"Бегство от грез" - читать интересную книгу автора (Марш Эллен Таннер)

Глава 16

– Ты знаешь, Ровена, – сказала Мадлон однажды вечером, – мне кажется, я влюблена.

Ее кузина ответила с тихим смехом:

– О? Кто он на этот раз?

– Нет, – сказала Мадлон, раздражаясь, – действительно влюблена.

– Ну и?.. – подстрекательски спросила Жюстина, глядя через книгу, лежавшую на коленях.

Их было трое в гостиной. Дядя Анри уехал на встречу директоров, а тетя Софи легла в постель с головной болью. К ее удовольствию Мадлон и Ровена согласились провести вечер за вышиванием. Девочки прилежно работали над тем, что тетя Софи любила называть приданым. В действительности это была не больше чем коллекция белых муслиновых ночных рубашек, ожидающих своей очереди быть расшитыми шелковыми цветами. Мадлон и Ровена смеялись, глядя на эти сорочки: застегивающиеся до самого горла, доходящие до пят и с длинными рукавами, они выглядели взятыми из давно забытого времени.

– Если мой муж бросит только один взгляд на меня в такой рубашке, он подумает, что женился на египетской мумии, – сказала Мадлон, давясь от смеха. – Ты можешь представить себе, как снимать ее в темноте? Мама говорила мне, что она надевала такую сорочку каждую ночь с тех пор, как вышла замуж. Удивительно, как они с папой ухитрились при этом сделать нас троих!

– Мадлон! – упрекнула ее Жюстина, в то время как Ровена разразилась смехом.

– Думаю, что каждая женщина, если она встречается с мужчиной, хочет выйти за него замуж, – сказала Мадлон, возвращаясь к серьезному тону.

– Кто же он? – вздохнула Жюстина. – Мишель Сен-Антони?

– Что за вздор! Конечно, нет!

– Гильом дю Пре? – спросила Ровена.

– Никогда!

– Тогда кто же?

– Я не собираюсь вам рассказывать. Вы должны отгадать.

– Это может занять всю ночь, – сказала Жюстина, вращая глазами.

– Что ж, хорошо, я вам скажу, – важно произнесла Мадлон. – Это Жан де Валуа.

– Не граф ли де Валуа, – вскрикнула Жюстина, – тот, кто подвез тебя в своей карете?

Мадлон кивнула. Она уже почти забыла все, что случилось той ночью в кафе Сильва и потом в Па-ле-Рояль. Все, но не внимание графа де Валуа, которому вскоре был оказан теплый прием в доме ее отца.

– Итак, вот та бедная бродяжка, которая нашла прибежище в моих апартаментах, – сказал он, глядя на нее с интересом своими темными глазами. – Должен признаться, мадемуазель, знай я, что моя постель занята такой прекрасной особой, как вы, я никогда не согласился бы покинуть ее.

Мадлон с воодушевлением ответила на его любезность. Постепенно между ними возникло нечто вроде игры, и Мадлон это нравилось. Она не сомневалась, что сумеет удержать в руках такого повесу, как граф Валуа. Но никак не рассчитывала, что сама с такой легкостью станет жертвой его обаяния. И было сомнительно, что юная Мадлон Карно, гораздо менее опытная, чем женщины, которых он обычно предпочитал, будет долго занимать мысли графа.

Светские развлечения не надоедали ему никогда. Больше всего он любил проводить вечера за игрой в салоне да Этранжер, а дни, заключая пари на скачках или петушиных боях. Но с некоторых пор он стал посещать те самые рауты, которые всегда презирал, делая это только в надежде встретить это надменное создание с каштановыми волосами. Он говорил себе, что это потому, что между ним и мадемуазель Карно ничего не было, но оба знали, к чему приведет их безобидный флирт. И никто из них не ожидал, когда это наконец неизбежно случилось, что их чувства друг к другу не уменьшатся от насыщения их страсти. В крови Валуа словно бушевал лихорадочный жар, неистощимый и непостижимый. Первое время Мадлон рыдала, как ребенок, когда они любили друг друга, но отказывалась отвечать – почему. Потом, доверчиво свернувшись в его объятиях, она засыпала на его груди.

Проявленная Мадлон доверчивая близость была новым опытом для пресыщенного графа. Хотя он понял, что Мадлон Карно не была невинна, он тем не менее был удивлен ее женской страстностью, так не вязавшейся с ее детской ранимостью. Это тронуло его сердце, и когда он осознал грозившую ему опасность по уши влюбиться в избалованную девочку моложе его в два раза, то было уже поздно.

– Я собираюсь выйти за него замуж, – спокойно сказала Мадлон. – Я не вполне уверена, что папа это одобрит – у Жана определенная репутация, вы знаете. Но он добрый и хороший, и я думаю, я действительно думаю, что он любит меня. Только он еще этого не знает.

Она посмотрела в недоверчивые глаза своей сестры и кузины и быстро отвела взгляд. Краска смущения залила ее щеки.

– Я знаю, о чем вы думаете: что он стар и некрасив и с подмоченной репутацией, но я выйду за него замуж, подождите и увидите. И когда я это сделаю...

– И когда ты это сделаешь? – повторила Жюстина.

– Когда я это сделаю, – сказала Мадлон, поднимая ненавистную сорочку указательным и большим пальцами, – я, конечно, не стану надевать вот это!

Все дружно рассмеялись.

– А ты, Ровена? – серьезно спросила Мадлон. – Ты встретила в Париже кого-нибудь, кто пришелся тебе по вкусу?

Голова Ровены склонилась над шитьем.

– Нет, еще нет.

– Не огорчайся, – рассудительно сказала Жюстина. – Я уверена, что Мадлон не будет возражать, если ты позаимствуешь у нее Мишеля Сен-Антони.

Девушки Карно засмеялись, в то время как Ровена склонилась еще ниже над пяльцами.

– Ну, хватит, – оживленно сказала Жюсси, бросая острый взгляд на свою кузину. – Не будем больше говорить о мужчинах. Ровена, я вижу, что ты вчера принесла домой экземпляр «Тайме» от Гросвенор-Винтонов. Там сказано что-нибудь о герцоге Веллингтоне?

Дальше их разговор свернул на политику, которая была обычной темой среди членов семьи Карно. Особенно когда не было дома дяди Анри. В последнее время для этого существовала особая причина: ровно через неделю после бала во дворце Тюильри была совершена вторая попытка покушения на жизнь герцога Веллингтона. Это событие освещалось в военном обозрении, и так как оно произошло при свидетелях, то вызвало большую огласку.


Люди, которым ничего не объяснили, были напуганы. Даже король выглядел обеспокоенным. Армия начала более настойчиво требовать, чтобы Наполеон вернулся, и были усилены меры безопасности вокруг Тюильри и иностранных посольств. Говорили, что несколько известных англичан, находившихся во Франции, спешно покинули ее, опасаясь за свою жизнь.

Ровена очень тревожилась за Квина и Джейми. Ей не удалось узнать о них что-нибудь с тех пор, как на герцога Веллингтона было совершено второе покушение. Она понимала, что они оба подвергаются огромному риску, оставаясь в Париже.

Ровена ощутила ком в горле. Только бы Квин не возненавидел ее! Ведь то, что произошло между ними недавно, было всего лишь недоразумением...

Ее размышления прервала Полина, ворвавшаяся в гостиную с бледным лицом и вытаращенными глазами.

– О, барышни! Пойдемте скорее, барышни!

– Что случилось? – тревожно спросила Ровена.

– Бунт у кафе «Париж»!

Служанка была в сильном возбуждении.

– Я слышала выстрелы! О, Боже правый, как вы думаете, неужели они опять убили какого-нибудь англичанина?

Услышав это, Ровена вскочила на ноги, схватила свою шаль, и Мадлон и Жюстина услышали, как она побежала по коридору, громко вызывая Джерарда.

– О Господи! – в волнении воскликнула Мадлон. – Что она собирается делать?

Было уже одиннадцать часов. Парижские театры как раз закончили свои вечерние спектакли, и поэтому улицы были запружены множеством экипажей. Только по счастливой случайности Джерарду удалось прямо на углу поймать карету, так как ждать собственную времени не было. Ровена влезла внутрь, в то время как Джерард сел на козлы рядом с кучером.

– Ровена, подожди! – Жюстина уцепилась за дверь кареты и пыталась заглянуть в окно. – Я поеду с тобой!

– Нет, ты не поедешь! Это очень опасно!

– Тогда и ты не должна ехать!

– А что если мои соотечественники нуждаются в помощи?

– А мои? – подхватила Жюстина, щуря глаза. – Разве они не заслуживают сострадания?

– Черт возьми! – воскликнула Ровена. – Для меня неважно, француз это или англичанин!

– Я знаю это. Извини, Ровена, но мне невыносимо думать, что там может быть кто-нибудь, кого я знаю, а я ничего не делаю, чтобы ему помочь.

– Ладно, поехали! – сказала Ровена, смягчаясь.

– Джерард! Гони, да поживей!

Кафе «Париж» находилось на бульваре Итальянцев, скромное двухэтажное здание как раз через улицу от Тортони. Незадолго до этого закончилось представление в Опере, и широкий бульвар был поклон экипажей и пешеходов. Люди заходили к Тортони поесть мороженого, перед тем как вернуться домой, тогда как кафе «Париж», уже свободное от ветреных французов, было полно иностранцев. И нет ничего удивительного, что карета с Ровеной, Жюсси и Джерардом вынуждена была остановиться довольно далеко от кафе.

«Я не должен разрешать им пойти со мной, – твердо сказал себе Джерард, прыгая на землю. – Ситуация может оказаться очень опасной. Я вежливо попрошу их подождать меня».

Ровена куталась в шаль, Жюсси теребила дрожащими руками складки своей юбки. Движение не прекращалось ни на минуту: многочисленные экипажи, двуколки, две огромные открытые двухместные кареты, последние ночные почтовые дилижансы с линии Лафит – Кайар. Галопом проскакало несколько всадников, расчищая дорогу черной карете, и Ровена, затаив дыхание, узнала в единственном пассажире Фуше, герцога д'Отранто, министра полиции его величества.

– Что можно там так долго делать? – не выдержала наконец Жюстина.

– Не знаю, – Ровена, поднимаясь, зашуршала платьем. – Пойду посмотреть.

– Нет, Ровена, не ходи!

– Почему? Перестрелка уже закончилась.

– Тогда возьми с собой меня.

– Нет, Жюсси, – Ровена улыбнулась, смягчая резкость своих слов. – Ты еще недостаточно хорошо разбираешься во всяких кознях.

В это время в окне кареты показалось лицо Джерарда и Жюстина вскрикнула от неожиданности.

– Все уже закончилось, – сообщил он, переводя дыхание. – Они развозят тела и отправляют раненых.

– Сколько людей пострадало? – спросила Ровена.

– Никто не смог дать мне ответ, мадемуазель. Думаю, что немало. Я видел по крайней мере с дюжину тел. Я не смог подойти ближе, чтобы оказать помощь.

– Все они были англичане?

Джерард кивнул, затем отвернулся и сплюнул.

– Бонапартистские свиньи! – голос его дрожал от ярости. – Мне рассказали, что вошли четыре офицера гвардейского корпуса и затеяли ссору с английским капитаном. В этом нет ничего нового, конечно, но были убиты несколько женщин и тяжело ранен ребенок.

Жюстина, издав приглушенный стон, прижала руки к губам.

– Пойдемте со мной, Джерард, – приказала Ровена, выходя из кареты. – Наш дом недалеко отсюда. Возможно, мы сумеем перевезти нескольких раненых туда.

Джерард взял ее за руку, защищая от толпы, через которую они пробирались, прокладывая себе путь. Бульвар был полон людей и экипажей. Казалось, все считали своим долгом узнать, что случилось.

– Ба, – услышала Ровена над головой, – еще одна стычка в «Париже»! Где, черт возьми, мы будем сегодня ужинать?

– Надеюсь, мы сможем сделать это в Жокей-клубе.

Путь Ровене и Джерарду преграждала давка на углу улицы Мира, по обеим сторонам которой собралась большая толпа людей, возбужденно переговаривающихся, глядя в сторону кафе. Несколько женщин плакали. Было невозможно стоять теснее. Беспомощная Ровена заметила мрачную процессию повозок, на которых везли убитых и раненых. Она разглядела одного из них, полулежащего на мешке с зерном, с темным пятном на груди. Ее сердце екнуло.

– Остановите повозку! Джерард, останови ее!

Люди оборачиваюсь на нее. Не обращая внимания на движение, Ровена бросилась через улицу. Ухватившись за деревянную перекладину, она забралась на телегу, не заботясь о том, как выглядит в глазах прохожих.

– Джейми, – ее голос дрогнул.

Глаза раненого с усилием открылись. Он застонал. На лице появилось удивленное выражение, но Ровена видела, что он не узнает ее. Приподняв его голову, она обернулась, отдавая короткие приказы. Джерард развернул лошадь, и они медленно двинулись назад вдоль бульвара.

Жюстина ожидала их около кареты. Приподняв юбки, она намеревалась перейти улицу, чтобы помочь, но когда взглянула в лицо раненого, то задохнулась, поднеся руку к горлу.

– Боже мой!

– Помоги мне, Жюстина, – приказала Ровена. Лицо Жюстины стало белым как мел.

– Ровена! Это... это герр Вольмар! Ровена протянула руки к своей кузине.

– Да, я знаю. Помоги мне. Подойти сюда, Жюстина! Он нуждается в нашей помощи, если собирается выжить. Между прочим его имя не Вольмар. Это Джейми Йорк.

Нижняя губа Жюстины задрожала, и она прикусила ее своими белыми маленькими зубами.

Сделав над собой видимое усилие, она приподняла голову раненого и держала ее, в то время как Ровена давала указания Джерарду и кучеру, как уложить Джейми в карете. Девушки быстро разорвали свои шали на полоски и забинтовали окровавленную рану на груди Джейми. Их действия были своевременными и правильными, они хорошо научились оказывать необходимую медицинскую помощь, когда ухаживали за умирающим Феликсом.

– Синяя гостиная подойдет лучше всего, – сказала Жюстина, когда карета, громыхая, покатила домой. – Мы не должны нести его далеко.

– Лучше положить его в кабинете, – ответила Ровена. – Тетя Софи очень дорожит атласной софой. Она не позволит ему истекать на ней кровью.

– Ох, Ровена!

Ровена бросила быстрый взгляд на полные страдания глаза своей кузины. Губы Жюстины задрожали, но она ничего не сказала. Храня молчание, они проехали по узкой аллее и наконец свернули на свою улицу. В ночной тишине цоканье копыт отдавалось гулким эхом: в домах уже были закрыты ставни.

– Он англичанин, Жюсси, – мягко сказала Ровена. – Он никогда не работал на твоего отца. Он работает на британское правительство. Мы с тобой, возможно, единственные во всем Париже, кто знает, что он назначен охранять британского посла от террористических актов.

– Но тогда что же он делал в кафе «Париж»?

– Не знаю. Возможно, он как раз зашел выпить. Или, может быть, назначил там кому-нибудь встречу, или ему должны были передать какое-нибудь сообщение.

– Я понимаю, – прошептала Жюсси, ничего не понимая. – Ты сказала, что его имя Джейми Йорк? Полагаю, он родственник тому офицеру, который привез Феликса домой из Тулузы? Майору Тарквину Йорку?

– Да, – сказала Ровена и, отвернув лицо, больше не возобновляла разговор.

Свет горел во всем доме, и, когда карета подъехала, Мадлон и Полина уже ждали на ступеньках лестницы. Джейми внесли на первый этаж. Полина бросилась открывать дверь в комнату, которая формально считалась кабинетом дяди Анри. Большой письменный стол вишневого дерева был вынесен отсюда на третий этаж несколько недель назад, и теперь здесь остались только книги, глобус и удобное большое кресло. Сюда Джерард и кучер внесли раненого. Он был без сознания.

Несколько минут прошли в лихорадочной активности. Нужно было как можно быстрее остановить кровь. Полина бегала вверх и вниз по лестницам, принося бинты, горячую воду и свечи. Что касается Мадлон, то она не теряла времени даром и не задавала глупых вопросов. Она спокойно послала Джерарда за доктором, заплатила кучеру и проводила его, затем послала Полину к спальне матери на тот случай, если она встанет, хотя было очевидно, что ее головная боль скоро не пройдет. Вернувшись в кабинет, Мадлон села у кресла, наблюдая за тем, как отчаянно ее сестра и кузина борются за жизнь этого чужестранца.

– Не можешь ли ты дать мне тот плед? – попросила Ровена.

Волосы падали ей на глаза, руки были красными от крови. Жюсси тоже была в крови, и Мадлон заметила, как побелели ее губы, чего никогда раньше не видела. Она подошла ближе, желая тоже помочь чем-нибудь, но не знала чем.

– Ровена, – прошептал раненый на своей импровизированной постели.

Мадлон взглянула на него. Они не заметили, как он открыл глаза и теперь его пальцы слабо сжимали юбку Ровены.

– Что, Джейми? – мягко спросила Ровена.

– Донесения... – прохрипел он. – Они должны покинуть Париж. Сегодня вечером.

– Боже мой! – воскликнула Мадлон, узнав этот голос. – Это герр Вольмар, папин помощник!

– Вам нельзя говорить, – сказала Ровена: осторожно высвобождаясь из его рук. – Жюсси, дай мне коньяк, он пришел в сознание.

Жюстина зашла с другой стороны кресла.

– Мадлон, подай мне полотенце, – попросила Ровена. – О Господи, Жюсси, откуда это пятно? У него рана где-то еще. Ах вот, на руке. Боже милостивый!

– Вена, – прошептал Джейми по-английски. – Донесения должны быть переданы лорду Каслри.

Жюстина изменилась в лице.

– Что он говорит? Чего он хочет?

Ровена наклонилась к уху Джейми и сказала:

– В настоящее время вы никуда не можете пойти. Я позабочусь о бумагах, Джейми, обещаю. Теперь лежите спокойно.

Его губы дрогнули. Он с трудом произнес вслух:

– Слишком поздно посылать их. Надо... в посольство за помощью. Нет, не в посольство! – возбужденный Джейми пытался сесть. Воздух хрипел в его легких. – В кармане бумага... имя и адрес... курьера. Обещайте, что встретитесь с ним.

– Конечно.

Обессиленный, он откинулся назад и закрыл глаза. Его лицо приобрело серый гипсовый вид, и Ровена обменялась быстрыми взглядами с Жюсси.

– Иди, – сказала та. – Я останусь с ним. Ровена подняла сброшенный с Джейми сюртук, достала бумаги и быстро вышла. Жюстина осталась с раненым.

– Не беспокойся ни о чем, – прошептала она ему, переходя на английский. – Я позабочусь о тебе.

Джейми попытался открыть глаза, но для него это оказалось слишком трудным.

– Жюсси? – спросил он, задыхаясь.

– Я здесь, – она взяла его руку, слезы текли у нее по щекам. – Я здесь... моя любовь.

Между тем Ровена отыскала Джерарда и показала ему листок бумаги, который она достала из кармана Джейми. Прочитав то, что там было написано, он насупился.

– Это адрес где-то западнее Клиши, мадемуазель, но вам туда идти нельзя. Это небезопасное место, особенно ночью.

Ровена бросилась мимо него, вытирая руки о влажное полотенце, которое дала ей Полина.

– Я хорошо знаю Клиши, – отрывисто бросила она. – Берите пистолет моего дяди и едемте со мной!

– Но мадемуазель! – возразил Джерард. – Вы не должны брать на себя ответственность за этого человека! А если он шпион, и что если он попросил вас встретиться с шайкой бонапартистов или мародеров?

Ровена вздернула подбородок.

– Вы идете со мной или нет, месье Тавернье? Подняв руки в жесте поражения, Джерард молча взял пистолет и последовал за Ровеной. Улицы были совершенно пусты, и поспешно разбуженный кучер пустил лошадей быстрым аллюром. Никто из них не проронил ни слова, пока карета мчалась мимо громады Триумфальной арки и повернула направо в Порт-Мэйо. Широкий бульвар был пуст, и здесь кучер погнал лошадей еще быстрее вдоль домов старого города, за которым лежали погруженные в темноту дома округа Нэйли. Вскоре они повернули через Порт-д'Асниер и остановились перед старым зданием, стоявшим на углу маленькой средневековой площади. От нее тянулась узкая улица, темная и зловонная. Джерарду было бы гораздо легче, если бы мадемуазель согласилась подождать в карете, пока он постучит в дверь, но он понимал, что предлагать это бесполезно. Он слишком хорошо знал мадемуазель де Бернар. Она была прекрасна, добра и невероятно смела: она принадлежала к тому сорту женщин, которые всегда нравились ему. Она уже вышла из кареты, стараясь не обращать внимания на храпевшего возле двери пьяницу и на большую речную крысу, прошмыгнувшую мимо ее юбки.

Было очень тихо. Из-за тяжелых ставней на окнах проникал слабый свет. Джерард постучал в дверь. Ровена стояла рядом с ним, а кучер – позади них.

– От Пьера в случае чего будет мало толку, – с раздражением подумал Джерард.

Кучер Пьер, известный тугодум, силой и ловкостью не отличался. Ладно уж то, что он вооружен и если дать ему время, может попасть в цель. В этой ситуации Джерард был бы рад любой помощи.

После ожидания, которое показалось им бесконечно долгим, узкая дверь приоткрылась и в щель высунулась небритая физиономия.

– Да?

– Мы пришли, чтобы увидеть месье Джозефа Арчамбальта, – смело произнесла Ровена.

Внезапно с резким стуком отодвинулась решетка и дверь широко распахнулась. Поднявшись на три ступеньки, они оказались в ярко освещенной комнате, наполненной, очевидно, постоянными посетителями, потягивающими вино и наблюдающими за партией на биллиардном столе, стоявшем у дальней стены. Здесь не было ни одной женщины и все это походило на частный клуб довольно невысокого пошиба. Ровена не понимала, почему Джейми послал ее именно сюда. Странное место для человека, с которым он хотел встретиться, – ведь у него важные сведения для британского министра иностранных дел!

Человек, открывавший дверь, пристально разглядывал их в наступившей враждебной тишине. Было ясно, что без объяснения он их не пропустит. Бросив на него только один взгляд, Джерард решил, что на сегодняшнюю ночь у них уже достаточно приключений.

– Пойдемте, мадемуазель, – настойчиво предложил он, беря Ровену под руку. – Нам лучше уйти.

Но Ровена, не обращая внимания на Джерарда, окинула быстрым взглядом посетителей пивной, и вдруг ее глаза остановились на высоком широкоплечем человеке, стоявшем, опершись о камин.

Его мрачное, бородатое лицо резко контрастировало с физиономиями завсегдатаев бара. Обознаться было трудно – только один человек имел такую внешность. Не говоря ни слова, Ровена кинулась к нему через всю комнату под свист и улюлюканье подвыпивших гуляк. Кто-то двинулся к ней, глядя с пьяным вожделением и хватая за юбку. Ровена раздраженно оттолкнула его, и он упал назад под одобрительный рев зевак. Теперь бородач сердито взглянул на нее и сделал шаг навстречу.

– Вы должны сейчас же покинуть это место, – грубо произнес Пир Исмаил Хан на своем ломаном английском, взяв ее под руку и толкая к двери. – Женщинам здесь не место!

– Оставьте меня в покое, Исмаил, – предупредила Ровена. – Я достаточно вынесла за сегодняшнюю ночь. Майор Йорк с вами?

Он посмотрел на нее с высоты своего огромного роста и угрожающе нахмурил черные брови. Ровена вздернула подбородок и отвернулась от его сурового взгляда. Она всегда была уверена, что Исмаил не любил ее, потому что был невысокого мнения о женщинах в целом и о западных женщинах в особенности.

– Он в посольстве, – сказал он наконец.

– А вы? Что вы делаете здесь?

– Встречаюсь с другом, – неохотно ответил он. Ровена проигнорировала его тон.

– Есть здесь место, где бы мы могли свободно поговорить?

– Что вам нужно?

– Ваша помощь, которую вы не хотите оказать мне, – сказала Ровена. – Но вы сделаете это, – добавила она, не давая ему открыть рот, – хотя бы потому, что майор Йорк рассердится, если вы откажетесь помочь.

Внимательно вглядевшись в упрямое выражение ее лица, Исмаил что-то проворчал и повернулся. Ровена последовала за ним. Краем глаза она увидела Джерарда и кучера – их вытолкнули наружу, и дверь клуба захлопнулась за ними. Она попыталась унять внезапно пробежавшую по спине дрожь. Уже изрядно подвыпившие посетители посторонились, давая дорогу Исмаилу и окидывая сальными взглядами Ровену.

Афганец провел ее через дверь в темный коридор, где стоял неприятный запах мочи и кислого вина. Другой конец коридора выходил на открытый двор, откуда доносился свежий воздух. Было очень темно. Исмаил засветил единственную лампу, слабо осветившую его лицо. Он повернулся к Ровене, скрестив руки на груди, молчаливый и неподвижный.

Ровена, пытаясь как можно быстрее объяснить свое появление здесь, выпалила:

– Джейми Йорк ранен. Он лежит в доме моего дяди. И я не уверена, что он еще жив. Он очень беспокоился о судьбе каких-то документов, которые должен был получить от человека по имени Джозеф Арчамбальт и передать в Вену. Я обещала ему, что приеду сюда и выполню это поручение.

Исмаил заворчал. Ровена ждала. Она вспомнила, как Квин обращался с этим брюзгой-афганцем, как доверял ему.

– Как вы думаете, – сказал наконец Исмаил, – можно доставить его сюда?

– Нет, – твердо сказала Ровена. – Если его тронуть с места, он, вероятно, умрет. Кровотечение было очень сильным. Если оно начнется снова, это убьет его. Вы понимаете.

Исмаил нахмурился.

– Подождите здесь. Она схватила его за руку.

– Куда вы собираетесь идти?

– Не беспокойтесь, мэм-саиб, – сказал он с неожиданной добротой в голосе. – Человек, с которым я должен был встретиться сегодня ночью, вам знаком. Я сам не могу сделать ничего, чтобы помочь вам, потому что Джозефа Арчамбальта здесь нет. Ах, не смотрите так горестно. Он все еще в городе, но в таком месте, куда я не могу пойти, поскольку цвет моей кожи закрывает мне доступ туда. Но, возможно, мой друг захочет сделать это.

Повернувшись, он исчез в темноте. Ровена смотрела ему вслед, дрожа и переминаясь с ноги на ногу.

Ночь была холодной, и шелковая шаль тети Софи совершенно не согревала. Как долго Исмаил собирался отсутствовать? Ей не хотелось оставаться здесь одной.

Вопреки всем опасениям она доверилась Исмаилу, потому что Квин всегда делал так.

Позади нее послышался какой-то звук, и Ровена быстро повернулась.

– Исмаил?

Но это был всего лишь кот, кравшийся вдоль стены. Ровена обхватила себя руками. Страх ее возрастал. Куда же, черт возьми, подевался этот Исмаил? О чем он думал, оставив ее здесь, в этой кромешной тьме?

– Сеньорита де Бернар?

Она всмотрелась в темноту. Маленький мускулистый человек приблизился к ней, его голос звучал довольно фамильярно.

– Я только что прибыл из Клиши. Исмаил Хан сказал мне, что случилось. Естественно, я сделаю все, чтобы помочь.

– Я не верю своим глазам! – воскликнула Ровена, когда он остановился перед ней и свет лампы упал на его лицо. – С какой стати вы оказались во Франции, сеньор Аронки?