, какие трудности и подводные камни меня ожидают во время процесса. На днях суд, и Для меня важно, чтобы все решилось с одного раза.

Она выложила на стол копии документов; юрист внимательно просмотрел, уточнил некоторые детали и заключил оптимистическим тоном:

– Мотивировка у вас в порядке, тем более что муж не возражает. Развод по взаимному согласию не слишком сложен; ребенок здесь не помеха. Обычное дело. Опасаться надо другого.

– Чего же именно? – насторожилась Лидия Сергеевна.

– Вы заявили, что вам с ребенком есть куда уйти от мужа – вам выделили квартиру. Даже просили ускорить оформление развода.

– В чем же затруднение?

– А в том, что судья может заподозрить авантюру: фиктивный развод с целью увеличения жилплощади. Это затянет процесс.

Увидев, что у нее от огорчения вытянулось лицо и она разочарованно затихла, консультант ободрил:

– Ничего страшного здесь нет. Вам не нужно бояться, поскольку в вашем деле все чисто. Ведь так?

Лидия Сергеевна утвердительно закивала головой и оживилась.

– Так что бы вы рекомендовали? Как себя вести, чтобы все кончилось благополучно?

– Будьте оба предельно честны и искренны. Ведите себя естественно, без театральных эффектов. Важно, чтобы вам поверили. Нужно, чтобы и муж держался соответственно – если он тоже желает развода. – Он явно проникался сочувствием к этой красивой женщине. – Вы оба должны на суде проявить серьезность, показать решимость покончить с неудавшейся совместной жизнью. Тогда вам поверят и разведут, к взаимному удовлетворению, – заботясь в том числе и о нормальных условиях жизни для дочери.

По мере того как он говорил, волнение Розановой улеглось.

– Спасибо вам, я немного воспряла духом! – заявила она юристу. – Думаю, все будет как надо. Муж – честный человек, вызывает доверие. Мне фальшивить не придется, все идет от души. Какая там фикция, когда мы все трое живем как в аду!

– Ну вот и отлично. Желаю вам успеха! – Консультант сложил бумаги и протянул Лидии Сергеевне: прием окончен.

– Отложи наконец в сторону свои тетради!

Был вечер того же дня; Лидия Сергеевна пришла домой с работы.

– Ведь в пятницу суд! Мы хоть все и обговорили, но, если начнешь мямлить и нас не разведут, я... я не знаю, что сделаю! – Она повысила голос, привычно себя взвинчивая. – Убью тебя, отравлю, зарежу! Мне нельзя упускать эту квартиру! Дорогой ценой далась!

– Ну что еще ты от меня хочешь? – равнодушно откликнулся Степан Алексеевич, неохотно отрываясь от работы.

– А то, что на суде ты не должен отмалчиваться, а сказать истинную правду! Что, мол, не любишь меня больше, терпеть не можешь такое положение. – И добавила язвительно: – Еще лучше, если признаешься, что любишь другую. Ведь так оно и есть, я-то знаю!

Розанов подумал немного, сказал серьезно:

– Со мной все ясно, а вот как с Наденькой? Каково ей будет без отца? – И замолчал, понурив голову.

– Уж лучше без отца, чем такой никудышный! – смерила его презрительным взглядом Лидия. – Думаешь, если родитель, то и отец? Ошибаешься! Отец – тот, кто помогает растить ребенка. А от тебя толку как от козла молока!

Видя, что Степан со страдальческим видом снова схватился за тетради, она вспомнила, зачем затеяла этот разговор, и спохватилась.

– Постой, не злись! Скоро от меня избавишься. Ну извини, – обратилась она к нему уже совсем иным тоном. – Давай поговорим по-хорошему. Ведь все равно нас будет связывать дочь.

Ее метаморфоза возымела действие: Степан Алексеевич, сжав зубы, повернулся к ней: что скажет на этот раз?

– Сегодня я снова советовалась с юристом, и не зря. – Сделав паузу, она серьезно взглянула на него. – Нельзя, чтобы суд заподозрил, что мы затеяли фикцию, чтобы получить еще одну квартиру. Сечешь? – И усмехнулась горько. – Это у нас-то с тобой – фикция? Когда мы оба мечтаем больше не видеть друг друга!

– Ну ладно, убедила, – не выдержал ее излияний Розанов. – Говори, что я должен делать? Мне работать нужно.

– Ты должен быть не только искренним, но и активным, чтобы судьи поняли: наша совместная жизнь невозможна! Ведь ты такой положительный – как тебе не поверить! – уже не без злой иронии добавила она. – Разрешаю даже расписать, какая я мерзавка.

В пятницу выдался чудный весенний день: звенела капель, светило яркое весеннее солнце. Лидия Сергеевна, вся во власти волнения и страха, после очередного совещания с опытной Мариной – они обсудили возможные острые моменты предстоящего испытания – прибыла в суд раньше назначенного времени. Степан Алексеевич (он все утро провел в библиотеке) уже ее ждал.

Заседание началось вовремя и протекало спокойно, в обычном порядке. Были зачитаны все документы, заслушаны обе стороны. Лидия Сергеевна осталась довольна: Розанов, с ее точки зрения, вел себя безупречно. Нисколько не пытался ее очернить, а себя представить в выгодном свете; серьезно и убедительно поведал о полном несходстве характеров, воспитания, проанализировал причины их ссор, делая упор на бытовую сторону жизни. Но признался, что накопившаяся ненависть к жене полностью атрофировала его к ней физическое чувство и продолжение брака невозможно. В заключение заверил судей, что любит дочь, но ребенку невыносима такая семейная обстановка.

Хотя его речь произвела на всех сильное впечатление, но формализм принятой процедуры взял верх. Судья, приятная немолодая женщина, тепло обратилась к Розановым:

– Может, дать вам все-таки время подумать? Неужели ради дочери невозможно перешагнуть через накопившееся зло и найти путь к примирению, не делать рокового шага? Ведь вы еще молоды и любили друг друга! – Она с надеждой смотрела на них, ожидая ответа.

Первой встрепенулась Лидия Сергеевна.

– Товарищ судья, – прочувствованно обратилась она к ней голосом, полным неподдельного страдания и горечи, – простите, если нарушаю этику, но вы женщина – поймите меня! Сколько же мне мучиться?! – Из глаз ее потекли обильные слезы. – Этот кошмар длится уже два года!.. Все уже думано-передумано. Разве ребенку будет лучше?! У нас ведь – при ней! – постоянная ругань, а то и драки! До того уже дошло. Так ненавидим друг друга, что, не дай Бог... – она сделала паузу, словно не решаясь выговорить страшное слово. – А я не хочу в тюрьму! Мне надо дочь вырастить и на ноги поставить! – И умолкла, захлебываясь слезами.

– Неужели у вас зашло так далеко? – обратилась судья к Розанову, сохранявшему во время речи жены мрачное молчание. – Ваша жена говорит правду?

– Ну что ты онемел?! Скажи судье все как есть! – сорвалась на крик Лидия Сергеевна. – Ведь ненавидишь меня, не любишь! Не спишь со мной незнамо сколько!

– Гражданин Розанов, – снова, еще настойчивее спросила судья, – это правда?

– Да, это истинная правда, товарищ судья, – наконец выдавил из себя Степан Алексеевич, испытывая мучительный стыд под взглядами многочисленных любопытных глаз. – Ненавижу и жить с ней не смогу!

– Ну что ж, пожалуй, все ясно, – обменявшись взглядами с народными заседателями, подвела итоги судья и объявила:

– Суд удаляется на совещание!

Всем своим существом сознавая – дело выиграно, Лидия Сергеевна радостно утерла слезы.

В уже знакомое кафе «Националь» бывшая Розанова явилась после бессонной ночи, проведенной с сердечным другом Василием Семеновичем Чайкиным. Накануне они как следует отметили долгожданный развод Лидии Сергеевны и ее ордер на двухкомнатную квартиру – уже получила. Обильные возлияния и любовная невоздержанность оставили свой след – косметика, увы, не помогла сегодня: лицо опухло, глаза покраснели и под ними набухли некрасивые мешочки. В общем, вид помятый, она не так привлекательна, как обычно, – сама понимала.

Вера Петровна ждала за столиком у окна; видно, рассержена – ничего хорошего не жди.

– Извини меня, Вера, – смущенно, без присущего ей нахальства только и выдавила Лидия Сергеевна, усаживаясь за столик напротив нее. – Домашние обстоятельства задержали.

– Можно подумать, что наша встреча нужна мне, а не тебе, – не сдержала раздражения Вера Петровна. – Ну да ладно, надеюсь, сегодня мы закончим наши отношения раз и навсегда!

– Кому нужна наша встреча – замнем! – зло сверкнула глазами Лидия Сергеевна – привычная наглость возвращалась. – Главное, надеюсь, ты принесла.

Григорьева, взглянув на нее с нескрываемым отвращением, еле сдерживая гнев, открыла сумочку, достала толстый пакет.

– Здесь вполне достаточная сумма – купить современный мебельный гарнитур и оплатить расходы по переезду. Я цены знаю. – Она смотрела бывшей подруге прямо в глаза. – Хочу, чтобы ты хорошо усвоила, что сейчас тебе скажу. Подумав, я согласилась: своей счастливой семейной жизнью обязана тебе. Строя мне козни и поссорив со Степой, ты заставила меня вернуться к Ивану Кузьмичу. Иначе мы с ним не поженились бы. – Вера Петровна тяжело вздохнула, проговорила устало: – Надеюсь, ты довольна: всего добилась, можешь теперь начать новую жизнь. Зла тебе не желаю, несмотря на все твои подлые дела.

Лидия Сергеевна, подавленная переполнявшими ее противоречивыми чувствами, не отвечала. Григорьева встала и в заключение с достоинством и скрытой угрозой объявила:

– Твой счастливый вид, Лида, говорит о том, что мы с тобой полностью рассчитались и больше о тебе не услышим. Иначе разговор другой будет. Желаю удачи! – И повернулась, чтобы уйти.

Лидия Сергеевна слабым жестом руки ее остановила:

– Погоди, Вера, не задержу, – пообещала она просто. – Мне так надо, чтобы наконец повезло! Почему бы и мне не быть счастливой? Я ведь ничего еще себе?.. Неужели не смогу?..

– Сможешь, – если пить не будешь. От тебя уже с утра несет! – Не желая больше видеть и слушать эту негодяйку, Вера Петровна устремилась к выходу.

В тесной «хрущобе» Розанова царил беспорядок. Посреди узлов, картонных коробок, чемоданов, собранных Лидией для переезда на новую квартиру, Степан Алексеевич как ни в чем не бывало занимался своим обычным делом – проверял тетради учеников.

– Ты бы хоть сейчас очнулся, недоумок! – издевательски бросила ему бывшая жена, упаковывая очередную коробку – вещей оказалось на удивление много. – Красавица жена его покидает, дочь увозит, а ему все нипочем! Ну прямо робот, а не человек! – Пронять его никак не удавалось, но Лидия продолжала в том же духе: – Хоть бы помог напоследок – мужик все же! Из чувства благодарности. – И расхохоталась – достала все же: оторвался от работы, удивленно поднял на нее глаза.

– Ты это всерьез? За что же мне тебя благодарить?

– Да хотя бы за то, что квартиру тебе оставляю, мебель всю фамильную. Разве это не условия для вполне обеспеченной жизни? Другая, померкантильнее, чем я, уж точно потребовала бы свою законную половину, а на ребенка – еще больше.

– Ну что ж, делай расчеты, я не возражаю, – спокойно ответил Розанов. – Мне от тебя благодарности не надо. Проживу как-нибудь.

– Ладно уж, я не жадная! Тебе и так Наденьку больше десяти лет придется обеспечивать. Живи!

Да ее доброта нисколько его не растрогала – угрюмо насупился, опять уткнулся в тетради! Лидия решила позолотить пилюлю:

– На нервы ты мне теперь не будешь действовать – думаю, со временем мы с тобой поладим. Что бы я там на суде ни говорила, а отец ты неплохой, Наденьку любишь. Не стану мешать вам видеться.

Совесть ее не тревожила за то, что обманула, исковеркала его жизнь, но ей почему-то остро захотелось оправдать себя в его глазах.

– Хочу, чтобы ты знал, – заявила она, подойдя к нему вплотную и закрыв рукой тетрадь. – Я ухожу не только чтобы попытать счастья лично для себя. Делаю это главным образом для Наденьки. Наилучшие условия ей создам! Хоть ты меня в грош не ставишь, вот увидишь: такого мужика отхвачу – закачаешься! Знай, что потерял!

Мучения Розанова прервал резкий звонок в прихожей.

– Ну вот и машина пришла за вещами! – вздохнула Лидия с облегчением, – и ей долгожданное расставание нелегко оказалось перенести. – Будь здоров, не поминай лихом! – только и сказала она на прощание, навсегда покидая дом, в который когда-то вступала с такой радостью и надеждой на счастье.

– А вы, Раиса Павловна, довольны своей квартирой? – спросила Лидия Сергеевна соседку – та под благовидным предлогом зашла поболтать.

Раиса Павловна Конкина – еще молодая, но довольно тучная женщина, жена милицейского работника, проживала этажом выше. Добродушная, общительная, она нигде не работала – вела домашнее хозяйство: у них с мужем трое детей. С Лидией Сергеевной она познакомилась в тот день, когда грузчики заносили новую мебель, – дала ряд ценных советов.

За прошедшие после переезда недели Лидия Сергеевна успела обжить новую квартиру. Большую комнату уже обставила – в модном чешском гарнитуре есть все необходимое для домашнего уюта: красивый, удобный шкаф для одежды, буфет с баром и – гордость хозяйки – угловой раскладной диван-кровать; тут же кресла, журнальный столик. В маленькой, очень солнечной комнате – Наденькиной – пока только ее кроватка и тумбочка, перевезенные со старой квартиры.

Лидии Сергеевне удалось пораньше уйти с работы и сейчас она вешала на стену приобретенный по случаю эстамп, слушая доброжелательную болтовню соседки.

– Квартира у нас почти такая же, как была, – охотно рассказывала Раиса Павловна. – Кухня даже меньше, чем в блочном доме, откуда выехали. Но зато здесь дополнительная комната для младшеньких – там-то уже тесновато было.

– А как вам наш дом, район? – подала реплику хозяйка, лишь для поддержания разговора.

– Дом, конечно, не сравнить: кирпичный, первой категории. Стены-то какие! Вы обратили внимание, Лидочка? А подъезд какой красивый! И планировка очень удобная: большая прихожая, санузел раздельный. Вы же из «хрущобы» выехали? Так разве можно сравнить?! В малометражных повернуться негде и панели такие тонкие, а здесь – нормальные человеческие условия! – А ваше, Лидочка, впечатление от новой квартиры? – Соседка заранее радовалась ответу. – Вижу, что довольны – так и сияете!

– Ну, сияю я, положим, по другой причине. – Лидия Сергеевна решила, что солиднее не выдавать всей полноты своего счастья. – Наконец-то удалось освободиться от опостылевшего мужа, изменить судьбу к лучшему. Да я вам говорила уже. От близкой соседки секретов нет, – лукаво улыбнулась она, – все равно узнает! Что до квартиры и дома, так они на должной высоте, как мы того заслуживаем. Правда, Раечка? – Рассмеялась, напустила на себя важность. – В жизни все относительно. Ведь в цековской системе работаю, в курсе, как наша знать живет, какие сейчас дома и квартиры сооружают! Но я не завистливая – меня и эта вполне устраивает.

Их разговор был прерван дверным звонком – пришла Наденька с прогулки: Лидия Сергеевна по дороге с работы забрала ее домой.

– Ну и румянец! Хорошо погуляла? – Она помогала дочке раздеться. – Как девочки? С кем-нибудь уже подружилась?

Наденька лишь утвердительно закивала головой.

– В туалет, мам, и есть хочу! – заявила она, едва освободившись от верхней одежды. – Потом все расскажу...

– Ну тогда мой руки и за стол! – скомандовала Лидия Сергеевна, целуя дочь. – Обед давно готов.

Когда Наденька убежала, Раиса Павловна вполне искренне восхитилась:

– Ну и красотка у вас растет, Лидочка! Прямо с обложки журнала «Здоровье». А у меня одни мужики, – посетовала она, впрочем, без грусти. – А так хотелось девочку!

Раиса Павловна сделала паузу и задала вопрос, который давно вертелся у нее на языке:

– Мне только одно непонятно, Лидочка. Почему вы оставили такого видного и симпатичного мужа? Неужели из-за того, что мало зарабатывал? А может, он завел другую?

На минуту лицо у Лидии Сергеевны приняло недовольное выражение, но она хотела поближе сойтись с соседкой и решилась на откровенность.

– Конечно, нищенская зарплата отца Наденьки сыграла свою роль, – поведала ей доверительным тоном. – Но ушла от него не из-за этого. И не потому, что изменял.

– А из-за чего же? – нетерпеливо вырвалось у любопытной соседки. – Неужто руки распускал или, может, алкаш? На вид он такой солидный и достойный мужчина!

Лидия Сергеевна тяжело вздохнула.

– Вы снова не угадали, Раечка! Вовсе не то, и не другое, – со злыми нотками в голосе открыла ей «правду». – Розанов пренебрегал мной как женщиной. На вид он, может быть, и хорош, а на деле – полное дерьмо!

– Вот уж никогда бы не подумала, – изумилась Раиса Павловна, простодушно переходя на «ты». – Неужели коротышка, что к тебе наведывается, Лидочка, лучше отца Наденьки? Выходит, из-за него ты ушла от мужа?

– Да красавчик Розанов в подметки не годится Васечке! – выкрикнула в сердцах Лидия Сергеевна, тоже переходя на «ты». – То есть моему другу Василию Семеновичу, с которым ты скоро познакомишься. Сама знаешь, с лица воду не пить. Он, может, внешне не блещет красотой, но меня вполне устраивает.

– Значит, вы скоро поженитесь? Это хорошо! Тебе ведь будет намного легче, – порадовалась за нее добрая Раиса Павловна и тут же увяла, увидев, как у соседки вытянулось и потемнело лицо. – А что? Неужели женат?

– Женат и развестись пока не может, – решив быть до конца откровенной, сумрачно объяснила Розанова. – Такие сейчас у него обстоятельства. Поэтому до свадьбы еще далеко!

Осознав ее ситуацию, Раиса Павловна пригорюнилась:

– Выходит, соседушка, что и с милым другом тебе ничего не светит, и такого видного мужика, как отец Наденьки, ты тоже потеряла. Неужели не жалко? Хоть убей, не верю! – от сопереживания у нее на глаза навернулись слезы.

Искреннее сочувствие доброй соседки наполнило Лидию Сергеевну жалостью к себе, и ее дивные черные глаза тоже заволокли слезы.

– А вообще-то неправду я сказала тебе о Розанове. Хороший он человек, и мужик что надо. Но женился на мне без любви и до сих пор любит другую. За это я презираю его и ненавижу! Ну скажи: чем я плоха? – воскликнула она, гневно поводя своими цыганскими глазами. – Поэтому его и мерзавку, которую любит, не прощу до конца своих дней!

– Ты очень хороша, Лидочка! Просто раскрасавица! – с искренним чувством горячо произнесла Раиса Павловна. – Не горюй! Будешь еще очень счастлива! Я в этом уверена!

Она достала платочек, чтобы вытереть слезы и спохватилась:

– Ну все! Домой пойду! Скоро мои обедать притопают. Ты, Лидочка, не стесняйся – зови, если что понадобится. Я всегда к твоим услугам.

quot;Хорошая, простая баба. Везет мне на соседей, – закрыв за ней дверь, подумала Лидия Сергеевна. Дружеская поддержка соседки придала ей сил, у нее вновь поднялось настроение, и она отправилась на кухню кормить дочку.

– Не тужи, Степа! Теперь, когда Лида уехала, скажу откровенно: от дрянной бабы избавился, – с искренним сочувствием глядя на пригорюнившегося Розанова, утешал Игорь Иванов, – для того и зашел: поддержать старого друга.

Они сидели за столом на кухне опустевшей «хрущобы» – отмечали начало новой, холостяцкой, жизни Степана Алексеевича.

– Дело прошлое, – признался Игорь после небольшой паузы, – но она ведь и ко мне клеилась – жаловалась на тебя, наговаривала всякое. – Поднял на друга извиняющийся взор, добавил: – Красивая же такая, стерва. Поняла, наверно, что я в этом плане тебе завидовал. Но разве мог я предать тебя, воспользоваться вашими неладами? Не стал, конечно, ее слушать, понять дал – не на того напала. Тебе ничего не сказал – считал бестактным.

– Знаю, Игорек, и то, что можешь мне сказать, и много больше. Не один год с ней прожил, – тяжело вздохнув и не поднимая глаз, медленно, будто каждое слово давило его, отвечал Розанов. – Думаю, другой на моем месте вряд ли выдержал бы столько оскорблений и унижений. Но я терпел, нес свой крест. Сам допустил ошибку – сам ее расхлебывал, как мог. Ради дочери, Наденьки. Но ничего не вышло! – Он тряхнул крупной, красивой головой. – Не будем больше о ней, о Лиде. Что толку? Да и пересуды всякие, пусть и справедливые, не мужское дело! – И расправил нахмуренные брови, пытаясь взять себя в руки; как боец, потерпевший поражение в схватке, он остро переживал фиаско в личной жизни. – Налей-ка, дружище, водочки – выпьем за то, что жизнь продолжается, и есть в ней, кроме женщин, цели, за которые стоит бороться!

– Ну ты и джентльмен, Степа! Сразу видно – профессорский сынок. О женщинах – либо хорошо, либо никак, – одобрил Игорь, наливая в рюмки и раскладывая по тарелкам закуску. – Я-то – мужик пролетарского воспитания: не могу вспоминать свою стерву без матерной характеристики. Столько крови она мне попортила! Давай лучше о будущем, и выпьем за то, чтобы оно было счастливым. Нам обоим здорово досталось!

Чокнулись, закусили чем Бог послал; помолчали; потом Игорь спросил:

– Что думаешь делать дальше? Какие ближайшие планы? Боюсь, к тебе тут же приклеится новая пассия, еще похлеще. Ты на это везучий.

– Нет уж! Тут требуется большая передышка – так все внутри перегорело, – признался Розанов. – Не расположен я сейчас к общению с прекрасным полом. Спасет меня, наверно, от тяжелых дум, – с мягкой иронией продолжал он, и в голосе его зазвучала надежда, – работа, и только работа. А ее как раз невпроворот. Я вовсе не расстался с мыслью о защите.

– Неужели найдешь в себе силенки для этого? После такой-то нервотрепки? Тогда ты просто двужильный!

– А что остается? Для меня главное – восстановить уважение к себе. Заняться делом, которое целиком бы меня захватило. – Степан Алексеевич глубоко, свободно вздохнул, чувствуя, что к нему возвращаются уверенность в своих силах и оптимизм. – Какое счастье, что я удачно выбрал тему и она еще не устарела. Верю я в успешную защиту и добьюсь этого во что бы то ни стало!

– Ну что ж, друг, от всей души желаю тебе победы! Они еще раз чокнулись, заговорили о текущих делах.