"Колесо Бесконечности" - читать интересную книгу автора (Уэллс Марта)

ГЛАВА 11

К вечеру небо прояснилось, и закат был кроваво-красным. Никто в городе не сомневался: это знамение; однако мнения о том, какой дух или Предок послал его, расходились. Маскелль оказалось достаточно одного-единственного взгляда на небо, чтобы понять: это знамение Карающего. Даже и не будь никакого знака, она не усомнилась бы в том, что решила сделать, но получить подтверждение было хорошо.

Вечером в ее помещении во дворце зажгли свечи в бронзовых и золотых канделябрах; теплые тени заиграли на позолоте и многоцветной мозаике стен. Благоухающий жасмином ветерок доносил далекую музыку и голоса — отзвуки одного из многих празднеств, устроенных этой ночью для придворных в садах Небесного Чертога. Вздумай Маскелль выглянуть в окно, она увидела бы за стеной множество фонариков, развешанных на ветках деревьев или плавающих в бассейнах на сплетенных из цветов островках. Звуки музыки напомнили ей, что для всех горожан сегодняшняя ночь — канун главного праздника года. Растим сказал Маскелль, что его труппа не только будет участвовать в официальных церемониях на следующий день, но и приглашена вечером дать представление в Доме начальника порта Телаи, который прибыл в столицу на празднества и устраивал прием для сотни своих самых близких друзей. Через несколько недель в представлениях сможет принять участие и кукла Гизар, очищенная от проклятия благотворной силой Марай.

— Это неудачная мысль, — в сотый раз сказал Риан.

Маскелль сидела на полу, закрыв глаза и положив руки на колени ладонями вверх, как и положено при медитации. Ее сознание раздваивалось: часть ее личности оставалась в этой комнате, часть — скользила над ночным городом. Маскелль чувствовала кожей дуновение влажного ветерка из окна и одновременно — порывы гораздо более сильного ветра, овевавшие нематериальное телексе духа.

Посланник Небес дал им в сопровождающие нескольких молодых кошанских монахов: они должны были послужить свидетелями, а также, возможно, охладить пыл слуг императора, если те начнут причинять беспокойство. Монахи расположились на площадке лестницы и сейчас предавались медитации; Маскелль слышала тихое эхо их голосов в Бесконечности.

Вместе с Маскелль и Рианом во дворец явилась и старая Мали: она, очевидно, считала, что в столь торжественных обстоятельствах Маскелль требуется свита. Чувства Маскелль по этому поводу были двойственными: ей не хотелось подвергать старуху опасности, но, с другой стороны, присутствие старой Мали оказало ей услугу — старуха распугала слуг, которые под различными предлогами все время появлялись в комнате. Большинство из них, несомненно, были шпионами Мирака, Дизары и других старых недругов Маскелль, но увидеть им все равно ничего не удалось бы. Риан выбросил из помещения все предметы, которые, по его мнению, могли бы быть отравлены; их набралось так много, что Маскелль подумала: если дела в Синтане обстоят подобным образом, как хоть кому-то из жителей удается остаться в живых?

Маскелль слышала, как Риан расхаживает по комнате, и понимала, что он делает это намеренно: чтобы не дать ей сосредоточиться. Не выходя из транса, она сказала:

— Было бы лучше, находись мы в Илсат Сидаре.

Шаги смолкли.

— Почему?

— Там я нашла бы помощников, которые знали бы, что делать, и держали язык за зубами.

Маскелль — или по крайней мере ее тело — была привязана к дворцу данным императору обещанием. После того как она рассказала Вигару о Мараде и о большой вероятности того, что второе Колесо находится где-то в ее доме, они вместе составили план действий. День Маскелль провела в Марай, занимаясь трудным и тонким делом: по крупинке убирая черный песок, в то время как остальные Голоса продолжали завершать Колесо. Символы, которые они с Вигаром обнаруживали под черным песком, внушали им все больше опасений: незнакомые рисунки, казалось, говорили о бурях и землетрясениях, а те кошанские жрецы, которые искали их объяснения в библиотеках, не находили ничего.

Маскелль и Вигар также заметили, что пятно черного песка растет. Оно распространялось вдоль Западного хребта, и если бы ему удалось захватить эту ось целиком, все полушарие оказалось бы под ударом. Уничтожив второе Колесо, жрецы Кошана никогда не узнают, какова была цель их противников, но Маскелль была готова пожертвовать знанием ради безопасности.

Сейчас остальные Голоса должны заканчивать Колесо. Если они поторопятся, им удастся успеть как раз к кульминации — завтрашнему равноденствию, и Обряд завершится так, как завещано Предками. Маскелль решила позаботиться о том, чтобы Голоса получили время, которое им требуется. Посланник Небес находился с остальными Голосами в зале, все жрецы более низких рангов получили распоряжение принять специальные меры против одержимости духами — меры, которые обычно бывали необходимыми только за пределами кушоритских городов и деревень, когда жрецы Кошана путешествовали по диким джунглям или бурным рекам, где опасность повстречаться с темными духами была особенно велика.

Шаги Риана зазвучали снова.

— Прости меня. Я хотел сказать, что это чрезвычайно глупая мысль.

— И только присущая тебе деликатность не позволяла сказать об этом раньше.

— Да говорил я раньше!

Маскелль вспомнила, что Риан никогда не упоминал о том, как умер старый владетель Марканда. Теперь у нее возникло сильное подозрение, что умер он от постоянного раздражения.

— От чего умер владетель?

Риан поколебался, но ответил:

— От припадка, а что?

— Да так, я просто искала подтверждения догадке. Если ты не можешь вести себя тихо, пойди посиди со старой Мали.

— Если эта старуха еще раз шлепнет меня по заднице!..

— Риан. — Маскелль резко втянула воздух и открыла глаза. — Подойди сюда.

Он остановился в дальнем конце комнаты, настороженно глядя на Маскелль.

— В чем дело?

— Просто подойди ко мне.

Риан неохотно приблизился и опустился на подушку.

— В чем дело? — повторил он.

— Я собираюсь показать тебе, чем занимаюсь. Дай руки.

Сжав мозолистые ладони Риана, Маскелль снова закрыла глаза и сказала:

— Прислушивайся к шуму ветра в деревьях и не думай ни о чем, кроме него.

Она расширила окно в Бесконечность так, чтобы оно захватило и Риана, понимая, что из ее затеи может ничего не выйти. Некоторые люди просто не видели Бесконечности. Однако через мгновение она ощутила, как расслабились мышцы Риана. Маскелль переместила сознание туда, где ее дух висел над Марай, объятый тьмой и резким ветром. Она чувствовала дух Риана рядом, но тут он вырвал у нее руки.

Когда Маскелль открыла глаза, Риан возмущенно смотрел на нее.

— Могла бы и предупредить.

— Мы были в сумеречном мире, соединяющем наш мир с Бесконечностью. Каждый видит его по-своему. Ну так хочешь ты последовать за мной или нет?

— Хорошо, хорошо! — Риан снова протянул Маскелль руки.

Они вознеслись высоко над Марай. Здесь дул сильный ветер, овевавший их призрачные тела. Улицы города казались темными ущельями, здания — тенями, люди — всего лишь цветными точками на фоне тьмы. Сегодня главные улицы и площади по случаю праздника освещались факелами, но они выглядели тусклыми красными пятнами, как угли прогоревшего костра. Только храмы, святилища и каналы были видны отчетливо. Они сияли мягким внутренним светом, а украшающая стены резьба сделалась такой выпуклой, что ее детали почти можно было различить с высоты. Лица на башнях Баран Дира стали живыми и теплыми, небольшие храмы и святилища светились, как упавшие на землю звезды. Единственным исключением оказался Марай. Источаемый им свет не был мягким, каждый камень отчетливо выделялся в ярких лучах. Внутри храма пульсировала растущая сила Обряда. Мост через ров казался сплошной сияющей красным полосой: это в Марай для начальных ритуалов входила процессия кошанских жрецов.

Маскелль чувствовала, что Риан наблюдает за всем этим.

— Вон дом Марады, — сказала она, направляя его взгляд в нужную сторону.

Этой ничью за домом Марады наблюдали двое жрецов седьмого уровня, несколько монахов и храмовая стража. Может, доказательств вины Марады было и недостаточно, чтобы убедить императора, но того, что сумел увидеть Риан, хватило, чтобы убедить Посланника Небес отдать приказ присматривать за чужестранкой. Дух Маскелль мог увидеть что-то, что осталось бы незаметным для наблюдателей, за исключением, возможно, жрецов седьмого уровня. Дом Марады окружала светящаяся дымка — но тусклая, болезненно-синего оттенка.

— Что это? — спросил Риан. — Что она делает?

— Смотри внимательно. Она должна вот-вот начать действовать: должно быть, Голоса сейчас уже почти завершили Колесо.

Бесконечность гудела от сдерживаемой силы: то, что делала Марада, тоже близилось к завершению. Неожиданно синее свечение погасло; где-то в центральном помещении дома вспыхнула яркая светящаяся точка.

— Вот теперь мы и получим доказательства, — выдохнула Маскелль.

Что-то выплыло из дома, двинулось по галерее, преодолело перила и мягко опустилось на землю.

Контуры существа светились тусклым серебром, переливаясь и меняя форму все время, пока оно пересекало двор. Люди, мимо которых оно двигалось по улице, явно ничего не замечали.

— Оно похоже на водяного духа из реки, — сказал Риан.

— Чем-то похоже, чем-то непохоже. Это не то, чего я ожидала. — Маскелль заметила, что оба жреца седьмого ранга не почувствовали близости существа. Оно проплыло мимо них, проскользнуло сквозь стену, пересекло двор, а потом и дом, полный людей, перебралось на другой берег канала. Существо стремилось напрямик к Марай.

С тех пор как Риан обнаружил следы удушения на шее Игарина, Маскелль знала, что в деле замешан какой-то дух, однако она предполагала, что это дух Марады, покидающий тело с помощью какой-то чужеземной магии, которая к тому же не дает жрецам Кошана обнаружить его присутствие. Однако то, что она видела сейчас, не было Марадой. И для духа было совершенно невозможно путешествовать вот так — напрямик через все линии силы Кушор-Ата и Кушор-Ана.

Маскелль оглянулась в поисках формы, которую могла бы принять, и заметила высоко в небе духа-птицу. Духи-птицы принадлежали Карающему — еще одно предзнаменование. Маскелль окликнула его; тот сделал круг и спикировал вниз.

Когда дух-птица оказался рядом, Маскелль почувствовала, что Риан готов разрушить транс: клубок острых как бритвы зелено-золотых перьев и сверкающих когтей очень напоминал то, что он привык считать демоном; однако рук Риан все же не отнял.

— Мой дух не может ни тронуть, ни передвинуть материальный предмет, а дух-птица может, — объяснила Маскелль.

Она почувствовала, как крыло задело ее щеку; огненная игла прочертила ее кожу там, где коснулось перо.

«Ты мне нужен, — послала она мысль духу-птице. — Совсем ненадолго».

Дух настороженно делал круги над Маскелль. Она поняла, что он ее узнал.

«Чтобы следить?» — услышала она вопрос.

«Чтобы охотиться».

Дух рассмеялся и раскрылся перед Маскелль; она обнаружила, что смотрит теперь его глазами.

Зрение духа-птицы было острее, чем духовной формы Маскелль, и храмы и каналы стали видны еще отчетливее, хотя дома и другие здания оставались смутными тенями, а люди — почти невидимыми. Дух-птица не видел твари, удалявшейся от дома Марады, пока его глазами не стала смотреть Маскелль. Она услышала, как тот даже зашипел от изумления.

«Убей!» — раздался его шепот в сознании Маскелль.

«Скоро!» — ответила она.

Они вместе следили, как существо пересекло ров, окружающий Марай. Маскелль не переставала поражаться его безрассудной смелости. Самой ей пришлось менять направление полета, чтобы следовать за тварью: даже посланец Карающего должен был приближаться к Марай по отведенному для этого проходу.

Оказавшись за рвом, существо прошло сквозь стену, снова двигаясь по прямой линии, хотя такое не должно было бы быть возможным. Маскелль оказалась вынуждена пересечь квадрат сначала внешнего, а потом внутреннего двора, прежде чем смогла спуститься к земле; к тому же ее все время швыряли из стороны в сторону потоки силы, изливающейся из храма.

Маскелль опустилась на плиты внутреннего двора; пальцы ног ее тела рефлекторно напряглись, когда когти духа-птицы коснулись холодного влажного камня. Горящие в храме фонари казались ей тусклыми оранжевыми пятнами; еще всюду кругом сновали странные смазанные силуэты — люди. Маскелль вышла из духа-птицы; тот остался ждать, приготовившись к нападению.

Преследуемое ею нечто скользило по каменным плитам двора; его мерцающий нимб сделался более резко очерченным. Тварь направлялась к центральной башне, к одному из смутных силуэтов у входа. Этот силуэт был отчетливее остальных; вероятно, человек теснее других был связан с Бесконечностью. Маскелль узнала Посланника Небес.

«Так вот какова цель!»

Маскелль преградила путь твари.

Та остановилась, потом попыталась обойти Маскелль. Маскелль снова переместилась, тварь остановилась и попятилась. По-видимому, она видела Маскелль еще менее ясно, чем та ее. Существо опять попыталось обойти Маскелль и приблизиться в Посланнику Небес. Теперь Маскелль разглядела в руках твари веревку.

«Пора, — мысленно приказала она духу-птице, — убей!»

С криком, который эхом отдался в Бесконечности, дух кинулся на свою жертву.

Противники катались по всему двору, извиваясь и нанося удары; от когтей и клыков летели яркие искры. Маскелль знала, что жрецы высших рангов должны ощутить эту битву, — по крайней мере сознание Посланника Небес было направлено на сражающихся.

Твари удалось отчаянным усилием стряхнуть с себя духа-птицу и отшвырнуть в дальний угол двора. В воздухе мелькнул зелено-золотой шар; перевернувшись, дух-птица стрелой ринулся на врага. Маскелль увидела, как тварь попыталась накинуть ему на шею свою веревку, но дух тут же утратил материальность, со смехом возник в другом месте и начал терзать когтями плоть противника.

Зачарованно следя за тем, как дух-птица рвет в клочья посланца Марады, Риан вдруг услышал раздавшийся сзади отчаянный крик. Он обернулся, но не смог понять, какая из призрачных фигур во дворе кричит. Тут крик раздался снова, все еще откуда-то сзади, и Риан понял, что слышит его своими телесными ушами, а не тем, что служило таковыми в странном сумеречном мире.

Он посмотрел на Маскелль, но треск ломающейся мебели заставил его решиться. Вырвав свои руки из рук Маскелль, Риан оказался сидящим на подушке в покоях Небесного Чертога; комната и все вокруг, казалось, качается и плывет. Риан сделал глубокий вдох и прижал руки к глазам, стараясь избавиться от последствий резкого перехода. Шум доносился из помещения, где на страже находились монахи. Один из них звал на помощь.

Это заставило Риана полностью прийти в себя. Он скатился с подушки, одновременно вытаскивая из ножен сири.

Один из монахов загораживал собой дверь в комнату, пытаясь от кого-то отбиться табуретом. За ним виднелась старая Мали, вооруженная тяжелой золотой вазой. Перед ними на площадке лестницы высилась фигура в темной одежде, лакированных доспехах и островерхом шлеме, не позволяющем разглядеть лицо. Еще один монах неподвижно лежал на полу.

Израненная истекающая кровью тварь бросилась прочь от Марай. Маскелль взвилась вверх, почти потеряв ее из виду, пока они с духом-птицей кружили, находя дорогу между линиями силы, сходящимися к храму. Но существо мчалось через город по прямой линии, и Маскелль знала, куда оно стремится. Оно возвращалось в дом Марады, к своей госпоже.

Риан оттолкнул старую Мали, ухватил монаха за мантию и отшвырнул в сторону — как раз в тот момент, когда короткий меч кушорита пронзил воздух там, где только что стоял молодой человек. Риан толкнул монаха в глубину комнаты, а сам, уклонившись от нового удара меча, кинулся на вооруженного воина и отшвырнул его от двери, так что тот пролетел через всю лестничную площадку.

В доме Марады — в общей комнате — горела единственная лампа, и свет просачивался на балкон сквозь опущенные жалюзи. Никакая стена силы не ограждала дом, и Маскелль без препятствий опустилась на балкон. Бессознательно, по привычке она вошла в дом через полуоткрытую дверь; дух-птица проскользнул сквозь стену и последовал за ней.

Чтобы лучше видеть, Маскелль придала себе человеческую форму. Комната сразу приняла отчетливые очертания. У низкого стола под лампой сидела Марада. На столе лежало несколько кушоритских книг, а перед Марадой сиял светящийся шар.

Человек в доспехах стряхнул с себя Риана, так что тот врезался в резную панель рядом с дверью. Окинув взглядом площадку, Риан увидел, что один из монахов, должно быть, побежал за помощью, двое лежали на полу — мертвые или без сознания, а остальные трое снова загородили дверь в комнату, не позволяя воину добраться до Маскелль. Тот монах, который сжимал в руках табурет, двинулся было вперед, но Риан знаком велел ему отойти. Воин тем временем понял, от кого может ожидать наибольшего сопротивления, и, не обращая внимания на монахов, ударил мечом Риана. Тот перекатился по полу, проскользнул под клинком и одновременно нанес удар сири.

Лезвие вонзилось между темным рукавом и кожаной перчаткой и перерубило запястье. Рука в перчатке упала на пол, но из раны не брызнула кровь. Риан от изумления замешкался, и это чуть не стоило ему жизни. Меч воина ударил в стену над его головой, когда в последний момент Риан все-таки пригнулся, обменявшись недоумевающими взглядами с монахами, все еще загораживавшими дверь.

Марада подняла глаза на Маскелль, но на ее прелестном, безупречно правильном лице ничего не отразилось. Сейчас Маскелль могла видеть его совершенно отчетливо, что было бы невозможно для зрения духа. «Это не человек, — подумала Маскелль. — Она — дух, но она существует в реальном мире и в Бесконечности одновременно. Однако такое ведь невозможно!»

— Ты убила Игарина с помощью своего помощника-тени, и ты каким-то образом овладела рассудком Верана и заставила его выполнять свою волю. Я права?

— Ты права, — бесцветным голосом ответила Марада.

Маскелль перевела взгляд на книги. Это были труды по кошанской философии. Коснувшись нематериальной рукой одной из книг, она сказала:

— Тебе следовало включить в круг своего чтения и «Книгу Карающего».

Холодная улыбка чуть приподняла уголки губ Марады.

— Я в ней не нуждалась.

Риан отразил еще два удара мечом и снова перекатился по полу, чтобы оказаться вне досягаемости облаченного в Доспехи воина. Его противник сражался удивительно ловко для человека с одной рукой. Шум поединка разносился по всему дворцу, но никто из стражников так и не появился. Тому монаху, что отправился за помощью, похоже, пришлось бежать до самого Баран Дира.

— Скажи мне, кто ты и зачем все это сделала, и я, может быть, оставлю тебя в живых, — сказала Маскелль.

— Ты не сможешь нас остановить. — Марада не отвела глаз. — Слишком поздно. А причинить мне вред тебе не позволит твоя собственная философия.

Дух-птица рассмеялся, и его свирепое веселье заставило Бесконечность вокруг них всколыхнуться.

— Тебе и в самом деле следовало прочесть «Книгу Карающего», — сказала Маскелль. Сияющий шар, должно быть, совершал что-то, но Маскелль не ощущала никакого воздействия на Бесконечность. Духовным зрением она видела, как в шаре скользят какие-то тени. Маскелль почувствовала, как подручный Марады подкрадывается к ней сзади со своей веревкой, увидела, как петля скользнула ей на шею.

Она сделала шаг и освободилась от удавки.

— Это все, на что оно годится?

Воин в доспехах наступал на Риана, пока не загнал его в угол; Риан отражал его удары, но один, особенно сильный, выбил сири у него из рук. Риан упал на пол, увернулся от меча противника и лягнул воина в колено. Тот упал, и Риан навалился на него, заломив руку, сжимающую меч. Тело воина билось и извивалось на полу; лишенная кисти рука ударила Риана в солнечное сплетение так, что он на мгновение задохнулся. Сила воина была сверхъестественной.

«Мне его не удержать», — подумал Риан.

Но тут один из монахов навалился воину на ноги, а другой ухватил руку, все еще сжимавшую клинок.

— Подай мне меч, — сквозь стиснутые зубы бросил Риан.

Марада склонилась над сияющим шаром и стала что-то шептать. Звуки неизвестного Маскелль языка были резкими, совсем не похожими на наречие островов Гейркинд. Впрочем, доказательств того, что женщина — самозванка, больше не требовалось. Маскелль ощущала костями своего материального тела нарастающие вибрации, передающиеся от канала, который соединял Небесную Обитель с Марай. Колесо Бесконечности было почти закончено, и Маскелль не могла позволить себе дожидаться ответов на вопросы, поскольку не знала, какое еще зло способна причинить Марада.

— У тебя остается последний шанс, — сказала Маскелль. Марада не обратила на ее слова никакого внимания. Маскелль сделала глубокий вдох. Впрочем, когда я говорила, что могу тебя пощадить, я все равно лгала. — Она сделала знак духу-птице, и тот кинулся на добычу.

Может быть, Марада и не была полностью человеком, но кричала она как живая женщина.

Третий монах нагнулся за сири; противник их продолжал брыкаться и извиваться, стараясь освободиться. Казалось, он стремится не столько спастись сам, сколько нанести как можно больше увечий Риану и монахам. Тот монах, что сидел у него на ногах, пытался помешать изувеченной руке воина снова и снова наносить удары, но справиться не мог. Риан почувствовал, как треснуло одно из его ребер.

Схватив за рукоять сири, который ему протянул монах, он вонзил клинок между латным воротником и шлемом. Тот почти не встретил сопротивления мышц и костей, а потом и вовсе вонзился в доски пола.

Внезапно Риан обнаружил, что стоит на коленях на пустых лакированных доспехах, а вокруг валяются наручи и наколенники. Один из монахов изумленно охнул, поднял пустую перчатку и стал с недоверием рассматривать.

Риан заглянул в шлем. Он тоже был пуст. Риан обменялся взглядом с тем монахом, который подал ему сири.

— Такое здесь часто случается? — спросил он.

Той же ночью, но позднее, Маскелль расхаживала по балкону, рассеянно заплетая волосы в косички в ожидании Риана, Хираны и других, отправившихся в дом Марады. Они должны были допросить слуг и уничтожить второе Колесо. Маскелль знала, что Риану очень хочется найти указания на истинное происхождение Марады и ее замыслы, но это была не самая важная задача. В первую очередь нужно было разрушить второе Колесо.

Маскелль все еще чувствовала, как напряжены у нее мышцы шеи и плеч, и мысль о том, что сейчас заканчиваются последние приготовления к Обряду, только усиливала напряжение. Из Марай доносились голоса жрецов, монахов и монахинь, начавших первое песнопение Великого Открытия, которое должно было закончиться завтра, когда Обряд достигнет своей высшей точки. Должно быть, храмовые танцовщицы уже заполнили внешний двор, совершая древний ритуал, а на стенах собрались сотни зрителей.

События этой ночи разбудили в конце концов дворец, и Маскелль воспользовалась неожиданной услужливостью слуг, чтобы приказать приготовить ей ванну. Надев свою мейдунскую мантию, она теперь чувствовала себя чистой, хотя спокойствие к ней так и не пришло. Старая Мали тоже никак не могла успокоиться; она сновала по покоям, как наседка, потерявшая цыплят, наводя порядок и ворча себе под нос.

Хирана прислала из Баран Дира отряд храмовой стражи и двух жрецов седьмого ранга, чтобы обеспечить безопасность Маскелль, но та знала, что больше этой ночью ей бояться нечего. Ее покои заполнили посланцы придворных и чиновников — от секретарей императора до смотрителя дворцовых лестниц, которые желали знать, что случилось. Храмовая стража не пропускала их, за исключением очень уж высокопоставленных; этих отсылала сама Маскелль, не преминув едко пожаловаться на опасности, подстерегающие гостей Небесного Чертога. Она очень надеялась, что слуги донесут о случившемся Райфу, и гадала, как он воспримет известие о том, чем занималась его фаворитка Марада.

Охранявшие дворец гвардейцы не смогли прийти на помощь из-за невидимой преграды, окружившей покои Маскелль. Маскелль усомнилась бы в правдивости гвардейцев, если бы сама не убедилась, насколько могущественна была Марада. Монах, побежавший за помощью, тоже столкнулся с этим невидимым препятствием: попасть обратно он не мог. Теперь, конечно, гвардейцы стояли под каждым деревом в саду.

«Ясное дело — когда они уже не нужны», — раздраженно подумала Маскелль.

Марада не должна была бы оказаться способна послать одну из своих тварей в Небесный Чертог — не говоря уже о Марай.

«Ах, если бы я только знала, что она такое, чего хотела, откуда явилась, кто ее послал, — тогда все было бы в порядке!»

Один из монахов, защищавших Маскелль, был убит, и мысль об этом заставила ее пожалеть, что Марада уже мертва.

«Нужно было приказать духу-птице убивать ее медленно», — подумала Маскелль, завязывая последнюю косичку и перебрасывая ее через плечо.

С площадки лестницы донеслись громкие голоса, и Маскелль в нетерпеливом ожидании вернулась в комнату. Часовые у двери отступили в сторону, пропуская Риана.

Маскелль повелительно махнула рукой кошанской целительнице, которая уже давно терпеливо дожидалась в углу. Женщина направилась к Риану, на ходу открывая деревянный ящичек со снадобьями.

Заметив ее, Риан буркнул:

— Мне ничего не нужно…

— Пусть она тебя осмотрит, — возразила Маскелль. — Монахи сказали мне, что ты пострадал в схватке.

— Ну ладно, ладно. — Риан снял рубашку. По всей правой стороне груди у него растекся огромный черный синяк. Риан сел на подушку, целительница опустилась перед ним на колени и, цокая языком, принялась осторожно ощупывать пострадавшее место. Риан не поморщился, но и Маскелль, и целительница видели, как ему больно. Наконец женщина отпустила его и стала рыться в своем ящичке. Не обращая на нее внимания, Риан сказал Маскелль:

— Колеса там не было.

— Не было? — Маскелль в растерянности опустилась на подушки и закрыла лицо руками. «До чего же я устала ошибаться!» — подумала она. — Но оно должно быть там!

— Я знаю, и все-таки его там не было. — Тон Риана был деловым, но Маскелль видела, что он так же расстроен, как и она сама. — Ни песка, ни чего-то еще, из чего можно его сделать. Должно быть, они прячут его где-то в другом месте. — Риан осторожно подвигал плечом и поморщился. — Мы поймали всех, кого Марада привезла с собой, — четырех женщин и семерых воинов. Все они отказываются говорить.

Маскелль потрясла головой, пытаясь заставить себя думать… Налив из кувшина на столе в кубок пальмового вина, она протянула кубок Риану.

— Они все еще притворяются, что не понимают по-кушоритски?

Риан покачал головой.

— Я не смог понять, притворяются они или нет. Каруда и кошанские жрецы тоже ничего не могут сказать. — Он осушил кубок и попытался пожать плечами, но тут же скривился от боли, которую вызвало неосторожное движение. Маскелль, подняв брови, вопросительно посмотрела на него; Риан ответил ей недовольным взглядом.

— Не думаю, что жрецы сумели определить, были ли среди слуг такие же существа, как сама Марада, — пробормотала Маскелль.

— Для этого-то ты им и нужна. — Целительница достала бинты и начала туго бинтовать грудь Риана. Он поднял руку, чтобы облегчить ей дело, но все еще выглядел недовольным.

— Я не могла понять, что такое Марада, пока она не выдала себя, сказала Маскелль. «Неужели они ничего не могут сделать сами? — раздраженно подумала она. — Как же они обходились, пока меня не было?» — Жрецы не нашли ничего?

Риан покачал головой.

— Они все еще обыскивают дом. Я принес с собой эту круглую штуку, но она больше не светится. — Целительница кончила бинтовать Риана; тот пожаловался: — Повязка слишком тугая.

— Так и надо, — решительно заявила целительница.

Маскелль поднялась на ноги. Предки шептали ей, что ничего хорошего из ее затеи не выйдет, — ну да они всегда только это и делали.

— Где они?

Спутников Марады заперли в помещении стражи Небесного Чертога. Это был длинный каменный барак на южном берегу рва, отделенный от дворцовых садов густой порослью бамбука и хлебными деревьями. Казарма имела собственную пристань, к которой и причалила лодка, на которой привезли пленников. Они находились теперь в большой общей комнате, окруженные гвардейцами и жрецами. В одной из стен помещения были сделаны арки, выходящие во двор и затененные ветвями деревьев, но все равно воздух был горячим и влажным.

Жители островов Гейркинд были представителями той же народности, что и население материка, так что во внешности слуг Марады не было ничего особенного, если не считать постоянно мрачного выражения лиц. Странным было лишь то, что при аресте они не выказали ни малейшего страха. Им не причинили никакого вреда, хотя их одежда выглядела так, словно они валялись в грязи. Все слуги были одеты в грубые штаны и рубахи, как крестьяне на полевых работах; ни у одного не было никаких украшений. Казалось странным, что Марада не сочла нужным одеть их понаряднее: большинство богачей в Дувалпуре считали богатство одежды своей свиты необходимым свидетельством собственного высокого положения.

— Они оскверняют Небесный Чертог своим присутствием, — сказала Хирана, складывая руки на груди. Сухонькая жрица Баран Дира была напряжена, как струна. Посланник Небес, как и остальные Голоса, все еще был занят в Марай; Хиране полагалось бы быть там тоже, но ночные церемонии не требовали ее обязательного участия, как требовали участия Голосов. Канцлер Мирак также находился в бараке, одетый в богатый праздничный наряд; за ним, как тень, следовал благородный Каруда.

— Поздно об этом беспокоиться. — Маскелль взяла в руки лежавший на столе шар из слоновой кости. Впрочем, она полагала, что сходство со слоновой костью не так уж велико: текстура была совсем иной, да и цвет тоже, хотя в слабом свете ламп точно судить было трудно. Маскелль попыталась проникнуть в шар своим магическим зрением, услышать голос силы, как слышала она его в воздухе, воде или камне храмов. Однако все было напрасно. Та сила, что заставляла шар светиться и в этом мире, и в Бесконечности, должно быть, умерла вместе с Марадой.

— Этих людей следует отвести в тюрьму, — настаивала Хирана.

Маскелль подняла глаза с белого шара на старшую из служанок Марады. Это была коренастая женщина с седыми волосами, одетая так же бедно, как и остальные. Маскелль предположила, что она была личной прислужницей Марады. В холодных тусклых глазах женщины не было вызова — просто полное отсутствие интереса. Слишком полное…

— Не уверена, что это так, — задумчиво протянула Маскелль. Единственным украшением служанки Марады был деревянный амулет с символом духа земли. Подобные носили деревенские шаманы, чтобы умилостивить или изгнать духов, в те времена, когда еще не поднялись храмы Небесной Империи.

Хирана фыркнула, пожала плечами и отвела глаза.

— По твоим же собственным словам они — сообщники женщины, пытавшейся убить…

Хирана была умна и проницательна — лучше главы для Баран Дира было бы не найти, — но она не терпела, когда ей возражал кто-либо, кроме Посланника Небес. Маскелль тоже не любила, когда с ней спорили, но все же объяснила:

— Марада не была человеком. Мы еще не знаем, что она собой представляла. — Маскелль подошла вплотную к старой служанке и посмотрела ей в глаза. — И я не назвала бы их сообщниками.

— Ты вспоминаешь о Веране, — сказал Риан, пристально смотревший на Маскелль.

— Да, — медленно склонила голову та. «Милый, бедный Веран, я должна была гораздо внимательнее за тобой присматривать». — Он был жрецом, натренированным в медитации. Если он оказался близок к тому, чтобы освободиться от чего-то, захватившего его разум, то это и послужило причиной его гибели… А как выглядела бы одержимость, если бы ее жертвой стал ничему не обученный человек, человек, не способный оказать сопротивление?

— Ты сказала главному целителю, что Веран одержим, — медленно, словно против воли проговорил Мирак. Он сделал шаг к Маскелль. — Одержим чем? И почему другие Голоса и жрецы седьмого ранга не могут видеть того, что, по твоим словам, видишь ты?

— Если бы у меня были ответы на твои вопросы, мы гораздо дальше продвинулись бы в этом деле. — Маскелль Устало и раздраженно потерла переносицу. — Я могу сказать одно: мы столкнулись с заговором, разоблачить который хватает мудрости только у Карающего. Для этого Предки его и создали: чтобы он мог проникнуть туда, куда нет дороги им самим. — Маскелль стала вертеть в руках белый шар.

«Может быть, мне следует просто разбить его», — подумала она; к ее досаде, и Карающий, и Предки ничего об этом ей не сказали.

— Ты собираешься дать нам урок философии? — с насмешкой пророкотал Мирак.

— Если ты в нем нуждаешься, я пришлю тебе жреца пятого ранга, — резко бросила Хирана.

«По крайней мере она изливает свое раздражение на всех одинаково», — с удовлетворением отметила Маскелль. Она снова повертела в руках шар Марады.

— Я возьму его себе.

С этими словами она снова посмотрела в глаза старшей из служанок. В них по-прежнему не было никакого выражения: словно Маскелль смотрит в глаза мертвой женщины. Может быть, подобно Верану, она — узница в собственном теле и безнадежно борется за свободу? Тогда, как и до Верана, до нее можно дотянуться — хотя бы всего на мгновение. Маскелль направила на женщину свою силу, подкрепленную всеми ресурсами Небесного Чертога. Она наткнулась на преграду — преграду, принадлежавшую и этому миру, и Бесконечности, подобно сущности Марады. Маскелль надавила, но невидимый барьер устоял. Она раскрыла себя для силы Баран Дира и Марай, в сердце которого, как огромная драгоценность, рдело Колесо Бесконечности, и надавила снова.

Внезапно Маскелль ощутила в себе присутствие Карающего, наполняющее ее, дающее ей такую силу, что следующий удар расколол препятствие, как стекло.

Маскелль подхватила старую женщину, но почувствовала, что и ее саму не держат ноги. Они вместе упали на пол, но Маскелль удалось поддержать голову служанки и не дать ей удариться о камень пола. Головокружение было таким сильным, что Маскелль едва сумела приподняться.

Глядя в искаженное болью бледное лицо, Маскелль подумала: «Предки, она же умирает!»

Попытка снова опереться на силу Карающего оказалась бесплодной: он то ли не хотел, то ли не мог помочь.

Пальцы женщины впились в руку Маскелль, и она выдохнула:

— Слушай! Я была целительницей и шаманкой, пока эта женщина не явилась в нашу деревню на берегу Иутара и не захватила нас.

— Каким образом захватила? — спросила Маскелль. Риан наклонился над ними, а Хирана громко требовала скорее привести приписанного к гвардии врача.

— С помощью того шара. Она заставила нас смотреть в него, и шар завладел нашими душами, заставил нас делать то, чего она желала. Внутри него было какое-то живое существо, я видела его лицо… — Женщина отчаянно затрясла головой. — Она заставила меня… Я знакома с древней магией, с магией смерти. Я никогда к ней не прибегала, но она знала, что я умею… Она заставила меня заменить душу мертвого парня проклятием, дать ему сосуд с червями тела и послать его убить кого-то… Предупреди…

— С этим все в порядке, парня удалось освободить. Никто больше не пострадал.

По лицу женщины проскользнуло выражение облегчения.

— С ней были и другие, она действовала не в одиночку. Они выглядят как люди, но внутри… — Женщина стала задыхаться.

— Сколько их было еще?

— Не знаю. Я видела четверых… мужчин. — Голос женщины превратился в хриплый шепот.

— Скажи мне — чего она хотела. Скажи…

Женщина судорожно выгнулась и тут же обмякла. Маскелль смотрела, как жизнь угасает в ее глазах. Опустив умершую на пол, Маскелль с помощью Риана поднялась на ноги. Оглядевшись, она заметила, что Мирак и его свита поспешно покинули казарму; их голоса доносились уже со двора.

Мрачно глядя на мертвую женщину, Риан сказал:

— Она больше ничего не знала. Если бы ей была известна цель Марады, она сказала бы об этом в первую очередь. — Подняв глаза на Маскелль, он добавил: — Нужно найти ту деревню.

— Я сегодня же пошлю туда людей, — откликнулся Каруда.

Хирана кивнула на жрецов седьмого ранга, помогавших обыскивать дом Марады:

— Они тоже отправятся, на случай, если те, о ком говорила служанка, все еще там.

«Мне тоже следовало бы присоединиться, — подумала Маскелль, но тут же поправила себя: — Нет, только после того, как Обряд будет завершен».

— Что делать с этими? — спросил Каруда, с сомнением глядя на остальных слуг, все так же безразлично смотревших на своих стражей.

Маскелль взглянула на Хирану; старая жрица чуть заметно покачала головой. Они обе хорошо знали, что было бы милосерднее убить пленников… Однако Маскелль еще не собиралась отдавать подобный приказ.

— Держите их взаперти, — неуверенно сказала она. — Может быть, нам удастся найти способ их освободить.

Глядя на Каруду и Риана, Маскелль поняла, что не одна она сомневается в такой возможности.