Матесон РичардДети Ноя

Ричард Мэтисон

ДЕТИ НОЯ

Перевод с англ. Н.Савиных

Было чуть больше трех часов утра, когда мистер Кетчум проехал мимо указателя с надписью "ЗАХРИЙ: нас.67". Он тяжело вздохнул. Еще один приморский поселок в бесконечной череде селений, растянувшихся вдоль побережья штата Мэн. Он на секунду плотно закрыл глаза и, открыв их, нажал на акселератор. "Форд" быстро устремился вперед. Может быть, если повезет, он скоро доберется до приличного мотеля. Конечно, вряд ли такой имеется в Захрии: нас. 67.

Мистер Кетчум сдвинул на сиденьи свое грузное тело и распрямил ноги. Отпуск проходил отвратительно. Он планировал проехать по великолепным, овеянным историей местам Новой Англии, пообщаться с природой и предаться ностальгии. Но вместо этого его ожидали скука, усталость и лишние расходы.

Мистер Кетчум бел недоволен.

Он ехал по главной улице - Мэйн-стрит. Похоже, весь поселок крепко спал. Шум его мотора был единственным звуком. Увидеть можно было только рассекающий темноту свет фар. Они высветили еще один знак: "Ограничение скорости - 15 миль/час".

- Ну да, конечно, - пробормотал он с презрением, выжимая газ. Три утра, а отцы этого поселка хотят, чтобы он пробирался по их вшивой деревне ползком. Мистер Кетчум смотрел, как за окном быстро проносятся темные дома. "До свидания, Захрии! - подумал он. - Прощай, "нас. 67"!"

Но тут в зеркале заднего вида появился другой автомобиль. В полуквартале от него, "седан" с включенной красной мигалкой на крыше. Он прекрасно знал, что это за машина. Нога отпустила акселератор, и он почувствовал, как участилось сердцебиение. Возможно ли, чтобы они не заметили его скорость.

Ответ последовал с нагнавшей его темной машины от высунувшегося из ее переднего окна мужчины в широкопалой шляпе.

- Примите вправо и остановитесь! - рявкнул он.

Сглотнув пересохшим вдруг горлом, мистер Кетчум направил машину к обочине. Он вытянул рычаг ручного тормоза, повернул ключ в замке зажигания - и машина замерла. Полицейский автомобиль вырулил носом к обочине и остановился. Открылась правая передняя дверца.

В свете фар машины мистера Кетчума появилась приближающаяся к нему темная фигура. Он быстро нащупал левой ногой кнопку и переключил свет на ближний. Снова сглотнул. Какая досада! Три часа утра, полнейшая глушь - и захолустный полицейский ловит его на превышении скорости. Мистер Кетчум стиснул зубы и стал ждать.

Человек в темной форме и широкополой шляпе наклонился к окну.

- Права.

Мистер Кетчум трясущейся рукой вытащил из внутреннего кармана бумажник и нащупал в нем права. Вручил их, заметив при этом, что в глазам полицейского не было ни малейшего выражения. Он спокойно сидел, пока полицейский светил фонариком на его права.

- Из Нью-Джерси?

- Да, от... оттуда, - произнес мистер Кетчум.

Полицейский не переставал разглядывать права. Мистер Кетчум нетерпеливо подвинулся на сиденьи и сжал губы.

- Они не просрочены, - наконец выдавал он.

Он увидел, как полицейский поднимает Голову. Узкий круг света от фонарика ослепил его. Перехватило дыхание. Он отвернул голову. Свет исчез, и мистер Кетчум заморгал слезящимися глазами.

- В Нью-Джерси разве не смотрят на дорожные знаки? - вопрошал полицейский.

- Почему же, я просто... Вы имеете в виду указатель, который говорит, что н-население - шестьдесят семь человек?

- Нет, я не об этом указателе.

- А-а, - мистер Кетчум кашлянул, - да, но это единственный знак, который я видел.

- Значит, вы плохой водитель.

- Да, но я...

- Знак устанавливает ограничение скорости в пятнадцать миль в час. У вас было пятьдесят.

- О! Я... Боюсь, я его не заметил.

- Скорость ограничена пятнадцатью милями в час независимо от того, заметили вы его или нет.

- Хорошо, но в... в этот утренний час?

- Вы видели под знаком расписание? - поинтересовался полицейский.

- Нет, конечно же, нет. То есть, я вообще не видел знака.

- Не видели?

У мистера Кетчума поднялись волосы на загривке.

- Вот-вот, - начал он чуть слышно, но замолк и уставился на полицейского. - Можно взять права? - спросил он наконец неразговорчивого полицейского.

Тот не проронил ни слова, лишь стоял неподвижно посреди улицы.

- Можно?.. - начал мистер Кетчум.

- Следуйте за нашей машиной, - резко приказал полицейский и зашагал прочь.

Мистер Кетчум ошеломленно уставился на него.

- Эй, подождите! - чуть ли не взвыл он. Полицейский даже не вернул ему права. Мистер Кетчум ощутил неожиданный холодок в животе.

- Что это такое? - пробормотал он, наблюдая, как полицейский садится в свою машину. Полицейский автомобиль отъехал от обочины, на крыше снова заработала мигалка.

Мистер Кетчум поехал следом.

- Это возмутительно! - сказал он вслух. - Они не имеют права. Это что - средние века? - Его тонкие губы сжались в бледную полоску, но он продолжал следовать за полицейской машиной по Мэйн-стрит."

Через два квартала полицейский автомобиль свернул. В свете фар мистер Кетчум увидел стеклянную витрину магазина. Облупившиеся от дождя и ветра буквы образовывали надпись: "Бакалейная лавка Хэнда".

На улице не было фонарей, и поездка напоминала продвижение по закрашенному тушью коридору. Впереди светились лишь три красных глаза полицейской машины: задние габаритные огни и мигалка; позади - непроницаемая чернота. Конец распрекрасного дня, - подумал мистер Кетчум, пойманный за превышение скорости в Захрии, штат Мэн. Он покачал головой и тяжело вздохнул. Почему он не остался проводить отпуск в Ньюарке: спал бы все утро, ходил на концерты, ел, смотрел телевизор?

На следующем перекрестке полицейский автомобиль повернул направо, затем, через квартал, налево - иостановился. Мистер Кетчум подъехал к нему, и в это время огни выключились. Смысла в этом не было. Была лишь дешевая мелодрама. Они запросто могли бы оштрафовать его на Мэйн-стрит. Деревенская психология. Они возвышают себя в собственных глазах, унижая человека из большого города, мстят за свою незначительность.

Мистер Кетчум ждал. Нет, он не намерен торговаться. Без слов уплатит штраф и уедет. Он потянул вверх рычаг ручного тормоза - и вдруг нахмурился, осознав, что они могут содрать с него столько, сколько захотят. Могут взять и 500 долларов, если посчитают нужным. Этот толстяк был наслышан о нравах полиции в небольших городках, о том, что она обладает абсолютной властью. Он глухо прокашлялся. "Да ну, это же абсурд, - решил он. - Какая дурацкая фантазия".

Полицейский открыл дверцу.

- Выходите, - приказал он.

Ни на улице, ни в одном из домов не было света. Мистер Кетчум сглотнул. Все, что он мог видеть - это лишь темная фигура полицейского.

- Это что - участок? - спросил он.

- Выключите огни и пройдемте, - ответил полицейский.

Мистер Кетчум утопил хромированную кнопку выключателя и выбрался из машины. Полицейский захлопнул дверь. При этом звук был громким, он отозвался эхом - как будто они находились не на улице, а где-нибудь в темном складе. Мистер Кетчум посмотрел вверх. Иллюзия была полной: ни звезд, ни луны, небо и земля слились в черноте.

Полицейский тронул его за плечо своими жесткими пальцами. Мистер Кетчум на какое-то мгновение потерял равновесие, выпрямился и тут же быстрыми шагами последовал за высокой фигурой полицейского.

- Темно здесь. - Голос его был чужим.

Полицейский ничего не сказал. По другую сторону от него зашагал второй полицейский. Мистер Кетчум подумал: эти чертовы деревенские нацисты изо всех сил пытаются запугать его. Ну нет, ничего у них не получится.

Мистер Кетчум всосал в себя глоток влажного, пахнущего морем воздуха и судорожно выдохнул его. Вшивый поселочек из шестидесяти семи жителей - и двое полицейских патрулируют его улицы в три утра. Нелепо.

Он чуть не запнулся за ступеньку, когда они добрались до крыльца. Но шедший слева полицейский подхватил его под руку.

- Спасибо, - автоматически выскочило у мистера Кетчума.

Полицейский не ответил. Мистер Кетчум облизнул губы. Сердечный чурбан, подумал он и сумел даже выдавить мимолетную улыбку. Вот, так-то лучше. Совсем ни к чему раскисать.

Он заморгал, когда распахнули дверь, и ощутил вырвавшийся помимо его воли вздох облегчения. Это был настоящий полицейский участок: вот письменный стол на возвышении, доска объявлений, черная, раздувшаяся кастрюлями плита, исцарапанная скамейка у стены, вот дверь, вот грязный и растрескавшийся линолеум, который когда-то был зеленым.

- Садитесь и ждите, - распорядился полицейский.

Мистер Кетчум посмотрел на его худое, угловатое лицо, смуглую кожу. В глазах не было различия между радужной оболочкой и зрачком - одна сплошная тьма. Темная форма мешком висела на нем.

Второго полицейского рассмотреть не удалось, поскольку оба они ушли в соседнюю комнату. Несколько мгновений он простоял, глядя на закрытую дверь. Что, если выйти и уехать? Нет, в правах указан его адрес. И потом - может быть, они как раз и хотят, чтобы он попытался сбежать. Откуда знать, что на уме у этой деревенской полиции. Они вполне могут даже застрелить его при попытке к бегству.

Мистер Кетчум тяжело сел на скамейку. Нет, он просто позволил разгуляться воображению. Это всего лишь небольшой поселок на побережье штата Мэн, и они всего лишь собираются оштрафовать его за...

Да, но почему сразу не оштрафовали? К чему весь этот спектакль? Толстяк поджал губы. Очень хорошо, пусть они играют, как им нравится. Что бы там ни было, а это лучше, чем ехать за рулем. Он закрыл глаза. "Только дам им отдохнуть", - подумал он.

Через несколько секунд он снова открыл глаза. Было чертовски тихо. Он окинул взглядом слабо освещенную комнату. Грязные стены были голыми - за исключением часов и картины, висевшей над письменным столом. Это был живописный портрет скорее всего, репродукция - бородатого мужчины. На голове у него - рыбацкая шляпа. Наверное, кто-то из древних моряков Захрия. Нет, возможно, даже не так. Наверное, репродукция картины Сиэрса Роубака "Бородатый моряк".

Мистер Кетчум проворчал про себя. Ему было непонятно, зачем полицейскому участку такая репродукция. Разве что из-за того, что Захрий находится на атлантическом побережье. Наверное, рыбная ловля для него - основной источник доходов. Все равно, какое это имеет значение? Мистер Кетчум отвел взгляд от картины.

В соседней комнате можно было расслышать приглушенные голоса двух полицейских. Он пытался разобрать, что они говорят, но не мог. Он взглянул на закрытую дверь и подумал: "Ну, что же вы, давайте!" Снова посмотрел на часы - 3.22. Сверил с наручными часами. Почти верно. Дверь открылась, и вошли двое полицейских.

Один из них вышел, а оставшийся - тот, что забрал права мистера Кетчума, - подошел к возвышающемуся столу, включил настольную лампу, вынул из верхнего ящика огремный гроссбух и начал писать в нем.

Прошла минута.

- Я... - прокашлялся мистер Кетчум. - Прошу прощения...

Голос его стих, когда полицейский оторвался от гроссбуха и остановил на нем свой холодный взгляд.

- Вы... То есть я должен сейчас - заплатить штраф?

Полицейский вернулся к гроссбуху.

- Подождите.

- Но уже четвертый час ут... - мистер Кетчум остановил себя. Он старался казаться холодно-агрессивным. - Очень хорошо, - произнес он с расстановкой. - Не соизволите ли вы сказать мне, как долго это будет продолжаться?

Полицейский продолжал писать в гроссбухе, а мистер Кетчум неподвижно сидел, глядя на него. Невыносимо, подумал он. Это последний раз, когда он заезжает в эту чертову Старую Англию больше чем на сто миль.

Полицейский поднял голову, спрашивая:

- Женат?

Мистер Кетчум уставился на него.

- Вы женаты?

- Нет, я... Это указано в правах, - выпалил мистер Кетчум. Он ощущал трепетное удовольствие от своего выпада и в то же время - укол необъяснимого ужаса от того, что возразил этому человеку.

- Семья в Джерси?

- Да. То есть нет. Только сестра в Висконс...

Мистер Кетчум не закончил, увидев, что полицейский записывает. Как он хотел бы избавиться от этой напасти!

- Работаете?

- Видите ли, у меня... у меня нет какой-то определенной ра...

- Безработный, - постановил полицейский.

- Совсем нет. Совсем нет, - жестко повторил мистер Кетчум. - Я - свободный коммивояжер. Закупаю ценные бумаги и партии товаров у... - Голос его угас, как только полицейский взглянул на него. Мистер Кетчум сглотнул три раза, прежде чем из горла исчез комок. Он обнаружил, что сидит на краю скамейки, готовый прыгнуть для защиты своей жизни. Пришлось заставить себя сдвинуться назад, глубоко вдохнуть. "Расслабься", - приказал он себе и закрыл глаза. Вот так. Немного отдохнет. Может, даже как следует.

В комнате было тихо, за исключением металлически-звонкого тикания часов. Мистер Кетчум чувствовал, как медленно, вяло бьется сердце. Он неуклюже сдвинул свою тушу - скамейка была жесткой. В мозгу вновь пронеслось: "Нелепо!"

Мистер Кетчум нахмурился, открыв глаза. Эта проклятая картина! Можно вообразить, что бородатый моряк смотрит на тебя.

- Эй!

У мистера Кетчума захлопнулся рот, а глаза широко открылись, сверкая зрачками. Сидя на скамейке, он наклонился вперед, затем откинулся назад. Оказалось, что над ним склонился смуглолицый человек, положив руку ему на плечо.

- Да? - в ужасе спросил мистер Кетчум. Сердце его готово было вырваться из груди.

Человек улыбнулся.

- Начальник полиции Шипли, - представился он. - Не желаете ли пройти в мой кабинет?

- О, - оживился мистер Кетчум. - Да! Да!

Он потянулся, морщась от боли в затекших мышцах спины. Человек отступил назад, и мистер Кетчум поднялся, издав при этом чтото похожее на хрюканье. Взгляд его автоматически упал на стенные часы: было несколько минут пятого.

- Послушайте, - начал он, еще недостаточно проснувшись, чтобы бояться. - Почему я не могу заплатить штраф и уехать?

В улыбке Шипли не было ни капли тепла.

- Здесь, в Захрий, мы все делаем немного иначе, - пояснил он. Они вошли в маленький кабинет с затхлым запахом.

- Садитесь, - приказал начальник, обходя письменный стол, пока мистер Кетчум устраивался на скрипучем стуле с прямой спинкой.

- Я не понимаю, почему это вдруг не могу заплатить штраф и уехать.

- Всему свое время, - уклонился Шипли.

- Но... - мистер Кетчум не закончил. Улыбка Шипли сильно смахивала на дипломатично завуалированное предостережение. Не разжимая сомкнутых от злости зубов, толстяк прокашлялся и стал ждать, пока начальник изучит лежащий у него на столе лист бумаги. Он заметил при этом, как плохо на Шипли сидит костюм. "Деревенщина, - подумал толстяк, - не умеют даже одеваться".

- Вижу, вы не женаты, - отметил Шипли.

Мистер Кетчум ничего не сказал. Пусть отведают своей собственной пилюли-молчанки, решил он.

- У вас есть друзья в штате Мэн? - продолжал Шипли.

- Зачем это?

- Всего лишь рутинные вопросы, мистер Кетчум, - успокоил начальник. - Единственный ваш близкий родственник - это сестра, проживающая в Висконсине?

Мистер Кетчум молча посмотрел на него. Какое отношение все это имеет к нарушению правил дорожного движения?

- Ну же, сэр? - настаивал Шипли.

- Я уже говорил вам. То есть я говорил полицейскому. Не вижу...

- Здесь по делам?

У мистера Кетчума беззвучно открылся рот.

- Зачем вы задаете мне все эти вопросы? - не выдержал он. А себе гневно приказал: "Перестань трястись!"

- Порядок такой. Вы здесь по делам?

- Я в отпуске. И совершенно не вижу в этом смысла. До сих пор я терпел, но - пропадите вы все пропадом! - сейчас требую, чтобы с меня взяли штраф и отпустили!

- Боюсь, это невозможно.

У мистера Кетчума отвисла челюсть. Это все равно, что проснуться от ночного кошмара и обнаружить, что сон еще продолжается.

- Я... Я не понимаю, - пробормотал он.

- Вам придется предстать перед судьей.

- Но это же нелепо.

- Правда?

- Да. Я - гражданин Соединенных Штатов и требую соблюдения моих прав!

Улыбка начальника полиции Шипли померкла.

- Вы ограничили эти права, когда нарушили наш закон, заявил он. - И вам придется заплатить за это по нашему иску.

Мистер Кетчум тупо уставился на этого человека. Он понял, что находится полностью в их руках. Они могут взять с него такой штраф, какой им заблагорассудится, или бросить его в тюрьму на неопределенный срок. Все эти заданные ему вопросы - он не знает, зачем его спрашивали, но знает, что ответы показали его как человека без корней, у которого некому было беспокоиться, жив он или...

Стены комнаты поплыли. На теле выступил холодный пот.

- Вы не можете этого сделать, - возразил он. Но это был не аргумент.

- Вам придется провести ночь в камере, - "успокоил" начальник. - А утром увидитесь с судьей.

- Но это же нелепо! - взорвался мистер Кетчум. - Нелепо!

Он тут же взял себя в руки и произнес скороговоркой:

- Я имею право позвонить. Я могу позвонить. Это мое законное право.

- Могли бы, - заметил Шипли, - если бы в Захрии был хоть один телефон.

Когда его вели в камеру, мистер Кетчум увидел в вестибюле картину: все тот же бородатый моряк. Мистер Кетчум не обратил внимания, следили его глаза за ним или нет.

Мистер Кетчум вздрогнул, на заспанном лице отразилось удивление: за спиной что-то лязгнуло. Приподнявшись на локте, он оглянулся. В камеру вошел полицейский и поставил рядом с ним накрытый салфеткой поднос.

- Завтрак, - провозгласил он. Он был старше других полицейских, даже старше Шипли. Волосы у него были серебристо-седыми, чисто выбритое лицо собиралось в морщины вокруг рта и глаз. Форма сидела на нем плохо.

Когда полицейский начал запирать дверь, мистер Кетчум спросил:

- Когда я увижу судью?

Полицейский быстро взглянул на него, ответил:

- Не знаю, - и отвернулся.

- Подождите! - закричал мистер Кетчум.

Удаляющиеся шаги полицейского гулко разносились по бетонному полу. Мистер Кетчум продолжал смотреть на то место, где стоял полицейский. Сознание все еще окутывал сон.

Он сел, омертвевшими пальцами протер глаза, посмотрел на часы. Семь минут десятого. Толстяк скривил лицо. Боже, они еще узнают! Он задергал ноздрями, принюхиваясь. Рука потянулась к подносу - но он отдернул ее, бормоча: - Нет! - Он не будет есть их проклятую пищу.

Но желудок заворчал недружелюбно, отказываясь поддержать его.

- Ну хорошо, - пробормотал он после минутного раздумья. Глотая слюну, протянул руку и приподнял салфетку. Невозможно было удержать сорвавшийся с губ возглас удивления.

В поджаренной на сливочном масле глазунье три ярко-желтых, уставившихся прямо в потолок глаза были окружены длинными, покрытыми хрустящей корочкой кусочками мясистого, рифленого бекона. Рядом стояла тарелка с четырьмя кусками поджаренного хлеба толщиной в книгу, намазанными пышными завитками масла, и прислоненным к ним бумажным стаканчиком с желе. Там были также высокий стакан с пенистым апельсиновым соком, тарелка с клубникой в белоснежных сливках и, наконец, высокий сосуд, из которого исходил острый и безошибочно угадываемый аромат свежеприготовленного кофе.

Мистер Кетчум взял стакан апельсинового сока. Отпив несколько капель, он покатал их по языку. Кислота приятно пощипывала теплый язык. Он проглотил сок. Если в него и подмешан яд - то рукой мастера. Во рту становилось все больше слюны. Он вдруг вспомнил, что как раз перед тем, как попался, хотел притормозить у какого-нибудь кафе, чтобы поесть.

Настороженно, но решительно поглощая пищу, мистер Кетчум пытался понять причины столь замечательного завтрака. Похоже, не очень убедительно - но все-таки... Еда превосходна. Что ни говори, а готовить эти жители Новой Англии умеют здорово. Обычно завтрак у мистера Кетчума состоял из разогретой сладкой булочки и кофе. Такого завтрака он не помнил с детских лет, проведенных в отцовском доме.

Ставя на поднос уже третью чашку с хорошо сдобренным сливками кофе, он услышал шаги в вестибюле. Улыбаясь, мистер Кетчум подумал: "Хорошо рассчитали время!" - и встал.

Перед камерой возник начальник полиции Шипли.

- Позавтракали?

Мистер Кетчум кивнул. Если начальник ожидает от него благодарности, то - напрасно. Мистер Кетчум взял пиджак, но начальник даже не пошевелился.

- Ну?.. - решился мистер Кетчум через несколько минут. Он старался произнести это холодно и решительно, однако получилось немного не так.

Шипли посмотрел на него безо всякого выражения, и мистер Кетчум почувствовал, что начинает дышать неровно.

- Можно спросить?.. - начал было он.

- Судьи еще нет, - отрезал Шипли.

- Но... - Мистер Кетчум не знал, что сказать.

- Я пришел только, чтобы сообщить вам. - Шипли повернулся и ушел.

Мистер Кетчум был в ярости. Он посмотрел на остатки завтрака, как будто они содержали разгадку этой ситуации. Забарабанил кулаком по бедру. Невыносимо. Что они пытаются сделать - запугать его? Ну да. Боже ты мой...

...У них получается.

Подойдя к решетке, мистер Кетчум осмотрел пустой коридор. Где-то внутри он ощутил холодный комок - как будто пища в желудке превратилась в свинец. Он хлопнул правой ладонью по прутьям решетки. Боже мой! Боже мой!

В два часа дня к двери камеры подошли начальник полиции Шипли и пожилой полицейский. Ни слова не говоря, полицейский открыл ее. Выйдя в коридор, мистер Кетчум подождал, пока дверь снова запирали, натягивая при этом пиджак. Затем он пошел, семеня негнущимися ногами, с обеих сторон окруженный полицейскими, и даже не взглянув на висевшую на стене картину.

- Куда мы идем?

- Судья болеет, - пояснил Шипли. - Мы отвезем вас к нему домой, чтобы уплатить штраф.

Мистер Кетчум втянул воздух. Он не будет с ними спорить, не будет - и все тут.

- Хорошо, - сказал он вслух. - Если уж вам так надо.

- Только таким образом, - заявил начальник, оглянувшись. - На лице его оставалась маска полной невыразительности.

Мистер Кетчум подавил слабенькую улыбку. Так-то лучше. Вот уже и почти закончилось. Он заплатит штраф и смотается.

На улице был туман. Мистер Кетчум нахлобучил шляпу, но все равно его пробрала дрожь. Влажный воздух, казалось, просачивался сквозь кожу и мышцы и конденсировался на костях. "Мерзкая погода", - подумал он, спускаясь по ступенькам и разыскивая глазами свой "форд".

Пожилой полицейский открыл заднюю дверцу полицейской машины, а Шипли пригласил жестом внутрь.

- А как же МОЯ машина? - спросил мистер Кетчум.

- Вы вернетесь сюда после встречи с судьей, - успокоил его Шипли.

- О, я...

Мистер Кетчум колебался. Затем нагнулся и, протиснувшись в машину, бухнулся на заднее сиденье. Кожа на нем была холодной - это чувствовалось даже сквозь шерстяные брюки, и мистер Кетчум поежился, уступая место подсевшему начальнику.

Полицейский захлопнул дверь. Опять этот гулкий звук - как будто в склепе закрывают крышку гроба. Мистер Кетчум скривил лицо от такого сравнения.

Полицейский сел в машину, заработал, покашляв, двигатель. Пока полицейский его разогревал, мистер Кетчум сидел, медленно и глубоко дыша. Он посмотрел в окно. Туман был совсем как дым - будто они стояли в горящем гараже. Разве что эта пронизывающая до костей сырость. Кашлянув, он услышал, как подвинулся сидевший рядом начальник.

- Холодно, - автоматически вырвалось у мистера Кетчума.

Начальник ничего не сказал.

Мистер Кетчум прижался к спинке, когда машина тронулась, развернулась и медленно поехала по задернутой туманом улице. Он слушал отчетливый шелест шин по мокрому асфальту, ритмичное посвистывание "дворников", расчищавших покрытое влагой ветровое стекло.

Вскоре он взглянул на часы. Почти три. Полдня убито в этом проклятом Захрии. Он снова посмотрел в окно на пролетающий мимо подобно привидению поселок. Казалось, он видел кирпичные дома вдоль обочины - но не был в этом уверен. Взгляд упал на бледные руки, затем перешел на Шипли. Начальник сидел прямо и неподвижно, глядя прямо вперед. Мистер Кетчум сглотнул. Казалось, легкие не работали, в них застоялся воздух.

На Мэйн-стрит туман был реже. Наверное, из-за морских бризов. Мистер Кетчум осмотрел улицу. Похоже было, что все магазины и учреждения закрыты. Взглянул на другую сторону то же самое.

- Где все? - поинтересовался он.

- Что?

- Я говорю где все?

- Дома, - ответил начальник.

- Но сегодня среда, - удивился мистер Кетчум. - Разве у вас... магазины не открыты?

- Плохая погода, - пояснил Шипли. - Нет смысла.

Мистер Кетчум взглянул на желтовато-бледное лицо начальника, но поспешно отвел взгляд. В желудке снова распускало щупальца холодное предчувствие. "Ради Бога - что это такое?" - спросил он себя. Уже в камере ему было достаточно плохо. Здесь, в этом море тумана, было еще хуже.

- Ну да, - услышал он свой срывающийся голос. - Здесь только шестьдесят семь жителей, не так ли?

Начальник ничего не сказал.

- Сколько... с-сколько лет Захрию?

Он услышал, как в тишине сухо хрустнули суставы пальцев начальника.

- Сто пятьдесят лет, - сообщил Шипли;

- Так много, - продолжал разговор мистер Кетчум. Он с трудом сглотнул: немного болело горло. "А ну, - приказал он себе, - расслабься!"

- Почему его назвали Захрии? - Слова лились неуправляемым потоком.

- Его основал Ной Захрии.

- А-а. А, понимаю. Видимо, тот портрет в участке?..

- Верно, - подтвердил Шипли.

Мистер Кетчум моргнул. Так то Ной Захрии - основатель поселка, по которому они едут...

...Квартал за кварталом. При этой мысли у мистера Кетчума что-то тяжело опустилось в желудке. В таком большом поселке - и почему только 67 жителей? Он открыл было рот, чтобы спросить, да не смог. Ответ мог быть не тот.

- Почему только?.. - Слова все равно вырвались, прежде чем он сумел остановить их. Тело содрогнулось от услышанного.

- Что?

- Ничего, ничего. То есть... - Мистер Кетчум судорожно вздохнул. Делать нечего - он должен знать.

- Почему только шестьдесят семь?

- Они уезжают, - ответил Шипли.

Мистер Кетчум заморгал. Ответ разрядил напряжение. Он нахмурился. Ну, что еще надо? Отдаленный, старомодный Захрии мало привлекает молодое поколение. Массовый отток в более интересные места неизбежен.

Толстяк поудобнее откинулся на спинку сиденья.

- Конечна же. Подумать только, как я хочу выбраться из этой тоски зеленой, - рассуждал он. - А ведь я даже не живу здесь.

Привлеченный чем-то, его взгляд скользнул вперед, сквозь ветровое стекло. Через улицу был протянут транспарант: "СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ - БАРБЕКЮ 1! Праздник, решил он. Наверное, они каждые две недели буянят, шумно обмениваются неуклюжими комплиментами или устраивают оргии поночинке сетей.

- И все же - кто такой Захрии? - Молчание снова давило на него.

- Морской капитан, - произнес начальник.

- О-о?

- Охотился на китов в южных морях.

Вдруг Мэйн-стрит кончилась. Полицейская машина свернула влево на грязную дорогу. Из окна мистер Кетчум разглядывал скользящие мимо тенистые кустарники. Слышен был лишь звук напряженно работающего двигателя да шум вылетающих из-под колес смеси гравия и грязи. Что, судья живет на вершине горы? Он сменил точку опоры, тяжело вздохнув.

Туман начал рассеиваться. Мистер Кетчум различал траву и деревья - все с сероватым оттенком. Сделав очередной поворот, машина оказалась обращенной к океану. Мистер Кетчум посмотрел на оставшийся внизу матовый ковер тумана. Машина продолжала поворачивать - и вот они снова увидели перед собой вершину холма.

Мягко покашливая, мистер Кетчум спросил:

- Дом... гм, этого судьи - там?

- Да, - подтвердил начальник.

- Высоко!

Машина продолжала ехать по узкой, грязной дороге по спирали, поворачиваясь то к океану, то к Захрию, то к мрачному, оседлавшему вершину холма дому. То был серовато-белый трехэтажный особняк, на каждом крыле - по башенке. Мистер Кетчум посчитал, что вид у

1 Барбекю - пикник или прием на открытом воздухе, во время которого собравшихся угощают мясом, жаренным на вертеле (Прим. переводчика.).

него столь же древний, как и у самого Захрия. Машина повернула, и он опять увидел прикрытый корочкой тумана океан.

Мистер Кетчум взглянул на свои руки. Что это - игра света, или они действительно трясутся? Он попробовал сглотнуть, но горло оказалось сухим, и он предательски закашлялся. "Так глупо", - рассудил он. Нет абсолютно никакого повода. Он сжал руки.

Машина преодолевала последний подъем на пути к дому. Мистер Кетчум почувствовал, что у него перехватывает дыхание. "Я не хочу идти", - пронеслось в голове. Он ощутил неожиданное стремление выскочить из машины и бежать. Мышцы с готовностью напряглись.

Закрыв глаза, он завопил про себя: "Ради Бога, прекрати это!" Ничего страшного здесь нет - кроме его искаженного представления. Это же нынешние времена: все поддается объяснению, и люди обладают здравым смыслом. У людей в Захрии тоже есть здравый смысл: некоторое недоверие к горожанам. Это их месть, вполне приемлемая обществом. В этом есть смысл. В конце концов...

Машина остановилась. Распахнув дверцу со своей стороны, вышел начальник. Протянув руку назад, полицейский открыл дверцу для мистера Кетчума. Толстяк обнаружил, что у него онемела нога. Пришлось для опоры схватиться за верх дверцы. Он ступил на землю.

- Уснул, - пояснил он.

Никто не реагировал. Мистер Кетчум, прищурившись, посмотрел на дом. Не опустилась ли на место темно-зеленая штора? Он вздрогнул и испуганно вскрикнул, когда его тронули за руку, и начальник показал жестом на дом. Все трое направились к нему.

- У меня, гм... боюсь, у меня с собой немного наличных, сообщил он. - Надеюсь, подойдет и туристический чек.

- Да, - подтвердил начальник.

Поднявшись по ступенькам крыльца, они остановились перед дверью. Полицейский повернул большую латунную ручку звонка, и мистер Кетчум услышал внутри звонкий голос колокольчика. Сквозь занавеску на двери он различил очертания вешалки для шляп. Скрипнули доски, когда он переступал с ноги на ногу. Полицейский позвонил еще раз.

- Может быть, он... сильно болеет, - вяло предположил мистер Кетчум.

Ни один из двоих даже не взглянул на него. Мистер Кетчум ощутил напряжение мышц. Оглянулся через плечо: Смогут ли догнать, если побежит? С отвращением повернул голову обратно. "Заплатишь штраф и уедешь, - терпеливо объяснил он себе. - Только-то и всего: заплатишь штраф и уедешь".

В доме задвигалось что-то темное. Мистер Кетчум вздрогнул: к двери приближалась высокая женщина.

Открылась дверь. Женщина оказалась худой, на ней было длинное, до пола, черное платье с белой овальной брошью на шее. Лицо - смуглое, изборождено тончайшими морщинами. Мистер Кетчум автоматически снял шляпу.

- Входите, - пригласила женщина.

Мистер Кетчум шагнул в прихожую.

- Шляпу вы можете оставить здесь, - женщина показала на вешалку для шляп, напоминавшую обезображенное огнем дерево.

Мистер Кетчум опустил шляпу на один из темных сучков. При этом внимание его привлекло большое живописное полотно над нижней частью лестницы. Он начал было говорить, но женщина указала:

- Сюда.

Они пошли через прихожую, и, когда проходили мимо картины, мистер Кетчум уставился на нее.

- Кто та женщина, - спросил он, - что стоит рядом с Захрием?

- Его жена, - сообщил начальник.

- Но она...

Голос мистера Кетчума прервался, как только он услышал зарождающийся в горле визг. Будучи шокирован, он подавил его кашлем. Было стыдно за себя, тем не менее... жена Захрия?

Женщина открыла дверь.

- Подождите здесь.

Толстяк вошел. Он повернулся было, чтобы сказать что-то начальнику - как раз в тот момент, когда дверь закрыли.

- Скажите, гм... - Подойдя к двери, он положил руку на ручку. Она не поворачивалась. Он нахмурился, не обращая внимания, что сердце стучит, как копер при забивке свай. - Эй, что происходит? - Грубовато-добродушный, пытающийся сохранить бодрость, голос его эхом отразился от стен. Повернувшись, мистер Кетчум посмотрел вокруг. Пустая комната. Это пустая, квадратная комната.

Он снова повернулся к двери, шевеля губами в поиске нужных слов.

- Ладно, - неожиданно сказал он. - Это очень... - Он резко повернул ручку. - Ладно, это очень веселая шутка. - Господи, он сошел с ума! - Я все понял, что мне...

Он вихрем повернулся, обнажив зубы. Ничего не произошло. Комната по-прежнему была пуста. Он одурманенно посмотрел вокруг. Что это за звук? Тупой звук - как будто прорывается вода.

- Эй! - автоматически крикнул он и повернулся к двери. Эй! - завопил он. - Перекройте! Кем вы себя считаете?

Он повернулся на слабеющих ногах. Звук становился громче. Он провел ладонью по лбу - тот был покрыт потом. Да, здесь тепло.

- Ладно, ладно, - не терял он надежды. - Это хорошая шутка, но...

Прежде чем он смог продолжить, голос перешел в ужасное, душераздирающее рыданье. Мистер Кетчум слегка покачнулся, уставился на комнату. Потом повернулся и упал к двери. Рука коснулась стены и тут же отдернулась. Стена была горячей.

- Э? - спросил он, все еще не веря.

Это невозможно. Это шутка. Это их психически ненормальное представление о небольшой шутке. Они играют в игру. Называется она "Напугай стилягу из города".

- Ладно! - взвыл он. - Ладно! Смешно, очень смешно! А сейчас выпустите меня отсюда - или вам несдобровать!

Он заколотил в дверь, неожиданно пнул ее. В комнате становилось все жарче. Почти такой же жар, как...

Мистер Кетчум оцепенел, у него отвисла челюсть.

Все эти вопросы, что они ему задали. То, как висела одежда на каждом, кого он повстречал. Эта обильная пища, которой они его накормили. Эти пустые улицы. Эта смуглая, как у дикарей, кожа - что у мужчин, что у женщины. То, как все они смотрели на него. И эта женщина на картине, жена Ноя Захрия - женщина-туземка с остро отточенными зубами.

Сегодня вечером - барбекю!

Мистер Кетчум взвыл. Начал пинать и колотить по двери, бросился на нее своим грузным телом. Кричал находившимся за ней людям.

- Выпустите меня! Выпустите меня! Выпустите... меня!

Но хуже всего было то, что он просто никак не мог поверить, будто это происходит на самом деле.