"Несгораемая страсть" - читать интересную книгу автора (Бак Кэрол)

Девятая глава

Рот Фебы Донован не раскрылся от изумления. Вилка, которой она ела фаршированные баклажаны, не выпала со звоном из ее пальцев. Но все же Кизия поняла, что худенькая рыжая женщина очень удивлена услышанной только что новостью. Можно сказать, поражена.

— Шкаф просил твоей руки? — переспросила соседка Джексона Миллера, аккуратно положив вилку на край тарелки.

— Ага. — Кизия взяла ломтик хрустящего итальянского хлеба из плетеной корзинки. Она разломила его на несколько кусочков, чтобы собрать остатки острого соуса. — Целых три раза.

Первый раз был в тот день, когда она впервые занималась любовью с Ральфом Букером Рэндаллом.

«Это еще не все, Кизия, — прошептал Шкаф в то роковое утро, когда она впервые проснулась в его объятиях. — Я останусь твоим другом и твоим любовником. Только это не предел для меня. Я хочу стать твоим мужем. Я хочу стать папой детей, о которых ты мечтаешь. Но если тебе нужно время…»

Второе предложение прозвучало вечером после Дня пожарного, когда Кизия лежала в объятиях Шкафа после бурного занятия любовью. Шкаф ни с того ни с сего вернулся к разговору о предвзятом отношении к ней жен и подружек ее сослуживцев. Он сказал, что вопросы о ее намерениях и моральном облике отпадут сами собой, как только она станет миссис Ральф Рэндалл.

Третий раз случился сегодня утром, перед уходом Шкафа на работу.

«Я просто хочу напомнить: мое предложение все еще в силе, Кизия Лоррейн», — тихо сказал Шкаф, посмотрев ей в глаза серьезным, уверенным взглядом.

Хотя он и сопроводил свое напоминание торопливым, но нежным поцелуем, Кизии почему-то стало не по себе. Неужели Шкаф намекает, что отпущенное ей время на раздумье подходит к концу? Неужели наступит момент, быть может, совсем скоро, когда его предложение руки и сердца… утратит силу?

— И ты ему отказала? — удивилась Феба.

Кизия моргнула, вернувшись к реальности. Она коротко кивнула и положила в рот смоченный в соусе кусочек хлеба. Прожевав и проглотив, она спросила:

— Уж не хочешь ли ты сказать, что я сошла с ума?

Ее слова прозвучали как попытка оправдаться. Бессмысленно надеяться, что Феба не заметила этот тон. Все-таки она опытный психиатр!

— Почему я должна так говорить, Кизия?

— Почему? — Кизия поморщилась. — Да все так говорят.

— Только не надо причислять меня к списку тех, кто сомневается в твоем рассудке.

Женщина, на которой хотел жениться Шкаф Рэндалл, склонила голову, внимательно изучая Фебу Донован. Затем она улыбнулась, чуть кривовато, но вполне искренне.

Ей вспомнилось странное, почти родственное чувство к белой женщине, которое она испытала во время их первой встречи. За прошедшие две недели эта привязанность стала еще сильнее. Они с Фебой несколько раз встречались и очень интересно поговорили. А прошлое воскресенье они вообще провели вчетвером, со Шкафом и Джексоном. Было очень весело. Им даже захотелось повторить встречу, пока Лорелея не вернулась от бабушки.

Конечно, еще рано судить, но Кизия пришла к выводу, что они с Фебой смогут стать настоящими подругами. Эта мысль согревала ей душу.

— Приятно слышать, — сухо сказала она, имея в виду последнее замечание Фебы Донован. — Когда меня называют сумасшедшей обычные люди, это куда ни шло. Но настоящий психиатр…

Она умолкла. Феба доедала свое кушанье. Сначала ее лицо оставалось бесстрастным, но долго скрывать любопытство ей не удалось.

— Ты вроде бы удивилась, — сказала Кизия. Ее слова не были упреком. Она сама себе удивлялась. Что удерживает ее от свадьбы с мужчиной, которого она любит всем сердцем?

— Удивилась? — повторила Феба, моргнув.

— Как будто, отвергнув Шкафа, я доказала, что у меня не все дома. — На самом деле она его не отвергала, но по сути так оно и было.

— Нет, — со смехом возразила женщина, сидящая напротив. — Я так не думаю.

Кизия снова склонила голову. После ухода от Тайрелла она обращалась к психологу, и это очень ей помогло. Быть может, ей удастся воспользоваться профессиональным опытом Фебы для решения своих проблем.

— Но тебе хочется узнать, почему я ему отказала, — заявила она.

Феба пару мгновений молчала, держа в руках бокал с вином, затем поднесла его к губам и сделала глоток. В конце концов она ответила:

— Похоже, Шкаф был бы для тебя отличной партией.

Кизия подалась вперед. Ее переполняли чувства. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы совладать со своим голосом. Но слова нашлись сами. Они шли из глубины сердца.

— Ральф Рэндалл — лучший мужчина из всех, кого я знаю.

— Но замуж за него ты не хочешь.

За этим мягким возражением последовала напряженная тишина. Кизия опустила голову под тяжестью правды, которую не могла открыть ни себе, ни кому бы то ни было.

— Да, — с неохотой согласилась она. Коротенькое слово отдавало горечью. — Не хочу.

Желание Фебы услышать дальнейшие объяснения было очевидным. Но она промолчала.

Кизия отвела взгляд. Тяжело вздохнув, она начала поигрывать ножкой бокала. Ей было приятно, что Феба не лезет в душу со своим любопытством. Но все же…

Ей нужно с кем-то поговорить. Очень нужно.

— Если я и выйду замуж, то только за Шкафа, — сказала Кизия наконец. — Просто я… — Она снова вздохнула, повертела в руках бокал и внезапно взглянула на Фебу. — Ты ведь знаешь, что я разведена?

— Ты что-то упоминала в прошлые выходные.

Точно, — вспомнила Кизия, вздохнув в третий раз. Хотя «упомянула» она не так уж много. Всего лишь краткое замечание в дамской комнате в ответ на рассказ Фебы о том, как ее жених погиб в авиакатастрофе за неделю до назначенной свадьбы.

— Дело в том, — начала она, — что мой брак был настоящим кошмаром, пока я не набралась смелости сбежать. Тайрелл… так звали моего мужа, Тайрелл Бэбкок… бил меня. Он бил меня… сильно.

Феба наклонилась вперед, на ее бледном лице отразилось сочувствие.

— Ой, Кизия.

— Я верила всему, что внушал мне Тайрелл в эти три года, — продолжила Кизия, решив быть откровенной до конца. — Даже тому, что он бьет меня за дело. Но однажды утром я взглянула в зеркало в ванной и сама себя не узнала. У этой женщины в зеркале был фингал под глазом и выражение лица, как у зомби в фильмах ужасов. Только через несколько секунд до меня дошло, что эта женщина… эта незнакомка… я. — Кизия умолкла, от ужасных воспоминаний у нее сдавило горло. Судорожно сглотнув, она продолжила, — Я даже не знаю, как это объяснить. Но внезапно я услышала какой-то голос внутри. Он говорил: «Это нечестно, девочка. Ты не заслуживаешь такого. Даже если бы ты была такой никчемной, как утверждает Тайрелл, ты все равно бы этого не заслуживала».

— И ты ушла?

Кизия кивнула.

— Я сложила вещи и вернулась к маме. Тайрелл приехал за мной и начал бузить, но я вызвала полицию и написала заявление. А затем подала на развод. Через полгода Тайрелла посадили за изнасилование, а я стала свободной.

Ее бывший муж все еще сидел. Как раз в начале недели мама сообщила ей по телефону, что Тайрелл в тюрьме вляпался в какую-то заварушку, и ему продлили срок еще на пять лет. Ходили слухи, что он недавно сочетался браком с женщиной, с которой встречался еще будучи женатым на Кизии.

— Потрясающе, — воскликнула Феба.

Кизия пожала плечами, понимая, что не достойна ее восхищения. Будь на ее месте Феба Донован, она ушла бы сразу, как только Тайрелл Бэбкок осмелился бы поднять на нее руку.

— Самое потрясающее то, что за последние три года мама ни разу не сказала мне: «А что я тебе говорила, Кизия Лоррейн!». Видит Бог, она имеет на это полное право. Она с самого начала предупреждала меня о том, что Тайрелл Бэбкок подонок. Но впоследствии ни разу меня не упрекнула. — Кизия поморщилась, вспомнив многие другие вещи, о которых напоминала ей Элоиза Бакстер по телефону. — Зато теперь она громче всех кричит, что я чокнутая, раз не хочу выходить замуж за Шкафа.

— После того, что ты пережила, тебе требуется много времени на восстановление, Кизия, — сказала Феба мягким, успокаивающим голосом. — И только ты можешь судить о том, как проходит исцеление. Если ты думаешь, что еще не готова к браку…

— Иногда я и сама хочу стать его женой, — выпалила Кизия. — Но потом пугаюсь чего-то. Правда, пугаюсь по-настоящему. Я понимаю и сердцем, и разумом, что Шкаф совершенно… совершенно!.. не такой, как Тайрелл. Но все равно боюсь, что если я однажды сглупила, то могу так же влипнуть и во второй раз.

Феба нахмурилась, ее гладкий лоб избороздили мелкие морщинки.

— Ты боишься, что Шкаф тебя обидит?

— Нет! — Кизия яростно покачала головой. — Господи, нет. Он даже голос на меня не повышал ни разу. Просто… это… ой, я не знаю, как объяснить, Феба! Может, я не переживала бы так, если бы он не был таким здоровенным. Потому что каждый раз я пытаюсь себе представить, каково это, если бы такой огромный парень стал обращаться со мной так же, как Тайрелл.

Что-то подобное случилось как раз накануне. Они работали на субботнике, как обычно организованном Хеленой Розой Рэндалл. В данном случае это было строительство детской площадки на клочке земли, подаренном общине.

Кизия невольно наблюдала за тем, с какой легкостью Шкаф выполняет свою долю работы. Он носил бревна. Выгружал и складывал железные брусья. Поднимал мешки с гравием так, словно вместо камней они были наполнены мыльными пузырями.

Кизия любовалась его силой и удалью. Ее возбуждал вид его мощных мускулов, играющих под темной кожей, блестящей от пота.

Но затем все изменилось. Ее воображение обернулось против нее. Рост и размеры ее любовника превратились в источник угрозы. Его сила…

— А ты со Шкафом это обсуждала? — поинтересовалась Феба.

Кизия кивнула, желая побыстрее избавиться от неприятного воспоминания.

— Он был очень милым, — сказала она. — Но я знаю, что его это обижает. То есть, ему больно знать, что иногда я боюсь его. И мне это тоже больно.

Официант, молодой человек по имени Марио, выбрал именно этот момент, чтобы подойти к их столику.

— Не желаете ли десерт, леди? — спросил он, убирая грязные тарелки.

— Ах, нет, — ответила Феба через секунду. — Спасибо.

— Мне тоже не нужно, — сказала Кизия, восприняв паузу со смешанным чувством облегчения и досады. Она слишком далеко зашла в своей откровенности.

— Капучино? — предложил Марио. — Экспрессо?

Феба взглянула на часы. Кизия сделала то же самое и обнаружила, что уже начало девятого. Им нужно было поторапливаться, чтобы успеть к началу киносеанса в восемь тридцать.

— Нет, — ответила она официанту и взглянула на свою спутницу. — Феба?

— Я тоже не буду, — прозвучал краткий отказ. — Вы не могли бы принести счет, пожалуйста?

— Конечно. — Марио вежливо кивнул. — Одну минуточку.

— А как насчет тебя? — спросила Кизия, когда официант исчез из виду. Хотя уровень обслуживания в этом ресторане очень даже неплох, обещанная «минуточка» может растянуться надолго. Им еще хватит времени на небольшой междусобойчик.

— Меня? — Феба вытерла губы салфеткой.

— Тебя и Джексона. — Кизия с любопытством взглянула на подругу. Шкаф, хоть и не вдавался в подробности, но все же намекнул, что отношения Джексона и Фебы сильно продвинулись после гибели маленькой Анны. — Я тут перед тобой душу, можно сказать, раскрыла. Теперь твоя очередь.

Феба молчала секунд десять или пятнадцать, выражение ее точеного лица оставалось непроницаемым. Затем, очень медленно, она произнесла:

— Не знаю, что и сказать, Кизия.

— Я же не требую мельчайших деталей. — Кизия сохраняла шутливый тон, словно речь шла о чем-то малозначительном. Ей вспомнились кое-какие наблюдения, сделанные на концерте в прошлое воскресенье. Случайные прикосновения. Мимолетные взгляды друг на друга. Эти признаки не бросаются в глаза, но явно свидетельствуют о близких отношениях. — Всем же ясно, что ты с Джексоном роман крутишь.

Кизия не знала, что получит в ответ на свою подначку. И уж совсем не ожидала увидеть на лице Фебы такую счастливую улыбку.

— Вообще-то, — начала Феба ангельским голоском, — нам с Джексоном очень хорошо вместе.

Кизия многозначительно хохотнула.

— Девочка, — нахально заявила она, — если выражение твоего лилейного личика о чем-то говорит, то вам не просто хорошо!

— Гм…

— У вас это серьезно?

Прямой вопрос застал ее собеседницу врасплох. Улыбка сползла с ее лица. Феба слегка покраснела и отвела взгляд.

Кизия подождала несколько секунд. Но затем решила надавить посильнее.

— Феба?

Рыжая женщина взглянула на нее.

— Я… я сомневаюсь.

— Ты сомневаешься в себе? Или сомневаешься в нем?

— Я сомневаюсь в нас обоих.

Кизия нахмурилась, вспомнив, что говорил Шкаф об отношениях Фебы и Джексона. Через секунду она задала вопрос, который давно вертелся у нее на языке.

— Ты ведь неравнодушна к Джексону, да?

Румянец, вспыхнувший на щеках Фебы, внезапно исчез. Она неловко кивнула.

— И он к тебе неравнодушен.

— Может быть.

— Как это «может быть»? — Это совершенно не вязалось с тем, что видела Кизия на концерте. И было очень не похоже на Джексона Миллера. Этот человек не скрывал своих чувств и не давал ложных обещаний.

— Он ничего не говорил, Кизия.

Кизия изогнула бровь.

— Мужчинам не обязательно говорить, Феба. Они действуют.

— Но ведь Шкаф сказал тебе о своих чувствах?

— Это другое, — ответила она не раздумывая. — Но не пытайся перевести разговор на меня. Речь идет о тебе.

Наступила тишина. В светло-зеленых глазах Фебы что-то промелькнуло, похожее на чувство вины.

— Джексон постоянно меня в этом упрекает, — сказала она наконец.

— В чем?

— В том, что я все время перевожу разговор на других людей.

— А это правда?

Феба вздохнула.

— Да, — честно призналась она. — Я раньше сама не замечала, пока Джексон не сказал. Но это так.

— Это обычный способ увильнуть от ответа. Многие люди пытаются перевести разговор на другую тему.

— Я ведь не «многие».

— В противном случае Джексон не обратил бы на тебя внимания.

— А он что-нибудь говорил тебе, Кизия?

Кизия удивилась. Ей всегда казалось, что Феба Донован очень высокого мнения о себе и не нуждается в утешении.

— Напрямую нет, — ответила она наконец. — Но я не слепая, Феба. Я видела вас вместе.

— А Шкафу он что-нибудь говорил?

— О тебе?

— Да.

— Наверное. — Более определенного ответа она дать не могла.

— Ты не знаешь? — Изумление, прозвучавшее в вопросе Фебы, явно показывало, что она думает об отношениях Кизии и Шкафа.

— Да, не знаю, — подтвердила Кизия, еще не представляя, как ей это объяснить. Она попыталась быть предельно искренней. — Я и не спрашивала, если честно. Шкаф с Джексоном работают вместе почти десять лет. Их водой не разольешь. О чем они разговаривают, когда меня нет рядом…

— Как по-твоему, они сейчас о нас сплетничают?

— Кто? Феба и Кизия?

Шкаф мысленно поменял местами имена, чтобы шли в порядке значимости.

— Ага.

— Наверное. А ты как думаешь?

— Я даже не сомневаюсь.

Было почти десять часов необычайно спокойного воскресного вечера. Пока большинство пожарных из первой смены дрыхли в своих койках, Шкаф с Джексоном вышли на улицу поболтать.

— Как у вас дела с Кизией? — спросил Джексон, нарушив затянувшееся молчание.

Шкаф тяжело вздохнул.

— По-прежнему. Она все никак не отойдет после того, что сделал с ней этот долбаный муж. Боже, как я ненавижу этого ублюдка! Знаю, что это не по-христиански, но все равно ненавижу.

Джексон кивнул.

— Тайрелл Бэбкок когда-нибудь свое получит. А что касается Кизии… она слишком многое пережила, парень. Дай ей время.

— О, я стараюсь, Джексон. — Шкаф помолчал, чувствуя, как нарастает в душе застарелая обида. — Но я хотел бы, чтобы она приняла мою помощь, понимаешь?

— Эй. Она же независимая женщина.

Шкаф рассмеялся, слегка воспрянув духом.

— Вот именно. — И если честно, его это вполне устраивает.

Снова наступила тишина. Шкаф уселся поудобнее, вытянув ноги перед собой.

— Кстати о независимых женщинах, — продолжил он. — Как у вас дела с Фебой?

— Хороший вопрос.

— А хороший ответ на него есть?

— Пока нет.

— Ага. — Шкаф подкрутил усы. — Ты все еще пытаешься ее понять?

— Я стараюсь.

— Я говорил это раньше и повторю снова. Если бы Бог хотел, чтобы мужчины научились понимать женщин, он дал бы нам письменные инструкции.

— Кажется, ты неплохо понимаешь Кизию.

— Да, я прекрасно ее понимаю, когда она на работе. Но в остальное время? С ней я чувствую себя так, словно иду по минному полю в темноте.

Джексон вздохнул.

— Да уж.

— Очень скоро тебе придется принять решение, Джексон, — подытожил Шкаф. Он знал, что лезет не в свое дело, но молчать не мог. — Или ты собираешься крутить амуры с Фебой и после возвращения Лорелеи из Балтимора?

Джексон остолбенел.

— Что за вопрос, Шкаф? — воскликнул он. — Боже правый! «Амуры крутить»? Да у меня такие же отношения с Фебой, как у тебя с Кизией!

— Не думаю, — упрямо возразил Шкаф. — Лично я сделал леди предложение.

Впрочем, он ничего этим не добился. Но Шкаф повторял свое предложение снова и снова. Он хотел, чтобы Кизия Лоррейн была не просто его любовницей, а еще и невестой.

Шкаф взглянул на друга, чувствуя, что слегка переборщил. Пора было исправлять ситуацию.

— Эй, Джексон?

Джексон повернул голову.

— Да?

— Я не хотел обижать тебя, брат.

— Еще как хотел.

— Ну, может, чуточку, — признался Шкаф, хмыкнув. — Но это для твоей же пользы.

Прошло несколько секунд. Затем Джексон глубоко вздохнул.

— А знаешь, ты прав.

— В чем?

— Я должен принять решение насчет Фебы.

Аминь, — подумал Шкаф.

Спустя мгновение прозвучал сигнал тревоги.

Около одиннадцати вечера Кизия и Феба сидели за столиком в кафе, расположенном в престижном и очень оживленном районе Атланты. В заведении было шумно. Внимание посетителей в основном было приковано к огромному телевизионному экрану, расположенному за длинной деревянной стойкой.

— Знаешь, чем мне понравился этот фильм? — спросила Кизия, мельком взглянув на экран. Вскоре должны были передавать местные новости.

— То, что главный герой раздевался догола целых два раза? — предположила Феба, за обе щеки уплетая пирог.

Кизия рассмеялась.

— Помимо этого.

— Если честно, — сказала Феба, — сама идея просто великолепна. В кои веки сняли фильм о женщине, которая чего-то добивается в жизни не через постель.

— Вот именно! — Кизия энергично кивнула. — И никого при этом не убивает. Хотя, я думаю, она могла бы. Эта тетка действительно крутая.

— Очень крутая.

Кизия откусила кусочек вишневого пирога, наслаждаясь терпкой сладостью фруктов и нежным вкусом сыра. Прожевав, она добавила:

— А я собиралась поступать в полицию.

— Правда?

— Ага. Я сдавала вступительный экзамен в департамент полиции в том же месяце, что и в пожарную охрану. И оба прошла.

— Тогда почему выбрала пожарную охрану?

— По разным причинам. Например, из-за общественного мнения.

— Общественного мнения? — удивилась Феба.

Кизия съела еще один кусок пирога перед тем, как перейти к объяснениям.

— Народ в основном любит пожарных. Все-таки пожарные спасают человеческие жизни и чью-то собственность. А когда люди видят полицейского, они пугаются. Даже если сами ни в чем не виноваты. К примеру, ты слышала когда-нибудь о жестокости пожарных? Или о том, что какого-нибудь случайного прохожего зашибли шлангом?

— Я поняла, что ты имеешь в виду.

— И еще мне очень хотелось изменить некоторые расхожие представления о том, чем могут и чем не могут заниматься женщины. — На самом деле Кизию дико привлекала эта идея. Профессия пожарного помогла ей восстановить пошатнувшуюся уверенность в себе.

Феба кивнула, давая понять, что разделяет ее чувства. Через секунду она спросила:

— Сколько в Атланте женщин-пожарных?

— Чуть больше двадцати. Когда я начинала, было только четырнадцать.

— Не слишком много.

— Особенно если учесть, что всего в департаменте числятся около девятисот человек.

Феба взяла еще один ломтик.

— И какой же ты видишь свою карьеру?

— Пока не знаю, — честно призналась Кизия. — Но я не собираюсь таскать шланг до самой пенсии. Я честолюбива. Хотелось бы улучшить свое служебное положение.

— А трудно продвинуться? Джексон служит в департаменте уже четырнадцать лет, и все еще лейтенант.

Кизия не удержалась от смеха.

— Феба, лейтенант лейтенанту рознь. Джексон Миллер мог бы давно стать капитаном, — она щелкнула пальцами, — если бы захотел. Я знаю, что его давно переманивают в академию. Он бы мог стать отличным преподавателем. Джексон — пожарный от Бога. Наверное, это у него наследственное. А может, он серьезнее относится к работе, чем все мы, из-за того, что случилось с его отцом. Но он один из лучших в департаменте, и все это знают.

— Он любит свою работу.

Кизия склонила голову, пытаясь понять, что стоит за ее словами.

— А тебя это беспокоит?

Феба выдержала ее вопросительный взгляд в течение нескольких мгновений, а затем уставилась на скатерть.

— А может, я боюсь за него, — выпалила она. — Я не хочу… то есть, если вдруг что-то случится…

Слушая ее сбивчивое признание, Кизия заметила, что по телевизору показывают пожар. Она с любопытством взглянула на экран. После нескольких секунд просмотра это чувство переросло в настоящий ужас.

— Боже мой, — прошептала она, задохнувшись от волнения.

Феба резко подняла голову.

— Включите! — заорала Кизия, выскочив из-за стола. Ее трясло.

Посетители все, как один, повернулись в ее сторону. Звук телевизора остался таким же тихим.

— Черт бы вас всех подрал! Включите звук!

— …из-под контроля, — внезапно прогремел голос диктора. — Трое пожарных погибли. По крайней мере двое серьезно ранены…

— Кизия?

— Я знаю, где это, — глухим голосом сказала Кизия Лоррейн Кэрью. — Это склад строительной компании, и он на нашей территории. Шкаф и Джексон сейчас там.

Кизия вела машину, выжимая из своей развалюги все, что можно. Феба предложила было свою, но в таком состоянии сесть за руль она не могла. После недолгого раздумья Кизия решила, что лучше воспользоваться собственным автомобилем, к которому привыкла.

Прибыв на место происшествия, она сразу поняла, что дела плохи. Хуже некуда. Кизия лихорадочно высматривала знакомые лица, надеясь увидеть Шкафа, Джексона, или сразу обоих. В конце концов она обнаружила своего бывшего наставника, Сэма Филдса. Он перегнулся через борт грузовика, и его рвало.

Когда он избавился от остатков воскресного ужина и рассказал ей последние новости, ее тоже чуть не затошнило.

Погибли трое пожарных. Среди них новичок по фамилии Дэниэлс, с которым Феба встречалась однажды, и Митч Джонс.

— М-митч? — в ужасе пробормотала Кизия. Немыслимо! — Как же так, Сэм? Он ведь не сегодня дежурит!

— Решил поработать сверхурочно, наверное.

О Боже. Боже…

Насколько Сэму было известно, Джексон не пострадал. Но Шкаф…

— Он ранен, Киз. Тяжело ранен. Ожоги. Переломы. Возможно, внутренние повреждения. Взорвалась долбаная бочка растворителя, и часть потолка обрушилась. Джексон как-то умудрился его вытащить. Его погрузили в «скорую» и увезли.

— Он жив! — в отчаянии кричала Кизия. — Ты уверен?

Сэм закашлялся. Слизь — последствие так называемого «сопливого» дыма — потекла у него из носа. Он вытер ее тыльной стороной ладони.

— Он еще дышал, когда его грузили в «скорую». Это все, что я знаю.

Затем были долгие часы неизвестности. Кизия ждала в больнице вместе с Хеленой Розой Рэндалл, и каждый раз при виде врача или медсестры у нее замирало сердце.

— Еще раз спасибо, что позвонила мне, Кизия, — пробормотала мама Шкафа, похлопав ее по руке.

— Вы должны быть здесь, — это все, что могла ответить ей Кизия. В присутствии мамы Шкафа ей делалось спокойнее. Хелена Роза Рэндалл была далеко не такой крупной, как ее сын, но обладала такой же внутренней силой. Эта женщина оказалась твердой, как скала.

Вдова Вилли Лероя Рэндалла была толстой женщиной, полной чувства собственного достоинства и очень душевной. Ее волосы были совершенно седыми, кожа по цвету напоминала горький шоколад. Одевалась она с безупречным вкусом.

— Я помню… когда Ральф был совсем маленьким. Лет шести, не больше. Он видел изображение ада в учебнике из воскресной школы.

Кизия растерянно моргнула.

— Что?

— Изображение ада. Геенна огненная. По-моему, его это испугало до полусмерти. Он говорил, что это пламя как будто предназначено… для него.

— Ох. — Кизию передернуло.

— Мне иногда кажется, что из-за этой картинки он решил стать пожарным, — пробормотала Хелена Роза Рэндалл, продолжая поглаживать Кизию по руке. — Он предпочитает бороться со своими страхами.

— Я…

Кизия умолкла, увидев измученного белого мужчину в запачканных хирургических перчатках.

— Миз Рэндалл? — спросил он.

— Да, сэр, — ответила мама Шкафа, сжав ладонь Кизии.

Доктор протер покрасневшие глаза и кратко описал полученные Шкафом повреждения и меры, которые были приняты с момента поступления его в больницу. Его состояние было критическим, но не безнадежным.

— В следующие двадцать четыре часа все решится, — подытожил мужчина, переводя сочувственный взгляд с Хелены Розы на Кизию. — Но он настоящий борец. А в таких случаях сила духа пациента может оказаться столь же важной, как и достижения медицины.

— Мой мальчик выживет, — заявила мама Шкафа. Ее голос был уверенным, морщинистое лицо просветлело.

— Шкаф сильный, — согласилась Кизия, едва сдерживая слезы. Он жив. Ее любимый жив! — И мы все время будем с ним.