"Этрусская сеть" - читать интересную книгу автора (Гилберт Майкл)

2. Вторник, утро: Роберт Брук за работой

Как выяснил Брук хуже всего было пробуждение. Теперь он уже не так тосковал о Джоанне, как раньше, но пока он спал, была перед ним как живая, сидела в кресле у камина, лежала в постели – казалось, стоит протянуть руку и коснешься её плеча.

Но проснувшись он тут же осознавал, что Джоанны уже нет, что одна её часть превратилась в горсточку пепла в предместьи северного Лондона, а другая погасла, как задутое пламя.

Слышно было, как Тина возится в кухне, видно открыла своим ключем, пока он спал.

Это уже прогресс, ещё недавно к её приходу он давно был на ногах. Малейший прогресс в выздоровлении доставлял ему удовольствие.

Встав, он умылся, тщательно выбрился, почистил зубы и надел чистую рубашку; эта каждодневная рутина помогла ему держать себя в руках.

Когда вошел в гостиную, завтрак уже был готов: кофе в старинном серебряном кофейнике, молоко, гренки с маслом и апельсиновый джем.

В галерею он отправился пешком. В гараже стояла машина, серый «санбим тэлбот», но если не было дождя, предпочитал ходить пешком. Вначале вниз по Виа Микельанжело к Арно, потом через мост со свеже отреставрированным парапетом и вдоль набережной к книжному магазину и галерее на Виа ди Бенчи.

Улицы полны были юношами и девушками, которые мчались в школы на велосипедах, мотороллерах или пестрыми пешими стайками. Итальянская молодежь нравилась ему больше её британских сверстников: тут лучше одевались, чаще мылись и, вероятно, были более уверены в себе, потому что не думали столько о том, какое впечатление производят на старшее поколение.

Он настолько задумался, что капитан Королевского военно-морского флота Комбер довольно долго шагал рядом, прежде чем Брук его заметил.

– Я ждал вас, – сказал Комбер, бодрый мужчина с воинственно торчащей бородкой. – Сегодня туристы здесь так и кишат. Вашему бизнесу это на пользу.

– И да, и нет, – ответил Брук. – Половина из них заходит ко мне только поглазеть.

Хватают дорогие книги жирными пальцами, а когда замечают мое недовольство, расщедрятся и купят путеводитель за триста лир.

– Ну да, когда вы упрете в них свой ужасный отсутствующий взгляд, они, наверно, каменеют – как же звали того героя? – как при взгляде на голову Горгоны.

– Любите вы ерунду говорить…

– Сегодня я сам хочу кое-что купить.

– Не знал, что вы интересуетесь искусством.

– Только в общих чертах, – уклончиво ответил Комбер. – В самых общих. Мне нужна книга, где были все художники и их наиболее известные картины, но без лишних подробностей.

– Тогда вам подойдет словарь.

– А такой существует? Мне – в сторону? Еще чего! Ах ты сопляк бесстыжий! – Последние слова относились к юноше на «ламбретте», который пытался протиснуться мимо них в узкой улочке, и не мог, потому что Комбер по обыкновению шагал посреди проезжей части.

– Пар всегда уступает дорогу парусам, молодой человек!

Мотороллер влетел на тротуар и с победным ревом промчался мимо них. Они вышли на Виа да Бенчи, свернули направо и уже приближались к галерее и книжному магазину Брука – «Галерея и библиотека делла арти». Несмотря на тесный вход, внутри было удивительно просторно.

Магазин был уже открыт. Франческа, серьезная девица в очках с толстыми стеклами, дрожавшая перед Бруком от страха, приходила пораньше, открывала окна, приносила почту и вытирала пыль.

Брук уже стоял на леснице у стеллажа, потом слез, держа в руках две книги.

– Эта – иллюстрированная, и немного дороже, – сказал он. – Эта – только что вышла. Называется «Всемирный путеводитель любителя искусств». Это компилляция фрагментов из чужиш книг.

– Именно то, что мне нужно.

– Интересуетесь какой-то определенной областью?

– Мой интерес – весь мир. Кто это сказал? Талейран? Или Сидней Смит? – Капитан отделил от стопки банкнотов две тысячи лир. – Кстати, вечером чем-нибудь заняты?

– Да вроде нет. А что?

– Не хотите сходить на прием?

– А что там мы будем делать?

– То же, что всегда. Есть, пить, говорить и слушать.

– Где?

– На вилле Расенна. У профессора Бронзини.

Капитан полез в карман и достал пригласительный билет, написанный от руки красными чернилами на плотном светло-зеленом картоне.

– Говорят, что профессор Бронзини немного со странностями, но он фантастический старик, и еда и выпивка там превосходные. Пойдем, может вы хоть встряхнетесь.

Брук изучал приглашение.

«Профессор Бронзини приглашает своих друзей и всех ценителей этрусского искусства и этрусского образа жизни посетить его виллу Расенна, выпить и закусить, послушать этрусскую музыку и насладиться красотой цивилизации, более счастливой и изысканной, чем наша».

– Более счастливой? – спросил Брук. – В этом что-то есть. Вы его знаете?

– Меня ему представили. Слывет фанатичным знатоком этрусского искусства. Кое-что раскопал в своем собственном имении у Волатерры и написал об этом несколько книг.

– Ага… – Брук задумался, потом покачал головой. – Не может же он хотеть, чтобы на его прием пришел кто попало…

– Кто попало ему не нужен. Хочет встретиться с вами.

– Но он же меня не знает.

– Знает, что вы возглавили магазин и галерею после Уилфорда Хасси. Кстати, куда девался Уилфорд?

– Отправился в Южную Америку изучать искусство ацтеков. Вернется в конце года.

Если до той поры не лишится по моей вине всех клиентов.

– Тут я подслушал двух девушек, говорили о вас. Одна сказала, вы вовсе не симпатичный, и ужасно строгий. Напоминаете ей папочку. Ее просто в дрожь бросает, когда приходит в галерею.

– А вторая? Тоже несла такие глупости?

– Я уж лучше вам не скажу, – рассмеялся капитан. – Наши дорогие соотечественницы весьма откровенно судят о противоположном поле – если не неприлично. И, раз речь о них, сюда направляется мисс Плант. Вы как хотите, а я пошел. – В дверях он остановился и добавил:

– Так вы вечером пойдете? Я зайду за вами около восьми.

– Ладно, – сказал Брук без особого воодушевления.

Мисс Плант по всем статьям считалась первой дамой английской колонии во Флоренции, куда приехала ещё в начале нашего столетия. Она появилась в магазине, игнорируя пытавшуюся её обслужить Франческу, и открыла огонь по хозяину.

– Я Беатриса Плант. А вы, конечно, Роберт Брук. Вы приняли галерею после того американца. Почему это у американцев такие странные имена, не знаете? Уилфорд!?

Как будто город. Был тут у нас один американец после войны, так его звали Шафтсбэрри, как улицу у нас в Лондоне. Ваша жена была из семьи Темпл – Харди?

– Да, – неохотно подтвердил Брук, но если мисс Плант и заметила, как погасло его лицо, не подала виду. Чувства других её просто не занимали.

– С Элизабет Уэйл вы уже знакомы, насколько я знаю, – показала она на молодую англичанку, вошедшую следом за ней. – Сегодня она была настолько любезна, что подвезла меня в город. С транспортом день ото дня хуже. Давно пора что-то делать.

Вы знаете её отца.

– Сэра Джеральда я знаю, – подтвердил Брук. При этом его взгляд встретился со взглядом мисс Уэйл. Та подмигнула.

– Удивительно, как у наших сегодняшних властей хватило ума прислать сюда консулом человека с титулом, – продолжала мисс Плант. – Его предшественник был полный нуль – ни происхождения, ни воспитания.

– Да уж, – подтвердила Элизабет. – Он был неподражаем. Навестив мисс Плант зимой в жуткий мороз, он даже пальто не снял.

– У меня однажды был врач, который не снял пальто даже в спальне. Больше ноги его у меня не было. Маччиоли.

Брук вначале принял последнее слово за боевой клич, как-то связанный с предметом предыдущего разговора. Но когда мисс Плант повторила, до него дошло.

– Вы ищете книгу о его последователях или репродукции их картин? У нас в галерее несколько Синьорино и как минимум один Кабьянко.

– Хочу книгу о его последователях. Гертруда Строцци как-то говорила о них, и я понятия не имела, о чем речь. Так что знать о них мне нужно лишь столько, чтобы в следующий раз поставить её на место.

Когда мисс Плант ушла, Элизабет сказала:

– Не смейтесь над ней. Раньше такое поведение было лишь позой, а теперь она привыкла. Это не со зла.

– Да, очень мило, когда кто-то ляпает любую глупость, что придет ему в голову.

– Если бы так, – сказала Элизабет. – Но ей в голову всегда приходят минимум по три глупости одновременно. Когда её представили папе, сказала: – Как поживаете, сэр Джеральд? Вы ведь только второй наследник дворянского титула в вашей семье, не так ли? Ваш отец был лондонским мэром в том году, когда дерби выиграл конь с такой странной кличкой?

Брук улыбнулся. Улыбка была невеселой, но все-таки…

– И что сказал на это ваш отец?

– Ну, он-то нашелся. Дипломат милостью Божьей. И, кстати, вы обязательно должны послезавтра прийти к нам на обед. Разумеется, если у вас нет других планов.

– В четверг? Еще не знаю.

– Там будет Том Проктор.

– Том? Разве он во Флоренции?

– Еще нет. Приедет завтра вечером. Он ведь управляет вашим имуществом, не так ли?

– Имуществом моей сестры Фелиции. И он мой поверенный в делах. Да, раз там будет Том, мне нужно прийти.

– Да, нельзя сказать, что вы вне себя от радости, – заметила Элизабет. – Большинство людей считают приглашение на обед к британскому консулу вопросом престижа.

– Я думаю! – Брук снова улыбнулся.

«Это же надо, дважды подряд! – сказала себе Элизабет, возвращаясь. – Ну, сэр, если мы будем продолжать в том же духе, может быть когда-нибудь и рассмеемся!» – И, опустив стекло в машине, выдала на безупречном итальянском: – Если вы будете настолько любезны, что перестанете давить на сигнал и посмотрите по сторонам, то заметите, что у меня включен левый указатель поворота, что означает, – я собираюсь свернуть налево. Благодарю вас.

Днем галерея закрылась на пару часов, и Бруку это давало возможность прогуляться домой на обед пешком. Он имел привычку пройтись по Понте Веккио и возвращаться левым берегом реки, замыкая круг, начатый утром.

Проходя мимо кафе на углу набережной Аччиоли, заметил двух приезжих, сидевших у столика под парусиновым навесом. Сразу было видно, что они не туристы и скорее всего, из Неаполя. А, может быть, с Сицилии.