"Покореженное эхо" - читать интересную книгу автора (Март Михаил)

5.

В начале мая семеро заговорщиков покинули Россию и отправились в свой очередной отпуск. На сей раз, каждый ехал сам по себе и в разные стороны.

Главный казначей компании – Платон Пелевин – вылетел в Париж по приглашению своего приятеля, которого он и в глаза не видел и Не собирался видеть. Король бензоколонок Евдоким Вяткин получил приглашение из Германии и улетел в Мюнхен.

Игнат Анисимов решил навестить знакомых в Финляндии, а адвокат Сева Дикой – в Бельгии. Продюсер Паша Назаров укатил в Швейцарию. Гортинский с Жоржем направились прямиком в Швецию.

Они прибыли в Стокгольм на пять дней раньше остальных и поселились в разных гостиницах.

Воспользовались приглашениями четверо из семерых. Остальные имели Шенгенские визы и улетели без посторонней помощи.

Погода стояла изумительная. Гортинский и Уваров встречались утром в тихом кафе в центре города и гуляли по Стокгольму. Гортинский проводил своеобразную подготовку своего напарника, которому он мог доверить самые сокровенные детали операции, неведомые остальным участникам ограбления.

В музей они не ходили. Во-первых, Герман Шверник не знал о прибытии Гортинского в страну – его приезд намечался чуть позже. Не знала об этом и Марта, с нетерпением ожидавшая Веню.

Во-вторых, по задумке Гортинского, Жора в галерею не пойдет. Ему отводилась особая роль. Роль «седьмого» игрока, не отмеченного в договоренностях со Шверником. На улице против Национальной галереи Гортинский остановился.

– Музей обнесен стальным забором, – полушепотом говорил Уваров. – Натыкали трехметровых копий, даже голова между ними не пролезет.

– Это хорошо. После закрытия музея ворота тоже запираются, включаются прожектора и камеры наблюдения. Это избавляет охрану от лишних забот. Им не надо устанавливать видеоаппаратуру в каждом зале и топтать паркет, разгуливая по анфиладам. Камеры установлены только на центральной лестнице. От забора до здания метров пятнадцать чистого газона. Перемахнуть ограду и добежать до здания, оставаясь незамеченным, невозможно. Пункт охраны на первом этаже, окна которого защищены решеткой. Все надежно, и беспокоиться не о чем.

– Давай, Веня, колись. Никто до сих пор ничего не знает. Ты кидаешь людей в омут и обещаешь бросить спасательный круг в момент, когда всех потянет ко дну.

– Не торопи событий, Жорж. Ты узнаешь обо всем первым. Даже на войне каждый делает только свою работу и выполняет поставленную перед ним задачу. Чем меньше знаешь, тем дольше живешь.

– Об этом я уже читал в твоих романах.

– Видишь пятиэтажный дом, стоящий справа от музея?

– На расстоянии десяти метров. Хочешь перепрыгнуть с крыши на крышу?

– Угадал. Я всегда считал тебя смышленым мужиком. Не даром тебя считают первым «каталой» в Москве. По-моему ты уже достиг международного уровня. Ладно, к делу. Тебе прыгать не придется. Ты оставишь свою машину на параллельной улице возле этой пятиэтажки. Идем, я покажу тебе окно, под которым ты будешь стоять.

Этот дом не имеет выходов на другую сторону. На втором этаже для нас снята квартира с балконом. Балкон выходит в сторону музея. Два окна на ту сторону и два на эту улицу. Мы будем заходить и выходить через подъезд, мимо которого проходим. Видишь. Здесь есть парковка для машин. Каждый приедет на своей и в разное время. Все, кроме тебя. Ты тот самый человек, что относится к категории несуществующих.

Они свернули в переулок и не спеша обошли здание с другой стороны.

– Вы спуститесь через окно, и я вас подберу? – спросил настороженно Уваров.

– Нет, конечно. Глупая затея. Ты подъедешь на грузовичке с открытым кузовом в двенадцать сорок пять ночи и притормозишь у окна на несколько секунд.

Из окна выпадет коробка или рулон прямо в кузов, и ты тут же уедешь. Машину возьми в прокате сегодня вечером, и мы проедем по твоему маршруту. За городом есть неплохая дачка. Там ты и будешь нас ждать. После твоего отхода, минут через Десять, мы начнем выходить из дома но одному на другую улицу с другой стороны дома и разъезжаться. Если нам уготовили ловушку, то они не станут хватать каждого по одиночке, а скорее всего, проследят. Для этого им понадобится шесть бригад, учитывая, что все мы поедем в разные стороны и каждый будет иметь в руках рулон свернутой бумаги.

– Вы берете огонь на себя?

– Не преувеличивай. Если нас арестуют, то ничего не найдут. Мы ничем не рискуем. У них есть только один способ накрыть нас – это устроить засаду в квартире. Но здесь живут приличные люди, и никто не захочет поднимать шум. Не исключено, что мы вооружены. О русских грабителях ходят всякие слухи. Так что брать нас будут на улице. Ночью в этом районе тишь да гладь, полная благодать. Прохожих практически нет, машин очень мало. Идет чемпионат мира по хоккею. Матч заканчивается около часа ночи. Вся полиция стянута к стадионам. Слежку мы увидим, если она будет. Облава нас вряд ли напугает. Важно, чтобы ты проскочил незамеченным.

– О квартире знают?

– Конечно. Ее снимал заказчик на подставное лицо. В день операции, когда мы туда приедем, я тут же сменю замки. На тот случай, если у них имеются запасные ключи. Потом мы накроем хлебосольный стол по-европейски и сядем веселиться. Стандартная вечеринка. Съезд назначен на шесть вечера. К семи все подтянутся. Квартира удобная. Окна на все стороны.

– Веня, но объясни мне, тугодуму, каким образом ты собираешься из этой квартиры попасть в музей?

– Не забивай себе голову мусором, Жорж. Твоя задача не самая легкая.

Придется думать одному. Уверен, ты справишься. Как-никак, а за эту работу через десять лет ты получишь около миллиона долларов.

Уваров остановился и открыл рот. Он чувствовал себя полным идиотом.

– Опять писательские бредни?

Пока он соображал что к чему, Гортинский успел отойти шагов на десять и не слышал его. Пришлось догонять.

– Послушай, Веня, ты долго будешь мне мозги парить? Какие десять лет?

– Мы не сдадим картины обратно в музей. Директор наш сообщник и заказчик.

Он выкупит у нас картины через десять лет по миллиону за штуку. Но не раньше.

Вывозить мы их из Швеции не будем. Надежное хранилище уже есть. Закончим дело и махнем на юг Франции, покатаемся на яхтах. Хочется отдохнуть без суеты. Но о плане ребятам лучше не знать до поры до времени.

– До какого времени? Веня? Платошу инфаркт хватит, а Гнат тебе этого никогда не простит. А Вяткин, так вообще трус. Он же всю оставшуюся жизнь трястись будет. Парень со своими бензоколонками такого натерпелся, что скрипа телеги боится.

– Не преувеличивай, Жорж. Каждый из вас проверен в деле и не раз.

– Но зачем тебе понадобился Платон, Гнат, Евдоким? Почему их не сменить на Костю, Яшку, Серегу? Тоже мужики проверенные. И вякать ничего не стали бы!

Гортинский шел по улице вальяжной походкой и снисходительно поглядывал сверху вниз на невысокого суетливого приятеля.

– Объясняю для непонятливых. Все перечисленные тобой кандидатуры – люди семейные. Жены всегда знают секреты мужей, куда реже случается наоборот. А что знают двое, то знают все. Тем более женщина. Эти существа опаснее динамита, когда речь идет о мужских играх. Ты не забывай, речь идет о десяти годах.

Сохранить тайну в течение такого срока, очень непросто. Все мы люди тщеславные и амбициозные. Подумай только, как поведет себя Костик или Яшка через год-два, когда все стихнет, а он, чувствуя себя астронавтом, побывавшим на другой планете, должен об этом молчать. И потом, у твоих кандидатур сомнительный бизнес. Они могут разориться через год-два, и им захочется денег. А где взять?

Вот когда закипят настоящие страсти. Шесть миллионов зарыто в земле, а они нищенствуют.

– Никто из нас не застрахован от разорения.

– Разумеется. Но у каждого есть воля и мозги. Мы выкрутимся и встанем на ноги. А они? Там семья, дети. А главное – язык.

– Ладно, будь что будет. Удочки сворачивать поздно.

– Хорошо, что ты это понял. Я в тебе не сомневался. А теперь нам стоит поискать грузовичок и прокатиться на дачу. Сделаем Марте сюрприз. Ты должен запомнить дорогу так, чтобы смог с закрытыми глазами найти путь к даче.

На следующий день Гортинский встретился с Германом Шверником, и они провели два часа, гуляя по зоопарку и уточняя детали. День и план утвердили.

После операции они уже не смогут встретиться, а потому арендовали один и тот же почтовый ящик на телеграфе, куда будут отправлять друг другу послания.

Придя к выводу, что нерешенных вопросов не осталось, они разошлись.

Через сутки команда начала съезжаться со всех сторон света. Сбор состоялся на арендованной квартире рядом с музеем. Каждый приехал на своей машине, взятой на прокат в разных фирмах. Встреча носила предварительный характер, ознакомительный.

Прибыли все, за исключением Жоры Уварова. Как это ни странно, но о нем никто и не вспомнил. Перед тем, как накрывать стол и отметить встречу, Гортинский выложил на скатерть длинный цилиндр из нержавеющей стали с герметично закручивающейся крышкой и ручкой посередине.

– Многие из вас, господа, когда-то ходили с похожими картонными тубами, обтянутыми дерматином и таскали в них чертежи. В квартире их шесть. В день «икс» каждый из вас выйдет из этого дома с металлической тубой; сядет в машину и поедет в свою гостиницу. Назовем этот трюк отвлекающим маневром. Если нам готовят западню, то они клюнут на приманку. Сначала выйдут двое сразу, сядут в автомобили и разъедутся в разные стороны. В тубах будут лежать скрученные подробные карты Европы. Смотрите в оба. Нам очень важно знать: находимся мы под наблюдением или нет. Захотят нас контролировать или не сочтут нужным. Приедете к себе и не ложитесь спать, а сохраняйте бдительность. Холл отеля, главный подъезд, вид из окна. Тубы оставьте в машине, нет смысла привлекать к себе внимание персонала нестандартным багажом. Уезжать из страны мы будем дня через три-четыре, так как нам предстоит уладить ряд формальностей с музеем.

– Красивое здание, – глядя на галереек" через окно, сказал Платон Пелевин. – Кажется, ты решил еще раз проверить наши способности скалолазов.

– От тебя ничего не скроешь, Платоша.

– А что тут скрывать. К музею не подойдешь. Он стоит посреди обозреваемой площадки, обнесен высоченной оградой, освещен…

– И?… – спросил Гортинский.

– И камеры наблюдения смотрят вниз, – добавил стоящий у соседнего окна Гнат Анисимов. – Значит, лезем через крышу?

– Отличный вывод! – Гортинский зааплодировал и достал из-под стола сумку – Складной арбалет военного образца с тросом в тридцать пять метров и стальными стрелами. Убойная сила – двести метров. С тридцати пробивает бронированный стальной лист. Отличный прицел. Самый лучший стрелок из нас – Паша Назаров. Ему и карты в руки. Таких тросов у нас два и двенадцать карабинов с ручками и тормозными зажимами. План действий следующий. Собираемся на этой квартире от шести до семи вечера. По одному. Устраиваем застолье. В одиннадцать часов мы поднимаемся на крышу дома. Ключ от замка у меня в кармане. Назаров стреляет из арбалета в большую каменную трубу музея, и стрела уносит с собой один конец троса, который намертво врезается в кирпич. Далее по тросу по одному мы на карабинах скатываемся на горб галереи. Спуск не очень крутой, скорость не велика, так что тормозные зажимы сработают. На всякий случай приготовьте мягкие толстые резиновые накладки на обувь. Ноги придется выставлять вперед, и весь удар ляжет на ступни. По моим расчетам пролет одного человека займет пять-семь секунд. С земли крышу галереи уже не видно. Когда мы все перекочуем туда, нам придется пройти в другой конец, где находятся реставрационные мастерские. У них стеклянный потолок. Третья слева рама будет открыта. Сигнализации на стеклах нет. Открываем раму, и четыре метра вниз по веревке. В мастерской два выхода.

Один слева на парадную лестницу, но нас она не интересует, так как оборудована видеокамерами. Вторая лестница служебная, но она не выходит на улицу, а кончается на первом этаже. Двери в залы закрыты на ключи от случайных посетителей. Эта лестница не просматривается и даже не освещается. В этом нет необходимости, потому что вы не можете по ней выйти: в любом случае придется проходить через зал и попадать к главному входу, где и сидит охрана. Ключи от зала у нас есть, но для убедительности надо покорежить замки. Ограбление должно выглядеть дерзким, беспощадным и даже наглым. Им, чистюлям, стоит нос утереть!

В двадцать три сорок пять мы должны находиться в четырнадцатом зале второго этажа. К окнам не подходить. В залах горит дежурный свет, и нас заметят. Каждый встает у своего полотна. Их шесть. Размер самого большого – метр в ширину и семьдесят сантиметров в высоту. Только пейзажи. Ровно в полночь, по моему сигналу мы одновременно снимаем картины со стен и ставим их на пол. За ними висят серебряные пластины с датчиками и проводками. Они были приклеены к холсту, и вы их только что отодрали. Датчики срабатывают на свет. В ту же секунду на пульте зажигается лампочка. И если охранник не успел среагировать, и, выключив тумблер, не побежал с командой наверх, то через тридцать секунд здание разорвется визгом сирен. Наша задача: в течение десяти-пятнадцати секунд после снятия картин заклеить светодиод пластырем и закрыть его от света. Тогда на пульте лампочки погаснут. Чтобы не дожидаться наводящих вопросов, отвечаю сразу. Ровно в полночь происходит процедура сдачи смены. Не больше двух минут, но в соседней комнате. Сдача оружия и роспись в журнале. Операторы покинут пульт наблюдения на минуту-две, и эти минуты и секунды наши. В этом весь фокус.

Никто не увидит загоревшихся на пульте датчиков, а когда охрана займет свои места, они уже погаснут.

Наши дальнейшие действия. Мы срезаем картины с рам, скручиваем в рулон и возвращаемся назад. Слабое звено – веревка, по которой из мастерской на крышу придется подниматься по одному, рамы слабые и стекло может посыпаться на голову.

Надеюсь, все мы люди сдержанные и гонку устраивать не будем. Первым лезет наш стрелок. Он готовит арбалет со второй стрелой и тросом, а первый трос перекусывает. В дневное время тросы будут видны на фоне голубого неба. Их следует обрубить, чтобы они обвисли вдоль стен.

Итак, выстрел. Стрела должна попасть в стену рядом с балконной дверью этой квартиры. И опять мы скользим под наклоном и спускаемся на балкон. Обрезаем трос, прячем картины и в течение часа рассасываемся по отелям. Какие вопросы?

– Нас могут взять в здании музея? – спросил Сева Дикой.

– Тогда мы проиграем пари и грош нам цена.

– Но дирекция знает об ограблении, что им мешает? – Удивился Анисимов.

– Они не знают, в какой день и час это произойдет. Они не знают, какие картины мы вынесем. А главное в другом. Пари в том и заключается, что музей должен работать в своем обычном режиме, а не в усиленном. Охрана не в курсе, и полиция тоже. Наша цель – доказать им то, что ограбление возможно. Меры по усилению охраны они будут принимать постфактум. Так что работать придется внимательно, с отдачей и серьезно. Мы берем на себя ответственность – плюнуть в морду зажравшейся буржуазии с ее беспечностью и самодовольной сытостью.

– Хорошо. Нам все удалось. На следующий день они вычислят эту квартиру и найдут картины.

– Картин здесь не будет. Ты совершенно прав, Паша – квартиру вычислят мгновенно. Ликвидировать стрелы мы не сумеем и смотать тросы тоже. На это уйдет много времени, и не вижу смысла заниматься пустяками. Наши следы в любом случае выведут полицию на крышу музея, и они побывают на всех чердаках близлежащих домов. Что нужно сделать? Купить новую обувь и смазать подошвы перцовым раствором. Собаки не должны взять наш след.

– Конечный результат?! – выдал Платон Пелевин, и не ясно спрашивает он или требует.

– Картины мы вернем через тридцать шесть часов. Такая у меня договоренность. Все вы находитесь в своих отелях и ждете моего сигнала. Когда наступит время, я дам знать и мы сможем вновь встретиться и облегченно вздохнуть. Помните главное. На карту поставлен наш авторитет. Идем ва-банк!

Через полчаса о планах постарались забыть. Накрыли стол и принялись ужинать. Ощущение пребывания за границей полностью отсутствовало. Что Москва, что Стокгольм, все едино. Правда, после вечеринки, перед тем, как разъехаться, вся квартира была вылизана и вычищена.

Ни одного отпечатка и следа не оставлено. Когда они придут сюда в следующий раз, то на каждом будут перчатки и новая обувь, намазанная перцовым раствором.

Ждать оставалось недолго.