"Сесилия Агнес – странная история" - читать интересную книгу автора (Грипе Мария)

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Даг прочитал Норе вслух цитату из Честертона[5]:

– «Мысль, не пытающаяся стать словом, никчемна. Как никчемно и слово, не пытающееся стать делом».

Стоило ему наткнуться на какую-нибудь меткую фразу, как он сразу шел к ней и читал вслух. Она поступала так же, но у него находок было больше. Ведь и читал он гораздо больше, чем она.

С этой цитатой он уже приходил, поэтому Нора сообразила, что цитата наверняка только предлог. Да и на лице у него написано, что думает он совсем о другом.

– Ты чего хочешь-то, а? – спросила она. Даг провел рукой по глазам.

– Не знаю.

Финтит. С того вечера, когда искали за городом Мохнача, они еще ни разу толком не разговаривали. Да и тогда разговор не состоялся, потому что домой они вернулись очень поздно и сразу разошлись по своим комнатам. Было это позавчера. С тех пор Нора держалась вроде как особняком. Она не то чтобы не хотела разговаривать с Дагом, наоборот, хотела, даже чересчур, и боялась сболтнуть лишнего.

Но сейчас Даг стоял прямо перед нею, а она не знала, что сказать. Села за письменный стол и жестом показала ему на стул.

– Чего стоишь-то. Садись.

Однако он будто и не слышал ее, стоял с вопросительным и слегка задумчивым видом.

– Не понимаю я этого, Нора.

– Ты о чем?

– О Сесилии Агнес. – Ну?

– Судя по тому телефонному разговору, тебе нужно было спросить про нее в Старом городе, так? То бишь в Стокгольме?

Даг пристально смотрел на Нору, будто ожидая от нее объяснений, а она хотела услышать его версию случившегося и потому не стала перебивать, только кивнула. Даг вздохнул.

– Я чуть не свихнулся, просто голову себе сломал и все равно не понимаю, как это самое имя оказалось написано под мостом у нас в городе?

Вдобавок оно там единственное, кроме наших! Ты понимаешь, какая тут связь?

Нора помотала головой. Нет, она тоже не понимает.

– Жутковато, верно?

– Не в том дело, что жутковато. – Даг пожал плечами. – У меня, по крайней мере, сложилось впечатление, что эта загадочная особа живет в Стокгольме. Ты тоже так решила?

– Да я не очень-то и вникала. А что?

– Но ты ведь не думала, что она живет в нашем городе? Или думала?

Нет. Нора сказала правду, она вообще не строила догадок о том, где живет Сесилия Агнес. Проблем и так хватает. С куклой, например.

– С куклой? Что ты имеешь в виду? При чем здесь кукла?

Очень даже при чем. Когда Даг зашел в тот магазинчик в Старом городе и спросил про Сесилию Агнес, ему передали сверток, предназначенный для Норы. И там действительно была кукла.

Эта кукла на самом деле единственная зацепка. Реальная, осязаемая. Разве нет? Если разобраться? Нора посмотрела на Дага.

Он вздохнул. Нельзя не признать, рассуждает она вполне «логично». Но от этого не легче. Тем более что куклу он вообще ни разу не видел.

Верно. Нора и сама огорчалась, но тут ничего не поделаешь. Куклу никому, кроме нее, видеть не разрешается. Поначалу, пока не сообразила, о чем речь, она еще колебалась, но теперь все сомнения отпали. Теперь она точно знает, что иначе это будет предательство, обман.

Даг понял. И вовсе не собирался ее разубеждать. Пусть сама решает. Просто ему все это казалось ужасно странным. Имя под мостом вправду его напугало, прямо мороз по коже прошел.

– Ведь фактически это должно означать, что человек находится здесь! В нашем городе! А главное, что он действительно существует. И не только в виде куклы, как, похоже, думаешь ты.

Нора серьезно посмотрела на него.

– Ничего я не думаю, Даг. Просто знаю об этом, пожалуй, чуть больше, чем ты. Не знаю только, много ли мне дозволено сказать.

В голосе у нее сквозили тревога и огорчение. Она хотела довериться Дагу, испытывала в этом огромную потребность, но не смела.

Оба вздохнули, помолчали немного. Потом Даг сказал:

– Нора, ты вот только что говорила, что колебалась, пока не сообразила, о чем речь. Что ты имела в виду?

Нора теребила кожицу возле ногтя и на вопрос не ответила.

– У меня тут заусенец, – сказала она, но Даг не отступал.

– То есть выходит, ты знаешь, в чем тут дело? Нора! Отвечай! Что именно тебе известно?

Ничего ей не известно. Нора покачала головой, изучая ноготь. Она правда ничего не знает.

У него слишком буйная фантазия! С чего это он взял?

– По лицу вижу. Я же не дурак. Вдобавок ты только что проговорилась.

Нора подняла глаза и тотчас встретила вопросительный взгляд Дага. Сколько же позволено ему сообщить? Очень ведь хочется.

– Если ты думаешь, будто мне что-то известно о Сесилии Агнес, то ошибаешься, – сказала она. – Я имела в виду совсем другое.

– Что же?

Нора глубоко вздохнула. Как объяснить, чтобы он понял? В общем, ничего сложного тут нет. Сплошь вещи, хорошо ей знакомые и оттого понятные. Пережитые на собственном опыте.

К примеру, когда была маленькая, очень маленькая, еще при жизни родителей, она часто сидела одна в своей комнатке и прислушивалась к их шагам. Слышала, как они ходят по квартире, иногда останавливаются у ее двери: мол, как она там, все ли в порядке. Они постоянно были рядом, хоть и не всегда находили время поиграть с нею. А если их дома не было, она прислушивалась до тех пор, пока с улицы не доносились их шаги. Как днем, так и ночью она безошибочно узнавала звук родительских шагов, и напряженное ожидание всегда дарило ей счастье.

Потом мама и папа вдруг исчезли. Никто не говорил почему, не рассказывал, что случилось. Но они же вернутся. Все так твердили. Скоро, очень скоро мама с папой приедут. И она продолжала прислушиваться к шагам, днем и ночью. Она бы узнала их шаги среди тысяч других и могла ждать сколько угодно.

А мама и папа так и не вернулись, любимые шаги исчезли навсегда. Холод, тоска. Она слышала другие шаги, а на улице меж тем моросил дождь и все было пусто и уныло.

Нора посмотрела на Дага. Непонятно, почему ей вдруг вспомнилось давным-давно забытое. Она же хотела поговорить с ним о другом. Этого ему никогда не понять!

– Тут речь о заброшенности, – сказала она. – Кого-то оставили в одиночестве, когда-то давно. Вот что я поняла. Обманули. Предали.

– Ты-то что можешь поделать? Такое случалось со многими, верно?

До сих пор Даг стоял, а теперь сел на стул возле двери. Выглядел он серьезным и задумчивым. Нора бы с радостью сказала больше, но нельзя, поэтому она молча изучала злополучный заусенец. Оба думали о своем. Дагу по-прежнему не давало покоя имя, написанное под мостом.

– Ну конечно! Как я раньше-то не додумался! – вдруг сказал он.

– Ты о чем?

– Вовсе не обязательно, что имя под мостом написала она сама. Там мог побывать и кто-то другой.

Нора молчала, и Даг продолжал:

– И кто бы это мог быть в таком случае? – Он вопросительно посмотрел на Нору, а она только плечами пожала, не поднимая глаз. Даг опять уставился в пространство. – И зачем ему понадобилось писать? Не понимаю.

– Я тоже, – рассеянно обронила Нора, упорно занимаясь ногтями.

Но Даг знал, так только кажется, она просто не хочет, чтобы ее отвлекали сейчас от размышлений. Он искоса взглянул на нее и глубоко вздохнул.

– В самом деле жаль, что ты не можешь сказать, что знаешь.

Да. Нора кивнула. Очень жаль.

– И насколько я понимаю, тут ничего особо и не поделаешь?

Верно, ничего. К сожалению.

– Понять бы, чего ты боишься!

А она и не боится. И молчит не ради себя. Просто не должна выдавать другого человека. В этом все дело.

– Кого же? Кого ты могла бы выдать? Она крутанулась на своем стуле.

– Кончай, а? Не задавай так много вопросов!

– Прости…

Нора по-прежнему сидела у письменного стола, а Даг – на стуле возле двери. Яркое весеннее солнце светило в окно, заливая всю комнату своими лучами. Нора опять повернулась к Дагу, посмотрела на него и слегка улыбнулась. Она не хотела его обижать. Просто вдруг вконец пала духом. Как парализованная была. И боялась, что Даг уйдет, потому что сказать она ничего больше не может.

Внезапно в соседней комнате послышались шаги. Те самые, необъяснимые шаги направлялись к ее двери. И буквально тотчас она явственно ощутила, что они с Дагом уже не одни. Кто-то стоял на пороге, прямо за спиной у Дага. Нора посмотрела на него: интересно, слышал ли он что-нибудь. Если и слышал, то виду не подавал. Сидел совершенно спокойно, хотя незримый пришелец был от него меньше чем в полуметре. Нора, сидя в нескольких шагах от двери, остро чувствовала это присутствие.

Но тут лицо у Дага напряглось, он огляделся по сторонам. Будильник на подоконнике неожиданно начал тикать. Даг вскочил, быстро прошел к окну и остановился, с изумлением глядя на часы. Трогать их он не стал, только наклонился и долго изучал циферблат. Так и стоял там, пока тиканье не умолкло.

И тогда он сразу же перевел взгляд на Нору. Она жестом показала: молчи! Ее охватило странное возбуждение. Все это время она тоже не шевелилась, целиком сосредоточив внимание на незримом пришельце у двери. Новое дело! Раньше не случалось, чтобы шаги приходили, когда она в комнате не одна.

Сердце у нее готово было выскочить из груди. Даг что-то слышал? Заметил, что они не одни? Но так или иначе, гость исчез, едва лишь будильник остановился. Нора перевела дух, хотя говорить ей по-прежнему не хотелось.

– Нора! – Даг взял будильник в руки. Поднес к уху, встряхнул. – Он же вроде был сломан?

С недоумением он смотрел на часы, вертел их так и этак, крутил «заводилки», но не услыхал ни звука.

Нора сказала, что два раза ходила к часовщику, и тот объявил, что механизм безнадежно испорчен. Чтобы часы пошли, его надо заменить.

– Но они же тикали! Ты ведь слышала!

Да. Потому она и наведалась к часовщику второй раз: хотела узнать, как это могло произойти. Объяснила, что будильник вдруг пошел, сам собой. Хотя механизм испорчен. Но он ей не поверил. Не могут эти часы ходить, и точка. Ни секунды. Он абсолютно уверен.

– И все ж таки они шли! – Даг улыбнулся. – Мало того, назад! Об этом ты тоже ему сказала?

Нора облегченно вздохнула. Он тоже заметил? А она уж едва не поверила, что у нее глюки. Ясное дело, она спросила, могут ли часы идти назад, но часовщик посмотрел на нее как-то странно и засмеялся. Видно, решил, что она то ли разыгрывает его, то ли малость не в себе, поскольку сразу заторопился и сказал, что у него нет больше времени ни на нее, ни на ее допотопный искореженный будильник.

Даг возмутился.

– Тоже мне, специалист! Дурак он, а не часовщик.

– Нет, он свое дело знает.

Пусть так, только все равно он ни черта не понял. Ограниченный – вот он какой. Даг ясно видел, что стрелки двигались вспять. Это бесспорно. Когда будильник затикал, они показывали семь минут первого. А когда остановился – пять минут первого. Иначе говоря, часы шли назад целых две минуты.

Даг поставил будильник обратно на подоконник и подошел к Норе. Он диву давался, что люди, которые имеют дело с техникой и, казалось бы, должны обладать большей восприимчивостью к фантастическим возможностям бытия, зачастую их отвергают. Причем наотрез!

Разбираясь в удивительно сложном мире часовых механизмов, часовщик, по идее, не должен бы оставлять без внимания и вопрос о том, могут ли стрелки начать движение вспять. Скорее, ему следовало бы изучить этот любопытный феномен. Вызов. Новую перспективу. Время-то, безусловно, движется не в одном направлении. Время похоже на океан с тысячами подводных течений. И наверняка может двигаться и вперед, и назад, и вбок.

Человеку, который занимается временем, то есть головокружительной задачей исчислить некое измерение, не к лицу смеяться, когда ему говорят о часах, по сути, возможно, напрямую связанных с тайными токами времени! О живых часах, которые не просто механически тикают в одну сторону! Все-таки этот часовщик пороху не выдумает! Тут нужен взгляд пошире. Вот как считал Даг.

Однако же сейчас часовщик и его взгляды интересовали Нору меньше всего. Ей хотелось поговорить о другом. Она заметила, что Даг оседлал любимого конька и его по обыкновению заносит. А ей надо выяснить, в какой мере он сопережил только что случившееся, почуял ли незримого гостя. Поэтому она посмотрела ему прямо в глаза и спросила:

– Даг, скажи, ты и шаги слышал?

– Какие шаги?

– Ну, за дверью, вот только что.

Нет. Шагов Даг не слышал. На лице у него отразилось недоумение, и на секунду Нора пожалела о своих словах. В особенности о том, что рассказала ему о шагах родителей, к которым прислушивалась, когда была маленькая. Ведь он мог подумать, что ей опять померещились их шаги. Что у нее завихрение в мозгах.

Эти шаги были совершенно другие. Принадлежали незнакомцу.

Незнакомцу, который никогда не показывался. Давал о себе знать только звуком шагов. И почему ей одной? Почему Даг их не услышал? Загадка.

Раз никто, кроме нее, не должен был воспринимать это присутствие, тот, кто ходил по квартире, мог бы и не заявляться, пока Даг был в комнате.

Ведь даже если Даг ничего не слыхал, стоило ли вполне рассчитывать на Норино самообладание? Особенно когда будильник затикал и пошел назад, причем Даг тоже это заметил. Вот она и решила, что он и шаги слышал. Ничего удивительного тут нет!

Нет, виновнику странностей придется стерпеть, что сладить со всем этим в одиночку она больше не в силах. И должна сейчас же поговорить с Дагом.

Только не здесь. Здесь не получится. Не отделаешься от ощущения, что кто-то все время наблюдает и подслушивает.

И она позвала Дага погулять.

Он охотно согласился. Но прежде, отвечая на ее недавний вопрос, сказал, что хоть и не слышал шагов, однако же почувствовал в воздухе что-то не поддающееся описанию, буквально за секунду до того, как начал тикать будильник.

У него возникло странное чувство, что за ними кто-то наблюдает, сказал он. Что они не одни.

Нора быстро встала. Все правильно. Все в точку. И ей надо с ним поделиться.

– Идем! Лучше прямо сейчас все и расскажу, пока не передумала.

Они взяли с собой Мохнача и поспешили из дома. Пошли, как всегда, через мост. Мохнач, натягивая поводок, бежал впереди, и оба шагали бодро, размашисто, меж тем как Нора взахлеб рассказывала про странные шаги, которые время от времени слышались в комнатах по соседству с ее собственной. Как они вдруг замирали у ее порога и кто-то незримый, стоя там, наблюдал за нею и вроде бы чего-то ждал. И как ее тоже охватывало ожидание.

– Да? И чего же ты ждешь?

Она и сама толком не понимала. Вообще-то большей частью она ждала, чтобы все это кончилось и «гость» исчез. Но чего ждал незримый пришелец, чего хотел от нее, она понятия не имела.

– Тебе не страшно?

Нет, бояться тут нечего. Зла ей никто не желал, она чувствовала. Тревожило ее только одно: невозможность понять, что все это означает. Пока она не поймет, покоя не будет. Незримый гость вернется. И еще не раз.

Даг испытующе посмотрел на нее.

– Ты сильная, Нора. И это здорово. На твоем месте кто угодно запросто чиканулся бы. Но почему ты ничего мне не говорила?

– Я подумала, что болтать не стоит. Приходили-то как-никак ко мне. Рано или поздно все разъяснится само собой, так я считала.

– Все-таки со мной надо было поделиться. Нора упрямо мотнула головой. А вдруг речь шла об особом, тайном доверии. Если б незримый гость хотел наладить связь с Дагом, тот бы наверняка это заметил. Но до сих пор он оставался в стороне, потому она и молчала.

– А как же часы? Они ведь пошли при мне? Нора кивнула. Вот именно.

– А я что говорю! Оттого и рискнула теперь поговорить с тобой. Думаю, часы – это знак.

Ну слава Богу. Даг наконец-то сообразил. Поскольку часы и шаги явно связаны между собой, значит, ей намекнули, что теперь можно и ему рассказать. Ведь не будь шагов, будильник никогда бы не затикал, верно?

– Верно. Они связаны друг с другом.

– И давно это началось?

– Фактически с тех пор, как мы затеяли тут ремонт.

Так давно? Вправду круто – за столько времени словом не обмолвиться! Но теперь явно настала пора действовать. Минуту-другую Даг шагал молча, о чем-то размышляя. Может, стоит разузнать, кто раньше жил в этой квартире? Вряд ли тут возникнут сложности.

Нора вспомнила о бумажных ленточках в вазе, которая разбилась в таких странных обстоятельствах. Сказать по правде, ее не оставляло ощущение, что вазочка разбилась не случайно, а затем, чтобы она обнаружила записки.

Наверняка. Даг ни секунды в этом не сомневался. Она рассказала ему о записках, как собрала их в папку и систематизировала. Едва ли тут выжмешь очень уж много, но кой-какие зацепки, может, и найдутся. К примеру, в записках есть несколько имен.

Даг оживился.

– Отлично! Непременно просмотрю их, как только придем домой.

Ну уж нет, записки Нора показывать не собиралась. Это же будет предательство. Вдобавок только она и способна понять, о чем они говорят. Автор записок, так хорошо их спрятавший, определенно бы очень расстроился, начни она показывать их всем и каждому. Нет, так нельзя.

– Но имена я для тебя выпишу. К примеру, там упомянута некая Агнес.

Даг широко раскрыл глаза. Может, речь идет о Сесилии Агнес?

– Вряд ли… Хотя…

– Что «хотя»?

– Куклу-то зовут Сесилия.

– Откуда ты знаешь?

Нора рассказала о медальоне, о миниатюрном портрете и волосяной косичке, которые свидетельствовали, что кукла изображает реальную девочку по имени Сесилия.

«Сесилия в 17 лет» стояло на обороте миниатюры, написанной в 1923 году. Значит, родилась Сесилия в 1906-м.

– Давно.

Да, очень давно. Даг блестящими глазами смотрел на Нору. Пожалуй, он догадался, кто это! Правда-правда догадался! Если хорошенько подумать…

– Кто же?

– Старушка, которая звонила по телефону! Которая хотела, чтобы ты зашла за куклой! Очень может быть, что она родилась в девятьсот шестом. Голос был старый, я говорил.

Нора только головой тряхнула. Она тоже об этом думала, но не так-то все просто. Если бы дело обстояло так, значит, все затеяно исключительно ради мистификации. Но речь идет о вещах куда более серьезных, она чувствует. Не о детских играх в прятки.

– И куклу, между прочим, зовут Сесилия. А не Сесилия Агнес.

Нет, старушка и кукла вряд ли одно и то же лицо. Зачем бы ей делать из этого секрет?

Даг промолчал, но в конце концов волей-неволей признал, что речь и впрямь едва ли идет о мистификации. У него даже мысли о розыгрыше не мелькало.

– Наоборот. Я уверен, что не случайно кукла досталась именно тебе. И что именно ты разбила вазочку и нашла листочки с записками. И что именно у тебя в комнате происходят феномены с будильником и звуками шагов. – Он обиженно посмотрел на нее. – Ты ведь прекрасно понимаешь, кто угодно может поверить, что все это розыгрыш, только не я. Если кто и принимает такие вещи всерьез, так именно я, верно? Уж тебе-то, кажется, следовало бы это знать.

– Я вовсе не хотела тебя обидеть… Просто я понятия не имею, что мне делать!

Она остановилась и с мольбой посмотрела на Дага. Он взял ее за руку.

– Пошли домой. Первым делом надо выяснить, кто раньше жил в нашем доме, – сказал он.

Но Мохнач поворачивать домой не желал. Он отчаянно рвался вперед. Рычал, прижимал уши. Лишь с превеликим трудом им удалось его обуздать.

Возле самого подъезда Нора немного отстала. Даг этого не заметил. Вошел в дом и на лестнице спустил Мохнача с поводка. В результате Нора, открыв входную дверь, увидела, что прямо на нее мчится Мохнач. Она сразу смекнула, что к чему, и попыталась быстро захлопнуть дверь. Увы, дверь была из тех, что закрываются сами. Мохнач успел протиснуться наружу. Нора не смогла его перехватить. Пес проскочил мимо, стремительный и гибкий, словно куница. Где уж ей с ним тягаться.

На улице он, как одержимый, стремглав ринулся прочь от дома, туда, откуда они пришли. Нипочем не догнать. Велосипеды заперты в подвале.

Даг не встревожился. Но приуныл, ведь Андерс очень огорчался, когда Мохнач сбегал. Андерс принимал это на свой счет и погружался в тягостные раздумья. Почему Мохнач перестал ему доверять? Что он сделал не так? И если он потерпел полный провал с собакой, то какой же из него учитель? И так бывало каждый раз. Жалко его, конечно. Но и для окружающих тоже радости мало.

Вдобавок история и правда очень странная. Что случилось с Мохначом? Какая муха его укусила? Раньше этот пес никогда себя так не вел. Что он затеял?

– Надо, пожалуй, сходить с ним к зоопсихологу, – сказала Карин. – Мне кажется, с тех пор как мы сюда переехали, он не в себе. Видимо, что-то здесь ему не нравится.

Может, квартира чересчур велика? Или окрестности какие-то не такие? Зоопсихолог, вероятно, сумеет установить причину, считала Карин.

Андерс в это не верил. Знай твердил как заведенный: собаки – животные от природы верные и надежные. Без причин не своевольничают. А причина – человек. В данном случае – он сам. Мохнач перестал доверять ему, Андерсу. Карин вздохнула.

– Все дело в том, что ты сам себе не доверяешь. Эти рассуждения завели тебя в тупик.

Ничего подобного. Благодаря этим рассуждениям он все понял. Хотя человек, не доверяющий себе, не может требовать, чтобы животное ему доверяло. Тут все правильно. Карин права, он перестал себе доверять. И Мохнач, ударяясь в бега, постоянно ему об этом напоминает.

Карин зевнула, вид у нее был усталый.

– Он же всегда возвращается. Может, кончишь жевать жвачку, Андерс? Пора спать.

Среди ночи позвонили из полиции: Мохнач у них. Было только два часа, но пес устроил в участке такой тарарам, что стражам порядка не терпелось поскорее от него отвязаться. Делать нечего, Андерс пошел забрать Мохнача.

Карин опять легла, а Даг с Норой решили ждать и пошли на кухню готовить шоколад. Им хотелось посмотреть, как выглядит Мохнач, когда, по выражению полицейских, устраивает тарарам.

– Не могу себе представить, – сказала Нора. – Он ведь смирный пес.

Даг засмеялся. А вдруг после переезда сюда у Мохнача произошло изменение личности. Почему бы и нет?

– Раз такое бывает с людьми, может, и с собаками тоже?

– Тогда и в самом деле надо сделать, как говорит Карин! Пойти к зоопсихологу!

Нора считала, что ничего смешного тут нет. Но Даг не унимался.

– А еще лучше, по-моему, отправить папашу к человечьему психологу.

– Даг, прекрати!

В эту самую минуту вернулся Андерс. Мохнач был тише воды ниже травы. Нипочем не скажешь, что он умудрился перевернуть вверх дном целый полицейский участок. Вид совершенно невинный, будто у однодневного щенка. Даг восторженно ухмыльнулся.

– Во дает! Даже не смутился. Что я говорил? Психологу тут делать нечего. Где они его нашли?

Но никто Мохнача не находил. Его привели в участок около полуночи. И он был совершенно спокоен. Полицейские хотели до утра подержать его у себя, чтобы не беспокоить хозяев, но как только остались с ним наедине, он будто с цепи сорвался. Дальше – больше, никакого удержу нет, в конце концов полицейские выбились из сил и все-таки позвонили.

Мохнач просто осатанел, даже приблизиться к нему было невозможно. Но, едва увидев Андерса, он утих. И никаких осложнений больше не было.

– А ты говоришь, он тебе не доверяет!

Нора укоризненно посмотрела на Андерса – тот выглядел очень довольным. Ну как же, ведь, несмотря ни на что, Мохнач его слушается.

– Кто же привел его в участок? – спросил Даг. Андерс не знал.

– Ты не спросил?

Почему? Спросил, но ничего толком не выяснил.

– Это была какая-то девочка, – неуверенно сказал он.

– Зря ты не расспросил подробнее. – Даг покачал головой. Где та девочка отыскала Мохнача, Андерс и вовсе не знал. Безнадежный случай. А ведь выяснить это очень важно. Как иначе узнаешь, что заставляет Мохнача ни с того ни с сего ударяться в бега?