Мануэль Куэвильяс

ПАСТУХ И ПРИШЕЛЕЦ ИЗ КОСМОСА

Межзвездный корабль пробил облака и, готовясь к приземлению, начал описывать круги над пустынным плоскогорьем.

Иклес, пилот корабля, имел вполне конкретное задание: получить для своей базы на планете Уплон информацию об умственном развитии землян. Для этого он согласно инструкции должен был вступить в общение с двумя людьми, находящимися на двух полюсах человеческого общества: с пастухом Мартином Ромеро, жившим близ испанского города Сория, на равнине, по которой течет река Дуэро, и с Германом Руффом, всемирно известным финансистом, владельцем заводов и трестов, президентом могущественных компаний и главным вкладчиком многих банков.

Иклес быстро установил, где находится пастбище, на котором пас овец Мартин. А пастух между тем уже добрых десять минут наблюдал за движением летающего блюдца. Овцы испуганно сбились вокруг Мартина, а собака надрывно лаяла.

— Да замолчи ты, Султан, чепуха все это, — успокоил Мартин собаку.

Корабль мягко приземлился. Иклес увидел Мартина — накинув на плечи рваный плащ, пастух сидел перед своим убогим шалашом и раздувал жар полупогасшего костра.

Пришелец из космоса был удивлен спокойствием пастуха — он ожидал встретить страх или восхищение, а Мартин спокойно придерживал яростно лаявшего Султана.

— Добрый вечер, — приветствовал пастуха Иклес.

— Вечер добрый, — отозвался Мартин. — Присаживайтесь к огоньку — сейчас не жарко.

Ошеломленный пилот последовал его совету. «Да он дурак, наверное», — подумал Иклес и громко спросил Мартина:

— Ты знаешь, откуда я?

— Я так думаю, что издалека, — ответил пастух.

— Видишь вон ту звезду? А я прилетел со звезды, которая еще дальше.

Мартин почесал небритый подбородок и ответил гостю: 

— Я всегда думал, что там, наверху, живут люди.

— Как получилось, что ты стал об этом думать?

— У пастуха много свободного времени, думай сколько хочешь.

— И часто ты думаешь? — спросил Иклес тоном, в котором явно звучала ирония.

— Частенько. Время тянется медленно, а занять его чем-то надо…

— Можешь мне рассказать, о чем ты думаешь?

— Почему не могу? Вот игры придумываю разные.

И он стал выкладывать камешками на земле квадрат, который разделил потом на два равных треугольника. Иклес с любопытством следил за его движениями. Когда он увидел, как Мартин делит прямые углы диагоналями, брови пилота от изумления поползли вверх: пастух доказывал теорему, которую земляне называют теоремой Пифагора!

Наконец Мартин взглянул на Иклеса и, улыбнувшись, сказал:

— Ведь как интересно получается: сложить эти два квадратика, что поменьше, и выйдет один большой.

И он показал на квадрат, построенный на гипотенузе треугольника.

— Ты изучал когда-нибудь геометрию? — воскликнул Иклес.

Мартин снова почесал подбородок.

— Геометрию? А что это? Нет, не слыхал про такое. В школу ходил мальчишкой, читать и писать умею и считаю немножко.

Иклес не верил своим глазам: этот мудрый невежда самостоятельно, без чьей-либо помощи доказал теорему, увековечившую имя великого ученого!

Пастух протянул пилоту кусок хлеба и сыр. Иклес, взяв их, спросил:

— Какими же еще играми ты развлекаешься в одиночестве?

Мартин снова начал раскладывать камешки, но теперь — на большом расстоянии один от другого. Просто, но умно он изложил своими словами суть теории относительности и закончил так:

— Длина, ширина и высота — это далеко не все. Есть еще одна мера, а может, и много других…

Иклес был потрясен.

— Ты слышал когда-нибудь об Эйнштейне?

— Не слыхал, сеньор. А кто это такой?

У пилота не оставалось больше сомнений: этот землянин с его интуитивным знанием высшей математики был гением.

Из задумчивости его вывел голос пастуха:

— В первый раз сюда спускаетесь?

— Я в первый, но другие спускались и раньше.

— А что ж мы их не видели?

— Они прилетали на Землю больше тридцати миллионов лет назад, и следы их пребывания не исчезли по сей день. На плоскогорье в Андах, на границе между Перу и Боливией, они воздвигли огромные сооружения. В долине реки Наска остался гигантский космодром, где приземлялись и взлетали их корабли. Эти существа, мои предки, построили город, куда можно было пройти через глубокое ущелье только по мосту из света, точнее — из ионизированного вещества, появлявшегося по их желанию. В конце концов они вернулись на мою планету, Уплон, оставив на Земле множество следов своего пребывания. Оплавленный песок, который можно видеть в некоторых местах вашей пустыни Гоби, — память об их атомных взрывах. До вас дошли остатки их календарей, географических карт, мер, которыми они пользовались, а вы и не подозреваете даже, каково их происхождение.

— Ну, а вы зачем к нам прилетели? — спросил Мартин.

— Познакомиться с вами, узнать вас. Я должен побывать еще у одного жителя Земли — Германа Руффа.

Герман Руфф, Герман Руфф… Пастух наморщил лоб. Имя было знакомое… и он вспомнил:

— А, знаю. Читал про него в газете. Большой человек.

— Умный?

— Еще бы!

— Умнее тебя?

— Сравнили тоже! Я — бедный пастух, без образования… 

Иклес ничего не сказал. Он уже принял решение немедлен-но отправиться в обратный путь. Если у этого землянина, прозябающего в безвестности и нищете, столь могучий мозг, то каковы же должны быть способности Германа Руффа!

Попрощавшись с пастухом, он вернулся на корабль, который двумя минутами позже поглотило ночное небо.

А в это самое время знаменитый Герман Руфф пил виски в своем фешенебельном клубе. За весь этот день его мозг не родил ни одной мысли — по той простой причине, что был к этому совершенно не способен. День он начал с посещения финской бани и парикмахерской. Позавтракал, потом сел в машину, затем последовали аперитив и второй завтрак в модном ресторане. Во второй половине дня — скачки, а потом спектакль, показавшийся ему смертельно скучным, и в заключение — приятное общество, которое он осчастливил набором банальностей и общих мест, а также несколькими фразами о международных делах, вычитанных им из какого-то журнала.

Герман Руфф был глуп как пробка. Инженеры, техники, специалисты в самых различных областях вели его дела и управляли его заводами, обеспечивая их почти автоматическое функционирование. Своим влиянием, престижем, славой он был обязан исключительно деньгам, приобретенным когда-то его прадедом не слишком честными путями.

Пришелец из космоса вынес, таким образом, совершенно ложное представление о жителях Земли. Он не знал простой истины: «Я — это я и мои обстоятельства».

Мартин Ромеро был гений, которого страшные, роковые, беспощадные обстоятельства (его происхождение) сделали пастухом и обрекли на жизнь среди овец и овчарок. Что же касается Германа Руффа, то его жизнь предопределили другие обстоятельства, которым — и ничему другому — был он обязан своим сказочным богатством и славой.

Вернувшись на свою базу, Иклес доложил: «Земля населена существами с колоссальными способностями, настолько выдающимися, что тех, кто достигает всего лишь уровня гения, отправляют пасти овец».