"Сладостное пробуждение" - читать интересную книгу автора (Фаррелл Марджори)ГЛАВА 26Джайлз внимательно наблюдал за сестрой после отъезда Эндрю. Он мог с уверенностью сказать, что Сабрина несчастна, но с тех пор как леди Уиттон стала разыгрывать равнодушие, брат не знал, что ему предпринять. Ему больше не доверялись душевные тайны, да Джайлз и не считал себя вправе вмешиваться в ее личную жизнь и ее внутренний мир. Кроме того, мысли лорда Уиттона были заняты собственными проблемами. Джайлз всегда мечтал о такой семейной жизни, какой жили его родители, радовавшиеся общению друг с другом и делившие одну постель. Хотя дверь, разделявшая спальни супругов, всегда открыта, он чувствовал себя в кровати Клер, скорее, гостем. Правда, Джайлз смел надеяться, что она радуется его приходам да и в постели доказывала это… Но все же чего-то не хватало. Он чувствовал, как порой, чаще всего в самые интимные моменты, Клер будто пряталась за какой-то преградой. И, несмотря на то, что его жена делала вид полностью удовлетворенной женщины, Джайлз начинал сомневаться в ее подлинном удовольствии. Ее поведение в постели почти всегда одинаково, и в нем начало пробуждаться чувство собственного бессилия. Конечно, Джайлз — джентельмен, чтобы высказывать вслух какие бы то ни было подозрения… Но это очень сильно тревожило его. А что если Клер только притворяется и не получает удовлетворения от близости с ним? Зачем? А может быть, она пускает его в свою постель только из чувства жалости и долга? Джайлз не считал себя особым спедиалистом в интимной жизни, но знал, что способен довести женщину, с которой ему приходится быть, до состояния, полного блаженства. И не только тех женщин, находившихся за пределами светского общества, но и женщин высшего круга, например, двух респектабельных вдов. И все же Клер так правдоподобно наслаждалась их любовью, с такой страстью сжимала его в объятиях, что он решил пока не думать о своих проблемах. Они ведь еще только начинают свою супружескую жизнь, да и Клер пришлось пережить немало. А время — оно позаботится обо всех. Его жена чувствовала себя подавленной. С одной стороны, она радовалась его приходам к ней, и наслаждение, которое приносили его поцелуи и объятия, было подлинным. Но, с другой стороны, как только Клер начинала чувствовать близость кульминационного момента, что-то выключалось в ней и она просто лежала в постели, исподволь наблюдая за попытками мужа довести ее до финала, как будто чужой, посторонний человек. Она всеми силами пыталась убедить Джайлза, что их близость упоительна для нее. Несколько раз это удавалось ей, но все же ее муж заслуживает большего. Клер чувствовала растущую вину за то, что не может дать нежному и доброму Джайлзу нечто прекрасное, уже, увы, отданное жестокому Джастину. Клер не могла бы сказать о себе, как о плохой жене. Но к концу лета стало абсолютно ясно, что ни она, ни Джайлз не стали счастливыми после заключения брака. «Возможно, быть счастливой дважды за одну жизнь просто нереально», — думала Клер. Да, она действительно заплатила слишком много за мгновения экстаза с Джастином. Но, в конце концов, насколько реально было это счастье? Конечно, когда Клер жила с умершим мужем, их тела и души сливались так неразрывно, что они превращались в нечто единое… А потом этот муж, воспринимаемый, как родная частица души, как близнец по духу, бил ее по лицу и ломал ей ребра. Клер не могла не думать об этом! Ее показания в суде были правдивы, и ей не хотелось больше вспоминать об этом… Хотя Клер начала уже понимать, что что-то не ладится в ее браке, она все же заметила состояние Сабрины. Вскоре после уборки урожая жена Джайлза пригласили леди Уиттон прогуляться верхом. — Мы быстро… Так что к ланчу успеем… — смеясь, предупредила она невестку, зная ее страсть к долгим прогулкам с соревнованиями в скорости. Сабрина улыбнулась: — Это прекрасно, что не задержимся… слишком жарко сегодня для быстрой езды. Часть пути женщины наслаждались медленным галопом, но вскоре лошади, да и всадницы тоже, вспотели. Сабрина и Клер спешились и повели коней за поводья к Кэмдон-Хиллу. — Почти так же, как тогда, когда мы ездили в Уэллс… — садясь на траву, сказала Клер. — Взгляни на те облака… вон там, на юго-западе… — Да, ты права… Мы не пробудем здесь долго… Я хорошо запомнила урок той поездки, — спокойно ответила Сабрина. — В тот день мы очень волновались за вас с Эндрю… — нерешительно произнесла Клер, не поднимая глаз на подругу. — Конечно, нам следовало знать, что вы догадаетесь найти укрытие… Но с тех пор, так мне кажется, есть и другая причина для беспокойства… — Ты спрашиваешь, Клер, о… Считаешь, что Эндрю скомпрометировал меня? — Нет, конечно, нет… Эндрю — джентельмен… Он бы пожертвовал, чем угодно, лишь бы подобного не случилось. Нет, я спрашиваю потому, что он уехал так внезапно, а ты с тех пор сама не своя… — А я бы хотела, чтобы он меня скомпрометировал, — с горячностью воскликнула Сабрина. — Произошло то… что я… сама ему предложила, а он гордо отказался. Леди Уитгон с иронией подчеркнула слово «гордо». Клер несколько минут молчала, пытаясь сообразить, о чем же ей только что сказала невестка. — Ты любишь его… Я всегда это знала… — Я его не просто люблю… А люблю очень сильно… — прошептала Сабрина. — А Эндрю? Он отвечает на твою любовь? — Думаю, да. Но он слишком джентельмен… Мистер Мор лучше разрушит мою жизнь, чем сделает мне предложение. — Почему ты так думаешь? — Он убежден, что младший сын, не имеющий шансов на получение титула и большое наследство, не может быть парой дочери графа, да к тому же с большим капиталом… И все эта проклятая гордость, так свойственная мужчинам! Извини меня за грубость, Клер… Но я не понимаю, как они могут ставить гордость превыше всего, даже любви. — Джайлз знает об этом? — Он догадывается, что что-то произошло… Сомневаюсь в откровенном разговоре между Эндрю и ним… Да и я тоже ничего не говорила. — Может быть, мне самой поговорить с Эндрю, когда мы вернемся в Лондон? — задумчиво произнесла Клер. — Сейчас мы с ним друзья. Может, у меня получится… Вы могли бы быть счастливы вместе. — Как ты и Джайлз? — не совсем наивно спросила Сабрина, думая, не признается ли Клер в напряженности отношений с братом. Но Клер просто кивнула: — Да, как Джайлз и я. Лошади уже отдохнули, а на небе стали собираться тучи. — Пойдем, нам пора уже ехать, — произнесла Клер. — Иначе вот-вот начнется дождь… Они вернулись в Уиттон задолго до грозы, но Джайлз разволновался и, не пытаясь скрыть раздражения, воскликнул: — Сабрина, не могу поверить, ты снова не обращаешь внимание на погоду! — Это ничего не имеет общего с тем разом, — ответила сестра. — Кроме того, мы уже дома. Что же ты зря волнуешься? — Но вы едва успели! И на этот раз ты подвергала опасности Клер. А вот это уже было несправедливо. Она всегда ненавидела предвзятость в отношениях… Прогулка верхом — ее идея, а не Сабрины. Хотя Джайлз мог этого и не знать. Но то, что он набросился на сестру, не выслушав никаких объяснений, — это все же несправедливо! Что же так подействовало на Джайлза? Может быть, жара или состояние природы перед грозой?.. А может быть, натянутость отношений между ней и мужем?.. Клер не знала, но когда Джайлз, приказав лакею помочь Сабрине сойти с лошади, повернулся к ней и схватил повод ее животного, словно она сама не может справиться с измученным рысаком, ее охватила волна гнева. Конечно, она не столь блестящая наездница, но все же смогла бы справиться с норовистой лошадью. Когда муж поднял руки, чтобы помочь ей спуститься вниз, Клер поняла: ей очень хочется уничтожить немедленно это заботливое, обеспокоенное выражение на его лице… Она тут же испугалась жестокости своих мыслей. Клер позволила ему помочь спешиться и, глядя прямо в глаза мужу, дрожащим голосом сказала: — Прогулка — моя идея, Джайлз. Мы обе, Сабрина и я, уже достаточно взрослые женщины, чтобы уметь разбираться в погоде. Знаю, у вас с сестрой довольно простые отношения, но это не значит, что ты вправе ругать ее за что бы то ни было. Даже если идея исходила бы не от меня… «Браво, Клер!» — думала Сабрина, удивленная и тронутая защитой подруги. Она видела, как Клер отстранилась от Джайлза и, не оглядываясь, зашла в дом. Брат с огорошенным видом продолжал стоять на месте. Придя в себя, он повернулся к сестре, прося ее о прощении. — Я так виноват перед тобой… Без всякой причины налетел на тебя… Если ты простишь меня, пойду и извинюсь перед женой. Даже поднявшись в свою спальню, Клер продолжала дрожать от нервного возбуждения. Она отослала Марту и опустилась на стул у окна. Пытаясь успокоиться, Клер сидела неподвижно, лишь сжимая и разжимая пальцы. Чтобы Джайлз не делал, он обращается с Сабриной как с сестрой, которую очень любит. Они всегда вдвоем свободно говорили обо всем и никогда не ссорились. Клер хорошо понимала, что у ее невестки что-то связано с грозой и ее последствиями. И все же Джайлз несправедлив. Он, как всегда, думает, что маленькая Клер Дайзерт не может ничего сделать по своей инициативе. Легкий ветерок превратился в сильный ветер и стал порывистым. Ветви остролиста, растущего на этой стороне дома, гнулись и трещали под его порывами. Тучи закрыли солнце, и в комнате стало темно. Сейчас вот-вот хлынет дождь… Клер увидела, что ее окно полуоткрыто, и решила затворить его. Но от влаги дерево оконного переплета разбухло, и, несмотря на все усилия женщины, навалившейся на раму всем своим весом, окно не закрывалось. — Позволь мне помочь тебе, Клер, — послышался за спиной голос Джайлза. Он подошел к ней вплотную и помог опустить раму. Она почувствовала спокойствие, исходящее от него, и отошла к камину. Джайлз, повернувшись, виновато улыбнулся: — Извини, если я напугал тебя. Но я прошу также извинить меня за то, что я набросился на Сабрину. Это и понятно… Я думал, что идея вашей прогулки исходила от нее… И вы только чтовернулись… По стеклу застучали первые капли дождя. Джайлз подошел к Клер, приподнял ее лицо за подбородок и прошептал: — Мне нравится, как вьются твои волосы… Как всегда, Джайлз нежно и осторожно прикоснулся к ней. Вот в этом-то и вся проблема! Муж всегда так осторожен с ней, будто она сделана из фарфора, наподобие тех барашков и пастушков, что стоят на каминной полке. — Не надо, Джайлз, — проговорила она. — Извини, Клер, — ответил муж, убирая руку, — ты все еще обижаешься на меня? — Не извиняйся, Джайлз. В чем ты можешь быть виноват передо мной? — В чем? Да хотя бы в том, что вышел из себя из-за вас обоих. — Нет, Джайлз… Ты никогда не сердишься на меня, как безупречный и добрый рыцарь. Клер так же, как и Джайлз, поразилась своей реакции: она злилась на него за то, что он был таким, каким ей хотелось его видеть всегда. Злилась за то, что он ее сэр Галахад. «Но как же трудно жить с рыцарем Галахадом!» — внезапно подумала она. Джайлз побледнел. — Не понимаю… О чем ты, Клер? Конечно, иногда я сержусь на тебя… Я не так уж и безупречен… Но единственное, чего хочу сейчас — знать о твоей полной безопасности. Я же люблю тебя, в конце концов. — Правда, Джайлз? Ты действительно любишь меня или это любовь к той памяти, которую ты хранишь с детства? Острая боль пронзила сердце Джайлза. — Как ты можешь.сомневаться в моей любви, Клер? Я всегда любил тебя, просил тебя стать моей женой сразу же, как только это стало возможным. Если ты мне не веришь, то моя страсть во время нашей близости должна убедить тебя. — Иногда мне кажется, что ты видишь перед собой только Клер Дайзерт. Ту, которую знал до того, как она влюбилась в Джастина Рейнсборо… А не ту Клер, которая обманула тебя… — Но ведь я никогда не делал тебе официального предложения, — попытался отрицать сказанное Джайзл. — Не леди Рейнсборо, — продолжала Клер, не замечая того, что он только что сказал. — В супружеской постели леди Рейнсборо отдавала своему мужу всю себя, Джайлз. Она отдавала ему все то, что, кажется, не может дать тебе… А когда он ее бил… — Не говори мне об этом, Клер. Я не хочу этого слышать. Не нужно снова мучить себя… — Но даже тогда, когда он бил ее, пинал ногами, когда убил ее ребенка, она возвращалась в его постель, — неумолимо продолжала Клер. — Можешь ли ты сказать мне, Джайлз, удивлялся ли этому хотя бы немного?.. А я удивлялась… Выпалив все это, она горько рассмеялась, а затем зарыдала. Джайлз смотрел в окно. Казалось, что, всматриваясь в непогоду, он пытается успокоить бурю, бушевавшую в его сердце. Медленно повернувшись к жене, произнес: — Да, иногда во время процесса я удивлялся этому, Клер. Но я все понимаю… Правда. Пытаясь убедить жену, он протянул руку и положил ей на плечо. Клер сбросила ее, передернув плечами. — Ты понимаешь? Ты понимаешь, Джайлз? Я рада, что из нас двоих хотя бы ты понимаешь… Что касается меня, то я… Ты никогда, лежа в постели, не задавал себе вопрос: «Почему женщина может отдать себя целиком и полностью мужчине, который так ужасно издевался над ней, и не может тому, кто почти полжизни любит ее?» Слезы заливали ее лицо, как капли дождя оконное стекло. — Тебя никогда не злит, что Клер Дайзерт была такой глупой? Она ведь могла быть так счастлива с тобой, Джайлз, а вместо этого выбрала такого зверя-мужа… Обворожительного зверя!.. И красивого… Что, вообще-то, одно и то же… — Я… Если я и чувствовал какой-то гнев… Не знаю… Я просто любил тебя… Сейчас я тоже люблю тебя… Пытался понять… Он действительно был очень красив. Не только ты — никто не смог бы догадаться, кем он окажется. — Тем не менее ты никогда не злился на меня, Джайлз? — не хотела отступать Клер. — Думаю, да, — неохотно отозвался муж. — А сейчас? Не разозлит ли тебя то, что я не буду отвечать на твою страсть? А если буду держать тебя на расстоянии? — Но я знаю, Клер, это тебе не поможет. Если мы будем терпеливы… — Будь оно проклято это твое терпение, Джайлз! В этом-то вся проблема. — Будет лучше, если я изнасилую тебя?! — наливаясь гневом, воскликнул Джайлз. — Ты предпочитаешь, чтобы я дал тебе пощечину или поставил синяк под глазом? Это то, что возбуждает тебя?! — Нет, Джайлз! Ее голос окреп, но слезы все еще лились из глаз. — Жестокость Джастина никогда не возбуждала меня. Но была его нежность… Я так хочу принадлежать тебе, дать все, отблагодарить тебя за твою преданность… — Но мне не нужна твоя благодарность. — Знаю… Но я не хочу твоего постоянного внимания и понимания. Не хочу жестокости, но ведь у тебя есть законная причина быть злым, разочарованном в своем браке… До сих пор ты и словом не обмолвился об этом… — Не хотел причинить тебе боль, Клер. Ты и так достаточно вытерпела… У нас впереди целая жизнь, чтобы все наладить… — Нельзя сказать о целой жизни… Возможно, у нас впереди годы… а может, и нет… Но у нас никогда ничего не наладится, если ты будешь видеть во мне ту, кем я была до этого времени, а на ту, которая есть сейчас, в данный момент. Я взрослая женщина, Джайлз. Однажды я вышла замуж за человека, который любил меня странным, разрушительным образом… Он, прекратив любить, стал искать возможность уничтожить меня. С ним я чувствовала себя беззащитной, Джайлз. Не было никого, кто бы обратил на это внимание. Мною было сделано все для своей защиты… И когда этого оказалось недостаточно, я убила его. — Нет, Клер! — Да, Джайлз. Ты слышал это на суде, но не хочешь поверить… Не так ли? Сабрина видела его тело… Спроси ее. — Знаю… Ты убила Рейнсборо… Но ты не понимала, что делаешь… Самозащита… — Я все понимала, Джайлз. Кому знать лучше, чем не мне. Я убила своего мужа и стояла над ним в забрызганном его кровью платье… Слезы ее высохли, и голос стал спокоен. — Сначала я не могла вспомнить, что произошло… Потом стала мучить себя, как когда-то меня мучил Джастин. Надо ли мне было так поступать? Как я могла совершить подобное? Знаешь, Джайлз, один момент я запомнила особенно хорошо… Это было тогда, когда мне казалось, что все мое существо сдалось, подчинилось ему, говоря: «Да, да, вот он — твой конец», но вдруг какая-то часть во мне, в глубине моего тела, о существовании которой я не подозревала, крикнула мне «нет!». И это «нет» спасло мне жизнь… И твою тоже. Той частью, которая крикнула «нет», была я, Джайлз! Не робкая Клер Дайзерт, позволявшая Люси Киркман швырять в себя червями… Не та наивная Клер, которая влюбилась в маньяка… Ведь им-то и был Джастин! О, Джайлз! Я и сейчас еще тиха и робка. Но впервые в жизни я узнала и полюбила себя. Себя!.. И до тех пор, Джайлз, пока ты не увидишь во мне эту новую женщину, наш брак не станет таким, каким мы оба хотим его видеть… В комнате становилось все темней, ветви и дождь продолжали стучать в окно комнаты Клер, а Джайлз все так же стоял молча. Он едва верил произошедшему. Кажется, это Клер разговаривала только что с ним? Вот эта вот маленькая робкая женщина, которую он так долго знал? А может, ему казалось, что знает ее?! — Не знаю, как и ответить тебе, Клер… Кажется, тебе хочется услышать какой-то суровый ответ? Но… я не могу… Может быть, моя вина в том, что я люблю свои воспоминания больше, чем реальную женщину… Прошу простить меня за это. Джайлз немного помолчал. — Думаю, будет намного легче, если мы какое-то время будем спать раздельно… очевидно, наша жизнь вместе становится непосильной ношей для обоих. А если и нужно чему-то измениться, пусть перемена исходит не отсюда, а… — Я согласна, Джайлз, — утомленно проговорила Клер. — Обещаю подумать над всем услышанным от тебя и посмотреть, смогу ли я понять это… — Это все, о чем я могу только попросить, — с грустной улыбкой произнесла Клер. — Тогда… встретимся за ужином? — Хорошо. Когда муж ушел, Клер села у окна и стала наблюдать, как утихает гроза. Через час тучи ушли и лучи заходящего солнца осветили мир, чистый и сверкающий. Листва на деревьях, увядавшая от жары, ожила… Клер ощутила в душе рождение проблеска надежды на лучшее. Возможно, взрыв эмоций поможет рассеять тучи, сгустившиеся над ними, и даст новый толчок, новое начало их отношениям. Прошло несколько недель, но отношения между ними оставались прежними. Джайлз, как всегда, добр и предупредителен… Преимущество теперь на его стороне! Он никогда не дотрагивается до нее и делает это так, чтобы окружающим такое поведение мужа не показалось странным: танцует с нею на сельских балах, сопровождает во время прогулок с Сабриной. Если по вечерам они одновременно подходили к дверям своих комнат, то он вежливо целовал ее в щеку. И только. Конечно, Джайлзу приходилось постоянно сдерживать себя, прикладывая все силы для этого. Во время танцев один лишь запах ее духов мог заставить его вспомнить о физической близости с ней. Холодно целуя ее на ночь, Джайлз долго потом лежал без сна, вспоминая о своем растворении в ней. Возбужденный и расстроенный, он думал об одном: «Хочет ли моя жена меня так же, как я ее?! Что же, в конце концов, у нас происходило реально?» Клер скучала по его поцелуям. По утрам, просыпаясь, она замечала, что лежит, свернувшись клубочком. Ее охватывала тоска по его нежным движениям, которыми он возбуждал ее, подготавливая к близости. Но Клер никогда не хотелось пережить наивысший момент его страсти, после которого Джайлз стремился и ей дать почувствовать это наслаждение. А если бы она не начала притворяться, неужели их брак стал бы от этого лучше? В начале лега они говорили о возможности присутствовать на малом сезоне, но ни к чему конкретному тогда не пришли. Однажды за завтраком Клер с облегчением услышала, как Джайлз заговорил о выполнении светских обязанностей. — Думаю, сейчас самое время вернуться в Лондон, Клер. А ты как думаешь, Сабрина? Надеюсь, вы обе согласны со мной? Сабрина не знала, на что решиться. Она не уверена, что сможет вынести присутствие Эндрю Мора в обществе. Слишком тяжело будет ей сейчас поддерживать дружеские отношения после всего произошедшего между ними. Хотя… По всей видимости, Эндрю будет очень занят во время осенней судебной сессии. Как бы ни было больно вернуться в Лондон, но разнообразные городские занятия отвлекут ее от грустных мыслей. А Клер и Джайлз? Тяжело видеть эту холодную заботу друг о друге. Сабрина понимала, что случилось нечто серьезное, удерживающее брата от более теплых отношений к своей жене. Одним словом, сейчас наилучший выход — ехать в Лондон. — Мне понравилось прошедшее лето, Джайлз, — сказала Сабрина и в мыслях добавила: «Конечно, до приезда Эндрю…» — Но мне кажется, пожить немного в городе будет полезно для нас всех. Клер улыбнулась и кивком головы выразила свое согласие. Перемена места не сможет, скорее всего, повредить их браку. А возможно, и чем-то поможет. Кроме того, Клер получит в Лондоне возможность поговорить с Эндрю. Если она не может принести счастье Джайзлу, то, может быть, сможет помочь Сабрине обрести его. |
||
|