"Сладостное пробуждение" - читать интересную книгу автора (Фаррелл Марджори)ГЛАВА 32На второй день пребывания в подвале Джайлз перестал есть. Он пытался преодолеть себя, но запахи дома, улицы, ужасное зловоние подземелья делали невозможным любую попытку, и кусок не шел в горло. Ко всему прочему, его стала донимать жажда. Когда же он просил принести воды, толстяк лишь смеялся. Теперь на день Джайлзу выдавался кувшин питья. Когда ему казалось, что наступало время обеда, он наливал себе кружку воды и медленно выпивал ее, представляя себя сидящим за обильным столом. Джайлз напрягал всю свою волю, чтобы тянуть жидкость постепенно, делая маленькие глоточки, как в свой первый день заточения. Уиттон приучил себя делать гимнастические упражнения, ходил по комнатушке, делая шаги в ритм стихов древних греков и поэтов Урду. Изредка, поддерживая свой дух, он громко декламировал, пытаясь представить себя в амфитеатре. Хуже всего приходилось по вечерам, сразу же после «ужина». Подвал на многие часы погружался во тьму. Джайлз засыпал, но в полночь открывал глаза и часами лежал, безуспешно пытаясь призвать на помощь себе поэзию или что-то еще, чтобы немного отвлечься от окружающего мрачного мира. Джайлз убеждал сам себя: «Скоро… Очень скоро испытание закончится… Ведь я не военнопленный и не преступник, осужденный на такую жизнь, похожую на изощренную пытку. Придется заставить Эндрю заплатить мне за эти муки…» Ночные мысли не доставляли радости, они не давали сомкнуть глаз до рассвета. На четвертые сутки от голода, жажды и зловония Джайлз оказался близок к потере сознания. Утром он сделал несколько шагов по комнате, но к обеду силы настолько оставили его, что Уиттон не мог подняться с тюфяка. Так и лежал он, то всплывая на поверхность сознания, то снова погружаясь во мрак. Вдруг он почувствовал, как чья-то рука трясет его за плечо. — Тьфу ты, черт! Да он никак помер?! — Не валяй дурака, Джордж… Живехонек он. Вставайте, мистер Мор. Джайлз медленно сел. Голова у него закружилась, желудок судорожно сжался. Чтобы остановить вращение комнаты, он сильно сдавил виски руками. — Что-то он неважно выглядит, Генри. — А зачем ему хорошо выглядеть? Ведь не к королеве на прием идти, а всего лишь к Олфилду. Джайлз почувствовал, что его поднимают, ставят на ноги… Но тут внезапно новый приступ тошноты мучительно вывернул внутренности, и, хотя желудок был пуст, оба тюремщика, бросив его, отскочили в сторону. Уиттон упал на колени, приземлившись на грязный пол. — Ну, давай, поднимай его, — скомандовал Боксер. Толстяк снова поставил его на ноги, и в голове у Джайлза наконец прояснилось. Спотыкаясь, он поднялся по лестнице. Когда распахнулась дверь, дневной свет ударил в глаза. Джайлз застонал и закрыл лицо руками. Он не видел кареты и не узнал своего кучера. Уиттон понял только одно: толстяк передает его в чьи-то руки. Неужели они узнали, кто он? Нет, его по-прежнему называют мистером Мором. Собираются отпустить или передать новому мучителю? А может?.. Может, решили разделаться с ним? Что сейчас очень удобно… Бросить беспомощного человека в реку — и дело с концом. Сделав несколько шагов, Джайлз притворился обессилевшим окончательно. Рука, державшая его, ослабила хватку — и он рванулся в сторону. Ему удалось сделать всего несколько спотыкающихся шагов, когда какой-то человек опять очутился рядом с ним. — Все в порядке, милорд, — произнес этот мужчина, пытаясь удержать его. — Карета в нескольких метрах от нас. «Милорд?» Так значит, они знают его… Джайлз почувствовал, как его заталкивают в карету, в которой женщина, очень похожая на его жену, держала в руках пистолет, направленный в его сторону. Теряя сознание, он успел подумать: «Так она тоже собирается убить меня?!» — Вы можете выйти, мистер Олфилд, — сказала Клер, делая движение рукой, сжимающей оружие. — Уверена, здесь вы не заблудитесь. — Вы правы, миледи. Он выбрался из кареты и с облегчением вздохнул. Хотя Клер и пыталась крепко держать пистолет, Олфилд видел, как дрожат ее пальцы, и прекрасно знал, что она может случайно нажать на курок. Эта мысль приводила его в ужас. — Решили забрать его на денек раньше, хозяин? — Вы, идиоты, пять дней держали не того человека, — заорал Олфилд. — Это не Эндрю Мор… Это виконт Уиттон… А Мор будет завтра выступать на суде, и вряд ли я ошибусь, если скажу, что он выиграет дело своего клиента! Клер продолжала целиться в Олфилда, даже когда тот покинул карету. Они быстро пустились в путь, боясь, что он и его наемники решат преследовать их. И только когда страшная компания скрылась из виду, она попробовала разжать пальцы руки, сжимавшие до сих пор пистолет, и ей показалось — оружие упало на пол. Но, взглянув вниз, Клер увидела, что все еще держит его. Она сильно сжимала пистолет в течение этого времени, и руки отказывались ей повиноваться, пальцы оставались сомкнутыми и не разжимались. Клер так и сидела, с оружием в руках, глядя на Джайлза, лежавшего на противоположном сиденье. От него исходил такой запах, что дышать можно было только ртом. На теле мужа синяков и ссадин не видно, хотя Клер лучше, чем многие другие, знала — это еще ничего не значит. Она надеялась на силы его организма; обморок, скорее всего, не от ранений, а от сильного нервного потрясения и долгого отсутствия воды и пищи. Когда они приехали к дому, ей пришлось ждать, пока Хенлей откроет дверь экипажа: ее руки все еще казались прикованными к пистолету. Пошатываясь и теряя последние силы, Клер вышла из кареты и тихо сказала: — Пусть кто-нибудь поможет… Лорд Уиттон пока без сознания… Не успела она подняться по ступенькам, как двери дома распахнулись и к ней стремительно подбежал Эндрю. — Боже, Клер! Где вы были? Мы чуть с ума не сошли, когда узнали от Марты о вашем «посетителе» и о поездке за «покупками», — выпалил он, не отрывая глаз от оружия. — Кажется… я… не могу… выпустить его из рук, — улыбаясь, проговорила она. Эндрю наклонился и осторожно спустил взведенный курок. — Ну, так или иначе, со мной все в порядке… Помогите Хенлею перенести Джайлза в дом. Сабрина, появившаяся вслед за Эндрю, обняла Клер и отвела ее в холл, где руки подруги наконец-то разжались и пистолет с грохотом упал на пол. Она взглянула на оружие, потом на свои пальцы. Долго сдерживаемые эмоции вырвались из-под контроля, и все ее тело, как в лихорадке, задрожало. Зубы стучали так, что, когда Джайлза занесли в дом, она едва смогла отдать нужные приказания. — Отнесите его наверх, Хенлей. Прежде чем положить на постель, снимите с него одежду… Сабрина, нам понадобится доктор. — Да, да… Немедленно пошлю за ним. Эндрю проследил за тем, чтобы все исполнили как следует, а затем отвел Клер в библиотеку к горевшему камину. Он усадил ее в кресло и налил в бокал немного бренди. — Выпейте это, дорогая. Зубы по-прежнему стучали, она не могла сделать ни глотка. После долгих усилий ему удалось влить ей в рот немного крепкого напитка. Теплота бренди согрела ее, дрожь медленно прекратилась, лицо порозовело. — Вот так, Клер… Еще немного… Потом будем разбираться, что вы замыслили и как вам удалось это совершить. — Не торопи ее, Эндрю, — сказала Сабрина. — Нет, нет, со мной все в порядке, — проговорила Клер, пытаясь встать на ноги. — Я беспокоюсь только о Джайлзе… — Не надо вставать, дорогая. Сейчас ты ему ничем не поможешь. Клер опустилась в кресло. — Я не могла больше ждать, Эндрю, боялась, что они все-таки поймут свою ошибку и… — Я тоже боялся этого, должен сознаться, но не мог придумать, как ему помочь. — А вы и не смогли бы этого сделать. Показать себя — означало выдать Джайлза. Я поняла — никто из них не сможет сразу разобраться, с кем имеет дело, не сможет узнать моего имени… Тогда мною была послана записка к Олфилду с просьбой о встрече для обсуждения долгов моего брата их заведению… — Но ведь у вас нет брата, Клер, — удивилась Сабрина. — Об этом знаем только мы, но он-то не знал… Олфилд пришел сюда. Это мне и было нужно… А когда он узнал, что я и есть та ужасная леди Рейнсборо, мне уже не составило труда убедить его в своей готовности снова совершить убийство, покончив с ним. — Боже мой, Клер, вы сошли с ума! — воскликнул Эндрю. — Совсем чуть-чуть, — согласилась она, взглянув на свои ладони. Ей все еще не удалось до конца разогнуть пальцы. — У меня перед глазами все время маячило лицо Джастина, угрожавшего Джайлзу. На минуту Клер замолчала. — Думаю, только это помогло мне убедить мистера Олфилда, — со слабой улыбкой произнесла затем она. — Ты бы смогла убить его?! — охрипшим голосом спросила Сабрина. — Не знаю, — призналась Клер. — Я сказала ему, что буду приглашать их к себе одного за другим, пока кто-нибудь не отведет меня к моему мужу. — А где Олфилд сейчас? — Остался где-то там, в одном из грязных переулков Сент-Джайлза, — сказала Клер. — Надеюсь, он доберется пешком до своего дома… Пришел доктор, и Клер настояла на том, чтобы присутствовать при осмотре Джайлза, находящегося все еще без сознания. — Если не считать последствий голода и жажды, надеюсь, с лордом Уиттоном все в порядке, миледи. Он ободряюще посмотрел на Клер. — Не могли бы вы рассказать мне о причинах, которые довели пэра королевства до такого состояния, леди Уиттон? — Он попал в руки двух негодяев, продержавших его несколько дней впроголодь, но сейчас мне бы не хотелось говорить, почему это произошло. — У него нет ни синяков, ни каких-либо повреждений. Думаю, к утру он очнется. — Тогда я буду присматривать за ним, — сказала Клер. — Хотел бы вам заметить, леди Уиттон, вы сами не слишком хорошо выглядите. — Еще одна ночь без сна уже не сыграет большой роли, особенно сейчас, когда Джайлз в безопасности, — радостно улыбнулась Клер, провожая доктора и подставляя стул к кровати мужа. Волосы Уиттона свалялись и стали грязными; явственно ощущался запах погреба, хотя слуга снял с него всю одежду и надел чистую ночную рубашку. Под глазами залегли темные круги, и, когда врач осматривал его, Клер показалось, что он очень похудел. Но, слава Богу, он дома, и ему ничего не грозит. Она снова посмотрела на свои руки и стала поочередно сжимать и разжимать пальцы, пока ей не удалось до конца развести их. Что о ней подумает Джайлз? Если раньше он не мог позволить себе видеть ту Клер, которая убила мужа, как же, Боже мой, Уиттон сможет терпеть ее, готовую убить снова, пусть даже для его собственного блага? Леди Уиттон не шевелилась, слезы медленно потекли по ее щекам, унося с собой напряжение, скопившееся за эти долгие и ужасные дни. «Я могу плакать хоть целую неделю, — подумала Клер, — могу не просыхать от слез… Все равно мой муж будет заботиться о той девочке, которой я когда-то была, но не о женщине, которой я стала…» Понемногу усталость сделала свое дело, и она погрузилась в сон. Джайлз спал… Во сне он видел, как Боксер и Жаба тащат его по ступеням навстречу свету, в котором плавает лицо жены, застывшее и зловещее. — Теперь он знает меня, — говорит она его мучителям. — Бросьте этого господина обратно в подземелье. Он хотел что-то сказать, но с губ не сорвалось ни слова. «Никогда не кончится этот плен, — подумал Джайлз, — пока я не скажу Клер, что люблю ее такую, какая она есть…» Он проснулся на рассвете, еще ночь властвовала над миром. «В подвале совсем не такой свет», — подумал Джайлз. Постепенно он начал понимать, что лежит в роскошной и уютной кровати. В собственной постели… Повернув голову, увидел спящую женщину… Только свеча мерцала в ночи… Медленно, очень медленно, чтобы не допустить головокружения, Джайлз сел, а затем приподнялся. Клер сидела все еще в том платье, которое он успел рассмотреть и запомнить, когда его вытаскивали из подвала. Но ведь делали это не для того, чтобы спасти и привезти домой… Он смутно помнил, как его втащили в карету, увидел застывшее белое лицо жены. Но в этом лице нет ничего враждебного, оно полно страха и решимости. Каким-то чудом Клер отыскала его и спасла. Спасла! Леди спасла своего рыцаря! Он вспомнил… Да… В руках она держала пистолет. Ее вид говорил, в этом не могло быть никаких сомнений, что она способна убить. Она была способна убить! Клер уже убила кое-кого, его храбрая жена… Чтобы спасти себя от неминуемой, а его от возможной смерти. Джайлз положил голову на подушку, повернулся лицом к Клер и стал внимательно рассматривать все черточки, все линии фигуры его милой и такой смелой жены. Как он мог быть так слеп! Чего он боялся? Боялся признаться себе, что Клер Дайзерт тяжело обидела его и потом вступила в ужасный брак? Боялся, что она не сможет стать той Клер, которую любил? Как Джайлз мог любить женщину, обидевшую его, заставившую так страдать? Но теперь Уиттон видел, что его Клер оказалась той, которая необходима ему в жизни. Обстоятельства и ее внутренние силы изменили ее. Но не до такой степени… Не до неузнаваемости… И, слава Богу, не настолько, чтобы это помешало изменить к лучшему их совместную семейную жизнь. Дверь медленно отворилась, в комнату на цыпочках вошла Сабрина. Джайлз приветственно взмахнул ей рукой. — Ты уже проснулся? — прошептала она, присаживаясь на край кровати, и положила свою руку на его. — Это были ужасные дни. Если бы я не любила Эндрю так сильно, я бы возненавидела его за все то, что случилось с тобой. Джайлз покачал головой. — Это не его вина, Брина. Просто я оказался слишком упрям… Ведь я так и не назвал им свое имя. — Слава Богу, — ответила она, — думаю, твоя жизнь для них почти ничего не значила. Последние слова прозвучали довольно громко. Клер вздрогнула и и открыла глаза. Когда она увидела проснувшегося Джайлза, ее лицо вспыхнуло, но затем снова погасло, когда вспомнила, что сделала. — Джайлз, — спокойно произнесла она, — я рада твоему пробуждению… Клер неловко поднялась. — Я скажу Хенлею, чтобы он принес тебе немного ячменного отвара. Джайлз сделал недовольную гримасу, а Сабрина пояснила: — Это все, что разрешил доктор на первый день… Придется тебе примириться с этим. — Тогда воды! Простой холодной воды, — потребовал он. — И хотя бы немного каши… Хорошо, Клер? — Хорошо, — улыбнулась она и быстро вышла. — И еще много горячей воды для ванны, как только к тебе вернутся силы, — засмеялась Сабрина, сморщив нос. Джайлз провел рукой по волосам. — Может быть, и тут что-нибудь завелось, — произнес он и рассмеялся, когда Сабрина с криком отпрыгнула в сторону. — Я пошутил, Брина. — Придется попросить принести тебе щелоковое мыло и частый гребень… Думаю, все это очень пригодится в данный момент, — засмеялась Сабрина. |
||
|