"Свадебный наряд вне очереди" - читать интересную книгу автора (Воронцова Марина)

ДОКТОР "НЕ БОЛИТ"

Я повернула ручки смесителя. Кран неожиданно зафырчал, в трубе послышалось бульканье, и мне на руки полилась маслянистая жидкость. По раковине расползлись радужные пятна. Бензин! Что с нашими коммунальными службами?! Рукав не к той трубе приварили? Хотя если бы они вздумали орудовать сварочным аппаратом в непосредственной близости от бензинового потока, случился бы такой взрыв, что новостные программы только о нем и рассказывали.

– Черт, – выругавшись себе под нос, я полезла в ванную. Надо же как-то отмыться!

Почему-то в голове настойчиво вертелись мысли о богатстве российских недр и о том, как тяжело, наверное, выпрашивать иностранные кредиты на бедность, когда у самих бензин из кранов бьет. Кран в ванной тоже выплюнул густую коричневую массу. Нефть! Откуда-то донеслись звуки Вивальди, "Времена года. Весна". Меня внезапно объял ужас. Почему-то стало казаться, что вот-вот в дверь вломится Никита Шерер, размахивая ножом, как Норман Бейтс в фильме "Психо" Альфреда Хичкока. Вивальди становился все громче и громче, страх становился все сильнее и сильнее. Я завопила во все горло и…

Проснулась.

Электронный будильник на тумбочке рядом с кроватью заливался симфоническим оркестром. "Весна" заканчивалась, подвигалось "Лето". Обычно Вивальди мне нравился, но только не в это утро. Вытерев пододеяльником холодный пот со лба, я встала. Мягкая ночная рубашка, похожая на длинную майку, противно прилипла к телу.

В ванной из кранов, по счастью, полилась нормальная, прозрачная вода. Даже без специфического металлического запаха, который в последнее время появился у водопроводной воды в городе. Умывшись, приняв душ, я надела серый брючный костюм из тонкой шерсти и черный бадлон. Волосы лишь заколола – было не до создания образа.

Открыв свою тетрадку, я записала:

1. Узнать, был ли у Гавриловых семейный врач или специалист, у которого наблюдалась Эля.

2. Изучить официальный отчет об исчезновении девушки.

3. Выяснить, как погибла Кристина Федоровна Гаврилова, мама Эли.

4. Поговорить с Гришей, свидетелем того, как погиб Александр Гаврилов, брат Эли.

На завтрак подавали ванильные гренки, свежеотжатый апельсиновый сок, фруктовый салат и кофе. Слава богу, утренний прием пищи у Домовых проходил по индивидуальному графику. Василий Петрович так и не возвращался со вчерашнего дня, а Лика еще спала.

Я устроилась в уголочке стола с добытыми у МНОВВ материалами. В каждом журнале имелись подробные рассказы очевидцев о том, как пропала Эля. Все они повторяли друг друга и то, что я уже слышала: яркий светящийся шар появился в воздухе, туда втянуло девушку, и все исчезло. Эля стояла как вкопанная, неподвижно, словно впала в транс, потом ее подняло в воздух, она вроде как сопротивлялась, а затем исчезла в световом потоке. Все эти события были подробнейшим образом прокомментированы. Некий Джон Стейнбек, президент Бруклинского уфологического общества, заявлял, что подобные случаи случаются сплошь и рядом. Но уникальность "русской аномалии" в том, что у свидетелей не произошло обычной амнезии. Далее исследователь почему-то перескочил на передовые достижения России в области исследования космоса. Общий вывод – русские контактируют с инопланетянами и выработали своеобразный иммунитет. Они, мол, вдвое чаще видят инопланетных гостей и вчетверо чаще вступают с ними в контакт.

Официальный отчет был испещрен "комментариями" Миши на полях. Все в духе "посмотрите, как наша милиция издевается над здравым смыслом". У милиции была одна генеральная версия – участники конференции нажрались какого-то галлюциногена и поимели совместную галлюцинацию. На месте исчезновения Гавриловой, правда, обнаружили следы ее обуви, два ее волоса и следы от тракторных гусениц. Может, ее трактор похитил, а не пришельцы?..

Однако план моих действий требует навестить доктора. Наверняка у Гавриловых был семейный врач. Всезнающий Бекетов должен где-нибудь хранить его номер. Только где в этом гигантском доме найти телефон? Выйдя из столовой, я обнаружила за дверью Люсю. Она поздоровалась со мной так спокойно, будто все вчерашнее было сном.

– Извините, а где найти телефон?

– Сейчас принесу.

Через минуту мне подали трубку. Я вытащила из своей тетрадки для записи наблюдений визитку Бекетова и набрала номер.

– Алло, Юрий Михайлович? Это Александра Александровна.

– Чем могу быть полезен? – ответил мне бесстрастный голос секретаря.

– Вы случайно не знаете, у какого врача могла лечиться Эля Гаврилова?

– Знаю, у их семейного врача. Леонид Аронович Шац. Телефон есть в общей алфавитной книге. Скажите Люсе, она его для вас найдет. Еще что-нибудь?

– Нет, спасибо.

– Приятного вам дня. Бекетов отключился.

Пока Люся искала номер доктора Шала, я продолжала, стиснув зубы, читать статьи про Элю. Очень хотелось найти хоть слово про Никиту, но о супруге Гавриловои не писали.

– Пожалуйста, – Люся положила рядом со мной бумажку. – Телефон, который вы просили.

– Спасибо.

– Не стоит благодарности.

Я подумала, что, если Василий Петрович и вправду хочет научить дочку хорошим манерам, ему стоит обратиться к собственной прислуге.

Леонид Аронович ответил почти сразу.

– Слушаю вас, – голос доктора был настолько глубоким, бархатным и располагающим к доверию, что немедленно хотелось к нему обратиться.

– Меня зовут Александра Александровна Ворошилова, – сказала я. – Ваш номер мне дал друг – Василий Петрович Домовой. Мы бы хотели иметь семейного врача, можно ли встретиться?

– Разумеется, – последовал ответ. – Когда вам удобно?

– В любое время, – пропела я в трубку. Светской даме положено бездельничать, следовательно, проблемы с расписанием у нее нет.

– Может быть, вы подъедете ко мне к двенадцати? – спросил Леонид Аронович. – Клиника "Медконсалт", это в самом центре, на Казанской улице.

– Ах, было бы чудесно, – ответила я. – Непременно буду. До встречи.

– Рад нашему знакомству, – продолжал источать мед доктор.

Отложив телефонную трубку, я опять уставилась на фотографии. Что-то мне в них не нравилось, но что именно, непонятно.

– Куда намылились? – раздался за спиной хриплый Маргошин голос.

– У меня сегодня запись к врачу, – выдала я правдивый ответ.

– Значит, на день рождения с нами не пойдете? – последовал неожиданный вопрос.

Мне осталось только ответить "по-еврейски":

– А надо?

Марго тяжко вздохнула. При дневном свете и без косметики она казалась младше своих лет. Ей можно было бы дать лет пятнадцать, в крайнем случае – шестнадцать. В халате и тапочках Мирзоян выглядела милым уставшим подростком.

На завтрак она спокойно умяла три рогалика с джемом и запила их какао. Ума не приложу, как ей удается оставаться стройной при такой "диете". Видела бы это Алина Крымник…

– Если бы Алина видела, что ты ешь на завтрак!

– Не, – мотнула головой Марго, – этим ее не удивишь. Она сама жрет, как мамонт, только в перерывах между блюдами к унитазу бегает. Булимия у нее. И вообще она стерва. Василия Петровича окучивает уже год. Лику терпеть не может. Она ему мозги песочит, мол, надо дочку замуж выдать. Думает, что так от нее избавится. Фиг там был! Мне Лика сказала, что она специально здесь жить останется.

– Никита в курсе этих планов? – уточнила я.

– Не-а, он после свадьбы хочет в кругосветное путешествие отправиться. По всяким экстремальным местам. Где не ступала нога человека. Джунгли, горы, пустыни. По-моему, такой круиз не в кайф, но мое мнение в попе. Хотя адреналин – хорошо. Острые ощущения, и все такое прочее. Никита вообще предлагал расписаться во время затяжного прыжка с парашютом. Какой-то его друг так, типа, первую брачную ночь провел.

Я чуть не подавилась. То есть молодой человек уже запланировал потенциально опасные мероприятия. Если Лику в амазонской сельве случайно придушит анаконда – это будет выглядеть как несчастный случай!

– Ладно, мне пора, – я осторожно выбралась из-за стола. – До вечера.

– Пока, – Марго положила голову на руки, распластав их по столу. – У всех свои заботы…

Только я выехала за ворота, мобильный разразился симфонией № 9 Бетховена.

– Сан Саныч! Ты где?! – прокричал мне в ухо Николай Иванович.

– Еду на Казанскую улицу, а что?

– Слушай, я вчера попросил Ирку, внучку мою, в Интернете поискать что-нибудь про Гавриловых. Она нашла всякие статьи газетные за тот период. В принципе ничего нового. Одна только статья интересная. У Гаврилова якобы давно длится роман с какой-то московской бизнес-леди. Там никаких имен, но сказано, что от этого брака ребенок имеется.

– Коля, если ты клонишь к тому, что в этом деле есть еще какая-то заинтересованная сторона, то почему они до сих пор не заявили никаких прав на наследство?

– Не знаю, Сан Саныч, но думаю, надо эту женщину попробовать найти.

– Надо, Коля. Возьми у Люды деньги на орграсходы и поезжай в Москву. В какой газете была статья?

– В "Аргументах и фактах". Позвоню в редакцию, попробую с автором побеседовать.

– Как вчерашний чай с будущей тещей?

– Ой, Сашка, и не спрашивай, – тяжко вздохнул Николай Иванович. – Я дотуда не доехал. Маринка все узнала, говорит, Люду нашу встретила в магазине, и та ей про Екатерину Львовну рассказала. Колывановой я уже внушение произвел за болтливость. Что было! Маринка грозилась маму вызвать. Представляешь, что будет, если Эмилия узнает?

– Представляю! Масштабы предстоящих человеческих потерь не поддаются оценке.

Бывшая супруга Николая Ивановича патологически ревнива. Даже когда их брак был уже официально расторгнут, младший детектив смертельно боялся попасться ей на глаза в обществе какой-либо женщины. Однажды к нему подошла соседка-пенсионерка с просьбой помочь ей донести до дома картошку. В гастроном завезли польскую, отборную, чистую, в бумажных пакетах. Очередь моментально выстроилась на километр. Люди занимали ее ио два-три раза, потому что в одни руки давали не больше пяти килограммов. Некоторые вызванивали родственников с работы, чтобы брать на двоих. Кто не знает, в Североморске хорошая картошка, не гнилая и не мороженая, была в жутком дефиците. Так вот, Николай Иванович вышел из магазина со злополучной бабулей, держа в одной руке свои пять килограммов, а в другой – ее. Было скользко, и старушка уцепилась за локоть соседа. И тут они нос к носу столкнулись с Эмилией Ивановной. Что было! Стоявшие в очереди такого не ожидали. Польский картофель плюс бесплатное шоу! Над толпой пронеслось трубное: "Извращенец! На старуху польстился?!"

Бедная бабушка! Она прокляла тот миг, когда решила воспользоваться бывшим мужем Эмилии Ивановны в качестве тягловой силы! Увидев, что на нее летит разъяренная "валькирия" (а Эмилия Ивановна ростом метр семьдесят восемь и весит порядка ста пятидесяти килограммов), старушка драпанула так, что могла установить мировой рекорд в стометровке по льду. Николай Иванович, дабы избежать лишних проблем, покинул поле боя, предоставив ситуацию милиционерам, оказавшимся в очереди. Соседку привез домой милицейский "уазик" примерно через два часа. Она молча забрала у Яретенко картошку и год с ним не разговаривала. Воображаю, что будет, если Эмилия Ивановна узнает о встречах бывшего мужа с генеральшей Гусаковой! Учитывая, что Екатерина Львовна – единственная, кто давал Эмилии перцу, трудно даже предположить ее реакцию.

Помощник обещал позвонить мне, как только что-нибудь выяснит о таинственной любовнице Гаврилова.

Возле Казанского собора оказалось до странности мало машин. Как всегда, вместо того чтобы сосредоточиться на деле, я пожалела, что жемчужина русского классицизма работы архитектора Воронихина так плохо выглядит. Сейчас трудно представить, но настоящий цвет собора – желтый. А то серое, мрачное здание, которое мы привыкли видеть, результат отсутствия какого-либо ухода.

Припарковавшись, я вышла из машины и чуть было не вскрикнула. Передо мной, как из-под земли, вырос грязный цыганенок лет десяти.

– За машиной поглядеть не надо? – хмуро спросил он. – Мало ли что случиться может…

– Надо, – я моментально сунула шантажисту двадцать рублей.

Объясняю, почему "шантажисту". В последнее время питерские беспризорники выдумали оригинальный способ зарабатывать. Они дежурят на парковках, предлагая "приглядеть" за автомобилями. Если откажешься, то по возвращении найдешь свою машину с проколотыми шинами, исцарапанными боками или разбитым зеркалом. В случае, если сразу сдашься и предложишь десять-двадцать рублей за "пригляд", добрые мальчишки тебе стекла протрут.

Клиника доктора Шаца располагалась на втором этаже престижного офисного центра. На "рецепшине" сидела миловидная сестричка.

– Ворошилова, к Леониду Ароновичу, – я скорчила недовольную капризную мину и положила перчатки на стойку.

– Пожалуйста, – кивнула девушка. – До конца по коридору, последняя дверь. Там увидите табличку.

Доктор Шац оказался очень приятным мужчиной лет сорока пяти. Черные волосы с проседью, очки в золотой оправе. Дорогой галстук и белоснежный халат. Хорошо, что Бронсика со мной нет.

– Александра Александровна? – уточнил он, усаживая меня в удобное кожаное кресло.

– Она самая, – кивнула я.

– Итак, что вас ко мне привело?

– Честно говоря, не знаю, как начать. У меня есть дочка. Ей девятнадцать лет. В последнее время с ней творятся странные вещи! Она перестала есть, разговаривает с кем-то, хотя я знаю, что в ее комнате никого нет! Мне кажется, она слышит какие-то голоса. Я бы очень хотела ей помочь, но не хочу, чтобы о ее болезни стало известно, – чуть склонившись вперед, я с самым серьезным и конфиденциальным видом добавила:

– Мне кажется, у нее начинается шизофрения.

Леонид Аронович сложил руки на животе и отвел глаза.

– Я понимаю ваше беспокойство, но в таких случаях было бы верным обратиться к узкому специалисту. Надеюсь, вы понимаете, о ком идет речь?

– К психиатру?! – я изобразила ужас.

– Именно, – кивнул Леонид Аронович. – Могу рекомендовать вам хорошего врача.

– Но я не думаю, что все так страшно, – возразила я. – Она всегда была странной девочкой, фантазеркой. В детстве она убеждала меня, что видит гномов. Дети часто выдумывают что-то подобное. Может быть, и сейчас…

Вы не можете ставить диагнозов, – сухо оборвал меня доктор. – Возможно, с вашей дочерью ничего серьезного. Но может быть и так, что у нее развивается некое расстройство. Современная наука располагает средствами купировать такие вещи в начальной стадии, когда лечение может быть проведено успешно. Болезнь может отступить и долгое время не давать знать о себе.

– Я была бы очень благодарна!

Шац нацарапал на маленьком листочке бумаги имя, телефон и протянул мне.

– Платов Георгий Дмитриевич, – прочитала я вслух и радостно воскликнула:

– Это тот самый, к которому вы направляли Элечку Гаврилову? Чудесный доктор!

Леонид Аронович переменился в лице. Его черные густые брови сошлись на переносице.

– Кто вы такая? – резко спросил он, уставившись на меня злым немигающим взором.

– Александра Александровна Ворошилова, – я непонимающе захлопала ресницами, – вы сами назначили мне встречу!

– Что вам нужно?

– Я же объясняю! У меня дочка…

– Хватит! – взревел Леонид Аронович. – Вам что, показалось мало тех денег, которые я уже заплатил?

– Не понимаю, – залепетала я, изображая полную кретинку, – вы мне? А я думала, что пациенты платят вам! Но мне это еще только предстоит…

– Прекратите ломать комедию, – процедил сквозь зубы разъяренный Шац. – Я устал от ваших дурацких игр. Прекратите посылать мне письма!

– Какие письма?! Доктор, и-извините, но вы сами не пробовали консультироваться у этого своего знакомого? – я показала на листочек с координатами доктора Платова.

– Я не выпущу вас из этого кабинета, пока вы не скажете, кто вас послал! – Леонид Аронович поставил стул перед дверью, скрестил руки на груди и сел. – Слушаю.

Я соображала, как мне следует себя повести, чтобы не напугать милейшего доктора. Вдруг он захлопнется, как дверь перед носом, и ничего не расскажет. Потом решила, что лучшая тактика – это правда, вытащила из сумки удостоверение и протянула Леониду Ароновичу.

– Вот.

– Частный детектив? – доктор вздрогнул.

– Я расследую обстоятельства исчезновения Элеоноры Гавриловой.

– Элечки? – удивился Шац. – Но кто мог… Насколько я знаю, у нее больше не осталось родных. Кто вас нанял?

– Ошибаетесь, у нее остался бывший муж.

– Вас нанял Никита? – лицо Леонида Ароновича стало похожим на каменную маску. Он встал и отвернулся. – Не смею вас более задерживать. Вы не имеете права меня допрашивать.

– Нет, меня наняла Анжелика Домовая, – спокойно пояснила я. – Суть в том, что Никита, бывший муж Эли, теперь собирается жениться на ней. Моя клиентка хотела бы знать, при каких обстоятельствах погибла предыдущая мадам Шерер.

– Эля погибла? – доктор нервно хрустнул пальцами. – Но я слышал, что она просто исчезла. Тела ведь не нашли?

– Нет, но свидетельство о смерти выдали.

Шац снял очки и потер переносицу.

– Знаете, в последнее время я уже ничему не удивляюсь. У пластических хирургов сейчас шутка в ходу. Кто их главные конкуренты, знаете?

– Нет.

– Паспортистки. Меняют хоть возраст, хоть пол – за полчаса и двадцать долларов.

– Так что, вы знали, что у Эли Гавриловой есть психические отклонения? – я вытащила из сумки сигареты.

– Извините, здесь не курят, – остановил мою инициативу доктор.

Я убрала пачку обратно, изо всех сил борясь с инстинктом противоречия. Когда мне что-то запрещают, тут же до зубовного скрежета хочется это сделать. Когда выйду – сяду в ближайшей кофейне и выкурю две сигареты подряд.

– Эля действительно была больна, – после минутной паузы сказал Шац. – Не знаю, откуда вам это известно. Ее заболевание носило вялотекущий характер. Даже родители ничего не замечали. Они считали ее аутичность и странность суждений невинным чудачеством. К примеру, однажды я ее спросил: что значит "куй железо, пока горячо"? Эля посмотрела на меня, как на дурака, но все же ответила. Мол, железо поддается обработке только в раскаленном состоянии, когда связи между его молекулами становятся пластичны. Понимаете? Она не улавливала переносных смыслов! Кроме того, отличалась удивительной эмоциональной тупостью, а родители считали, что у нее такой спокойный характер. Я пытался несколько раз заговаривать с Кристиной Федоровной, матерью Элечки, об этом, но она не хотела меня слушать.

– Вы знали, что у нее был шизофренический шуб? – спросила я.

– Подозревал, – ответил Леонид Аронович. – Ее мать сообщила, что Эля уже несколько дней ничего не ест, проявляет беспокойство, запирается в своей комнате. Я приехал и увидел, что девочка заткнула себе уши и нос берушами. Она категорически отказывалась от осмотра. Заявляла: "Вы их напугаете, они разбегутся, и я останусь толстой!" По правилам, я должен был настоять на вызове специалиста или самостоятельно пригласить его к Гавриловым, но…

– Это не те люди, которые потерпят такое самоуправство, – закончила я.

– Именно. Гаврилов настоял, чтобы я выписал Эле лекарства и никому не рассказывал о случившемся. Само по себе это не преступление. Но когда Эля познакомилась с Никитой, он увлек ее идиотскими уфологическими байками. Это стало роковым событием. Как вам объяснить? Попав к этим аферистам, а я настаиваю именно на таком определении, Гаврилова получила псевдоподтверждение своих галлюцинаций. Поймите, шизофрения довольно странная вещь. Загадка, которая внутри мозга. Все, что она являет – события, люди, ощущения, – кажется больному реальным. Но если он в какой-то момент сможет найти логическую ошибку, то бредовая конструкция разрушится. К примеру, женщина считает, что у нее есть сын. Она его видит, физически ощущает прикосновения. Разубедить ее в наличии ребенка невозможно. В остальном пациентка остается нормальной. Ориентируется в пространстве, во времени, поддерживает рабочие и дружеские связи. Ее муж, знакомые и родственники постепенно мирятся с ее болезнью и даже подыгрывают. Расспрашивают о воображаемом сыне, здороваются с ним. Фармакологическое лечение никакого эффекта не дает. И вот однажды наша больная разговорилась в очереди с другой женщиной, нормальной. Та пожаловалась, что ее мальчишка вырастает из вещей так быстро, что приходится каждые полгода обновлять его гардероб. Больная задумалась и вдруг сообразила, что ее сын не растет! Что он уже несколько лет подряд остается семилетним мальчиком! Верите или нет, но с этого момента она перестала галлюцинировать и совершенно излечилась. Конечно, понадобилась терапия. С Элей все произошло с точностью до наоборот. Когда Никита отвел ее к уфологам, она нашла столько подтверждений своим бредовым измышлениям, что болезнь стала развиваться полным ходом. Девушка слышала голоса, бывала на планете…

– Кинкос, – подсказала я.

– Вот-вот, откуда вам известно?

– От ее друзей-уфологов.

– Вы были у этих ненормальных?

– Да, но у меня не сложилось впечатления, что они ненормальные. Скорее, обычные мошенники. Для них эти фотографии, статьи, конференции, шумиха вокруг инопланетян – форма заработка.

– Только не для Эли! – усмехнулся доктор. – Она искренне во все это верила, негодовала, что другие считают ее ненормальной. У нее никогда не было добрых отношений с родителями и братом, а после этого случая стало совсем плохо. Однажды она сказала мне вполне серьезно, что готова убить их всех.

– Вы кому-то об этом рассказывали? – я тут же вспомнила о несчастных случаях на свадьбе Гавриловой.

– Да, пытался. И Леониду Аркадьевичу, и Кристине Федоровне, но все тщетно.

– У Гаврилова была вторая семья? Шац встал и отошел к окну.

– Это не имеет отношения к делу. Я думаю, что была, но ничего о ней не знаю.

Несколько раз он разговаривал при мне с какой-то женщиной. Так говорят только с женой. Учитывая, что Кристина Федоровна в этот момент спала, она никак не могла позвонить.

– Последний вопрос, доктор. Я прочитала, что мать Эли умерла от передозировки. Вы знали, что она принимает наркотики?

– Естественно, знал, – раздраженно ответил Шац, – за кого вы меня принимаете! Принимала давно и не хотела лечиться. Леонид Аркадьевич ждал, пока… В общем, пока случится то, что случилось. Он не устраивал по этому поводу никаких скандалов. У него было чувство вины перед ней. Ведь он сам дал ей впервые попробовать наркотики. Не видел в этом ничего плохого. Кокаиновая наркомания – редкое явление, – Шац, как и все врачи, делал ударение в слове "наркомания" на последний слог, – и, в отличие от остальных видов, относительно легко излечимая. Но Кристина Федоровна сама не хотела никаких клиник, никакой психотерапии, ничего. Мне кажется, она понимала, что Гав-рилов любит другую женщину и проводит с ней все свободное время. Дома Леонид Аркадьевич старался бывать как можно реже.

– Почему же он не разводился?

– Вина! Вы себе не представляете, как можно манипулировать человеком, внушив ему чувство вины. Кристине Федоровне это удалось. Она вложила мужу в голову, что он виноват в ее наркомании, гомосексуальности сына, плохом характере дочери – во всем. Что жизнь с ним в постоянном страхе – могут убить, похитить, подложить бомбу в машину, – чудовищно тяжела. Стрессы, частые переезды… Леонид Аркадьевич, несмотря на все, что о нем говорят, был хорошим человеком. Он слушал жену и переживал самым искренним образом. А они пользовались этим.

Я нахмурилась. Уже третий человек говорит мне, что Гаврилов терпеливо сносил пожизненное заключение в семье строгого режима.

– В заключении сказано, что Кристина Федоровна умерла от передозировки. Скажите, она вводила наркотики внутривенно?

– Нет, что вы! Она в этом видела голливудскую романтику. Знаете, дорожки на зеркале, свернутая стодолларовая купюра, перстень-бонбоньерка и тому подобная глупость. Через нос. В последнее время у нее участились кровотечения из-за постоянного приема.

– А где Гаврилова брала наркотики? – спросила я, не подумав.

– Милая Александра Александровна, – развел руками Шац, – ну я-то откуда это знаю? Одно могу сказать точно – рецептов на кокаин ей не выписывал, потому как в аптеках он не продается.

– Тогда кому и зачем вы платите деньги? – тон получился чересчур жестким, но ничего не поделать.

– Вы решили, что это я снабжал Кристину Федоровну кокаином?! – брови доктора стремительно взлетели вверх. – Это абсурд. Я семейный врач и не могу так рисковать своей репутацией. К тому же мне это не нужно. Мои услуги и так хорошо оплачиваются.

– Не сомневаюсь, – ответила я, скользнув взглядом по печатке доктора. Массивный золотой перстень, усыпанный крупными бриллиантами. – И все же, кто вас шантажирует?

– Я не знаю! – воскликнул Шац.

– Не знаете, за что платите? – с сомнением переспросила я.

– За что, знаю, – замялся доктор.

– И за что же?

– Послушайте, это…

– Леонид Аронович, – я смягчилась, – поймите, есть серьезные подозрения, что исчезновение Эли и трагические события в ее семье связаны с одним человеком. Имя его я не могу назвать без веских доказательств. Наличие мотива ничего не значит. Если мое расследование увенчается успехом, это спасет другую девочку от опасности, а вас, возможно, избавит от шантажиста. Хранение какого секрета вы оплачиваете?

– Вы думаете о Никите Шерере, не так ли? – усмехнулся Шац.

– Я уже объясняла…

– Вы не правы, – перебил меня доктор. – Шерер здесь ни при чем. Ему просто сказочно повезло.

– Не понимаю, – мне пришлось собрать всю свою волю, чтобы остаться непроницаемо спокойной.

– Тот секрет, за который я плачу, знала только Эля, – Шац тронул пальцем безделушку "Вечный двигатель", и хромированные детали пришли в бесшумное движение, – маловероятно, чтобы она рассказала об этом кому-нибудь хоть одной живой душе. И менее всего вероятно, что она рассказала об этом Никите.

– Но кто тогда вас шантажирует? Если Эля умерла? – я озадаченно смотрела на доктора.

Тот неожиданно подался вперед и, максимально приблизив ко мне лицо, спросил:

– А вы уверены, что она умерла? Тела ведь не нашли, так?