"Каллисто [Планетный гость]" - читать интересную книгу автора (Мартынов Георгий Сергеевич)

ВТОРОЙ РАЗГОВОР

Все таинственное, загадочное, непонятное имеет какую-то притягательную силу для людей мыслящих. Ученый любой специальности прежде всего любопытен. Это хорошее, благородное любопытство, достойное человека. Оно источник радости, но и причина искренних и глубоких страданий, когда загадка не скоро поддается усилиям пытливой мысли. Ученые по самой своей природе активны. Неудивительно поэтому, что ожидание, когда же, наконец, раскроется тайна корабля, по мере того как шло время, начинала все больше и больше раздражать участников экспедиции. Самый вид звездолета, неподвижный и загадочный, вызывал в них чувство досады, и люди становились с каждым днем все больше молчаливыми и хмурыми.

«Когда они выйдут?» — этот навязчивый вопрос не давал покоя не только участникам экспедиции, но и всем офицерам и солдатам полка, несшего охрану шара.

С момента приземления корабля прошло уже шесть дней, но он по-прежнему не подавал никаких признаков жизни.

Никто не знал, сколько времени пробудет на Земле космический корабль. Полгода? Год? Ведь для того, чтобы одолеть расстояние от ближайшей планетной системы до солнечной, звездолету потребовалось не меньше четырех — пяти лет, и то если он летел со скоростью света. (Штерн и Смирнов, не допускали такой возможности.) На обратный путь требовалось такое же время. Казалось невероятным, что экипаж корабля, совершив такой длительный путь, в скором времени покинет Землю. Звездоплаватели безусловно захотят хорошо ознакомиться с населенной планетой, встретившейся на их пути.

Зимовать в наскоро оборудованном лагере было невозможно. Но захочет ли экипаж звездолета покинуть свой корабль? Это было сомнительно.

Все должно было выясниться тогда, когда экипаж выйдет и будет достигнут успех в деле нахождения общего языка.

Но звездоплаватели не выходили, и это делало всю подготовительную работу, проводимую в лагере, какой-то «теоретической», лишенной ясной цели.

Штерн и Синяев затратили много труда и времени на подготовку чертежей и схем, которые должны были рассказать гостям о солнечной системе и истории планеты Земли. Даже если гости не найдут с хозяевами общего языка, эти материалы должны быть им понятны, так как было несомненно, что они хорошо знают математику.

Профессор Лебедев взял на себя познакомить звездоплавателей с историей животной жизни на Земле, а Степаненко готовил материалы этнографического характера.

Аверин и Лебедев много усилий приложили к тому, чтобы оборудовать в лагере хорошую химическую и биологическую лаборатории.

Медики — Куприянов и Широков — помимо оборудованного ими медпункта, который слился с медицинской службой полка, были заняты подготовкой к изучению организма жителей другой планеты. Для этой цели Куприянов установил в лагере даже рентгеновский аппарат.

Вечером третьего августа Широков зашел в палатку, занятую Куприяновым, Штерном, Лебедевым и Ляо Сеном, и застал всех четверых в сборе.

— Садитесь, Петр Аркадьевич, — приветствовал молодого коменданта Штерн. — Что новенького?

— Когда же они, наконец, выйдут? — спросил Широков вместо ответа.

— Свеженький вопрос! — раздраженно сказал Лебедев

— Я не понимаю, — продолжал Широков, не обращая внимания на насмешку.

— Почему не спросить об этом экипаж корабля?

— Спросите, — пожав плечами, сказал Ляо Сен. — Если имеете возможность. Будем вам очень благодарны за такую услугу.

Подобная реплика со стороны всегда спокойного и невозмутимого китайского ученого ясно показывала, до какой степени у всех были напряжены нервы.

— Я считаю, что это вполне можно сделать, — сказал Широков

— Тем лучше! — буркнул Лебедев.

— Что вы придумали, Петр Аркадьевич? — спросил Куприянов.

В его голосе прозвучало волнение. Все уже серьезно смотрели на Широкова, ожидая ответа.

— Очень простую вещь. Надо спросить их лучом прожектора. Как в первый вечер. Они не могут не понимать, что мы с нетерпением ожидаем их выхода. Надо послать семь вспышек по числу прошедших суток. Они обязательно поймут, что это вопрос и ответят.

Несколько секунд все молчали.

— Что ж, это идея! — сказал Лебедев.

— И весьма неплохая! — сказал Штерн. — Молодец, Петр Аркадьевич!

Куприянов ласково посмотрел на своего любимого ученика. Профессор был рад, что эта удачная мысль пришла именно ему.

— Найдите подполковника и позовите сюда! — сказал он.

Обрадованный Широков бегом бросился за Черепановым.

Мысль использовать прожектор, чтобы задать экипажа звездолета мучивший всех вопрос, пришла ему в голову часа два назад. Он тщательно обдумал ее и только тогда решился предложить эту идею профессорам, не опасаясь с их стороны насмешливого отказа. Широков был очень самолюбив и избегал высказывать незрелые мысли.

Космический корабль и заключенные в нем тайны с непреодолимой силой влекли к себе воображение молодого ученого. Вероятно, больше всех в лагере он мучился нетерпением и старался найти способ как-нибудь узнать время выхода из корабля его экипажа.

Часами смотрел он на загадочный шар, и смелые мысли теснились в его голове. Суживатись темно-синие глаза, словно стремясь проникнуть взглядом сквозь металлическую оболочку звездолета. Он сам боялся тех мыслей, которые возникали все чаще и чаще, но упорно возвращался к ним, и они начали казаться ему осуществимыми. Сердце билось радостно и тревожно, нетерпение становилось сильнее, неизвестность мучительнее.

Постоянно думая об одном и том же, он, наконец, нашел, как ему казалось, верный способ решить загадку.

Получив одобрение старших товарищей, он, как мальчик, бежал по лагерю, отыскивая командира полка.

Остроумная мысль Широкова понравилась всем.

— Молодец! — еще раз сказал Штерн.

Десять минут, в течение которых ученые ожидали подполковника, показались им очень длинными.

— Вот ведь никому не пришла в голову такая простая мысль, — заметил Лебедев.

— Простые мысли часто оказываются самыми трудными, — сказал Ляо Сен.

Очевидно, Широков успел по пути рассказать о предстоящей попытке, так как участники экспедиции, один за другим, поспешно подходили к палатке Куприянова.

Вскоре явился и командир полка.

— Прожекторная установка всегда готова, — ответил он на вопрос профессора.

— В таком случае пошли.

Как и в первый вечер, все столпились вокруг машины.

Было еще совсем светло, но Куприянов и Штерн рассчитывали, что экипаж звездолета все-таки заметит луч прожектора. Ожидать, пока наступит полная темнота, у них не хватало терпения.

— Может быть, они спят, — сказал кто-то.

— Или не смотрят в нашу сторону!

— Сейчас узнаем, — сказал Куприянов. — Начинайте!

Вспыхнул прожектор — и семь коротких лучей ударились в белый корпус корабля.

Все молча ждали. Слышалось только взволнованное дыхание людей. Минута шла за минутой, но ответного луча не появлялось.

— Не заметили, — сказал Штерн. — Надо повторить.

Едва он это сказал, как от корабля пришел ответ. Вспыхнул свет его прожектора и погас.

— Один! — сказал Куприянов. — Неужели завтра?

— Мне кажется, что это только просьба повторить, — сказал Широков. — Они не успели сосчитать.

— Да, пожалуй, — сказал Штерн. — Для них это было неожиданно.

— Повторите, — обратился Куприянов к подполковнику.

Снова семь раз появился и погас луч прожектора. И тотчас же космический корабль ответил.

Двенадцать раз!

— Значит ли это, что они выйдут через двенадцать дней после посадки на Землю, или через двенадцать дней, считая от сегодня? — спросил Лебедев.

И, будто услышав его вопрос, луч замигал опять.

Девятнадцать раз!

— Ясно! — сказал Куприянов. — Пошлите им одну вспышку в знак того, что мы поняли.

Прожектор поставил короткую точку.

— Весь земной шар должен быть глубоко благодарен вам, Петр Аркадьевич,

— сказал Штерн.

— Они выйдут пятнадцатого августа. Надо немедленно сообщить об этом всему миру, — сказал Куприянов.