"Свадебный наряд вне очереди" - читать интересную книгу автора (Воронцова Марина)

СВАДЬБА, КОТОРАЯ НИКАК НЕ МОЖЕТ КОНЧИТЬСЯ

Грянул день свадьбы. Накануне мы суетились с приготовлениями, ожидая, что Эля Гаврилова заявит свои права на Шерера, – но напрасно. Настроение у меня было паршивое. Хотелось забраться под одеяло, воткнуть в магнитофон кассету и есть шоколадные конфеты из коробки.

– Не расстраивайтесь, – утешала меня Лика, сидя куклой между бегающими вокруг нее стилистами. Те махали кисточками со скоростью крыльев колибри. – Вы сделали все, что могли, и даже то, чего от вас никто не ожидал! Сами подумайте, раскрыли два убийства! Шутка ли! Папа до сих пор в шоке!

Только сегодня мне стала ясна вся грандиозность предстоящей свадьбы. Сначала – регистрация на Английской набережной. Шикарный белый лимузин дежурил у подъезда. Прочие машины мыли, полировали, украшали ленточками и цветами. Затем венчание в Александро-Невской лавре. Жорж хотел организовать прибытие на пароходе, но навигация, к сожалению, еще не открылась. Грандиозный ужин в "Европе", фейерверк, голуби, симфонический оркестр Мариинского театра… Не хватало только, чтобы фонтаны в парке Домового забили коньяком и шампанским. Более дорогого и бесполезного зрелища мне не приходилось видеть.

Мы с Николасм Ивановичем сидели на скамеечке в парке. Бронс изрыл весь английский газон перед нами мелкими ямками. Под землей явно прятались какие-то зверьки, и боксер пытался до них добраться… Садовник с немым ужасом смотрел на уничтожение жемчужины ландшафтного дизайна.

– Да ладно тебе, Сан Саныч! – пытался меня успокоить помощник. – Деньги нам заплатили! Наплюй ты на эту свадьбу. Они сами во всем разберутся. Если такой человек, – младший детектив обвел широким жестом усадьбу Домового, – хочет выдать дочку замуж именно за Никиту, значит, в этом есть резон. У него свои соображения.

– У меня не получилось, – я чувствовала себя пионером, подведшим звено. – Лика меня нанимала, чтобы предотвратить свадьбу и найти Элю… Кстати, а как твои приготовления к женитьбе?

– Ой, Сан Саныч, лучше не вспоминать, – помощник нахмурился.

– А чего так? – притворилась я. Людочка уже позвонила мне и сообщила о визите некой барышни бальзаковского возраста, которая сильно удивилась, застав Николая Ивановича в роли детектива. Они, старые знакомые, долго разговаривали, и младший детектив после разговора резко повеселел.

Натянув на себя черное платье от Шанель, уложив подарок в специальную коробку и вытащив букет из вазы, я приготовилась ехать на ужин в "Европу". Николай Иванович с Бронсом уже сидели в машине. На сей раз пришлось впихнуть их на заднее сиденье в моем "Мини Купере". Приезжать на свадьбу к Домовому на "Ниве" не "политкорректно".

Жених должен был прибыть с минуту на минуту. О свадьбе снимали фильм, причем работали профессиональные режиссеры, операторы, осветители, а позже предполагалось его монтировать и озвучивать. Марго сразу предложила выпустить ограниченное количество копий в прокат.

Сопровождающие машины и автомобили гостей построились кавалькадой за лимузином. Гости прогуливались вокруг, курили, обменивались впечатлениями. Я уже хотела выйти и сесть в машину. Надо узнать, собирается ли Николай Иванович еще жениться на Гусаковой. Но вспомнив, что Бронс сотворил с моим пальто, решила повременить. Чем меньше боксер меня обслюнявит и испачкает, тем лучше.

Лика сидела в гостиной, нервно теребя в руках перчатки. Я заглянула внутрь. Из угла в угол носился Жорж, оравший в мобильник.

– Где он?! Телефон не отвечает? Еще десять минут, и пополз весь график! Ты понимаешь, что в пять будет уже темно и голубей, к примеру, никто не увидит! На хрен я тогда их заказывал?!

– А тебе говорили! – всунула свои "пять копеек" Марго. На ней было длинное черное платье чулком, едва прикрывавшее тощую грудь и абсолютно не скрывавшее ног. Разрезы до пояса открывали малюсенькие атласные трусики и сетчатые чулки. Сегодня она курила через очень длинный мундштук.

– Щас, подожди, – бросил Жорж своему собеседнику и резко повернулся к Мирзоян. – Если ты еще хоть слово, хоть шепотом, хоть как скажешь!..

– То что будет? – Марго затянулась и выпустила дым в лицо церемониймейстеру.

– Я ее убью! – взвизгнул тот. – Не будь она свидетельницей, прямо сейчас придушил бы! Александра Александровна! – он обратился ко мне. – Вы тоже в черном платье! Как контрастно! Правда, не атласное, но все равно очень хорошо! Может, вы будете свидетельницей?! Я тогда вот эту стерву, – Жорж показал мобильником на Марго, вульгарно развалившуюся на диванчике, – смогу физически уничтожить!

– Это любовь, – вздохнула Лика, кивнув мне на ссорящуюся парочку, и подмигнула.

Василий Петрович выглядел спокойным, он сидел за столом для игры в шахматы.

Такой специальный столик из мрамора, на столешнице которого черным и белым камнем выложена шахматная доска. Золотые номера и цифры, обозначающие клетки, вдавлены в мрамор.

– А я вот так, – говорил он Бекетову, который, судя но снятым с доски белым фигурам хозяина, был уже близок к победе.

– Так нельзя, – спокойно ответил дворецкий. – Вам будет мат.

– А гак? – спросил Домовой.

– Конь не может прыгать буквой "Z", он ходит только буквой "Г", – почтительно сообщил Бекетов.

– Он у меня беспредельщик! – заявил Василий Петрович и поставил коня, куда наметил.

Лика обернулась к отцу.

– Папа! А что, если он вообще не придет? Ты отменишь свадьбу?

– Голову я его отменю тогда, – последовал мирный ответ. – Бекетов, предлагаю тебе ничью.

– Согласен, – кивнул дворецкий. – Я могу идти?

– Иди-иди, а где прокурор? Василий Петрович оглядел "зал торжественных приемов".

Через пару секунд к Домовому за стол подсадили прокурора. Василий Петрович пригнулся и начал тому что-то вполголоса объяснять. Прокурор дергал шеей и шумно вздыхал. Я чуть отклонилась назад и с любопытством прислушалась к разговору.

– Василий Петрович, я вас очень уважаю! Мы с вами давно знакомы! Требуйте от меня все, что угодно – только не это! Ну не могу я вас посадить, при всем желании не могу!

– А, – откинулся назад Домовой. – Значит, ты меня посадить все-таки хочешь?

– По долгу службы обязан хотеть, – нервно сглотнул прокурор, – но ни за что, Василий Петрович, ни за что! Да и какой судья решиться вам обвинительный приговор вынести? Пресса шумиху поднимет. Вы же в последнее время благотворительностью злоупотребляли – детским домам помогли, церковь построили, деньги на ремонт Русского музея выделили. Меня журналисты в порошок сотрут! И потом, с чего вы взяли, что вам следует находиться в тюрьме? Если это из соображений безопасности, если вам кто-то угрожает – давайте лучше их посадим! Почему, ради Христа, скажите, почему вы вдруг решили сесть в тюрьму?!

Домовой, со вздохом, положил руку на плечо прокурора.

– Никанор Исидорыч, тебе этого не понять.

– Если вы таким способом испытываете мою лояльность… – пробормотал прокурор, приложив руку к сердцу.

– Да ничего я не испытываю! У меня на твою лояльность абонемент. Просто хочу сесть в тюрьму. Зачем – не твоего ума дело.

– Послушайте, – прокурор начал оправдываться, – я ваше желание уважаю, но наша система, увы, насквозь бюрократична. Во-первых, на вас надо завести дело. Во-вторых, провести расследование. В-третьих, представить веские улики. В-четвертых, найти свидетелей. Без этого я не моту вас в тюрьму отправить!

– Но у меня же есть условная судимость!

– Но так вы же по ней давно амнистированы! – взмолился несчастный Никанор Исидорыч. – Забыли?

– Слушай, я сам признаюсь. При явке с повинной можно ведь завести дело.

– Так то, в чем вы признаетесь, еще доказать надо!

– Что за бред?

– Ну, а вдруг вы на себя наговариваете? Вдруг кто-то оказывает на вас давление? Следственные органы будут обязаны провести расследование в любом случае. И ничего не найдут, будьте уверены.

– Да ну! Взять хотя бы убийство вице-губернатора… – начал признаваться Домовой.

– За него Сейфулин уже второй год трубит, – прервал его прокурор, – вместе со всей махачкалинской преступной группировкой.

– Но мы-то оба знаем, что здесь-то он и ни при чем!

– Здесь – да, но остального на нем столько, что сидит он все равно по заслугам. И потом, сам понимаешь, что мне было дано указание зачистить вверенную территорию. К тому же заказ на вице-губернатора тебе от кого поступил? А? Он же проворовался в доску!

– Ладно, а вооруженный захват "Электрокабеля"? Я могу…

– Ничего не можешь, дорогой Василий Петрови-и-ч! – прокурор приложил к груди обе ладони крест-накрест.

– Но это же осуществила моя, как ты выражаешься, "преступная группировка" под непосредственным руководством меня! – воскликнул Домовой.

– А ты забыл, что все участники штурма за неделю до этого были приняты на службу в качестве судебных приставов?!

И захват ими осуществлялся на основании законного решения суда!

– Да какое оно законное?! – возмутился Василий Петрович. – Я за него сто пятьдесят штук заплатил!

– А это никого не интересует, – покачал головой Никанор Исидорыч. – Решение суда есть? Есть. Исполнение проводили судебные приставы? Приставы. Все по закону, Василий Петрович. Я, по идее, должен арестовать тех, кто сопротивление оказывал!

– Абсурд какой-то… – Домовой потер лоб рукой. – Ну а по мелочи? Организация преступного сообщества, хранение оружия, неуплата налогов? Между прочим, Аль Капоне за неуплату налогов посадили.

– Какие налоги, Василий Петрович?! – прокурор начал горячиться. – Ты же официально гражданин Каймановых островов! На основании чего с тебя налоги взимать?! На ношение оружия у тебя разрешение есть…

– А то, что дома?!

– Дома у нас теперь любой гражданин может целый арсенал держать для самообороны. Вы что о новом законе не слышали? Преступное сообщество тоже не подходит. Где оно? Нет никакого сообщества! Есть охранная фирма "Домовой и Ко", у которой лицензия в полном порядке. За пять лет – ни одного нарекания, только официальные благодарности!

– Блин… – в голосе Василия Петровича послышались нотки отчаяния.

Он несколько секунд глубоко дышал и вдруг выхватил пистолет!

– А если я тебя сейчас убью?! При свидетелях!

Прокурор вдавился в стул, поднял руки и прошептал:

– Тогда тебя некому будет сажать, Василий Петрович…

Домовой почесал дулом за ухом.

– И то верно. Твоя правда, Никанор Исидорыч. Ладно, живи пока.

Прокурор непроизвольно охнул и схватился рукой за живот.

– И-извините, а где здесь туалет? – спросил он сконфуженно.

– Там, – показал Бекетов. – Справа от центральной лестницы.

– Спасибо, – прокурора как ветром сдуло.

В этот момент к Домовому подбежала та самая Ника, что выдавала себя за Ингу Вербицкую в офисе "Медиа-стара".

– Василий Петрович, гости проявляют беспокойство. Спрашивают, состоится ли свадьба или можно разъезжаться.

Инга покосилась на меня.

– Зрас-сте, – она заискивающе улыбнулась и кивнула головой. Мол, простите, что так вышло…

– Какое разъезжаться?! Я им разъедусь! Всем сидеть, ждать жениха. Бекетов! Организуй там выпивку какую-нибудь. Только не перестарайся, а то весь дворец бракосочетаний заблюют.

Тут у Домового зазвонил телефон.

– Алло! – Василий Петрович нахмурился, потом изменился в лице, глаза вспыхнули яростным огнем, губы сжались, а кулак с грохотом опустился на шахматный столик. – Что?! Да ты хоть понимаешь, что смертный приговор себе подписал?! Ты, козел, петух недр… Ника, Бекетов и вы, Александра Александровна, за мной – шагом марш! Лика – ты оставайся здесь и помни: сегодня ты выйдешь замуж, чего бы мне это ни стоило!

Окончательно обалдевшая невеста развела руками, беспомощно раскрыла рот и, заикаясь, спросила:

– А что… что случилось-то? Кто звонил?

– Сиди здесь! Платье не снимать! Гостей поить! Никого с территории не выпускать! Хрен с ним, с дворцом, – отмоют! Ни впервой! Жорж!

– Боже, только не говорите, что жених застрял в пробке! – страдальчески заломил руки церемониймейстер.

Маргарита Мирзоян положила руку ему на спину и ободряюще похлопала.

– Задержи свадьбу! Не знаю как, но задержи! – заорал Домовой.

– Господи, что делать, что делать?! – заметался из стороны в сторону Жорж.

– Дай телефон! – Марго выхватила у него трубку, набрала номер и голосом, удивительно похожим на истеричный тембр Жоржа, сказала:

– Алло? Управление по борьбе с терроризмом? Говорит доброжелатель. Во дворце бракосочетаний на Английской набережной заложена бомба. Кто заложил? Я заложил. В знак борьбы с ущемлением гражданских прав сексуальных меньшинств! Пока вы не разрешите геям и лесбиянкам вступать в законные браки – свадебный терроризм будет продолжаться! Вы можете арестовать меня, но придут другие!..

Мирзоян не успела закончить свою речь, Жорж выбил у нее из рук аппарат и с диким визгом вцепился ей в волосы.

– Ах ты, ведьма!!!

– Спасибо бы сказал!!!

Чем закончится их драка, я не досмотрела. Ника схватила меня под локоть и потащила за собой. За начальницей службы безопасности, одетой в свободный брючный костюм и удобные туфли на плоской подошве, было не угнаться. Туфли на высоких каблуках и узкое черное платье не располагают к бегу по лестнице. Бежали мы, как выяснилось, в кабинет Василия Петровича.

– Значит так, у нас чрезвычайная ситуация, – сообщил Домовой, когда Бекетов запер двери. – Александра Александровна, вы, как человек, раскрывший убийства жены и – сына Гаврилова, тоже привлекаетесь к ее разрешению.

Василий Петрович вкратце изложил суть проблемы. Эльнур Фомич – управляющий "Оргсинтеза" – захватил в заложники Никиту Шерера и угрожает его убить, если Домовой не даст согласия на продажу комбината концерну "Роял Датч Шелл". В случае смерти наследника Гавриловых его доля отойдет государству. В этом случае Домовой, скорее всего, через некоторое время будет вынужден продать и свою часть, причем по смешной "балансовой" стоимости. Если Василий Петрович согласиться на продажу и подпишет договор совместно с Шерером, они получат четыре пятых от суммы контракта – это три с половиной миллиарда долларов. Себе Эльнур Фомич скромно попросил одну пятую, за труды – восемьсот семьдесят пять миллионов. Все необходимые документы пронырливый управляющий уже подготовил. Домовому он выделил час на раздумья, ровно через пятьдесят пять минут похитители позвонят осведомиться о принятом решении.

– Ты можешь определить, где они находятся? – спросил Василий Петрович у Ники.

– Только если они пригнали туда машину Никиты, – покачала головой та.

– Найди хотя бы машину, доложишь через пять минут.

Ника четко, по-военному, развернулась и бросилась исполнять указание.

– Бекетов, ты отвлекаешь гостей! Организовывай тут что угодно! Песни, танцы, пляски – чтобы никто не расходился. Тут наверняка какой-нибудь помощник имеется!

Дворецкий кивнул и удалился вслед за Никой.

– Признаюсь честно, – Василий Петрович сдвинул брови и серьезно на меня посмотрел, – не ожидал, что ты сможешь найти хоть что-нибудь на этого козла. Я был с самого начала уверен, что он не один действует. Мозгов маловато, да и кишка бы не выдержала. То, что Леню убили, я с самого начала знал. Даже искал преступника. Мои сыщики сказали, что действовал гастролер. Среди местных чистильщиков убийцы нет. Но что Кристину и Шурика прикончили – вот это была неожиданность. Я. на иностранцев грешил. Думал, хотят на мое решение о продаже комбината повлиять. Оказалось, что гнида среди своих торчала все это время. Вот гад! – Василий Петрович негодовал. – Ты ходила, все узнавала, где могли Элю держать, не видела? Кому еще была выгода от ее пропажи?

У меня перед глазами появился заколоченный дом в Кавголово.

– Еще уфологам. Они всякими фотографиями со дня ее пропажи торгуют.

– Поехали туда! Мы спустились вниз.

– А где Лика? – спросил Василий Петрович, оглядев зал.

– Отлучилась куда-то, – ответила Марго, прикладывая мраморную пепельницу к шишке на голове у Жоржа.

– Одна? – Домовой встревожился.

– Нет, к ней подошел какой-то мужчина, я его не знаю, на ухо сказал что-то, и они смылись.

– Как выглядел мужчина? – Василий Петрович сбежал вниз по лестнице.

– Не знаю, высокий, лицо до безобразия интеллектуальное, в костюме, – Мирзоян пожала плечами. – Свадьба-то будет или нет? Жоржу плохо уже.

– Будет тебе свадьба, – прорычал Домовой. – Ника!

– Машина Шерера стоит в его гараже. Дома его нет. Охранник в его доме сказал, что Никита вчера выбежал из квартиры, как сумасшедший, сел в какую-то машину и больше не возвращался.

Ника появилась так внезапно, что я вздрогнула.

– Что же его так напугало, родимого? – задумчиво пробормотал себе под нос Василий Петрович.

В этот момент у Ники на поясе отчаянно запищало устройство, похожее на пейджер. Она спокойно подошла к Домовому и тихонько сказала:

– Лика подает сигнал тревоги. Василий Петрович стремглав бросился наружу. Я схватилась за перила и мужественно сбежала но ступеням. Опять эти каблуки! На полянке перед домом я сразу заметила Николая Ивановича. Бронс сидел чуть подальше в позе "задумчивости". Садовник устроился поодаль на лавке, наблюдая, как собака гадит на газон, и нервно хихикал. Несчастный. Он, наверное, решил, что у него галлюцинация.

Среди деревьев, на краю парка мелькнуло что-то белое.

– Бронс, фу!!! – завопил Николай Иванович, но было поздно.

Боксер, прижав уши к голове, стремглав кинулся за белым пятном. Перцовка Карины не подействовала. Бронс по-прежнему питал особые чувства к людям в белом.

– Только бы догнал! – я сжала кулаки и запрыгала на месте.

Внезапно меня прошиб холодный пот. А вдруг у похитителя окажется что-нибудь серьезнее перцовки?!

– Коля! – заорала я, но младший детектив уже мчался за своим питомцем, высоко поднимая колени.

Гости недоуменно галдели, показывая пальцем на странный дуэт. Впереди летящий, как стрела, рыжий боксер, а за ним с немыслимыми украинскими ругательствами бежит пузатенький Николай Иванович.

Заведя машину, я вырулила из ряда и выехала на траву. В зеркало заднего вида, заметила, что из-под колес комьями вылетает земля, а за ревущей машиной остаются два широких коричневых следа. Садовник, промелькнувший справа, похоже, был близок к обмороку. Обогнав Николая Ивановича, я увидела, что Бронсик настиг Лику. Ее волок за руку странный долговязый субъект. Боксер, зажмурившись от восторга, подпрыгнул и завалил Домовую прямо в лужу! Мужчина вскрикнул и отскочил в сторону, спасаясь от брызг.

Я выскочила из машины и, ничего не соображая, накинулась на похитителя.

– Кто вы такой?! Отвечайте! – трясла его за грудки, как грушу.

– Прекратите! Вы мне костюм испортите! Я всего лишь хотел рассказать этой молодой леди, почему ей не стоит вступать в брак! Вот и все! – оправдывался субъект, пытаясь вырваться.

Но мои пальцы намертво вцепились в его лацканы, а каблуки провалились в сырую, парковую землю и намертво держались в почве. Сдвинуть меня с места мог только трактор.

– Ой, мама! – визжала Лика, которую Бронсик радостно облизывал и перекатывал в луже с боку на бок. – Он меня утопит! Фу! Собачка! Фу!

Подоспел задыхающийся Николай Иванович. Он оперся рукой о ствол первого же дуба и едва смог выговорить:

– Бронс, ко мне!

В следующий момент боксер уже смотрел на лежащего хозяина сверху вниз, стоя передними лапами у того на груди.

– Какая, однако, неугомонная собака, – заметил неизвестный похититель.

– Это точно, – согласилась я.

Через газон к нам ехал свадебный лимузин. Садовник горестно швырнул наземь кепку и метнулся прочь, вытирая глаза.

Лимузин остановился правым боком, оттуда выскочила Ника в сопровождении крепких молодых людей в черных костюмах. Они заломили пойманному товарищу руки за спину и всунули его в машину.

– Пришлось этого крокодила взять, чтобы никто не заметил, что мы тут захват проводим, – пояснила Ника, указывая на восьмиметровую машину.

– Да уж! На том краю поляны несколько сот человек стоят, лишившись дара речи. Определенно, никто ничего не заметил, – я вытащила каблуки из мокрого дерна.

– Не ерничайте, – смутилась начальница службы безопасности. – Жорж им всем сказал, что произошло похищение невесты. Мол, жених ее похитил и сейчас повезет в загс. Видите, они все по машинам рассаживаются? Марго и Жорж найдут, чем их занять до того момента, как мы Никиту найдем.

– Ой! Коля, позови Бронса!

Боксер скакал метрах в пятидесяти от нас, радостно грызя фату! Он запутался в шифоне и теперь с треском его разрывал!

– Черт, уберите же собаку! – зарычала Ника.

Охранник рядом с ней молча вытащил пистолет и прицелился.

– С ума спятил! – Ника опустила его руку. – Вот как надо! Фють-фють! Собачка! Иди ко мне! Мяу-мяу!

Никогда бы не подумала, что элитная охрана может так натурально мяукать!

– Не надо кошку! – зашипел Николай Иванович, но было поздно.

Бронс придавил передними лапами Нику и облизал ей все лицо от подбородка до лба.

– Между прочим, если бы не эта чудесная собака, тот ненормальный… – вступилась за Бронса Домовая.

– Можно вопрос, Анжелика Васильевна? – Ника отряхивалась от комков земли. – Чем он вас заманил?

– Он пообещал отвести меня к Эле.

– К Эле?! – спросили хором я, Николай Иванович и Ника.

Мы погрузились в лимузин и поехали обратно в дом. Только начальница охраны убежала. Ей позвонили и сообщили нечто волнующее. Во всяком случае, она побледнела и умчалась, не сказав ни слова.

Нас провели через потайной ход, чтобы не привлекать внимания. Мне в глаза бросился скелет в кандалах.

– Оригинальное дизайнерское решение, – я нервно кашлянула.

– Это не решение. Он здесь всегда был, – пробасил охранник. – Василий Петрович, когда особняк купил, просил внутри ничего не трогать.

Через десять минут мы уже сидели в кабинете у Василия Петровича. В дверь робко постучали. Бекетов открыл дверь, а через пару секунд подошел к Домовому и что-то прошептал тому на ухо.

– Слушай, а это ход… – Василий Петрович кивнул. – Пусть действуют. Лика, иди, переоденься. Ты вроде два платья заказывала?

– Другое мне не нравится, – заявила Домовая.

– Сейчас это никакого значения не имеет. Поедешь замуж выходить, пока мы тут разбираемся.

– Одна?! – изумилась девушка.

– Почему одна, с гостями, – невозмутимо ответил Василий Петрович.

– Пана, не хочется тебя расстраивать, но жених есть необходимое условие выхода замуж, – саркастически заметила Лика.

– Ну, где я тебе прямо сейчас жениха-то возьму?! – развел руками Домовой. – Мы над этим работаем. Поезжай, из лимузина не выходи. Пусть все думают, что ты там с Никитой. Если будет надо – попрыгай на сиденье и бюстгальтер в люк брось. Народ все поймет, не станет беспокоить.

– У всех свадьбы как свадьбы, – проворчала Лика, – расписались, обвенчались, напились. Через месяц развод отмечают. А у нас дурдом! Говорила я, надо все по скромному организовать. Этот позор увидели бы только мы одни!

Лика ушла, ругая Никиту Шерера и закон Мерфи, по которому все, что плохо началось, закончится еще хуже.

– Ну, дорогой товарищ, рассказывайте…

– Он не виноват! – раздался за дверь истерический вопль. – Не трогайте его! Это все я! Я воровала ваши картины! Наказывайте меня! Его не трогайте!

Домовой строго поглядел на Бекетова.

– Что творится у меня в доме?! Кто там за дверью?

– Это я – Люся!

– Пусть войдет! – крикнул Василий Петрович через дверь.

В кабинет ввалилась раскрасневшаяся, растрепанная Шилова. Ее белый воротник был с одного края оторван и болтался. В руках она держала холст, свернутый в рулон.

– Вот она! Не убивайте его! Это все я! Это я придумала подменять ваши картины! Он даже не знал, где я их беру!

Я уставилась на задержанного и, некультурно показав пальцем, заявила:

– Это профессор Косулин!

– Евгений Дмитриевич, – кивнул тот, – совершенно верно. А вы, должно быть, Александра Александровна Ворошилова.

– Вы что знакомы? – Василий Петрович окончательно перестал что-либо понимать. Он взял стоявший на столе графин с золотисто-коричневой жидкостью и налив себе полстакана, выпил залпом. – Ы-ых! До костей пробрало! – Домовой энергично встряхнулся.

– Заочно, – кивнул Евгений Дмитриевич.

И тут книжный стеллаж в углу кабинета пришел в движение. Я поежилась. Только привидений тут не хватает! Но из-за шкафа появилась Ника, держа за локоть полную женщину с черным мешком на голове. Интересно, сколько в этом доме потайных ходов?!

Домовой ошалело посмотрел на Бекетова и потянулся за второй порцией коньяка.

Ника молча сдернула мешок с головы женщины, и Василий Петрович, тихо охнув, налил себе полный стакан. Поднес его к губам, затем поставил обратно.

– Этого не может быть, – заявил он.

– Еще как может! – взвизгнула женщина. – Где этот мудак?! Я ему сейчас все…

Последовало красочное и эмоциональное описание некоторых особенно жестоких пыток средневековья на чистейшем матерном диалекте без единого вкрапления иных слов.

– …на суковатый кол без вазелина! – прорычала дама напоследок.

Я хлопнула себя ладонью по лбу.

– Эля! – и чуть не добавила: "Ну как Кинкос? Ты уже вернулась?" Без всякого сомнения, перед нами стояла Гаврилова – только сильно потолстевшая и чересчур бледная.

– Эля, – Домовой пришел в себя и бросился ее обнимать, – девочка наша дорогая! Ты где была?! Мы тебя обыскались!

– В подвале у вашего управляющего! За этим сенсационным разоблачением, последовало непарламентское описание надругательств, которые Гаврилова обещала учинить над Эльнуром Фомичом.

– Но как? – Домовой протер глаза. – Как ему такое удалось?!

– Из-за долбанного уфологического общества!

Даже не знаю, надо ли уточнять, что уфологам Эля пожелала самых кошмарных мучений. Особенно Мише. Гаврилова собиралась кормить его фотографиями НЛО до тех пор, пока они у Миши из ушей не полезут.

Ее рассказ о том, как она попала в подвал Эльнура Фомича, требовал переложения с матерного на русский. Оказывается, в прошлом году друзья-уфологи слезно попросили Элю поддержать их материально.

Но своих денег у девушки не было, а о том, чтобы попросить у отца на содержание МНОВВ не могло быть и речи. Тогда Миша, "ведущий эксперт", придумал историю с похищением.

Уличного освещения на окраинах Кавголово не бывало отродясь. Уфологи созывают со всей страны единомышленников на конференцию. Для того чтобы организовать "контакт", они ставят в кромешной темноте трактор с крюком, который должен будет поднять Элю в воздух. На девушку надели специальные постромки, чтобы пристегнуть крюк. К трактору приладили сто тысячеваттных люминесцентных ламп. Когда они вспыхивают разом, трактор никто не видит, а когда гаснут – тем более. Темнота хоть глаз выколи. Чтобы было не слышно, как трактор отъезжает, включают сирену. И потом утверждают, что системы ПВО округа тоже засекли НЛО. Планировалось, что Эля вернется через несколько дней.

Эти несколько дней Миша прятал ее в подвале своего дома. Там для девушки специально оборудовали комнату. "Похищение" возымело гигантский резонанс. К членам МНОВВ приезжали журналисты, иностранные эксперты, военные – и все охотно покупали фото – и видеоматериалы. Немного подпортили картину следы трактора на месте похищения, но Миша твердо стоял на том, что они появились до прилета корабля с планеты Кинкос. Видя, какой успех получила его затея, Миша уговорил Элю посидеть в подвале еще немного. Девушка соглашается, но уже весьма неохотно. А затем и вовсе устраивает бунт. Ей скучно, некомфортно и вообще все надоело. К тому же она поняла, что ее друзья-уфологи – просто-напросто шарлатаны.

Однако за время исчезновения жены, Никита вдруг понял, что может стать единоличным наследником Гавриловых. Эля ему не противна, но ее дикая ревность, постоянные разговоры о пришельцах, галлюцинации и злоба на весь мир причиняют определенный дискомфорт. Уловив колебания Шерера, Эльнур Фомич мгновенно нарисовал ему радужные перспективы. Получить наследство, продать часть "Оргсинтеза" и на вырученные деньги жить безбедно всю оставшуюся жизнь. Никита хочет в Австралию, Негоняйко-Наливайко – в Японию.

В результате, когда Никита забрал Элю от ломающего руки Миши, он не собирался везти ее домой. Он доставил жену на дачу к Эльнуру Фомичу. Из одного подвала девушка попала в другой. Предательство самого близкого человека привело ее в исступление. Никита попросил Негоняйко-Наливайко убить Элю безболезненно. Ввести ей наркотик или дать смертельную дозу снотворного. Но Эльнур Фомич решил подстраховаться. Мало ли что взбредет в голову Никите? Он сказал, что убил Элю, но на самом деле сделал для нее камеру со звуконепроницаемыми стенами и стальной дверью. Элю хорошо кормили, поставили ей телевизор, компьютер и даже душевую кабину. Постепенно она смирилась со своим пленом и целыми днями играла в компьютерные игры. Шерер был уверен, что ее нет в живых.

Эля рассказывала, волнуясь:

– Но я-то в полном порядке, сижу смотрю целыми днями телевизор! Все знаю! И вдруг что я слышу! Этот мудак собирается жениться на вашей, простите, идиотке! Да еще и по любви! Он сразу на нее глаз положил! Я помню! А она перед ним своей … вертела, только из штанов не выскакивала! Да я ей все волосы повырываю, кошке драной! Пусти! – последнее относилось к Нике.

Но начальница службы безопасности крепко держала Гаврилову, заломив той на всякий случай руку.

– Что она несет? – Василий Петрович растерянно поглядел на меня.

Я лихорадочно соображала – сказать ему про наш сговор с Ланой Попенхайен, или не стоит.

– Ну, она-то откуда знает?! – подал голос с дивана Николай Иванович. Он держал в руках бокал с коньяком. Напиток был расставлен в графинах по всему кабинету Домового. Судя по благодушному выражению лица, младший детектив уже успел под шумок выпить не один бокал. – Мало ли что болтает девица, у которой инопланетяне жир откачивали? У нее ж "не все дома"!

Только благодаря железным мускулам Ники помощник Яретенко остался жив. Эля дернулась вперед с рыком:

– Я тебе сейчас покажу не все дома! Ой! Пусти, ведьма! Руку мне сломаешь!

– Сломаю, в случае необходимости, – заверила ее Ника.

– Сломает, будь уверена! – подтвердил с дивана Николай Иванович.

Бронс залез на кожаный диван Домового и развалился кверху лапами. Он выпачкал в грязи кучу народа, и его круглая морда светилась от счастья.

– Это кто там мой коньяк глушит? – Василий Петрович показал пальцем на младшего детектива. – И что за кабыздох на моем диване?!

– Мой помощник со своей собакой, – мне стало ужасно жаль Домового. – Эта собака, кстати, задержала Евгения Дмитриевича.

– А-а, – Домовой несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, потом залез в ящик стола и вытащил пачку таблеток. Я успела разглядеть надпись на упаковке "Прозак". Знаменитый американский антидепрессант. – Тогда пускай лежит. А помощнику вашему, по-моему, уже хватит! Он еле сидит.

– Я, между прочим, пенсионер, – обиделся Николай Иванович. – Мне крепко сидеть здоровье не позволяет.

Домовой глубоко вздохнул, извлек из блистера две капсулы, положил в рот и запил коньяком.

– Так, – он положил ладони на стол, – я этот бардак больше терпеть, не намерен. Вернемся к нашей свадьбе. Ника, где ты нашла Элю?

– Она сидела в машине недалеко от наших ворот, пыталась скрыться, но ребята ее задержали. Сразу меня вызвали. Случай сами понимаете…

– Как ты сюда попала? – обратился к девушке Домовой.

– Он привез, – Эля показала на Косулина.

– Зачем? – Василий Петрович обернулся к профессору.

Тут отмерла Люся, которая всю сцену стояла за спинкой кресла своего любовника.

– Женя, я не понимаю… – пролепетала она.

– Перестань звать меня Женя, – прошипел Косулин, – я же просил не афишировать наши отношения! Еще не хватает, чтобы мои знакомые узнали о моем романе с горничной!

Люся закрылась руками и вскрикнула, будто получила пощечину. А у меня появилось желание двинуть Косулину по его холеной физиономии чем-нибудь тяжелым. Но я пошла цивилизованным путем:

– Роман с горничной – это еще ничего, дорогой Евгений Петрович. Вот когда ваши знакомые узнают, что. вы вор…

– Кстати, мы к этому еще вернемся, – Домовой погрозил профессору пальцем. – А сейчас, будьте любезны, объяснить, зачем и откуда вы привезли сюда Элю?

– Она… она… – Косулин замялся.

– Этот гандон с ними заодно, – разрешила его сомнения Гаврююва.

– Я бы попросил! – возмутился Косулин. – Эта хамка, право, заслуживает, чтобы ее ликвидировали!

– Чья бы корова мычала! – дернулась Эля. – Хотел за мой счет дважды одной и той же коллекцией поживиться? Василий Петрович, ты хоть знаешь, что у тебя горничная, его любовница, картины ворует?! Те самые, что вам Никита продал, папы моего коллекция.

– Нет, это для меня новость, – нахмурился Домовой.

– А это еще не все. Он сегодня приехал к вашему долбанному управляющему и потребовал у того сто штук зеленых за молчание. Мол, он догадался, что в подвале сижу я. Ага, догадался! Я через охранника записку передавала. Ко мне тюремщика приставили немого, чтоб чего не сболтнул, ха-ха! В общем, я этому калеке еле-еле втолковала, чтобы отдал бумажку любому человеку, который в дом случайно зайдет. Ну этот дурак и отдал! Профессор чай не лох! Быстро сообразил, как гешефт сварить! Приперся шантажировать Эльнура Фомича, чтоб ему всю жизнь на лекарства работать. Короче, ваш управляющий, гнус поганый, вот этого профессора повел в подвал. Говорит, сейчас, мол, убедишься, что там никого нет. Повел его ко мне. Тоже, наверное, хотел запереть, сволочь. Только я уже со стулом возле входа караулила. Начисто о голову этого идиота, управляющего вашего, разломала. Этому манерному козлу, – Гаврилова показала на Косулина, – обещала коллекцию картин подарить. Она же моя! Шерер незаконно наследство получил!

– Но отчего ты сама не пришла?! – недоуменно приподнял брови Домовой.

– Ага! – кивнула Эля. – Разбежались! Откуда я знаю, что у вас на уме?! Может, вы, ради счастья своей доченьки меня из АКМ бы шарахнули!

– Эля! Как ты могла так обо мне думать! – трагично воскликнул Василий Петрович. – Ты же мне как дочка! Я тебя удочерить хотел, если найду!

– Быть сестрой вашей курвы?! – Эля уперла свободную руку в бок. – Да я лучше обратно в подвал полезу.

– Ну в подвал, так в подвал, – разозлился Домовой. – Я к тебе с распахнутыми чакрами, а ты мне в них наплевала! Говори, где Шерер и Эльнур Фомич!

Тут у Домового зазвонил телефон.

– Что еще? – крикнул он в трубку. – А, Лика… Слушай, тут в общем все само собой решилось. Не надо тебе в загс ехать. Скажи всем, что свадьба по техническим причинам отменяется. И церемони… це-рем… короче, педику этому чего-нибудь успокоительного дайте.

Выпив еще полстакана коньяка, Домовой поднялся.

– Поехали! Эля, говори, где эти уроды окопались.

– Я думаю, что они на полпути в аэропорт или к финской границе.

Гаврилова не успела договорить, телефон Василия Петровича зазвонил снова.

– Алло! – рявкнул тот в трубку. – А это ты, Эльнур Фомич… Я про тебя и забыл. Хорошо, я на твои условия согласен. Куда приехать? Ага. Понял. Выезжаю.

Сунув мобильник в карман, Василий Петрович закрыл глаза ладонью и хмыкнул.

– Господи! Где были мои глаза, когда я такого идиота управляющим брал? Ника, Александра Александровна, Бекетов – со мной. Прокурора тоже в машину проводите, может понадобиться. И профессора давайте на всякий случай. Для комплекта. Чтоб вся банда в сборе. Остальным кушать свадебный торт и пить до утра.

Элю Гаврилову пришлось увезти, вколов ей какое-то снотворное. А мы, забравшись в свадебный лимузин, покатили в направлении Репино.