"Викинг" - читать интересную книгу автора (Маршалл Эдисон)

Глава двенадцатая ВОЛШЕБНАЯ РЫБКА

У меня была всего одна рука, и восполнять недостаток приходилось голове. Мы медленно плыли на север, а я размышлял, как извлечь наибольшую выгоду из волшебной рыбки. Много недель я обдумывал план, но все никак не мог решиться окончательно. И вот в один спокойный, теплый полдень, сидя с удочками вместе с Китти, я надумал испытать его.

— Мне нужно много золота, — начал я.

— Зачем это? — удивилась Китти. Она умела каждый разговор свести к хитрой и веселой игре.

— Чтобы отнять корону у Аэлы, отдать ее Эгберту, вернуть Моргану и уплыть на Авалон.

— И все? А что будет с Аэлой, когда он лишится короны? Ты думаешь, он станет кузнецом, хоть он и вправду силен? А может, он подарит тебе руку с пальцами из золота и ногтями из драгоценных камней вместо той, что отнял?

— Нет, ничего этого он сделать не сможет. Ему будет нечем работать и не на чем стоять.

— Хастингс тоже твой должник, если я не ошибаюсь. Но сомневаюсь, чтобы он стал платить золотом.

— И я сомневаюсь. Но вряд ли мы с Морганой сможем уплыть на Авалон, не закончив дело с Хастингсом.

— А сколько золота тебе нужно, мой воспитанник?

— Хотя бы на то, чтобы нанять людей на корабль Эгберта. Однако, может, удастся снарядить его бесплатно.

— Что ж, и такое может быть.

— Все, что мне требуется, я могу получить за волшебную рыбку.

Как это устроить? Отнести какому-нибудь конунгу и показать, как она действует? Он, разумеется, сразу поймет ее ценность, но так же и самый простой способ завладеть ею. Так что лучше никому ее не показывать, а одному из нас притвориться волшебником, который может отыскать Полярную Звезде в самом густом тумане и даже в облачном небе.

— Пока ты найдешь возможность скрытно подсмотреть за рыбкой и отдашь команду кормщику, корабль успеет перевернуться.

— Я думал об этом. Мы сделаем небольшую палатку вроде тех, что ставят лапландцы на своих северных пастбищах. Ты купишь материю и сошьешь плащ, украшенный луной, звездами и прочими символами колдовства, и мы славно повеселимся, как только встретим драккар с командой не из наших мест.

В конце концов, мы решили, что план верный. Мы проверяли рыбку в разное время и при любой погоде, и всякий раз она находила север точнее, чем дикий гусь весной.

А гуси, в самом деле, летели, потому что кончалась зима. «Игрушка Одина» плыла за ними вслед.

Мы надеялись повстречать викингов. Конечно, прежде чем показаться самим, мы сперва как следует приглядывались к кораблю, хоть и не ожидали, что викинги так быстро заберутся на юг.

Однако мы не приняли в расчет мягкой зимы и Мееры, которая была в курсе всех новостей.

Мы увидели дым от горящих городов в устье Мааса и решили спрятаться в соленых ручьях Ваала. Но из морского тумана вынырнули очертания больших кораблей, и при виде шедшего впереди Китти прижалась ко мне: трудно было не узнать драккар Хастингса — «Огненный Дракон». Вряд ли он приплыл сюда из-за нас — мы насчитали около пяти десятков судов. Следом за кораблями Хастингса, ведомые «Лебедем» — драккаром Бьёрна, — шли еще тридцать кораблей.

— Они плывут в Англию? — спросил я Алана.

— Быть может, в набег. Для большого завоевания их все же маловато. Возможно, они будут грабить побережье, чтобы накопить средств для настоящего вторжения.

— А если они встретят флот Рагнара?

— Нет, он все еще на севере, иначе мы бы о нем услышали.

— Может статься, Англия, так и останется свободной, если викинги не осмелятся переплыть Северное море.

— Я того же мнения. Слишком долог окружной путь. Они не смогут перевезти достаточно людей.

Когда корабли прошли мимо, мы двинулись следом, держась в пределах видимости. Конечно, нас могли заметить, но на таком расстоянии все рыбацкие лодки одинаковы.

Викинги продвигались быстро, останавливаясь, правда, чтобы захватить добычу во встречных поселениях. Я все еще не был уверен, что они плывут не в Англию.

Погода, которую я так ждал, наступила, когда мы подплыли к устью Сены: густой туман надолго улегся на спокойную воду. Драккары Бьёрна повернули в море, мы держались за ними. Чтобы не потеряться в тумане, команды кораблей окликали друг друга. Мы дрейфовали уже среди них, как вдруг перед нами вырос драккар, в котором я узнал «Морского Скакуна» — корабль Сигурда, одного из ярлов Бьёрна.

Приготовившись скрыться в тумане, я крикнул:

— Сигурд с Длинного берега!

— Кто это?

— Я скажу, если ты знаешь, где восток.

— Я отвечу, где восток, если ты скажешь, где запад.

— Ты поделишься со мной элем, если я укажу запад?

— Да, если покажешь и сможешь доказать это.

— Если я и моя вёльва поднимемся к вам, ты отпустишь нас с миром?

Так как я разговаривал с викингом в присутствии команды, то я мог положиться на его слово.

— Клянусь в этом, даже если ты спал с моей женой прошлой ночью.

Мы подгребли вплотную к драккару, и я вскарабкался к норманнам. Сигурд широко раскрыл глаза.

— Если это не колдовство, то ты — Оге Кречет.

— Да, и если мне не рады, я уйду.

— Я не причиню тебе вреда. Ты сбежал с пленницей Хастингса, но он выплатил всем участникам погони их долю, так что теперь только у него счеты с тобой. Ты скажешь, что сталось с девушкой?

— Когда я видел ее в последний раз, она была в надежных руках.

— А ты, я вижу, руки лишился?

— Это долгая история. Но мне хотелось бы получить обещанный эль, прежде чем рассеется туман.

— Ты говорил о вёльве. Это та самая старая лапландка? Но ведь раньше…

— Раньше она была простой ведьмой. Руку я потерял, защищая одну великую колдунью, и в награду она кое-чему научила желтокожую женщину. Сигурд, как ты думаешь, где ближайшая земля?

— Пожалуй, устье Орна.

— Сколько до него, и в какую сторону?

— Пара миль к югу. Я думал так же.

— Можешь показать рукой? — спросил я.

— Какое там, нас крутит прилив.

Я махнул Китти, и она вскарабкалась на корабль в своем ведьмином плаще, неся с собой три шеста и шкуру оленя. Пока она сооружала крошечную палатку, я спросил Сигурда о новостях. Осторожно задавая вопросы, я произнес главный совершенно спокойным голосом.

— Где зимовал Рагнар?

— Это никому не известно. В последний раз его видели на Эльбе примерно год назад. Он отослал свой флот на Рейн и обещал догнать, закончив кое-какие дела по поручению Мееры. Но он не вернулся. Многие считают, что он в Ирландии с Олавом Белым.

Я подумал, что он сейчас с более могущественным правителем, чем Олав.

— Кто-нибудь знает, в каком направлении юг? — спросил я. Никто не имел понятия, и я сказал Сигурду:

— Скажи кормщику, чтобы правил, куда я укажу. И хорошенько глядите вперед, дабы не врезаться в береговые скалы.

Это, правда, нам не грозило, так как море было спокойным, а прилив почти стих.

Китти забралась в палатку, достала рыбку и стала наблюдать за мной через щель. Я принялся медленно поворачиваться по кругу, держа перед собой вытянутую руку, пока Китти не остановила меня по-лапландски. Так как нам нужен был юг, я сделал полуоборот кругом и отдал команду кормщику следовать в указанном мной направлении. Не говоря ни слова, люди взялись за весла. Если корабль немного отклонялся от курса, Китти говорила, куда и насколько надо повернуть. Мы проплыли мимо драккара, в котором я узнал «Лебедя» Бьёрна, и его голос окликнул нас:

— Куда это ты направился, Сигурд?

— В устье Орна, чтобы выиграть бочонок эля.

— Ты воображаешь, что найдешь Орн в таком тумане? Ставлю свой бочонок против твоего.

— Скажи, что согласен, — быстро ответил я, глубоко вздохнув.

— Я сам спорю, что берега не найти, но кормщик согласен держать пари с нами обоими, — крикнул Сигурд.

— Тогда я плыву с вами.

На нескольких кораблях услышали спор, и все они быстро снялись с якорей, чтобы посмотреть на развлечение.

Холодный туман смешивался с потом на моем лице.

— Я обещал вести тебя на юг, — обратился я к Сигурду. — Ты уверен, что устье Орна было именно к югу от тебя?

— «Крылатый Змей» стоял на якоре рядом с нами. А он приплыл как раз оттуда, и шел именно на север.

Нам повстречалась отмель, и гребцы подняли весла, чтобы проверить, сносит ли нас. Течения практически не было: трудно было пожелать лучших условий для железной рыбки, и она меня не подвела.

Я вспомнил, как Рагнар, сидя в своем зале, попивал эль из серебряного кубка. Теперь я спорил на бочонок эля с сыном Рагнара.

Вскоре мы услышали плеск волн в оба борта. Однако спереди его не было слышно, а значит, мы входили в устье реки. Еще чуть позже я разглядел лодку, стоявшую на якоре. Сигурд уставился на нее.

— Клянусь Одином, ты выиграл свой эль, и твоя вёльва превосходит всех, кого я знаю.

Бьёрн шел прямо за нами, и мог бы узнать меня, вглядись он попристальней.

— Сигурд, я под твоей защитой, если Бьёрну вздумается платить долги Хастингса, — быстро сказал я.

— Я понимаю это. — Он повернулся и крикнул: — Бьёрн, наш победитель — мой гость, и он под моей защитой. Он враг Хастингса, но надеюсь, ты не тронешь его.

— Некоторые враги Хастингса и мои враги, а некоторые — нет. Кто этот счастливчик?

— Оге Кречет. — Сигурд изо всех сил старался говорить спокойно.

— Кто?

— Ты что, Бьёрн, оглох? Я же сказал — Оге Кречет.

— Клянусь Фрейей, в это невозможно поверить!

— Это правда, Бьёрн, — крикнул я, — и со мной Китти.

— Как ты здесь очутился? Мы все считали, что ты стал кормом для акул. Один Хастингс не верил в твою смерть.

— Я ему нужен живым? — Но в этом вопросе не было нужды.

— Мой брат Хастингс всегда платит долги, но я лично не питаю к тебе ненависти и… — тут он запнулся и спросил другим тоном: — Ты говорил, что с тобой желтокожая женщина?

— Да.

— Должно быть, она услышала ворон на берегу, как ты в тот раз?

— Ее сила гораздо больше. Если ты в этом сомневаешься, то давай поспорим на десять монет, что мы доведем вас обратно к «Крылатому Змею».

Бьёрн помолчал. Он был медлителен, но умен.

— Сигурд, я поднимусь к вам и выпью с Оге, — сказал он с большим дружелюбием, чем хотел показать. — А после поглядим, простое ли это везение, или же его послал Один, чтобы вести наш флот.

Бьёрн перебрался к нам, и мы выпили. Затем он предложил свои условия следующего спора: он ставил пятьдесят монет против десяти моих, что я не смогу привести их обратно к «Крылатому Змею». Я должен был одеть повязку на глаза, пока берег не скроется из виду. Затем, сняв повязку, указывать курс. Ветер к этому моменту совсем стих, и Бьёрн решил, что я не приму вызов. Я, не моргнув глазом, отсчитал десять монет в ладонь Сигурда.

На мои глаза надели повязку. Когда ее сняли, вокруг была густая пелена тумана. По подсказкам Китти я указывал направление, и через некоторое время, за которое, как мне казалось, мы прошли нужное расстояние, я попросил Бьёрна окликнуть «Крылатого Змея». На его вопль раздался громкий отклик. Сигурд молча отсчитал мне выигрыш. Бьёрн протер глаза и встал, сложив руки на груди.

— Ты со своими спутниками останешься у Сигурда, пока я буду говорить с Хастингсом? — спросил Бьёрн.

— А что ты хочешь ему сказать?

— Ты дерзко разговариваешь, но это твое право. Я потому и решил сперва поговорить с тобой, а потом с ним. Скажи, волшебство Китти имеет силу ночью?

— И днем, и ночью, и у берега, и в открытом море, и при любой погоде.

— Что ж, если ты поведешь мои корабли, я поспорю с Хастингсом, что первым прибуду к острову Олерон, двигаясь своим курсом. Мы будем плыть от мыса к мысу. Если я выиграю, то хорошо тебе заплачу.

— Плата будет зависеть от моих дальнейших планов. Куда вы направляетесь?

— В Бордо, а если повезет с погодой, то в Пиренеи.

— Там уже год назад побывал Харальд Норвежский, и вряд ли у вас будет богатая добыча. Почему бы вам не поплыть на юг к Астурии. Викинги не трогали этот край вот уже пятнадцать лет.

Бьёрн уставился на меня:

— Ты хочешь пересечь Бискайский залив напрямик?

— А почему бы и нет? За время, которое ты выиграешь, ты успеешь разорить еще и Прованс.

— О боги! — изумился Бьёрн. Но тут же перешел к делу и стал похож на фризского торговца мехами: — За сколько ты поведешь наш флот к Бретонским островам? Ты останешься на этом корабле? Я не доверяю твоей маленькой лодке.

Я улыбнулся его заботе о моей безопасности.

— Моя лодка надежнее многих драккаров, и если ты пришлешь мне пару людей на весла, я останусь в ней. За свою услугу я прошу один фунт золота и защиту от любого человека из всего вашего флота.

— Тогда мне надо поговорить с Хастингсом, когда туман рассеется. Думаю, я его уговорю. Он не из тех, кто позволит ненависти мешать выгоде.

«Ты прав, Бьёрн, — подумал я, — Хастингс терпеливо будет ждать завершения дела. И я тоже».

Подул ветерок, и туман рассеялся. На рассвете я повел корабли Бьёрна в открытое море, затем на северо-запад к полуострову Котантен. У Гааги юго-западный ветер позволил нам взять курс на Бретань, чего не отваживался сделать до нас ни один викинг. Я долго не мог собраться с духом и двинуть драккары вслед за заходящим солнцем: люди тяжело дышали, ожидая моего решения. И когда я указал в синий простор, они взревели, пьяные от восторга.

Земля осталась позади, и море посерело от собравшихся облаков. Они сгущались и темнели и, наконец, спрятали солнце от глаз кормщиков. Ветер переменил направление и внезапно стих, затем поднялся вновь. Никто не знал, куда он дует. Спрятавшись от любопытных глаз, Китти взялась за дело. И дважды, и трижды рыбка поворачивалась в одну и ту же сторону.

— Она тянется к Полярной Звезде, и, надеюсь, мы не заблудимся, — сказала Китти, и две слезы скатились по ее щекам.

Ветер дул в сторону Бретонских островов, и мы воспользовались им. Восторг наполнял мое сердце при виде пузатых парусов, тянущих корабли вперед. Я чувствовал себя отмеченным некой тайной, величайшей из всех, если не считать красоты женщины.

Между мысом Котантен и Бретанью было около шестидесяти лиг. Мы покрыли их одним броском — от полудня одного дня до заката следующего. Хастингс не прибыл ни в тот день, ни на следующий. Забыв его холодные глаза, я радовался неудаче сына Рагнара, но когда и третий день мы прождали зря, я подумал, что его поражения могут быть столь же опасны, как и победы. Хастингс не рисковал кораблями, чтобы выиграть спор. Он их берег, чтобы захватить всю Англию.

Мы наблюдали за его прибытием на следующее утро. Его «Огненный Дракон» подплыл к «Лебедю» Бьёрна. Затем Китти и все остальные увидели, что весла продолжили свой ритмичный танец, и солнце заблестело на разноцветных щитах. Но я в это время полировал свой собственный щит, который купил у Бьёрна за унцию золота, и потому не смотрел вверх.

Голова дракона с красным языком нависла над нами. И раздался мягкий голос, который я буду помнить даже в Хель.

— Оге Кречет?

Я поднял глаза на лицо Хастингса. Оно было бледным, что не предвещало ничего хорошего, и его девять шрамов уродливо выделялись розовым цветом. Я подумал, что он улыбается, показывая свою порванную губу во всей красе, но он почтил меня суровостью.

— Я заметил тебя, Хастингс Девичье Личико.

— Ты поднимаешься ко мне? У меня есть хорошее вино из Булони, и мне бы хотелось поговорить с тобой.

— Думаю, на «Огненном Драконе» места больше, чем на «Игрушке Одина».

На глазах половины флота я перелез на корабль Хастингса, досадуя на свою никому не нужную отвагу. Мы уселись на скамьи и пили вино из серебряных кубков, в которые его наливала красивая франкская девушка.

— В ночь вашего побега мне снилась Моргана, — начал Хастингс. — Ты воззвал к Одину и разбудил меня. Я выбежал и увидел тебя в луче лунного света. Я не отправился проверять комнату Морганы, потому как знал, что ее там нет.

Он не ждал ответа, да я и не собирался ничего говорить.

— Перед самым нашим отплытием мой человек нашел тело Горма у дерева повешенных. Его убил ты, Оге?

— Нет, Берта.

— И он мне так сказал, да я сперва не поверил.

— Тебе это сказал Горм? — переспросил я.

— Да, он вернулся и сказал мне это во сне. Забавно, это было всего несколько месяцев назад. Он сказал, что кто-то вызвал его из Хель, чтобы передать мне послание, но он не мог сказать кто. Сначала я подумал, что это была Эдит. В послании говорилось, чтобы я не пытался мстить тебе. Он передал его в знак любви ко мне — он действительно любил меня. Затем я задумался: как Эдит с Небес могла передать сообщение Горму в Хель. Наверное, это возможно, но я не понимаю, как.

— И я не понимаю.

— Когда я добрался до фризского побережья, то выяснилось, что тебя никто не видел. Поэтому я устроил засаду у Флиссенгена. Мы долго ждали, но так и не дождались.

— Я был севернее.

— Я бы так и подумал, если б знал, что Китти может находить дорогу в темноте.

— Китти получила свой дар гораздо позже.

Хастингс взглянул на меня.

— Ты говоришь правду, — медленно проговорил он. — Вы переплыли Северное море в обычной лодке.

— В лодке, которая обогнала тебя в Каттегате.

— Оге, ты великий мореход или великий дурак? Даже Рагнар не переплывал Северное море! Откуда у Китти этот дар? Ты отдал за него свою руку, как Один — глаз за Девять Рун?

— Она научилась у великой колдуньи.

— У Морганы? Она и вправду колдунья. Оге, ты ответишь на один вопрос?

— Посмотрим.

— Вопрос простой. Моргана жива? Трус мог бы ответить, что нет. Но ты не трус. И ты жив, не так ли? Мы оба живы. И разве ты не попытаешься пережить меня, чтобы получить ее?

— Моргана жива, насколько я знаю.

— Сколько ты хочешь, чтобы отвести флот к Геркулесовым столбам?

— Куда бы вы ни отправились — столько же, сколько ты и Бьёрн.

Хастингс засмеялся, и шрамы заплясали на его лице.

— Я не буду просить у тебя прощения, Оге, — отсмеявшись, сказал он. — Я смеюсь над собой, а не над тобой. Это неплохая шутка — Хастингс, сын Рагнара, всерьез обдумывает такое предложение от Оге, раба Рагнара. Что ж, почему бы и нет? Если мы можем плыть в любую погоду, не держась берега, мы уплывем вдвое дальше, чем могли бы, и возьмем добычи вчетверо больше. И все же ты не получишь равную с хёльдингами долю. Из положенной нам части я заберу четыре девятых, Бьёрн — три, а ты — две.

— Хорошо, это справедливо.

— У тебя душа хёвдинга, Оге. Но я знаю одну вещь, в которой тебе со мной не сравниться.

— О чем ты говоришь?

— О Зле. Большинство викингов не знают, что означает это слово. Наверное, и я бы не знал, если б ты не изменил мою внешность. Они грабят сокровища, пытаясь затмить христиан, которым завидуют и которых боятся. Они убивают христианских священников, как собака убивает кошку — чтобы доказать силу и сохранить верность богам, которые слабее христианского Бога. Но они верны своим отцам, братьям и детям, и они не бросают друзей в битве, а умирают за своих хёвдингов, даже таких двуногих волков, как я. Они жестоки, как собаки и дети. Они могут увидеть Одина, оседлавшего бурю, но не могут заглянуть внутрь себя и познать Добро и Зло. Но хватит об этом. Как сказала однажды Меера, это мысли не викинга. Оге Кречет, ты не спросил ни о Меере, ни о Рагнаре, моем отце.

— Хастингс, Рагнар еще жив?

— Он покинул свой флот, чтобы отыскать тебя. Люди поверили, что он получил послание от Мееры — они уважают ее, — но на самом деле, послание было от меня. Рыбаки видели его у устья Эльбы — Рагнар гнался за маленькой лодкой в море. После этого его не видел никто. Возможно, он в Ирландии. Или он преследовал тебя? Однако непохоже, чтобы шторм перевернул «Большого Змея» и пощадил «Игрушку Одина».

— Да, не похоже. Тем более, что в то время Китти еще не умела отыскивать путь во тьме.

— Но если он умер, Оге, то, наверняка, от твоей руки. Однако если я скажу такое, мои люди сочтут меня сумасшедшим.

— Ты и впрямь не в себе. Тебя словно заколдовали.

— Мне снятся кошмары, но один страшнее всех: будто Рагнар, а не Эдит, послал ко мне Горма с просьбой не мстить тебе. Рагнар, Великий Викинг. Рагнар, олицетворение норманна. Разве могла Эдит повлиять на него и заставить принять христианство? Боги, боги!

И страшное лицо Хастингса побелело от ужаса.

— Все ангелы Рая и все духи Хель не смогли бы заставить Рагнара принять христианство!