10. За европейский ответ

Главное отличие НАИ от классического империализма, как мы видели, состоит в том, что отныне Вашингтон осознал, что Европа (даже такая, как сегодня, ослабленная и безвольная) это угроза. Ранее США поддерживали объединение Европы, особенно со времен Жана Моне. Европа мыслилась как продолжение США, как большой вассал, верный и симпатичный, своего рода «буфер» против СССР.

После ускорения процесса объединения и введения евро ситуация изменилась. Бодуэн Боллерт отмечает в «Фигаро» от 24 апреля 2003 года: «Поддержав европейское строительство в его начале, Вашингтон сделал крутой вираж». Когда началась война в Ираке, в противовес Франции и Германии «достаточно было двух «писем», инспирированных янки, чтобы посеять раздор сначала между 15 странами, а потом между «старой» и «новой» Европой». Разделяй и властвуй: с помощью этого метода НАИ добивался нейтрализации Европейского союза. Англия была его главной сообщницей в этом деле, ее поддерживали также страны Центральной Европы, а Италия и Испания, как обычно, с готовностью снимали штаны. Тони Блэр в конце апреля 2003 года отверг идею «многополярного мира», проповедуемую Францией. Он сформулировал такое бредовое пожелание: «Мы хотим, чтобы был один полюс могущества на базе стратегического партнерства Европы и Америки». Иначе говоря, по Блэру, Европа должна слиться с американским целым, не имея ни собственной воли, ни собственных интересов. Европа не должна образовывать особый полюс, пусть даже союзный с Америкой, пусть даже подчиненный ей, она должна жить в Американском доме. Считая немыслимым соперничество или различие интересов с США, Блэр почти открыто сформулировал то, что даже американские теоретики не осмеливаются говорить прямо: Европа не должна больше существовать. Она должна стать «Еврамерикой».

Вашингтон использует увеличение числа членов Европейского Союза с 15 до 25 (помня и о Турции), чтобы растворить Европу в простой единой и открытой экономической зоне, без своей дипломатии и оборонной политики, только принимающей к сведению американские приказы. Весь Европейский Союз мыслится по образцу нынешней Англии, даже не как вассальное государство, как протекторат. НАИ придерживается стратегии опережения (сходной с доктриной превентивной войны): чувствуя, что есть риск возникновения соперничающей державы, американцы «предупреждают появление любого серьезного конкурента, способного оспаривать их власть», - пишет Гаральд Мюллер в «Кайе де Шаио», № 58.

Некоторые, например, Эдди Марсан, рассуждают в гегелевской манере, полагая, что результаты действий выйдут за рамки задуманного теми, кто их совершает, подчиняясь, сами не вполне это осознавая, разуму Истории, который выше их. Эдди Марсан в своем «Письме» высказывает тезис, что американская война против Ирака вызвала к жизни ось Париж-Берлин-Москва. Это божественны сюрприз, но за словами должны последовать дела. Официальный пацифизм Германии, например, запрещает создание каких-либо осей на конкретной силовой основе. Наоборот франко-российские военные соглашения, заключенные в мае и июне 2003 годе более интересны несмотря на ограниченность их содержания. Поэтому в ответ на американский вызов давайте будем лучше говорить об оси Париж-Москва, которую атлантист Финкелькраут всячески поносит в своем очерке «Запад против Запада».

К счастью, методы, которыми администрация Буша навязывает «американский мир», разрушают саму концепцию этого «американского мира». Последняя опирается на римскую идею суверена-покровителя и предполагает, что американская гегемония будет фактором мира и коллективной безопасности. Но весь мир видит, что это скорее фактор, ведущий к ненужным войнам и общей дестабилизации мира. И это очень плохо для НАИ, который возглавляет команда грубых и наивных руководителей. В самом деле, впервые за свою историю США выступают в роли поджигателей войн и сеятелей беспорядка, воплощением Зла в тот самый момент, когда они изображают себя в виде белого рыцаря, сражающегося с Осью Зла. Этот парадокс, этот эффект бумеранга вполне логичны. То, чего и коммунистическая пропаганда вполне достигла, особенно во время войны во Вьетнаме, - чтобы США считали «фашистской державой», администрация Буша и НАИ, с их безмерной глупостью, могут добиться.

Образ США, почерневший в эпоху войны во Вьетнаме, с 80-х годов начал улучшаться Антиамериканизм повсюду отступал. «Прогрессистская» интеллигенция всего мира загорала на пляжах американизма. Общественному мнению казалось, будто оно выиграло мировую битву. И вдруг – бабах! Ковбой выхватил пистолет слишком поспешно. Война в Ираке, как и вся злополучная реакция на теракты 11 сентября разрушили рекламный образ мировой сверхдержавы. Не случайно, кстати, более или менее осознавая этот факт, администрация Вашингтона поставила на уши аппарат пропаганды (или контрпропаганды), массированной и безнадежной, на манер покойного КГБ. Тот, кто хочет установить имперский порядок, может это сделать только умело вызвав чувство симпатии у порабощенных народов. Римляне это понимали. Если же, как в случае с «Американской имперской республикой» (выражение Раймона Арона), миротворцев встречают с ненавистью, как врагов, их господство шатко.

Только Колин Пауэлл и Кондолиза Райс, единственные умные члены кабинета Буша, похоже, осознают серьезность этой проблемы, но их не слушают. Во всяком случае, «Еврамерика», эта мечта неоконсерваторов и атлантистов геостратегически интегрировать Европу в «первый круг» Империи, разбилась из-за неуклюжести тех, кто пропагандировал эту теорию.

Те, кто возмущается прямым военным вмешательством американского империализма, часто забывают, что эта форма – не самая опасная. Для Европы гораздо хуже экономическое и технологическое господство США. Как и в военно-стратегической области, НАИ изменил и ужесточил методы господства, в частности, избавившись от права международного свободного обмена, которое они же сами и установили. Правило такое: открытая экономика для других (ультралиберализм), протекционистская и управляемая экономика для США.

НАИ еще больше, чем прошлые формы американского империализма, использует экономическое оружие. Речь идет уже не только об управлении торговыми потоками или о сохранении промышленной гегемонии, а о разрушении, в частности, в Европе самостоятельных ведущих отраслей промышленности (военная, космическая, информатика и т.д.) и потенциала научно-технических нововведений. Конечно, вина за такое состояние вещей лежит только на самих европейцах, потому что они пренебрегают серьезными усилиями в исследовательско-конструкторской сфере и не осмеливаются защищаться от новой формулы американского экономического империализма. Находясь в состоянии паралича, европейцы не осмеливаются использовать ни оружие воли, ни агрессивный цинизм, а это – ключ американского успеха. США компенсируют неустойчивость своей спекулятивной экономики, ужасающий дефицит своего торгового и финансового баланса технологическим стимулирование своей внутренней экономики, что привлекает мозги и капиталы со всего мира. Они используют также оружие разумного дирижизма, государственную поддержку американской технико-экономической агрессивности, несмотря на лицемерный либерализм.

Самый поразительный пример это Интернет. Эта система связи, изобретенная в США, расширяется со скоростью 25% в год, и находится почти исключительно в руках американцев. Специалистка по этому вопросу Мари Деваврен пишет: «Интернет может стать важным средством политического и стратегического господства стран, которые его контролируют… Интернет сегодня представляет собой яблоко все более сильного раздора между «старой Европой» и сторонниками «американского мира» («Фигаро экономии», 14 апреля 2003). Давид Натаф, автор книги «Война в сфере информатики», замечает: «Нет сомнений, что речь идет о средстве достижения равенства под ярмом господствующей американской культуры».

С американской точки зрения, чего никогда не учитывали европейцы, экономико-технологическая и культурная агрессия тесно связаны. Навязывание другим народам языковых мыслительных рефлексов, американских ассоциаций считается за океаном – и правильно – одним из главных средств гегемонии. И Интернет находится в центре этой стратегии и имеет даже большее значение, чем Голливуд, Дисней-парки, музыка и виски-сода. Планета должна не только петь и развлекаться по-американски, она должна «думать по-американски».

Кстати, вашингтонский Департамент торговли считает средства контроля над Интернетом почти что государственной тайной. США понимают, что Мировая Паутина становится новой кровеносной системой мира. Значит, ее надо взять по опеку. Средств для этого много: английский язык навязывается как язык-гегемон сети; большая часть внутриевропейских связей по необходимости проходит через США, потому что из 13 мировых «корневых серверов» 10 находятся за океаном. То же самое относится к операторам информационных магистралей и провайдерам, а также к управлению адресами, протоколами и названиями доменов. Таким образом, технико-экономическое и культурное решение и в данном случае требует со стороны европейцев огромных усилий, а не антиамериканских выпадов. Производители вооружений начинают это понимать.

Есть одна область, в которой НАИ можно даже похвалить: он усиливает традиционную тенденцию Вашингтона с недоверием относиться к европейскому, особенно французскому, культу Третьего мира, прежде всего, потому что последний приобретает безумный размах благодаря африканопоклонству Жака Ширака. Приведем один недавний пример.

У французского президента уже несколько лет есть конек: он носится с идеей отменить сельскохозяйственные субсидии в северных странах, чтобы помочь его дорогой Африке и позволить ей экспортировать на рынки развитых стран свою продукцию по низким ценам. Это нанесет ущерб французскому сельскому хозяйству. Такой экономический альтруизм является частью утопической идеологии, веры в то, что международная благотворительность и субсидии спасут Африку, в то время как Бернар Луган доказал, к большому огорчению людей доброй воли, что Африку нельзя спасти, потому что она структурно неспособна интегрироваться в мировую цивилизацию, созданную не ею и не для нее.

29 апреля 2003 года на сессии Международной организации по сотрудничеству и развитию Роберт Зуллик, американский представитель на переговорах по торговым вопросам, отверг эту французскую инициативу, касающуюся торговли с Африкой к югу от Сахары. Зуллик использовал очень ловкий аргумент: «Почему это предложение ограничивается Африкой? Такая позиция кажется мне несколько неоколониальной». Иначе говоря, одаряя своими благодеяниями одну Африку в порядке своего рода «положительной дискриминации», французы тем самым выражают свое презрение к ней. Софизм высокого класса, вполне в американской манере «простодушной лжи».

Но вряд ли этот положительный аспект НАИ сможет излечить нас от мании помогать Третьему миру вообще и Африке в частности. В отличие от европейцев с их вечным комплексом вины, американские правительства не собираются быть в Африке ни санитарками, ни дамами-благотворительницами. Американцы по своему менталитету склонны думать, что неспособные сами виноваты в своей неспособности и лучший способ помочь им это не помогать им, чтобы развить в них чувство ответственности перед самими собой за свою судьбу.

Какое дела европейцам до того, что ястребы из Пентагона бомбят Багдад. А маленькие ястребы из Тель-Авива угнетают палестинцев? Все это укладывается в рамки тысячелетней истории политики силы. И почему европейцы должны быть озабочены судьбой арабо-мусульман на Ближнем Востоке? Они что, защищают европейскую самобытность? Нет, они ведут джихад с целью колонизации Европы.

Наивные апостолы проарабской политики Европы, массированной помощи палестинцам не понимают, что это не принесет нам никаких дивидендов. Это антиполитика, основанная на благотворительном альтруизме.

Верить, будто международные отношения могут быть стабильно мирными, это утопия и пренебрежение Историей, особенно в условиях «переполненной планеты», в которых мы уже живем, когда происходят трения между народами с избыточным населением. Мы наблюдаем парадокс, когда разные цивилизации сталкиваются на общем фоне одинаковой всемирной технико-экономической инфрастуктуры.

Даже во время двух первых мировых войн ни Китай, ни Индия, ни мусульманский мир и т.д. не могли быть очень активными действующими лицами, потому что они жили еще в «ином мире», доиндустриальном. Сегодня картина иная: различные цивилизации образуют огромные блоки, различные по своим обычаям, верованиям, традициям и расовой принадлежности, в тот самый момент, когда материальная цивилизационная инфраструктура (плод западной науки и техники) одинаковая у всего человечества. Это взрывчатый коктейль: одновременное увеличение однородности и разнородности. Весь мир играет на одном поле, но интересы игроков все более различны.

Есть четыре гипотезы:

Мирный многополярный мир, в котором народы и державы гармонично сотрудничают в рамках ООН, а миграционные потоки, напор Ислама, стремления завладеть скудными ресурсами мудро регулируются по общему согласию, а империализм исчезнет по волшебству мудрости. Это кантовская утопия французской, германской и бельгийской внешней политики. Шансы на осуществление 0%

Гипотеза классического американского империализма, на которую до недавнего времени ориентировался Вашингтон: «разделение власти» при мягкой американской гегемонии, основанной скорее на хитрости, чем на силе. Это макиавеллиевское решение (скорее лиса, чем льва), было самым искусным и самым выгодным для Америки, но от него стали постепенно отходить после развала СССР и терактов 11 сентября 2001 года. Тем лучше: оно была самым опасным для Европы, потому что оказывало на нее анестезирующее воздействие.

Гипотеза НАИ, однополярного мира под полицейской властью США, которые одни лишь устанавливают международные правила. Шансы на осуществление в ближайший период (10 лет): 50%, в перспективе средней дальности: 20%, в более дальний перспективе: 0%

Гипотеза о многополярном хаотическом мире кажется наиболее вероятной не только потому, что она начинает приобретать реальные очертания, но и потому что она соответствует всем историческим наблюдениям международных отношений на протяжении многих веков.

Мечта о «римском мире» осуществилась (почти) на протяжении полутора веков, от установления Империи до первых вторжений варваров через ее границы. Однако времена изменились: на сегодняшней планете, которая представляет собой кипящий котел, где теснятся почти 10 миллиардов людей, идея «американского мира», основанная на своего рода «поддержании порядка» с помощью военных угроз и благодаря технологическому превосходству, хорошо выглядит на бумаге, но оказывается вздором в реальности, потому что нам следует ожидать (см. мой предыдущий очерк «Накануне войны») скорого наступления периода гигантских и хронических столкновений, которые НАИ сможет разжечь, но которыми, несомненно, не сможет управлять.

Шериф, увидев, что не может поддерживать порядок в «мировой деревне», потому что у него нет для этого средств и потому что его грубые методы лишь умножают ряды преступников и бунтарей, станет гасить международные кризисы и призывать к всемирному разоружению. И только в этой общей атмосфере захватов и трагедий История сможет породить новую европейскую цивилизацию.

Несмотря на невероятную глупость войны против Ирака, которая ведется администрацией Буша в одностороннем порядке под лживой вывеской международной коалиции, война, последствия которой в дальней перспективе будут диаметрально противоположными поставленным целям, как признает даже доклад Военного колледжа армии США (от 13 января 2004), следует воздержаться от осуждения США с «моральной» точки зрения нарушения прав человека и международного права, при которой людей считают за ангелов. Воистину странно, что интеллектуалы, которые кадят фимиам юристу и политологу Карлу Шмиту (так его и не поняв), теоретику творческой силы права, осуждают американскую «агрессию» во имя утопических и универсалистских, короче говоря, кантовских аргументов, еще раз присоединяясь к завываниям левых, проявляя женственный пацифизм, выражая мечту о всемирном праве, которое стихийно установится по общему согласию, и отрицая отношения силы и их законность в Истории. Они впадают не в самобытно европейский антиамериканизм, а в левицкий, как в американских студенческих городках, которые протестовали против войны во Вьетнаме.

Международная законность – это воля сильнейшего. США совершенно правы, взяв на вооружение эту реалистическую философию. Их нельзя упрекать с этической точки зрения, потому что последняя неприменима в геополитике. Можно посмеиваться над их пылом новичков по части макиавеллизма, над их неуклюжестью и переоценкой своих сил, над этой безудержностью, которая приведет их к поражению. Для европейцев и русских важно только в свою очередь стать более сильными, чтобы определять свою международную законность. Надо перестать смотреть на международную политику с точки зрения уравниловки и морали женского монастыря.

Пацифистская позиция Франции и Германии по отношению к американской войне, к сожалению, не является свидетельством ни европейской «большой политики», ни желания оказать сопротивление США, а вызвана только необходимостью избежать столкновения с арабо-мусульманским миром, который заливает наш континент. Европа тем самым вступает, как говорит геополитик Луи Сорель, в «эру пустоты», эру отказа от силы. Он пишет, считая, что Европа забыла о самобытности своей цивилизации, что она отказалась от могущества в пользу моральных утопий: «Могущество означает способность силой навязать свою волю. Сила материальна и поддается измерению («сколько дивизий?), могущество динамично и выражает жизненный порыв, это сердце политики… В своей книге «Сила и слабость» неоконсервативный политолог Роберт Каган развивает тезис, согласно которому Европа хочет построить «постисторический рай» Иммануила Канта, она тем самым обрекает себя на политическое небытие в буквальном смысле слова» («Дерзновение силы» в «Ле Катр Верите Эбдо», 29 марта 2003). Цитируя Карла Шмита («если какой-либо народ перестанет действовать политически, в мире не станет меньше политики, а будет одним народом меньше»), Л. Сорель критикует миролюбие и наивность Нового мирового порядка во франко-шираковском варианте, основанного на заоблачной этике, бессильной салонной дипломатии, махинациях ООН: это еще одна мондиалистская химера «мирового сообщества»: «На аршин этих вечных истин следует мерить речи Доминика де Вильпена, самозваного рупора Европы и Человечества. Такой конец его выступления в ООН о «построении лучшего мира» вызвал смятение в умах. Политика это не эсхатология и, по сути, речь о конечных целях нелегитимна… Европейская общность судьбы невозможна вне времени, пространства и силы».

Проблема новой американской мировой политики в том, что она, взяв, наконец, на вооружение правильный принцип философии истории, осуществляет его на практике на протяжении последнего десятилетия со смешной неуклюжестью. Настоящие европейцы должны этому радоваться, при том условии, что они поймут, наконец, что американскому сопернику и конкуренту нельзя противопоставить ничего, кроме военного, экономического, финансового и культурного могущества и демографического динамизма. На арене национальной и международной политики слова ничего не значат без способностей и действий.

Желание американцев устранить Европу из мировой игры – одна из главных особенностей НАИ. Ранее речь шла лишь о том, чтобы господствовать над Европой. Но теперь хороши все средства, даже нелегальная торговля, нарушение договоров, подкуп политиков, чтобы полностью вывести из игры главного конкурента – Европу. Это делается во всех областях: саботируются ее самостоятельная военная промышленность и космический потенциал, разрушается общая сельскохозяйственная политика, навязывается хранение американских ядовитых отходов и т.д. Этот список очень длинный.

Однако, эта стратегия уже не ослабления, а кастрации Европы возможна только благодаря сообщничеству европейских политических классов и Брюссельской комиссии. США играют в свою игру и пользуются продажностью, слепотой и глупостью партии европейских атлантистов, яркими представителями которой являются Ален Мадлен и Хосе Мария Аснар, не говоря о проконсуле Блэре. Причина этой глупости в том, что только европейские атлантисты верят в фикцию евро-американской «атлантической солидарности». Одного аргумента достаточно, чтобы разбить атлантизм американопоклонников: ни одна администрация США, ни демократическая, ни республиканская, никогда в него не верила, а нынешняя верит меньше, чем любая другая. Белый Дом всегда считал, что есть различия и даже разрыв между экономическими и геостратегическими интересами США и Европы. Идеология атлантистов всего лишь средство, с помощью которого США заставляют европейцев верить, будто существуют общие трансатлантические интересы, и прикрывают фикцией равенства неравноправные договоры, жульническое торговое партнерство и полую стратегическую зависимость.

Не возмутительно ли, например, что европейцы имели глупость доверить дипломатию ЕС бывшему генеральному секретарю НАТО Хавьеру Солане? Тем самым они поставили ее под опеку Вашингтона. Перед лицом этого грубого и циничного господства европейцы низкопоклонничают, потому что они преувеличивают силу возможной американской кары. Несмотря на свой бунт, де Голль не боялся США. Но американской пропаганде удалось изобразить антиамериканизм болезнью, подлежащей лечению, особенно если она французская. Таков тезис американского агента влияние журналиста Жана-Франсуа Реваля. Европейцы должны согласиться, ради их психического здоровья, что они слабы и что для них было бы самоубийством, если бы они вновь обрели былую мощь.

Партия атлантистов это партия коллаборационистов; то же можно сказать об исламопоклонниках. Есть сходство между атлантистами и маниакальными и истеричными антиамериканцами (МИАА): и те, и другие смотрят на США не как на такую же державу, что и прочие, а как на своего рода метафизическую державу, представительницу Добра на Земле для одних и Зла – для других. Никто не рассматривает США, отвлекаясь от эмоций и от веры в Абсолют, как страну, которая может из союзника превратиться в противника и наоборот.

Атлантисты так же ведут себя по отношению к США, как дамы полусвета по отношению к своим «покровителям»: последние смотрят на них как на дорогих проституток, а сами они считают, что у них есть мужья, с которыми они находятся в равноправных отношениях.