"Живи как хочешь" - читать интересную книгу автора (Алданов Марк Александрович)VIIПостановка была кончена. Актеры, техники, даже статисты приходили прощаться к Пемброку и благодарили его. Он тоже всех благодарил и обещал не забывать при следующих постановках. Фильм обошелся дорого, был большой перерасход, но Альфред Исаевич знал, что перерасход бывает почти всегда и в своих сметах даже принимал это во внимание: расход – такой-то, перерасход – такой-то. Все же он любезно и ласково отклонял просьбы артистов повезти их в Америку. Туда отправлялись с ним только Делавар и его секретарь Норфольк, а также Яценко и Надя: да и то Виктор Николаевич ехал на свои деньги. Надя получила не «квотную» визу, а временную, на пять месяцев, и была этим очень разочарована. Пемброк утешал ее. – …Для начала вы осмотритесь. А если, как я надеюсь, вам у нас понравится, то мы как-нибудь с сэром Уолтером устроим вам и постоянную визу. – Это я уже давно слышу. – Darling, в один день ничего не делается. – Альфред Исаевич, какой там «один день»! Я хлопочу уже почти год! – Другие ждут и больше. А у вас вдобавок такое неопределенное семейное положение. Какой-то муж-большевик остался в России, жена едет без мужа. Когда же, наконец, вы получите развод? – Надеюсь, скоро. – Это я тоже давно слышу… Если б вы были женой сэра Уолтера, все было бы в порядке, – сказал Альфред Исаевич, искоса взглянув на Надю. – Поверьте, мне было не так легко достать для вас и временную визу! – Ведь ваш Делавар обещал позвонить по телефону президенту Соединенных Штатов! – саркастически сказала Надя. Альфред Исаевич рассмеялся. – Он не очень «мой». Уж скорее «ваш», да… Надеюсь, вы ни минуты не верили, что он в самом деле может позвонить президенту! – А если сэр Уолтер не пожелает на мне жениться? – Тогда и слепому будет ясно, что он сумасшедший. – Какой вы галантный, Альфред Исаевич! Разведитесь с мистрис Пемброк, и я выйду замуж за вас. – Нет, спасибо, я очень доволен мистрис Пемброк. У нее только один недостаток. Я очень гостеприимен, а она меньше, гораздо меньше. Кажется, у Лескова какой-то денщик говорит, что на свете есть только его барин и он сам, а все остальные сволочь. – Спасибо, что предупредили. Вы, кажется, звали меня погостить в вашем Сильвиа-Хауз. – Вы меня не поняли! Сильвия не считает всех других сволочью, избави Бог! – поправился Альфред Исаевич. – Но барин, то есть я, это особь статья… Ну, хорошо, моя милая, так готовьтесь к отъезду. Билеты нам всем обещаны. Делавар тоже едет. Помните то, что я вам сказал. – Да что вы ко мне пристаете с Делаваром! Мне на него, с вашего позволения, начихать. – Не даю вам позволения, это уже было бы слишком. Во-первых, он ваше начальство, а во-вторых, вам Делавар может пригодиться. Пока он понимает в кинематографе столько, сколько свинья в апельсинах. Но все-таки вам надо поддерживать с ним контакт. – То-то и есть, вы по крайней мере это понимаете, не то, что мой козырь! Контакт, но не слишком тесный, правда? – Я таких вещей не говорю и не думаю, – целомудренно сказал Пемброк, не любивший вольных шуток у дам. – Вы прелесть, Альфред Исаевич! – Так что на меня вам не «начихать»? – Как можно! Вы свой брат, русский интеллигент, – сказала Надя, знавшая, чем его можно подкупить. – И вы непременно поставите в театре «Рыцарей Свободы», и я завоюю Америку в роли Лины. – Это мы еще посмотрим, sugar plum. Не хвались идучи на рать. – А я хвалюсь… Кстати, вы оплачиваете только мой билет в Америку? – Я с радостью платил бы вам и суточные, но сэр Уолтер слышать не хочет. – Об этом надо говорить не с сэром Уолтером, а со мной. Я пока не его жена, да если и стану, то this is a free country. Видите, как я хорошо произношу ти-эйч! А какие именно суточные, Альфред Исаевич? – Скромные. Наденька. Убедите сэра Уолтера подписать со мной контракт в качестве сценариста на два года, и я в виде взятки подпишу контракт и с вами. – На каких условиях? – На скромных. Вы еще не Грета Гарбо… А наш фильм уже запродан в пять стран! – весело сказал Пемброк. – Мы, конечно, повезем с собой ленту в Нью-Йорк. Все зависит от Америки. – Все вообще в мире зависит от вашей Америки! – И слава Богу! – сказал Пемброк, |
||
|