"Стихосплетения" - читать интересную книгу автора (Полякова Маргарита Сергеевна)

У нас был шанс,

Но он, увы,

Остался не у дел.

Я не дала ему,

А ты -

Его не поимел.

Я придумала мир и тебя. Но ты С.Л.

Оказался слишком живым.

Я хотела играть с листа. Листы

Растворил сигаретный дым.

А умение мысли твои читать

Приносило тупую боль.

Я хотела что-то тебе сказать,

Но пускай уж скажет другой.

А кого отрезвляющий опыт спас

От ошибок и от потерь?

Я хочу тебя видеть, но в сотый раз

Я не знаю, где ты теперь.

И не важно, что я не умею прощать,

И не помню, какой ты с лица.

Я придумала мир. Но тебя потерять

Я никак не могу до конца.

Через пустоши расстояний, Т.

Через тысячи расставаний,

Заберусь на диван с ногами,

И подумаю о тебе.

Знаю – легче уже не будет.

Не права я, но кто же судьи?

Что за блажь посторонним людям

Проходить по чужой судьбе?

Нам от сплетен их грязных душно.

Но зачем мы им так послушны?

Нам не так уж и много нужно -

Просто быть иногда вдвоем.

То дожди, то березы плачут,

И сердца от волненья скачут.

Мы не можем уже иначе,

Каждый думает о своем.

Мы хотели порвать все струны,

Поснимать с занавесок луны,

Только поздно, мы так безумны,

Что опять промолчали в такт.

Бестолковый совместный вечер -

Мы решили, что время лечит,

Но от этого нам не легче.

Наши чувства – упрямый факт.

Мое бедное тело, кого ты терпело!

Этот жалкий уродец, что звался мечтой

Износился. И чувство любви повзрослело.

Стало злобным, циничным, и жжет пустотой.

Мои бедные нервы, кто был у вас первым?

Кто заставил вас биться как порванный стяг?

На оборванных струнах в день осеннего гнева

Попадающий в ритмы – попадает впросак.

Мысли и взгляды пустые – врозь.

Все, что могло быть "хуже" – сбылось.

Что не могло – то сбылось вдвойне.

Старые раны на новой войне…

Все не так просто, но прошлых потерь

По именам я не помню теперь.

Взгляд осторожный, как мудрый дракон.

Лица предавших – светлее икон.

Время, где же твое забвенье, С.Л.

Пусть неискренне и нервозно?

Но осыпалось воскресенье

В мои взгляды метелью звездной.

Где сейчас мы? А кто же знает?

Не хотим ни разлук, ни встречи,

Не прощаем, не забываем…

Время, что же ты нас не лечишь?

И не знаешь о том, что проще

Порасти сентябрю травою.

Оставляя на прошлом росчерк,

Время, где же твои герои?

Где безумные краски неба,

Очарованные цветами?

Если это -мираж нелепый,

Время, где же тогда мы сами?

Ни дня без сна,

Ни ночи без рассвета,

Ни горечи, которая пройдет.

И даже ощущенья нет, что где-то

Тебя еще хоть кто-то предает.

Горячие руки. Холодное пиво. Т.

И мерзлый декабрь за решеткой балконов.

Больные герои бульварного чтива

Стреляются, любят, и ловят шпионов.

А мы с тобой смотрим на радугу пены.

Сбиваются мысли и ходят по кругу.

Нам было бы проще с тобою, наверно,

Когда бы мы были чужими друг другу.

Холодная водка. Окурок горячий.

И губы от слов нерожденных немеют.

Но все еще может сложиться иначе.

И мы это знаем. И нас это греет.

Расстаться решили – так значит и надо.

Но снова нежны непослушные руки.

Мы утром опять просыпаемся рядом,

Опять не сумев распроститься друг с другом.

К тебе на "ты", как будто ты обычен,

Безроден, беспороден и безлик,

Невзрачен и обыденно привычен…

Как только повернулся мой язык!

Как только хляби неба не разверзлись,

Чтобы меня примерно наказать!

Ведь слишком много хочет моя дерзость.

Намного больше, чем ты можешь дать.

Без должного к тебе благоволенья

Я засыпаю на твоем плече.

Быть может, мне пора просить прощенья

И отбивать поклоны при свече?

За все, что не могло, но все же было,

За все, что явно так посмела красть,

За то, что заманила, соблазнила

И не сдержала рвущуюся страсть.

Да, ангелы не спят – у них работа -

Считать грехи, их в степень возведя.

И мне сказать, когда платить по счету

За всех, кто был.

Теперь – и за тебя.

Хладнокровная стерва. Циничный кобель. Т.

Наплевав на шипенья, на сплетни и мненья,

Мы затащим друг друга с тобою в постель.

И затрахаем вусмерть. До изнеможенья.

Мы давно уже оба не верим в мечты.

Ни в мечты, ни в любовь, ни в бессмертную душу.

Упиваясь гордыней, сжигаем мосты.

Предаем, продаем и безжалостно рушим.

Мы шагаем по трупам, преследуя цель,

Огрызаемся злобно и держим удары.

Хладнокровная стерва. Циничный кобель.

Безусловно, друг друга достойная пара.

Ни души, ни сердец, ни святыни вокруг.

Только сколько бы мы разойтись не хотели,

Почему-то не можем разжать своих рук

И покинуть не можем под утро постели.

Мы разбиты, пусты и пьяны без вина.

Бьется пульс, нам виски разрывая на части.

Нет у счастья ни края, ни меры, ни дна.

Ничего кроме нас, ошалевших от страсти.

… Жжет глаза ледяная, сухая метель.

Мы хотели расстаться. И даже пытались.

Хладнокровная стерва. Циничный кобель.

Как щенка два сопливых, похоже, попались.

Мела поземка бестолковая, Т.

По ящику чушня неслась,

И как-то раз (зачем – не помню я)

В своем я доме убралась.

Я убралась, как (чем-то) чуяла,

Что ты ко мне (ну вдруг) придешь.

А у меня везде накурено,

И даже чайник фиг найдешь.

А у меня – четыре лифчика,

(И это лишь в одном углу!)

И манцеватель серым ситечком,

И тихий ужас на полу.

И три стакана (как три проруби)

Зеленой тиной занесло.

А за окном летают голуби,

И гадят, гады, на стекло.

Подумала: "необкультурено".

А убралась – и ты пришел.

И снова в доме все обкурено,

И снова пивом залит стол.

От предвкушенья неизбежного

Вновь в ужасе застыл диван.

А мы с тобой такие нежные,

Что нам все это пополам.

В этом месяце время замедлило бег.

День застывший тянулся, никак не кончался,

И не видел, как белый от холода снег

В этот синий от инея город ворвался.

Поздний вечер очнулся и, вздрогнув, настал,

Звездно изморозь вынув из темных карманов.

И январь, прослезившись от ветра, листал

Эти сумерки, словно страницы романа.

С тех пор, как мы с тобою стали врозь, Т.

Мне некому читать Омар Хайяма.

Мой милый, ну какой же ты упрямый!

Ах, если б знать, откуда что взялось.

И что куда ушло. Намного меньше

Чем я хотела, мне дано судьбой.

Быть с кем-то рядом, только не с тобой.

Хранить твой запах от забытой вещи.

Отдать сто мыслей за один лишь миг,

А лучше – за оставшиеся миги.

Без нас с тобой скучают наши книги -

Белянин, Кнышев и немного Кинг.

Тоска такая от безмолвной тьмы,

Что лезут мысли, но не те, что нужно.

Без нас с тобой скучает наша дружба.

А главное – скучаем сами мы.

Без флирта, без приколов, как вода

Стекают дни. Без снов, без откровений.

С тех пор, как отдалились наши тени,

Ничто не происходит никогда.

P.S. Вернись, останься, будь самим собой.

В конце концов, ну кто мужчина в доме?

И что еще случиться может кроме

Того, что мы не встретимся с тобой?

Да, мы расстались. Что еще сказать?

Что мы с тобою оба виноваты?

Мне наплевать! Вернись! Останься рядом!

Я так устала без тебя скучать!

Проходит ноябрь напрасно, Т.

Вгоняя в немую дрожь.

Я жду тебя в этот праздник

И знаю, что не придешь.

Дождем разошлись метели,

И ветер уже осип.

Ну где ты, на самом деле,

Упрямый, настырный тип?

Да к черту ее, погоду,

Весь этот нелепый дождь.

Я жду тебя больше года,

И знаю, что не придешь.

Хотел бы – нашел причину.

Так нет же ведь, недосуг.

Эх ты, а еще мужчина,

Эх ты, а еще, блин, друг!

Фантазия – только свистни -

Наводит тень на плетень.

Я жду тебя дольше жизни -

Весь этот нелепый день.

Ну зачем мне рыцарь, в самом деле?

На черта он нужен мне такой?

Ждать его сквозь бури и метели

С сентября до самого апреля,

Пить, гадать и врать себе самой?

Так ли нужно – белый конь, доспехи,

Благородство, честность, прямота?

Лучше вспомнить прожитого вехи,

И заштопав старые прорехи,

Осознать, что я сама не та.

Что не леди, и не королева.

Не наивна, даже не нежна.

Что давно плюю на взгляды слева,

И подумать честно если, девы,

На фига я рыцарю нужна?

Но ведь где-то точно бродит, бродит,

Не в доспехах и не на коне,

И не рыцарь, и не то, чтоб вроде,

Под метель растрепанных мелодий,

И никак не встретится он мне.

Да и то – ну где ему встречаться,

Если он живет в соседнем дне?

Мне бы пробудиться, разгуляться,

И самой себе хоть раз признаться

В том, что я опять живу во сне.

И совсем не рыцарь нужен мне.

Я все еще коплю ненужный хлам Т.

В своей душе. И покрывает иней

Еще один почти заживший шрам.

Еще одно потерянное имя.

Еще одно. И где-то глубоко

Оно падет. И вновь взорвется болью.

Еще одно. Как будто так легко

Терять и быть потерянной тобою.

Тихо двигались в прошлое стрелки часов. Т.

Время билось, разбилось, и пали осколки.

Слишком много придуманных мыслей и слов

Стали глупой причиной для глупой размолвки.

Слишком много молчанья, вранья и игры.

Слишком тяжкие сны. Слишком свежие раны.

Очень жалко, что мы с тобой оба правы.

И упрямые оба как стадо баранов.

Наш мелкий город с тысячью дорог Т.

(Не так как мы) готов был к этой встрече:

Одел свой день в холодный снежный ветер,

И разогнал прохожих – сколько смог.

Метель, как птица, билась в теплый дом,

Пугала нас зимой, но зря старалась.

Мы день, как опоенные, общались,

И ночь затем дышали в унисон.

Ну а потом, друг друга извиня

Во всем, в чем виноваты только были,

Мы обо всем с тобою позабыли

На целых три безумных зимних дня.

Безвременье сложилось в краткий срок,

Но нам с тобой обоим стало легче:

Мы знали – нам опять подарит встречу

Наш мелкий город в тысячу дорог.

Серый день в сером времени серого дня Т.

Под ногами прохожих посредственно тает.

Я устала от серости. Но у меня

Сил уйти, хлопнув дверью, опять не хватает.

И послушная я снова серо бреду,

Обреченная вечно – и завтра, и нынче

Быть как все, быть со всеми и быть на виду.

Накрахмалено -скучной и блекло-обычной.

Я стряхну с себя маски лишь в доме своем,

И включу рок-н-ролл, и сварю себе кофе,

И на скучный, промерзший стеклянный проем

Я легко нанесу узнаваемый профиль.

А потом, поздно ночью, почти в полусне,

Серость, быт и проблемы оставив за дверью,

Ты мне скажешь, что я не такая, как все.

И я так же, как все, в это глупо поверю.

Мы воруем друг друга у наших друзей, Т.

Ни дождя, ни апреля, ни сна не минуя.

Мы воруем друг друга у ночи, у дней,

У всего, чего можем друг друга воруем.

Нежность чувства, которому так много лет,

Заставляет забыться, забыть и отречься.

Мы воруем друг друга, плюя на запрет,

День за днем, ночь за ночью, за вечностью вечность.

Не боясь заблудиться, забыться, упасть,

Мы стремимся душою друг к другу сквозь тени

Чтоб немного насытить бездонную страсть

И общаться, общаться до самозабвенья.

Мы умеем сражаться, не чувствуя ран,

Мы умеем любить с тобой напропалую.

Мы друг друга воруем. Но кажется нам -

Это нас друг у друга с тобою воруют.

В осколках ледяных звенящей тьмы Т.

Переплелись безумье и безмолвье.

И встали, скалясь мерзко, в изголовье

Озлоблены, как псы цепные, сны.

У старых ран зажить надежды нет.

О, время, но ведь лекарь ты по роли!

Ослабь же хватку безнадежной боли

И дай надежде небольшой просвет…

Вот лужа обид. Я растаю в ней глупым осколком.

Забудусь и кану, но только не в вечность, а в грязь.

Без смысла, без сути, без возраста, да и без толка

Я быть перестану, обыденно в ней растворяясь.

Пустые надежды не греют, а только печалят,

Бескрылые сны никого никуда не зовут.

А горький коньяк, хоть давно по бокалам уж налит,

Не сможет порвать одиночества долгого пут.

Блажен кто не верует. Верить намного сложнее.

Блажен, кто нашелся, потерянных больше стократ.

Их камень за пазухой станет вдруг камнем на шее,

И сбудется худшее с точностью дважды подряд.

Ушедшие в вечность забудутся и позабудут.

Ушедшие в прошлое вновь исчерпают лимит,

А те, кто останется рядом, по-прежнему будут

Лишь лужицей мутной давно позабытых обид.