"Огненный лис" - читать интересную книгу автора (Воронов Никита, Петров Дмитрий)

Глава 2

В следующую среду, с утра пораньше, на своем «запорожце» примчался Ройтман.

— Ну, что, охламон? — Заорал он прямо с порога в заспанную физиономию брата. — Петухи давно пропели, а ты, блин, ещё в постели? Стыдно, батенька, стыдно…

В последнее время у Павлика, помимо выпивки, появилось ещё одно увлечение — он начал собирать всяческие пошлые народные пословицы и поговорки, вставляя их в свою речь к месту, а чаще не к месту.

— Тихо, прыщ! — Цыкнул на гостя Виктор. — Всех соседей по этажу переполошишь.

Потирая ладонью левую щеку и позевывая, он поплелся на кухню. Мойка, до отказа заваленная грязной посудой, напомнила о том, что горячей воды нет уже вторую неделю.

— Ерунда какая-то…

— Ты о чем?

— Да так! — Рогов точно помнил, что от мужика из «волги» он получил именно по уху. А болит, почему-то, щека… Вторую ночь не заснуть — прямо, огнем горит.

Он обернулся к Павлу:

— Кроме водки пьешь что-нибудь?

— Смотря что, — ухмыльнулся Ройтман, усаживаясь на табурет.

— Кофе, например?

— Наливай. Сойдет и кофе!

Виктор запалил конфорку газовой плиты, поставил воду и после этого принялся готовить что-то наподобие бутербродов.

— Ого! Что это с тобой? — Поинтересовался брат.

— В каком смысле?

— Да вот, будто шрам…

— Где? — Уставился Рогов на собственное изображение в зеркале. — Вот это — да…

Через всю левую часть лица его протянулась тонкая бледно-розовая полоска.

— Наверное, об ветку вчера зацепился, когда машину под оконо ставил, дотронулся до щеки Рогов.

— Что — опять «бомбил» на своей колымаге?

— А-а, — Виктор досадливо отмахнулся. — Который день впустую! И «Москвич», блин, чего-то барахлит…

Кофе наконец «дошел». Разлив по чашкам бурую пахучую жидкость, хозяин продолжил:

— Знаешь, Паша… Частный извоз, конечно — дело хорошее, но вовсе не «золотое дно». Сдается мне, он себя уже изжил.

— Это почему?

— Да потому что сейчас каждый второй частник — тот же таксист! Желающих возить больше стало, чем желающих ехать.

Ройтман хмыкнул:

— Ну, на кусок хлеба должно ведь хватать?

— Бензин дорожает, запчасти, — Виктор снова потер беспокоящий след на лице.

— Ерунда! Если все разумно организовать…

— А на днях, — перебил его брат, — везу одного барыгу поддатого. Тот всю дорогу над тачкой моей хихикал, а под конец бейсболка ему моя понравилась. Ну, та — канадская, которую Папа Карла на день рождения подарил.

— Помню, помню!

— «Продай,» — говорит. Я, конечно, отказался, а он, сука, деньги сует и приговаривает: «Хоть мыла себе купишь, руки вымоешь!» Собрался было я ему врезать…

— Э, брата-ан, — протянул Ройтман. — Не бери в голову! Клиент всегда прав. Даст по щеке — подставь другую.

— Пошел ты! — Не принял шутку Виктор. — Свинство. А завезти бы такого козла темной ночкой, да на Южное кладбище… Да поприжать, чтобы от страха в собственных руках обосрался!

— Вот-вот, — Павел помрщился, как от зубной боли:

— С этого все и начинается. Сперва мысли, потом поступки… Проходили уже по молодости, не припоминешь?

— Все! — Хозяин стряхнул очередную порцию грязной посуды в раковину. Завязываю с извозом. Буду что-нибудь другое подыскивать, поприличнее.

— Что же, попробуй. Вольному — воля: кто, как говорится, ищет, тот всегда найдет. Но учти — город сейчас переполнен такими вот… ищущими. Да ещё и похлеще!

— Куда уж похлеще-то? — невесело усмехнулся в свой адрес Рогов.

— Думаешь — некуда? Ошибаешься. У тебя, вон — хоть и старенькая, но машина есть. И заработок какой-никакой… А у многих в кармане — блоха на аркане, да и в доме хоть шаром покати. Они на любую работу согласны, лишь бы с голоду не подохнуть.

— Паша, но…

— Радуйся, что холостой! А у кого семья, да семеро по лавкам?

Братья замолчали, и на этот раз первым нарушил тишину Виктор:

— Что же творится-то? Довели страну, совсем житья нет!

— Да его и не было никогда, — успокоил Ройтман. — Кризис… Кризис вокруг, батенька! Экономический.

Гость широко развел руки в стороны, словно пытаясь продемонстрировать размеры и глубину образовавшейся под обществом финансовой бездны.

— Плевать мне на твой кризис! — Возразил Рогов. — Я Союза не разваливал, президентов этих сраных не выбирал… Меня вообще здесь тогда не было, понял? Я сидел, между прочим. Почему же теперь-то страдать должен?

— А нечего было сидеть! — Завелся Павел. — Вот так вы и все: отсиделись, отмолчались… А теперь — с претензиями.

— Чего?

Но гость уже и сам понял, что сказал какую-то глупость:

— Извини. У тебя, конечно, другое дело. Особый случай… Но вообще-то, если вдуматься, все осталось по-прежнему. Все на своих местах, только названия изменились.

— Здорово! Красиво места поделили. Кто-то залез за мой счет в кормушку по самую задницу, как племенная хрюша: пьет, жрет, шлюх по полдюжины в день трахает! А я насшибал развозом этих же самых шлюх несколько «рваных» на бутылку — и должен быть рад до усрачки?

— А что? Раньше по другому было?

— Раньше хоть работу найти — раз плюнуть! Куда ни глянь — везде: требуются, требуются…

— Что-то не сильно народ на эти обьявления бежал! — Оборвал хозяина Павел. — И не ной, пожалуйста. Выбор у тебя и сейчас есть, просто искать не хочешь. Не по тебе все…

— Ну, и какой же это у меня лично выбор? — поинтересовался Рогов.

Ройтман принялся загибать пальцы:

— Образование высшее — раз! Помню, ты ведь курсы какие-то финансово-экономические заканчивал? Два! Права водительские, профессиональные, на несколько категорий… Да в конце концов, голова на плечах есть, захотел бы — на средний заработок всяко устроился.

— На средний? Ну, допустим.

— То-то и оно! Не надо тебе среднего, верно? Мало?

— Другим, значит, особняки на Канарах, а мне — в этой «хрущобе» век коротать? — Пожал плечами Виктор. — Весело!

— Вот, в этом ты весь, максималист хренов. Подавай тебе прямо на блюдечке — все и сразу! Из таких вот, как ты, обычно бандиты получаются…

— Ну, ты загнул, — обиделся хозяин. — Я грабить никого не собираюсь! Пусть живут, как умеют — хоть в Париже, хоть на Северном полюсе. Просто… Просто, в Питере мне последнее время слегка не того. Не фартит!

— Не фартит? — Задумался Ройтман. — Возможно… А что, чеши тогда на Украину! В Светловодск. Мать сейчас там?

— Да, опять поехала. Хатой нашей занимается, огородом.

— Так в чем дело? Поезжай, не думай даже! Женишься, корову купишь, лошадь…

— А чего это ты меня гонишь-то? — Хмыкнул Рогов. — Мешаю?

Павел отчего-то смутился:

— Да не гоню я тебя. Очень надо, ещё чего! Сам ведь разнылся: жизни нет, денег нет…

— А вот представь себе, что нет, — Виктор неожиданно потерял интерес к теме разговора. Он встал, подошел к окну:

— Весна…

Во двор, напротив, привезли бочку с разливным молоком. Поодаль дворник со злостью сметал с тротуара собачий помет, а перед крыльцом магазина-«стекляшки» уже скидывались на опохмелку местные алкаши.

— Погода шепчет: займи, но выпей! Верно, Пашка?

— Ну, в какой-то степени…

Рогов допил до самой гущи свой кофе и спохватился:

— А ты чего приперся-то, спозаранку?

— Дельце одно есть, — подмигнул гость. — Папа Карла подкинул.

Усевшись поудобнее, он продолжил:

— Позвонил вчера, поздно вечером. Прямо в музей. Мы, значит, только со Спиригайлой по стаканчику пропустили…

— О-о, — с шутливой укоризной покачал головой Виктор. — Уже и шефа своего спаиваешь?

— Ага, его споишь! — Осклабился Павел. — Как же… Медаль ему прицепили — «Ветеран Вооруженных Сил», так вот дорогого Семена Игнатьевича к молодежи и потянуло.

— Опытом делиться?

— Обмыть-то надо? А в управлении кроме меня и дежурного — ни души. Дежурному, сам понимаешь, ни грамма нельзя, вот мы с дедом на двоих литрушечку и… того! Приговорили.

— Весело там у вас!

— Не перебивай, Витян… Cлушай.

— Ну? — согласился Рогов. — Слушаю.

— Карла, значит, сказал: у них на складе валяется много автопокрышек, «бэушных». Неделю назад контейнер из Германии пришел, часть продали, а остальное… Остальное можно забрать на реализацию.

— Слушай, я Папу Карлу знаю… Там, наверное, одно дерьмо осталось? — засомневался Виктор.

— Пороемся, — Ройтман пожал плечами. — Терять-то чего? А мне Спиригайло по такому случаю даже выходной дал.

— Надо же, какой добрый дядя…

— Нормальный мужик! Между прочим, как раз перед Карлиным звонком мы с ним о тебе разговаривали. Под водочку… Так вот, Игнатьич сам и посоветовал, чтобы я этой темой, насчет колес, на пару с тобой занялся.

— При чем тут я? Вам что, трендеть больше не о чем? — Виктор знал неуемную пьяную болтливость брата. И то, что Ройтман перемывал ему косточки с каким-то малознакомым собутыльником, нисколько не удивляло — но и не радовало.

— Ну, Игнатьич, как-никак, с отцом твоим покойным дружил! Представляешь? Оказывается — это он тогда, после той дачной истории, нас от следствия вытащил. Через «лапу» свою в штабе округа…

— Серьезно? — Поднял брови Виктор, припоминая.

Действительно, что-то такое Левшов-старший рассказывал, но всколзь и мельком: считал он, что гордиться в той истории некому и нечем, поэтому подробностей избегал даже в разговорах с сыном.

— А чего ему врать-то? Само собой, Спиригайло и насчет тебя интересовался — что мол, да как… Я и рассказал.

— Ладно. Прикинуть надо…

— А чего прикидывать-то? По крайнем мере, для своих драндулетов что-нибудь по дешевке выберем!

— По дешевке? У Папы Карлы? — Хмыкнул Рогов, но больше себя уговаривать не заставлял.

В первой половине девяностых цены на новые колеса в магазинах стремительно поскакали вверх, добравшись уже до заоблачных, недоступных простому автолюбителю высот. Соответственно, вырос спрос на привезенные из-за границы покрышки, которые хоть и побывали в употреблении на европейских дорогах, но при относительной дешевизне практически не уступали качеством «резине» отечественного производства.

В общем, грешно было бы не попытаться ухватить птицу коммерческой удачи хотя бы за самый кончик хвоста…

Наспех приведя себя в порядок, Виктор набросил на плечи куртку и выскочил на улицу вслед за братом.

Начавшаяся несколько дней назад оттепель позиций своих сдавать не собиралась. Вслед за ней, первыми весенними ласточками, замелькали на улицах города женские коленки — а в ассортименте уличных торговцев-челноков появились купальники жуткой боевой раскраски.

Чему-то шумно радовалась повсюду нугомонная детвора, а старичок, завсегдатай сквера, втолковывал расположившейся рядом парочке:

— Для меня это не просто весна. А уже — восьмидесятая! Погоды чудесные… Вы только обратите внимание, молодые люди, не правда ли?

Парень с девушкой вежливо кивали — и мечтали остаться одни на скамейке.

Даже откормленные городские чайки старались реять у самого поднебесья, не забывая, впрочем, высматривать внизу мусорные бачки «побогаче».

Соль и солнце окончательно истребили остатки снежного покрова. Городские пруды заполнились пестрыми стаями уток… Казалось, ещё немного и появится первая зелень.

«Запорожец», ведомый на удивление трезвой рукой прапорщика погранвойск Ройтмана, был как раз выкрашен именно в веселенький зеленый цвет, что придавало ему особую уместность на улицах и проспектах весеннего Питера.

Под нервные сигналы иномарок, Павел выкатил автомобиль на набережную и, заняв привычно крайний правый ряд, начал разгон… Впрочем, дальше отметки в пятьдесят километров в час стрелка спидометра не сдвинулась.

— Ничего, успеем, — утешил себя, пассажира и «запорожец» Павел.

— Успеем, — согласился вместо автомашины Рогов. — Карла в десять ждать будет? Еще полчаса в запасе.

Виктор ехал и улыбался. Дорога, светофоры, троллейбусы… Пешеходы, норовящие кинуться под колеса, жадные постовые-гаишники — ему так приятно было наблюдать все это не из-за руля, а с пассажирского сиденья!

Забытое ощущение…

— Успеем. Должны успеть!

Так и вышло. К назначенному месту встречи братья прибыли вовремя, даже с запасом.

Припарковывая машину, Ройтман первым заметил выкатившегося из метро приятеля, и не преминул обратить на это внимание Виктора:

— Во, морда жидовская! Экономит, на своем «форде» не ездит.

Карла тоже заметил встречающих, и теперь неторопливой, «боцманской» походкой направился в их сторону.

Вид у него был напыщенный, гордый, самодовольный… и потому невыносимо дурацкий. Судя по всему, Ян Карлович считал себя одиноким героем среди толпы, среди всех этих жалких и мелких людишек, норовивших толкнуть его, отпихнуть, задеть сумкой или авоськой.

Впрочем, коммерческие дела его действительно обстояли не так уж плохо. По сравнению с большинством соотечественников Папа Карло вполне мог считаться состоятельным человеком: квартира, машина, дача… Денег хватало вполне — на пристойное существование, на мелкие радости втайне от жены и даже для того, чтобы откладывать на так называемый «черный день».

Но потребности, как известно, всегда опережают возможности.

Весь многосторонний бизнес Папы Карло вот уже который год никак не мог вывести его из сытой, но презираемой всеми категории мелких барыг и лавочников-спекулянтов.

Неуемное честолюбие требовало большего. Нужен был качественный скачек, прорыв… словом, то, что в деловых кругах называется «своя тема». А вот ее-то как раз пока и не наблюдалось.

Корень всех бед Ян Карлович видел в обилии голодных и расторопных умников, норовящих вырвать у старой коммерческой гвардии кусок прямо из горла.

— Прошу, — подал руку через опущенное стекло Павел.

Вслед за ним рукопожатием с подошедшим обменялся и Рогов: он уже заранее перебрался на заднее сидение «запорожца», чтобы приятель мог сесть и показывать дорогу.

— Привет, — бизнесмен приготовился было занять любезно освобожденное для него почетное место, но… о ужас!

В последнее время, то ли от недостатка физических упражнений, то ли по причине возраста и природной предрасположенности, Ян Карлович начал слегка тучнеть. Не то, чтобы это было уже неприличное ожирение, но в собственные брюки он, в прямом смысле слова, влезал с трудом.

Купить себе новые штаны, когда старые ещё не заношены до дыр? Ну уж нет! Против такой постановки вопроса протестовало все коммерческое естество Яна Карловича.

Можно потратить любую сумму «на шпильки» очередной любовнице или даже дать денег в долг друзьям под разумный процент, но расходовать сбережения на пополнение собственного гардероба? Никогда!

Проблему тесноты брюк Ян Карлович решил быстро, оригинально и дешево. Дабы не испытывать дискомфорта, он просто перестал застегивать верхние пуговицы ширинки и пояс — и вздох облегчения был ему наградой за смекалку.

Однако, такой способ экипировки полностью исключал любые резкие движения, вроде прыжков и лазанья на карачках.

… Согнувшись почти вдвое, Папа Карло полез в «запорожец»:

— Ох, бля… — брюки тут же предательски соскользнули с его торса к ботинкам.

— Какая прелесть! — Воскликнула дама, выбиравшая неподалеку цветы у цыганки. — Вы только взгляните, взгляните… Это же полный конфуз!

— Ишь, чего вытворяют, шпана голоштанная! — Подслеповатая бабка с тележкой перекрестилась и сплюнула.

— Дожили… Довели Россию! — Тряхнул бородой продавец газет патриотического толка.

Действительно, если учесть пропорции крохотного «запорожца» и габариты дородного Яна Карловича, со стороны вполне могло показаться, что у метро припаркована не машина, а просто — какая-то голая задница на колесах.

— Залезай! Скорее.

— Давай-ка, вот так…

Братья засуетились, помогая приятелю словом и делом — и одновременно еле удерживаясь от того, чтобы не заржать на всю округу.

Яну Карловичу же было не до смеха. С трудом рухнув на сидение, он заорал на Ройтмана:

— Ну, чего вылупился? Гони!

Павел с испугу бросил сцепление, мотор заглох, потом снова нехотя завелся… Наконец, «запорожец» все же преодолел трамвайные пути и выбрался на оперативный простор — оставив после себя у метро шлейф вонючего дыма и очередную питерскую легенду.

— Теперь куда? — Только через какое-то время решился спросить Ройтман.

— Прямо. Я там покажу… — Ян Карлович уже привел в порядок и собственный туалет, и смятенные чувства.

Он больше не выглядел обескураженным, и теперь только хмурился, глядя вперед, на дорогу:

— Вывеска будет справа: «Торговое предприятие „МАРК“».

— И что нас там ждет? — Поинтересовался Рогов.

— Не что, а кто, — деловито поправил Карла. Уселся поудобнее, насколько это вообще возможно в «запорожце», и приступил к пояснениям:

— Значит, так… Приезжаем. В контору заходите без меня, сами. Спускаетесь вниз, в подвал, и спрашиваете у кого-нибудь, где найти Пиккельмана.

— Кого?

— Пиккельмана, Михаила Исааковича. Запомнили?

— Знатное имечко, — хмыкнул прапорщик Ройтман.

— У тебя тоже, кстати… не Иванов, — напомнил ему Виктор.

— Короче! — Папа Карло оборвал дискуссию по национальному вопросу и продолжил:

— Находите Пиккельмана, и тихо, без посторонних, говорите ему, что приехали от меня.

— И тогда нас примут в вашу масонскую ложу? — Хихикнул неугомонный Павел.

— Е-ди-от, — по буквам отчеканил собеседник. — Не масонская, но люди серьезные. Поэтому, прошу обращаться к Михаилу Исааковичу строго по имени-отчеству, а не что-нибудь вроде: «Эй, ты, мужик!»

— Понятно, — кивнул Рогов.

— А тебе?

— Как прикажете, — пожал плечами водитель. — Могу хоть «вашим превосходительством» называть, хоть «товарищем Пиккельманом»… Лишь бы не без толку!

— Значит, договорились. Михаил Исаакович покажет вам, откуда забрать колеса. Потом находите грузовик, подгоняете и грузите весь хлам…

— Что-что? — Не расслышал из-за шума двигателя Павел.

— Резину, что же еще, — поправился Ян Карлович.

— А ты где будешь?

— Попозже подойду… Там, в конторе у Пиккельмана, мне по ряду причин, отсвечиваться не стоит.

Он на секунду замолк, потом спохватился:

— Вот, спецодежда! — Из «дипломата» появились две оранжевые и не очень чистые куртки, которые обычно носят рабочие-дорожники.

— Это ещё на кой?

Папа Карла отмахнулся: без вопросов!

— Понятно, шеф… — хотя было это вовсе не так, Виктор вздохнул и дисциплинированно взял спецодежду. А через минуту он уже весело комментировал брату дорожную обстановку:

— Эй, осторожнее! Справа по курсу гражданочка в рейтузах… Куда? Куда ты? Там же троллейбус, а он железный и толкается.