"Колесо Бесконечности" - читать интересную книгу автора (Уэллс Марта)

ГЛАВА 7

Дожидаясь, пока барка Посланника Небес причалит, Риан пристально разглядывал лодочников на берегу канала, высматривая предательское напряжение мускулов, слишком свободную одежду, под которой может быть спрятано оружие, неожиданно резкое движение. Жизнь в Марканде была в этом отношении хорошей тренировкой: там любой, даже старый слуга или близкий родственник, мог оказаться убийцей. По сравнению с необходимостью охранять владетеля теперешнее занятие Риана, хотя все вокруг были для него чужестранцами и он не представлял себе возможных союзов, партий, придворных интриг, казалось почти легким.

Посланника Небес, как и раньше, сопровождали только толкавшие барку шестами юноши и молодой жрец, помогавший старику преодолевать ступени пристани. Маскелль ухватилась за один из шестов, поддерживающих навес, и легко прыгнула в барку. Риан последовал за ней.

— Тебе не было нужды приезжать за нами, — ядовито сказала Маскелль Посланнику Небес. — Или ты думал, что мое желание посетить лечебницу уловка для того, чтобы сбежать?

— Такая мысль у меня возникала, — хмуро ответил старик.

Лодочники оттолкнули барку от пристани, вода зажурчала; заметив, как сердито смотрит Маскелль на Посланника Небес, Риан автоматически оценил расстояние до берега, от которого террасами вверх уходили какие-то деревянные строения с резными коньками и фронтонами, — на случай, если срочно потребуется покинуть барку. У самой воды играли дети, так что в каналах, должно быть, не водилось тех хищников, что делали такими опасными переправы через реки.

Все еще кипя раздражением, Маскелль сказала:

— Я — отверженная. Жрецы высших рангов станут возражать, если ты попытаешься привлечь меня к Обряду, особенно Обряду такому важному, как этот, и после причиненного вреда.

— Именно поэтому ты больше не должна быть отверженной. — Посланник Небес не смотрел на Маскелль; его взгляд был устремлен вдаль, на сады, тянущиеся по противоположному берегу. — Ты была наказана достаточно.

— Это не тебе решать. — Руки Маскелль с такой силой сжимали край скамьи, что пальцы побелели.

— Как глава ордена такие решения принимаю я. Маскелль насмешливо фыркнула.

— Я ходила этой дорогой и могу тебе сказать: она ведет не туда, куда ты думаешь.

Губы Посланника Небес сжались.

— Не поучай меня, дитя.

Маскелль наклонилась вперед, и на этот раз в голосе ее прозвучала угроза:

— Я не твое дитя.

Риан незаметно приготовился к броску.

«Лодочники с шестами были далеко — на носу и корме барки; они вмешаться не успеют. Молодого жреца, ошарашенно слушавшего спор, нетрудно будет сбросить за борт…»

Время, казалось, остановилось. Наконец Посланник Небес откинулся на спинку скамьи и улыбнулся.

— Ты все так же дышишь пламенем.

— Не притворяйся, будто всего лишь испытывал меня. — Маскелль тоже откинулась на спинку, но напряжение не оставило ее.

«Что ж, пока молодому жрецу не придется барахтаться в канале…» Впрочем, Риан оставался настороже. Скорее ворчливо, чем сердито, Маскелль добавила:

— Всегда ведь существует шанс, что мое вмешательство ухудшит дело, а не улучшит.

— Не могу представить себе, каким образом, — откровенно ответил Посланник Небес.

«Пугающие слова», — подумал Риан. Маскелль раздраженно мотнула головой.

— Почему ты просто не рассказал мне, что случилось, когда я вчера пришла в Марай? Зачем повел меня смотреть на Колесо? Или ты думал, будто я причастна к несчастью, и желал посмотреть, не выдам ли я себя?

Посланник Небес вздохнул.

— Я хотел, чтобы ты все увидела своими глазами. — Он продолжал смотреть на дальний берег, прищурив слезящиеся глаза. — Я хотел, чтобы на твое заключение не повлияло никакое предубеждение. Я так часто смотрел на черные пятна за последние дни, что уже не доверяю собственному суждению.

«Должно быть, я ослышался, — подумал Риан. — Он говорит вполне разумно!»

У Маскелль, по-видимому, сложилось такое же впечатление, потому что она проворчала:

— Так почему ты сразу об этом не сказал?

— Ты тогда не стала бы меня слушать. Тебе был нужен спор. Теперь твое желание удовлетворено и, возможно, ты поймешь, что мною двигало.

Маскелль молча посмотрела на старика. Риана приободрило то обстоятельство, что Посланник Небес, когда хотел, мог быть очень изобретательным.

«Может быть, последователи Кошана и не такие свихнувшиеся, в конце концов».

Когда они добрались до Марай, Посланник Небес сразу провел их во внутренний двор, посередине которого высилась центральная башня. Остановившись под портиком, Маскелль обернулась к Риану и сказала:

— На этот раз ты не сможешь войти внутрь. Мы должны заняться кое-чем, от чего нельзя отвлекаться. — Подумав, она добавила: — И еще мы будем спорить, хотя в основном и станем изменять Колесо. Ты лучше отправляйся домой.

Риан озабоченно взъерошил волосы. Вдалеке несколько слуг мели двор, под колоннадой беседовали жрецы, но никто не мог услышать их разговора, и никто не обращал на них особого внимания.

— Кто еще там будет?

— Только Голоса и, возможно, некоторые другие жрецы. — Маскелль ласково улыбнулась Риану.

Риан тихо выругался.

— Это же не игра. Не забудь: что-то пытается тебя убить и врагов здесь у тебя хватает. — Про себя он подумал, что такая оценка еще слишком оптимистична.

— Да, я знаю. — Маскелль мрачно посмотрела на полированный камень пола и пошаркала своим грязным и изношенным сандалием по порогу. — Но я буду с Посланником Небес.

— Многого ли это стоит?

— Если насилие случится в его присутствии, весь орден Кошана и все верующие, придерживающиеся Пути, должны будут совершить ритуал очищения.

Жрецы-шаманы в Марканде совершали очищение огнем, раскаленным железом, дикими воплями; впрочем, обычно все это выпадало на долю какого-нибудь мирянина.

— При очищении причиняется боль?

— Нет, кое-что похуже, — фыркнула Маскелль. — Приходится поститься, изнурять плоть, совершать сложные обряды медитации. Никто не захочет пройти через такое, даже чтобы избавиться от меня.

«Никогда я не пойму этих людей», — подумал Риан. Он взглянул на ведущую в башню дверь.

— Это единственный вход?

— Нет, есть еще несколько на других уровнях, кажется. — Увидев выражение лица Риана, Маскелль покачала головой. — Риан, если от кого и будет исходить опасность, то только от меня, поверь. Я много опаснее остальных. — Ее губы скривила печальная улыбка. — Особенно для себя.

— Это я уже понял, — пробормотал Риан. Выбора у него, по-видимому, не оставалось. — Что ж, прекрасно. Если тебя убьют, не посылай ко мне свою рыдающую тень.

— Клянусь остатками своей чести, что мой дух не станет преследовать тебя.

Риан не слишком высоко оценил такое обещание, но Посланник Небес, ожидавший Маскелль под аркой, нетерпеливо стукнул посохом и сердито посмотрел на них. Риан шумно выдохнул воздух.

— Все, что я могу тебе посоветовать, — почаще оглядывайся назад.

— Буду, буду. — Маскелль замахала на него руками. — Я нянчила себя задолго до того, как этим занялся ты.

Они с Посланником Небес исчезли в башне, а Риан стал прохаживаться по двору, пытаясь определить, насколько находиться в храме действительно безопасно. Пожалуй, двор был совсем неплохим местом для ожидания. Тучи снова сгустились, и легкий дождик то начинался, то проходил; от серых камней поднимался пар, капли скатывались с фигур Предков, духов, великих жрецов и жриц прошлого, покрывавших стены и колонны. Во двор по разным делам приходили многие, но почти никто, за исключением кошанских жрецов, не приближался к центральной башне. Теперь у Риана было время подумать обо всем, что он узнал в лечебнице: о несчастном Веране, заклинанием лишенном рассудка, и умершем Голосе — Игарине.

Голос определенно был отравлен кем-то или чем-то. Риан испытывал к отравителям смертельную ненависть. Яд был оружием, не выбирающим жертв, и Риану слишком часто приходилось видеть, как от руки отравителя гибнут невинные. Самый ужасный случай произошел, когда отравленные пирожные, предназначенные владетелю Марканда, по ошибке были отнесены в покои его любимой наложницы. Молодая женщина угостила ими слуг, и яд убил их всех, включая девочку-подростка, зажигавшую лампы, и двух мальчиков-пажей, еще не начавших бриться.

Риан заподозрил убийство с помощью яда сразу же, как только Посланник Небес упомянул о столь своевременной болезни Игарина. Люди обычно не заболевают в решающие моменты, а жрецы явно отличались долголетием и были выносливы, как ломовые лошади. Посланник Небес сказал, что никаких признаков отравления они не обнаружили, но Риан усомнился в том, что здешние люди так уж много знают о ядах, хоть и пользуются разными травами и магией: их, по-видимому, не очень интересовали способы избавления друг от друга.

Риан остановился, следя взглядом за группой жрецов, пересекавших двор по одной из крытых галерей. Их синие мантии яркими пятнами мелькали между серыми колоннами. Риан был поражен, когда понял, что храмовая стража, которая сопровождала Посланника Небес при посещении почтовой станции, на самом деле должна была охранять Маскелль и ее спутников: верховный жрец всей Небесной Империи ходил, куда пожелает, в сопровождении только молодого жреца, помогавшего ему подниматься по лестницам, да иногда лодочников.

«Здесь не Синтан», — снова напомнил себе Риан. Такое заключение было, конечно, банальностью. Может быть, никто в городе и не думал убивать старика, хотя, на взгляд Риана, подобная возможность была сомнительна. Наверное Риан слишком долго прожил в Марканде, рядом с правителем, которого мечтали убить все его подданные.

Молодая кошанская жрица с деревянными табличками в руках шла через двор, и Риан с равнодушным любопытством следил за ней, пока не понял, что она направляется прямо к нему. Женщина остановилась в нескольких шагах; Риан еще не умел определять ранг по татуировке на лбу, но у этой жрицы татуировка, похоже, была сделана совсем недавно. Она откашлялась, неуверенно посмотрела на Риана и сказала:

* Я сестра Тиар. Меня послали учить тебя анрину.

«Вот как?» — Присмотревшись, Риан понял, что в руках жрицы не таблички, а книги в деревянных переплетах. Он бросил взгляд в сторону входа в центральную башню.

— Кто тебя послал?

Жрица поколебалась и смущенно пробормотала:

— Та, кто раньше была Голосом Карающего.

Риан хмыкнул. Так, значит, Маскелль не забыла о своей угрозе заставить его учиться читать. Он свирепо вытаращил глаза на монахиню, рассчитывая, что та испугается и уйдет.

Уловка не сработала. Жрица оказалась более решительной, чем можно было подумать. Она прошла под портик, села на ступеньку и неловко положила рядом с собой стопку книг. Открыв верхнюю книгу, она весело предложила:

— Не начать ли нам?

— Эти женщины! — пробормотал Риан по-синтански, потом сдался и уселся рядом с монахиней.

Пока она объясняла основы того, чему собиралась его УЧИТЬ, Риан слушал вполуха: взяв одну из книг, он принялся перелистывать ее и разглядывать рисунки. Кошанские книги представляли собой наборы очень тонких и гладких деревянных дощечек, на которых писали разноцветными чернилами, а потом покрывали лаком. От вечно висящей в воздухе влаги их защищали клеенчатые чехлы, хотя сгнить могли только скрепляющие дощечки шнуры. Рисунки в той книге, которую рассматривал Риан, изображали те же сцены, что и резьба на стенах Марай. Оставалось только надеяться, что не все книги, принесенные монахиней, имеют религиозное содержание.

Тиар посмотрела мимо Риана на арку, ведущую в башню, и спросила:

— Ты не знаешь, если ли улучшения? Все очень обеспокоены, а старшие жрецы ничего не говорят.

Случись подобное несчастье в Марканде, правитель впал бы в панику и уже пролилась бы кровь, — а здесь они всего лишь «очень обеспокоены»! Из того, что слышал Риан, было ясно: кошанские жрецы не особенно стараются скрыть происшедшее, хотя и не кричат о нем на всех углах. О загадочном повреждении Колеса все еще знали в основном главные жрецы храмов, а также служители Марай.

— Мне тоже никто ничего не говорил, — ответил Риан. Тиар рассеянно переворачивала деревянные страницы, закусив губу. Если она пыталась решить, с чего начать разговор, то решение явно давалось ей с трудом. Наконец она медленно проговорила:

— Мы тут гадали… Знаешь, немногие из нас — жрецов низших рангов были знакомы с Голосом Карающего до того, как она покинула город…

Риан ждал, не пытаясь ей помочь: он никак не мог понять, к чему она клонит.

Смущенно взглянув на него, Тиар выпалила:

— Ты добровольно сопровождаешь ее?

Риан изумленно вытаращил глаза. «Так вот что они думают? Что я похищен и зачарован!» Ухмыльнувшись, он ответил:

— Да. Она пару раз пыталась от меня избавиться, но не на такого напала!

Щеки монахини вспыхнули, она растерянно отвела глаза.

— Просто о ней столько всего говорят… Вот кто-то и предположил, будто она…

— Поймала меня в западню? — закончил за нее Риан, очень заинтересованный оборотом, который принял раз говор. У него было столько вопросов… но ведь нельзя же задать их незнакомой кушоритке — монахине и к тому же совсем молоденькой девушке. Да и откуда ей знать, много ли мужчин было у Маскелль и уступает ли им красотой он, Риан…

— Ну да, — поспешно кивнула Тиар, схватила первую попавшуюся книгу и снова углубилась в объяснения.

Риан притворился, что терпеливо следит за перечислением иероглифов, соответствующих разным понятиям устного языка. Когда Тиар окончательно преодолела смущение, он спросил:

— Ты знаешь Верана?

— Да. — Монахиня схватилась за новую книгу, снова встревожившись. Надеюсь, он поправится. Он так много работал… В этом году ему должны были присвоить седьмой ранг, и многие считали, что со временем он станет Голосом.

Значит, несчастье погубило надежды Верана на продвижение, даже если он и в самом деле поправится. Похоже, у него не было причин по собственной инициативе наносить вред Колесу.

— Поэтому ему и разрешили принять участие в Обряде?

— Да, нескольким кандидатам на посвящение в седьмой ранг всегда дают возможность немного поучаствовать. Самые важные части Колеса создают Голоса, но остальным разрешается иногда занять их место — чтобы набраться знаний. Тиар покачала головой. — Веран был самым молодым из всех, кому выпала такая честь.

Риан прислонился к колонне, глядя, как Тиар перебирает книги. Если Маскелль права, то с Вераном что-то случилось до того, как он вошел в башню, чтобы занять место умирающего Голоса. Если Веран — невольный участник, то случившееся было для него неожиданностью; если же он заключил какую-то сделку, а патом пожалел об этом или был предан, то добраться до истины окажется труднее. Виновный постарается замести следы.

— Он был наставником придворной дамы по имени Марада?

— Да, чужестранки. — Тиар пожала плечами, словно вспомнила что-то, озадачившее ее. — Он говорил, она странная. Он сначала подумал… Ну, вроде того, что она больше интересуется им, чем наставлениями, как следовать Пути. Только потом Веран говорил Назиру, что, должно быть, ошибся. — Монахиня снова покраснела и добавила: — Наверное, это не предназначалось для моих ушей, но слухи распространяются… Веран говорил, что очень трудно понять поступки и слова Марады. Наверное, это потому, что на островах Гейркинд другие обычаи…

«Он сначала решил, будто Марада его желает, а потом оказалось, что он ошибся? — размышлял Риан. — А может быть, она пыталась его соблазнить, а он ее отверг?»

С другой стороны, возможно, что молодого жреца так же, как самого Риана, смутила манера Марады бесцеремонно разглядывать людей.

— А она и в самом деле хотела получить наставления?

— Да, она занималась с Вераном очень часто, каждый день. Он давал ей уроки на террасе рядом с библиотекой Миад Кео.

— И когда был последний урок?

— Совсем недавно. — Тиар нахмурила брови. — Накануне того дня, когда Веран заболел и все это началось. — Она махнула рукой в сторону башни.

— Ты уверена?

— Я сама их видела. — Тиар была вовсе не глупа; Риан подумал, что для того, чтобы стать кошанской жрицей, требуется изрядная доля сообразительности. Нахмурившись, монахиня пристально посмотрела на Риана и спросила: — Это что-то означает?

Риан пожал плечами. Если Марада — отравительница, ему совсем не хочется, чтобы Тиар оказалась в лечебнице на соседнем с Вераном матраце.

— Может, да, а может — нет. В тот день Веран должен был встречаться с десятками людей. — Да, десятками: членами своей семьи, друзьями, другими кошанскими жрецами, торговцами, слугами — всеми теми людьми, которых он видел каждый день без всякого вреда для себя. И среди них вовсе не обязательно было оказываться таинственной чужестранке, которая так подозрительно быстро завоевала милость владыки Империи…

— Я забыл: что значит тот иероглиф? — спросил Риан, указывая на один из значков. — Тот, который с птичьей головой? — Переврав половину того, что Тиар ему объяснила, Риан сумел успешно отвлечь ее от нежелательных мыслей.

— Ты наконец готова попробовать? — спросил Вигар.

Маскелль скорчилась в неудобной позе рядом с Колесом, так чтобы глаза ее оказались на одном уровне с поверхностью песка. Никто, отметила она про себя, кроме другого жреца девятого ранга, не уловил бы в тоне Вигара за многими слоями самообладания, рожденного годами обучения, строгой дисциплиной, медитациями, тщательно скрытого раздражения.

— Да, — сухо ответила она. — Я тут стою на голове исключительно ради удовольствия задержать тебя.

Вигар не выругался, не вздохнул, возможно, даже глазом не моргнул. Ни он, ни другие Голоса не хотели присутствия Маскелль, но во всем, что касалось Обряда, слово Посланника Небес было законом. Жрецы ни словом не выразили своего недовольства — так далеко ушедшим по Пути Бесконечности не к лицу была бы подобная мелочность. Может быть, поэтому Маскелль и предпочитала общество ариаденцев: уж они-то проявляли мелочность с такой освежающей непосредственностью…

«Синтанцы тоже в этом отношении от них не отстают», — подумала она и улыбнулась, вспомнив вспышку Риана у Гила Стела.

Маскелль села и потерла глаза. Многочисленные лампы, горевшие в зале, делали его более жарким, чем обычно, а неподвижный воздух был душным и спертым. Символы и узоры Колеса существовали и в этом мире, и в Бесконечности; напряжение, с которым Маскелль прослеживала их изгибы, заставляло ее глаза болеть так, что ныло, казалось, все тело. Для создания Колеса нужно было чувствовать Бесконечность и точно знать, какова форма Колеса и тут, и там. Разобраться во всех невообразимо сложных переплетениях было задачей гораздо более трудной, чем просто создать Колесо.

— Вот тут возникло пересечение с отрогом Первой горы. Мне это не нравится, — сказала Маскелль.

— Почему же? Я нахожу прекрасным, что тот отросток почти касается одной из точек сосредоточения силы земли, — сказал Вигар тоном таким же ядовитым, как ее собственный.

Маскелль подняла глаза, удивленная таким проявлением раздражения, и с улыбкой сказала:

— Знаешь, Вигар, я и не подозревала, что ты на такое способен.

Другие Голоса, находившиеся в зале, с изумлением обернулись к нему. Их было только четырнадцать; в суматохе преемник умершего Игарина еще не был избран, и хотя все Голоса были извещены, когда произошло несчастье, большинство из них еще не добрались до столицы из тех храмов, где находились.

— Как я понимаю, ты отвергаешь все наши заключения, — кисло улыбнулся Вигар.

— Я согласна с тем, что появление темного песка не случайно, вздохнула Маскелль. — Что-то вплетено в ткань Бесконечности, так же как и остальные части Колеса. — В новой части рисунка все еще продолжали возникать символы, отражая форму мира, как и прежнее Колесо, но, не зная значений символов, невозможно было сказать, какой ландшафт за ними скрывается. Может быть, таков был иной способ изображения равнины у подножия Первой горы и берега Западного моря — именно они должны были бы быть в этом месте, — но за неизвестными символами могло скрываться и нечто совершенно другое.

— Я не вижу ничего такого, чего уже не заметили бы вы, — беспомощно развела руками Маскелль. — Что бы это ни было, оно восстанавливает себя после того, как вы удалите поврежденную часть… — Маскелль думала об изменениях Колеса всю ночь, и единственное разумное объяснение, к которому она пришла, казалось не таким уж разумным. И все же это было лучше, чем вовсе никакой теории… — Где-то может существовать второе Колесо Бесконечности. — В силу природы Колеса и в этом мире, и в Бесконечности, оба Колеса должны были бы быть одинаковы, и изменения на одном отражались бы на другом. — Когда тот, кто его создал, меняет рисунок, мы видим отражение здесь. Когда вы восстанавливаете прежние символы, их Колесо меняется в свою очередь.

Голоса молча смотрели на Маскелль. Она чувствовала их недоверие, как холодный туман, заполнивший зал. Арела, единственная, кроме Маскелль, женщина среди Голосов, осторожно начала:

— Кто мог бы совершить такое?

— Не спрашивай — «кто», — сказала Маскелль, глядя ей в глаза. — Спроси «как». Если мы узнаем это, нам станет ясно, кто виновник.

Глаза Арелы затуманились; она, как и другие Голоса, стала обдумывать неожиданную идею. Маскелль заметила, что один только Вигар смотрел не на нее, а на Колесо. Она молча ждала, и наконец он медленно произнес:

— Оно должно находиться в средоточии силы — где-нибудь в Кушор-Ате. Вигар насмешливо поднял бровь. — Может быть, в Баран Дире?

Маскелль улыбнулась в ответ. Она должна была признать: подобное казалось маловероятным. Все центры силы тщательно наносились на карты, как и соответствующие храмы, и другие важные точки Бесконечности. Все, что потребовалось бы для создания другого Колеса, — это комната достаточного размера, защищенная от сквозняков, однако в храме возможность обнаружения была бы слишком велика…

— Пожалуй, нет. Но ведь и вся ситуация представляется невозможной.

Вигар в задумчивости нахмурил брови и слегка покачал головой.

— В такое трудно поверить, но… — Он повернулся к остальным Голосам. Нужно приказать обыскать другие храмы.

Никто не выразил несогласия, но Маскелль видела, что Вигару не удалось всех убедить. Не обращая на это внимания, Вигар снова взглянул на Маскелль.

— Теперь, когда мы обсудили вопрос «как», может быть, стоит обдумать «почему». Чего пытается достичь наш соперник при помощи своего Колеса? Какова цель его вмешательства?

Вигар впервые признал существование соперника и не стал притворяться, будто считает случившееся каким-то естественным явлением. Маскелль посмотрела ему в глаза, надеясь, что жрец поймет ее замысел.

— Может быть, придется позволить одному из этих пятен немного вырасти тогда мы сможем увидеть, во что оно превращается.

Вигар ничего не ответил и лишь печально посмотрел на Колесо.

— Мы думали, что ты, может быть, узнаешь новые символы, если они создание темной силы, — сказала Арела.

Так вот в чем дело!

* Одной из связанных со мной темных сил, хочешь ты сказать? — подняла брови Маскелль. «Вот теперь мы начнем говорить начистоту!» Несомненно, тут и крылась причина того, что Голоса согласились терпеть ее присутствие. — К несчастью, нет.

Последние три дня странные символы старательно перерисовывались. По словам Вигара, целая группа монахов и монахинь занималась изготовлением копий на деревянных табличках; их рассылали по храмовым библиотекам, где жрецы искали что-то похожее на них в накопившихся за много лет архивах ордена Кошана и Небесной Империи.

Вигар удрученно сказал:

— Тогда мы проследим за тем, что меняется здесь — от Угла Восхождения до Южного хребта, — и посмотрим, прояснит ли это ситуацию.

«Что ж, это хоть кое-что», — подумала Маскелль. Вигар согласился с ней и был готов признаться в этом, хотя и неохотно. Остальные не стали вздыхать и стонать; впрочем, настроение в зале было таким, как если бы и вздохи, и стоны прозвучали.