"Далекий берег" - читать интересную книгу автора (Пембертон Маргарет)

Глава 31

Кристина много раз пароходом прибывала в Нью-Йорк, но никогда не видела такого зрелища, как сейчас. Когда в четверг «Карпатия» проходила мимо статуи Свободы, весь берег был заполнен скорбно молчащими людьми.

Кристина стояла одна, в стороне от других женщин, которые рвались встретиться с родными и близкими. Кто будет встречать овдовевшую миссис Мильтон Барнард? Неужели младший брат приедет приветствовать невестку, которую никогда не видел?

Был ранний вечер, бухту окутал туман. Вдоль реки дул резкий ветер. Буксиры вели «Карпатию», журналисты через мегафоны задавали вопросы, которые оставались без ответа.

Зеленовато-индиговая полоса воды, отделяющая корабль от причала, все уменьшалась. Начал накрапывать дождь, но тысячи людей, стоящих на берегу, словно не замечали этого.

Было девять тридцать, когда «Карпатия» пришвартовалась. Спустили трап. Кристина отошла в сторону, давая возможность наиболее нетерпеливым побыстрее ощутить под ногами твердую землю. На борт ринулись журналисты.

– Миссис Барнард? – подскочил к Кристине озабоченный чиновник, едва она ступила на запруженную народом набережную. – Автомобиль ждет вас. А также доктор и медицинская сестра. Сюда, пожалуйста.

Ее проводили, словно королеву, к тому месту, где стоял мужчина, как две капли воды похожий на Мильтона, только несколько моложе. Он был в фетровой шляпе и пальто, застегнутом на все пуговицы.

– Мы сделали все необходимые приготовления к вашему прибытию. – Он неприязненно скривил губы. – Возможно, вы нуждаетесь в медицинской помощи?

– Я не нуждаюсь, – ответила Кристина. Он не понравился ей с первого взгляда.

– Я… гм… был младшим братом Мильтона.

– Боюсь, что я не знаю вашего имени. Мильтон никогда не рассказывал о своей семье.

Тонкие губы мужчины вытянулись еще сильнее.

– Это нисколько меня не удивляет. – Затем, спохватившись, что говорит дурно об усопшем, добавил: – Меня зовут Сирил Барнард. Мой брат был затворником. Он жил замкнуто и не делился своими планами с другими членами семьи.

Кристина едва сдержала улыбку. Слово «затворник» мало подходило или не подходило вообще к Мильтону, из которого энергия била ключом.

– Его женитьба оказалась для нас полнейшим сюрпризом. Он, мягко говоря, был далеко не молодым человеком. И это не очень продуманный шаг с его стороны.

Не были произнесены приличествующие обстоятельствам слова «добро пожаловать», не была выражена скорбь по случаю гибели брата. Явное недружелюбие младшего Барнарда нисколько не удивило Кристину. А его полное безразличие к смерти Мильтона решило дело. Мильтон не хотел, чтобы Сирил получил хотя бы один пенс из его денег, и Кристина сейчас нисколько его за это не осуждала.

– Я не сомневаюсь, что вы вернетесь в свою страну при первой же возможности, – холодно сказал Сирил, когда шофер укрыл пледами им ноги и автомобиль вместе с невостребованными доктором и медицинской сестрой понесся по умытым дождем улицам.

– Нет. Я намерена остаться в Нью-Йорке.

Суставы пальцев Сирила Барнарда побелели, когда он с силой сжал пушистый плед. Он ожидал увидеть молодую девушку, перепуганную и неуверенную в себе, с трудом разговаривающую по-английски. Вместо этого он столкнулся со спокойной уверенностью, которая угрожала опрокинуть все его планы. Он уже подготовил все документы, нисколько не сомневаясь в том, что ему удастся без труда уговорить молодую невестку подписать их и она тут же уедет к себе на родину. В самом деле, к чему ей ломать голову, разбираясь во всяких акциях, облигациях и прочих ценных бумагах? Все деньги были вложены в дело, наличных совсем немного. Он оказал бы ей большую услугу и дал несколько тысяч наличными. Однако заготовленные им фразы, видимо, не сработают.

– Мой брат был не столь богат, как вы, возможно, реши-. ли мисс… миссис… – запнулся Сирил Барнард. Как ему называть ее?

– Графиня, – мило подсказала Кристина. – Мильтон очень гордился моим титулом. Он хотел, чтобы я носила этот титул и после того, как стала его женой.

– Это демократическая страна, мисс… миссис… – проговорил заикаясь Сирил.

– Если мой титул смущает вас, Сирил, можете называть меня миссис Барнард.

Сирил поперхнулся, однако все-таки продолжил свою мысль:

– Мильтон наверняка сказал вам, что он миллионер. Но это лишь на бумаге. Тем не менее я не вижу причин, почему бы мне при сложившихся обстоятельствах не нажать на все педали и не раздобыть наличные деньги персонально для вас. У меня готовы все документы в Гринвуде.

Кристина, справедливо предположив, что Гринвуд – семейная резиденция Барнардов, невозмутимо сказала:

– Не сомневаюсь в этом, Сирил. Я попрошу моих бухгалтеров в самое ближайшее время разобраться с делами моего покойного мужа. Я не могу ничего подписать без этого, а также без совета моего адвоката.

Сирил вдруг увидел, что миллионы Мильтона безвозвратно уплывают от него, и нервно заерзал. Оставшаяся часть пути прошла в полном молчании. Кристина ощущала поддержку Мильтона и знала, что он испытывает удовлетворение от ее противостояния его младшему брату. А Сирил в этот момент искренне сожалел, что его молодая невестка не утонула вместе с сотнями других пассажиров «Титаника».

Слуги в Гринвуде были не столь жестокосердны, как Сирил. В глазах их стояли слезы, и их отношение от души тронуло Кристину. Желая немедленно связаться с Тео, она спросила у экономки, есть ли у мистера Барнарда секретарь. Лицо у нее вытянулось, когда экономка сказала, что секретарь был, но мистер Барнард-младший уволил его не далее как вчера. Кристина не сомневалась в причине: наверняка секретарь воспротивился планам Сирила заставить ее подписать бумаги.

– Младший брат Мильтона постоянно живет здесь? – спросила Кристина экономку, после того как приняла ванну и была препровождена миловидной горничной в роскошную спальню.

– Нет. Он живет в Бостоне. Мы очень редко его видим.

Горничная стала расчесывать длинные волосы Кристины.

– Я так понимаю, что мой покойный муж не слишком ладил с братом?

Экономка была явно огорошена вопросом Кристины, однако через несколько секунд пришла в себя и хмыкнула. Ей с первого взгляда понравилась новая хозяйка, и если хозяйке нужно знать правду, то она, Эллен Роберте, будет счастлива ей все рассказать.

– Они ненавидели друг друга.

Горничная потупила взор и продолжала старательно расчесывать непокорные волосы. Никто здесь до этой минуты не был столь откровенен с Кристиной. Жизнь в Гринвуде обещала быть очень интересной.

– У вас есть адрес секретаря моего покойного мужа? – спросила Кристина.

Экономка торжествующе извлекла клочок бумаги из кармана. Кристина взяла его и улыбнулась:

– Спасибо. Мне больше ничего не требуется. Попрошу лишь разбудить меня пораньше. В восьмом часу. И моего деверя также. Я не сомневаюсь, что ему нужно будет как можно раньше отправиться в Бостон по своим делам.

– Что бы вы хотели на завтрак, мадам? Мистер Барнард очень любил почки с пряностями.

Кристина невольно содрогнулась.

– Яйцо всмятку, тост, стакан шампанского и апельсиновый сок.

Горничная сделала книксен, а экономка широко улыбнулась. Шампанское, апельсиновый сок, а главное, приказание разбудить этого напыщенного Сирила Барнарда так рано – похоже, новая госпожа заставит с собой считаться. Она раскусила своего деверя и знает, как с ним держаться.

В девять часов утра Кристина приняла у себя адвоката Мильтона, его советника по финансовым делам и секретаря. Адвокат подтвердил, что все состояние Мильтона полностью переходит к ней. Других наследников нет. Советник по финансовым делам согласился остаться в Гринвуде и консультировать ее по всем деловым вопросам. Восстановленный в правах секретарь связался с Теобальдом Голденбергом и договорился о том, что тот примет миссис Мильтон Барнард, которая находилась на «Титанике» вместе с Кристиной де Вилье.

В бессильном гневе Сирил ретировался в Бостон, поскольку был не в силах противостоять профессионалам, которые безмятежно курили в присутствии его невестки. Позвонили из крупнейшего универмага и доставили большое количество вечерних платьев, дорожных костюмов, меховых изделий для лишившейся своего багажа миссис Барнард.

Надев красный костюм с бархатной отделкой более темных тонов и накинув на плечи роскошную меховую накидку, Кристина села в лимузин. Ее собственный лимузин. И отправилась в Нью-Йорк повидать Тео.

Он целовал ее, обнимал, богохульствовал от радости и слушал ее невероятный рассказ о Мильтоне и Изабель и о том, как ее приняли за Изабель и она решилась сыграть эту роль.

– Но ведь, Кристина, тебя знают! Моя секретарша знает тебя! Уэлсли Уоллес, Ротенгейм, Харди Глин – все они знают, что ты миссис де Вилье!

Кристина наконец высвободилась из его объятий и взгромоздилась на письменный стол. Болтая ногами, она сказала:

– И все они были уверены, что я путешествую под псевдонимом. Больше всего им нравилось считать меня португальской принцессой. Почему бы мне не быть австрийской графиней?

– Господи, голубка моя! Очень большой риск! Это игра с огнем.

В глазах Кристины заплясали огоньки, и Тео понял, что сказал не то, что следовало. Пусть игра с огнем! Это никак не остановит Кристину. Скорее наоборот.

Он тряхнул гривой седых волос.

– Ты осознаешь, что станешь самой богатой женщиной в Нью-Йорке? В сравнении с Барнардом я нищий.

– Я уже самая богатая женщина в Нью-Йорке, – спокойно поправила Кристина, и Тео, откинув голову назад, рассмеялся, а затем снова заключил ее в объятия и целовал так, что она едва не задохнулась.

– Что ты собираешься делать с деньгами? – спросил Тео. – Ты могла бы купить российскую корону с бриллиантами даже на малую толику своих доходов.

Кристина улыбнулась:

– Я отвечу тебе, Тео, что собираюсь с ними делать. Я стану такой леди, какой хотела быть еще в детстве. Я намерена жить так, как того хотела всегда. С яркими огнями, музыкой, шампанским и красивыми молодыми мужчинами, которые мечтают о том, чтобы я обратила на них внимание.

– Но все это ты уже имела на борту «Коринфии», – возразил Тео.

– Да. Но только благодаря тебе. На сей раз я все куплю на свои собственные деньги. А знаешь, что я хочу купить в первую очередь?

Тео отрицательно покачал головой…

– Я куплю корабль! Берегись, Тео! У тебя появится новый конкурент.

Нью-йоркское общество быстро приняло в свое лоно красивую и жизнерадостную вдову. Тео ухмылялся, когда ему приносили толстые газеты, где почти ежедневно в хронике светской жизни появлялись фотографии улыбающейся Кристины, которая устраивала приемы, посещала светские рауты. Гринвуд превратился в синоним бурной, роскошной жизни.

Калеб вздыхал, оставаясь наедине со своими мыслями. Он был слишком многим обязан Кристине, чтобы омрачать ей счастье разоблачением. Он был капитаном лайнера «Лебедь» – гордости флота Голденберга – и знал, что этим назначением обязан Кристине. Однако, когда старший помощник Пегхэм показал ему в журнале фотографию Кристины в роскошном платье, с любимой пантерой на золотом поводке, Калеб покачал головой. Излишества не приносят счастья. Она не была счастлива раньше, Калеб знал это. И сейчас он видел, что под покровом веселья кровоточит незаживающая рана.

Когда распространилась новость, что миссис Барнард вкладывает миллион в кораблестроение, Дуан Йейтс прочитал об этом с интересом. С газетной полосы на него смотрело живое, красивое, выразительное лицо. Он долго вглядывался в него, прищурив глаза и задумчиво водя языком по красивым губам. Ему захотелось встретиться со своим новым конкурентом. Предстояло празднование по случаю спуска на воду нового судна миссис Барнард «Ярмарка тщеславия». Дуан улыбнулся. Черт знает что за имя для корабля! Откуда она только взяла его? Дуан снял телефонную трубку и велел секретарше сделать все возможное для того, чтобы получить приглашение на это празднование.

Девлин загрубел душой, ушел в себя и жил только для «Ниневии». Однако со временем все больше сказывалась монотонность рейсов из Нью-Йорка в Саутгемптон и Шербур. Не было риска и опасностей, не было того возбуждения и волнения, которые испытываешь, когда управляешь шхуной и усмиряешь бьющиеся на ветру паруса.

Девлин добился того, чего хотел всегда, однако мало-помалу все начинало казаться ему каким-то пресным. Он ловил себя на том, что мечтает о путешествиях в Африку. Чтобы плавать на судне, которое подвержено воздействию стихии.

Женщины приходили и уходили из его жизни, не оставляя никакого следа. Однажды, с мрачным видом направляясь к капитанскому мостику, Девлин увидел пассажира, который играл со своими сыновьями. Он был примерно его возраста, с каштановыми кудрями, с веселым и беззаботным липом. Младший мальчишка едва начинал ходить. Он гугукал от удовольствия, когда отец подбрасывал его в воздух. Другому было лет десять или одиннадцать, волосы напоминали отцовские, на лице было написано такое же добродушие, как у отца. Мужчина поймал малыша и любовно взъерошил волосы старшему.

Девлин прошел мимо счастливой семьи, испытывая чувство одиночества и почти физической боли. Счастье вроде этого – не его удел. Он устал от женщин, которые бесконечной чередой прошли мимо. Ни одна из них не понимала его любви к морю, его тяги к свободе. Только в Кристине он увидел родственную душу в те благословенные дни в Уэльсе.

А на роскошной палубе представители высших американских кругов сплетничали о последних чудачествах неисправимой миссис Барнард. Мужчины разглядывали фотографии Кристины в вызывающе смелых нарядах, испытывая восхищение, смешанное с вожделением. И только капитан ничего не знал о королеве нью-йоркского высшего общества. У него не было времени на то, чтобы посещать коктейли и всякие никчемные приемы, чем заполнял свои вечера Дуан. Не читал он и светскую хронику. Для Девлина миссис Мильтон Барнард была испорченной, избалованной женщиной, только и всего. И никакого интереса она у Девлина не вызывала.