ЭПИЛОГ

Ставшая уже знаменитой бежевая «волга» мчалась по дороге в Фокино, разрывая ночную мглу яркими лучами фар.

За нею на безопасном расстоянии друг от друга (заснеженный путь скользок) следовали синяя «волга» Горюнова и два автофургона с надписями на бортах — «Радио» и «Телевидение», те самые, которые стояли вечером 13 января перед н…ским кинотеатром, когда в нем происходило поистине историческое собрание.

Запрет Норит сто одиннадцать потерял силу, и корреспонденты, операторы радио и телевидения, все желающие могли вознаградить себя за то, что не видели момента отправления трех ученых и самого пришельца на планету-гостью. Они получили полную возможность присутствовать при возвращении ученых и снимать это последнее н…ское событие сколько им угодно.

Норит сто одиннадцать указал, что аналогично вторичному исчезновению быка (из кабинета капитана Аксенова) и появлению его на улице Фокино исчезнувшие из того же кабинета люди появятся так же в Фокино и на том же месте, где появился бык.

Вероятно догадываясь, что момент возвращения хотят заснять, пришелец прибавил, что перед появлением трех ученых раздастся тот же звук, что и всегда.

Это должно было облегчить подготовку к работе операторов. Ведь точного места никто не знал, а пронзительный звук всегда раздавался в непосредственной близости, если не в самой точке появлений…

Кстати сказать, на вопрос о причине появлений в пятнадцати километрах от места исчезновения Норит сто одиннадцать не ответил, и у землян создалось впечатление, что он сам этого не знает.

— Попробуем» спросить об этом «там», — сказал тогда профессор Таран.

Несмотря на глухую ночь, на улице Фокино ожидало довольно много народа. Слух о том, что в деревне снова ожидается какое-то таинственное событие и что на этот раз оно обязательно произойдет, распростанился неведомыми путями, как всегда в подобных случаях, как бы сам собой.

Как уже было дважды — в первый день событий, 12 января, и вчера, 13-го, — первым, кого увидел Саша Кустов, когда машина остановилась перед домом сельсовета, был его председатель. Улыбаясь в густые усы, он сказал явно насмешливо:

— В четвертый раз к нам! И что вам неймется, однако?

— Что же тут поделаешь! — в тон ему ответил Саша. — Ваша деревня на весь мир прославилась. Как без нее теперь обойтись? Немыслимо!

Председатель отдал честь выходящему из машины полковнику, не подозревая, что именно этого человека и эту самую машину он и ожидал вчера вместе со всеми.

— Выяснили что-нибудь? — спросил Хромченко.

— Никто ничего точно не заметил. Но как будто это произошло возле нашего клуба. Где-то недалеко, во всяком случае. Те, кто живут дальше, никакого быка возле своего дома не видели!

Речь шла о просьбе полковника, переданной по телефону, расспросить жителей Фокино о позавчерашнем появлении на улице симментальского быка и постараться хотя бы приблизительно определить место, где его впервые увидели.

Несмотря на ночное время, просьба эта была добросовестно выполнена.

— Показывайте, где ваш клуб! — сказал Хромченко.

— Да здесь, неподалеку…

По-видимому, место было указано точно. Во всяком случае, от н…ского отделения милиции до этого клуба по карте было четырнадцать километров девятьсот метров.

Земляне сделали все от них зависящее, чтобы на этот раз не пропустить нужный момент, очередь была теперь за операторами «луча», успех зависел от точности их «наводки».

Оставалось ждать.

Свет уличных фонарей потускнел и исчез в ослепительных лучах прожекторов. Пятьдесят метров улицы осветились, как в солнечный день.

Мороз крепчал, как бывает перед рассветом, и доходил, вероятно, градусов до тридцати. Но, несмотря на это, привлеченные необычным зрелищем, жители Фокино подходили в одиночку и группами, пока не собралась такая же толпа, как вчера на овечьем выгоне.

Саша заметил неподалеку от себя Федора Седых и подошел к нему. Момент был удобный, а Саше давно уже хотелось кое о чем спросить кузнеца.

Седых приветливо поздоровался.

— Скажите, товарищ Седых, — без предисловий сказал Саша, — чем объяснить ваше поведение и ваши слова, когда я позавчера приезжал за девочкой, которую вы с братом подобрали по дороге? Почему вы мне явно не верили?

Кузнец улыбнулся.

— Догадались?

— Ну, это было очень заметно.

— Только не сердитесь, — сказал Седых. — Мы же знали, кто эта девочка и откуда.

— Как знали? От кого?

— От меня, — последовал неожиданный ответ. — Я рассказал Василию, как пропала Анечка.

— Но вы-то сами от кого узнали?

— Так я же в ту ночь ночевал в Н…ске. А утром шел на автобус мимо дома Болдыревых…

— Так это вы услышали крик и вошли в дом?

— Ну да! И вас я там видел, да вам, видно, было не до меня. Потому и не припомнили.

— Тьфу ты пропасть! А я ломал голову… Почему же вы не сказали тогда, в сельсовете?

— Ну, мы поняли, что вы хотите сохранить тайну. И мы с Василием никому не сказали…

Донесшаяся до них фраза полковника Хромченко прервала разговор:

— Если верить Норит, как раз время!

Последние минуты прошли в полном молчании. В морозном воздухе отчетливо слышалось стрекотание кинокамер и шипение прожекторов. Из автофургона с надписью «Телевидение» на борту доносился ровный гул генератора.

И вот… хорошо знакомый многим из присутствующих звенящий свист возвестил, что освещено именно то место, которое нужно. Звук раздался как будто из дверей клуба.

И почти одновременно точно в скрещении прожекторных лучей, на самом удобном для съемки месте, «возник из ничего» ученый-физик.

В руках он держал тот самый чемодан, в котором биолог унес с собой на планету-гостью материалы, нужные ему и профессору Тарану.

Но чемодан сразу выпал из руки ученого, а сам он пошатнулся и, как было хорошо заметно, едва удержался на ногах.

Но никто не бросился к нему на помощь.

Все знали: появиться должен не один, а трое!

Никто не рискнул оказаться «на пути» двух недостающих.

Так прошло минуты две…

Физик, видимо, оправился, пришел в себя. Он поднял чемодан и сам пошел к встречавшим.

— Где остальные? — встретил его вопросом полковник.

Казалось нелепым и неуместным здороваться, ведь разлучились всего четыре часа назад.

— Они остались там, — очень просто ответил физик. — Времени было слишком мало. Кроме предусмотренных возникли новые вопросы.

— И вы не смогли их отговорить?

— А я и не хотел этого делать. Понимаю и одобряю их решение. И если бы мог принести пользу и не имел другой задачи, сам бы остался, хотя известная степень риска тут имеется. Но что может значить риск и даже самая жизнь двух или трех человек, когда дело идет о спасении жизни миллиардов… разумных существ!

Заминка после слова «миллиардов» была очень заметна.

— Но как же они вернутся?

— Есть два пути. Вместе со всей планетой или, если планета почему-либо не вернется, по лучу, направленному на вас, Саша! — кивнул он Кустову.

— Но ведь место вашего возвращения было указано нам заранее. Я мог и не быть здесь.

— Сейчас да, вы ни при чем. Но они двое вернутся с вашей помощью. Который час?

— Четыре двадцать.

— Через десять минут планета уйдет из нашей системы. И никто, даже они сами, не знает, где она окажется через мгновение после этого.

Пока шел разговор, съемки окончились и прожекторы один за другим погасли. Их поспешно грузили в автофургон. Мороз подгонял людей.

— Поехали! — сказал Хромченко.

— Пора! А то еще замерзнешь тут, на вашей Земле, — пошутил физик.

Видимо, он совсем оправился после своего фантастического путешествия.

— Там у них теплее?

— Просто тропическая жара.

— Без солнца?

— Тепло и свет дают растения.

— Очень любопытно!

— Весьма! Наш биолог даже заявил, что не покинет планету, пока не изучит структуру этих растений. Но они обещали отправить с ним вместе несколько штук.

Жители Фокино, окружившие их плотным кольцом, расступились, давая дорогу «волге», и проводили ее аплодисментами.

— А как ваша цель, достигнута? — спросил Хромченко, когда все машины уже мчались в Н…ск.

— Всё здесь! — Физик похлопал по чемодану. — Они сдержали слово. Но работа предстоит огромная. У них нет письменности в нашем понимании. Всё на лентах вроде магнитофонных, на видеопленках, на чертежах, схемах, таблицах. Правда, они дали ключ, с помощью которого мы сможем расшифровать эти «иероглифы». Тяжелая задача!

— Когда должны вернуться ваши коллеги, где их встречать?

— Я этого не знаю. Во всяком случае, не позднее чем через неделю. Для «луча» расстояний не существует. От Нептуна до Земли или от края Галактики до Земли — все едино! Нуль нулю всегда равен. А где их встречать, зависит от того, где будет находиться в этот момент младший лейтенант Кустов. Незримая нить протянута от него к стартовой площадке на их планете. Длина этой нити тоже, конечно, равна нулю. Объяснений не спрашивайте, сам ничего не понимаю!

— Значит, оба ваши коллеги могут врезаться в Кустова?

— Нет, вероятность исчезающе мала. Всегда есть, выражаясь языком артиллеристов, процент рассеивания. В радиусе трехсот — четырехсот метров от Кустова. Профессор Таран просил проследить за тем, чтобы он в эту неделю избегал опасных мест — например, озер, рек, густых лесов. Думаю, что этого юношу затребуют в Москву. Так что н…ские события окончательно закончились.

— Как выглядит их планета?

— Разве расскажешь в трех словах? Я мало успел увидеть, подождите возвращения профессора и его спутника. Могу сказать одно: то, что я видел, впечатляет. Во многом это наше будущее.

— Во многом, но не во всем?

— Да, слишком различна наша и их жизнь. Многое, необходимое им, не нужно и никогда не будет нужно нам. Хотя бы потому, что они… амфибии!

После небольшого молчания Хромченко спросил:

— Почему вы споткнулись, перед тем как сказать о них «разумные существа»?

— Заметили все-таки, — без улыбки сказал физик. — Потому, товарищ полковник, что, говоря «разумные существа», мы всегда подразумеваем людей. А они, с нашей точки зрения, не люди! Лучше всего называть их просто «разумными». Этим все сказано!

Хромченко пристально посмотрел на физика.

— Боюсь, вы не ответите мне, но все же спрошу. Как они выглядят?

— Я их не фотографировал, не было аппарата. А у них не просил. Это обещал сделать Таран. Если планета вернется, мы, земляне, увидим их много раз. А пока… Да, вы угадали, я не отвечу на ваш вопрос, хотя бы потому, что сделать это почти невозможно. Я понимаю теперь, почему Норит сто одиннадцать отказался предстать перед нами в своем естественном облике. Пожалуй… он был прав! И если я сейчас исполню вашу просьбу, а они никогда не вернутся, то этим причиню им неприятность. Этого не хочу. Они не заслуживают чувства неприязни, брезгливости или тем более отвращения, которые легко могут возникнуть. Понимаете, могут возникнуть против воли. Слишком уж они… необычны! На других мирах их посланцы несколько раз погибали только из-за своего внешнего вида. Увольте меня от описаниия. Они мне импонируют своим умственным развитием. Но поскольку мы с вами одни, все же скажу по секрету: первое впечатление от форм их тел было… бесформенным!

— А они не говорили вам, часто ли встречали в Галактике таких, как мы? Я имею в виду внешний вид.

Физик почему-то ответил не сразу.

— Говорили, — сказал он словно нехотя. — Таких, как мы, они не встречали ни разу.

— А мы-то думали!

— Впрочем, они так же не встречали и таких, каковы они сами. Получается, что формы тел разумных существ бесконечно разнообразны. Здесь уместно процитировать академика Колмогорова. Я помню эти строки наизусть. «В настоящее время… имеется принципиальная возможность встречи с такими формами существования высокоорганизованной материи, которые обладают всеми основными свойствами не только живых, но и мыслящих существ и которые могут существенно отличаться от земных форм». — Он снова сделал паузу и закончил: — Вот мы, люди Земли, и встретились с такой формой существования мыслящей материи. И мыслящей, надо признать, на очень высоком уровне. При чем же тогда их внешний вид?

— Да, это действительно верно! — вздохнул Хромченко.

Ленинград,

1973 — 1975.