"Венчальная свеча" - читать интересную книгу автора (Бэннет Марси)

3

– Зачем ты лгала мне? – Майлз был чернее тучи. – Не хотелось с вами никуда возвращаться, разве не ясно? – Патриция беспечно пожала плечами.

– Стало быть, ты все это время знала, кто ты есть на самом деле! И эта амнезия – только удобная ширма, жалкая уловка? Бог мой, Патриция, если ты...

– Нет! – яростно оборвала она его. – Женщины, о которой вы говорите, для меня не существует. Но, едва я увидела фотографии – те, что вы показывали вчера вечером, как поняла, что вы говорите правду, что между нами... была связь. Себя ведь не узнать довольно трудно, правда? – Ее лицо потемнело. – Но я очень... боялась. Мне не хотелось открывать для себя прошлое. – Их взгляды встретились. – А вы? Почему я должна испытывать к вам интерес? – Отвернувшись, она развела руками. – Вот и пришлось делать вид, что я не понимаю ни слова по-английски. Глядишь, вы бы и убрались восвояси – кто не ошибается!

– От меня не так-то легко избавиться.

– Я никогда не согласилась бы на эту поездку в Англию, если бы не Жан-Луи.

– Если бы не его жадность.

– Что вы знаете о бедности, господин Фунт Стерлингов? – Патриция метнула на него гневный взгляд. – Вы же купались в деньгах всю жизнь!

– Откуда такие сведения? – спросил он, подозрительно прищурившись.

– Да вы же сами просветили меня на этот счет, зачитывая свою газету, – невесело рассмеялась она. – Я узнала, что моя и ваша семьи на паях владеют крупной компанией. Потом вы сообщили, что я очень богата, а стало быть, дело процветает. Так что вы знаете о нужде и голоде? О том, что талантливые художники вынуждены валяться в ногах у богатых заказчиков?

– Да, мне не приходилось бедствовать. Но я никогда не стал бы заставлять женщину действовать против ее воли с исключительно меркантильной целью.

– Разве? – Патриция иронически подняла брови. – А как поступаете вы сами? Используете меня ничуть не хуже, чем мой жених.

– Каким же образом? – Майлз опустил веки, гася беспокойные огоньки в глазах.

– Вы утверждаете, что собирались жениться на мне. Если бы свадьба состоялась, вам достались бы все акции компании.

– Наша помолвка не была финансовым соглашением, – отчеканил он, глядя ей прямо в глаза и, не встретив ни искры доверия, добавил: – В любом случае разве этот вопрос не снят с повестки дня? Ведь все деньги могут достаться теперь Жану-Луи.

– А что, если я действительно отдам их ему? – воинственно заявила Патриция.

– Это твои деньги, и тебе решать, как поступить с ними, – снисходительно усмехнулся Майлз.

Поезд загрохотал по туннелю, уходящему под дно Ла-Манша, и путешественники замолчали, приспосабливаясь к переходу от яркого дня к искусственному освещению и гнетущей тьме за окном. Так и моя жизнь, еще сутки назад простая и ясная, теперь тонула во мраке забвения и тайны, подумалось Патриции.

– Не хочешь ли узнать историю своей семьи? – предложил Майлз, словно угадав ее мысли.

– Честно говоря, не испытываю никакого желания, – вздохнула она. – Но я вижу, что вы все равно не отвяжетесь, так что валяйте.

– Как я уже упоминал вчера вечером, ты дочь англичанки и француза. У тебя двойное гражданство. Вероятно, после исчезновения ты пользовалась французским паспортом. По настоянию отца в доме говорили на двух языках, и ты в совершенстве владеешь тем и другим. Однако после развода твоя мать вышла замуж вторично, и тебя отправили жить к бабушке. Та занялась твоим образованием и...

– Почему? – перебила Патриция. – Почему я не осталась с матерью или отцом?

Майлз на мгновение задумался.

– У каждого из них сложилась новая жизнь, новое окружение. И бабушка рассудила, что в этой ситуации ее опекунство будет для тебя чем-то вроде общего знаменателя, – пояснил он, как бы оправдываясь.

– И моих родителей это устроило? Неужели я так мало значила для них?

Майлз ожидал услышать горечь в ее словах, но не уловил ничего, кроме любопытства.

– Не все так просто. Твоя мать вышла замуж за аргентинца и уехала в Южную Америку. Отец вернулся на родину. Они оба хотели остаться с тобой. Но твоя бабушка обладает исключительно сильным характером, и заставить ее изменить решение почти невозможно.

– Но они могли отстоять меня? Если бы хотели по-настоящему?

– Повторяю, это было нелегко.

Несколько секунд девушка безмолвно смотрела на него, затем уголки ее рта медленно поползли вверх.

– Жизнь вообще сложная штука... Но я перебила вас.

– У твоей бабушки дом в Ланкашире, – продолжал Кейн, – и до окончания школы ты жила с ней там. Потом она взяла тебя с собой в путешествие по Индии и другим странам Азии, которое продлилось почти год. Вернувшись в Англию, она обосновалась вместе с тобой в Лондоне, где, собственно, и начались наши с тобой отношения.

– Разве мы не были знакомы раньше? – удивилась Патриция.

– Да, мы часто виделись еще до развода твоих родителей. Но ты тогда была еще девочкой.

– Сколько же вам лет? – В ее картинно округлившихся глазах запрыгали смешинки.

– Тридцать два.

– А мне?

– Двадцать один. Меньше чем через месяц тебе исполнится двадцать два.

– И когда же наше знакомство переросло в столь страстную связь?

– Ты появилась в Лондоне два года назад.

– Это в девятнадцать-то лет? – Насмешливо скривив губу, Патриция покачала головой. – Да-а, видимо, лишившись папочки, я невольно потянулась к солидным мужчинам. Скажите, я... совершенно потеряла от вас голову?

– Возможно, когда-нибудь ты сама вспомнишь все подробности, – сделав вид, что не замечает нарочитой язвительности вопроса, обронил Кейн.

Француженка, дремавшая в ней все утро, неожиданно вновь напомнила о себе. Состроив недовольную гримаску; Патриция закинула ногу на ногу, задев колено своего спутника и украдкой наблюдая за его – увы – невозмутимой миной.

– Мне так не кажется, – с досадой отрезала она. – Скажите лучше, как сейчас поживают мои любвеобильные родители?

– Жива только мать, она по-прежнему находится в Аргентине.

– Она тоже совладелец компании... как там ее... «Шандо и Кейн»?

– «Кейн и Шандо», – поправил Майлз. – Что касается прав собственности, то все акции, унаследованные твоей матерью, перешли к тебе после ее повторного замужества. Такова была воля бабушки.

– Ничего себе образ вырисовывается – железная старушенция!

– Да, она такая, – невесело усмехнулся Кейн. – И, по правде сказать, я вряд ли доверил бы такому человеку воспитание юной трепетной особы.

Патриция на мгновение нахмурилась, затем расхохоталась так громко, что на них стали оборачиваться.

– Вы имеете в виду меня? Это я-то – «юная трепетная особа»?! Вот уморили. – В ее глазах читалась откровенная издевка. – Вы выражаетесь, как в прошлом веке.

– Ну, по возрасту...

– Да нет, – отмахнулась Патриция, – просто вышло так, что я поумнела раньше срока, – добавила она со значением. Бросив взгляд на моментально помрачневшего Майлза, она подалась вперед и почти нежно, но очень твердо сказала: – Было бы лучше для нас обоих, если бы вы забыли то юное создание так же основательно, как это сделала я. Потому что той девушки больше нет, и никакие силы в мире ее не вернут.

Кейн выдержал ее взгляд.

– Я знаю. Мне придется заново узнавать тебя, – ответил он недрогнувшим голосом.

– Но разве вам по душе я сегодняшняя? – это было скорее утверждение, чем вопрос. Не сводя глаз с его лица, Патриция откинулась на спинку сиденья. – Я же вижу, как вас коробит от моего поведения.

– Мне просто нелегко принять эти внешние перемены в тебе.

– Меняются обстоятельства – и люди вместе с ними.

– Это слова умудренной опытом женщины, – улыбнулся он.

Патриция недоуменно уставилась на него, сбитая с толку неожиданным поворотом разговора, затем отвела глаза.

– Я еще ничего не узнала о судьбе отца, – напомнила она.

– Боюсь, что не расскажу ничего утешительного. Несколько лет назад его сразил сердечный приступ. – Патриция едва кивнула, и Майлз удивленно спросил: – Как, для тебя это пустой звук?

– А чего вы ждали? – Она ответила негодующим взглядом. – Что я буду убиваться из-за того, что некто, кого я не могу даже вспомнить, покинул этот мир? Тем более что этот человек, как вы утверждаете, по сути дела отказался от меня! Разумеется, он для меня ничего не значит.

Вспышка ослепительно яркого света возвестила о скором конце путешествия. Вырвавшись из тесного туннеля, поезд сбавил скорость, словно залюбовавшись живописными сельскими пейзажами Кента. Минуту или две Патриция не отрывалась от окна, пока, наконец, не вспомнила о своем спутнике.

– И это все? – разочарованно протянула она. – Все, что осталось от моего славного семейства?

– В общих чертах да, – кивнул тот.

– Итак, у меня есть мать с отчимом в Аргентине и бабка здесь, в Англии. Больше никого?

– Если не ошибаюсь, у тебя должна быть еще родня по отцовской линии – двоюродные или троюродные братья и сестры где-то во Франции. Здесь тоже есть еще какие-то тетки с бабушкиной стороны. Седьмая вода на киселе. Боюсь, оба наши рода не отличаются плодовитостью.

– Когда я выйду за Жана-Луи, то исправлю эту ошибку, – лукаво прищурилась Патриция. – У нас будет шестеро детей, не меньше.

– А ему ты об этом тоже сообщила?

– Жан-Луи – сам дитя природы, – улыбнулась она. – Он обожает солнце и воздух, краски и звуки жизни. Не то что вы. – Она смерила его пренебрежительным взглядом. – Вы – серый и скучный обыватель, напрочь лишенный воображения.

Девушка очень удивилась, когда Майлз – впервые на ее памяти – расхохотался.

– Если ты так считаешь, значит, не одному мне придется делать открытия!

Вскоре поезд прибыл на лондонский вокзал Ватерлоо, и они вновь оказались в машине.

– А куда мы, собственно, направляемся? – спросила Патриция.

– К тебе.

– Ко мне? У меня в Лондоне есть жилье?

– Да. В Челси.

Они свернули на утопающую в зелени деревьев тихую улочку, которая вела прямо к Темзе, и остановились возле небольшого двухэтажного дома. Потемневшая от времени кирпичная кладка, парадная дверь, аккуратно выкрашенная в черный цвет. Благообразие и респектабельность во всем.

Выбравшись из машины, девушка с явным отвращением разглядывала здание. Тем временем Майлз извлек из кармана небольшую связку ключей и отпер входную дверь.

– У вас есть ключи от моей квартиры? – удивилась Патриция.

– Это то немногое, что у меня осталось после твоего... исчезновения, – пожал плечами он, пропуская ее в коридор.

На внутренней двери красовались две таблички. Одна из них, снабженная литерой «А», гласила: «Майор и Миссис С.Д.Дэвисон». На второй ничего не было, кроме буквы «В». Отперев эту дверь, Майлз отступил на шаг.

Сознавая, что он наблюдает за ней, Патриция вошла в небольшую прихожую, за которой начинался еще один коридор, увешанный старинными гравюрами в позолоченных рамах.

Ни на столике у стены, ни на коврах, устилавших пол, не было заметно признаков пыли. В теплом воздухе не ощущалось затхлости – лишь сладковатый запах восковой мастики. Никаких признаков того, что это жилье опустело год назад. Патриция медленно подошла к ближайшей двери и распахнула ее. Там оказалась парадная гостиная с лепным орнаментом на потолке, обставленная роскошной мебелью. Ноги утопали в пушистом ковре, а тяжелые шторы сбегали вниз пышными складками. Несмотря на стилизацию под старину, диван и кресла выглядели совершенно новыми; похоже, что ими просто никто не пользовался. Книжный шкаф с томами в кожаных переплетах навевал тихую скуку, заставляя предположить, что их поставили сюда скорее для украшения. По обе стороны от него располагались два массивных латунных светильника с кремовыми абажурами. Телевизор, упрятанный в углубление шкафа, и столь же незамысловато замаскированный музыкальный центр, были здесь, похоже, единственными приметами современности.

Патриция сморщила нос и вышла из комнаты, чтобы осмотреть остальные помещения. Она побывала в столовой, где стол-тумба с шестью стульями представляли собой уже явно подлинный антиквариат, заглянула в кухню с буфетами в псевдодеревенском стиле, и наконец оказалась в огромной спальне с окнами, выходящими в сад.

Здесь была кровать с пологом на четырех столбиках, туалетный столик и встроенные гардеробы, занимавшие целую стену. Патриция долго разглядывала спальню, затем нырнула в один из шкафов, чтобы ознакомиться с их содержимым. Вытащив наугад несколько туалетов, девушка обнаружила, что это в основном костюмы с длинными юбками строгого покроя и шелковые блузки пастельных тонов с длинными рукавами. Все они выглядели дорого и отличались отменным качеством, но, Боже, как невыразительны были эти наряды!

– И вы еще утверждаете, что не ошиблись, привезя меня сюда? – повернувшись к Майлзу, гневно воскликнула Патриция. – Никогда не поверю, что я могла носить эти идиотские серые доспехи!

– Уверяю тебя, что могла, – ухмыльнулся ее спутник. – И при этом умудрялась изумительно выглядеть.

– Даже монахиня постыдилась бы влезть в эту... униформу!

– Так, так. – Майлз весело рассмеялся. – Великолепный предлог для экскурсии по окрестным магазинам готового платья!

– Разве я не могу просто так отправиться за покупками? – вежливо улыбнулась в ответ Патриция.

В дальней стене виднелась еще одна дверь, за которой новоявленная хозяйка обнаружила ванную комнату, отделанную плиткой, которая по цвету и рисунку напоминала с детства ненавистный ей сыр «рокфор».

– Эта квартира снимается? – осведомилась она, брезгливо скривившись.

– Нет, это твоя собственность.

– И я сама подбирала интерьер?

– Кажется, твоя бабушка специально наняла дизайнеров, пока вы были в Индии. Хотела устроить тебе сюрприз к возвращению.

– Ей это удалось.

– Если тебе не нравится, всегда можно позвать других.

Это было сказано словно невзначай, но Патриция тут же уловила в его словах глубокий подтекст.

– Мне-то что? Я же не собираюсь здесь жить, – небрежно обронила она.

Майлз не стал возражать.

– Что ж, пойду за твоим чемоданчиком.

Патриция последовала за ним в коридор, и в этот момент в замочной скважине входной двери тихо повернулся ключ. На пороге появилась седовласая дама – худощавая и подтянутая, в шерстяном костюме тускло-голубого оттенка.

– Патриция! – Дама шагнула к ней, раскрывая объятия. – Как славно, что ты снова дома. Когда Майлз мне позвонил, я так обрадовалась!

– Это и есть моя бабушка? – обернулась к Кейну девушка.

В его глазах промелькнуло смущение.

– Нет, это миссис Дэвисон, которая живет наверху. – Он обратился к пожилой леди: – Как я уже упоминал, Патриция страдает амнезией. Боюсь, она не узнала вас.

– Какой ужас! – воскликнула та. – Но тебе не нужно ни о чем беспокоиться. Майор и я – мы позаботимся о тебе до прибытия твоей бабушки. Ты же знаешь, мы ее старые друзья, еще с детства, и в школе мы тоже учились вместе.

– В самом деле? – Патриция взглянула на начинавшие медленно опускаться руки женщины. – Да, я вижу, у вас есть и ключ от моей квартиры.

– О да, мы с мужем следили за ней в твое отсутствие.

Патриция нахмурилась, не в силах представить себе, как это выглядело.

– Вы делали уборку?

– Ну, не сами, конечно, – захихикала миссис Дэвисон. – Но мы следили, чтобы уборщица и садовник не отлынивали от работы, сообщали мистеру Кейну, если что-то было не в порядке, словом, делали все, что требуется.

– Я вернулась, стало быть, ключ вам больше не нужен. – Патриция протянула раскрытую ладонь.

Миссис Дэвисон проворно отдернула руку.

– Будет лучше, если он останется у меня. Соседи всегда должны иметь возможность попасть друг к другу – мало ли что может случиться. И твоя бабушка будет довольна, если ты окажешься под присмотром.

– Вот как?

Девушка не стала перечить, и, не говоря больше ни слова, направилась мимо опешившей соседки прямиком в гостиную.

Из передней до нее донеслись приглушенные голоса, затем в наступившей тишине хлопнула парадная дверь, и вскоре в комнате появился Майлз. Он застал Патрицию за перелистыванием телефонного справочника.

– Телефон работает? – резко спросила она.

– Надо полагать.

– Отлично. – Она набрала какой-то номер.

– Алло? Слесарные услуги? Я бы хотела сменить замок. Как можно быстрее, да. Адрес? – Она выразительно взглянула на Майлз. – Какой у нас адрес?

– Уолтон-стрит, двадцать два, – буркнул тот, исподлобья разглядывая ее.

Патриция повторила адрес и договорилась ждать слесаря в течение часа.

– Так ли уж это необходимо? – пожал плечами Кейн, когда она положила трубку.

– Вы же видели – эта женщина отказалась вернуть мне ключ. Вы полагаете, я стану мириться с тем, что она может заходить сюда, когда ей вздумается? Или ее муж?

– Но можно было, по крайней мере, поблагодарить соседку за то, что она присматривала за квартирой.

– По вашей просьбе?

– Да, по моей.

– Вот вы ее и благодарите, – грубо сказала она. – Вы ведь ей заплатили?

– Так, символически, – неохотно подтвердил Майлз.

– Я в этом не сомневалась. Подобные личности не отличаются бескорыстием. Кто еще может явиться сюда без стука со своим ключом?

– Думаю, только твоя бабушка.

– Вы забыли о себе, – подсказала девушка.

Вместо ответа он извлек связку ключей из кармана и протянул ей.

– Это твои. Я просто хранил их у себя.

– У вас не было собственного ключа даже в ту пору, когда мы были обручены? – Нет. – В пристальном взгляде его серых глаз легко угадывался вызов, приглашение к язвительному вопросу. И таковой последовал незамедлительно:

– А, так у нас не было по-настоящему близких отношений?

– По-моему, сейчас еще рано обсуждать эту тему, и твое излишне агрессивное настроение лучшее тому свидетельство.

Воинственные искорки уже начали разгораться в глазах Патриции, но она решила не вступать в очередную пере палку.

– Кто еще знает, что вы привезли меня сюда?

– Бабушка, разумеется. Мы ждем ее завтра. Она собирается вывезти тебя в Ланкашир на какое-то время.

– Вывезти? И надолго?

– Она не уточняла. Как ты захочешь, надо полагать.

– Мне это абсолютно не нравится. Так, еще кто?

– Твой поверенный. Он, конечно, захочет вначале убедиться, что ты – подлинная Патриция Шандо, а затем, думаю, тебе придется подписать целый ворох бумаг, чтобы вступить в права наследования. Я попросил его быть здесь в три часа.

– Я не ослышалась?

– А в чем дело?

– Как же богата я должна быть, – нервно рассмеялась Патриция, – если нотариус сам приходит в гости, вместо того чтобы принять меня в собственной конторе!

– Мы решили, что тебе будет легче, если вся эта процедура пройдет в домашних условиях... – Майлз взглянул на часы. – Ты проголодалась? Мы ведь еще не обедали. Недалеко есть ресторан с отменной морской кухней.

– Нет, есть не хочу. А потом, скоро придет слесарь.

Патриция неожиданно вскочила и ринулась в спальню, сделав по дороге призывный жест рукой.

– Пойдемте со мной, – позвала она. Майлз устремился следом и натолкнулся в дверях на целую охапку костюмов, за которой едва угадывалась хозяйка. – Отдайте это на нужды благотворительности. – Убедившись, что тяжелая ноша находится в надежных мужских руках, она принялась вытаскивать из гардероба все новые и новые вещи.

– Постой! Э-эй, стоп-стоп! – вскричал Майлз при виде стремительно растущей горы твида и кашемира. – Ты хорошо подумала?

– Никогда еще я не думала так хорошо. Гадкие, мрачные одеяния. Я в этом не легла бы и в гроб! Скорее отнесите их в машину!

– Ты определенно рехнулась, – вздохнул Майлз, когда одежду наконец удалось запихнуть на заднее сидение. Однако вся эта сцена явно забавляла его.

Им пришлось еще дважды навещать спальню, пока гардеробы окончательно не опустели.

Едва с этим было покончено, как появился слесарь. Он врезал новый замок во входную дверь и вручил хозяйке два ключа. Отпустив мастера, Патриция посмотрела сначала на ключи, потом на Майлза.

– Один мне, а другой... – Она выдержала эффектную паузу. – А другой Жану-Луи, конечно.

– Почему тебе так нравится издеваться надо мной? – спокойно спросил Кейн.

– Вы думаете, что я делаю это намеренно? – Я знаю, что это так.

Подойдя к дивану, Патриция сбросила туфли и уселась, вытянув красивые ноги.

– Почему бы и вам не присесть? – пригласила она.

Она ожидала застать его врасплох, но произошло нечто прямо противоположное. Уверенно направившись к дивану, Кейн взял ее за щиколотки и, усевшись рядом, перебросил ноги девушки через свои колени.

Какое-то время Патриция таращилась на него в немом изумлении, затем ее рот скривился в понимающей ухмылке.

– Вы никогда не в состоянии устоять перед вызовом, как я погляжу! – констатировала она. – А ты намерена часто провоцировать меня? – Ну, это довольно занятно.

– Стало быть, для тебя это не больше чем игра? – А как же? Вся жизнь – игра.

– В игре не должно быть места жестокости. А ты, похоже, получаешь удовольствие, причиняя мне боль.

Это обобщение не понравилось Патриции, и она попыталась встать, но Майлз удержал ее за лодыжки. Девушка перевела взгляд с его рук на лицо, но его выражение оставалось бесстрастным.

– В чем же это выражается? – спросила она.

– В назойливом упоминании о Жане-Луи при мне – к месту и не к месту.

– Он мой жених.

– Чуть раньше в этой роли успел побывать я. – Трудно поверить, что я вообще когда-либо была обручена с вами, – задумчиво произнесла она. – А как же газета?

– Бумага все стерпит. Я... была влюблена в вас? – В противном случае у тебя не было бы повода соглашаться выйти за меня замуж.

– Это еще бабушка надвое сказала!

Майлз повернул голову, глядя на нее сверху вниз, и девушка уже в который раз отметила, что маска невозмутимости на его лице придает словам тяжеловесную многозначность.

– Почему ты стремишься это выяснить?

– Если я была влюблена в вас по уши, то чем объяснить мое полное равнодушие к вам сейчас?

– Полное?

– Абсолютно.

– Если я тебе и впрямь настолько безразличен, то откуда взялось навязчивое желание побольнее ужалить меня?

Патриция звонко рассмеялась, и, запрокинув голову, сплела на затылке поднятые руки, от чего тонкий свитер натянулся, обрисовывая изысканную округлость ее высокой груди, не стесненной бюстгальтером.

– Вы увезли меня от любимого человека и теперь недоумеваете, отчего я так неласково с вами обхожусь. Хватит темнить, я хочу знать: мы были любовниками?

Взгляд Майлза неохотно оторвался от ее бюста. – Не смею сказать тебе правду, – улыбнулся он.

– Но почему?

– Потому что теперь я не уверен в том, что ты действительно была влюблена в меня.

– Разве я не признавалась в этом? – Глаза Патриции округлились.

– Увы.

– А что, так трудно было поинтересоваться? – Как-нибудь я обязательно расскажу тебе о наших отношениях, но только не сейчас.

– Почему?

– Потому что ты не в настроении, а я не хочу слышать, как ты будешь высмеивать то, что для меня бесконечно дорого. – Весь его вид – сведенные брови, отяжелевший волевой подбородок – выражал упрямую решимость.

– Еще неизвестно, буду ли я когда-нибудь в соответствующем настроении, – заметила между тем Патриция.

– О, – живо возразил он с непонятной уверенностью. – Уверяю тебя, что будешь.

Атмосфера в спальне стала напряженной, и от невысказанных слов становилось все труднее дышать. Заглянув в глаза Майлза, Патриция прочла в них ожидание. Слова, которые он хотел услышать, уже готовы были сорваться с ее губ, но в последний момент она передумала. Почувствовав, как рука, все еще удерживающая ее щиколотку, едва заметно напряглась, девушка поняла, что для Кейна очень важно услышать ее ответ. Для человека с таким самообладанием он выглядел более чем взволнованным, и эта реакция совершенно сбила ее с толку. Рывком высвободив ноги, девушка перебросила их на край дивана и вскочила, отряхивая юбку.

– Я должна позвонить Жану-Луи, – объявила она. – Он волнуется, удачно ли я добралась...

– Разумеется, – согласился Майлз. – А я тем временем отвезу одежду. Ты хочешь, чтобы она попала к кому-то конкретно?

Наградой ему был брошенный через плечо многозначительный взгляд. Патриция сняла телефонную трубку со словами:

– К падшим женщинам, если это возможно.

К ее удивлению, Майлз едва не покатился со смеху. – Нет, с тобой определенно не соскучишься!

Девушка проводила его взглядом, в котором застыло выражение недоверчивой задумчивости.