"Я помню Паллахакси" - читать интересную книгу автора (Коуни Майкл Грейтрекс)ПАЛЛАХАКСИМистер Мак-Нейл присоединился к нам. Мы решили добраться на багги до самого Паллахакси. Иона с Еленой остались в его резиденции. – Я не верю в молитвы. Я не верю, что Паллахакси имеет какое-то значение, – сказал Ничей Человек. – И если нам всё равно придётся умереть от голода… Лучше уж здесь, в тепле и комфорте, а не в ледяной пещере среди чужих людей, которые нас презирают. – Здесь хватит еды года на два, если не больше, – сказал мистер Мак-Нейл. – Это гораздо больше, чем будет в Паллахакси. Почему ты не хочешь остаться? – Сам не знаю. Я уже исчерпал свои земные идеи и теперь, должно быть, хватаюсь за соломинку. Так или иначе, но Чара и Харди чувствуют, что Паллахакси таит какую-то надежду… Пожалуй, я рискну вместе с ними. – Что ж, желаю удачи. Мы оставили их в доме и отправились в Иам. Это было тоскливое путешествие под проливным дождём и снегом. Анемоны скорчились и присели к земле, подобрав ветви и щупальца, чтобы сохранить тепло. Разбухшая река ревела под обрывом, её мутные воды уносили трупы животных и отчаянно извивающиеся деревья. В Иаме мы остановились у дома Весны. В комнатах было чисто и опрятно, как всегда, но все съестное из кладовой исчезло. – Она ушла, – сообщил я остальным. – Они все ушли, – отозвалась Чара. Вскоре мы въехали в Лес Стрелы, но анемоновые деревья едва ли заметили наше присутствие. Я показал Чаре и мистеру Мак-Нейлу то место, где Вилт совершил свой отвлекающий манёвр. – Будь осмотрительней со Стансом, – забеспокоилась Чара. – Ему ничего не стоит натравить на тебя своих религиозных фанатиков. – Я взял с собой пистолет, – мрачно сказал мистер Мак-Нейл. Проехав Тотни, мы достигли Паллахакси около полудня и оставили, багги в предместье, спрятав его в одном из полуразрушенных каркасов. Потом мы поплотнее закутались в меха и зашагали по главной улице к гавани. – Это место ужасно изменилось, – заметила Чара. – Оно мало похоже на то, которое мы преждевидели. Кругом все такое старое, и мерзкое, и мёртвое. Трудно поверить, что здесь и вправду жили Дроув с Кареглазкой. – Справа от нас за домами вздымался холм, и на нём виднелись остатки огромного здания. – Взгляни-ка, Харди, не тот ли это храм, где родители Дроува и Кареглазки призывали на помощь Великого Локса? – Что мне действительно хотелось бы знать, – сухо сказал мистер Мак-Нейл, – как ваши Дроув и Кареглазка добывали еду и тепло в ожидании его пришествия. – Им не пришлось долго ждать, – сказала Чара. – Плохие люди вытолкали их на мороз, и тогда Дроув и Кареглазка собрали других людей, очень хороших, и отвели их в пещеры. И уже на следующий день Великий Локс проскакал по небу, волоча за собой солнышко Фа, и снова стало тепло и замечательно. По легенде, они совсем не молились, как ни странно. – Должно быть, великий Локс явился к ним по зову собственного сердца, – заметил я. – А ты сам бывал в пещерах, Харди? – Мой отец и Станс ходили туда с дедом. Это место называется консервным заводом, и перед Великой Стужей там раскладывали пойманную рыбу в металлические горшочки. Один из моих предков запомнил это. – По крайней мере, тебе известно, что такое место существует, – сказал мистер Мак-Нейл. – Лучше всех Паллахакси знает Смит. Интересно, где он сейчас? Однажды Смит сказал, что в Паллахакси много пещер и других помещений, обустроенных для жизни, и что тысяча человек может пересидеть в них стужу. Мы с Чарой держались за руки, и когда она резко остановилась, я тоже встал как вкопанный. – Что с тобой? – Не знаю… Вспышка памяти. И очень сильная. – Она не отрываясь смотрела на здание, которое сохранилось лучше других. – В этом доме родилась Кареглазка, – объяснил я. – Да… Я знаю. – Наверное, ты преждевидела это вчера? – Наверное, – произнесла она с сомнением. – Но где же все люди? – вопросил мистер Мак-Нейл. Мы нашли их к середине дня на консервном заводе. Он оказался непредставимо огромным, неестественно прямоугольным, с неправдоподобно правильными углами. Он был построен из массивных каменных блоков, которые наши отдалённые предки с невероятным трудолюбием вырубили из окрестных холмов и с неподражаемым усердием аккуратно уложили друг на друга. – И мы должны пересидеть стужу вот в этом самом месте? – спросила Чара с глубоким недоверием. – По крайней мере, так гласят предания. – Думаю, они просто лгут. – Согласен, – отозвался мистер Мак-Нейл. Мы приблизились к большой двери в слепой стене, и навстречу нам шагнула фигура, закутанная в меха так, что казалась почти шарообразной. – Стой! Кто идёт? Что вам здесь нужно? Но тут часовой узнал меня, а я узнал одного из Стансовых охотников. – Так это ты, Иам-Харди? И с тобой Носс-Чара. Пришли сдаваться, не так ли? Давно пора. – Тут он заметил мистера Мак-Нейла, который разглядывал останки машины, валявшейся во дворе. – Вы привели с собой землянина! Возмутителя спокойствия! – Заткнись и проводи нас к Стансу, – резко распорядился я. Ошарашенный и явно оробевший при виде мистера Мак-Нейла охотник поспешно кивнул и впустил нас внутрь. Здесь тоже всё изменилось со времени отцовского визита. Алтари пилигримов были разобраны, на скамьях лежали меха и одеяла, а мелкие предметы культа были свалены в кучу у стены. Наш проводник перехватил мой взгляд и торопливо сказал: – Я знаю, что ты думаешь, но это временный беспорядок! Мы все восстановим, как только рассортируем и раздадим одежду и меха. – Боюсь, чтобы сделать это место святым, одних алтарей недостаточно, – вполголоса заметил я. – Зачем это нужно? – спросила Чара. – Почему каждый не может сохранить то, что принёс с собой? – Здесь не будет неравенства. Так сказал Станс. Проводник отворил тяжёлую дверь, и мы вошли в боковое помещение, где несколько человек сидели на скамейках вокруг чадящего костра. – Чара! Это была Лонесса, глядевшая на нас с открытым ртом. Потом она вскочила и бросилась обнимать дочь, а Чара смущённо пробормотала: – Ну ладно, ладно, мама, успокойся. – Мы думали, что вы погибли! Из соседней комнаты тихо появилась Весна, тронула меня за плечо и с улыбкой сказала: – Как приятно снова видеть тебя, Харди. В её голубых глазах сверкали слёзы. – Но разве Станс не передал вам, что мы с Чарой были у мистера Мак-Нейла? Лонесса резко обернулась к Стансу, который смотрел на меня пустыми глазами. – Ты! Ты знал, что они не погибли! – Они погибли для Великого Локса. А значит, они мертвы и для нас. Я не видел смысла воскрешать их в вашей памяти. Лонессу потрясло это высказывание. – Ради Фа! Ты что, не видишь разницы между религией и жизнью? Они ничуть не мертвее нас, старый дурак! – Не смей называть моего отца дураком! – вякнул Триггер, но его слабый протест утонул в громоподобной риторике Станса. – Факты говорят сами за себя, Лонесса! Мы здесь, в этом святом месте, и оно неопровержимо доказывает правоту нашей великой религии и справедливость метафоры Великого Локса. – Ага! Значит, ты всё-таки признаешь, что это всего лишь метафора? У меня сложилось впечатление, что мы наблюдаем очередное обострение перманентной вялотекущей дискуссии. – Разумеется, это только метафора! Уж не думаешь ли ты, Лонесса, что я и впрямь ожидаю увидеть на небе гигантское животное, запряжённое в повозку Фа? Однако это чрезвычайно многозначительная метафора, и наш народ нуждается в ней, чтобы с благоговением воспринять ослепительный свет истины. – Неужто? И в чём же состоит эта истина? Мистер Мак-Нейл заговорил в первый раз. – Истина в том, что вы не готовы к сорокалетней стуже. – Истина в том, – завопил дядя, захлёбываясь от ярости, – что ты не знаешь, о чём говоришь! Следовало бы тебе сперва поглядеть на чудеса этого места. Бросить хотя бы взгляд на диковинные машины там снаружи и здесь внутри. Их построил наш народ для неведомых нам ныне целей. Великая технология! Она существовала у нас задолго до того, как вы, земляне, обосновались на нашей планете. И ты спрашиваешь, что есть истина? Она вокруг тебя! Только взгляни на это здание, на эти двери, на эти стены… Книги! – Безумно сверкнув глазами, он наклонился и зачерпнул с пола пригоршню пепла. – Мой отец привёл меня сюда, когда я был ребёнком, и показал мне этот пепел, и поведал правдивое предание. Солнечный бог Фа даровал нам совершенную память в этом святом месте, и в знак глубочайшей благодарности наши предки пожертвовали ему свои книги, добровольно подвергнув их сожжению. И теперь, когда мы снова пришли сюда, кто может знать, какие чудеса нас здесь ожидают?.. Да пребудет с нами. Фа! – выкрикнул он, брызгая слюной. Все отступили назад, оставив его разглагольствовать. Квадратное лицо Станса в неверном свете костра приобрело истинно демоническое выражение. – И мы станем упорно учиться, о да, мы будем учиться! Когда закончится стужа, мы научимся всему у машин, которые наши предки… – Послушай, Станс, – устало прервал безумца мистер Мак-Неил. – Ты веришь мне, когда я говорю, что эта стужа продлится сорок лет? Или всё-таки не веришь? Скажи мне, да или нет? – Длительность стужи совершенно несущественна. Мы победили прежде, победим и сейчас! Мы все уже стоим на пороге… На звук его голоса стали собираться беженцы из соседних помещений Они не желали пропустить ни единого слова своего предводителя. Все они находились под гипнотическим влиянием его речей. – Пошли отсюда, – спокойно сказала Чара. – Не уходите далеко! – встревоженно зашептала Лонесса. – Мы с Каффом и Вандой стараемся не выпускать фанатика из виду. Эти несчастные просто едят из его рук, и мы опасаемся, что он толкнёт их на очередное безумие. – Нам необходимо продолжить преждевидение, – сказал я Лонессе – Мы уже приблизились к ответам на многие вопросы. – Если мистер Мак-Нейл прав, нам нужны эти ответы как можно скорее. – Он прав, – заверил я. – К сожалению. – Береги Чару! – сказала она. Похоже, подумал я, Лонесса наконец-то меня приняла. Мы вышли на улицу, под снег и дождь, и мистер Мак-Нейл сказал: – Не понимаю, почему ты не можешь просто рассказать людям о неполноценности Станса? Все поймут, что он не годится на роль предводителя. Боже правый, это же так просто! – Нет не просто. Никто не имеет права публично усомниться в памяти предводителя. Или любого другого стилка, если на то пошло. Люди немедленно возмутятся и не станут слушать никаких доказательств. – Но ты ведь можешь, как бы между прочим, попросить его припомнить нечто древнее? – Станс не так прост. Он сразу спросит, не сомневаюсь ли я в его способностях. – Рано или поздно, но тебе придётся сделать это, – отрезал мистер Мак-Нейл. Мы решили устроиться в доме с Золотым Грумметом: помимо консервного завода, это было единственное мало-мальски пригодное для жилья строение в Паллахакси. Я толкнул дверь, и мы оказались в большой пустой комнате с длинной полкой, пристроенной вдоль одной стены; пилигримы захламили её множеством приношений, по большей части женскими фигурками с преувеличенными половыми характеристиками. Я поднял одну, грубо вылепленную из глины, с донельзя безобразным лицом и гигантскими шаровидными грудями. – Если это Кареглазка, то я не представляю, как Дроув вообще рискнул к ней подойти! – На безрыбье и рак рыба, – заметил мистер Мак-Нейл. Чара оглядела идола и расхохоталась. – У нас в Носсе тоже есть такое присловье! Но ведь Дроува окружали и другие люди. Так что у него наверняка был какой-то выбор. Скорее всего, статуэтку делал какой-то неумёха. Мы обследовали дом и убедились, что пилигримы поддерживали его в приличном состоянии. В конце концов мы выбрали комнату наверху, с видом на древнюю гавань. Мистер Мак-Нейл пригнал свой багги, мы выгрузили из него меха и съестные припасы. Уже темнело, когда мы разожгли походную печь-спиртовку, и скоро в комнате стало почти тепло. Разобрав вещи, мы наскоро перекусили, и мистер Мак-Нейл сел развлекаться с табличкой, по которой бегали картинки. А мы с Чарой приготовились к преждевидению. …Я добрался наконец до тех времён, когда Паллахакси был ещё большой деревней. Я увидел грум глазами предка по имени Ватч и выдержал вместе с ним сражение с хищными груммерами. Выходит, в роду у меня были рыбаки, ив те времена наш народ не делили на червяков и ящериц? Я вышел из транса и увидел, что Чара улыбается мне, грациозно опираясь на локоть. – Любовь моя! Если б ты предполагал… – Что?!. – Ты и сам все узнаешь. – Глаза её сияли. – Я не стану портить тебе удовольствие. – Что-то очень хорошее? – Не скажу. Ты в Паллахакси? – Да, но дело продвигается туго. – Лучше не спеши. Не пытайся прыгнуть сразу, побудь с людьми. Мы уже очень, очень близко. – А куда подевался мистер Мак-Нейл? – Он уехал на багги обследовать город. Я побыл немного в жизни Ватча и его современников, а дальше, как ни странно, пошло полегче. Ещё один грум, не такой изобильный, и погода заметно холоднее. Я отыскал первую трубку Ватча и непринуждённо перепрыгнул в память его отца. Ещё несколько поколений – и ещё один рыбак, на сей раз, как я почувствовал, высокого статуса. …Я/неизвестный лежал на пляже почти без сил, впитывая всей кожей слабенькие лучи солнца. Я только что перегрузил рыбу в корзины и скоро опять оттолкну свой скиммер от берега. Сейчас у нас мало лодок, но будущей весной мы построим ещё, и несколько мальчишек в деревне достаточно подрастут, чтобы управляться с ними. Я ощутил прилив оптимизма. Нет, дела в Паллахакси идут совсем недурно! ДРОУВ? ТЫ ГДЕ? Голос прозвучал неподалёку. (Дроув? Легендарный герой Великой Стужи? Он где-то рядом, я достиг его поколения!) ТЫ СПИШЬ? На меня упала тень. ДРОУВ?! ВСТАВАЙ, ЛЕЖЕБОКА, Я ПРИНЕСЛА ПОЛДНИК! (Она обращается ко мне? Я в памяти легендарного Дроува? Не может быть… Я быстро перебрал его воспоминания: тот самый Дроув, собственной персоной!) Я ПРОСТО ОТДЫХАЮ, сказал я, открыв глаза. Надо мной склонилась девушка, тёмные волосы упали на её лицо. Она наклонилась ещё ниже, поцеловала меня, и я увидел её близко-близко… (Чара?! Нет, не она… Но то же лицо сердечком, те же карие глаза, сияющие теплом и любовью. И у неё Чарин кристалл – её талисман, её очарование!) Я вывалился из транса в полном замешательстве. Чара наблюдала за мной и мягко улыбнулась, увидев моё ошарашенное лицо. – Теперь ты тоже знаешь, любовь моя. А я всегда знала, что и в тебе, и во мне есть что-то особенное! Я всё ещё не мог оправиться от потрясения. – Никак не могу поверить. Все эти бесчисленные поколения… и ни одного дефектного гена! Ни у тебя, ни у меня. – Такова наша семейная традиция. – О нашей мужской линии тоже так говорили. Но боюсь, я не воспринимал этого серьёзно… А знаешь что? Мы ведь можем прожить детство Дроува и Кареглазки. Мы можем увидеть их первую встречу. – Мы можем заняться любовью вместе с ними, – мечтательно проговорила Чара. – Наверное, это инцест или что-нибудь в этом роде, но кому какое дело? Эта идея заинтересовала меня, и я подвинулся к ней ещё ближе, но… – Это случайно не багги мистера Мак-Нейла? Послушай! – Ракс! – воскликнула она. – Надо же, как подгадал. Мы выкатились из постели и быстро оделись. – Знаешь, на Кареглазке был твой кристалл. – Он передаётся от матери к дочери как талисман. По-твоему, она красивее, чем я? – В голосе Чары послышалась нотка беспокойства. – Она очень похожа на тебя. У меня было довольно странное чувство, сперва я подумал, что это ты. – И Дроув очень похож на тебя. Но он не такой симпатичный. – И Кареглазка совсем не такая хорошенькая, как ты, – с честным видом солгал я. | Когда Чара меня поцеловала, в комнату вошёл мистер Мак-Нейл. – Ну-ну, – проворчал он ухмыляясь. – Вы отыскали что-то интересное или всё это время валяли дурака? – Чара и я… Мы прямые потомки Дроува и Кареглазки. – Даже так? – задумчиво откликнулся мистер Мак-Нейл. – Тогда вы должны знать, как ваш народ пережил Великую Стужу. – Мы пока ещё не знаем. Но это должно быть в нашей памяти. – Я взглянул на Чару. – Ты ушла глубже меня. Тебе не попалось что-нибудь?.. – Нет, я ничего не обнаружила, и это странно. Казалось бы, такое великое воспоминание… – Она внезапно побледнела. – И знаешь что, Харди… До меня дошло в тот же миг. – Они слишком молоды! Я был в памяти Дроува после Великой Стужи, как раз в это время наши предки отстраивали Паллахакси. Обоим было лет по двадцать, и получается, что эта пара никак не могла пережить сорокалетнюю стужу. Должно быть, это другие Дроув и Кареглазка? – О Ракс! Нет, они те самые, Харди. Я навестила детство Кареглазки, и она жила в доме под Золотым Грумметом, как утверждают легенды. Кроме того… Её воспоминания начинаются именно здесь, в этом доме. – Ты хочешь сказать, что Кареглазка не унаследовала воспоминаний матери? – Да, это так. И я совершенно уверена, что Дроув тоже не унаследовал воспоминаний отца. – И это значит, что вы не можете продвинуться глубже? – спросил мистер Мак-Нейл. – Именно так. Похоже, это было первое поколение, которое передало свою память потомкам. – Мы зашли в тупик. – Мистер Мак-Нейл тяжело опустился на груду мехов. – Выходит, Великая Стужа закончилась до их рождения. – Легенды утверждают обратное, – возразил я. – И более того… Согласно преданиям, стилки получили дар памяти во время Великой Стужи. Но это как раз и согласуется с тем, что у Дроува и Кареглазки нет родительской памяти, не так ли? Они должны были родиться до, а не после стужи. – Теоретически есть одна возможность, но я буквально притягиваю её за уши, – сказал мистер Мак-Нейл. – Допустим, ваш народ был эвакуирован с планеты на всё время стужи… А потом космический корабль разогнался до скорости света. В таком случае, согласно закону относительности, люди не постареют и вернутся назад молодыми. Мистер Мак-Нейл уже объяснял мне эту научную концепцию, однако ему не удалось меня убедить. На мой взгляд, она полностью противоречит здравому смыслу, но я не стал с ним спорить и спросил: – И кто же, по-вашему, нас эвакуировал? – Я уже говорил, что в этом секторе галактики только две расы космических путешественников. У землян есть такая техническая возможность, но… Насколько мне известно, мы прибыли сюда намного позже Великой Стужи. С другой стороны, можно предположить, что к вам прилетала более ранняя экспедиция, но все сведения о ней утеряны. Такое случается в наших архивах. Это весьма маловероятно, но всё-таки вполне возможно. – Он помолчал. – Что же до кикихуахуа… Они ни при каких обстоятельствах не могут приблизиться к скорости света. Их космические летуны около тысячи километров в поперечнике и движутся благодаря энергии солнечного ветра. Многое из этого я уже слышал от мистера Мак-Нейла, но для Чары всё было в новинку. – Значит, у кикихуахуа должно смениться множество поколений, прежде чем они долетят куда-нибудь? – На самом деле нет. Космический летун питает их чем-то вроде снотворной жидкости, и кикихуахуа впадают в анабиоз на всё время путешествия. Мистер Мак-Нейл замолк, а Чара задумчиво повторила: – Анабиоз. Жаль, что у нас нет под рукой космического летуна. – А может быть, и есть, – внезапно сказал я. Я рассказал, что произошло со мной в пещере-кормилице. – И мне показалось, что прошёл всего лишь день или два. Но это был почти целый сезон, а я ничего такого даже не почувствовал. – Ну вот вам и ответ, – заключил мистер Мак-Нейл. – Кикихуахуа вывели пещеру-кормилицу на базе генов космического летуна, как я уже говорил. Во время обычной стужи в ней укрываются лори-ны, но в бедственном случае, я думаю, они принимают всех. – Да, если только люди по глупости не пытаются выжить собственными силами… На станции Девон у меня была вспышка памяти, и теперь я уверен, что это воспоминание Дроува. Дроув находился на консервном заводе, и часть людей была внутри изгороди, а другие стояли снаружи. Шёл сильный снег, у изгороди горели костры, и люди снаружи очень хотели войти внутрь. Но те, что были внутри, не хотели их впускать. Они сказали, что там нет места. – А что случилось потом? – Не знаю. Но в этом воспоминании много ненависти и очень много страха. – Ты должен найти эту сцену в памяти Дроува, – решительно заявила Чара. – И я поищу её в памяти Кареглазки, это выведет нас на Великую Стужу. Если они спали в пещере-кормилице, для них прошелвсего лишь день, или два, или три. Но мы с тобой искали сорокалетнюю стужу, и эти дни мы просто проскочили. Мистер Мак-Нейл улёгся на свои спальные меха и сказал, что подежурит у печки, пока мы с Чарой будем заниматься преждевидением. И к следующему полудню всё стало предельно ясно. Мы по очереди рассказывали мистеру Мак-Нейлу эту трагическую историю. Внутри изгороди, окружающей консервный завод, находились бюрократы и члены их семейств, по большей части из центральных областей материка. А снаружи остались жители Паллахакси и соседних деревень, а также беженцы из других городов. Родители Дроува из Алики были внутри, а родня Кареглазки – снаружи. – Дроува и Кареглазку разлучили, – рассказала Чара. – Они держались за руки через прутья изгороди. – Консервный завод был разделён на уровни, – продолжил я. – Регент и его приближённые заняли самый нижний, пятый подземный этаж. На каждом следующем помещались менее важные особы, а вооружённая охрана расположилась на уровне земли. Люди Дроува находились всего этажом ниже. Мы тогда не поняли сразу, что эти уровни могут быть наглухо отрезаны друг от друга, а самые большие запасы пищи и топлива находились в самом низу. Мистер Мак-Нейл мрачно усмехнулся. – Культуры могут быть разными, но природа человеческая не меняется никогда. – И настал день, когда все двери оказались запертыми. – К тому времени уже появились лорины, – пояснила Чара. – И они увели с собой всех, кто остался снаружи. – И люди пошли за лоринами? – удивился мистер Мак-Нейл. – Мне думалось, они будут торчать у изгороди до самого конца, надеясь прорваться внутрь. – О, лорины способны убедить кого угодно. Они повели людей в свою пещеру-кормилицу. – В Лес Стрелы? – Нет, не туда. Эта пещера где-то поблизости, потому что холод был убийственный, и люди не смогли бы уйти далеко. Но я не знаю, где это. Был сильный снегопад, и Кареглазка следовала за лоринами вслепую. – Дроуву удалось найти незапертую дверь, – продолжил я. – Она вывела его прямо во двор, и так он покинул консервный завод. Он решил разделить судьбу с Кареглазкой, которая осталась на морозе. Пришёл лорин и забрал его с собой. На следующий день сбежали охранники, и лорины забрали их всех. – Итак, на консервном заводе остались люди на четырёх нижних уровнях, – подвёл итог мистер Мак-Нейл. – И что же случилось с ними? – Этого никто не знает. – А вдруг там все ещё живут их потомки? – предположила Чара. – Без еды? – А может быть, и туда доходит пещера-кормилица? Я промолчал. У меня были свои соображения по поводу того, что случилось с этими людьми. Мистер Мак-Нейл тоже хранил молчание, и я знал, о чём он думает. – Значит, мы сейчас пойдём на консервный завод и всем все расскажем, да? – спросила Чара. Если бы всё было так просто! – Они нам не поверят, любовь моя. Люди уже обустроились, мой дядя внушил им уверенность в своём всесилии. И тут приходим мы и объявляем, что надо все бросить, выйти на трескучий мороз и срочно разыскивать лоринов? Да они рассмеются нам в лицо! К тому же нас с тобой не очень-то жалуют односельчане. – Но ведь они теперь вместе, Харди, и береговики, и сухопутники. Возможно, люди стали смотреть на жизнь более разумно. – Даже если это так, Станс все повернёт по-своему. – Но тогда… – Чара поколебалась. – Тогда, любовь моя, тебе придётся разоблачить Станса. Другого выхода у нас нет! По крайней мере, мы сможем увести оттуда хотя бы часть людей. Я думаю, кое-кто из Носса прислушается к нашим словам. – Она права, – согласился мистер Мак-Нейл. – Другого выхода у нас нет. Или это, или на нашей совести останется несколько сотен загубленных жизней. – Значит, вы всё-таки приползли обратно! Ладно, вот что я скажу. Если хотите остаться здесь, вам придётся соблюдать наши правила. – Конечно, Станс, – кивнул я. Дядя смотрел на меня с подозрением. Мы стояли в той же комнате, где я виделся с ним в прошлый раз; судя по всему, Станс превратил её в свою штаб-квартиру. Обстановка была крайне скудной: несколько кучек мехов здесь и там, перевёрнутая тележка вместо стола, пара скамеек, на которых прежде были разложены приношения пилигримов. Будь у него возможность, Станс наверняка предпочёл бы нечто более претенциозное. В одном из углов я узрел большую бесформенную кучу, прикрытую шкурами: без сомнения, персональный продовольственный запас! Намного больший, чем у любого другого стилка на консервном заводе, но явно недостаточный для сорокалетней стужи. – Вы уже обследовали нижние уровни? – спросил я. Станс моргнул. Потом он повернулся к своей команде – Лонессе, Ванде и Каффу – и выбрал мишень для вопроса, на который сам ответить не мог. – Ты уже приступил к обследованию нижних уровней, Кафф? Кафф, возмужавший после смерти отца, неплохо выдержал удар. – О каких нижних уровнях ты толкуешь, Станс? – спросил он ледяным голосом. Дяде ничего не оставалось, кроме как переадресовать вопрос ко мне:| – Какие нижние уровни? Ситуация была неподходящей, чтобы бросить ему вызов, тут присутствовало слишком мало народу. – Нижние уровни? Они внизу, под этим, – невинно ответил я. – Но это наземный уровень. Каким образом под ним могут располагаться другие? Я решил немного подразнить его. – Наверное, ты был слишком занят, Станс, чтобы добраться сюда в своём преждевидении? Глаза дяди вспыхнули убийственным огнём. – Преждевидение?! У нас нет времени для таких пустяков! Мы готовимся к будущему! – Конечно, конечно. Выходит, ты ничего не знаешь о нижних уровнях? Какая жалость. Думаю, нам следует осмотреть их, не так ли? Я опять не оставил ему выбора. Станс молча слушал, как его команда оживлённо обсуждает эту новость. В ходе дискуссии выяснилось, что дверь в конце дальнего коридора устояла против всех попыток её открыть. – Я преждевидел это место, – сообщил я им. – Здесь четыре подземных этажа, и там укрывались люди во время Великой Стужи. Мой предок Дроув какое-то время находился вместе с ними. Чаша терпения Станса переполнилась. – Святотатство! Ты объявляешь преподобного Дроува своим предком? Что же будет дальше, самонадеянный отморозок? – Чара ведёт своё происхождение от Кареглазки. – Вот как? Я полагаю, она тоже преждевидела это место? – Нет, она стояла за изгородью… – Я запнулся, не желая сболтнуть лишнего. – Неужели это правда, Чара? – взволнованно спросила Лонесса. – И мы с тобой – потомки Кареглазки?.. – Да, мама. Я прошла весь путь назад, до конца. Мы также потомки Дроува. У них с Кареглазкой было двое детей, мальчик и девочка. Только Чара могла подумать об этом. Лонесса в изумлении моргнула, не в силах представить себя потомком мужчины. Память предков настолько важна для нас, что мы склонны забывать о генах, которые передаются ребёнку от обоих родителей независимо от его пола. Гены же, согласно мистеру Мак-Нейлу, определяют многие аспекты нашего поведения и даже нашу внешность. Но Лонесса отмела Дроува как несущественную подробность. – Кареглазка, наша великая праматерь… – восторженно прошептала она. – Успокойся, мама. Она была самая обыкновенная женщина. Станс издал негодующий возглас. Ещё одно святотатство! – Она была нашей всеобщей матерью! – прогремел он. – Вовсе нет, – сказала Чара. – Нашей всеобщей матерью был Козел-прародитель. И отцом тоже. Но это было очень-очень давно, задолго до Великой Стужи. Мистер Мак-Нейл нам все объяснил. Возможно, когда-нибудь он найдёт время рассказать это всему народу. – Во имя Великого Локса! Что мистер Мак-Нейл может знать о стилках?! – Судя по всему, он знает о нас больше, чем мы сами, – сказал я. – Почему бы нам не пойти и не посмотреть, что за той дверью? Станс презрительно фыркнул. – Тебе было сказано, дверь не открывается. Ты уже позабыл? – Мистер Мак-Нейл её откроет, будьте уверены. Землянин улыбнулся и достал лазерный пистолет. Станс держал зажжённую лампу, мистер Мак-Нейл обеспечивал дополнительное освещение маленьким ручным фонарём, работающим на электричестве. Пока мы шагали по коридорам, к нам пристроилась целая процессия: люди из Иама и Носса, забывшие о своих разногласиях и сплотившиеся перед лицом общей беды. Это зрелище могло бы стать впечатляющим, если бы не тот факт, что сплотились они совсем не в том месте, где следовало. Однако коридоры консервного завода великолепны, подумал я: с гладкими прямоугольными стенами, с резкими углами, не то чтобуг ристые стенки в наших домах. Да, древние люди хорошо знали, надо строить. – Что тут происходит? – Отец Чары присоединился к нам и похлопал дочь по плечу. Я объяснил. Примкнувшие к нам люди взволнованно загудел Нижние уровни? Просто замечательно! Из-под наших ног с сердитым писком шарахались грызуны, владевшие консервным заводом бесчисленное множество поколений. Наконец мы прибыли к металлической двери. Краска с неё осыпалась, поверхность покрылась пятнами ржавчины, но в целом она была в отличном состоянии, учитывая её древность. На гладком полотне не было ни ручки, ни задвижки, чтобы потянуть на себя, и оно да не дрогнуло, когда мистер Мак-Нейл ударился о дверь всем своим малым весом. – Сделано так, чтобы никого не впускать, – заметил он и направил на дверь свой лазерный пистолет. Светящаяся нить расплавленного металла медленно вычерчивала окружность, и люди отступили, нервно перешёптываясь. Почти никто из них в жизни своей не видел ни чего подобного. – Святотатство, – с опаской в голосе проговорил Станс. В послед ние дни мой дядя наловчился в изысканиях святотатства. – Эта дверь простояла множество поколений! Совершенно очевидно, что наши предки не желали, чтобы она отворилась. И вот теперь её оскверняет землянин! – Заткнись, старый дурень, – прошипела Ванда. Лазерный луч завершил круг, и вырезанная секция с грохотом упала на пол по ту сторону двери. Воцарилось мёртвое молчание. Некоторым из зрителей наверняка пришло в голову, что за таинственной дверью ещё со времён Великой Стужи может скрываться какой-нибудь приспешник Ракса. Но жуткие щупальца не высунулись из круглой дыры. Вместо этого мы услышали странное жужжание. Мистер Мак-Нейл посветил фонариком в дыру. Луч пробежал по стенам короткого коридора, уходящего в темноту: стены были светлые и странно шевелились. – Во имя Фа, что… – пробормотал Кафф, но голос его утонул в криках ужаса: со стен внезапно снялась целая туча крылатых насекомых и ринулась на нас. Люди заметались, размахивая руками. Кто-то выбил у Станса лампу, спирт вытек из расколотого резервуара и тут же, занялся синим пламенем. Насекомые всей тучей ринулись в огонь, вспыхивая и падая на пол, и мы поспешно отступили. Запах стоял омерзительный. – Да это мухи-жужжалки, – произнёс кто-то с изрядным облегчением. – Где ты видел белую жужжалку? – Ну, эти мухи того же размера и формы. – Они многие годы эволюционировали в темноте, – сказал мистер Мак-Нейл. – Без солнечных лучей цвет не нужен. – Чем же они питались? Землянин помешкал с ответом. – Полагаю, они уже долгое время питаются друг другом. Последние мухи вылетели наружу, и мистер Мак-Нейл, пригнувшись, шагнул в дыру. Мы увидели кружок света на стене, теперь тёмно-серой и лишённой жизни. Потом свет пропал, оставив лишь слабый отблеск. Мы услышали, как землянин кричит издалека: – Входите же, это надо видеть! Я пошёл вперёд и обнаружил, что мистер Мак-Нейл стоит у входа в обширное помещение и светит фонариком в темноту. Подошли ещё люди и сгрудились за моей спиной. – Где Станс? – спросил мистер Мак-Нейл. – Разумеется, здесь! – последовал ответ. – Тогда тебе нужно взглянуть на это. – Луч его фонарика метнулся вниз. Я наложил запрет на это воспоминание. Думаю, и все остальные тоже. Огромная куча пепла лежала на полу в центре комнаты, а вокруг неё, как мне сперва показалось, валялись беспорядочно раскиданные кучки одежды. Но потом я разглядел бледное мерцание костей, скалящий зубы череп под капюшоном, тонкие костяные ноги, торчащие из штанин. В этой одежде когда-то были люди. Мистер Мак-Нейл предполагал нечто подобное. Он не зря колебался, отвечая на вопрос о пище для мух. Мистер Мак-Нейл путешествовал по галактике. Он понимал, что может сделать течение времени, и знал, что люди склонны изобретать мифы, дабы в конечном итоге обмануть самих себя. – Они жгли книги, чтобы согреться, – спокойно сказал он мне. – Книги, мебель и всё остальное, что оказалось под рукой. А когда всё сгорело, им пришлось умереть. Новость распространилась мгновенно, и в самое большое помещение консервного завода набилась огромная толпа. Испуганные люди обменивались предположениями и с нетерпением ожидали успокоительных слов от лидеров, собравшихся в соседней комнате на совет. Станс отмёл все предложенные версии. – Ну да, кое-кто умер, но разве это что-нибудь меняет? Факт в том, что все остальные выжили, и это доказано самим нашим существованием. – Тогда пойди и объясни это людям, пока они в панике не выскочили на мороз, – заявила Лонесса. – Для них это место навсегда пропахло смертью. – Главный вопрос в том, кто из них выжил, – уточнил я. – Вот именно, – подхватила Лонесса. – А ты, Харди, заткнись! – рявнул Станс. – У нас и без тебя достаточно проблем! Шум за дверью всё усиливался и наконец перешёл в ритмические вскрики: СТАНС! СТАНС! СТАНС! Лонесса посмотрела на меня и, к моему изумлению, улыбнулась. – Кажется, пора действовать, – сказала она. Развешенные на стенах лампы освещали взволнованные лица собравшихся. Станс вскочил на скамью, чтобы обратиться к толпе, и был встречен, словно сам Великий Локс, лесом поднятых рук с двумя выставленными пальцами. Мы с мистером Мак-Нейлом, Лонессой, Вандой, Каффом и Чарой встали позади скамьи. Станс, как всегда, был в ударе. – Мой добрый и благочестивый народ! – воскликнул он. – Мужчины и женщины Иама и Носса! Сегодня мы получили очень полезный и поучительный урок. Теперь мы знаем, что случилось с безбожниками, которые отринули веру предков ради тупого материализма и несостоятельной технологии. Разве мы видели хотя бы одно-единственное изображение Великого Локса в той ужасной пещере? О нет! И разве мы заметили там хотя бы один-единственный символ солнечного бога Фа? Нет и ещё раз нет! Мы видели только трусливых нечестивцев, возложивших свои надежды на толстые стены и крепкие замки. И они заплатили свою цену, о да, они её заплатили! Все они бесславно погибли там, в подземелье, а люди, которые были на верхнем уровне, спаслись. – Откуда ты знаешь, что они спаслись, Иам-Станс? – крикнул кто-то из толпы. – Разве мы нашли на этом уровне тела погибших? – Предводитель медленно обвёл взглядом толпу. – Разве здесь летают ужасные белые мухи? Нет и ещё раз нет! – А куда они ушли? – крикнул тот же голос. Если дядя был раздражён каверзным вопросом, то ничем не показал этого. Расставив пошире ноги, Станс наклонился вперёд, гипнотизируя аудиторию, и я прочёл в обращённых к нему лицах неистребимую веру, надежду и любовь. Но Ванда, Лонесса, Кафф и Чара слишком хорошо знали Станса, чтобы поддаться его чарам. – Они никуда не ушли, – произнёс дядя мягко. – Они остались здесь, и они молились, день и ночь, и Великий Локс прислушался к их молитвам. Мы тоже будем молиться, точно так же, как… – Все сорок лет подряд? – не унимался единственный скептик. И это была, разумеется, Дурочка Мэй. Поймав мой взгляд, она стала пробираться к нашей группе. Станс снисходительно улыбнулся ей, как улыбаются малому ребёнку. – Сорок лет? А кто о них говорит? Так говорят земляне, а что они смыслят в этом? Нет, это обычная стужа, возможно, лишь немного длиннее других. И продолжительность её в руках Великого Локса, а не какого-нибудь земного прорицателя! Великий Локс прислушается к нашей мольбе, и наступит весна, и расцветут цветы, и мы выйдем отсюда в тот мир, каким он был всегда… – Он снова околдовал их, – пробормотала Ванда. – Хитромудрый отморозок. – Сделай это, Харди, – прошептал мистер Мак-Нейл. Неужели теперь всё зависит от меня?.. Я взглянул снизу вверх на плотную фигуру дяди, состоящую в этом ракурсе преимущественно из мощных ног и крепких ягодиц. Он загипнотизировал их всех. Никто не будет меня слушать, что бы я там ни говорил. Но на Дурочку Мэй снизошло вдохновение. Покуда я безнадёжно вертел и складывал в уме слова, эта девушка узрела самый корень проблемы Станса. Она ухватилась за угол скамейки и начала её трясти. – Давайте помолимся! – патетически воскликнул дядя, когда внезапно утратил равновесие, и гневно обернулся, потешно хватаясь за воздух. Мистер Мак-Нейл и Чара мигом присоединили свои усилия, и я не слишком удивился, когда Лонесса и Кафф последовали их примеру. Нечего и говорить, что я тоже тряс скамейку от души, в то время как Станс отплясывал на ней довольно неизящный танец. Колдовство рассеялось, заклятие было нарушено. В толпе послышались непочтительные смешки. – Пора, Харди, – сказал мистер Мак-Нейл и поставил меня на скамью, которая тут же обрела устойчивость. Зато затряслись мои колени. Станс наградил меня убийственным взлядом, а толпа взволнованно загудела. Я откашлялся и громко сказал: – Мы зря теряем время. Все люди, которые укрылись на консервном заводе, погибли. И мы тоже все умрём, если останемся здесь. – Вот как? – Станс разглядывал меня с неподдельным интересом. – И куда же ты предлагаешь пойти, юный Харди? – В пещеру лоринов. – В пещеру ЛОРИНОВ. Ты сказал ЛОРИНОВ, не так ли? Да, мы знаем твою любовь к этим тварям. И что мы там будем делать, Харди? – У лоринов есть усыпляющее молоко. – Ну конечно, конечно. А теперь слезай и дай мне поговорить с моим народом, будь хорошим мальчиком. – Лорины – наша единственная надежда! – отчаянно воскликнул я. – Я так не думаю. Нет, Харди, мы останемся здесь, в Паллахакси, нашем Святом Источнике. Это самое подходящее место, чтобы дождаться возрождения солнечного бога Фа, не правда ли? – Улыбаясь, он дружески обнял меня за плечи и внезапно прошипел прямо в ухо: – Живо убирайся отсюда, маленький поганец, или кто-нибудь из охотников проткнёт тебя копьём! И эти слова неожиданно придали мне сил. Станс явно опасался меня, и я громко заявил: – Мы думали, наши предки сожгли свои книги потому, что получили в дар совершенную память. Но ведь не в этом настоящая причина, не так ли, Станс? – Что?.. – Он явно не предполагал такого поворота событий. – Люди на нижнем уровне жгли книги, чтобы согреться. И когда книги кончились, все они замёрзли. – Но мы ведь не на нижнем уровне, Харди? – На этом уровне тоже хватает пепла. – Что и доказывает правоту моих слов! Люди наверху усердно молились, получили дар памяти, сожгли свои книги и стали жить дальше. Люди внизу были безбожниками, и поэтому все они умерли. Вот он, мой шанс, подумал я. – Скажи мне, Станс… Куда именно ушли люди с верхнего уровня, после того как сожгли все свои книги? – В тёплый мир, разумеется! Во рту у меня внезапно пересохло. – Ты на самом деле преждевидел это, Станс? – Со всей определённостью могу сказать, что да. – Очень странно, Станс. Я тоже преждевидел это событие, и всё было совсем не так. Аудитория взвыла. Это единственное слово, каким я могу описать этот животный, угрожающий звук, направленный на меня. Я очень, очень далеко заступил за границы дозволенного. – Ты сомневаешься в моей памяти? – взревел Станс. – Да! Я заявляю, что ты все выдумал. Ты изобрёл эту религиозную чепуху, потому что у тебя нет памяти предков, которая сказала бы тебе истинную правду. Ты не знаешь даже, что случилось в предыдущем поколении. Ты подвергаешь риску своих людей только для того, чтобы упиваться властью. Ты не можешь быть предводителем, потому что ты неполноценный от рождения… Да-да, я преждевидел твою церемонию первой трубки! И ты скрывал дефект своих генов все эти годы, и ты убивал тех, кто… Но в ужасном шуме уже никто не слышал моих слов. Протянулись руки и вцепились в меня. Я увидел в толпе Весну и прочёл по её губам: «Харди прав! Послушайте его!», но никто не услышал её голоса. Потом Станс поднял руку, и все замолчали, будь они прокляты, и отступили, покорные как локсы. Он улыбнулся мне с презрительной жалостью, но я быстро заговорил, опередив его. – Истина есть враг религии, разве вы не поняли? Доверяйте собственной памяти, и только ей! – Значит, ты преждевидел первоначало вещей, Харди? Ну и ну. Если верить нашей семейной традиции, только ты и я способны на это. Только ты и я, Харди. Твоё слово против моего. – Ещё один стилк преждевидел Великую Стужу, Станс. – В самом деле? – Его брови поднялись в насмешливом изумлении, но в глазах затаился страх. – И кто же? Чара вскарабкалась на скамью. – Это я. Аудитория глухо зароптала. – Ты! Ты! Это ты шлюха Харди, если я не ошибаюсь? Водяная ящерица, которая живёт с земляным червяком? – Довольно оскорблений! Теперь и Лонесса взгромоздилась на скамью, где уже стало тесновато. Вид Носского Дракона сразу утихомирил толпу. Станс взглянул на Лонессу не слишком уверенно. – Я понимаю, что Чара твоя дочь, однако… – Замолкни, Станс. Я здесь не для того, чтобы оспаривать истинность твоей памяти. Это всё несущественно. – А что же, по-твоему, существенно? – То, что ты убил своего брата, Станс. И я могу доказать это! Когда мистер Мак-Нейл рассказывал увлекательные истории о космических путешествиях, он часто употреблял выражение «и кровь отхлынула от его лица…». Мы, стилки, во многом подобны землянам (не без причины), и глядя на дядю, я увидел воочию, как кровь покидает его лицо, должно быть, для поддержки усиленной работы мозга. Мертвенно-бледный, как омерзительные трупные мухи на нижнем уровне, Станс хрипло каркнул: – Оговор! – Кафф! – нетерпеливо бросила Лонесса. Предводитель Носса швырнул на перегруженную скамью больше кожаный мешок и сам утвердился на краешке рядом с ним. Что-то длинное и тонкое выпирало из мешка. Кафф оставил его лежать и посмотрел на толпу, которая внезапно стала очень смирной. – Иам-Бруно был очень уважаемым человеком. Люди Носса любили его, и с ним всегда было легко договориться… кроме… – Кафф прикусил губу, несомненно припомнив, как мой бедный, наивный старикан шмякнул его о стену. Но сейчас было не время бередить старые раны. – Его смерть была тяжёлым ударом для обеих деревень, и хуже всего, что он был убит в Носсе. Тело Бруно с колотой раной в спине обнаружили в эстуарии, и его сын Харди, который его нашёл… Кафф снова заколебался и взглянул на меня. Он прекрасно помнил, как я обвинил его в убийстве. Но Кафф сильно возмужал с пор, как взял на себя ответственность предводителя. Он проглотил свою обиду и продолжил речь. – Было самое начало грума. Люди не ведали, кто совершил это ужасное злодеяние. Но мы знаем, как это произошло! Иам-Станс, родной брат Бруно, подошёл к нему сзади, когда тот стоял на краю обрыва, и ударил в спину своим охотничьим копьём. Бруно потерял равновесие и упал в глубокую воду, едва не прихватив своего брата с собой. – Гнусная ложь! – завопил дядя. – Ты будешь утверждать, что сам это видел? Но Кафф не уделил ему внимания. – Станс резко дёрнул копье, и оно вышло из тела, но кисточки запутались в плаще Бруно, и тело выпало из плаща. Убийца тоже потерял равновесие и вынужден был выпустить копье, а у этого копья железный наконечник. Станс земляной червяк и не умеет плавать, поэтому он мог только смотреть, как копье падает в воду и тонет вместе с плащом. Но потом он подумал, что теперь всё в порядке, улики лежат на дне, и это конец всему. Теперь Кафф повернулся и в упор посмотрел на дядю. Тот не выдержал и опустил глаза. – Но ты сухопутник, Станс, и ты позабыл о груме. – О груме? Груме? – тупо повторил Станс. – Тогда грум ещё не был в полной силе. Но шли дни, и вода становилась все плотнее и плотнее. Ты понимаешь, что это значит, Станс? Когда вода плотная, разные вещи всплывают на поверхность. – Он поднял свой мешок. – Например, глубоководные рыбы, или затонувшие лодки, или… – Кафф вытащил из мешка экспонаты и высоко поднял их над головой. – … плащи, в которых запутались копья. Удивительно знакомые копья и очень знакомые плащи. Церемониальный плащ Бруно. И твоё церемониальное копье, предводитель! И это был конец Станса. Он взирал на улики в тупом изумлении, несомненно пытаясь сообразить, что же он упустил в своих молитвах и почему Великий Локс его оставил. Я видел теперь, что у дяди не было даже понятия о морали, которую закладывают в нас бесчисленные поколения наших предков. Или, в случае дефекта памяти, мораль прививается правильным обучением, как это было с Дурочкой Мэй. Но Станса никто и никогда ничему не учил, поскольку мой дед, Иам-Эрнест, не желал признавать своего младшего сына ущербным. Было ли это преступлением со стороны деда? Вероятно. Так или иначе, но Эрнеста нашли мёртвым, с колотой раной в спине, что весьма примечательно. Станс то ли спрыгнул, то ли свалился с постамента, и толпа торопливо расступилась, открывая ему дорогу. Люди отводили глаза, когда он ковылял к выходу – маленький, сутулый, никчёмный человечек, чьё недавнее, пусть и фальшивое, величие навсегда перешло в разряд воспоминаний. У двери к нему кинулся Триггер, но Станс отшвырнул сына, в последний раз продемонстрировав силу. Он распахнул дверь, и внутрь ворвался свирепый снежный вихрь. Великая Стужа началась. И Станс шагнул в неё. Кто-то быстро захлопнул дверь. Лонесса обернулась ко мне. – Теперь все в твоих руках, Харди. Настала стужа. Надеюсь, ты не ошибаешься насчёт лоринов. Кафф вперил в меня нехороший взгляд, совсем как в былые времена. – Если ты знал, что Станс ущербный, то обязан был открыть эту тайну своему народу! Ты позволил нам подчиниться шарлатану. Это непростительно! – Я не мог сказать. Кто-нибудь наверняка проболтался бы, а Станс, узнав об этом, успел бы подготовиться. Я ждал подходящего момента. Надо было застать его врасплох при большом стечении народа. Кстати, а почему ты не сообщил мне, что это Станс убил моего отца? Мелочи вдруг сложились воедино. Внезапное обветшание Стансова церемониального копья. Слова Уэйли на берегу эстуария, где лежали найденные улики. Предсмертные слова Уэйли, шёпотом сказанные; сыну. Странные взгляды, которые Кафф начал бросать на меня после того. Как ни странно, выражение лица Каффа смягчилось, и он усмехнулся. – Не хотел рисковать. Ты мог бы проболтаться в самый неподходящий момент. Через секунду я почувствовал, что и сам улыбаюсь. – Возможно, ты был прав. – И запомни, – сказал он серьёзно. – Это Иам-Мэй нас всех спасла. Какая гениальная идея – вот так взять и начать трясти скамью! Он бросил восхищённый взгляд на Мэй, и я тут же смекнул, что к чему. Статус Каффа достаточно высок, чтобы предотвратить пересуды, если они с Мэй сойдутся. Что ж, прекрасно, так может пасть ещё один барьер. Мы спустились со скамьи. Нам следовало посовещаться, прежде чем снова обратиться к народу. К нашему народу. – И всё равно я не могу понять, – сказал Кафф задумчиво. – Почему твой отец не открыл Иаму правду о Стансе и не занял его место? Лично я так бы и поступил. – Верность, – сказала Весна, которая присоединилась к нам. – Бруно всегда был верен всем и каждому. Включая меня. – И хорошо же Станс ему отплатил, – напомнил Кафф. – Станс не мог такого понять, он никому не доверял. Он не верил брату, не верил Харди, с подозрением относился к собственному отцу. Что за жизнь! Бруно говорил мне, что в обществе Станса всегда держится начеку. Но он не ожидал опасности в Носсе. – Мне никогда не нравился этот подлый отморозок, – мрачно сказал Кафф. В этот момент к нам присоединился заплаканный Триггер. – А вы знаете, что значит быть другим, не таким, как все? И всю жизнь скрывать это? Мой отец знал. И он тоже хранил верность. Мне, своему сыну. – Человек всегда может принять себя таким, какой он есть, – включилась Дурочка Мэй. – И извлечь максимальную пользу из того, что имеет. – Но люди не дадут этого сделать, – огрызнулся Триггер. – Кому это знать, как не тебе? Странно, как быстро выветривается эйфория… Я стоял в огромном, мрачном, промозглом помещении среди множества людей, и многие из них ожидали, что я незамедлительно займусь спасением их жизней. Я преждевидел Великую Стужу, и был их законным предводителем, и должен был объяснить народу, что надо делать в подобной ситуации. Мистер Мак-Нейл закашлялся, отгоняя дым от лица. – Готов поклясться, ваши предки на нижних уровнях погибли не от холода и голода, а от нехватки кислорода. Нельзя ли что-то сделать с этими кострами? – Люди впадут в панику, если не будет тепла, – возразила Лонесса. – Чем мы сейчас займёмся? – спросил Кафф. – Пойдём в комнату Станса и там поговорим, – предложил я. – Я не могу думать под тысячей взглядов. Мы обосновались в соседней комнате и закрыли дверь. Мэй пришла с нами, что меня не удивило, но я был изумлён при виде Триггера. – Ну ладно. У кого есть идеи? – Ты обещал, что нас спасут лорины, – съязвил Триггер. – Ты должен выполнить обещание, а как, это твоё дело. – Здесь нет ни твоего, ни моего дела, Триггер, – напомнила Чара. – Если не хочешь сотрудничать, по крайней мере не мешай. Триггер пробормотал что-то невнятное и отошёл в сторону. – Ты говорил, что в Лесу Стрелы есть убежище лоринов, – начала Лонесса. – Но мы не можем дойти туда пешком, так как стужа уже началась. Почему бы мистеру Мак-Нейлу не перевезти людей в своём багги? Землянин покачал головой. – Это слишком далеко. Несколько дней назад я мог бы попытаться. Но сейчас идёт снег, багги увязнет после пары поездок. И больше трёх-четырёх пассажиров за раз я все равно взять не могу. – Нас семеро, – оживился Триггер. – Ты мог бы перевезти нас за две ездки! – Забудь об этом, – приказал я. – Не думаю, что лорины придут за нами сюда, – сказала Чара. – В прошлый раз они взяли тех, кого оставили снаружи, как Кареглазку. И тех, кто сам ушёл отсюда, как Дроув. – Может, поблизости есть другие пещеры лоринов? – предположила Лонесса. – Но я совсем не знаю этой местности. А ты что преждевидела, Чара? Я преждевидела только одну пещеру-кормилицу, где проснулась Кареглазка. Но она была без чувств, когда пришли лорины, они могли отнести её куда угодно. – Чара посмотрела на меня с расстроенным видом. – Мне очень жаль, Харди, но толку от меня немного. – В окрестностях Паллахакси наверняка есть пещеры-кормилицы, – сказал я. – Я преждевидел в этой местности множество лоринов. Но Дроув тоже был без сознания, когда они его забрали. Хотя… Погодите! Мистер Мак-Нейл утверждает, что пещера-кормилица живёт за счёт деревьев, чьи соки стекают вниз, к корням. Это чашечные деревья и анемоны. Значит, пещера-кормилица обязательно должна быть в лесу. – Вокруг Паллахакси много лесов, – напомнил Кафф. – Мы ведь не можем обшарить все, тем более под снегопадом. – Вид у него был унылый. – Деревья, питающие пещеру лоринов, должны чем-то отличаться от других, – предположила Мэй. – Одно чашечное дерево почти ничем не отличается от другого, – мрачно заметил Кафф. – Уж я-то знаю, я посадил их целую кучу. Глаза Мэй расширились. – Я тоже! – воскликнула она с непонятным волнением. – А почему ты их сажал, Кафф? – По приказу отца. В последние годы он был слишком болен, чтобы участвовать в паломничестве. Мне пришлось высаживать деревца и за себя, и за него. – Да, это понятно. Но почему? Лонесса никак не могла уразуметь, к чему клонит дурочка. – Мы должны поддерживать священные леса, это тебе, наверное, известно. Иначе они вымрут, ведь анемоны и чашечные деревья не размножаются семенами, как обычная растительность. Поэтому мы срезаем с них черенки и выращиваем молодые деревца. Ты же стригальщица Иама, ты должна это знать! – Но почему так важно, чтобы священные леса не вымерли? – спросила Мэй. – Кругом полно и других лесов. – Да потому что мы говорим о СВЯЩЕННЫХ лесах, дурочка! – Терпение Лонессы было на исходе. – А почему они священные? – Почему они священные?.. – Такого вопроса Лонесса явно не ожидала. – Они священные, вот и всё. И всегда ими были. У тебя нет памяти, и ты не можешь знать, но люди Носса из поколения в поколение поддерживали свой священный лес. Это и называется благодарением! Когда мы возмещаем добром благословенные дары, которые получили. – Ну да, ну да. Разумеется. – Теперь уже Мэй стала терять терпение. – Но пожалуйста, послушайте меня ещё минуту. Давайте попробуем допустить, что лес считается священным по какой-то особой причине. А теперь сделаем следующий шаг и предположим, что он священный потому, что питает пещеру-кормилицу. Мы молчали, как оглушённые. Наконец Весна слабым голосом произнесла: – Но ведь это значит… что нас каким-то образом ВЫНУДИЛИ сажать деревья? – Запрограммировали, – уточнил мистер Мак-Нейл. – Снабдили врождённым инстинктом. Это можно сделать. – Но я совсем не чувствую, что меня принуждают принимать участие в благодарственном паломничестве, – сказала Лонесса. – Но никто и не должен этого чувствовать, в том-то весь и фокус, – пояснил мистер Мак-Нейл. – Это просто заложено внутри вас. Как ваша наследственная память. Как желание иметь детей. – Но зачем?.. – Чтобы питать пещеры-кормилицы! Да, всё сходится. Мэй совершенно права. – Что сходится? С чем? – Неважно! – раздражённо воскликнула Мэй. – Мы можем поговорить об этом в другое время. А сейчас я хочу сказать, что. Лес Стрелы – священный лес Тотни, и Харди нашёл там пещеру лоринов. И мы найдём другую пещеру в священном лесу Паллахакси. Кто-нибудь знает, где находится этот лес? – Он давным-давно вымер, – мрачно сказал Кафф. – В Паллахакси никто не живёт, это мёртвый город. – Город, может быть, и мёртв, – возразила Чара. – Но паломники поддерживали его священный лес. И я знаю, где это, я преждевидела, как они сажали деревца. |
||
|