"Джинн" - читать интересную книгу автора (Мастертон Грэхэм)

Глава VI

Музыка достигла странного вибрирующего тона, будто хотела подняться до недосягаемой высоты звука.

— Это кувшин, — сказала Анна испуганно. — Это он.

Профессор Кволт ничего не сказал. Он только взял нас за руки и повел по коридору, мимо залитого лунным светом кабинета Макса и дальше, в самый конец. Мы дошли до поворота налево и остановились, глядя на освещенную луной дверь в башню. Охваченные нервным возбуждением, мы уставились на печати и засов.

Музыка продолжалась. Было трудно определить, звук это струнного инструмента или высокий человеческий голос.

Профессор Кволт подошел к двери вплотную и начал осматривать коричневые печати. Музыка стала понемногу стихать, и через некоторое время в коридоре вновь воцарилась тишина. Но мы все равно стояли, навострив уши, пытаясь уловить малейшие звуки, особенно со стороны двери в башню, и ждали, когда профессор выскажет свое мнение.

— Нет никаких сомнений, — прошептал он после осмотра. — Эти печати предназначены, чтобы держать взаперти могущественного джинна. Они очень древние и редкие, некоторые мне вообще неизвестны. Видите эту печать, с фигурками в треугольнике? Эта печать ходила на Востоке в тринадцатом веке, обозначает знак волшебной силы высшей пробы. Не смейтесь над этим, Гарри. Не сейчас.

Я смущенно покашлял.

— Я и не собирался смеяться. Но что вы скажете по поводу музыки? Откуда она исходит?

Профессор почесал свою волосатую шею.

— Думаете, я понимаю больше вашего? Откуда мне знать про эту музыку? В магии не существует слов «где?» и «откуда?», есть только — «когда?» и «как?». Ко всему, что относится к магии Среднего Востока, не подходит слово «где?». Где Бог? Где рай? Где ангелы? Это земные вопросы, не имеющие смысла.

— Но вы считаете, что эта музыка — один из способов проявления джинна?

Профессор пожал плечами:

— Честно говоря, не знаю. Я раньше слышал в легендах о странных звуках и о музыке, но ни о чем конкретном не знаю. Хотя мне это чем-то напоминает ритуальную музыку в честь богов в областях северной Сахары.

— Вы полагаете, это волшебная музыка? — спросила Анна.

— Понятия не имею. Вы рассказывали, что Макс тоже слышал музыку и она его беспокоила.

Мы снова прислушались к тому, что происходило за дверью в башню, но все было тихо. Слышали лишь повизгивание флюгера и ночной ветер с моря. Да и весь старый дом потрескивал, словно души умерших хозяев бродили по нему и скрипели половицами.

— Итак, — сказал я. — Сосуд в башне. Давайте побыстрее вышибем дверь и посмотрим, что же в нем такое.

Я поднял свою железяку и начал сковыривать печати с древними знаками. Тут мне пришло в голову, что проще пару раз ударить киркой и пробить дыру в панельной стене, чем возиться с печатями и железным засовом. Тогда и печати останутся целыми.

Я покрепче взялся за кирку и замахнулся для первого удара. Вдруг я ощутил, что рядом со мной стоит кто-то еще. Нет, не профессор Кволт и не Анна. Кто-то другой. Я как во сне опустил кирку и медленно развернулся. В тусклом лунном свете, в длинном платье, стояла мисс Джонсон. Ее лицо было белым и неподвижным. Она поднимала руки, будто подзывая или показывая на меня.

— Мисс Джонсон? — выпалил я раздраженно и взволнованно, отчасти от злости, отчасти от испуга. — Мисс Джонсон, что все это значит?

— Она зловеще шагнула вперед. Ее лицо ушло из полосы лунного света, и теперь были, освещены лишь очки, блестевшие, как две монеты.

— Мистер Эрскайн, — зашептала она. — Не трогайте дверь!

— Мисс Джонсон, — сказал я. — Надо. Вы знаете, что миссис Грейвс погибла?

Нависла тишина. Затем она сказала:

— Так я и предполагала. Какой ужас!

— Предполагали? — изумленно воскликнул профессор Кволт.

— Конечно, — ответила мисс Джонсон, поворачивая голову в его сторону. — Она вмешалась в такие дела, что это должно было случиться. — Она замолкла, затем продолжила: Уверяю вас, ее смерть никак не связана со мной. Я только предполагала, вот и все. Я не знала, что он собирается это сделать.

— Он? — спросил я. — Кто он?

Мисс Джонсон опустила голову.

— Давайте лучше поговорим обо всем внизу, — сказала она. — Мы потревожим сосуд, если будем стоять рядом с этой дверью. Он знает, что творится вокруг. Он непредсказуем. Никогда не знаешь, что он сотворит в следующий момент.

Профессор Кволт сказал:

— Раз вы так хотите, поговорим внизу. Но мне кажется, вопрос мистера Эрскайна заслуживает того, чтобы на него, ответили. Все-таки не каждый день у человека умирают крестные родители, не так ли?

Мисс Джонсон прошептала:

— Нет, умоляю, нет!

Она повернулась и пошла по коридору, ее длинное рыжее платье волочилось по полу. Когда мы пришли в большую гостиную, она зажгла старые масляные лампы, и мы расселись,окружении желтых мерцающих огней.

— А что, разве нет электричества? — спросил я.

Мисс Джонсон кивнула:

— Есть, но я люблю так. Макс любил говорить, что электрическая энергия — от дьявола, а я всегда боюсь, что он может явиться.

— Э-э… значит, тот, о ком вы говорите, тот, в чьи дела, вмешалась миссис Грейвс, это дьявол?

Мисс Джонсон торжественно склонила голову:

— Я знаю, что это звучит смешно, но это так. Так его называют.

Теперь спрашивал профессор Кволт:

— И вы убеждены, как и мистер Грейвс, что в кувшине содержится злой дух? Верно?

Мисс Джонсон даже не взглянула на него. Она ломала пальцы, пытаясь справиться с волнением.

— Это нечто еще более могущественное, чем то, что вы предполагаете, — прошептала она. — Я знаю, ЧТО в Кувшине, я знаю, как следует поступить. Если вы не возражаете, я все сделаю сама.

— Что все? — переспросила Анна. — Мисс Джонсон, поймите, мы знаем о джинне и пришли сюда, чтобы помочь.

Мисс Джонсон выдавила улыбку:

— Я все прекрасно понимаю. Иначе бы вы не вернулись сюда и не стали ломать дверь в башню. Я наблюдала за вами с того момента, как вы пришли, и слышала все, о чем вы говорите.

— Но почему же, черт возьми, вы не разрешили нам войти? — резко спросил я. — Мне пришлось из-за вас сломать дверь!

Несмотря на мои упреки, мисс Джонсон оставалась холодной, подавленной и угрюмой. Когда я к ней пригляделся, то начал осознавать, что если бы не страшные очки да не это ужасное платье, безвкусный макияж, не выщипанные брови и не умилительные башмаки, в которых она выглядела как старомодная дева, она была бы весьма и весьма привлекательной женщиной.

— Мистер Эрскайн, — сказала она. — Напомню вам: я знаю, что в кувшине, и мне известно, как следует поступить. Я могу справиться сама. Остальные мне только помешают.

— Так объясните же нам, наконец, — сказал я, — ЧТО вы собираетесь делать?

Она вновь опустила глаза.

— Вы, наверное, слышали легенду об Али-Бабе и Сорока Разбойниках? — спокойно спросила она. — Я имею в виду настоящую легенду, а не сказку из «Тысячи и Одной ночи». Может быть, вы также знаете историю юной принцессы, которую похитил Али-Баба, чтобы принести ее в жертву колдунам, а в награду получил самого злобного из всех джиннов?

— Нцваа, — мягко сказала Анна.

— Именно, — согласилась мисс Джонсон. — Я уверена, что такие вещи вам знакомы, иначе бы вы не были здесь. Только те, кто знает легенду об Али-Бабе и Сорока Разбойниках, могут бояться кувшина джиннов.

— И каким образом вы стали причастны к этому делу? спросил я мисс Джонсон. — Я думал, вы просто компаньонка Маджори.

Мисс Джонсон кивнула.

— Официально, — ответила она, — я и была ею.

— А неофициально?

Она взглянула на меня. Медленным движением сняла очки, и тут мои предположения подтвердились. Хотя ее слегка портили печальные близорукие глаза, какие всегда бывают у людей, когда они снимают очки, она оказалась очень миловидной женщиной.

— А неофициально, — продолжила она, — я — прямой потомок той персидской девушки, которая принесла, вернее, пыталась принести в жертву ради спасения любимой сестры свою честь и целомудрие. Вы ведь знаете эту легенду, не так ли? О том, как прекрасная девушка собиралась выйти замуж и как ее развратная сестра предложила джиннам в вечное пользование свое тело. И потом эта бедняжка, спустя годы после того, как ее красавица-сестра умерла от страшных пыток, родила ребенка. Девочку. Ее дочь выросла, вышла замуж, и тысячи последующих поколений девочек передавали друг другу эту легенду и главную задачу их жизни.

— Задачу? — спросил профессор Кволт. — Какую задачу?

Мисс Джонсон водрузила очки на место.

— Нам было предназначено найти джинна Али-Бабы, где бы он ни был. В любой стране или на дне океана, найти и исполнить святую месть.

— Я не поняла, — сказала Анна. — Как могла эта легенда дойти до наших дней, так сказать, из первых уст?

Мисс Джонсон слегка улыбнулась:

— Так же, как все другие легенды и предания. Матери рассказывали ее своим дочерям. Моя бабушка, персидская эмигрантка, рассказала легенду моей маме, моя мама — мне и просила, что бы ни случилось, поведать эту легенду моей дочери. А если дочери у меня не будет, то самой младшей из родственниц. Это целиком женская месть, если вы понимаете, что я имею в виду. Секрет, который тщательно хранился тысячу лет.

Я состроил кислую мину:

— Радуюсь, что не встретился на пути ваших прабабушек. Мисс Джонсон оставалась серьезной.

— Мистер Эрскайн, если бы вы могли почувствовать, через что прошла та несчастная девушка, — принести в жертву свою жизнь и увидеть, что даже это не спасло твою любимую сестру от страшной гибели, — тогда бы вы смогли понять, что тысяча лет — это не так и много.

— А что же конкретно пришлось пережить этой несчастной девушке? — спросил профессор Кволт. — Мама или бабушка вам рассказывали?

Мисс Джонсон посмотрела куда-то вдаль:

— Как говорится в легенде, сэр, это были самые изощренные сексуальные унижения. Джинн олицетворял собой зло, какое даже невозможно себе представить. Бедная сестра, она прошла через такие страшные унижения, пытки, стыд, что это несравнимо даже с самыми зверскими издевательствами.

— Понимаю, — сочувственно заметила Анна.

Мисс Джонсон остро взглянула на нее:

— Нет, вы не понимаете. И не можете понять, что значит быть одержимой местью, которую пронесли век за веком мои предки. Даже, несмотря на то, что этого джинна никто из них не видел, женщины нашего рода никогда не забывали своей клятвы. Вот почему я должна все сделать сама.

— А как вы узнали, что джинн находится здесь? — поинтересовался я. — И как вам удалось устроиться компаньонкой к Маджори?

Мисс Джонсон пожала плечами:

— Я случайно узнала, что в коллекции мистера Грейвса есть кувшин джиннов. В свое время мама рассказывала мне, как узнать его. Джинн заточен в сосуд с нарисованными на нем синими маковыми цветками и лошадьми без глаз.

— Лошади Наувы Непревзойденного, — мягко сказала Анна.

— И вот какой-то иллюстрированный журнал опубликовал фотографии античных ценностей Среднего Востока из коллекции мистера Грейвса. Там они стояли в ряд, на фоне современной мебели. Я увидела их совершенно случайно. Можете себе представить, что я почувствовала, когда увидела кувшин джиннов! Я поняла, что это не ошибка. Фотография была цветная и очень четкая, я ясно различила голубые маки и безглазых лошадей. После этой публикации я пыталась узнать побольше о мистере Грейвсе. Разведала, что его жена ищет себе компаньонку, и тут же обратилась в местное агентство по найму. И вот я здесь.

— И все же почему именно вас наняла Маджори? Как вы это объясните? — спросил я.

В пляшущем свете масляных ламп было видно, что мисс Джонсон несколько растерялась.

— Я сделала кое-что, чего не делала ни разу в жизни, призналась она. — Заплатила агентству маленький пай, чтобы они меня порекомендовали.

Профессор Кволт рассмеялся.

— Вы — целеустремленная леди, мисс Джонсон, — сказал он. — Но неужели кувшин джиннов действительно значит для вас так много?

Мисс Джонсон после недолгого молчания объяснила:

— Кувшин джиннов значит для меня все, сэр. Я вовсе не красавица. Я никогда не рассчитывала на замужество. Но в конце концов я могу выполнить главное дело своей жизни, в этом мое предназначение — после тысячи лет бесплодных поисков совершить акт справедливого возмездия. И если мужчина вмешается в это дело и не даст мне исполнить ДОЛГ, он жестоко поплатится.

Анна выпрямилась на своем стуле:

— Все это понятно, мисс Джонсон, но что именно вы собираетесь делать?

Мисс Джонсон моргнула:

— Что делать? Я не понимаю.

— Ну, как собираетесь мстить? Что сделаете с джинном? Это очень могущественный дух, вы знаете.

Мисс Джонсон кивнула:

— Я знаю это, мисс…

— Модена, — подсказала Анна. — Анна Модена.

— Я знаю это, мисс Модена, — повторила мисс Джонсон. — Но мама дала мне инструкции, как уничтожить джинна.

Профессор Кволт был явно заинтригован.

— Мы подошли к самому главному. Вы не станете возражать, если я попрошу рассказать о способе уничтожения джиннов?

Мисс Джонсон нервно теребила пуговицу на платье.

— Вы должны понять, что только я смогу уничтожить джинна этим способом. Кровная месть должна быть исполнена только той женщиной, которой джинн причинил зло.

— Вы хотите сказать, что, скажем, я этого сделать не в силах? — спросил профессор Кволт. — Потому что джинн мне не сделал зла?

— Именно так. Как говорила мама, духи Среднего Востока, как и древние боги Греции и Рима, обладают обостренным чувством мести и правосудия. Жизнь за жизнь. И если ваш гнев справедлив, великие боги встанут на вашу сторону и помогут вам одолеть злого духа. А если сунетесь в это дело просто из любопытства, последствия будут страшными.

Я закурил сигарету.

— Иначе говоря, вы нас предупреждаете? — спросил я.

— Я не пугаю вас и никого ни о чем не предупреждаю. Я просто хочу, чтобы вы предоставили мне возможность действовать одной. За меня не беспокойтесь.

— После того, что джинн сделал с Максом и Маджори? Вы уверены, что у вас получится?

— Да. Это МОЯ миссия, завещанная предками много веков назад. Все, что мне предстоит, — произнести молитву над саблей, как это принято в старинных религиях, о которых я узнала из книг мастера Грейвса, а затем этой саблей отрубить все сорок голов джинна, одну за другой.

Я долго молчал и курил.

— Только и всего? — спросил я мисс Джонсон, даже не пытаясь скрыть сарказма.

— Да, — просто ответила она.

— Всего лишь найти старую саблю, поколдовать над ней, и вперед — рубить?

Мисс Джонсон была глуха к насмешкам. Она спокойно пояснила:

— У мистера Грейвса наверху есть кривая сабля, которая когда-то принадлежала кочевнику. Я ее и возьму.

Профессор Кволт встал и подошел к камину. В мерцающем свете он казался уверенным и сильным. Он скрестил на груди свои сильные руки и сказал:

— Мисс Джонсон, раз вы собираетесь обезглавить джинна, значит, по логике, вы сначала выпустите его из кувшина?

— Из кувшина? — словно эхо повторила она.

— Именно. Из кувшина. И как вы собираетесь это сделать?

Мисс Джонсон тихо сказала:

— Я вскрою печати на дверях, затем с соответствующими словами открою амфору..

— А если джинн убьет вас прежде, чем вы исполните свой долг?

— Я знаю, что делаю, — торжественно произнесла мисс Джонсон.

Профессор Кволт настойчиво продолжал расспросы:

— Я нисколько не сомневаюсь, вы знаете, что делаете, мисс Джонсон, но это не ответ на мой вопрос. Если вы выпустите джинна и не сможете его одолеть, одному Богу известно, какое зло вы выпустите на волю. Он обязательно убьет вас, причем самым отвратительным способом. Думаю, это будет малоприятное событие, если вы станете первой современной леди, умерщвленной варварским древним способом.

— Я смогу с ним справиться, — настаивала мисс Джонсон. — И прекрасно знаю, как это сделать.

— А как насчет ночных часов? — спросила Анна.

Мисс Джонсон не ответила.

— Вы знаете о них? — продолжала Анна. — Вы знаете, что это такое и для чего они нужны?

Мисс Джонсон кивнула.

— Да, — сказала она. — Я знаю, для чего они нужны. Я ими воспользуюсь.

Профессор Кволт изумленно взглянул на меня, я ответил ему тем же.

— Воспользуетесь? — хрипло воскликнул профессор. — Зачем?

— Мне нужна помощь и поддержка, — ответила мисс Джонсон. — Ее мне дадут ночные часы.

— Какая помощь? — поинтересовался я. — Люди в капюшонах?

Мисс Джонсон нахмурил ась.

— Что вы имеете в виду? — поспешно спросила она, выдав свое волнение.

— То, что я видел, мисс Джонсон. Первый раз — когда, вы с Маджори решили прогуляться после похорон. А второй раз «капюшон» стоял в дверях позади вас.

— Я не знаю, — ответила мисс Джонсон. — Не представляю, о ком вы говорите. Никого больше не было, только я и миссис Грейвс.

— Я тоже его видела, — сказала Анна. — Довольно высокий, в длинной робе вроде джеллабы, с капюшоном.

Мисс Джонсон отрицательно затрясла головой:

— Да нет же, вам, наверное, показалось. Просто тень, и все. Когда я стояла в дверях, у меня в руках был банный халат. Наверное, вы его увидели и решили, что…

— Мисс Джонсон, — как можно спокойнее сказал я. Я не думаю, что мы ошиблись. Если здесь есть кто-то еще, лучше скажите нам.

Воцарилось долгое молчание. Затем мисс Джонсон промолвила:

— Никого больше нет.

Профессор Кволт вновь набил и раскурил трубку. Попыхивая, сказал своим бархатным голосом:

— Вы знаете, что произошло с миссис Грейвс?

Мисс Джонсон снова покачала головой:

— Нет, не знаю.

— Но вы сами недавно утверждали, что не удивлены ее смертью. Вы сказали, что она вмешалась в дела, в которых не смыслила, и поэтому погибла.

Похоже, мы все начинали терять доверие к мисс Джонсон, а она стремилась прекратить всяческие расспросы. Но мы хотели узнать правду до конца. Я могу, конечно, вообразить существование злых духов в старых горшках и наличие солнечных часов, которые работают в темноте, но у воображения есть свои границы, и прежде всего, я верю тому, что видел своими глазами и слышал собственными ушами.

Мисс Джонсон села прямо.

— Я думаю, джинн мог иметь отношение к смерти миссис Грейвс, — ровным невыразительным голосом начала, она. Его присутствие сделало жизнь в доме очень… неприятной.

— Неприятной? — воскликнул я — Да не неприятной, а просто невыносимой. И к тому же опасной.

— Миссис Грейвс находилась во власти страха, особенно после смерти мистера Грейвса. Ее очень пугал старый кувшин, потому что муж всегда наказывал ей не подходить близко к нему. Вот почему она так хотела сжечь этот проклятый дом.

— А вы с этим не соглашались? — спросил Кволт.

— Я не думала, что это было необходимо, — настаивала мисс Джонсон. — И если вы позволите мне пойти наверх, я открою кувшин и избавлюсь от джинна навсегда.

— Что, прямо сегодня? — воскликнула Анна.

— Да, — сказала мисс Джонсон. — Это должно произойти сегодня вечером.

— Почему? — спросил Кволт.

Мисс Джонсон встала, и расправила складки своего рыжего платья.

— Почему сегодня вечером? Да потому, что именно сейчас звезды вступили в свою наивысшую фазу. Я получу силу с помощью ночных часов и стану самой сильной и могущественной. Сегодня вечером я отомщу за сотни поколений несчастных женщин.

Мы снова услышали отдаленные звуки странной музыки разливавшейся по коридорам Зимнего Порта, бесконечной, монотонной, ускоряющейся мелодии.

— Это произойдет сегодня, — повторила мисс Джонсон. — И не надо меня останавливать.

Пока мисс Джонсон находилась на кухне и варила нам кофе, мы с Анной и профессором устроили вполголоса чрезвычайную конференцию. Профессор был за то, чтобы предоставить мисс Джонсон заняться джинном самой. Он осознавал риск, на который она идет, но знал и кое-какие приемы, чтобы уберечься от опасности. Анна была непоколебимо убеждена, что нам следует открыть кувшин вместе.

— Помимо всего прочего, — говорила она, и ее глаза блестели при свете огня, — надо помнить, что сосуд абсолютно бесценен, он принадлежит Ирану. А если мисс Джонсон будет неаккуратной, она может разбить его.

Профессор Кволт возразил:

— Анна, я понимаю ценность этого кувшина. Но сейчас не до этого. А если бы часовая бомба была в стеклянном кабинете Луи XVI? Думаю, вы бы не колебались — разбивать эти двери или нет?

— Я ей не доверяю, — настаивала Анна.

— Вот! — сказал я. — Это уже теплее.

— Но посмотрите сами! — с жаром доказывала Анна. — Эта странная фигура в капюшоне! Мисс Джонсон ведь ничего толком по этому поводу не сказала.

— Она уверяла, что здесь больше никого не было, — сказал профессор Кволт.

— Да, но мы-то видели, — возразила Анна. — Не забывайте. И никакой это не банный халат.

Профессор облокотился о спинку.

— А ты что скажешь, Гарри?

Я пожал плечами:

— Думаю, надо дать ей попробовать. В конце концов, она действительно знает, что делать. Меня беспокоит то, что произойдет, если у мисс Джонсон не получится. Я и одной-то смерти не представляю, а тут их — аж сорок.

— Есть способы защиты, — сказал профессор. — В христианстве издавна применяются особые знаки, чтобы отгонять сатану. И на Среднем Востоке есть подобные знаки. Один из наиболее сильных — это знак полумесяца. Мы можем нарисовать этот знак на полу комнаты, и тогда мы в безопасности.

Я посмотрел на профессора.

— Честно говоря, я бы вообще держался подальше отсюда, — сказал я. — от всего этого.

Анна прервала нас.

— Мы не можем позволить мисс Джонсон открыть кувшин, — настаивала она. — Мы ничего о ней не знаем. Даже не знаем, правдива ли эта история о тысячелетней мести. Подумайте, как могла подобная легенда передаваться тысячи раз от одной женщины к другой? Вы себе представляете? Много вы подобных случаев знаете? В этой мисс Джонсон есть нечто фальшивое, похоже, она что-то недоговаривает.

Я рассеянно играл с пепельницей, двигая ее по столу взад-вперед.

— Интересно, что она могла скрыть? — спросил я. И так ли это важно?

Анна вздохнула:

— Я не знаю, Гарри. Просто мне кажется, что нам следует посмотреть кувшин самим, без мисс Джонсон. Я сказала, что я не верю ей на все сто процентов, и у меня есть на это причины. Почему она позволила твоей крестной уехать отсюда, если ее преследовала эта дьявольская летучая мышь, почему не защитила ее? И что она делает с ночными часами. Откуда она знает, как ими пользоваться? Откуда она вообще появилась? Слишком много вопросов.

Профессор посмотрел на меня, затем на Анну и опять на меня.

— Ну, — сказал он. — Думаю, единственный выход из положения — проголосовать. Кто за то, чтобы позволить мисс Джонсон действовать самостоятельно, прошу поднять руки.

Профессор и я подняли руки.

— Решено.

— О, черт! — в сердцах сказала Анна. — Это не демократическое голосование. Вы забыли, что у меня есть профессиональная обязанность — вернуть этот кувшин в Иран. Целым и невредимым. Я не возражаю, если его откроют, если выпустят и уничтожат джинна. Но не потерплю, если какой-то головотяп разобьет один из уникальнейших экземпляров иранского гончарного искусства. Те лошади — последнее оставшееся в мире изображение лошадей Наувы Непревзойденного. Как же мы можем позволить такой безграмотной старой деве, как Мисс Джонсон, прикасаться к бесценной реликвии?

В этот момент вошла мисс Джонсон, неся на маленьком подносе дымящийся кофе и несколько пирожных. Очевидно, она слышала, что сказала Анна, лицо ее было мрачным и недовольным, когда она наливала нам кофе.

— Извините, — сказала Анна. — Я не хотела никого обидеть. Но когда дилетант тянет свои руки к бесценным сокровищам, мое сердце готово разорваться.

Профессор Кволт взял свой кофе у мисс Джонсон и сказал:

— Я понял, что ты хотела сказать, Анна. Но уверен, мисс Джонсон сделает все, чтобы сохранить кувшин. Не так ли, мисс Джонсон?

Мисс Джонсон ледяным взглядом посмотрела на Анну:

— Как заметила мисс Модена, я умудрилась сберечь свою честь за эти годы, так что сохранить кувшин для меня пара пустяков.

Я задумчиво потягивал кофе. Чего нам сейчас не хватало, так это чтобы две бабы вцепились друг другу в волосы, поэтому я решил перевести разговор в более спокойное русло.

— Послушайте, — сказал я. — Давайте позволим мисс Джонсон заняться этим делом, но с условием, что мы будем наблюдать сию процедуру. Если надо, вмешаемся.

— Мисс Джонсон, — обратился профессор Кволт. — Как вы считаете? По-моему, резонное предложение?

Мисс Джонсон и не пыталась скрыть свое недовольство, но ей ничего не оставалось, как согласиться. У меня было больше прав в этом доме, и она это знала. К тому же для нее было важнее уничтожить джинна, чем вступать с нами в малоприятные споры. Я, конечно, не психолог, но обычно знаю, чего хотят люди. В случае с мисс Джонсон — это месть, и ничего больше.

— Все в порядке, — сказала мисс Джонсон. — Но у меня тоже есть одно условие.

— Никаких условий, — парировал я. — Никаких. Если вы хотите остаться здесь и встретиться лицом к лицу с вашим историческим врагом, играйте по нашим правилам.

— Я хочу сказать, что если ситуация ускользнет из-под контроля…

— О чем вы говорите?

— Ну… вдруг Я не смогу убить джинна?

Профессор Кволт замялся:

— Если не сможете убить, мисс Джонсон, то не навязывайте свои условия. И не надейтесь, что все обойдется в этом случае гладко.

Мисс Джонсон выглядела расстроенной.

— Нет, — сказала она. — Такого не будет.

Мы молча пили кофе. Я даже не помню, был ли кофе, хорошим или нет. Мы думали о том, что может произойти дальше. Но я хорошо запомнил, что все время слышал монотонные звуки странной мелодии, однако каждый раз, когда пытался напрячь слух, они как бы растворялись в воздухе и не были слышны вообще. Я смотрел на Анну, элегантно сидящую в кресле, одетую в красивую хлопчатобумажную блузку. Я смотрел на профессора Кволта. Я смотрел на мисс Джонсон в ее старомодном рыжем платье и в очках. Три случайных человека, с которыми меня так неожиданно свела судьба. И конечно, думал о кувшине джинна.

Мы пили кофе не больше десяти минут, но они тянулись невероятно долго, казалось, прошла вечность. Наконец мисс Джонсон сказала:

— Уже скоро полночь. Как раз в это время звезды вступают в полную силу. Я должна все приготовить: саблю, молитвы… Пожалуйста, подождите меня здесь. Я ненадолго.

Она вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Я закурил очередную сигарету и выпустил дым в старый цементный потолок, глядя, как он клубится над лампами. Анна сидела неподвижно и напряженно, и даже профессор Кволт, похоже, подрастерял свой оптимизм и сидел, задумчиво уставясь в пол. Казалось, кто-то скребется рядом, будто крыса бегает вдоль стены. Я содрогнулся.

Молча мы прождали минут десять. Наконец профессор Кволт взглянул на часы и сказал:

— Пятнадцать минут первого. Интересно, что ее задержало наверху?

— Может, она решила загримировать свое лицо, прежде чем выпустить джинна? — с сарказмом сказала Анна. Никогда не угадаешь, что ей взбредет в голову.

— О, черт побери! — заволновался профессор Кволт. Гарри, не лучше ли тебе посмотреть, куда запропастилась мисс Джонсон?

— Хорошо, — сказал я, направившись к двери.

Я потянул за ручку. Заперто. Подергал еще. Никаких сомнений, дверь закрыта на засов. Я обернулся к своим спутникам — лица Анны и профессора тоже выражали недоумение и испуг.

— Проверь дверь в столовую, — предложила Анна.

Я подошел к другой двери и попытался ее открыть. Но и она не поддавалась. Наскоро осмотрев окна, я убедился, что их нам тоже не открыть. Мы были в западне. Старый трюк.

Мы стояли в центре комнаты и прислушивались. Слышали поскрипывание половиц на втором этаже, слышали, как что-то грызли крысы и мыши. В окна неутомимо бил ветер, и стекла позванивали, как бы отвечая ему вежливым отказом.

— Боже мой! — взволнованно сказала Анна. — Представляю, что будет, когда она выпустит джинна!

Профессор подошел к двери и попробовал ее открыть. Как и все двери в Зимнем Порте, она была сделана из крепкой строительной сосны, с медными уголками, и, чтобы ее сломать, нужно плечо в пять раз покрепче, чем у профессора.

— Ну, что же мы будем делать? — спросил он.

— Даже не представляю, — ответил я. — Разве что разбить окно? Попробуем?

— Подождите, — сказал Кволт. — Давайте посмотрим, что будет дальше.

— Будет? — зашипела Анна. — Мы, черт возьми, прекрасно знаем, что будет! Она собирается выпустить джинна, а если не сможет убить его, то попытается умиротворить. Я говорила, нельзя ей верить! У мужчин начисто отсутствует интуиция, они не понимают, что такое подлая женская, натура!

Я закурил еще раз.

— Ты думаешь, она собралась принести нас в жертву?

Анна, ходившая взад-вперед по комнате, как дикая тигрица, кивнула:

— Именно. Я молюсь, чтобы она убила его. И очень хочу надеяться, что она все-таки говорила правду.

— Какую именно? — спросил Кволт.

— Об уничтожении джинна, обо всей чертовщине. Мне кажется, это вранье. А что, если она хочет выпустить джинна только ради того, чтобы он сделал ее богатой, красивой или знатной? Как в древних легендах?

Я молча рисовал круги огнем сигареты.

— А если предположить, что это вообще все вранье? И нет ни кувшина, ни джинна — ничего? Нас просто разыграли, как детей?

— Давай, давай, Гарри, — сказал профессор Кволт. Шутки шутками, но это зашло уже слишком далеко.

Я мрачно посмотрел на него.

— Надеюсь, вы правы, — сказал я.

Тем временем Анна старательно копалась в ящике с журналами. В основном там были старые пожелтевшие газеты, все изрезанные маникюрными ножницами Макса Грейвса. Наконец она вытащила оттуда пару журналов и сказала:

— Вот оно!

В руках у Анны был свежий номер журнала «Тайм». Журнал выделялся среди прочих изданий, так как его обложка была не сорвана, а страницы не изрезаны в лохмотья. Скорее всего это и был тот номер, который доставил мальчишка на велосипеде и который заставил профессора Кволта думать о том, что джинн скоро выйдет на свободу.

— А ну-ка, дай взглянуть, — сказал профессор Кволт, и Анна положила журнал на стол.

Профессор быстро перелистал страницы, ища вырезанный фрагмент. Дойдя до графы «некрологи», он остановился и ткнул пальцем.

— Вот здесь, — сказал он.

Одна из фотографий была аккуратно вырезана. Под дырой стояла подпись: «Макс Грейвс в дни нефтяного бума». Кволт задумчиво закрыл журнал и сел.

— Что? — спросил я. — Что это значит?

— Это значит только то, — сказал профессор, — что мисс Джонсон вырезала лицо Макса Грейвса, чтобы отдать его джинну. И когда джинн выйдет из кувшина, он будет Максом Грейвсом. Один раз ему это не удалось, Я теперь мисс Джонсон уверена, что на этот раз все получится.

Пока он это говорил, я почувствовал, что в доме возникла странная тишина. Одна из ламп треснула и погасла. Затем вторая моргнула и тоже погасла. Теперь мы стояли в полумраке, некоторое время спустя погасла последняя лампа, и непроглядная темнота окружила нас.

Анна нащупала впотьмах мою руку и схватилась за нее.

Кволт взволнованно сказал:

— Зажгите зажигалку, Гарри. Ничего не Видно. Гарри, я думаю…

Мы замерли и прислушались. Сначала мне показалось, что в доме абсолютная тишина. Но потом я услышал странный звук, доносившийся сквозь шум ветра и поскрипывание старого дома. Тихий, как тень. Что-то как бы хлопало огромными крыльями…