"Призыв к оружию" - читать интересную книгу автора (Мартин Томас)

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Артвиру ап Мадауку было не до смеха. Встав с первыми лучами солнца, он застал комнату Стивена пустой. Точнее, не совсем пустой — пожитки друга остались на месте. Кроме того, Эрилинн находится в своем стойле, из чего следует, что Стивен по-прежнему в Менкаре. Но отыскать его Артвир не мог нигде.

Но что усугубляло дело, дворец — чего там, весь город — гудел, как растревоженный улей. Никто не обращал на вопросы Артвира ни малейшего внимания, а давать ответы тем более не удосуживались.

Нацелившись на одинокого слугу, Артвир сделал пробный заход.

— Простите… — начал он, но ольв даже бровью не повел, направляясь мимо. Артвир поймал его за руку и прижал к стене. — Я же сказал «простите»!

Глаза ольва широко распахнулись от изумления.

— Я пытаюсь найти моего таинственно сгинувшего собрата, — продолжал Артвир. — И если я сию же секунду не добьюсь от кого-нибудь ответа, я самолично перерою весь дворец!

— В том не будет нужды, Артвир ап Мадаук, — раздался голос позади. Обернувшись, Артвир увидел трех дворцовых стражей и отпустил слугу. Тот поспешил прочь, одарив спину Артвира испепеляющим взором.

— Рад слышать, — проговорил Артвир. — Где же кавалер Уилкинсон?

— Он с королевой Мириам, — ответил стражник. — Готовится к Обряду Успения.

— К чему, к чему?

— К Обряду Успения. Он… сродни вашим поминкам.

— По королю, — заключил Артвир.

— Верно.

— Что ж мне тогда никто не сказал?!

— Мы не ведали о твоем сродстве со Сновидцем. Прими наши извинения. До конца дня при тебе будет дейгир Лейван, чтобы отвечать на все твои вопросы.

«То бишь, чтобы я больше не был никому докукой», — подумал Артвир. Оно и хорошо — будет у кого спросить в случае нужды.

— Спасибо, — сказал он. — Приношу извинения за причиненное беспокойство.

— Вы же это не со зла, — улыбнулся капитан стражи. — Я бы держался точно так же, пропади мой соратник. Желаю доброго дня. Наслаждайтесь обрядом.

— Призван ли жрец Мортоса? — осведомилась Мириам.

— Да, ваше величество, — ответила одна из фрейлин. — Он вскоре прибудет.

— Хорошо. Стивен, стой спокойно!

— И как вы только умудряетесь делать хоть что-нибудь? — вслух дивился Стивен. — Этак же на одно одевание целый день уйдет!

— Ты уже заговорил, как Арвен, — рассмеялась Мириам. — Он тоже терпеть не мог приготовлений к выступлениям. Он любил говорить с народом. Но… — Голос ее задрожал и оборвался.

— Ваше величество? — произнесла одна из фрейлин.

— Ничего страшного, — негромко откликнулась королева. — Просто… уголек попал в глаз.

— Да, ваше величество, — без убеждения сказала фрейлина.

И тут заговорил Стивен — по-нимрански, повергнув слуг в ужас и изумление.

— Как вы себя чувствуете?

— Сейчас не время для скорби. Оно придет… после, — тоже по-нимрански ответила Мириам. Затем добавила: — Кстати, очень удачно. Ты весьма верно угадал, что на этом языке говорят очень немногие из слуг. Арвен тоже говорил со мной по-нимрански, когда хотел перекинуться словцом без посторонних ушей. Готово! — провозгласила она, возвращаясь к ольвийскому языку.

— Наконец-то! — отозвался Стивен тоже по-ольвийски.

Слуги обменялись испуганными взглядами. Если бы не избыточная предупредительность Стивена, слуги решили бы, что душа Арвена уже вселилась в него.

Мириам пробежалась пальцами сзади по тунике мужа, ныне надетой на Стивена, ощутив всеохватную грусть. Подобие Стивена с Арвеном поразило ее, когда Сновидец вчера вечером привез ее сына. И осанка, и манеры, и… открытость делают их настолько схожими, что выбор, казавшийся очень нелегким, вдруг стал ясен.

Судя по заявлениям Стивена, он сам тоже нуждается в этом слиянии. Сновидец считает себя каким-то образом повинным в смерти Арвена. Кроме самого Стивена, избавить от угрызений совести его может лишь Арвен. Обряд ведет к этому самым прямым путем.

— Священник прибыл, ваше величество, — провозгласила фрейлина.

Мириам с улыбкой опустила руку.

— Пора, Стивен.

Выйдя на балкон, Стив невольно прищурился от ослепительно яркого утреннего солнца. Вчера, на фоне пасмурных небес, Менкар выглядел весьма живописно. А омытый солнечными лучами, он стал поистине волшебным. Городские стены засверкали, будто тысячи бриллиантов были измолоты в пыль, чтобы украсить их.

Под балконом стояла тысяча ольвов, пришедших попрощаться с королем. Стив не знал, как отнестись к предстоящему. Однажды он уже вкусил одержимости, когда личность Белеверна вселилась в его собственный рассудок. Стиву бы и в голову не пришло, что он может добровольно вызваться на подобное. И все же он здесь.

Жрец начал ритуал, и Стив ощутил присутствие Силы, но Силы не такой, какую знал по воспоминаниям Белеверна. Вместо того чтобы собирать ее вокруг себя, он получал ее… из иного источника. Как и во время обряда с Тероном, Стив открылся, позволив Силе протекать и через себя. Жрец Мортоса едва заметно кивнул, принимая его вклад, и продолжал ритуал. Наконец, после множества молитв и воззваний к Повелителю Мертвых, жрец возложил руки Стиву на лоб.

Стив невольно охнул, когда взор застлала тьма, а головокружение поглотило все чувства. Он почти не ощутил, как стоявшие по обе стороны дейгиры подхватили его под руки, чтобы помешать бесчувственному телу рухнуть на пол.

Вместо Менкара перед ним раскинулся исполинский лес. Стив стоял у ручья. А за ручьем, протянув Стиву руку, стоял Арвен. Собравшись с духом, Стив подошел к берегу, потянулся через ручей и принял протянутую руку.

И вот уже Арвен рядом с ним; ручей бесследно исчез, они оба стоят в чаще леса.

— Должен признать, я удивлен выбором Мириам, — сказал Арвен, нарушив абсолютное безмолвие леса. — Но заодно должен признать, что поддерживаю ее всем сердцем.

— Это наименьшее, что я мог сделать, — ответил Стив.

— Наименьшее?! Вряд ли, Стивен. Не у многих из чужаков достанет отваги принять роль ипостаси.

— Я имел в виду… наименьшее, чем я могу отплатить за причиненный ущерб. И вам, и Ольва-нору.

— Да, ты действительно винишь себя за все беды, принесенные сюда оружием твоего мира, разве нет?

— Я несу ответственность… — начал Стив.

— Чушь! — оборвал Арвен. — Ты что, разыскал Белеверна и предложил ему это оружие?

— Нет! Конечно, нет!

— Я так и думал. Как я понимаю, Белеверну пришлось убить тебя, чтобы добыть его. В моих глазах это высочайшая жертва, которую можно принести во имя защиты Ольванора — да и меня тоже.

— Ну, в общем…

— Так что же, ты могущественней Смерти, Сновидец?

— Нет, ваше величество.

— Тогда почему же ты принимаешь на себя ответственность Каниров, не имея их Силы? Отбрось эту вину, Сновидец. Не тебе ее носить. Злые деяния морвов отягощают только их души, а не твою.

— Но я покинул вас на погибель, Арвен! — не унимался Стивен.

— По моему же приказу! Твоя стезя куда значимее, нежели бой на вершине одного холма. Истребление Дракона куда важнее, чем жизнь какого-нибудь короля. Как ты и сам прекрасно знаешь, смерть — еще не конец света.

— Я ушел из-за страха. Стезя лишь дала благовидный предлог. Кроме того, Дракон уже уничтожен.

— Обманываешься, Сновидец. Ты в одиночку преследовал Белеверна в своем мире, подвергая себя громадному риску. Ты сдался морвийским войскам, чтобы спасти жизнь сестре. Ты не из тех, кто боится смерти, Сновидец, хоть и не хочешь признаться себе в этом. Не зови тебя стезя, ты остался бы и бился бы бок о бок с нами. А Дракон еще не уничтожен. Он серьезно ранен, но еще жив.

— Что?.. — начал Стив.

— Довольно, — перебил Арвен. — Тебе остается лишь пораскинуть умом над моими словами. Теперь же нас ждет народ Ольванора.

Арвен распахнул объятия, Стив шагнул ему навстречу, и они слились воедино. И снова нахлынули тьма и головокружение.

Мириам увидела, как Стивен пришел в сознание и пожатием плеч осторожно высвободился из рук дейгиров. Затем, сняв корону с бархатной подушки, возложил ее на свою голову. Собравшиеся возликовали, приветствуя короля в последний раз, а он обернулся, и Мириам заглянула в глаза Арвена.

— Арвен…

— После, любимая, — не дал он ей договорить. — Сейчас мы нужны народу.

Снова обернувшись к собравшейся под балконом толпе, Арвен воздел руки.

Арвен-Стивен взирал на толпу. Как только он поднял руки, собрание смолкло. Ощущение было совершенно непохожим на испытанное Стивом прежде. Белеверн был чужаком, вломившимся в его рассудок; ныне же Стив с Арвеном стали одним разумом, одним сознанием. Каждый сохранил собственную индивидуальность, но грань между ними стерлась. Мысли одного эхом отзывались в рассудке другого. Они стали единым существом.

— Народ Ольванора, — провозгласил Арвен-Стивен, — с безграничной скорбью и радостью должен я проститься с тобой. Я скорблю, что более мне нет места в жизни моего народа и моих возлюбленных близких. Я радуюсь, что ныне в Чертогах Мортоса воссоединюсь с любезными моему сердцу людьми, ушедшими раньше меня. Но вас мне будет недоставать.

Как многие из вас знают, Дракон обезглавлен. Человек, обезглавивший его, ныне стоит перед вами вместе со мной. Это мой дорогой друг, распахнувший для меня сердце, дабы я мог поговорить с вами в самый последний раз.

«Это отнюдь не жертва», — подумал Стивен-Арвен.

— Но это не единственная его жертва, — продолжал Арвен-Стивен. — Битва на Бралменделе обошлась нам дорого. Сегодня Обряд Успения проходит не у меня одного. И каждая из этих жизней лежит на его сердце такой же тяжкой ношей, как и на моем, ибо для него так же дороги все люди, как для меня — мой народ.

Ради нас он покинул свою родину, хотя знал, что вернуться ему не суждено. Он покинул семью, друзей и соотечественников, дабы здесь истребить Дракона и его Темную Владычицу. И он сделал это!

В это самое время морвы отступают в Кворин, — сказал своему народу Арвен-Стивен. Стивен-Арвен удивился: он еще не слышал никаких вестей о передвижениях морвов. Откуда Арвен узнал о них?

— Без самопожертвования человека, давшего мне ныне приют в своем теле, они были бы уже под стенами Менкара, и скоро наш сияющий самоцвет в сердце леса обратился бы в пылающий погост. Так что сегодня, когда мы расстаемся и вы разделяете мою радость и скорбь, вознесите свои голоса и в честь того, кто расстался со всем, что ему дорого, дабы выступить на нашу защиту. — Арвен-Стивен умолк.

По толпе прокатился приветственный гул — сперва неуверенный, но мало-помалу возросший до оглушительной овации, продолжавшейся без конца и края…

Их руки кто-то коснулся. Обернувшись, Арвен-Стивен увидел Мириам. В глазах ее стояли слезы.

— Они приветствуют вас, — вымолвила она. — Вас обоих.

— Знаю, — мягко проронил Стивен-Арвен, не осмеливаясь поверить этому. — 3… знаю.

Стивен-Арвен вновь обернулся к толпе. Эти люди не винят его за вверенное морвам оружие, уничтожившее изрядную часть их родины. Они приветствуют его как человека, отрекшегося от всего, что он любил, ради их спасения.

«Ибо именно это ты и сделал», — помыслил Арвен-Стивен.

«Да, — согласился Стивен-Арвен, — это я и сделал».

Слезы выступили у них на глаза от полноты чувств; эта народная любовь в равной мере изливается на них обоих. Казалось, прошли часы, прежде чем овация наконец начала смолкать. Арвен-Стивен подняли руки. Толпа стихла.

— Вожди Ольванора, — возгласил Арвен-Стивен. — Сейчас в Великом чертоге состоится моя последняя аудиенция. Прощай, мой народ.

Повернувшись, чтобы перейти в Великий чертог, Стивен-Арвен услышали овацию, вновь вознесшуюся им вслед.

Веки Терона затрепетали и поднялись. Мгновение он бездумно смотрел на солнечные блики в листве, гадая, где это он очутился. Затем память вернулась к нему, и Терон резко сел, но тут же ощутил ладонь на груди, мягко толкнувшую его обратно.

— Успокойся, — произнес нежный женский голос. Подняв глаза, Терон увидел молодую ольвийскую женщину — точнее, молодую с виду. С ольвами никогда не угадаешь.

Оглядевшись, он увидел, что находится на просторной, но целиком накрытой лиственным куполом поляне. Вокруг на травяной подстилке лежали десятки его людей, а ольвийские женщины хлопотали вокруг них.

— Спасибо, — проскрипел он.

— Выпей. — Приподняв его, женщина поднесла к губам Терона чашу с вонючим варевом. Задержав дыхание, Терон сделал большой глоток. Вкус пойла оказался ничуть не лучше запаха, но зато внутри разлилось тепло.

— Спасибо, — повторил он, на сей раз уже более нормальным голосом.

— Пожалуйста, — с улыбкой кивнула женщина.

— Почему… вы… помогли нам? — неуверенно спросил Терон.

— Мы помогаем всем, кого посылает нам море, как послало вас, — все с той же улыбкой ответила она.

— Кроме того, — прозвучал рядом более грубый, мужской голос, — захватчики нечасто выползают на берег нагими, изрыгая воду, если ты спрашиваешь именно об этом.

— Я… пожалуй, что так, — согласился Терон, поворачивая голову, чтобы взглянуть на ольвийского старейшину в одеянии вождя рода. — Мы должны без промедления идти в Валидус.

— Вы никуда не пойдете еще пару дней, — отрезал вождь. — Кое-кто из ваших еще не пришел в сознание. Некоторые серьезно ранены.

— Ранены? — Терон сделал попытку встать. — Я должен… позаботиться…

— Ты слишком измучен, — возразила сиделка, укладывая его обратно.

— Я… целитель… — настаивал Терон.

— Ты слишком измучен. О твоих людях хорошо заботятся. Ни одному из них смерть не грозит.

— А… вы видели?.. — начал Терон.

— Нет, — ответил вождь. — Битва проходила слишком далеко от берега. Мы видели лишь зарево пожара на горизонте. Однако нимранские корабли не приплывали искать вас. Полагаю, пираты победили.

Терон кивнул. Вождь прав. Если бы бой выиграл нимранский флот, корабли сейчас обыскивали бы берега в поисках уцелевших. Пираты не настолько глупы, чтобы высаживаться на ольвийском берегу, как бы им ни хотелось.

— Я должен… идти… в Валидус… — стоял на своем Терон. — Дракон… идет… туда.

— Дракон обезглавлен, — сообщил вождь. — Мор-вы отступили в Кворин. Это означает, что ты можешь остаться и отдохнуть еще несколько дней. Я послал в Менкар весть о твоем прибытии. Я не могу отпустить тебя, пока не получу ответ королевы.

— Хвала… Линдре… — выдохнул Терон. Хотя бы этот груз сняли с его души. Варево согревало ему желудок, растекаясь по всем жилкам. Мало-помалу он погрузился в сон.

— Не давайте им просыпаться, — распорядился вождь, — пока нам не станет известно, как с ними поступить.

— Слушаю, господин, — отвечала сиделка.

К трону подозвали следующего вождя. Большинство присутствующих пришли просто последний раз выразить свое почтение королю. У некоторых были вопросы, в решении которых они хотели в последний раз испросить мудрого совета короля, и лишь считанные единицы пришли с вопросами великой важности. Стивен-Арвен был изумлен невозмутимостью и мудростью короля. Ведь сам-то он знал, что разум короля больше занимали… другие вопросы.

— Ваше величество, — произнес вождь, преклонив колени перед троном.

— Престол приветствует вождя Рыжих Ястребов, — ответствовал Арвен-Стивен.

— Ваше величество, память о вас будет вечно жить в моем роду и роду моего брата.

— Верность престолу и любовь Рыжих Ястребов и Серебряных Ястребов общеизвестны.

— Ваше величество, я только что получил от брата весть о… об огорчительном инциденте.

— О каком же? — осведомился Арвен-Стивен.

— Флот нимранских кораблей был потоплен пиратами близ берега моего брата. Многие нимране вынесены на берег и спасены. Мой брат ищет наставления о том, как с ними следует поступить.

— Потоплен?! — вскричал Стивен-Арвен. — А что с принцем Тероном?!

— Принц в добром здравии, ваше величество, — ответил удивленный вождь.

— Прошу… прощения, — проговорил Арвен-Стивен, как только Стивен-Арвен уступил место королю. — Мне ведомо о нимранском флоте и его миссии. Я… был огорчен вестью о том, что он потоплен.

— Да, ваше величество.

— Нимранам должен быть обеспечен беспрепятственный проход через Ольванор, — повелел Арвен-Стивен. — Всякий род, способствующий им, будет вознагражден престолом. Они все еще среди Серебряных Ястребов?

— Да, ваше величество. Видимо, они пробудут там еще несколько дней. Многие из них ранены.

— Скольких удалось спасти?

— Почти три сотни, ваше величество.

Стивен-Арвен содрогнулся. Уцелело триста человек из трех тысяч. Это станет суровым ударом для Регентства. Веранская рать была единственным достойным легионом. Придется созывать резервы…

— Благодарю, Рыжий Ястреб, — произнес Ар-вен-Стивен.

Вождь с поклоном удалился, и к трону призвали следующего вождя.

Глаза Лаэрдона, замутненные страданием, медленно раскрылись. Нолрод поработал на славу: раны юноши почти исцелились. К несчастью, столь быстрое излечение изнуряет тело.

— О-отец? — спросил он, заглянув Стивену в глаза. Арвен-Стивен кивнул. Лаэрдон схватил их за руку и прижал ее к лицу. Арвен-Стивен опустился на колени рядом с его кроватью.

— Будь сильным, сын мой. Не горюй по мне — я покоюсь с миром, и скоро мы снова будем вместе. Поверь мне, годы пролетят куда быстрее, нежели тебе кажется.

— Отец! — всхлипнул Лаэрдон. Склонившись, Арвен-Стивен крепко обнял сына в последний раз.

— Теперь король ты, Лаэрдон. Правь мудро, с открытым сердцем и открытым разумом. Я знаю, что ты справишься.

— Я… я… постараюсь.

— Чутко прислушивайся к Нолроду, — посоветовал Арвен-Стивен. — Но решения принимай сам. Король ты, и если Нолрод ощутит, что ты чересчур полагаешься на его совет, он откланяется.

— Д-да, отец.

— А теперь отдохни, сын мой, — нежно проговорил Арвен-Стивен. — Я не хочу, чтобы ты присоединился ко мне в Чертогах Мортоса чересчур рано.

Стоя на коленях у постели, Арвен-Стивен обнимал сына, пока рыдания того не стихли, и утомленный юноша вновь погрузился в блаженное забытье сна. Со слезами на глазах король поцеловал сына в лоб и ушел.

Когда Арвен-Стивен вернулся в покои Мириам, фрейлины уже удалились. Открыв дверь, он переступил порог и оглядел гостиную. Крохотный водопадец с журчанием струился в купальный прудик, наполняя своей незатейливой музыкой всю комнату. Арвен-Стивен вошел, прикрыв за собой дверь.

Королева была в спальне. При его появлении она встала и двинулась навстречу. Арвен-Стивен улыбнулся. Она надела прозрачную золотую сорочку, сделанную ради него на столетний юбилей их союза.

— Моя королева, — благоговейно выдохнул он. Мириам прижала палец к его губам, и Арвен-Стивен поцеловал его.

Пальцы ее сноровисто забегали по его одеяниям, расстегивая пряжки, которые пришлось так долго пристраивать на свои места. Он отыскал своими устами ее губы, и Мириам крепко прижалась к нему.

Поначалу она была очень нежна, но потом отдалась ему с пылом, который могло породить лишь отчаяние. Ее уста жарко впивали его поцелуи, будто сам пыл страсти способен удержать его здесь навеки.

Арвен-Стивен остановился и отстранил ее объятия.

— Ар-Арвен? — пролепетала Мириам.

— Это не моя королева, — вымолвил он. — Эта отчаянная страстность не в твоем характере, любимая.

У Мириам по щекам заструились слезы. Ступив к ней, Арвен-Стивен обнял ее и произнес:

— Мне тоже будет недоставать тебя. Но нам быть порознь не вечно. А еще, Мириам, там очень красиво.

— Расскажи мне. — Мириам утерла глаза.

— Представь себе край даже более древний, чем наш, — проронил Арвен-Стивен с благоговением. — Край, где даже больше Силы, чем в Морваноре, где поют сами деревья. Край, где все-все люди — ольвы, дельвы, умбрийцы, нимране и даже морвы — пребывают в мире и покое, в единстве с землей и Канирами. Где все реки холодны и прозрачны, как чистейший горный поток. Я буду там, чтобы встретить тебя, когда ты придешь, королева моя.

— Арвен, я люблю тебя. — Мириам положила голову ему на грудь.

— А я тебя, дражайшая моя. И эта любовь пребудет вовеки.

Когда они возобновили ласки, памятные Арвену нежность и мягкость вернулись. Но как же быстро этим минутам пришел конец!

— До свидания, моя королева, — сказал Арвен-Стивен. — Я буду ждать твоего прихода.

— Я никогда не выйду за другого, — пообещала Мириам.

— Нет, выйдешь, — с легким укором возразил Арвен. — Ибо таков обычай жизни. И когда он придет в Чертоги Мортоса, мы с тобой оба выйдем поприветствовать его. До свидания, моя королева.

— До свидания… Арвен, — всхлипнула Мириам. Стив ощутил, как Арвен покидает его. «Останься с ней, — попросил голос Арвена в его рассудке. — Утешь ее и отдай ей всю любовь, какая есть у тебя в сердце сегодня ночью, — и ради меня, и ради нее».

«Непременно, Арвен, — пообещал Стивен. — Я полюбил ее».

«Как ты мог не полюбить ее, увидев моими глазами? Прощай же, мой друг — мой дражайший, но мимолетнейший друг. Заверь Глориен в моей любви, когда свидишься с ней».

«Обязательно. Прощай».

И затем Арвен исчез, как огонек задутой ветром свечи. Стив ласково погладил волосы Мириам.

— Арвен? — спросила она.

— Нет. Он ушел… моя королева, — ответил Стив и прижал ее к груди, позволяя выплакаться.