"Рохля" - читать интересную книгу автора (Ашар Марсель)

АКТ ПЕРВЫЙ

Роскошная, со вкусом обставленная гостиная в доме Карадина. Прекрасная, безупречного стиля мебель, подлинные картины старых мастеров на стенах. Из двух дверей одна ведет в переднюю, другая – во внутренние комнаты.

В самом начале действия Эдит и Ролло сидят в гостиной. Их слегка натянутый вид, принужденные позы и шляпка Эдит – кстати, очаровательная – свидетельствуют, во-первых, о том, что они явились с визитом, и, во-вторых, о том, что они находятся здесь уже довольно давно. И, однако, они терпеливо ждут, неподвижно сидя в течение нескольких секунд. Потом Ролло, выйдя из себя, вскакивает с места.

Ролло. Ну как тебе это нравится, столько ждать?!

Эдит. Не особенно нравится.

Ролло. Мне так просто противно!

Эдит. Ты хочешь сказать, что не привык к этому?

Ролло. И никогда не привыкну! Еще чего! У меня с терпением плоховато!

Эдит. Ты меня удивляешь.

Ролло. Заметь, что если бы я ожидал казни, меня хватило бы надолго. Но это не тот случай.

Эдит. Нет, не тот…

Ролло. В общем… не совсем тот.

Эдит. Не забывай: ждать чего-нибудь – почти всегда значит надеяться.

Ролло. Терпеть не могу, когда меня заставляют надеяться так долго. (Пауза.) Слушай, он же просто издевается над нами!

Эдит (с улыбкой). Ну что ты!

Ролло. Ты не находишь, что он издевается над нами?

Эдит (пытаясь успокоить его). О нет!

Ролло (взглянув на часы). Мы ждем уже целых сорок одну минуту.

Эдит. Да-да, я знаю.

Ролло. Любой на моем месте давно уж ушел бы, хлопнув дверью.

Эдит (с иронией). Любой, но не мы!

Ролло. Можно заставить людей подождать себя пять минут, ну, от силы – четверть часа. А ему, видите ли, сорока одной минуты мало!

Эдит. Ну какая разница, где ждать – здесь или в другом месте.

Ролло. И ожиданию нашему конца не видно, ты сама убедишься.

Эдит. Посмотрим…

Ролло. Как ты полагаешь, сколько еще он будет издеваться над нами?

Эдит. Я не совсем поняла.

Ролло. Ну когда тебе окончательно станет ясно, что он просто-напросто измывается над нами?

Эдит. Я не могу точно сказать… Минут через пятнадцать…

Ролло. Тебе требуется еще целых пятнадцать минут?!

Эдит. Я думаю, да.

Ролло. Не волнуйся, они тебе обеспечены.

Эдит. А впрочем, какая разница?!

Ролло. Какая разница, измывается он над нами или нет?

Эдит. Да.

Ролло. Никакой.

Эдит. Ведь мы все равно будем дожидаться его, разве не так?

Ролло. Ну разумеется!

Эдит (философски). Что и требовалось доказать.

Ролло. Больше всего меня бесит его указание: явиться ровно в девять и ни минутой позже.

Эдит (невольно улыбаясь). Он так и сказал: ровно в девять?

Ролло. Да, можно сказать, приказал и еще повторил: «Будь точным. Ты ведь знаешь, у меня каждая минута на счету, в то время как ты дохнешь от безделья».

Эдит смеется

И тебе смешно?!

Эдит. Да… по правде сказать… смешно.

Ролло. Тем хуже… Ну, с меня хватит. Я звоню. (В самом деле нажимает на звонок.)

Эдит (весело). И будь что будет!

Тотчас после звонка входит лакей величественного вида, с безупречными манерами. Он явно предубежден против Ролло, так как сквозь его мнимое бесстрастие проглядывает плохо скрытая наглая издевка.

Лакей. Мсье звонили?

Ролло. Да уж пришлось побеспокоить! Мы ждем уже сорок пять минут.

Лакей. Да, я знаю.

Ролло. Вы доложили обо мне мсье Карадину?

Лакей. Как же, целых сорок пять минут назад.

Ролло. Ну и что?

Лакей. Простите?

Ролло. Я спрашиваю: ну и что?

Лакей. Я сделал все от меня зависящее, я о вас доложил, не так ли? Чем могу еще служить, мсье?

Ролло (с подчеркнутой иронией). Ну, например, вы можете пойти спросить у мсье Карадина, долго ли еще, черт возьми, он намерен там валандаться.

Лакей (с готовностью, которая звучит так же издевательски, как и все, что он говорил раньше). Спешу передать!

Ролло. Благодарю!

Лакей. К вашим услугам. (Выходит.)

Ролло. Мало ему, что он сам над нами издевается, он еще и лакея своего на нас науськивает!

Эдит (все время внимательно наблюдавшая за лакеем). У меня такое же впечатление. Уйдем отсюда! (Встает.)

Ролло. Вот еще выдумала! Да он только доволен будет!

Эдит. Разве?

Ролло. Он же понимает, что я пришел попросить его об услуге.

Эдит. Мне ты этого не сказал.

Ролло (хихикнув). А ты думала, я сюда явился ради его прекрасных глаз?

Эдит. О какой же услуге ты собираешься его просить?

Ролло. Пусть выдаст мне пятьсот-шестьсот тысяч под мое изобретение.

Эдит. Ты с ума сошел!

Ролло. Ничуть!

Эдит. Значит, ты надеешься, что он сошел с ума?

Ролло. Еще менее того.

Эдит. Но ты же сам говорил, что оно идиотское, твое изобретение.

Ролло. Идиотское, идиотское! Тоже мне, выразилась! Оно не более идиотское, чем всякое другое. Ты посмотри, чего только нынче не изобретают!

Эдит. Значит, будь у тебя пятьсот тысяч франков, ты рискнул бы ими в этом деле?

Ролло. Не о чем говорить, пока у меня их нет.

Эдит. Ответь мне честно, да или нет?

Ролло (искренне). Если бы у меня были только эти пятьсот тысяч, – конечно, нет. Но ведь у него-то миллионы несчитанные!

Эдит. Это правда.

Ролло. Миллионы, которые он украл у меня!

Эдит. О! Украл…

Ролло (убежденно). Конечно, украл! Не достанься они ему, они попали бы ко мне в карман.

Эдит. Может быть.

Ролло. Иными словами, ты мне не веришь!

Эдит. Просто женщины непостоянны в убеждениях. Вот поэтому я и говорю: может быть.

Ролло. А ну, скажи, Вероника болела менингитом, да или нет?

Эдит. Болела.

Ролло. Из-за меня болела?

Эдит. Вероятно.

Ролло. Никаких «вероятно»! Это общеизвестно!

Возвращается лакей.

Лакей. Мсье! Мсье Карадин весьма огорчен. Он о вас забыл.

Ролло. Забыл?!

Лакей. Совершенно забыл. Он просит его извинить. Он принимает ванну.

Ролло. Мы его все равно дождемся.

Лакей. Как вам будет угодно. (Выходит.)

Эдит (умоляюще). Уйдем отсюда! Ну прошу тебя, уйдем!

Ролло. Э нет! Нашла дурака! Баш на баш, – мое унижение, его денежки!

Эдит. Пойдем же!

Ролло. Он уже получил мое унижение, осталось мне получить его деньги. И я их получу, даже если мне придется проторчать здесь целый день.

Эдит. Но почему ты рассчитываешь на деньги этого человека?

Ролло. Потому что я его ненавижу.

Эдит. Странная логика!

Ролло. Странная, да моя!

Эдит. Не верю я тебе: ты слишком уж часто об этом говоришь.

Ролло (пожав плечами). Ну еще бы ты поверила! И все же, уверяю тебя, я его ненавижу.

Эдит. И тебе не стыдно брать у него деньги? Ты же отлично знаешь, что никогда их ему не вернешь.

Ролло (иронически). А ты предпочла бы, чтобы я ограбил кого-нибудь из друзей? Эдит (уязвленно). Ты остришь?! Ты еще можешь острить?! Ролло. Пытаюсь сохранить хорошую мину…

Короткая неловкая пауза.

Эдит (недоверчиво). Неужели Карадин не знает, что ты его ненавидишь? Ролло. Не думаю. Во всяком случае, он знает, что я никогда не осмелюсь сказать ему это в лицо.

Эдит. Почему?

Ролло. Слишком много потеряю в результате.

Эдит. А я считала тебя таким гордым!

Ролло. Ну, я достаточно горд, чтобы страдать от того, что мне приходится унижаться. Самая дорогая цена, какую можно заплатить за любую вещь, это необходимость выпрашивать ее.

Короткая пауза.

Эдит. Тогда объясни мне, почему Карадин дает тебе деньги?

Ролло. Из жалости.

Эдит. И ты берешь?!

Ролло. Конечно!

Эдит. Берешь, испытывая к нему отвращение?

Ролло (сентенциозно). Я неблагодарен, как все несчастные. Если бы я смирился с моим невезением, я бы тем самым оправдал его.

Эдит (поражена). Ну и ну!

Ролло. Впрочем, я подозреваю, что его устраивает такое положение вещей.

Эдит (внимательно посмотрев на мужа). А ведь у тебя нет к нему настоящей ненависти.

Ролло (неуверенно). Нет…

Эдит. Тебе только нравится говорить так.

Ролло (твердо). Просто я жду своего часа.

Эдит (скептически). Да и доводы твои…

Ролло. А чем тебе плохи мои доводы?

Эдит. Ребячество какое-то…

Ролло. Верно, я его еще ребенком ненавидел.

Эдит. За эту историю с именами? Несерьезно как-то!

Ролло (возмущенно). Как несерьезно? Его же зовут Ноэль! (Зачарованно.) Но-э-э-эль! И надо же было, чтоб мое имя состояло из тех же… ну, почти тех же букв – Л-е-о-н!

Эдит (ласково). Очень милое имя – Леон.

Ролло. А мне больше нравится Ноэль. Да и тебе тоже.

Эдит. Мне – нет.

Ролло. Но мало ему было наших имен, чтобы взять верх надо мной, он еще приклеил мне это прозвище! И какое прозвище!

Эдит. Должна признать…

Ролло. Я как будто слышу…

Эдит (встрепенувшись, быстро садится). Ну наконец-то!

Ролло. Да нет, я говорю: я как будто слышу его первые слова после того, как он достаточно промаринует меня здесь: «Ага, значит, моему старому Рохле понадобилась монета?»

Эдит. И ты ответишь «да».

Ролло. Ну признайся, я действительно похож на рохлю?

Эдит (чистосердечно). Нет!

Ролло. Согласись, во мне нет абсолютно ничего рыхлого, мягкого.

Эдит. Ничего!

Ролло. Возьми, например, мой нос. У меня даже в паспорте написано: «Нос – обыкновенный», а уж они там, в префектуре, ни с кем особенно не миндальничают.

Эдит. Даже наоборот.

Ролло. И не вздумай говорить, будто я начинаю полнеть и в этом, мол, причина…

Эдит. Мне бы и в голову не пришло!

Ролло. Мне было двенадцать лет, когда он впервые обозвал меня рохлей. А до того все ребята звали меня «Железный Коготь»!

Эдит (смеясь). Да ну?!

Ролло. Что-о?!

Эдит. Я… молчу…

Ролло. Конечно, чего церемониться, рохля он и есть рохля. Не чемпион по боксу. (Довольно зло.) Я ведь и мухи не обижу!

Эдит. Ой, какой ты был сейчас некрасивый!

Ролло. А ты просто убийственно откровенна!

Эдит. Ты предпочел бы, чтобы я не говорила то, что думаю?

Ролло. Я предпочел бы, чтобы ты не думала то, что говоришь!

Эдит (проникновенно). Иногда мне кажется, будто я тебя совсем не знаю.

Ролло (весело). Это потому, что ты меня слишком хорошо знаешь.

Эдит (медленно). Вот я сейчас смотрела на тебя… и вдруг кое-что поняла.

Ролло (гак же весело). Глядя на меня?

Эдит. Если бы ты мог причинить зло Карадину, ты бы сделал это, ни минуты не раздумывая.

Ролло (уклончиво). Ну какое зло могу я причинить Карадину? Усмехается.)

Эдит (настойчиво). Но если бы смог…

Ролло. А что ты называешь злом?

Эдит. Разорить его, поставить на колени…

Ролло (хохоча во все горло). Заставить его клянчить у меня деньги!

Эдит. И это тоже.

Ролло (мечтательно). Это меня позабавило бы. Но это не то, что я называю злом. (Угрожающе). Я мечтаю о другом.

Эта фраза, так же как и слова Ролло о чемпионе по боксу, приводит Эдит в смятение.

Эдит (пристально взглянув на мужа). Ты просто чудовище!

Ролло (с марсельским акцентом). Э-э, нет! Я шючю! просто я сильно обожяю мусью Карадина! (Продолжает обычным тоном, без акцента.) И по мере того как он заставляет меня ждать, я его обожаю все меньше и меньше. Хотя все равно я ненавижу его намного меньше, чем надо бы.

За дверью слышится шум.

Эдит (живо). Это он.

Ролло. Если почувствуешь, что я выхожу из себя, подай мне знак. Но только как-нибудь позаметнее. Не наступай мне потихоньку на ногу, прямо толкай локтем. Мне нужно, чтобы он это видел. Пусть поймет, что ты стараешься меня успокоить.

Эдит. Хорошо. Буду толкать тебя локтем.

Входит Вероника Карадин. Это красивая, утонченная женщина в прелестном туалете. Своеобразна и очаровательна. В ее взгляде иногда мелькает ирония, а изредка он становится жестким.

Вероника. О, как удачно, что вы еще здесь! Я думала, вы уже ушли. (Поправляется.) То есть, я боялась, что вы ушли.

Ролло. Мы оказались терпеливее, чем ты думала.

Вероника (к Эдит). Я уверена, что наш Эжен не доложил мужу о вас, моя дорогая. (Звонит.) Ноэль, конечно, думает, что Леон пришел один. А с ним он особенно не церемонится.

Ролло. И это лишнее доказательство дружбы, которую он ко мне питает. Но я, признаться, переживал из-за Эдит.

Вероника (подходит к Эдит, чтобы пожать ей руку). Простите, бога ради! (Затем подходит к Ролло и целует его в обе щеки.) Ну, здравствуй!

Ролло. Здравствуй!

Вероника (к Эдит). Вы не сердитесь? Мы ведь с вами так мало знакомы. А с ним другое дело, – из-за него я болела менингитом.

Ролло. И он был тебе необыкновенно к лицу!

Входит лакей.

Вероника. Эжен, разве вы не доложили мсье, что мадам Ролло тоже ждет его?

Лакей. О нет, мадам!

Вероника. Почему?

Лакей. Мсье Ролло сказал: «Доложите обо мне!» Тогда я решил, что мсье не знаком с мадам.

Вероника. Чем сейчас занят мсье?

Ролло (иронически). Все еще мокнет в ванне?

Лакей. У него совещание.

Вероника. Какие глупости! С кем?

Лакей. Я в затруднении, мадам. Не знаю, должен ли я…

Вероника. Говорите!

Лакей. Приняв ванну, мсье снова лег в постель…

Ролло. Лег в постель?!

Вероника (очень смущенная, к Ролло). Он, наверное, забыл о тебе.

Ролло (легко, без видимого упрека). Он меня быстро забывает.

Вероника. Доложите мсье, что мсье и мадам Ролло ждут его.

Ролло. И уже больше часа!

Лакей. Слушаюсь, мадам. (Выходит.)

Вероника. Все это очень странно… Ноэль обычно так вежлив…

Ролло (вслед лакею, благодушно). Надеюсь, теперь ты выставишь своего Эжена за дверь?

Вероника (категорично). Об этом не может быть и речи. Во всем, что не касается тебя, он нас с Ноэлем вполне устраивает.

Ролло (весело). Тем хуже!

Вероника (к Ролло, резко). Вот теперь я узнаю моего обожаемого Рохлю.

Ролло (холодно). Во-первых, для тебя я никакой не рохля. Из-за рохли не заболевают менингитом.

Вероника (к Эдит). Он вам рассказал?!

Эдит (крайне смущенная). Так… в общих чертах…

Вероника. Он никогда не рассказывает такие вещи в общих чертах.

Ролло. Я гораздо тактичнее, чем ты думаешь.

Вероника. Сейчас проверим! (К Эдит.) Я вам сама о нем расскажу, – о моем менингите.

Ролло (жалобно). Нет-нет, ты вовсе не умеешь о нем рассказывать!

Вероника (с неожиданной силой, к Эдит). Вообразите себе, я была без ума от вашего мужа. Влюблена до безумия!

Ролло. Начало у тебя получилось великолепно.

Вероника. И я имела глупость думать, что он разделял мои чувства.

Ролло (с подкупающей искренностью). Но я и разделял, дурочка, правда, разделял!

Эдит (не сдержавшись). Да не кричи же так!

Вероника. Мне было пятнадцать лет. Ему – чуть больше шестнадцати. Я надеюсь, вы не ревнуете ко мне.

Эдит. Ничуть.

Ролло (тем временем он успел извлечь из бумажника фотографию). Вот взгляни, это мы, в то время.

Вероника (взволнованно). Дай посмотреть!

Ролло (подробно разъясняет). Мы снимались в фотографии Туке. Этот песок – ненастоящий и каюта тоже ненастоящая, а парусник нарисован на холсте. Здесь только мы – настоящие.

Вероника (помолчав). Ты… может быть. А я – нет. На этой фотографии как будто снята дочь, дочь, которую я могла бы иметь, которую обожала бы и которая потом умерла бы.

Ролло (стараясь побороть неловкость). Слушай, а ведь, согласись, я был красивым парнем, а? Смотри, какая у меня тут пышная грива и смелый взгляд. В общем-то, судя по этой фотографии, тебя легко понять – любить меня было одно удовольствие.

Вероника. Я доказала как раз обратное.

Эдит (смеясь, к Ролло). Ты слишком самодоволен, вот и получил по заслугам.

Вероника. И ты всегда носишь это фото с собой?

Ролло. Ну еще бы, а как же! Когда такая вот малютка едва не умирает от любви к тебе, это что-то вроде диплома.

Вероника. Вот как! (Продолжает рассказ.) Леон и я…

Ролло. Уж ты поверь, я впоследствии одержал немало побед, и все благодаря тебе.

Вероника (с видимым раздражением). Если ты будешь прерывать меня каждую минуту, я не смогу рассказать мою историю.

Ролло (непререкаемым тоном). Одну из самых прелестных историй, какую я знаю.

Вероника (к Эдит). Мы целовались, наверное, раз десять.

Ролло (с нажимом). Несколько раз по десять. Пятьдесят три раза, если уж быть совсем точным. Нет, ты скверно рассказываешь!

Вероника. Неужели пятьдесят три?!

Ролло. Это нетрудно проверить. Я записывал поцелуи у себя в блокноте, по мере накопления. Но, ясное дело, я засчитывал только поцелуи в губы.

Эдит (уязвленно). Ну ясное дело!

Вероника. Я впервые в жизни проводила каникулы одна, без родителей. И я поверила, что это наконец пришло.

Ролло. Оно и пришло, глупышка!

Вероника. Однажды утром мы условились встретиться и поехать на морскую прогулку, одни в лодке со старым рыбаком. Погода в тот день была просто чудо! Мы собирались провести вместе весь день. Так вот, мсье не явился на свидание.

Ролло. Потому что накануне ты весь вечер протанцевала в казино без меня.

Вероника. Мсье отбыл в Париж. И целых десять дней скрывался там у приятеля, не подавая о себе никаких вестей. Когда же он соизволил наконец объявиться, я уже была в коматозном состоянии.

Ролло. Я ведь потом попросил у тебя прощения!

Вероника. Меня все-таки вылечили. От болезни – и от него заодно. Я его забыла. Целиком и полностью. Когда он пришел ко мне в больницу, я его даже не узнала.

Ролло (многозначительно). Ха-ха, как же!

Вероника. Что такое?!

Ролло. Ничего, я и так слишком много сказал.

Вероника (раздраженно). Смотри, будешь говорить сам с собой – скоро свихнешься.

Ролло (паясничая). Ничего, я же сам себя не слушаю.

Вероника. После всего этого я не виделась с ним целых десять лет. А потом Ноэль привел его к нам пообедать через три месяца после нашей свадьбы.

Эдит (растроганно). Это чудесная история. И она делает вам честь.

Ролло. Мне тоже.

Эдит. Тогда ты еще был гордым.

Вероника. Мы все звали его «Леон неукротимый».

Ролло (насмехаясь над самим собой). Неукротимый!

Эдит (поспешно). И он до сих пор не укрощен! (Берет руку Ролло.) По крайней мере не до конца.

Вероника. Вы прелесть! Я даже слегка сержусь на вас. Ведь это из-за вас он не жалеет обо мне.

Эдит (жестко взглянув на Ролло). О, клянусь вам, что жалеет.

Вероника (меняя тему разговора). Как поживает ваша очаровательная дочка?

Эдит. Что-то неважно в последнее время. Да вы ее скоро увидите.

Вероника (к Ролло). Я подозреваю, что ты решил сорвать сегодня крупный куш. Иначе ты не привлек бы к этому делу всю свою семью.

Ролло. Мне нужно, чтобы Ноэль выдал мне пятьсот тысяч монет под одно из моих изобретений. А в такой битве пушки холостыми не заряжают.

Вероника. Ты, как всегда, остроумен. (Неожиданно едко.) Сразу видно, что ты-то не перенес менингит.

Ролло (со свойственной ему бессознательной жестокостью). Что ж, мне ведь не посчастливилось встретить самого себя!

Вероника (сердито). Ох, как ты меня злишь!

Ролло. Надеюсь, что так.

Вероника. Пойду попробую поторопить Ноэля. (К Эдит.) Теперь, когда он узнал, что вы здесь, он, наверное, наводит красоту.

Ролло. Ну и работка! Ему наверняка понадобится еще час!

Вероника. Потерпите еще три минуты, и я вам его приведу, в каком бы виде он ни был. (Выходит, но тут же возвращается.) Я не войду с ним вместе. Сперва дам тебе время потрудиться. (Выходит.)

Эдит (решительно). Она очень красива!

Ролло (небрежно). У меня всегда был хороший вкус.

Эдит. А теперь ты даже не видишь, что она красива.

Ролл (с хорошо обдуманным жестом в сторону Эдит). Это ты виновата.

Эдит. Но у нее в глазах есть что-то безжалостное, жесткое.

Ролло. А вот в этом виноват я.

Эдит. Как ты думаешь, любит она Ноэля?

Ролло. Так же, как любила меня, это уж точно! Она его обожает, холит и лелеет. А уж ревнует как сумасшедшая! Все несчастье в том, что он, подлец, знает это, и, уж поверь мне, ему в высшей степени наплевать на ее ревность.

Эдит. Странные у вас отношения.

Ролло. У Вероники со мной?

Эдит. Да. Она испытывает к тебе почтение, смешанное с ужасом.

Ролло (в восторге). Ты думаешь, она меня боится?

Эдит. Ведь ты – ее несчастное прошлое.

Ролло (мечтательно). Один-единственный раз в жизни я проявил гордость и едва не убил человека! (Весело.) Так что не стоит тебе удивляться, что я отказался быть гордецом.

Эдит (проникновенно). Ты отказался и от многого другого.

Ролло. Ты думаешь, я себя не знаю?! Еще как знаю, малышка! И страдаю от этого неимоверно! У меня прямо ад в душе!

Эдит(подходит и нежно гладит руки Ролло). Дорогой мой!

Ролло (отодвигается, увлеченный новой мыслью). Ты видела, как Вероника смотрела на наше фото? Ведь она жалеет о том времени, ей-богу!

Эдит (пораженная). Что ты выдумываешь?!

Ролло. Ну, все равно… Эх, какое дельце я упустил! Сто миллионов! Тогдашних! А может, и побольше! И это я управлял бы тогда банком, страхкассой, текстильными предприятиями и всем прочим!… (Погружается в мечты.)

Эдит (с достоинством). Вспомни, кому ты говоришь это! К тому же не обольщайся, ты сам только что сказал, что она обожает Ноэля.

Ролло. Ноэль, не Ноэль, а мне стоило только мигнуть… Но как раз в тот момент я имел глупость влюбиться в тебя.

Эдит встает.

Эдит (глухо). Леон!

Ролло. А? Что с тобой?

Эдит (с трудом). Ничего. (Шатается и падает без чувств на диван.)

Ролло (в панике). Да что случилось, малышка? Неужели ты… из-за того, что я сказал? Ты меня не поняла. Я же не жалею, что полюбил тебя, я только жалею о том, что сделал эту глупость.

Эдит не двигается, голова ее бессильно откинута на спинку дивана.

Фу, черт, опять что-то не то сморозил! Слава богу, ты не слышала. Дорогая моя, красавица моя, ну приди в себя, а то войдет Карадин и увидит тебя в таком состоянии… Я же не по злобе так сказал, просто вырвалось нечаянно… Ну же, очнись! (Шлепает Эдит по щекам.) Да вставай же! (Новые пощечины.)

Входит Карадин. Элегантен, блестящ, безупречно одет. Утонченной манерой поведения резко отличается от расхлябанного Ролло. Видно, что он в молодости был очень красив.

Карадин. Я предпочел бы, чтобы ты приводил ко мне свою жену не для того, чтобы хлестать ее здесь по щекам.

Ролло. Не будь идиотом! Она в обмороке.

Карадин. Ия уверен, по твоей вине. Мне тоже при виде тебя всегда становится плохо.

Эдит (приподняв голову). Ничего, уже прошло.

Карадин. Вам уже лучше?

Эдит. Да, спасибо, все в порядке.

Карадин. Теперь ты, конечно, поспешишь проводить жену домой?

Ролло. С чего ты взял? И не подумаю!

Карадин. Неужели ты настолько бессердечен, что собираешься вести со мной деловую беседу, в то время как твоя жена в таком состоянии?

Ролло. Да она в прекрасном состоянии, не правда ли, дорогая?

Эдит. В прекрасном! Я превосходно себя чувствую.

Карадин. Я прикажу моему шоферу отвезти вас…

Ролло. Ну и зануда же ты!

Эдит. Леону нужно поговорить с вами.

Карадин(пристально посмотрев на Эдит, к Ролло). И за какие заслуги тебе досталась такая жена?!

Ролло. Такой же вопрос я часто задаю себе, думая о вас с Вероникой.

Карадин (к Эдит, тепло). Ваша душа отражается в ваших глазах. (Вздыхает.) Какая жалость!…

Ролло (прерывает его). …что она вышла за меня – это ты хотел сказать?

Карадин (игнорируя этот выпад). …что ты никогда раньше не приводил сюда свою жену: с тобой гораздо приятнее было бы иметь дело. Да-да, и не смотри на меня такими глазами.

Ролло (с марселъским акцентом). Шютишь?

Карадин. Или! Шючю!… Но садитесь, прошу вас!

Все трое садятся.

Как поживаешь? Я уж думал, ты умер.

Ролло. Я и сам долгое время так думал.

Карадин. Ну, это понятно. Когда там (многозначительно стучит себе по лбу) шарики за ролики заходят, всегда создается такое впечатление.

Ролло. Ну да, тебе ведь это должно быть хорошо известно.

Короткая пауза.

Карадин (с наигранным беспокойством). Шютишь?

Ролло (так же). Или! Шючю!

Карадин. Люблю, когда ты «шютишь». (Непререкаемым тоном.) Вообще ты не умен, но остроумен. (К Эдит.) Вы не сердитесь на меня? Мы ведь старые друзья.

Эдит. Конечно… я понимаю.

Ролло (к Эдит). Ты что?

Карадин. Какая же это дружба, если она не допускает откровенности?

Ролло. Ну ясное дело!

Карадин. Да, ты не умен. И этот факт – не в твою пользу.

Ролло. Потому ты его и подчеркиваешь?

Карадин. Я просто констатирую. Но я тут же смягчаю эту прискорбную констатацию другим, бросающимся в глаза фактом – ты остроумен. Почему?

Ролло (поддерживает игру). Почему ты смягчаешь первый факт вторым?

Карадин. Да, почему?

Ролло. Убей, не знаю!

Карадин. Потому что я твой друг.

Ролло. До такой степени друг, что разорился бы – если такое вообще возможно, – лишь бы одолжить мне денег?

Карадин. Ага, вот мы и дошли до сути. Тебе нужны деньги?

Ролло (решительно). Да!

Карадин. Моему старому Рохле понадобилась монета?

Ролло. Что самое приятное в любви? Быть любимым! Что самое приятное в дружбе? Быть понятым!

Карадин. Я-то тебя понимаю с полуслова.

Ролло. С полуслова.

Карадин. Правда, понять тебя нетрудно, – ты всегда просишь одного и того же.

Ролло. Ну так как?

Карадин. Я думал, что своим мартингалом[1] ты сорвал в Виши миллионный куш?

Ролло. По-моему, я тебе объяснил, что в Виши я ездил исключительно для поправки здоровья, и только!

Карадин. О да!

Ролло. Наизусть знаю, что ты собираешься изречь: «Нет ничего дороже здоровья!» (Наигранно громко хохочет.)

Карадин. Сколько?

Ролло (стараясь выиграть время). Ты спрашиваешь, сколько мне нужно?

Карадин. Да, и, прошу тебя, сделай мне скидку по дружбе.

Ролло. Пятьсот.

Карадин. Пятьсот франков?

Ролло. Пятьсот тысяч франков.

Карадин (бесстрастно). Я предчувствовал, что ты мне сегодня дорого обойдешься.

Ролло. Ты не остроумен, но ты умен.

Карадин (давая волю ярости). Только вот я не предчувствовал, что ты при этом будешь еще измываться надо мной!

Ролло (с акцентом). Шютишь?

Карадин. Теперь-то я понимаю, зачем ты привел сюда свою жену!

Ролло. Не смей вмешивать в эту историю мою жену!

Эдит. Да ведь это не он меня сюда вмешал.

Карадин. Ты надеялся, что я постесняюсь при ней отказать тебе в деньгах? Ну, так ты просчитался, голубчик: отказать в пятистах тысячах никто и нигде не постесняется!

Ролло. Да уж, на тебя это похоже!

Карадин. Это естественно, это нормально – отказать в пятистах тысячах! Это, если хочешь, просто доказательство моего здравомыслия! Явись ты, как обычно, с невинным взором всегдашнего Рохли, выпросить у меня двадцать, пятьдесят… ну, на худой конец, сто тысяч, я бы тут же выписал тебе чек. Таких денег ты стоишь.

Ролло (к Эдит, в непритворной ярости). Толкай меня локтем.

Карадин (удивленно). Что?

Ролло (тем же взбешенным тоном). Я чувствую, что начинаю выходить из себя. И прошу ее толкнуть меня локтем, чтобы успокоить.

Карадин (разражается хохотом). Ну вечно ты меня рассмешишь!

Ролло (обиженно). Тебе смешно?

Карадин (обезоруженный). Да… Ты уж извини, но этот твой номер с локтями… как тут устоять!

Ролло (очень довольный). Ага, значит, никак не устоять?

Карадин (к Эдит). Прошу меня простить, мадам, за то, что я так раскричался.

Эдит. Он это заслужил. (Встает.) Ты идешь, Леон?

Ролло. Конечно, нет, я еще не кончил. Что это ты вдруг вскочила?

Эдит. Я полагаю, мсье Карадин высказался вполне ясно.

Ролло. Совсем даже не ясно! Садись! Он одолжит мне эти деньги.

Карадин (благодушно). Только часть этих денег. Сто тысяч. Идет?

Ролло (возмущенно). Да на кой черт мне сдались твои несчастные сто тысч?!

Карадин. Дело твое. Я одалживаю тебе сто тысяч. Ни франком больше. И я еще очень и очень щедр!

Ролло (трагически). Ты переменился, Ноэль, ах как ты переменился!

Карадин. Кто, я?

Ролло. А я-то питал к тебе такую привязанность и вдруг замечаю, что ты ко мне совсем охладел.

Карадин. Что-о?! Я одалживаю тебе сто тысяч, и ты еще жалуешься, что я к тебе холоден?!

Ролло. Нну, не холоден… тепловат.

Вероника (с порога). Я тоже так считаю.

Ролло. Спасибо, Вероника.

Эдит. Уйдем, Леон! Мне стыдно!

Ролло (декламирует под героев Корнеля). Какой в том стыд, чтоб долг исполнить свой?!

Карадин. И ты видишь свой долг в том, чтобы облегчить меня на пятьсот тысяч?

Вероника (к Эдит). Да вы и не можете уйти, моя дорогая. Вы же должны дождаться вашу дочь.

Карадин. Твоя дочь тоже придет сюда? Весьма странная затея!

Вероника. Он все продумал как следует.

Карадин. Ах, ей известно, зачем ты сюда явился?

Ролло (цинично). Я думаю, она догадывается.

Карадин. Впрочем, я буду рад познакомиться с этой малышкой. Ей должно быть теперь лет двенадцать-тринаддать?

Эдит (воодушевленная мыслью о дочери). Восемнадцать! Но она выглядит даже старше!

Карадин. Ай да скрытник! Показывает нам своих домочадцев, только когда его совсем припрет!

Ролло. Я вовсе не считаю, что меня приперло.

Карадин (вкрадчиво). Послушай, Рохля, помоги нам, сделай милость! Никто не станет просить полмиллиона просто так, за здорово живешь. Ты должен был припасти хоть какой-нибудь предлог, верно?

Ролло. Верно. У меня есть предлог. Самый что ни на есть убедительный.

Карадин. Ну-ка, давай!

Ролло. Для тебя полмиллиона – капля в море…

Карадин. Капля в море?!

Ролло. И я убедительно прошу тебя финансировать мое изобретение.

Карадин (удивлен, насмешливо). Неужто ты ухитрился что-то изобрести?!

Вероника. Он изобрел новейший способ изготовлять капли в море.

Ролло (кисло). Смотри-ка, ты у нас, оказывается, тоже остроумная!

Карадин. Ну, и что же это за изобретение? Вообще, мне известно, что твое основное жизненное занятие – изобретательство. Но как это ты действительно додумался до какого-то изобретения?

Ролло (крайне смущен). Собственно, это не совсем изобретение…

Карадин. Ну-ну, выкладывай!

Ролло. Но над ним пришлось здорово поработать, хотя, повторяю, в собственном смысле слова это не изобретение.

Вероника. Да объясни же нам!

Ролло. Это, скорее, что-то вроде новой идеи.

Карадин. Ох, боюсь я твоих идей!

Ролло. А когда я говорю «идея», я подразумеваю идею новой игры.

Эдит (робко). Мне кажется, его идея действительно интересна.

Вероника. Ну, раз твоя жена так считает!…

Эдит. Я только не уверена, найдет ли она сбыт.

Карадин (убежденно). О, в наше время любая вещь может найти сбыт!

Вероника. Так мы тебя слушаем.

Ролло (с жаром разъясняет). Все построено по принципу игры в гусёк[2] в сочетании с астрологией.

Карадин (внезапно заинтересовавшись). Интересно!

Ролло. Такая игра с успехом заменит гадание на кофейной гуще, гадание на картах, по руке – словом, все, вплоть до гадания по звездам.

Карадин (крайне увлечен идеей). Так-так…

Ролло (заметив интерес Карабина, смелеет). Моя игра – это астролог и гадалка в одном лице. «Судьба на дому» – так можно ее назвать. А цифры, выпавшие при бросании кости, позволяют сделать поправку на конкретного человека.

Вероника. Но…

Карадин. Не мешай!

Вероника. Что-что?

Карадин. Помолчи минутку, дорогая!

Вероника (к Ролло). Ну, продолжай.

Ролло. Игра начинается с клеточки соответствующего знака Зодиака. (Карабину.) Вот ты, например, родился двадцать седьмого апреля. Значит, твой знак – Телец. «Увлекающийся, блестящий, бережливый…».

Карадин. Ха! Бережливый!

Ролло. Ну ясное дело. Тельцы – они все бережливые. Это азбучная истина астрологии.

Карадин. Ладно, давай дальше!

Ролло. Но при тех же данных другому человеку, родившемуся двадцать седьмого апреля…

Эдит и Ролло (вместе). …выпадет совершенно другая судьба…

Эдит (одна). …из-за того, куда попадет фишка.

Ролло. Это по-настоящему современная игра. Сейчас ведь все верят в это идиотство.

Вероника. И даже если не верят, все равно, игра очень увлекательная.

Эдит. Очень!

Ролло. Конечно, предел мечтаний, если бы эту игру запретила церковь!

Пауза. Карабин размышляет. Остальные смотрят на него.

Карадин (качая головой). Нет, этого недостаточно.

Ролло (прерывает его, встревоженно). Подумай еще! Не отказывай мне вот так, с бухты-барахты!

Карадин. Дай же мне кончить: здесь недостаточно пятисот тысяч.

Ролло. Ну так не стесняйся, гони больше!

Карадин. Нужно не меньше двух-трех миллионов, чтобы запустить эту штуку в дело. Ты и сам не понимаешь: она оригинальна, поэтична – твоя затея. Американцы будут от нее в восторге. Я стану продавать им игру по пяти долларов, и из моих двух миллионов сделаю все пятьдесят.

Ролло (с отвращением, к Эдит). Вот! У него всегда так!

Эдит (искренне). Ну и тем лучше!

Карадин. Ты получишь свои пятьсот тысяч. В обмен на патент. Но, разумеется, в компаньоны я тебя не возьму.

Вероника. Может быть, дашь ему хотя бы процент с прибылей?

Ролло (с энтузиазмом). Просто обязан дать!

Карадин. Да никогда в жизни! Он же собирался меня надуть. Сам-то он ни на йоту не верил в свою затею. За что и будет справедливо наказан.

Ролло (почти искренен в своем возмущении). Это я не верил в мою затею?! Я?!

Эдит (с мягким упреком). Леон!

Ролло (игнорируя Эдит). Ну нет, я не дам так легко себя ощипать!

К ара дин (вскакивает, разъяренный). Ощипать?! Это я собираюсь тебя ощипать?!

Ролло. Как куренка на обед!

Карадин (сдерживаясь). Ладно, увидим. (Садится.) Кому принадлежит патент, тебе?

Ролло. Гм… и нет…

Карадин. Кому?

Ролло. Одной очень милой женщине, Симоне Суши.

Эдит. Я с ней знакома, она и правда милая.

Карадин. Сколько ты ей заплатил за него?

Ролло. Э-э-э… я точно не помню…

Карадин. Сколько, я спрашиваю?

Эдит. Двадцать тысяч.

Ролло (яростно, к Эдит). А тебя кто за язык тянул?!

Вероника. Двадцать тысяч!

Карадин. Итак, ты получаешь ни за что, ни про что четыреста восемьдесят тысяч франков и притом кричишь, что я тебя ощипываю?!

Ролло. Да не о том речь…

Карадин. А ты разве не ощипал эту бедняжку Суши?

Ролло. О-о-о!

Карадин. Так вот, процент с прибыли я отдам ей!

Ролло. Знаешь, за что я люблю кэтч и матчи по боксу?

Карадин. Не знаю. И не вижу связи с нашим разговором.

Ролло. Потому что со своего зрительского места я могу облить помоями любого типа там, на ринге, при том, что он в тысячу раз сильнее меня и в жизни мне пришлось бы лизать ему пятки.

Карадин. Это ты меня имеешь в виду?

Ролло. Выйди на ринг и узнаешь.

Карадин. Здорово же ты меня ненавидишь!

Эдит (быстро). Ой нет, что вы!

Ролло. Нет, что ты! (С марселъским акцентом.) Я шючю!

Карадин (медленно и серьезно). Да нет, не похоже. Ты помнишь Бурдиля?

Ролло. Бурдиля?

Карадин. Ну, припомни… Тот самый, которого Мамонт каждое утро заставлял писать на доске: «Я последний ученик в классе, я был последним учеником в классе, я буду последним учеником в классе»?

Ролло (смеясь от души). А, помню! Ну как же, Бурдиль!

Карадин. Я его повстречал с неделю назад, этого Бурдиля. И знаешь, что он мне рассказал?

Ролло (со смутным беспокойством). Ннет, не знаю. Он вообще… такой болтун.

Карадин. Однажды вечером, двадцать лет назад, когда он выходил из нашего лицея, ты его чуть не до смерти пришиб ранцем по голове.

Ролло. Ну… мало ли… Наверное, хотел подшутить.

Карадин. Наверное. Но на этом твоя шутка не кончилась: пока он, оглушенный, поднимался с земли, ты ему вмазал пару прямых левой и несколько апперкотов и продолжал бы в том же духе, если бы не узнал его.

Ролло. Что я, не имел права отлупить кого хочу?

Карадин. Но, стоило тебе узнать его, ты его поднял, почистил, пригладил и рассыпался в извинениях, сказав: «Прости меня, старина, я тебя принял за Карадина».

Ролло (не зная, как выкрутиться). Ну да, теперь припоминаю.

Карадин. Он потом два дня пролежал в постели.

Ролло (задумчиво). Уж и не помню, за какую подлость я решил тебе устроить трепку.

Карадин. Он мне ничего не рассказал тогда, – ведь ты, оказывается, пригрозил отправить его в больницу на пару месяцев, если он проболтается.

Ролло. Да, он был храбрец, этот Бурдиль!

Вероника (мужу). Интересно, зачем ты рассказал нам эту идиотскую историю?

Карадин (со сдержанным гневом). Эта история объясняет многие вещи, которые вплоть до настоящего момента оставались неясными.

Ролло (невинно). Какие вещи?

Карадин. Не советую тебе задавать лишние вопросы.

Ролло. Ну что ты, я обожаю задавать вопросы!

Карадин. Тогда смени тему!

Ролло. А я не знаю, какая придется тебе по вкусу.

Карадин. Послушай моего совета, веди себя потише.

Ролло. Я тих, как мышка.

Карадин (распаляется все сильнее). Это даже не совет, а предупреждение.

Ролло. За одного битого двух небитых дают.

Карадин. Пословица за пословицу: хорошо смеется тот, кто смеется последним!

Ролло. А тому, кто смеется последним, частенько выбивает зубы тот, кто вообще больше не смеется.

Карадин (сбит с толку). Что?

Ролло. А щербатому смеяться, что хромому танцевать!

Эдит. Да что с тобой?!

Вероника. Вы оба с ума сошли!

Карадин. Я согласен быть добряком, но вовсе не желаю прослыть дураком!

Ролло. Маленькая поправка: ты уже прослыл дураком, но согласен быть и добряком.

Эдит. Леон!

Карадин. Слушай, старина, не зарывайся, – многие рохли от такого сдохли!

Вероника. Ноэль!

Ролло (в ярости). Еще одно слово, и я не продам тебе мой патент!

Карадин. Черта с два! Продашь как миленький!

Пауза.

Ролло (с акцентом). Я шючю!

Карадин (пересиливая себя). Я тоже.

Ролло. В глубине души я тебя очень люблю.

Карадин. Взаимно.

Вероника. Ну слава богу!

Эдит. Вы оба были ужасны!

Ролло. Что поделаешь! Вот так болтаешь, болтаешь и вдруг тебя занесет бог знает куда.

Карадин. Верно.

Ролло. Должен признать, я был просто несносен.

Эдит. Что да, то да!

Карадин. Ну и я тоже хорош.

Вероника. Дальше некуда.

Ролло. Ты же меня знаешь: ради красного словца продам родного отца. Какое счастье, что я сирота.

Карадин. Да, какое счастье!

Ролло. Я прекрасно понимаю, что ты меня не «общипываешь». Но так уж принято выражаться, когда торгуешься, – а вдруг удастся выжать из клиента побольше!

Карадин (с нарочитой грубостью). Сам знаешь, я вовсе не собирался прихлопнуть моего дорогого Рохлю.

Ролло (со смехом). Конечно, нет, это было бы и глупо и жестоко.

Вероника. Вы мне больше нравитесь в таком амплуа. А то за последние пять минут мы с твоей женой совсем обалдели, глядя на вас.

Эдит. Особенно я.

Карадин. Я всегда встаю по утрам с левой ноги.

Ролло. И я тоже. Хорошо, что утро бывает только раз в день. (Смеется.)

Лакей (входя). Мадемуазель Ролло!

Вероника. Впустите ее.

Карадин (горячо). И будьте любезны, Эжен, не заставляйте ее ждать!

Лакей уходит.

Ролло. Тем более, что она ждать не любит.

Вероника. О, вот как? Не любит ждать?

Ролло (с гордостью). Да, наша дочь – не кто-нибудь!

Эдит. Она не нуждается в твоих похвалах. Наши друзья сами увидят.

Входит Алекса. Эдит сказала правду: она очень красива, но выглядит немного старше своих восемнадцати лет. Диковата, воинственна и остроумна в духе Ролло. В течение всей сцены в ее веселости проскальзывают наигрыш и напряженность. Ее разговорчивость временами кажется неестественной. Эдит и Ролло млеют от восхищения перед ней, каждый на свой лад. Но она ведет себя довольно странно для девушки, впервые посетившей незнакомый дом.

Алекса. Извините меня, я немного опоздала!

Ролло (ободряющим тоном). О, к нашему милейшему Карадину прийти никогда не поздно.

Алекса. Здравствуйте, мадам! (Делает легкий реверанс в сторону Вероники.) Здравствуйте, мсье! (Затем подходит к Эдит и нежно целует ее.)

Ролло (одновременно с этим). А знаешь, что он думал, наш милейший Карадин?

Карадин (как-то неестественно смущенный). Не надо, прошу тебя!

Ролло. Он думал, что тебе только двенадцать лет!

Алекса (иронически). Мсье Карадин, как видно, не замечает, что время идет.

Ролло. Она хочет сказать, что ты, наш милейший Карадин, не замечаешь, как стареешь.

Вероника. Господи, ты опять?!

Алекса (к Ролло). Не трудись, я и сама могу перевести то, что сказала.

Карадин. Вы очень красивы, мадемуазель!

Алекса. Простите, не поняла?

Карадин (менее уверенно). Вы… очень красивы…

Алекса. Два предложения в неделю – вот мой средний показатель.

Вероника. Вы, я вижу, не страдаете комплексом неполноценности.

Алекса. О, я бы не отказалась пострадать, но разве это возможно, – при таких-то данных?!

Карадин. Два предложения в неделю?!

Алекса. Что в урожайный год, что в плохой!

Эдит (подтверждает). Она мне всегда все рассказывает, это правда.

Вероника. Когда же вы получили последнее?

Алекса. Вчера вечером.

Карадин. Вчера вечером?!

Вероника. И стоящее предложение?

Алекса. Не особенно. Оно выразилось в жестах.

Карадин. В жестах?!

Вероника (сухо). Не повторяй же за мадемуазель каждое ее слово, это действует на нервы.

Алекса. Я тоже ответила жестами. Моя рука дала исчерпывающее объяснение его щеке. Тогда он обозвал меня маленькой шлюхой.

Вероника. До чего же мужчины непоследовательны!

Алекса. На что я сочла себя вправе заявить: «Спасибо, что ты дошел до этого своим умом. Теперь я избавлена от необходимости тебе это доказывать».

Эдит. Молодая девушка не должна так отвечать, это неприлично!

Ролло. Кто это? Я ему морду разобью!

Карадин. Леон прав. Он заслуживает сурового урока.

Алекса. Дети мои, вы прямо как будто из средневековья!

Вероника. А вы, напротив, весьма и весьма современны.

Алекса. Ой, надеюсь, что нет! Нынче это совсем не модно – быть современной.

Вероника. Извините, не знала.

Алекса. Вы позволите мне присесть? Я слишком быстро утомляюсь для своего возраста. (Садится.)

Вероника. А ваша дочь с характером.

Эдит. О да!

Алекса (к Эдит). Ты не сердись, Диди, но я сегодня смылась с лекций.

Вероника. Вы учитесь?

Алекса. Если мне подвалит счастье, и экзамены не будут слишком трудными, и приятели вовремя подсунут шпаргалку, я через три года стану фармацевтом. Может быть, стану.

Эдит (с очаровательной неловкостью пользуясь Алексиным жаргоном). Смываться с лекций – это очень дурно, дорогая.

Алекса (кивнув на Ролло). Лео велел мне быть здесь между девятью и десятью утра.

Ролло (с добродушным упреком). А сейчас половина одиннадцатого.

Алекса. Знаю. Я очень надеялась, что вы уже ушли отсюда. Тогда я сказала бы лакею: «О, раз моих родителей здесь нет, не беспокойте, пожалуйста, мсье и мадам Карадин!»

Карадин. Как это нехорошо с вашей стороны, мадемуазель!

Алекса (безапелляционно). Ну отчего же! Я считаю, что Лео был неправ, притащив меня и маму сюда, чтобы мы помогали ему разжалобить вас.

Ролло. Помолчи, тебя не спрашивают!

Эдит. Я ведь тебе то же самое говорила.

Алекса. Надеюсь, вы не дали ему эти пятьсот тысяч?

Карадин. Дал.

Ролло. Алекса, если ты рехнулась, так прямо и скажи!

Алекса (непритворно рассерженная). Господи боже мой, это же проще простого – отказать в пятистах тысячах франков! Вас даже скрягой не назвали бы, – ну какой дурак возьмет и выложит за здорово живешь пятьсот тысяч?!

Ролло. Слушай, я тебя не для этого сюда звал!

Алекса. Вы думаете, что вы оказываете большие услуги папе? Напротив! Именно из-за вас он постоянно бездельничает.

Ролло. Я сейчас рассержусь!

Алекса. И не вздумайте меня уверять, будто клюнули на это знаменитое изобретение!

Карадин. Представьте себе, клюнул!

Ролло. Еще бы он не клюнул!

Алекса. Ну надо же быть таким дураком!… (Осекается.) Извините!

Карадин. Охотно извиняю, но не верю, что вы действительно сердитесь.

Алекса (с издевкой). «Судьба на дому»! Господи, какой кретинизм. «Судьба на дому»!

Карадин. Я с вами не согласен.

Ролло. Он собирается сделать на этом пятьдесят миллионов. Простенько и со вкусом.

Алекса. О! Вот оно что! Так вы еще и заработать на этом решили ко всему прочему?!

Вероника. К чему «прочему»?

Алекса (не отвечая ей). Я надеюсь, папа, ты выговорил проценты для Симоны?

Карадин (усмехнувшись). Он их выговорил.

Вероника (Эдит). Да, моя дорогая, ваша дочь мне решительно нравится.

Эдит. Я была в этом уверена.

Вероника. Вот только она немного резковата.

Эдит. Алекса, дорогая, мадам Карадин находит тебя очень симпатичной.

Алекса (неожиданно зло). И она сильно неправа!

Эдит. И еще она находит, что ты слегка резковата.

Алекса. Вот тут она права, я – грубиянка.

Ролло (солидным тоном отца семейства). Но скажи пожалуйста, если ты смылась с лекций, то где ты пропадала до половины одиннадцатого?

Алекса. Я неважно себя чувствовала и ходила к доктору.

Карадин (взволнованно). Вы плохо себя чувствуете?

Алекса. Не то чтобы плохо. Просто я сильно утомлена.

Карадин. В вашем-то возрасте?!

Эдит (настойчиво). И что тебе сказал доктор?

Алекса (избегая ответа). А у вас здесь очень мило. Знаете, у нас дома тоже висят ренуары. Они даже красивее ваших. Жаль только, что репродукции.

Карадин (снисходительно, как и подобает богачу). Ну что ж, и репродукции попадаются неплохие.

Алекса. Вы богаты как Крёз. Но это вовсе не причина для того, чтобы портить нам нашего Лео. Откажите ему.

Ролло. Да, как же, так он и откажется от прибылей!

Эдит (мягко, но настойчиво). Ты мне так и не ответила, что сказал тебе доктор.

Алекса (с неожиданной враждебностью). Ничего интересного! Что все у меня в порядке. Что мое утомление вполне естественно. Ну, довольна теперь?

Эдит. Как ты со мной говоришь?!

Алекса. Прости меня, Диди!

Вероника. Удивительно, до чего она похожа на тебя, Леон!

Ролло. Вот уж чего нет, того нет!

Алекса. Если вы имеете в виду внешность, это не очень-то любезно с вашей стороны.

Ролло (обиженно). Спасибо!

Вероника. С точки зрения характера сходство просто потрясающее: та же внезапная смена настроений, та же насмешливость, то же отсутствие такта.

Ролло и Алекса (вместе). Ах вот как?!

Вероника. Но и физическое сходство тоже есть: эта усмешка, слегка сощуренный взгляд, чувственный рот.

Ролло (польщенно). Неужели у меня чувственный рот?

Карадин. Ты меня просто удивляешь, Нико! Ну как ты можешь сравнивать нашего доброго старого Рохлю с этим юным чудом?! Ты уж не обессудь, Леон…

Ролло. Ничего, пока ты не выписал мне чек, можешь не извиняться.

Карадин. Я не хочу тебя обидеть, Рохля, но и без очков видно, что она не твоя дочь.

Ролло (печально). Да, так оно и есть.

Вероника. Как?! Значит, это ваша дочь, Эдит?

Алекса (присаживается на ручку кресла Эдит и обнимает мать. Грустно). К несчастью, я и Диди не родная дочь.

Ролло. Оставьте ее в покое. Она не любит говорить на эту тему.

Алекса. Наоборот, сегодня мне как раз хочется говорить именно на эту тему. Потому что мне не нравится (продолжает медленно и раздельно), каким тоном вы говорите с Лео, мсье Карадин!

Карадин. А…

Алекса (к Ролло). Я хочу разъяснить ему, что ты за человек.

Ролло (снисходительно). Зачем?! Он все равно не способен понять.

Карадин. Однако мы знаем друг друга уже больше двадцати лет!

Алекса. Это вам так кажется.

Ролло (весело). Я слишком сложен для его понимания.

Алекса. Вам известно, что я ему не родная дочь. Но вы еще не знаете, как случилось, что он меня удочерил.

Карадин. Да, признаться…

Алекса. Мне было три года, когда мой отец надумал сделать из меня сироту.

Карадин. Не понимаю?…

Алекса. Мой отец застрелил мою мать из револьвера, потому что она ему изменяла. А потом ему ничего не оставалось, как самому осуществить над собой правосудие, – так, кажется, принято выражаться?

Карадин. О, простите, я ведь ничего не знал.

Алекса (продолжает). Пала и мама…

Ролло (прерывает ее). То есть, Эдит и я…

Алекса…папа и мама жили на той же площадке, что и мы. Эдит никогда не проходила мимо нашей двери, не угостив меня конфеткой или шоколадкой. И, конечно, в тот день я обратилась к ней. Я дождалась ее на лестнице и попросила, кажется, так: «Дай мне шоколадку, Диди. Потому что они лежат оба такие красные и ничего мне не отвечают».

Вероника. Бедная малышка!

Алекса. Она вошла к нам в квартиру. А потом забрала меня к себе. Да-да, она и Рохля взяли меня к себе! Они не стали обсуждать этот вопрос. Они не стали считать и рассчитывать свой бюджет. Там, где не хватает на двоих, должно хватить для троих. Им несладко жилось тогда, вам это должно быть известно лучше, чем кому-либо другому. Но они согласились жить в нищете только потому, что мне было три года, и не моя вина, если мои родители не сумели сберечь свою любовь. Вот почему вы не имеете права говорить с Лео таким тоном, мсье Карадин!

Карадин. Я принимаю ваш выговор. Я его заслужил.

Ролло (Карадину). Обрати внимание, я тебе никогда и словом не обмолвился.

Алекса. Я считала их своими родителями до прошлого года, пока консьерж, который присутствовал при убийстве, не рассказал мне правду, чтобы отомстить Лео – тот задолжал ему за полгода.

Ролло (Карадину, пытаясь припомнить). По-моему, ты тогда как раз был за границей.

Алекса (свирепо). Впрочем, этот гад очень скоро подох! От всей души надеюсь, что он попал в преисподнюю. Из-за него я во второй раз стала сиротой.

Эдит. Нет, моя крошка, нет!

Алекса. Но зато эта история научила меня тому, что такое настоящая любовь.

Карадин. А как ваша фамилия?

Алекса. Ролло.

Карадин. Нет… другая.

Алекса. Ах, та, ненастоящая… Фланигэн. Тот мой отец был ирландец. Впрочем, им я восхищаюсь.

Ролло (с неосознанной ревностью). Не понимаю, чем тут восхищаться!

Алекса. Не тем, что он убил мою бедную мать. Но тем, что он терпел целых шесть лет до того, как убил ее, а ведь он отлично знал, чем она занимается.

Вероника (немного шокирована). У этой малютки весьма

оригинальная логика.

Алекса. Но что это я болтаю да болтаю, никому не даю слова сказать. Вы и тут виноваты, мсье Карадин, – лезете в душу с расспросами!

Карадин. Я вам не слишком симпатичен, верно?

Алекса. Я уж лучше промолчу, а то вы сочтете, что я плохо воспитана.

Карадин. Ну же, признайтесь, я вам несимпатичен?

Алекса. Да, несимпатичны, особенно сегодня… (Осекается.) Фу, какая глупость, я ведь не видела вас с тех пор, как была совсем маленькой… Ах, как же я утомлена! Я, кажется, хотела… А впрочем, все равно.

Эдит. Ты сегодня какая-то странная, моя дорогая.

Алекса (не глядя на Эдит). Но вы, напротив… хорошо воспитаны, прекрасно сохранились для своего возраста и даже еще довольно красивы.

Карадин. Просто удивительно: всю мою жизнь я только и делаю, что оказываю людям услуги, и в результате нажил себе целую кучу смертельных врагов.

Ролло. Не хули своих врагов, ведь они – твоя заслуга.

Короткая пауза.

Вероника. Ты у нас, оказывается, мыслитель!

Ролло. От нечего делать.

Карадин. Мне очень грустно, что я вам не нравлюсь, мадемуазель.

Алекса (намеренно грубо). А мне нравятся только те люди, которым я сама могу оказывать услуги.

Карадин. Вы слишком суровы!

Алекса. Просто стараюсь вызвать интерес к своей особе.

Вероника. И вам это удается. Ваша мать слушает вас с раскрытым ртом.

Алекса. О, не обольщайтесь. От нас с Лео просто много шума. Когда дойдет до дела, вы убедитесь, что из нас троих одна Диди – стоящий человек.

Эдит. Ах, да не слушайте вы ее!

Алекса. У меня есть набор разных мелких трюков, чтобы впечатлять моих поклонников. Уходя из дома, я уверяю, что ложусь спать, а ложась спать, объявляю, что ушла на прогулку, – словом, стараюсь прослыть жутко загадочной девицей, черт побери!

Карадин (как бы отвечая ей). Итак, я выписываю тебе чек.

Ролло. Не понял?

Алекса. Только не при мне! Я не желаю этого видеть.

Ролло. А стоило бы посмотреть!

Алекса. Мне противно! Не желаю я видеть это, понял?

Ролло. Ну так закрой глаза.

Алекса. Пусть только попробует выписать чек в моем присутствии, я разорву его на клочки, так и знай!

Карадин. Знаешь, Рохля, лучше приходи в банк к трем.

Ролло. А ты за это время не передумаешь?

Карадин. Слово Карадина.

Ролло. Ты прав, так будет проще. Но она меня довела! Ты меня довела, слышишь?

Алекса. Слышу: я тебя довела.

Вероника. Я не жалею, что познакомилась с вашей дочерью, Эдит. Она устроила нам целое представление.

Эдит. Вам не повезло, сегодня она еще не в ударе.

Вероника. Судя по всему, она вас обожает.

Эдит. Любовь приходит к тем, кто ее ждет.

Вероника (удивленно). Ну и семейка! Сплошь философы!

Ролло. А что она сказала?

Эдит молчит.

Вероника. Она сказала, что любовь приходит к тем, кто ее ждет.

Ролло (резко). Это что, упрек?!

Вероника. Не думаю, скорее, констатация факта… который я и сама давно уже для себя открыла.

Эдит. До свидания, мсье!

Карадин. До свидания, мадам!

Вероника. Я провожу вас.

Обе женщины выходят.

Ролло. Пока, старина! Еще раз спасибо!

Алекса. Это он должен благодарить тебя: ты устроил ему недурное дельце.

Карадин (сговорчиво). Она права. Спасибо тебе, старина.

(Пожимает Ролло руку.) Всего хорошего, мадемуазель!

Алекса выходит, не ответив ему.

Эй, Леон, не забудь принести патент!

Ролло (выходя). Всегда рад оказать тебе услугу!

Оставшись один, Карадин замечает белую сумочку, которую Алекса забыла на письменном столе. Он довольно ухмыляется. Собирается уже открыть сумку, как вихрем влетает Алекса.

Карадин. Ну и комедию мы разыграли перед ними!

Алекса. Я бы не вернулась, но нам необходимо встретиться.

Карадин. Прекрасно!

Алекса. У меня к тебе есть разговор.

Карадин. Тогда завтра, у нас?

Алекса. Нет, сегодня, в девять.

Карадин. Это так срочно?

Алекса. Ужасно срочно.

Входит Вероника.

(Голосом пай-девочки.) Я забыла здесь сумочку. Спасибо, мсье. Надеюсь, вы на меня не сердитесь. До свидания, мадам!

Вероника. До свидания.

Алекса выходит.

Карадин. Забавная девчонка!

Вероника (помолчав). О да!